Текст книги "Коша. История одной дороги (СИ)"
Автор книги: Катриша Клин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Главы 10 – 12
10
Когда на обочине припарковался знакомый мерс, стало понятно, что явились те, кого не ждали. Это как в той знаменитой картине великого русского художника Репина, вот только эти ребята вернулись явно не из ссылки.
– Ого, – Гриб затушил сигарету и опасливо глянул за спину, на замерших друзей. – Приплыли.
– Ну что, Сань, они за благодарностью походу. – Съязвил Коша, сплевывая в снег. Его раздражал такой расклад. А предательство старого знакомого стало неожиданностью, ведь он и подумать не мог, что две этих пташки могут спеться.
– Не язви. Что делать будем? – Санек встал по правое плечо от Кости, засунув руки в карманы штанов и оттопорив их настолько, что казалось, они забиты горой мелочевки.
– Что-что, благодарить, – Коша вышел навстречу старым знакомым. Те покидать теплый салон мерса не спешили. А тонированные окна не позволили разглядеть лица сидевших внутри. Однако эту машину знали все "волки". Если она появлялась на горизонте – жди беды.
Резкий выпад водителя мог стать роковым, если бы, вовремя сообразивший Санек не бросился вперед, сваливая друга в снеговую насыпь. Визг тормозов раздался где-то над ухом. Коша и не понял, как оказался на земле, однако взгляд тут же выхватил из темноты удаляющиеся фары мерса.
– Эй, вы целы? – подбежал Гриб.
– Целы, – Коша отряхнул пуховик от снега и глянул в сторону Сани. Тот тяжело поднялся и направился в сторону внедорожника, прихрамывая на правую ногу.
– Зачем нужно было приезжать, если не собирались ничего предпринимать? – удивлялся Гриб на пути к автомобилю.
– Не знаю, – Костя пожал плечами, будто его движение могло быть заметно под пуховиком и в неярком свете возникшей на небе луны. – Может, хотели проверить донос?
– Да они могли нас тут расчленить и в ближайшем леске прикопать благодаря этому, как ты говоришь, доносу. – У парня сдавало терпение, он злился. Но осуждать его было некому. Ведь все они были в одной лодке, в чудом спасшемся Титанике.
– Эй, ты как? – Коша завел мотор, глядя на притихшего друга. Санек шевельнул головой, разгоняя туман воспоминаний, и вернулся в реальность.
– Нормально. Слушай, а что, если это был не Сомов? – вдруг спросил он.
– А кто тогда? Это же его личная машина.
– Не знаю, кто-нибудь из его банды. И тогда тоже, когда напали на Тапка. Что, если не он рулил этим?
– Ага, а кто тогда? Ты что, поверил ему? Думаешь, он тогда, в баре, говорил правду? – Коша сжал руль так сильно, что пальцы побелели, однако вел машину ровно, ловко объезжал все выбоины и неровности.
– Не знаю. Он говорил тогда правдиво. Да и сам подумай, нафига ему эти игры? Его бизнес растет, прибыль нормальная, мы ему не мешаем дела делать. На разборки внимания почти не обращаем. Всегда жили мирно, а тут вдруг раз, и война. С чего бы? – Санек повернулся к другу, стараясь уследить за сменяющимися эмоциями на его лице. Клубочек все никак не хотел распутываться. И Коша промолчал.
До клуба они доехали в полном молчании. А там, в знакомой до малейшего оттенка стен, комнате уже собрались все волки. Они по очереди поприветствовали, подоспевших друзей, и расселись по кругу. Никто не пил. Даже разговоры смолкли, все ждали результата этой важной поездки за город.
– Мы в жопе. – Наконец, дослушав, проговорил кто-то.
– Сомов – скользкий тип, не охота с ним воевать, – добавил второй. Остальные молчали, переваривая информацию.
Внезапно в клубе появились еще двое. Парень, идущий с особой осторожностью и отливающий всеми оттенками синего в свете клубной подсветки, и его длинноногая подружка. Они медленно приблизились к круглому столу и остановились возле него.
