355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Катрин Клод » Бурвиль » Текст книги (страница 2)
Бурвиль
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 23:48

Текст книги "Бурвиль"


Автор книги: Катрин Клод



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

И все же наш мальчик не совсем похож на других детей, даже если это и не сразу бросается в глаза.

В школе его особенно интересуют предметы, которые будят воображение: история, приобщающая к приключениям людей иных времен, география, позволяющая представить себе чужие небеса, заморскую природу, путешествия. А также поэзия – он даже пишет стишки (его учитель сберег один – о деревне Бурвиль). А главное, этот мальчик, овальное, серьезное, почти степенное лицо которого смотрит на нас с фотографии, обладает непонятной, прирожденной склонностью смешить людей по любому поводу. Это не эксцентрика, а нечто иное. Он хватается за любой предлог, чтобы разыграть клоунаду, – мимикой, гримасами, пародируя того или иного человека. Дома этому не удивляются, потому что один из дядей мальчика – "комик". Говорят, он похож на него. Все это ничуть не мешает ему без нытья выполнять многочисленные обязанности, возлагаемые на деревенских ребятишек.

Как и у его товарищей, у Андре тоже есть игрушки – он играет в шарики и в прятки. Но из всех игрушек одна запомнилась ему до сих пор – она доставляла ему особенную радость. Это губная гармошка, на которой он часами подбирает запомнившиеся мелодии. Потому что помимо странного дара смешить, его отличает любовь к музыке. Например, его завораживает церковная служба. Андре поет в церковном хоре, хотя особой религиозности за собой не числит. Он любит церковную службу потому, что она кажется ему красивой. Ее зрелище тоже будит воображение мальчика. Именно из любви к музыке, хотя он еще не разбирается в ней, Андре осмеливается просить учителя разрешения слушать радио у него дома. А оставшись один, он пытается даже сам воссоздавать наслаждение, доставляемое ему музыкой. На ферме, где водопровод отсутствует, воду для скота запасают в бочках. Мальчик обратил внимание, что если петь, сунув голову в бочку, звучание голоса усиливается, подобно тому, как под сводами церкви усиливаются звуки фисгармонии. С этого времени большим удовольствием станет для него часами петь, присев у бочки. Все подряд – и знакомые мелодии и придуманные им самим.

Потом этот вкус к музыке вообще дифференцируется. Он любит (и всегда будет любить) музыку классическую. Но, слушая радио у учителя, мальчик открывает для себя песни, а точнее, шуточные песни, приносящие ему двойное удовольствие – от музыки и от комизма слов. Позднее, став комическим актером, он предпочтет выступать на сцене не в бульварных комедиях, а в опереттах, так как помимо комизма в них есть музыка. И, слушая по радио выступления комических актеров тех лет – Баша или Лаверня, он бывает так захвачен, что с окончанием передачи ему становится грустно, как провожающему на вокзале, когда поезд увозит любимого человека. Он прекрасно помнит эту охватывающую его грусть – ощущение личной беды, хотя эти голоса, принесенные ему по эфиру радиопередачей, и принадлежат далекому, чужому миру, в котором ему никогда не бывать. Впрочем, об этом он и не помышляет.

Склонность к музыке дает себя знать в нем так явно, что родители дарят ему музыкальные инструменты, как другим детям – игрушки. Сначала ему купили губную гармошку. Затем мандолину. Ему ужасно хотелось – он помнит об этом до сих пор – иметь аккордеон. Увидев в витрине магазина в Дьеппе первый двухрядный аккордеон, он разглядывает его часами, не в силах оторвать от него глаз, как Козетта от куклы. Родители даже приобретают патефон – скрипящий предок современного, который заводится ручкой после каждой пластинки. Такой подарок необычен для тех лет – надо, чтобы ребенок об этом очень уж просил. Отныне мать Андре, отправляясь за покупками в Дьепп, знает, что привезти сыну, если хочешь доставить ему наибольшее удовольствие: не заводную машинку, не гостинцы, а грампластинки, которые он будет неутомимо заводить на своем патефоне, зачарованный странной вещью под названием "музыка" – она погружает вас в какой-то другой мир, где обретаешь своего рода счастье.

