Текст книги "Коша. История одной дороги (СИ)"

Автор книги: Катриша Клин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Коша. История одной дороги

Главы 1 – 6

Пролог

Темные ореолы деревьев проскакивают по краю дороги. Серый асфальт, разогревшийся на солнце, лениво провожает одиноких спутников, подсказывая повороты, не давая заснуть с помощью мелких шуршащих камешков и глубоких, похожих на норы лесных зверей, ям. На дороге своя жизнь, свои законы. И только ты сам выбираешь, как себя на ней вести.

Он выжимает сцепление и газует до упора. Резкий рывок, и даже узелок на бандане затягивается сильнее, мышцы сильных мужских рук напрягаются, удерживая равновесие неукротимого зверя. Стрелка на спидометре быстро близится к отметке 100 км/ч, затем выше… Ветер рвется сквозь одежду, опаляя своим дыханием. И только время замирает, застывая на секунде, а дыхание прерывается.

Он моргает. А затем стискивает зубы и снова газует, мчит по дороге, поднимая волну пыли за собой, пугая людей на встречной полосе. Они ошарашено прижимаются к обочине и еще долго костерят нерадивого водителя, гоняющего на байке.

А в этот момент в его голове нет ничего. Только он и дорога. Эта бесконечная лента, ласковая и непредсказуемая.

1

Клуб «Лесные волки» светился ярко-желтым и коричневым цветами на вывеске. Его тяжелые двери то и дело отворялись и впускали в себя полупьяных людей и улыбающихся и громко шутящих байкеров.

Внутренняя отделка бара была похожа на коллекцию сумасшедшего охотника-рокера – здесь наравне друг с другом висели черные ошейники на стенах и головы оленей с кустистыми рогами, а также дорогие гитары с подписями разных музыкантов и дикие шляпы с ужасными мордами и длинными клыками.

За дубовыми столами восседали несколько десятков лиц, наряженных в кожаную одежду и разливающих повсюду пиво и аромат непривычной огромному городу свободы, свободы в действиях, словах, выражениях. Порой их длинные бороды тонули в глубоких стаканах, и, налитая туда желтоватая жидкость разливалась по полу, по высоким ботинкам ближайших соседей. Иногда такое поведение бородатых приводило кого-нибудь в бешенство, и начиналась потасовка, в которой участвовала большая часть бара.

– Волки – это ведь не просто так, мы – стая! Мы тут все свои, родные, правильно я говорю? – Обратился полный мужчина с татуировкой огромного глаза на правой руке. Чей бы ни был этот глаз, выглядел он не очень, неяркий, как переводная картинка, и выцветший местами до голубизны.

– Да. Это все дорога. Она… родная! – Ответил ему тощий на вид парень в черной бандане и поднял массивный бокал в воздух. Чокнулись.

– Тогда выпьем за босса! Пусть его дорога даже там будет ровной, а железо под ним всегда надежно!

– Пьем! – Подхватили полупьяные голоса.

Через пару часов во всем баре повисла тишина. Это волчья стая провожала своего вожака в последний путь минутой молчания. Они склонили головы к столам, думая каждый о своем.

Последний звон кружек. И вдруг, как по команде, все поднялись, похватали каждый свою кожаную куртку со стула и, оставив чаевые, направились к выходу. За грубым столом с остатками окурков в граненых круглых пепельницах и недопитыми стаканами осталось только трое. Это были Гриб, Талый и Коша. Гриб, прикрыв на минуту глаза, потерял связь с реальностью и заснул, Талый увлекся одной из официанток, и теперь его внимание было всецело поглощено ею.

А Коша не отводил взгляда от доски со снимками в углу бара. Его глубокие карие глаза то и дело прикрывались, а из груди вырывался вздох. Резко поднявшись, он вдруг приблизился к этой доске и дотронулся до одного единственного лица, находящегося на каждой фотографии в центре волков. Это было лицо его отца, улыбающееся, здоровое, не израненное осыпавшимся стеклом от удара фуры, все еще счастливое, все еще живое… Сжав руку в кулак, мужчина оперся на нее горячим лбом и что-то совсем не слышно прошептал.