– Здорова, – поприветствовал всех Тапок. – Знакомьтесь, это Таня. – Только опустившиеся к стаканам головы, тут же повернулись в сторону парочки. Наслышенные о девушке ребята старались разглядеть в этом "ангелке" ту вредную мегеру, что издевалась над их другом уже который год…
– Привет, – она откинула свои длинные светлые волосы и присела в уголке рядом с Тапком. Все видели, как неловко Тапку в этот момент. Особенно, когда девушка принялась открыто разглядывать его друзей.
– Вот и прилетела, – разочарованно прокомментировал ситуацию Гриб. Парень наклонился к Коше, чтобы его слова мог слышать только он.
– Разве не ты говорил, что они редко появляются вместе? – Гриб лишь вздохнул.
– А она ничего.
Постепенно байкерский уголов оживал. Волки даже успели посвятить Тапка в последние новости и поделиться догадками, на что тот лишь напряженно сжал кулаки.
– Я думаю, что могла бы попросить отца провести свое расследование. Он бы мог раскопать что-нибудь на этого вашего Сомова, – вдруг влезла Таня.
– Тань, ты не… – попытался перебить ее Тапок. Однако его опередил Коша.
– Думаешь, он сможет что-нибудь нарыть?
– Думаю, у него большие связи, и ради меня он сможет их напрячь.
– Отлично. Как раз хотел напомнить всем, что моя мать устраивает предновогодний ужин. Так сказать, для своих. Таня, ты тоже приглашена. – Затем Костя отвернулся от парочки и обратился ко всем. – Не забудьте надеть костюмы. Это официальная встреча, а не домашние посиделки.
Все согласно закивали, хотя и не особо воодушевились приглашением. Каждый знал мать Коши и ее повадки. Каждый хоть раз да был на приеме у его родителей. А потому не все хотели там быть. Однако и пропускать такое мероприятие – огромная глупость. Ведь благодаря нему можно было познакомиться со всеми "сливками" общества.
– Шарапов, – вдруг протянула девушка своим тихим голосом. – Я знала твоего отца. Сожалею. – И она подняла бокал с шампанским в сторону Коши. Тот благодарно кивнул в ответ.
Теплый вечер постепенно стал еще горячее. Ребята, увлекшись алкоголем, совсем развеселились, а парочка так и вообще ушла танцевать. За столом остались лишь Гриб да Костя, ведь они оба не умели ни танцевать, ни играть в шары.
– Ну что, друг, выпьем за большую и чистую? – вдруг проголосил уже явно захмелевший Гриб.
– Эх, Леха, а разве такая есть? – тот нахмурил брови в ответ, поправил очки.
– А разве Катька не твоя большая и чистая? – Коша на это лишь приподнял одну бровь.
– Катька…нет, Леха, Катька – это Катька. А любовь – это другое.
– Охохо, просвяти неуча. Чем тебе Катька – не любовь? – он уперся локтями в колени и уставился на друга. Тот же отвечать не спешил, обдумывая свои слова.
– Любовь – это…Она, как птица. Если ты хочешь, чтобы она была всегда рядом – дай ей свободу. Если хочешь от нее избавиться – заключи ее в рамку или посади в клетку.
– Да ты поэт, брат. Вот только некоторых птиц лучше держать не только взаперти, но и в наморднике, чтобы они точно никуда не делись. Девки… они ведь такие. То одно хотят, то другое. У них ветер в голове. – Леша снова отпил из своего стакана и с глухим стуком поставил его на стол. – Я вот что тебе скажу. Катюха отличная девчонка. С ней тебе не придется париться, как Тапку со своей. С ней ты сможешь построить что-нибудь новое.
– Ага, – Коша допил из своего стакана и поднялся. – Возможно, ты прав. Ладно, до скорого. – Он кинул несколько купюр на стеклянную столешницу и быстро ушел, на ходу надевая пуховик.
В салоне автомобиля было жарко, и ему постонно приходилось прибавлять мощность кондиционера. По радио не было ни одной годной песни, а за окном внезапно начался снег. Он сплошной темной лавиной скатывался на асфальт, собираясь там в высокие сугробы и загораживая дорогу. Костя снова и снова сбрасывал из-за этого скорость, стараясь держать машину ровно. Однако уследить за дорогой получалось плохо, отчего внедорожник постоянно уходил в заносы. Внезапно парень нажал на тормоза и припарковал машину на обочине. Закурил, заново листая радиостанции. Но так ничего и не найдя, выключил радио, погружаясь в тишину.