В жизни этого деревенского паренька есть важные моменты, оставившие яркие, неизгладимые воспоминания. Все они так или иначе связаны со зрелищем. Прежде всего праздник святого Виктора – престольный праздник деревни Бурвиль, тем более чудесный, что он падает на 21 июля, когда даже в школе чувствуется приближение каникул. Из класса, в котором серьезные занятия уже закончились, видны подмостки сцены, возведенной на площади, где хлопочут ярмарочные торговцы. Чудесная атмосфера праздника, когда все становится красивее обычного. А главное, передвижное кино, показывающее немые ленты, комментируемые владельцем, пока он вертит ручку проекционного аппарата. Погони вестернов сменяют на экране заговорщические взгляды и кремовые торты Шарло. Маленький Рембур тает от восторга. Узнав, что в районном центре открыли кинотеатр и показывают настоящие, звуковые фильмы, он отправляется туда пешком. Что это, знамение? Его первой встречей с "настоящим" кино была комедия, одна из популярных в те годы, с участием комика Милтона, которую он смотрел, заливаясь смехом. Он бежал обратно в деревню без остановки, так ему не терпелось поделиться своими впечатлениями с родней. И вот он пересказывает дома всю картину в мельчайших подробностях, проигрывая целые сцены, копируя Милтона, напевая запомнившиеся мелодии...

Другое яркое воспоминание: гастроли, все в том же

районном центре, труппы Ван дер Линдена – одной из тех многочисленных бродячих трупп, которые до войны выступали во Франции. Провинциалы тех времен (когда провинция еще была провинцией) сохранили о ней теплые воспоминания. В представлениях труппы участвовало целое семейство, исполняя весь популярный в те годы репертуар. Мальчик не пропускает ни одного спектакля, он просто покорен увиденным. До и после представления он бродит вокруг фургонов, расспрашивает, смотрит, старается затесаться среди актеров, чтобы лучше узнать этих поразительных людей, способных так его потрясти. А возвратясь домой, пересказывает, копирует, пытаясь всех заразить своим восторгом.

И еще. В школе устраивают детский праздник, на котором Андре дебютирует в комической роли. Как и тысячи других детей, которые не становятся актерами. Но он уже тогда готовится к представлению, отдаваясь ему целиком. Он готовится к нему как к большому событию в жизни, чтобы потом вспоминать о нем месяцами, готовится с добросовестностью актера, чей будущий ангажемент зависит от успеха сегодняшнего исполнения. Он заказывает песенки для своего номера в парижском издательстве "Пластинка смеха". Не обходится без разочарований, так как не все песни подходят для детского исполнения, что ставит под угрозу получение награды.

Игра

По мнению психологов, индивидуальные наклонности человека проявляются уже в детском возрасте; именно в этот период жизни, когда ребенок менее всего подвергается давлению извне, они ярко проявляются. Остальную, большую часть времени жизнь «позаботится» о том, чтобы человек забыл про все свои природные способности, если они не отвечают потребности общества. Вот почему у взрослых они зачастую уже не проявляются. На мой взгляд, правильно поступают те родители, которые присматриваются к своим детям, стараясь разгадать, кем они смогли бы стать впоследствии. «Мы сделаем из него инженера», – смеясь, говорит отец мальчика, увлекающегося машинами. Или, если ребенок любит жать на педали, устанавливая рекорды: «Он будет чемпионом». Разумеется, ни тот, ни другой ребенок так и не пойдет по пути, который был им предначертан, поскольку социальный диктат (и прежде всего необходимость зарабатывать деньги в обществе, где они решают все) и навязанное профессиональное обучение не дадут им последовать природным наклонностям. Поэтому способности человека лучше всего выявляются именно в детстве, когда личности отчасти позволено не считаться с социальной необходимостью, особенно в том существенном и оригинальном, в чем ребенок проявляет себя, – в игре. Но что делает ребенок играя?

Прежде чем рассмотреть склонность маленького Рембура к музыке и смеху, проявившуюся так явно, что она несомненно отвечала глубокой потребности того, кто позднее станет Бурвилем, мне кажется небезынтересным всмотреться в поведение любого играющего ребенка. В самом деле, я думаю, что словарь, выработанный поколениями, не случайно называет игрой и выступление актера и самое естественное занятие ребенка...

Что делает ребенок, играя в Робинзона, полицейских и воров, в куклы? Похоже, он старается магически преобразовать реальность, не удовлетворяющую его запросам, и заменить ее другой, выдуманной. Реальность не забавляет ребенка, она не соответствует его вкусам. Школа, послушание старшим – все то, что формирует его как будущего члена общества, – обуздывают дикого, недрессированного зверька, каким он еще является. Правда, эта реальность зачастую в равной мере не удовлетворяет и взрослого, но как раз его-то и научит приспосабливаться; впрочем, со временем и взрослый по-своему станет играть...