Персонал бара проводил его взглядом до самого выхода, один из знакомых охранников даже предложил подвезти осунувшегося всего за неделю парня, но тот отказался и пожал на прощание руку управляющему.

– Проверь все. Я бы не хотел приехать завтра на кострище.

– Все будет хорошо. Положись на меня. Не первый год ведь работаю.

– Спасибо. Должен буду.

– Сочтемся. – Одарив друг друга усталыми, вымученными улыбками, каждый занялся своим делом. Остап, управляющий бара, собрал официанток, распределив между ними обязанности и посоветовавшись с барменом насчет мелких деталей, поспешил освободить один единственный занятый стол. Грибу пришлось вызывать такси и усаживать его туда практически насильно. А вот Талый ушел сам, и не один…

На стеклянном столике лежала стопка вещей первой необходимости: телефон, мужской бумажник и связка ключей. На диване у стены – мужчина. Его темные отросшие волосы рассыпались по подушке, а непослушная челка прикрыла глаза и высокий лоб. Одна рука была расслабленно вытянута и касалась пола, а вторая прижимала к себе подушку, скомканное одеяло зажали мускулистые ноги, оголяя часть спины и ягодиц. Рядом с диваном, будто по следам, можно было распознать наспех стянутую и вывернутую наизнанку рубашку, скомканные штаны и вереницу из галстука и носков.

Окно приоткрылось, и довольный ветерок вольно бродил по трехкомнатной квартире, спеша развеять тоску ее хозяина, страшась встретиться с ним, однако тайно желая помочь ему, сделать приятное. Послушные воле ветерка шторы плавно изгибались, создавая мелодичный танец теней на полу.

Он проснулся от настойчивого звонка в дверь. Неспешно вытянул руку в поисках часов, однако наткнулся на разрядившийся еще ночью телефон. Чертыхнувшись, Константин выбрался из теплой постели и направился к двери. Там, на лестничной площадке, нетерпеливо пританцовывая мялась знакомая девчонка с теплыми карими глазами и волосами похожими на цветущий одуванчик. Кстати говоря, ее кудряшки сейчас были выпрямлены и аккуратно уложены в косу, а сверху она нахлобучила кепку.

– Ты чего как рано, Катюх? – Сонно спрашивал хозяин квартиры, запуская раннюю гостью.

– Так, я это, была тут неподалеку, гуляла, гуляла, а потом подумала, дай зайду, проведаю Кота. – Она, не расшнуровывая, скинула легкие кеды в прихожей и, не замечая ни помятого вида друга, ни его оголения, прошла вглубь квартиры, легко ориентируясь в комнатах.

– Ага, так уж и гуляла… – Недовольно протянул Константин и уселся на высокий табурет у стойки в кухне, вяло наблюдая за быстрыми движениями неугомонной бестии. Девчонка же, тем временем, проверила все шкафчики, заглянула во вместительный холодильник и, поджав губы, уставилась на друга.

– А где еда? Ты что, в последнее время вообще за продуктами не спускался?

– Да, как-то времени не было. Сама понимаешь, похороны, поминки… – Он тяжело вздохнул и сложил руки на стойку, опираясь на них подбородком.

– Я-то понимаю. Но есть-то тоже что-нибудь нужно. Так, – она уперла руки в бока и оглядела комнату, что-то соображая. – Я сейчас сгоняю до продуктового, а ты тут пока чайник поставь или лучше кофе свари, точно! – она подняла палец кверху и широко улыбнулась, демонстрируя ряд ровных, словно бабушкин штакетник, зубов.

Когда Катюха покинула квартиру, Константин, как и было сказано, поставил турку на огонь и принялся за варку. Пока подруга ходила за продуктами, Коша успел принять также душ и даже одеться. Поэтому, когда девчонка вернулась, он был уже практически в полном порядке.

– Слушай, Коть, я, правда, все понимаю, но волки волнуются. Тут Тапку недавно прилетело. Он звонил мне, тебя искал. А я вообще только из командировки вернулась, сам понимаешь, не знала ничего. Ты прости меня, что не приехала, не поддержала. – Она протянула руку через стол и легко сжала горячие пальцы мужчины.

Тот вздрогнул от ее касания, но сжал тонкие пальчики в ответ.