В его голове было множество разных мыслей. И касались они не только бизнеса, семьи, проблем, но и его самого. Коше, как никогда, захотелось высказаться кому-нибудь, рассказать о наболевшем. Например, о бессоннице, что одолевала уже который день. Или о том обиженном сером взгляде, которым одарила его девчонка в зеленом пуховике. Ему отчего-то нравилось воскрешать ее нежный образ в голове, любоваться блеском волос на солнце, рассеяным выражением лица или подрагивающими пальцами, что с наслаждением впитывали тепло печки у него в салоне.
Что там говорил Леха о птичках, которых нужно держать взаперти? Да, она была одной из них. Отпустишь такую – и будешь потом собирать ее маленькое тельце по частям. Ласточка…
– Поехали домой, – наконец, решил он для себя и повернул в сторону знакомой многоэтажки. Город уже погасил свои огни, оставляя лишь редкие фонари на дороге для особо припозднившихся. Люди замерли в своих квартирах, спрятали головы под подушками, в надежде скрыться от нового дня. А некоторые расслабленно раскинули руки на матрасе, наслаждаясь долгожданным отдыхом.
Поставив автомобиль на парковку, Коша расслабленно направился в сторону подъезда. Однако дойти до него не успел. Маленькая девчачья фигурка, примостившаяся на краю скамейки, красноречивее всех слов говорила, что его здесь ждали. Причем, очень давно. Увидев, она тут же поднялась с места и подошла.
– Где ты был? – ее сонный вид вызвал легкую улыбку, которая, к сожалению, не коснулась усталых глаз.
– Бегал. – Она хлопнула его по груди, зябко кутаясь в темное пальто.
– Не смешно! Я вообще-то не для того сюда приехала.
– А для чего? – спрашивал он по дороге к квартире.
– Поблагодарить за подарок. – Она довольно улыбнулась и покрутила в руках запакованную в коричневую бумагу коробочку.
– Он не от меня, – Коша лишь мельком взглянул на вещицу в руках подруги и толкнул дверь вперед, впуская в одинокую комнату морозный воздух, прилипший к нему на улице. Скинув с себя верхнюю одежду, Костя направился прямиком в душ.
– Я быстро, – крикнул он уже почти из-за двери.
– Ага, – отозвалась Катюха и осторожно положила подарок на пол, не отводя от него глаз. Она помнила, как прочитала записку, принесенную вместе с коробочкой курьером, как обрадовалась вниманию, как подумала, что, возможно, все же имеет шанс. А теперь он сказал, что подарок не от него. Тогда от кого же?
Костя вышел из ванной комнаты лишь через сорок минут. Скопившееся в голове напряжение все никак не хотело рассасываться, заставляя его снова и снова менять температуру душа. В конец замерзнув, он, наконец выгключил душ и выбрался наружу, закутался в махровое серое полотенце и подошел к зеркалу. Оттуда на него смотрел другой "он", какой-то осунувшийся и повзрослевший. А еще незнакомый, потому что в уголках его глаз поселилась скорбь. Раньше Костя думал лишь о себе, о скорости, жажде адреналина, а теперь же на нем целая компания и волки, что тоже имеют каждый свои проблемы.
Снова подняв голову, Коша знакомился с собой, хлопал по небритым щекам, по заострившемуся подбородку, касался затекшей шеи, чувствуя, что и там появился нервный комок.
– Кто ты теперь, Шарапов? – спросил он у своего отражения и отвернулся. – Серый ты, серый человек.
Погасив свет, он тенью прошел по квартире в поисках ночной гостьи. И нашел. Она примостилась на диване и, закутавшись в пальто, как в одеяло, спала. Уложившая голову на сложенные вместе ладошки, маленькая, сжавшаяся в уголке, она выглядела такой ранимой, какой не была никогда при дневном свете.
Порой, ему казалось, что внутри этой девчонки батарейка, которая, работая весь день, внезапно разряжается к ночи, забирая у своей хозяйки всю энергию. И та сваливается беспомощным кульком на подушку и вырубается для подзарядки.