У ребенка операция волшебной подмены может проходить в мечте и в игре. Мечтая о Робинзоне или о приключениях разбойников, он отождествляет себя со своим героем, воображает, что это с ним происходят приключения, соответствующие его внутренним устремлениям. Но мечта еще не все; жест и слово усиливают "реальность" воображаемой ситуации, а это и есть игра.

Нам интересно обратить внимание именно на то, что, выступая на сцене, актер тоже стремится подменить подлинную реальность псевдореальностью. Эту подмену он осуществляет с помощью персонажей, которых играет, с которыми должен себя отождествлять. Он тоже стремится к тому, чтобы найти тождество между изображаемым персонажем и своими внутренними устремлениями, как ребенок, разыгрывающий героя по своему выбору. Вот почему многие актеры, обладая возможностью выбирать себе роли ("преуспев", они могут это себе позволить), предпочитают какую-нибудь одну роль остальным и в различных персонажах дают выход личным природным наклонностям.

Разумеется, игру актера многое отличает от игры ребенка, прежде всего то, что в ней есть Стремление избежать штампа, добиться обобщения, типичности, желание удовлетворить запросы многообразной массы людей, сидящих в темном зрительном зале.

Более того, играя не для одного своего удовольствия, а для публики, актеру надо добиться ее признания, словно это признание придаст большую убедительность созданной им псевдореальности. И характерно, что своей потребностью смешить товарищей, родных – публику – маленький Рембур отличается от других детей. Значит, этот ребенок был прирожденным актером...

Но, главное, нам хотелось подчеркнуть, что и для актера и для ребенка игра – выражение внутренней потребности. Это поможет нам лучше понять органическую связь между Бурвилем-ребенком и Бурвилем-взрослым, ставшим актером. Ему с детства свойственна потребность шутить, смешить, чтобы видеть вокруг себя веселых людей. И тридцать или сорок лет спустя он, не вынося раздоров на съемочной площадке, способен всех рассмешить одним словом, чтобы разрядить напряженную атмосферу. Таков Бурвиль, чье дарование, возможно, проявлялось уже в природной наклонности маленького Рем-бура.

Но потребность смешить, даже отмеченная оригинальностью, впоследствии сделавшая из мальчика Рембура известного комического актера, сама по себе еще ничего не решала. Поэтому мне кажется заманчивым посмотреть, каким был Андре Рем-бур в годы отрочества, когда человек формируется. Словом, посмотреть, как становятся актером при неоспоримом природном даровании (без него нет и артиста, но не все, кому оно дано, следуют его зову).

Сколько препятствий на пути у этого крестьянского паренька, не соприкасающегося с миром зрелищ. Отличаясь прилежанием и послушанием, он мог бы пренебречь своим желанием смешить других и стать заурядным человеком. (Смешить – это же так несерьезно!) Как он сумел разобраться в понятиях "разумно" и "неразумно", чтобы в конце концов прислушаться к голосу кипевшей в нем страсти?

Он горит желанием смешить... Как другие горят желанием играть в мяч или ухаживать за девушкой! Оно приводит его на деревенские танцы, свадьбы, где вскоре он начинает пользоваться успехом. Бурвиль приобретает своего рода популярность. Его наперебой приглашают на многочисленные деревенские праздники.

Он продолжает выписывать из Парижа ноты модных песенок, разучивать их. После мандолины он берется за корнет-а-пистон и с таким упорством осваивает этот музыкальный инструмент, что становится прямо виртуозом. Андре записывается в духовой оркестр районного центра Фонтэн-ле-Дюн. Но все это кажется ему занятием несерьезным. Как и для других подростков, для него серьезно лишь то, что готовит к будущей профессии. К выбору профессии наш герой подходит не без амбиции. Он не желает всю жизнь в поте лица обрабатывать землю. Впрочем, в его семье, как и во многих крестьянских семьях, принято "выбиваться в люди". Старший брат Андре, впоследствии врач, прекрасно учится в коллеже. Он заражает честолюбием младшего, и тот уезжает в Дудвиль поступать в Высшую начальную школу (соответствует современному коллежу).