– Я понимаю все, Катюха. Но и ты пойми, не могу я пока к волкам, в горле ком сидит, когда в бар захожу, тошно мне там находиться. Отец ведь сам его поднимал, в каждой мелочи – часть его души.

Девушка нахмурилась, но пальцев не отпустила.

– Рано или поздно, тебе придется принять это и отпустить его.

– Знаю.

– А пока… ребята привет передавали, они сейчас в автомастерской зависли, колодки Тапку меняют.

– Понятно.

– Он, кстати, на стенд новые фотографии повесил, последние, со свадьбы своей. Там твоей отец счастливый такой! Хороший был мужик, каждого, как родного любил.

– Да, Катька. Знаешь что, я тут собирался по делам съездить, может, заедешь как-нибудь позже? – она поняла, что ему неприятно это слышать, рана еще кровила. Однако виду не подала, лишь крепко обняла старого друга на прощание и исчезла в подъезде.

Константин же разложил принесенные подругой продукты и снова улегся на диван, включил телевизор и принялся мерно щелкать каналами, стараясь сфокусировать внимание на каком-нибудь мало-мальски интересном сюжете.

Через пару часов ему позвонили. Это была мать. Она говорила тихо, как будто не в силах прижать трубку телефона плотнее.

– Дорогой, как ты? Может, приедешь? Я здесь одна больше не могу находиться. – Он сначала кивнул, а затем уж ответил также глухо, стараясь не подавиться эмоциями, которые всколыхнулись в нем после звонка матери.

– Я приеду.

И все. Всего лишь два слова. Но и это был прогресс, до этого материнские звонки он и вовсе игнорировал. Не мог Константин смотреть ей в глаза, не мог даже думать о том, что чувствовала она. А ведь ей, должно быть, гораздо больнее.

Он доехал до закрытого дачного поселка за полтора часа, благополучно миновал пост охраны и припарковался на обычном месте, у въезда в гараж. Щелкнув блокировкой замков, нервно одернул ворот водолазки и поднялся по ступенькам ко входной двери. Там его уже ждал управляющий домом, который галантно открыл перед дорогим гостем дверь и впустил того внутрь огромного помещения трехэтажного коттеджа семьи. Его отец был преуспевающим бизнесменом. Он построил свою империю за счет волков. Эти преданные друзья помогали ему во всем, поддерживали даже самые сумасшедшие идеи, а также одалживали деньги. Все их вложения со временем окупились, а отец стал получать фиксированный доход, обеспечил волков постоянным рынком сбыта и открыл бар, в котором вся стая могла собираться.

Теперь все, вплоть до огромной корпорации, досталось ему, Константину Алексеевичу Шарапову. Вот только он все никак не мог подняться с дивана и вступить в законные права наследования.

– Дорогой, как я рада тебя видеть! – женщина, встретившая наследника состояния, выглядела постаревшей, ее глаза все еще непривычно краснели, однако она держалась, и это вселило каплю уверенности и в Константина.

– Прости, что не появлялся, мам. Сама понимаешь, работа. – Он врал. Однако и сознаться в своей слабости не мог.

– Да, милый, понимаю. Но я рада, что теперь ты дома. Как ты?

– Справляюсь. А ты?

– Существую, хорохорюсь. Этот дом совсем пустой без него. – Сын оглядел высокие стены, выглянул за окно, где сейчас красиво цвели молодые розы, и уселся на диван, закинув ногу на ногу.

– Может быть, тебе вернуться в город?

– Нет, что ты, дорогой. Там стены совсем поглотят меня. Здесь хотя бы природа, знакомые, соседи. Ты не волнуйся, они часто навещают меня. Порой, даже приносят пироги. Я очень благодарна им всем.

– Я рад за тебя, мам.

– Катюша заходила? – женщина также элегантно села на белый диван и, пригладив неаккуратно легшую юбку цвета топленого молока, с улыбкой рассматривала своего возмужавшего сына.

– Заходила. Продуктов закупила.

– Она хорошая девочка, Коть.

– Да… – Константин потер острый подбородок, стараясь не смотреть этой проницательной женщине в глаза.

– Так, чего же ты медлишь? Она же не всегда будет рядом.

– Да, не всегда….Подожди, – вдруг ожил он, – на что ты намекаешь?