Пройдя мимо дивана, Коша направился к холодильнику. Яркий свет слегка вывел из равновесия, однако особого дискомфорта не причинял. Набрав продуктов, он выбрался наружу, расставил все на барной стойке, придумывая поздний ужин.
Запахи разлились по комнатам спящей квартиры мгновенно, пробуждая ее, заставляя встряхнуться и выгнуть покорно спинку, прося угощение. Казалось, даже свет на кухне стал гореть мягче, а стены оградили своих хозяев от посторонних звуков, оставляя их наедине.
– Хэй, просыпайся. Я знаю, ты голодна. – Костя присел перед подругой на корточки. Уже одетый и взъерошенный, он выглядел по-домашнему мило. Катя улыбнулась.
– Ты что-то приготовил? – потянув затекшие мышцы, она выбралась из теплого кокона, оставляя пальто на диване.
– Вроде того, – Коша тоже поднялся и повел гостью к накрытому столу.
После ужина Катя почувствовала себя довольной кошкой, что ластится к своему хозяину. Присев на стойку, она болтала ногами и перекатывала остатки вина по бокалу, наблюдая за тем, как благородная жидкость изменяет свою форму.
– Что у тебя случилось? – вдруг спросил Коша, вытирая руки полотенцем. Он убрал грязную посуду в посудомойку и теперь стоял рядом с ней, привалившись к гладкому боку бедром.
– Хотела пообщаться.
– Да? И о чем же? – он сложил их на груди и уставился на нее немигающим взглядом.
– Я… – она прикусила губу, слизывая остатки губной помады, – я хотела признаться кое в чем. – И опустила голову, рассматривая подвернутые штанины джинс, свою новую блузку, на груди которой болтались короткие завязки. Страшась взглянуть своему страху в глаза.
– Не особо понимаю. Поэтому прекращай ходить вокруг да около и говори как есть. Ты же знаешь, мы справимся. Я помогу, чем смогу.
Она улыбнулась.
– Пожалуй, ты единственный, кто может здесь помочь… – Резко подняв голову, она вновь утонула в тепле его карих глаз. Катя искала там отклик на нежность, яркий маячок, сказавший бы ей, что ее надежды не напрасны. Однако там был только он.
– Тогда тем более выкладывай.
– Я хотела сказать, что… – однако проговорить заветные десять букв так и не смогла. Зато был другой способ, наглядный, так сказать. Потянувшись к парню руками, Катюха притянула его к себе. Провела рукой по щеке, сцепляя пальцы у него на шее и наклонилась к губам, стремясь вложить в этот поцелуй всю ту страсть, все свои чувства.
– Эй, полегче, что на тебя нашло? – увернулся он в последний момент. А в глазах столько искреннего непонимания и удивления, что она вздрогнула.
– Костя, я…я люблю тебя.
Назад пути нет.
11
– Что? – я подпрыгнула на месте от свалившейся на голову информации. – Что, что она сделала?
– Не сейчас, встретимся в кафешке на углу семьдесят второго дома в шесть, идет? – проговорила Ванька в трубку. Я лишь кивнула и отключилась. В голове все никак не хотела укладываться принесенная на хвосте сороки новость. Сорокой я называла Ванессу, потому что эта девчонка всегда в курсе всех событий.
Закинув телефон в сумку, я подкрасила губы и покинула женский туалет. В коридорах университета практически никого не было. А у меня осталась еще одна пара, на которую не было никаких сил идти.
– Эй, привет, подруга, как твои дела? – нагнал Вадик.
Приобняв друга за плечи, я тепло ему улыбнулась.
– Все отлично, как сам? – и поправила желтый шарфик, что мягко обвивал простуженное горло.
– Ты что-то сипишь, неужели, уже успела простудиться? – друг обеспокоенно вгляделся в мое серое от болезни лицо, пропуская вопрос мимо ушей.
– Я тут прогулялась недавно без штанов, теперь вот расплачиваюсь.
– Чего? – вдруг вскрикнул Вадя.
– Тш, чего ты так кричишь? – мы уже зашли в кабинет и теперь оглядывали парты в поисках наиболее выгодного места – чтобы тебя не видели, но ты все слышал. Как раз обнаружив такое неподалеку, направились к нему.
– Итак, кто заставил мою девочку трясти мясом на холоде? – я покраснела от такого его тона.