Андре хотел бы стать учителем под несомненным влиянием школьного педагога, о котором и поныне он отзывается с волнением и почтительностью (это он помог мальчику выбрать песенку для первого школьного вечера). Но в этом желании надо также усматривать дань уважения к благородной, хотя и скромной работе учителя вообще, готовящего детей к тому, чтобы стать людьми. Я уверена, что, не став актером, Бурвиль не избрал бы профессию, ну, скажем, барышника. Его могла бы удовлетворить только "приличная" профессия – доктора, каким стал его брат, учителя, земледельца, каменщика или архитектора. Профессия, а не темные делишки. Тем не менее в Высшей школе он проучился всего несколько лет. Ему приходится жить в интернате, а он не привык быть запертым в четырех стенах. Но, главное, при всей своей доброй воле и несомненных способностях Андре увлекается не только тем, чему твердо решил отвести в жизни второстепенное место. Виноват ли он, если, кроме корнет-а-пистона и песен, его ничего не интересует? На школьной скамье с ним случается то, что однажды уже произошло во время богослужения: пока идет урок, он думает о песне, которую споет на предстоящем балу, или о своих успехах в игре на фанфаре. Другие запускают уроки, потому что бегают за девчонками или слишком увлекаются спортом, он – потому что ему интересно разыгрывать комические номера или же заниматься музыкой. Заниматься музыкой он может часами, а над книгой засыпает. Андре вынужден вернуться домой, на ферму, где он пытается найти себе занятие. Но участок невелик, и там управляются без него. Вскоре он становится учеником булочника в Сэн-Лорене, потом в Руане. Эта работа хотя бы оставляет ему право мечтать и изучать ноты.

Наверное, подростком Андре слыл дома и в деревне каким-то неприкаянным, знаете, из тех молодых людей, которые нигде не находят себе места, и неизвестно, какой толк выйдет из них в будущем. Это правда, он нигде не чувствует себя устроенным и, похоже, не сумеет приноровиться ни к какой серьезной профессии. Ведь то единственное, что интересует его по-настоящему, он себе запрещает. И даже не запрещает. Он об этом не думает. У него и в мыслях нет, что музыка и шутки могли бы стать в его жизни главным.

Так достигает он двадцати лет и, подобно большинству молодых людей, которые не знают, чем бы им заняться, в надежде, что со временем все образуется, опережая призыв, идет на три года в армию. Год 1937-й.

Однако, пользуясь правом выбора, он вербуется в военный оркестр 24-го пехотного полка. В конце концов, не для того ли, чтобы попасть в музыкальную среду, он подается в армию досрочно? Так или иначе, но вот Андре в Париже.

Реализм, упорство, терпение

За первый год военной службы в Париже, в музыкальной команде 24-го пехотного полка, Бурвиль постигнет две вещи. Во-первых, что можно зарабатывать себе на жизнь (или иметь в виду такую возможность) тем, что до сих пор было для него своеобразным развлечением. Действительно, когда он явился в казарму Пепиньер со своим корнет-а-пистоном под мышкой, она была настоящим питомником молодых музыкантов, так как находилась неподалеку от консерватории и привлекла с десяток молодых исполнителей. Это были люди, смело делавшие ставку на то, что занятия музыкой могут определить всю их жизнь.

Во-вторых, он узнал, что может иметь успех не только на свадьбах и деревенских праздниках, но и у более искушенной парижской публики. Это эпоха моды на народные конкурсы песни, в которых принимал участие любой желающий, а главным арбитром была публика. Такие конкурсы проходили повсюду – в кафе, в перерывах между сеансами, в кинотеатрах, дансингах, на радио. Подающий надежды певец при отсутствии сцены взбирается на стол и начинает петь. Если он понравился, публика даст ему допеть, если нет, кричит "долой", и ему приходится уступать место другому. Многие "выходят из игры" после первого куплета. Прошедшие первый тур, участвуют в следующем – и так до финального тура. Андре Рембур участвует во всех конкурсах, больших и маленьких. Он исполняет песни своего кумира Фернанделя (за полгода до отъезда в Париж он видел его выступление в Руане и был так потрясен, что даже потерял способность смеяться...). Его излюбленная песенка – "Игнатий". Костюм искать не приходится – он выступает в военной форме.