– Я уже не молодая, мой дорогой, и хочу знать, что после моей смерти в твоей жизни будет женщина, которая сможет создать уют, воспитать твоих детей. Я хочу, чтобы рядом была девочка, которая будет любить тебя, а не твои деньги.

– Мама… – усталый выдох был ей ответом.

– Я понимаю, понимаю, ты уже говорил, что не готов. Однако ты можешь пожалеть потом…

– Я больше не хочу об этом говорить, пожалуйста, мам.

Они посидели еще несколько минут в полном молчании, а затем немолодая уже помощница хозяйки пригласила их к столу. После обеда он уехал.

2

В маленькой кафешке днем почти никого не бывало. Все занимались своими делами, работая и учась. Все магазины до отказа забились покупателями, а на улице собралось множество машин, заставляющих с предельно осторожностью перебегать дорогу. Мы сидели в нашей любимой кафешке возле Сашкиной школы. Сестра подсунула мне целую баночку с китайским печеньем, а я все никак не могла выбрать одно из них. "Неприятности ждут тебя за поворотом" – получила свое предсказание и тяжело вздохнула. Кто бы сомневался.

– Ну, что там? – из-за плеча выглянула растрепанная голова девчонки-школьницы, и любопытные глазки замерли на строчках. – Ого, – присвистнула она. – Ты, как всегда, в своем репертуаре. Как фигня, так тебе. Вот, держи, такие предсказания надо получать. – И Сашка протянула выпавшую ей бумажку. "Просто улыбайся. Ведь кто-то может влюбиться в твою улыбку". Я устало покачала головой и положила остатки печенья на столик.

– Я устала, может, пойдем домой? У меня еще столько учебы.

Но Сашка ничего уже не слышала. К ней подошли две знакомые девчонки-одноклассницы, и между ними тут же возник спор. Махнув на это рукой, я оставила деньги за печенье и кофе на столе и пошла к выходу.

На улице было серо и тускло. Тяжелые смурные тучи застилали все небо. Колючий шарф впивался в шею, отчего та постоянно краснела и чесалась. Тонкие пальцы потерялись в больших, не по размеру варежках, однако лишь они могли спасти постоянно холодные руки. На голове – аккуратная вязаная шапочка, на ногах – шерстяные носки. Один маленький сквознячок, и я уже пузырила сопли и жаловалась на слабость и головную боль. По сравнению с Сашкой, которой все ни по чем, иногда чувствовала себя бабулькой, у которой кто-то одолжил чуток здоровья, а предупредить забыл.

– Девушка, а не подскажете, этот трамвай до центра едет? – остановилась перед обратившимся ко мне мужчиной и посмотрела на номер трамвая, только прибывшего на остановку.

– Нет, простите, он завернет раньше, вам пятнадцатый нужен.

– Спасибо. – Обрадовался незнакомец. А я улыбнулась ему в ответ.

Однако стоило отойти, и он наверняка забыл, как я выглядела, во что была одета. Я – незначительный этап в его жизни, маленький вспомогательный пункт. Вообще, у меня всегда были только родные: мама и сестра. Отец оставил семью очень давно, поэтому, как-то так повелось, и эта тема между нами не поднималась. Однако на нас отсутствие мужчины в доме никак не повлияло – мы выросли вполне послушными, в меру свободными и ответственными. Матери практически никогда не приходилось краснеть на родительских собраниях или в деканате. Она могла оставить нас с сестрой одних и на ночь, и на несколько недель, прекрасно зная, что ничего страшного за это время не произойдет.

Но и в нашем идеальном уголке случались ссоры. Иногда Сашка могла загуляться со своими девчонками, или я забывала о часах, просиживая их в университетской библиотеке. Но все обиды быстро забывались, и в доме снова царил покой и взаимопонимание.

– Мам, я дома. – Привычно кинула ключи на тумбочку и, скинув с себя тяжелую зимнюю одежду, направилась на кухню.

Здесь руки жили своей жизнью: заваривали растворимый кофе, насыпали в него корицу и клали парочку маршмелоу. А затем тянулись заледеневшими пальчиками к кружке и радовались такому желанному теплу. Потихоньку отогревались и щеки, спадала краснота с заалевшего на морозе носа, и расцветала широкая улыбка на милом лице.