– Фу, Вадя, каким еще мясом? О чем ты вообще говоришь? – друг недовольно цокнул и пояснил.
– Кто раздел тебя, моя синичка, и бросил на морозе?
– Никто меня не раздевал. Я сама. Ой, то есть, тьфу ты! Вадик! Я за Сашкой побежала, некогда было зачехляться. – Вадик рассмеялся моему возмущению.
– И что? Твои бледные тонкие ножки смогли привлечь кого-нибудь? – он поправил мой шарфик, пряча выглянувшую бахраму в складках.
– Ну…. – я внезапно замолчала.
– Что за многозначительное мычание? Кто-то купился, да? И кто это был? – говорят, любопытство сгубило кошку, так вот, этого кота сгубит только чрезмерное употребление сахара, и то, надо заметить, не факт.
– Ну…. – снова промычала я, раздражая друга сильнее, – он, бесспорно, красив.
– И? – не выдержал Вадик долгой паузы.
– И молчалив.
– И?
– И он просто довез меня до дома и уехал. Конец рассказа.
– Да ладно? И ты даже не узнала его имени? – расстроился друг.
– Ты хуже девчонки, Вадя! Какой номер? Как бы я его узнала? И зачем он мне? Все равно ведь не позвоню.
– И то правда. И совсем не хуже! Просто мне интересна твоя личная жизнь. Я же не виноват, что она есть только у одного из нас.
– Что с Ксюшей? – в ответ поинтересовалась я.
– Ничего. Мы разбежались, как я и предлагал. Она подцепила себе кого-то тогда в клубе. А я только рад.
– И все? Это конец вашим бурным отношениям? И она больше не будет тебя ревновать?
– Три да, синичка.
– Не называя меня так.
– Почему же? – парень отвлекся на кого-то сзади, а затем снова повернулся ко мне.
– Потому что. – Я начала сопеть и до конца пары не разговаривала с ним.
***
– Эй, мать, ты чего это? Простыла что ли? – встретила меня подруга возле кафешки. Ее дутая серая курточка облепила со всех сторон, когда Ванька полезла обниматься.
– Апчхи, – ответила я и улыбнулась, – да, нос с утра течет.
– Ну вот, ты всегда так. Ладно, пошли вовнутрь, нечего на морозе стоять. – И мы зашли в кафе. В нос тут же ударил аромат кофе и сдобы. Он проникал в ноздри, доходя до самого желудка, встряхивая его и заставляя недовольно урчать.
– Как здесь чудесно пахнет, – восхитилась я, занимая дальний столик. Подруга уселась напротив и так же, как я, с любопытством огляделась. Интерьер помещения радовал пастельными тонами – нежно-розовые, как зефир, стойки и ножки столов, белые, словно рахат-лукум, столешницы и полы и шоколадный потолок, на который умелыми мазками нанесены белые звездочки – украшения на этом сладком безобразии. Уют здесь в мелочах – милая сахарница в красный кружочек, розоватые хрустящие салфетки, вазочка с белыми живыми тюльпанами.
Я наклонилась к цветам поближе и с удовольствием вдохнула запах весны. Он сладкой нугой разлился по внутренностям, даже несмотря на заложенность. А потому, выдохнув, вновь улыбнулась.
– Чудесное место, – откликнулась с другой стороны стола подруга. Тут же рядом со столиком появилась милая официантка в шоколадно-коричневом передничке. В ее руках был светленький блокнот. Тут-то я и вспомнила о заказе.
– Можно мне горячий шоколад с сахаром и тирамису? – стоило пробежаться по меню, как глаза тут же выхватили все то, чего хотелось желудку и раздраженному простудой горлу.
Ванесса заказала салатик и зеленый чай. Эта "вегетарианка на диете" всегда ела и пила только зелень. Наверное, потому и была, как тростиночка. И единственное, что видели люди, встречая ее впервые, – это очки в тонкой серебристой или черной оправе (по настроению). Однако мне в ее внешности нравились еще скулы и пухлые губки, которые всегда казались надутыми, как две пуховые подушки. Я вновь улыбнулась и посмотрела в замерзшее окно.
Там хлопьями в молочные сугробы падали снежинки снега. Они переворачивались в воздухе и плыли, подхваченные непоседливым ветерком.