И вот он побеждает – в маленьких конкурсах и в больших: публика смеется от всего сердца. Уже в первый год он получает первую премию Салона химии, побеждает на конкурсе Парижской почты, организованном Жоржем Брике, затем он с успехом выступает в передаче, рекламирующей пиво "Бирр". Среди своих товарищей он на положении "звезды". И его просят быть "звездой" на традиционном празднике полка. Полковник настолько очарован "Игнатием", что рисует на Бурвиля дружеский шарж, проявляя к нему всяческую благосклонность. Но тут началась война... Андре уходит на фронт! Однако, выступая в армейском театре, он добивается новых успехов, и кое-кто из товарищей – уже тогда! – советует ему по окончании войны (считают, что она будет недолговременной и победоносной) попытать счастья на сцене, После поражения, которое выбросит его на юг Франции, он знакомится с Этьеном Лораном – при следующей встрече, несколько лет спустя, они станут соавторами песен.

Таковы его карты, когда в 1940 году, после демобилизации, он решает вернуться в Париж: несколько козырей, но мелких, если говорить объективно. Его главный козырь – он сам. То человеческое тесто, из которого испечен этот актер, а также тот факт, я позволю себе высказать свое мнение, что в нем сильна крестьянская закваска. И крестьянина не

опереточного, какого он часто высмеивал на сцене, а потомственного, с его достоинствами особого свойства – их редко приносят на службу искусству, потому что они не зовут к полету.

Прежде всего это реализм, сдобренный оптимизмом. Жизнь крестьянина проходит в столкновениях с холодом и жарой, с полевыми работами – с трудом изнурительным и требующим большого терпения. Чудес не бывает: пожнешь то, что

посеешь, да еще при условии, если станешь полоть, пропахивать междурядья, поливать, косить... И тем не менее никакой тревоги: пока под его ногами земля, в принципе ему ничего не грозит, от голода он не умрет. Все достается большим трудом, но этот труд себя оправдывает. Надо работать, быть не слишком требовательным, терпеливым, и тогда все уладится... Позволительно даже некоторое,

умеренное честолюбие, ибо почти каждому крестьянину, отличающемуся упорством, удается расширить участок земли, доставшийся от отца. Достаточно проработать на нем жизнь. Никаких скачков вперед, но мало и отступлений... Города рождают яркие звезды, способные мгновенно достигнуть зенита, и, случается, продержаться там, но случается и упасть. Крестьянин же делает все в положенный срок, зато падает он редко. Реализм, упорство, терпение.

Андре Рембур в те несколько недель, проведенных им в отчем доме перед тем как податься в Париж, – это человек, трезво глядящий на тернистый путь, на который он решил ступить. Домашние убеждают его, предостерегают, что искушение стать эстрадным актером – безумие. Но он все знает сам: и про трудности и про жалкие шансы... У него нет никаких иллюзий... И тем не менее решение принято, он ставит на свою "безумную" карту настолько благоразумно, насколько это возможно. Андре подходит к этому, как к предстоящей битве: выиграет он ее или проиграет – покажет будущее. Поскольку иллюзий он не питает, ему не грозит свалиться с большой высоты. Потерпев провал, он вернулся бы в деревню, конечно, разочарованный, но не горько. Ведь у него есть еще один козырь – заряд оптимизма, позволяющий переносить трудности и даже провалы без трагедий.

И вот он, наконец, приехал в Париж (к тем десяти тысячам собратьев, стремления которых совпадают с его

собственными), чтобы безбоязненно встретиться со столицей Франции и в исключительно трудных условиях ее завоевать. Он не намерен разыгрывать из себя дитя богемы, подогревая мечту голодом. Прежде всего он подумает о том, как заработать на жизнь, поскольку, во-первых, он реалист, а, во-вторых, ходить в рваных башмаках, оправдываясь тем, что ты актер, ему не позволяет гордость. Ведь если не пренебрегать трудом, работой, пусть самой неблагодарной, то заработать на жизнь можно всегда. Андре перепробует многие профессии, одну за другой – посыльного, водопроводчика, мойщика окон, полотера... Несколько месяцев спустя, устроившись рассыльным Монетного двора, он закрепится на этом месте. Ему нравится его работа, которая заключается в том, чтобы разъезжать по Парижу на велосипеде...

Когда проблема работы была решена, Андре занялся тем, что привело его в столицу. В те годы музыка для него важнее комических номеров. И он поступает в консерваторию по классу трубы. Но в своей комнатушке на улице Клиши он репетирует и песни, которые упорно продолжает заимствовать у Фернанделя. А разучив их, спешит на прослушивания.