А за окном бушевала метелица, сыпал, не переставая, снежок, покрывая тонким слоем машины, скрывая от внимательных взглядов усталые одинокие силуэты деревьев. А люди, согнувшись, будто от тяжести, мелкими перебежками стремились к домашнему уюту и теплу, к своим родным и близким. И постепенно весь двор загорался приветливыми огоньками окон.

– Мариш, а ты чего тут, в темноте, сидишь? Случилось что? – это мама появилась на пороге квартиры, шмыгнула аккуратным носом и, схватив, пакеты, понесла их на кухню. Я отнекивалась и улыбалась ей, замечая ее хорошее настроение, и мы весело смеялись, готовя ужин.

Сашка появилась к десяти, замерзшая и голодная, она, как ураган, влетела в комнату, утаскивая еще не остывший пирожок, и убежала в комнату, к компьютеру. Ужинали мы все вместе, смеясь и греясь улыбками друг друга.

А вечером смотрели фильм, комедию про приключения маленького забытого мальчика и глупых грабителей, что влезли в его дом. День закончился неожиданно, ночь прокралась через щели оконных рам и задула огоньки в уставших глазках, окутала сонной негой и исчезла…

Утром снова были тихие сборы, ворчание недовольной опаздывающей Сашки, толпа на остановке, душный автобус и длинные, бесконечно длинные пары, на которых лишь мерное движение стрелки на часах имело значение. Нудный день продолжился неприятной встречей. Это Ефремова ждала меня прямо у двери кабинета, видимо, боясь, что сбегу.

– Ну что, не созрела? – глянула со своего роста и нетерпеливо постучала длинным ноготком по подоконнику девушка.

– Что тебе нужно, Ксюш? Мы же все обсудили. – Я подошла ближе к рыжей.

– Я вот думаю, ты глупая или да? – Две первокурсницы за ее спиной тихо рассмеялись.

– Была бы глупая, не училась на бюджете.

– И правда. Тогда слушай внимательно, – Ксюша наклонилась ближе и зашипела, как самая настоящая змея. – Если я еще раз тебя с Вадиком увижу, то никакие мозги не помогут тебе в войне со мной. Понятно?

– Понятно, понятно.

– Ну и хорошо, бывай. – Она щелкнула надутой жвачкой и пошла в сторону курилки, мерно покачивая бедрами, еле прикрытыми короткими черными шортиками. А я про себя удивлялась, что такого мог в ней найти всегда такой скромный и воспитанный Вадик. Ну, правда, что?

Нападки этой, страшно говорить, девушки начались еще на третьем курсе. Мы как-то постоянно оказывались то вовлечены в одну историю, то занимались одним проектом, то дружили с одинаковыми людьми, то встречались с похожими парнями. Наши судьбы похоже кто-то переплел (и у этого "кого-то" явно плохое чувство юмора). Ксюша ревновала Вадика. Ко мне. А я лишь изредка общалась с ним во время обеда или вечером, по скайпу. Этот парень был милым, заботливым. Однако никаких других чувству не вызывал. Именно это я и попыталась объяснить его вспыльчивой девушке как-то раз. Однако все закончилось громкими криками и угрозами. Кто бы мог подумать?! Я и Ксюша, девушки из разных миров, не поделили парня. В скором времени об этом обязательно пошли бы слухи!

Внезапно телефон ожил. "Вадик" – приветливо засветился экран. Снова тяжело выдохнув, как старушка, приложила трубку к уху.

– Алло.

– Как ты? Ты в порядке?

– Да, а что со мной могло случиться?

– Я слышал, Ксюшка к тебе направилась. Прости, что не остановил. Она тебе ничего не сделала?

– Нет, мы просто мило побеседовали.

– Да? И о чем же?

– О тебе.

– Уф, что она опять себе напридумывала?

– Что у нас семья и двое маленьких детей. А то ты не знаешь, Вадь. Поговори уже с ней, расскажи, почему…ну ты понял.

– Ох, Мариш, я еще не готов… Ты же понимаешь, это сложно.

– Понимаю. Но эти нападки…Вадь, я устала от них.