– Как ты? – вдруг спросила подруга. Я удивленно повернула к ней голову.
– Что ты имеешь ввиду? – Ванька пожала плечами.
– Вы попали в клуб, в котором потом две бандитских группировки устроили разборки.
– С чего ты взяла, что они были бандитами?
– Они пили, курили, а еще стреляли друг в друга.
– Если они пьют, курят и стреляют, значит, они – бандиты? По твоей логике большинство полицейских – преступники.
Ванесса нервно выдохнула и перевернула в руках телефон.
– Не драматизируй, ты поняла, что я имею ввиду.
– Да, поняла.
– И что ты думаешь? – Я отвернулась к окну и заметила знакомую фигурку в черном пальто. Это Катя неслась по скользкой дороге к кафешке. Ее пушистые кудрявые волосы растрепались на ветру и смешно подпрыгивали, когда девушка оббегала наиболее скользкие участки. На раскрасневшемся от холода лице я не заметила ни грамма косметики. Да и одета девушка была очень официально по сравнению с тем, что мы видели в прошлую встречу.
– Я думаю, что твоя подруга уже приехала. – Ванесса удивленно выглянула на улицу и покачала головой. Катя, подскользнувшись, чуть не упала, однако ей помог проходящий мимо молодой человек. Он услужливо подставил девушке свой локоть и повел ее в нашу сторону. На входе они распрощались, и Катя присела рядом со мной, распуская вокруг себя веер запахов: от мороза до фиалки.
– Привет, девочки. – Она вымученно улыбнулась и опустила глаза к сумке, что-то выискивая в ней. Шмыгнула носом, затем еще раз, достала бумажные платочки и негромко высморкалась.
– Привет, – мы с Ванессой поздоровались почти одновременно.
– Как ты? – Ваня потянулась к подруге через стол, устремляя все свое внимание на нее.
– Я… я, – девушка откашлялась, словно что-то в горле мешало ей говорить, – я такая дура!
– Да ладно тебе! Что случилось?
– Я сказала ему, что люблю.
– А он?
– А он…он… – и вдруг тишина. Я даже наклонилась к Кате поближе, заглядывая ей в лицо. Однако та не плакала, нет, она сидела и победно улыбалась.
– Он? – продолжила я.
– А он поступил как настоящий джентельмен.
– То есть? – продолжали допытываться мы.
– Сказал, что мы можем быть только друзьями. – Грустно вздохнула девушка и снова высморкалась.
– И тебя простуда скосила, – после недолгого молчания заметила Ванесса. Катя кивнула.
– А почему друзьями? – в свою очередь решила поинтересоваться я.
– Не знаю, – Катя пожала плечами. – Скорее всего, потому что он ничего не чувствует ко мне.
– То есть? – ко мне пришло удивление. Она размышляла так логично, что непроизвольно хотелось уважать этого парня.
– Он не встречается с теми, к кому ничего не чувствует. Он вообще в этом очень серьезен. Никогда не будет делать ничего против своей воли. Все только по симпатии или по любви.
– Ого, так он морализатор, – заметила Ванька, допивая свой кофе.
– Да, в каком-то роде. – Согласилась Катя и выглянула за окно. А там набирала силу метель, все сильнее и сильнее закручивая хлопья снежинок в своем вихре. Огоньки проезжающих мимо автомобилей размазывались по стеклу крупными каплями и скатывались на дорогу.
В зале включили легкую ненавязчивую музыку, разбавляя тишину. Гости оживились, застучали вилками, потекли мирные разговоры.
– И что ты будешь делать?
Катя отмерла, провела рукой по волосам, собирая их в хвост и улыбнулась.
– Буду с ним. Все останется как и раньше. Вот увидите. А чувства сами как-нибудь уйдут.
Мы с Ванессой переглянулись, но рушить иллюзии подруги не стали. Мало ли, чудеса ведь случаются. Иногда.
Наша компания сидела недолго. Мы еще немного поболтали ни о чем и благополучно разошлись по своим домам.
Я вынула наушник из уха, когда нажала на кнопку домофона, вызывая домочадцев. На улице крепчал мороз, отчего рукам без варежек становилось все холоднее и холоднее. Внезапно чья-то рука в черной перчатке опустилась на кнопку "отмены", и низкий тихий голос прошептал на ухо:
– Скучала?