Он, в дальнейшем не знавший провалов, чувствует себя словно парализованным перед антрепренерами -составителями унылых программ.

И зачастую пробы оканчиваются плачевно. Однако это его не обескураживает.

Так будет продолжаться два года – осечки, незначительный успех, нелегкая жизнь. Но молодой актер не падает духом. Он не из тех, кто сдается при первом разочаровании. Он никогда не питал иллюзий, что избранный путь будет легким. Сегодня провал? Но, быть может, завтра, его ждет успех. Надо только упорно его добиваться. И вот этот неисправимый оптимист, позднее всегда старавшийся обязательно протащить шутку в драматические роли, даже когда это от него не требовалось, умудряется быть счастливым и при обстоятельствах, которые другими воспринимались бы как крушение всех надежд. Об этих годах он вспоминает без тени грусти, потому что он из тех, кто помнит счастливые минуты и стремится отыскать проблеск радости в плохих. Ведь все зависит еще и от того, как смотреть на жизнь, людей, вещи, И если он и вспоминает об этих объективно трудных годах, то для того, чтобы вспомнить о счастье, которое они ему принесли. "И все-таки, -говорит он, мимоходом коснувшись трудностей, – мы жили весело". В комнате на улице Клиши площадью два метра на два окно не открывается; она под самой крышей, и зимой тут можно замерзнуть, а летом задохнуться. Но веселой шуткой звучит его рассказ о том, как зимой 1940 года, на редкость суровой, он, по праву получив карточку на уголь – газовое отопление у него отсутствовало, – пытался раздобыть печку. Ее достал ему брат, практикант больницы Нейи-сюр-Марн. Они перевозят ее вдвоем на ручной тележке через город, как Гранжиль и Мартен свой чемодан в фильме "Через Париж". Потом привезли уголь, но погреба в доме нет, и его сваливают прямо в комнате, между кроватью и столом... И лишь тогда обнаруживается, что дымохода тоже нет. И вот куча угля лежит посередине комнаты до самого его переезда в другую.

Если же он упоминает о голоде – ведь в двадцать лет человеку жаловаться на аппетит не приходится, – то лишь для того, чтобы вспомнить про свои многочисленные визиты в больницу Нейи, куда брат приглашал его в качестве сиделки. Другой его козырь – способность идти на компромиссы, которые, однако, не компрометируют. Компромисс ли без нытья натирать полы, когда ты человек особенный, актер? Но на подобные компромиссы, в конце концов, идут все, только делают это со скрежетом зубовным. Вот что хуже, так это добиваться на первых порах успехов у антипатичной ему публики и зависеть от нее. Преодолевать смущение, от которого он долго не мог избавиться и не совсем избавился по сей день. Быть только шутом, умеющим потешать зрителей, глядящих на него с эдаким снисхождением, тогда как...

Ведь нельзя же и вправду думать, что Бурвиль, каким мы знаем его теперь, не ощущал в себе способностей к чему-то большему.

Когда он рассказывает, что атмосфера этих "ночных кабачков", где ему приходилось выступать в начале карьеры, а по сути дела, притонов и чуть ли не борделей, лишала его присутствия духа, ему можно поверить. Этот парень, оставивший в деревне невесту (они поженятся, как только он начнет прилично зарабатывать), впоследствии образцовый отец семейства, по роду своей профессии приобщился к среде, которую не принято считать особенно нравственной. И, конечно же, он должен был испытывать отвращение к публике, состоявшей почти из одних спекулянтов на черном рынке. Ледяная комната с кучей угля посередине -воспоминание хорошее. Но ему не до улыбок, когда, воскрешая в памяти эти заведения сомнительной репутации, он говорит: "После всего, что я нагляделся там, меня уже ничем не удивишь". И это не поза обывателя: ведь не осуждает же он встречавшихся ему там девиц легкого поведения, разве что вспоминает, с какой у него были приятельские отношения, а у какой добрая душа. Он даже склонен им симпатизировать, ведь в конечном счете они, как и он, терпели унижения,"ублажая клиентов, которые обжирались, пока другие пухли от голода.