– Извини, я обязательно ей все расскажу, но позже. Дай мне немного времени.

– Ну, если только немного. Ладно, у меня последняя пара. Я побежала.

– Давай.

День прошел и закончился. Солнце медленно скатилось за горизонт, и улицы озарили ленивым свечением фонари. Я шла с остановки к дому, стараясь насладиться морозным воздухом, что щипал нос и щеки. Довольно потерев руки в варежках, зашла в подъезд.

Дома пахло чем-то вкусненьким – это мама вернулась пораньше и приготовила замечательный ужин. Дождавшись Сашки, семья снова собралась за столом, делясь новостями и слушая задорный смех друг друга. Только здесь можно было отдохнуть от дневной суеты, только здесь я расслаблялась.

3

Он поднялся с кровати и прошел к окну, осматривая живущий ночной жизнью огромный город. Сон все не шел. Что-то гложило его изнутри. Посмотрел на часы 3:43 и стремглав покинул комнату. Быстрые сборы, и вот уже пуховик занял привычное место на крупных плечах, зазвенела связка ключей, щелкнул захлопнувшийся замок входной двери.

Погода сегодня не ладилась. Сыпал снег, занося полосы дорог, закрывая обзор, однако водителю здорового внедорожника это не мешало. Он умело объезжал улицы, где, возможно, было большое скопление народу, и вырулил прямо к клубу. Здание привычно мигало огоньками, заставляя гостя сглотнуть от нахлынувших было воспоминаний. Автомобиль приветливо моргнул фарами и замер. На пороге парень остановился, кивнул знакомому охраннику и нырнул внутрь.

Музыка оглушала, однако Коше это было давно привычно, он ловко миновал народ и оказался у барной стойки. Там уже сидели знакомые лица. Это Талый и Гриб. Они что-то с интересом обсуждали, временами присасываясь к стоящим перед ними бокалам. Увидев друга, прекратили разговор и поднялись навстречу.

– Здорово, друг, где пропадал? – Талый протянул руку и щербато улыбнулся. Коша поздоровался и с ним, и с Грибом и сел к стойке.

– Да так, были дела по бизнесу, – отмахнулся Коша и сделал заказ. Через несколько минут появился Остап. Он выглядел бодрым и свежим, тоже пожал хозяину руку и дал указания бармену. Тот, видимо новенький, бросил удивленный взгляд в сторону шефа и послушно кивнул.

– А где остальные? – Вдруг спросил Коша друзей.

– Так это, Тапка поехали выручать. Он опять влез куда-то из-за своей этой фифы.

– Да ладно, что ему ровно-то не сидится?

– Ты же знаешь его.

– Ага. – Коша делает глоток пива и обводит взглядом толпу.

– Сегодня многолюдно.

– Да. Какой-то паренек заказал себе вечеринку. Вот, празднует. – Ответил Талый. Гриб лишь довольно сощурил глаза и зевнул в кулак.

– Ясно. – Внезапно кто-то толкнул Кошу в плечо.

– Извини, красавчик, перебрала. – Парень перевел взгляд на девушку, которая тем временем делала новый заказ бармену. Выглядела она не очень – взъерошенные волосы, порванная лямка платья. И где только ее носило?

Внезапно какой-то здоровяк вырос прямо за ней и потянул девчонку к себе за волосы.

– Ты что это, удрать решила? Так я еще не закончил.

– Отпусти, я же сказала, нет. Пожалуйста, отпусти. – Талый напрягся, перевел взгляд с девчонки на парня и сжал кулаки.

– Слышь, парень, ты бы отстал от девушки. – Вдруг выкрикнул он.

– Где ты тут увидел девушку? Это моя курва. Да ведь, милая? – мужик цепанул ее лицо за подбородок и развернул к себе. – А сейчас она будет делать папочке приятное. – Девчонка лишь быстро-быстро моргала и пыталась что-то сказать, но этот детина ей не позволил, сильнее сжимая пальцы.

В этот момент Коше как никогда хотелось ввязаться в драку, не важно даже ради чего, у него просто ужасно чесались кулаки. Однако парень держался, сжимал и разжимал пальцы, хрустя суставами, и переводил взгляд на толпу.

Но стоящий рядом Талый выдержкой и раньше-то никогда не отличался, а с возрастом так вообще растерял остатки страха. Именно поэтому, сорвавшись с места, он резко дернул девчонку на себя и ударил мужика в лицо. Коша будто бы видел это в замедленной съемке, и когда пришел в себя, то перед ним была уже целая толпа мужиков. Они активно что-то выясняли, а затем пошли к выходу. Сделав знак управляющему, хозяин заведения поспешил за ними. Трое против толпы? Давно он так не отрывался.

Улица опаляла холодом, строила мысли по струночке. Откинув пуховик в снег, Коша присоединился к уже начавшим драться ребятам. Он слышал выкрики, отдирая от Гриба какого-то здоровяка и, с силой толкнув его в сугроб, помог другу подняться.

– Ну что, покажем им, где раки зимуют? – улыбнулся "волк" и снова цепанул кого-то кулаком. Тут силы были не равны. Их гораздо больше, и даже Коша, заразившийся азартом, понимал это. А потому, когда улицу перед баром осветили фары, и один за другим из машины появились "волки", он победно выдохнул.

Чужаки волновались, а затем, уже лежа на брюхе или по шею в снегу, громко ругались матом. Их главный, тот, что приставал к девчонке, сплюнул на белый, только легший снег сгусток крови и, прихрамывая, подошел к Коше:

– Мы еще не закончили.

– Ага. – Вяло ответил тот и внезапно улыбнулся. Здоровяк тоже не остался в долгу, с улыбкой протягивая красную от холода руку.

– Я Васек. Для своих Серый. Хорошие у тебя ребята. Каюсь, перебрал, больше такого не повторится. – Он вытер кровивший нос и оглядел своих ребят.

– Рад слышать, Серый. Заходи, надо согреться. – Так толпа снова ввалилась в клуб и до утра заняла огромный стол на втором этаже, где весело проводила время, медленно осушая алкогольные запасы бара.

Внимание привлек голос Тапка. Его лицо слегка опухло, правый глаз отливал красным и почти полностью был прикрыт, однако рот вовсю улыбался. Подняв бокал перед собой, он предлагал чокнуться и выпить за тех, кого с ними нет. После его слов, а также громогласной поддержки мужиков, Коша устало потер лицо и покинул застолье.

На крыльце клуба он остановился и закурил, обводя взглядом темную парковку. В сугробе слева лежало что-то темное, при ближнем рассмотрении оказавшееся его пуховиком. Отряхнув бедную куртку, в одном свитере, парень направился к своей машине.

– Что, решил свалить не попрощавшись? – Это Санек. Он встал, опираясь локтями о машину, и хмуро смотрел на друга.

– Нет, всего лишь решил покурить и закинуть куртку. – Хлопнула дверь, и Коша выпрямился.

– Как ты? – спросил его друг.

– Да так… – Дымок вырвался из губ и туманчиком разошелся к небу.

– Я думал уже ехать, вытаскивать твою задницу на улицу. Катюха сказала, ты там совсем закис. – Коша усмехнулся при упоминании неугомонной девчонки.

– Да. Было дело. Но сейчас я в норме.

– Ага, в норме. Вижу я. У тебя взгляд даже сейчас какой-то отсутствующий, Катюха так и говорила.

– Да нормально все, в норме я. Лучше расскажи, что устроил там Тапок? – Коша устроился рядом с другом, оперевшись о машину и выпустил новую порцию дыма в ночное небо.

Снег уже прекратился, оставляя после себя укрытые белым покрывалом машины, дороги и шапки домов. Облака расступились, пропуская нежный лунный свет, что бродил среди улиц и разгонял тревожные сны.

– Да, он опять из-за своей Таньки ввязался в историю. К ней мужик какой-то приставал, она кое-как отбилась, а наш друг это просто так не оставил, нашел его, врезал пару раз для науки. Ну а тот папику своему настучал, теперь все его люди ищут Тапка. Это так, вкратце. Мы, понятное дело, это так не оставили, поехали разбираться. Папаша оказался с понятиями, мы ему все объяснили, так и разошлись.

– Понятно. – Коша докурил сигарету и направился к клубу. – Пора уже расходиться, утро скоро. – Задумчиво говорил он.

Домой Константин возвратился только к полудню. Квартира встретила его приятным теплом и холодной пустотой. От этой комбинации у парня по спине пробежались мурашки. Он прошел в комнату, сбрасывая с себя одежду, и улегся в постель.

А за окном не спящий город делился новостями с ветром и играл огоньками фар и ярких вывесок.

4

Я вынырнула из сна, оглушенная и разбитая. Все моргала и моргала глазами, стараясь вернуться в реальность, отойти от той бездны, что влекла меня. Будильник трезвонил уже трижды, а потому, наскоро заправив постель, поплелась в сторону ванной комнаты. На кухне жарились оладушки, пахло также горячим кофе и шоколадом для Сашки.

– Мариш, – женщина тихо присела напротив и, отерев руки, положила их на стол.

– Что, мам? – Я села, натянув длинную футболку до колен и принялась за вкусный завтрак.

– Я тут подумала, а может, твой день рождения отпразднуем в ресторане, посидим семьей? Все обрадуются, приедут. Что скажешь?

Я улыбнулась и пожала плечами.

– Как хочешь, – тут в комнате показалась заспанная мордашка сестры, она что-то недовольно ворчала и потирала, видимо, ушибленную ногу.

– Ты что, малышка, опять неудачно встала?

– Да, блин, этот шкаф все никак не закрывался, я решила его ногой толкнуть, а дверка хренась и отвалилась.

– Отвалилась? Саш, ты что опять тумбочку сломала? – весело рассмеялась, довольная видом сестры и начала собираться в университет. Там уже ждал новый учебный день и старая добрая безнадега.

– Все с самого начала было не так! Ты должен был ей рассказать! Почему из-за твоей глупой ошибки пострадала я? – Я уперто старалась отстирать будто бы въевшийся в симпатичную белую блузку кисель из студенческой столовой. Как он там оказался? Это девушка Вадика позаботилась. Ксюша "случайно" вылила весь стакан киселя мне прямо на грудь, туда, где пятно было даже слепому видно. – И как я теперь должна сидеть на парах? Что обо мне вообще подумают? – все больше и больше распаляясь, я была полна гневом и обидой на лучшего друга.

Вадик стоял рядом, привалившись к раковине и пуская очередную струйку дыма в потолок.

– И вообще, здесь нельзя курить! Вадик, ты что, оглох? Выброси сигарету! – парень послушался, дошел до глубокого ведра в углу небольшой комнаты, насквозь пропахшей хлоркой и дешевым мылом, и выкинул дымящийся окурок. Не замечая поднимающегося дымка, снова вернулся на место. А я тем временем продолжала горячиться, ругаясь, выплескивая всю накопившуюся злость на друга.

– Вот как ты мог, как ты мог? – Наконец, выдохлась и сложила руки на высоко вздымающейся груди, обтянутой черным кружевным лифчиком.

– Я не хотел, правда. Но ты была такая грустная, и мне вдруг захотелось тебя как-то приободрить. Ты же меня знаешь, я просто так не стал бы ее провоцировать.

– Допомогался! Теперь она просто в ярости, тем более, после того, как ты оставил ее там одну. – Я тяжело выдохнула и посмотрела на себя в зеркало. "Вот что им всем во мне не нравится? Вроде бы выгляжу обычно, никакой чересчур привлекательной внешности, никаких сексуальных изъянов". Фыркнув, сморщила аккуратный носик и снова занялась отстирыванием любимой блузочки.

– Мне кажется, ты ее зря мочалишь. Это все бесполезно. – Вадик удрученно следил за моими действиями, стоя рядом и сложив на груди руки.

– А что делать-то? В любом случае, на пары мне уже не попасть. Придется ехать домой и достирывать уже там.

– Ага, и как ты собираешься это проделать? В мокрой блузке и в такой мороз? Добей себя еще холодным трамваем!

– Так, – он чешет затылок, – сейчас я схожу к Ксюхе и скажу, чтобы шла сюда. Мне все это надоело, и я хочу прояснить этот момент. Да! Даже не отрицай! – парень поднял вверх указательный палец, – даже не отрицай. Все, пора! И раз она это сделала, пускай сама и расхлебывает. Надеюсь, у нее есть запасная футболка.