Подняв голову, я встретилась с лукавым взглядом синих глаз.
– Женя? – восклицание получилось чересчур удивленным. – Как ты тут оказался?
Мужчина пожал плечами, даже не отрываясь от стены, к которой привалился спиной. Его руки были убраны в карманы, а распахнутое серое пальто демонстрировало широкую грудную клетку, облаченную в мягкий кашемировый свитер. "Господи, какой мужчина!" – пронеслось в голове.
– На машине приехал.
– Ко мне? – пальчики сжались в кулачки. Хотелось держать себя в руках и сохранять спокойствие. Однако делать это на темной улице, где даже нормальных фонарей нет, совершенно не получалось. А потому беспокойное сердце забилось сильнее.
– К тебе. Замерзла? – вдруг перевел тему Женя.
– Немного, – в душе еще теплилась надежда, что он сейчас просто уедет. Зачем ему здесь оставаться? Зачем было приезжать?
– Пошли, в машине посидим, согреешься. – Наверное, глаза стали больше от удивления. Потому что, кинув взгляд на мое лицо, мужчина рассмеялся. – Не волнуйся, я тебя не трону.
В этот момент Ванька наверняка сказала бы что-нибудь вразумительное, поругалась бы моей наивности, однако ее не было, а потому, лишь сжав пальчики в карманах сильнее, я поплелась к его машине. Внутри нее было тепло. Чувство комфорта и защищенности тут же окутало с ног до головы. А приятный мятный аромат ароматизатора заполнил легкие.
Женя сел рядом на водительское сиденье и включил печку. На что я благодарно улыбнулась.
– Тепло?
– Тепло, – я смущенно заправила волосы за ухо и немного растегнула пуховик у горла, чтоб не душил.
– У тебя красивые волосы, – вдруг заметил мужчина, протягивая руку и накручивая на палец длинную прядь.
– Спасибо, – удалось выдавить мне. Появилось ощущение загнанной в ловушку дичи. А охотник, вот он, сидит себе и ждет, когда зверек поймет, что ему не удастся сбежать. – Где ты взял мой адрес?
На красивом лице появилась улыбка, формируя маленькую складку на правой щеке.
– Для этого не пришлось прикладывать массу усилий.
– И все же?
Он вернул прядь на место, проводя по всей ее длине и убирая руку на сиденье. Я облегченно выдохнула.
– У каждого должны быть тайны, Марина. Пусть это будет моей. – От его загадочного взгляда мурашки побежали по спине. И тут же вспомнились слова Ванессы: "Вы попали в разборки бандитов". Бандитов… А ведь я защищала этих людей, Даже сочиняла причины, по которым они могли так поступить тогда, в клубе. А ответ был на виду. Бандиты… – Не волнуйся, ничего криминального. Лишь ловкость рук и никакого мошеничества. – Конечно, никакого. Совсем-совсем. И пони тоже существуют. Они живут в наших подвалах и жуют крысок на обед.
– Зачем ты приехал?
– Захотел увидеться. – Он сморщил лоб и перевел взгляд на улицу. – Кстати, тебе говорили уже? У тебя глаза добрые.
– Что? – я смущенно улыбнулась, не до конца понимая.
– Глаза, говорю, добрые. И вообще ты очень светлая. В такие морозы твоя улыбка – настоящее солнце. – Женя вдруг приблизился так близко, что удалось разглядеть тонкий темный ободок вокруг синего зрачка в его глазах.
– Ух, – воздух с легкостью покинул легкие, оставляя после себя горячий комочек где-то в груди. Сердце забарабанило по ребрам сильнее, будто срываясь с цепи из тонких паутинок вен. – Что ты… – но договорить не удалось, жесткие напористые губы накрыли рот.
12
Коша сидел на кухне. Растерянный, удивленный, он все никак не мог сообразить, что только что произошло. Телефон сам прыгнул в руку, осталось лишь набрать знакомый номер и дождаться ответа.
– Слушаю.
– Сань, позвони Катюхе, – Костя устало потер переносицу и пробежался взглядом по комнате.
– Чего? Нафига? Зачем я буду звонить ей ночью? – голос друга из сонного превратился в сердитый.
– Спроси, как она.
– Что у вас произошло? – видимо, друг уловил, что просто так наследник волков просить бы не стал, а потому сбавил тон, переходя на дружелюбные интонации. – Что не поделили?
– Да так. Просто позвони ей.
– Я-то позвоню, только ты сначала расскажи, что натворил.
– Да в том-то и дело, тут я в большей степени пострадавшая сторона. – Прохрипел Коша и вновь пробежался по любимой кухне взглядом.
– Что она тогда натворила? – смешок.
– Устроила истерику с битьем посуды.
– Да ладно, это наша-то Катька? Из-за чего?
– Да так. Просто позвони ей, узнай, как она. И все, об остальном не спрашивай, понял? – Коша знал любопытную натуру друга, но именно Саня был ближе остальных к взбалмошной девчонке.
Они росли все вместе. Соседние дворы. Одна игровая площадка. И родители, мечтающие вырастить из своих детей идеальных представителей аристократии. И если Санины мама с папой отчаялись еще в самом начале, когда их дитя начало драться с каждым в группе, классе и дворе, то Катины и Костины шли до последнего. Девушку заставляли сначала учить историю, потом запоминать лица самых богатых мужчин. Кошин же мозг заполняли языками и графиками расходов и доходов.
В конечном итоге, Катюха убежала из дома, Саша открыл свой бизнес и довольно успешно начал торговать автомобильными деталями, а Костя ушел в отрыв. Он присоединился к байкерам и отправился в кругосветное путешествие. Каждый из них сам сделал свой выбор. И каждый получил свое. Возможно, будь Шарапов более гибким, сумел бы спасти отца. По крайней мере, сам он верил именно в это.
Отложив телефон на стойку, мужчина прошелся по осколкам посуды и взял в руки единственную уцелевшую кружку. Ему тут же вспомнился взгляд разъяренной бестии, в которую за секунды превратилась всегда спокойная и веселая подруга. Перед глазами встала картина того, как она, крича, доставала тарелку за тарелкой из шкафов и кидала их в стену.
Отпив горячего кофе, Коша пробрался по сотням маленьких частиц стекла, рассыпанных по полу, и прикрыл за собой дверь. В эту комнату совершенно пропало желание возвращаться. Как в принципе и в любую из трех оставшихся. Наверное, поэтому он и покинул квартиру, оставляя совершенно завядший кактус на подоконнике и медленно остывающий кофе в черной кружке.
***
В университете казалось, что каждый смотрит на меня по-другому. Их взгляды будто говорили: "Я знаю, что ты делала прошлой ночью". И, глядя в глаза этим людям, хотелось оправдаться. Но каждый раз я себя одергивала, проходила мимо увлекшегося рассматриванием парня или шушукающихся девчонок с гордо поднятой головой.
– Эй, подруга! – я остановилась, чтобы оглянуться. Вадик почти бежал в мою сторону. Казалось, он сейчас сядет на шпагат, так широк был его шаг.
– Чего кричишь, буйный? – огорошила его и потянула вниз мягкий ворот водолазки.
– Ого, зеленый! Тебе очень идет. Особенно, к глазам. Замутим свадьбу в зеленом? – он взял меня под локоток и повел в сторону зала, где должна была проходить следующая лекция. – Вот представь, я буду в зеленом пиджаке и зеленом галстуке, девчонки-подружки нарядятся в великолепные мятные платья. А весь зал заполонят нежно-розовые цветочки. Ты будешь спускаться с лестницы и вдыхать их волшебный аромат. – Друг даже закатил глаза, наслаждаясь открывшейся ему картиной.
– А куда я буду спускаться? В ад что ли? – вдруг спросила я, руша его иллюзии.
– Тьфу ты! Дурочка! К принцу своему, конечно!
– Вообще-то, это должна была сказать девчонка. И вряд ли твои мечты сбудутся. – Я улыбнулась, наблюдая за тем, как Вадик садится и вытягивает длинные ноги под партой. Вид у него при этом был крайне счастливый.
– Ой, конечно-конечно. У тебя ведь так много подружек. И все они непременно желают выдать тебя замуж.
– Нет, – я уселась рядом, доставая из рюкзака конспекты. – Ты же знаешь.