"Эти люди с их хамством были невыносимы". К тому же он страшно уязвим, этот комик, который может добиваться успеха, только вызывая смех, основанный на издевке; Ему приходится буквально отдавать себя на съедение вульгарной публике, лишенной всякого душевного благородства. Отношения с ней ничего общего не имеют с теми отношениями, какие установятся у него впоследствии с простонародной публикой. Конечно, и ее признание придет через смех, но этот смех великодушен, проникнут симпатией. Вот почему, возвращаясь рано поутру на велосипеде с ночных выступлений, он не единожды принимал решение, что ноги его больше не будет в этих заведениях, где актер подается на десерт – после сытной еды и женщин...

Но... Но он крестьянин и прекрасно знает, что нельзя привередничать.

Его не устраивают ни эти кафе, ни их посетители? Но где еще может он на первых порах попытать удачу? Он ухватился за кончик нити, и он держится за него, не выпуская. Выбирать он станет потом... Однако в этом компромиссе нет ничего компрометирующего. Прежде всего потому, что он смешит пошляков, не подделываясь под их тон. Он отказывается опускаться до вульгарности, на которую они столь падки. Ибо его комические номера нередко содержат соленую шутку (об этом речь впереди), но никогда пошлятину. И уже первые песни собственного сочинения показывают, в чем заключается основная счастливая находка Бурвиля – вызывать жалость и симпатию к "горемыке", которого он изображает, потешаясь над ним.

Поиски собственного стиля

Мне кажется, однако, что главный козырь Бурвиля заключался в постижении сути профессии актера, что удалось ему довольно скоро благодаря особой, присущей ему проницательности.

Как уже говорилось, он пережил много неудач на первых прослушиваниях. Антрепренеры выслушивают, качают головой и вздыхают: "Вас известят письмом". Провалы можно было бы объяснять себе тем, что эти люди ни черта не смыслят, и утешаться, что всех больших актеров постигало такое же невезение. Но не полезнее ли задаться вопросом, а быть может они в чем-то и правы...

Вскоре Андре понял, что с песенками Фернанделя далеко не уедешь, хотя они и обеспечивают ему неизменный успех у публики. С такой программой он навсегда останется лишь его эпигоном, каких у знаменитого комика в ту пору были десятки, как впоследствии будут десятки или сотни эпигонов у Брассенса*. Извлекая пользу из благосклонного отношения публики к Фернанделю и его персонажу солдатику, он навсегда останется эрзац-Фернанделем, ибо при всем таланте имитатора нельзя стать настоящим актером, если не привносишь ничего своего, нового. Актер может по праву считаться таковым, лишь будучи оригинальным. Следовательно, прежде всего необходимо выработать свой, индивидуальный стиль, стать непохожим на других.

*

( Жорж Брассенс – современный французский певец и автор песен, исполняющий их под собственный аккомпанемент на гитаре.)

И он начинает упорно добиваться этой непохожести. В те годы он не может рассчитывать, чтобы композиторы писали песни специально для него. Так что ему придется делать это самому, чем он и занимается в сотрудничестве со своим давнишним приятелем Этьеном Лораном.

Но это далеко не простое дело: его песни должны отличаться от песенок Фернанделя не только тематически. И потом надо расстаться с персонажем – солдатиком, принадлежащим тому же Фернанделю. Но как писать песню, чтобы она вызывала смех? Он порвет немало черновиков, пока не додумается, что песня, написанная литературным языком (подлежащее -сказуемое – дополнение), вряд ли может смешить. Так он постигает секреты своей профессии, в которой в первую очередь важна манера исполнения, правильный тон; важно знать, где уместно подмигнуть, спеть фальцетом, как заставить зрителя вслушиваться; но при этом важны и музыка и слова песни как таковые. Ему надо овладеть исполнительским мастерством не по готовым рецептам. И вот он пишет сто песен, которые ничего не стоят, пока сто первая не оказывается удачной, потому что эта была взращена на предыдущих провалах и их критическом разборе. Так он находит свой собственный стиль. Стиль, который он сумеет постепенно выработать и отточить. Он напал на свою золотую жилу, догадавшись использовать комизм, присущий человеку или фактам жизни, черпая из реальных истоков комизма, скажем, припоминая, что вызывало хохот, когда он мальчишкой пародировал в школе или дома какого-нибудь чудака или сцену из деревенской жизни, "Достаточно, -говорит он теперь, – смотреть на людей, они – неиссякаемый источник комизма". Правда, смотреть надо зорким взглядом, умеющим схватить характерную черточку, которая в гиперболизированном виде да еще интересно обыгранная вызовет взрыв смеха.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю