Текст книги "Сибирь в сердце японца"

Автор книги: Като Кюдзо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Вечером к нам в гостиницу пришли журналист Наталья Васильева из японской редакции хабаровского радио и переводчик. Они хотели взять интервью, и я рассказал ей о нашей экспедиции. В 11 часов мы пошли спать.

12 июля. Вторник. Хабаровск. Погода хорошая, ясная. Встали в 7 часов. Позавтракали яичницей, колбасой, хлебом, молоком, чаем и кофе. В половине девятого пришло такси, и мы отправились в аэропорт для того, чтобы вылететь в Благовещенск. Прибыв в Благовещенск, мы поехали из аэропорта в город, в центральной части которого сохранилось немало кирпичных и деревянных домов. Основную часть растительности составляли тополь и карагач. В отдаленных от центра районах выросли многоэтажные новостройки. По словам шофера, после того, как на реке Зее возвели плотину, климат здесь стал более влажный. В последнее время в город все чаще стали приезжать гости из Китая и Северной Кореи, но мы были первыми появившимися здесь после войны японцами. Однако мне подумалось, что после войны тут должны были работать японские пленные.

13 июля. Благовещенск. Отмечалось 130-летие основания города. Мы посетили Амурский комплексный научно-исследовательский институт. Там нас встретил заместитель директора Анатолий Сорокин. Затем, погрузившись в экспедиционный катер «Наука», мы отправились вверх по Зее, которая оказалась намного большей рекой, чем казалась нам ранее. Катер «Наука» имел низкую осадку, но развивал скорость до 35 километров в час.

Обедали мы прямо на катере. Тут же были и раскладушки. Вечером, примерно в половине шестого, у города Свободный миновали мост, по которому проходит Транссибирская магистраль. По этому мосту я уже несколько раз проезжал на поезде, но никогда не думал, что когда-нибудь придется плыть под ним на катере. На пути мы встретили деревню, названную в честь адмирала Е. В. Путятина, генерал-губернатора, заключившего с Японией договор в период эпохи Эдо. С японской стороны в переговорах тогда участвовал Кавади Касиокира. Примерно в половине восьмого по местному времени мы достигли места, где Зея сливается с Селемджой, и двинулись вдоль побережья Селемджи. Селемджа в переводе с эвенкийского означает «железная река». По берегам реки были выходы железных руд.

Примерно в 9 часов мы достигли конечной цели нашей экспедиции – места слияния реки Ульмы с Селемджой. На берегу нас встречали сотрудник Института истории, филологии и философии СО АН СССР А. И. Мазин и археологи из Благовещенска. Мы сошли с катера и стали подниматься в гору. На нас набросились полчища комаров. В палаточном лагере находилось около 40 студентов истфака Благовещенского пединститута. Они проходили здесь практику по археологии.

Раскопками на стоянке Усть-Ульма руководил молодой археолог Василий Зенин. Он был с женой и двумя детьми. Они решили угостить нас чаем из самовара. В самовар с самодельной трубой вместо древесного угля закладывали сосновые шишки: они хорошо горели. Уже через 20 минут вода в нем закипела. Если самовар дымился и не горел, то снимали трубу и сапогом качали воздух. К ужину хозяева предложили водку, но мы очень устали и поэтому отказались. Было темно. Внизу, на берегу, для нас были уже приготовлены палатки, но мы предпочли ночевать на катере. Здесь мы легли на раскладушки, укрылись и установили противокомарни-ки. В полночь пошел сильный дождь.

13 июля. Среда. Усть-Ульма. Ясно. На берегу, усеянном галькой и песком, росли ивы. Мы разговорились с сотрудниками Благовещенского пединститута. Кстати, академик Деревянко был выпускником этого института. Прибывший вместе со студентами профессор Сухих когда-то занимался изучением Албазина – крепости на Амуре, основанной в XVII веке Е. П. Хабаровым. В ходе исследования он обнаружил старый колодец. Здесь была найдена 300-летней давности одежда, кожаные изделия, фрагменты старых книг, документ с печатью воеводы Семена Воротникова.

Стоянка Усть-Ульма расположена на возвышенности. Примерно в 8 километрах от нее находится деревня Богослов ка. По мнению специалистов, люди жили на этом месте уже в сартанский ледниковый период. Согласно данным радиокарбонного анализа, возраст стоянки 19 360 лет. Като Симпей и другие японские ученые приступили к раскопкам. В 3 часа – обед, в 5 часов мы отправились в баню, располагавшуюся на крутом склоне берега Ульмы. Нам объяснили, что в бане нужно вымыться, разогреться, а затем прыгнуть в прохладные воды реки. Повторив несколько раз эту процедуру, получаешь ни с чем не сравнимое удовольствие.

В половине восьмого на берегу Селемджи был устроен ужин. Рядом с катером находилась большая палатка, в которой стояли столы. Мы ели с гречневой кашей только что выловленных щуку, касатку, пескарей. За ужином, на котором были научный сотрудник Благовещенского пединститута Болоцкий, профессор Сухих и другие, я сказал о своем желании иметь посох. Сухих сразу откликнулся на эту просьбу и сделал мне палочку из ивы. По его словам, эвенки всегда делают ивовые посохи, поскольку они очень удобны. После ужина пришли студенты и пригласили нас побродить по окрестностям. Като Сим-пей и я отказались, но другие члены нашей группы пошли погулять по ночному лесу. Я остался около катера и с удовольствием поговорил с Сорокиным, переводчицей Ириной, Мазиным, капитаном катера и другими. В 12 часов ночи я вернулся на катер. Ночью поднялся ветер и комаров было мало.

14 июля. Четверг. Усть-Ульма. Слегка пасмурно. Днем и ночью несет свои воды Селемджа. В месте, где мы остановились, ширина реки составляет примерно 200 метров. В 10 часов мы направились на 53-й участок, расположенный выше по течению реки на противоположном берегу. Здесь на плато растут великолепные черные и белые березы и лиственницы. Видимо, древние люди всегда выбирали место для стоянки в окружении красивого пейзажа. Уже цвели леспедецы и крупноцветный японский колокольчик. Я, Деревянко, Зенин и Лавров пробовали копать вокруг, но безрезультатно. Пообедали супом, сваренным из мяса горного козла. Нужно сказать, что охотиться на этих животных можно только имея лицензию.

Во второй половине дня отправились на 70-й участок на раскопки. Деревянко копает в этих местах уже много лет и все эти пункты знает великолепно. На месте раскопок обнаружили каменные нуклеусы, а также отщепы из агата.

На пути в Усть-Ульму в местечке Угловая Сорокин и Болоцких сошли на берег, чтобы на машине отправиться в Благовещенск. Мы искупались в Селемдже.

На этот раз ужин в палаточном ресторане был безалкогольным. Ели рис, приправленный морской и обычной капустой, а также большие пирожки, которые испекли студентки. После еды до половины двенадцатого мы просидели у костра.

15 июля. Пятница. Усть-Ульма. Немного пасмурно. Встали в 7 часов. На реку опустился такой густой туман, что не видно противоположного берега. Вода теплая, воздух прохладен. Копаем на 46-м участке, расположенном на небольшой возвышенности на правом берегу.

Нельзя не заглядеться на зубчатолистный дуб, а также очень красивые цветы лепорита. Говорят, поблизости нашли двух маленьких сов. Археологи обнаружили нуклеусы и отщепы.

После полудня наш катер останавливается у 12-го участка. Примерно 30 минут идем пешком до 18-го участка. Здесь много комаров и мошек. Похоже, что студентов они уже порядком измучили. Копали недолго, но обнаружили много нуклеусов, отщепов и орудий труда древнего человека. Я залюбовался цветами лепарита.

В 4 часа обедаем на катере. Нам подали суп из мяса горного ягненка с картошкой. На ужин ели рис с мясным бульоном. Я клал на рис салат из огурцов и капусты и поливал корейским соусом. Деревянко напомнил, что к завтрашнему дню нужно почистить рыбу для супа и запастись топливом. После ужина, примерно с половины одиннадцатого стали готовить шашлык. Он был вкусным, но я после плотного ужина уже не мог много есть. Вообще во время путешествия лучше есть меньше.

Мы вернулись на катер. Над нами огромной бархатной полусферой возвышалось усыпанное звездами небо.

16 июля. Суббота. Усть-Ульма. Ясно. Над рекой, как и вчера, стелится белый утренний туман. Ночью уровень воды в Селемдже повысился, и лежащие на дне маленькие камушки, которые вчера были хорошо видны, скрылись. Три дня назад, ночью, где-то в верховьях Селемджи сверкала молния и гремел гром. Наверное, там шел сильный дождь. И, очевидно, поэтому уровень воды в реке стал больше. По словам капитана, если уж вода в Селемдже прибывает, то очень сильно. Обычно также быстро она убывает. Каждое утро, примерно в 8 часов, кричит кукушка. Сегодня тоже, наверное, будет жарко. В 9 часов завтракаем: суп из рыбы, которая называется конек, и каша из вчерашнего риса с молоком. Сегодня дежурит по кухне студент Костя, поступивший в институт после службы в армии. Вместе с нами завтракает председатель райисполкома.

В 11 часов сняли палатки. Сегодня, наверное, будем ночевать в месте, где Зея сливается с Громатухой. На берегу Селемджи находятся опознавательные знаки стоянок № 5, 8, 13. На месте древнего русла Селемджи расположена стоянка Баркасная. Участки № 1, 2, 3 Баркасной расположены на древних террасах. Каменные орудия залегают в галечном слое древней реки. На участке № 1 были выявлены каменные орудия, по типу очень похожие на те, что были найдены на Юбэцу, на Хоккайдо.

Обедаем на катере. Таня Чикишева и Ира Кудрявцева приготовили говяжий суп с картошкой и салат из огурцов. Вечером добрались до Зеи. В одном из заливов увидели танкер, мы хотели запастись здесь топливом для нашего экспедиционного катера, но на танкере никого не оказалось и с заправкой ничего не вышло. Мы отправились в устье Громатухи.

Здесь у слияния рек, на левом берегу Зеи и правом берегу Громатухи находилась древняя стоянка, которую 25 лет назад открыл академик Окладников. Ее раскопками в 1964 году руководил недавний выпускник пединститута Деревянко. После окончания раскопок это место засадили березами, которые сегодня уже трудно обхватить. Местность здесь гористая. В устье Громатухи когда-то был влажный климат, и на аллювиальных почвах рос тростник. Река богата рыбой. На моторной лодке к нам приплыл председатель районного Совета и наловил рыбы. Мы разожгли костер, сделали шашлык, появилась бутылка коньяка. Перед тем как выпить, мы молчанием почтили память академика Окладникова. В 12 часов пошли спать.

17 июля. Воскресенье. Громатуха. Ясно. Сегодня можно было спать до 9 часов, но в половине восьмого взошло солнце и мы решили встать. Было еще прохладно, тень от гор на противоположном берегу исчезала по мере того, как поднималось солнце. Председатель райсовета с вечера поставил на реке сеть. В ней оказались щуки, красноперки и другие рыбы. Среди них попадались очень большие, некоторые длиной около полуметра. На завтрак мы ели прекрасную рыбу.

Примерно в 11 часов начали раскопки Громатухи. Были найдены каменные орудия и керамика, датированные VIII тыс. до н. э.

В 3 часа обед: мясной суп, салат из капусты, хлеб. В 4 часа прощаемся с председателем райсовета и фотографируемся. С наступлением сумерек резко увеличилось количество мошек. Прошлой ночью уровень воды повысился на 40 сантиметров, теперь же вода падает. В 4 часа 10 минут отправляемся опять в Благовещенск. Где-то около 7 часов проходим под мостом, по которому тянется Транссибирская магистраль. В этом месте Зея отклоняется на запад.

В 7 часов 20 минут мы пристали к очень красивому песчаному берегу, у местечка, которое называется Сретенка. Здесь нам предстоит ночевать. Противоположный берег, сложенный аллювиальными почвами, гористый. Там растут сосны. Нигде не видно следов пребывания человека.

18 июля. Понедельник. Сретенка. Ясно. В 7 часов подъем. Неподалеку от берега находится великолепный сосново-березовый лес. Комаров и мошек здесь сравнительно немного. По рассказам капитана катера, в праздничные дни на этом берегу собирается много людей. В подтверждение этих слов мы увидели следы костра, разбитую бутылку. Но ни пустых банок, ни полиэтиленовых мешков не было. Я вспомнил японское побережье. Считается, что у нас в Японии очень бережно относятся к природе, но в местах, где бывает много людей, частенько остается всякий мусор. И сейчас мои симпатии были на стороне русских.

Вода начала прибывать. Маленькие песчинки всплывали и кружились, словно пена. Соприкоснувшись с бортом катера, они медленно погружались на дно реки. Мы сложили раскладушки и противокомарники. Наше путешествие на катере подошло к концу. В час дня мы прибыли в Благовещенск. Нас поселили в гостинице «Зея», которая находится недалеко от пристани. В 2 часа 15 минут собираемся в вестибюле. Нас ведут в музей динозавров. Их много сохранилось на древней террасе Амура. Считается, что динозавры обитали здесь 65 млн лет до н. э. Длина самого большого ископаемого составила 13 метров. Динозавры встречаются большие, средние и маленькие, но здесь средних не было, только большие и маленькие. Выходит, что в этом месте обитали старики да дети. В музее мы видели также доисторических черепах и крокодилов. Следует сказать, что сохранились они не очень хорошо.

Как рассказал нам директор Амурского комплексного научно-исследовательского института член-корреспондент АН СССР В. Г. Моисеенко, музей динозавров пока только строится. Сам институт включает четыре отдела: экономики, геологии, физики, астрономии и математики. В них работают 340 научных сотрудников. Мы посетили лабораторию горного дела.

Ужинали в отеле «Зея». На этот раз нас угощал Моисеенко. Во время ужина мне пришлось рассказать, как после войны я оказался в Советском Союзе, как несколько месяцев работал в расположенном неподалеку от Благовещенска Райчихинске, который был центром по открытой разработке угля. Моисеенко пообещал в мой следующий приезд свозить меня туда.

Я очень хотел увидеть памятник Ф. Н. Мухину, одному из руководителей борьбы за Советскую власть на Дальнем Востоке, расстрелянному белыми в 1919 году. Об этом человеке я узнал из записок Исимицу Макиё и проникся к нему большим уважением.

В декабре 1917 года Исимицу Макиё от командования войск японской армии получил приказ наладить разведывательную работу в Приамурье. С этой целью 15 января 1918 года он приехал в Благовещенск, который с началом русской революции был погружен в хаос. «В Сибири, – писал Исимицу, – зимой темнеет рано, и жизнь человека проходит тоже быстро. Прошло 20 лет с тех пор, когда я впервые оказался в Благовещенске. На этот раз я прибыл сюда не в мундире военного. 20 лет – невосполнимое время в жизни человека… Двери в городе заперты наглухо, лишь дым из труб домов тихо плывет по небу. Конечно, за 20 лет изменений немного, некоторые переулки и даже крыши домов казались мне очень знакомыми. Единственное, что сильно изменилось, так это я сам. Из молодого человека я стал пожилым».

В Благовещенске Исимицу решил остановиться в отеле Кондрашова. Здесь в вестибюле его встретил старый администратор в черном костюме и провел в номер, который никак не освещался. В сумерках Исимицу скинул шубу, поставил вещи и сел на диван. Тут он заметил около двери большую черную тень стоящего мужчины. Это был Мухин. Так они впервые встретились – японский разведчик и русский революционер. «Вдруг вошел мужчина, держа в одной руке мешок с инструментами, – вспоминал Исимицу. «Неисправности в номере есть?»– спросил он. Я подумал, что это электрик. Администратор закивал головой и отошел в сторону. В темноте я заметил, как электрик посмотрел на меня и обошел комнату. Взяв в углу стул, он примерился, встал на него и начал крутить лампочку, которая неожиданно загорелась. Проверив еще два-три раза исправность лампочки, он слез со стула и опять посмотрел на меня. На лице электрика была улыбка. «Полковник, вы что, на разведку к нам приехали?» Меня как током ударило. Как я ни вглядывался в лицо этого человека, вспомнить мне его не удалось. Администратору слова электрика показались странными, и он остался в комнате. Электрик опять обратился ко мне: «Я думаю, полковник, Вы меня не знаете. Я, кстати, тоже сегодня вечером вижу Вас впервые». Затем он продолжил: «Русский народ сейчас многое переживает, мы пытаемся разрушить все, что было создано царизмом. Наверное, в будущем нам придется нелегко, но у нас есть мечта. Я думаю, Вы, полковник, хорошо знаете, как мы жили при царе, и понимаете, чего хочет от нас народ. Мне кажется, что Вы, полковник, будете на нашей стороне». Электрик улыбнулся, не ожидая от меня ответа. Не торопясь, он собрал свои инструменты, сложил их в мешок и вышел из комнаты».

Конечно же, Мухин знал, кто такой Исимицу. Трудно сказать, почему он надеялся на содействие Исимицу – в то время отставного полковника сухопутных войск. Можно лишь представить, насколько непоколебимой была вера Мухина в революцию.

Исимицу и Мухин встречались несколько раз и всегда хорошо понимали друг друга. Одна из встреч произошла летом 1919 года. Это была горячая для Мухина пора, дела в Совете не отпускали ни днем, ни ночью. В это время все выше поднимала голову контрреволюция. Утром 1 июня Исимицу вновь приехал в Благовещенск и встретился с Мухиным. В своих записках Исимицу пишет: «Сойдя с катера, я сразу нанял извозчика и поехал прямо в городской Совет. Город был безлюден, прохожих было совсем мало. Иногда встречались рабочие в грязных рубашках. Их вид никак не соответствовал тем прекрасным зданиям, которые украшали город.

В пункте, где по карточкам давали продукты, стояла длинная очередь безразличных, вялых граждан. У входа в Совет стоял мужчина, по виду охранник. Услышав, что я хотел бы встретиться с Мухиным, он даже не спросил никакого удостоверения и направил меня на второй этаж. Указав на лестницу, он сказал: «Пожалуйста, проходите!» Я быстро поднялся по лестнице и постучал в знакомую дверь. Когда я вошел, Мухин разговаривал в тремя мужчинами. Увидев меня, он поднялся, протянул руку и воскликнул: «О, полковник!» Я тоже подошел к нему и подал руку. Мы поздоровались. «Мухин, Вы здоровы? У Вас все хорошо?» Он проводил мужчин и мы сели. «Полковник, как Вы жили это время? Ведь три месяца прошло после нашей последней встречи. Конечно, с тех пор в городе многое изменилось. Мы захватили политическую власть, но у нас чрезвычайно много трудностей», – говорил он. Я выразил глубокую благодарность Мухину за его доброе отношение к проживавшим в Благовещенске японцам: благодаря усилиям Мухина они смогли вернуться в город и заниматься привычными для себя делами. Мухин упорно избегал вопросов о японских добровольцах и инциденте, который произошел в марте. Мы договорились о том, что он будет заботиться о японцах, проживающих в Благовещенске.

– Господин Мухин, я хотел бы задать вам необычный вопрос: рабочие и солдаты, которым теперь принадлежит власть, действительно изучили марксизм-лени-низм и действуют согласно ему?

– Нет, нет. Знакомы, наверное, всего два-три кадровых работника. Дело в том, что в России половина населения неграмотна. В этом нет ничего удивительного. Но этот народ испытал на себе тяжелейший гнет капиталистов и других привилегированных классов и на деле осознал справедливость марксизма-ленинизма. Конечно, революции сопутствует жестокость, но переустраивая все, мы думаем больше не о наших современниках, а о будущем поколении. Возможно, что очень нескоро, но Россия станет великой цивилизованной страной – в это я верю.

– Я с вами абсолютно согласен, господин Мухин. Придет время и Вам за Ваши усилия воздастся. Ваши труды не пропадут даром. По последним данным во многих местах сейчас поднимаются контрреволюционные мятежи. Что Вы думаете об этом?

– Я не беспокоюсь. Ведь дело в том, что Сибирь – колония России, поэтому если контрреволюция здесь и победит на какое-то время, то власть рано или поздно снова перейдет в наши руки. Если даже я буду убит, а Краснощеков^[27] арестован, все равно революция победит.

Мне показалось, что, говоря об этом, Мухин уже не испытывал той уверенности, которая была для него характерна до мартовских событий. На нем был грязный костюм и старые сапоги. Волосы сильно отросли и были спутаны, глаза потеряли блеск. Выглядел Мухин очень усталым.

– Господин Мухин, ведь Вы являетесь председателем Амурского областного исполнительного комитета, Вы – высшее лицо в Амурском крае. Как Вы смотрите на то, чтобы заняться своей одеждой. У Вас ужасный вид.

– Да, да, да, – Мухин засмеялся. – Недавно мне об этом уже говорил Краснощеков. Он в этом отношении сильно отличается от меня: тщательно следит за своей внешностью. Беда в том, что у меня совершенно нет времени. 12 марта я, услышав выстрелы, вошел в эту комнату и с тех пор ни разу не был дома и не ходил в баню. Вы знаете, полковник, эти сапоги я не снимал уже 80 дней. В час или два ночи я прямо в одежде ложусь здесь на диван и сплю. Ничего не поделаешь, ведь идет революция. – Говоря это, Мухин стал с улыбкой приглаживать свои волосы и грязный измятый костюм».

Я думаю, что ваша революция победила во многом благодаря участию в ней таких людей, как Мухин. Но таким ли они хотели видеть советское общество, каким оно выглядит сейчас? Однако это уже другая тема. Исимицу о Мухине писал: «Были ли такие, как Мухин, люди среди меньшевиков или эсеров? Найдутся ли в Японии такие, как он, которые полностью забыли себя и всю жизнь посвятили служению государству, народу, борьбе за мир? Может где-нибудь есть хотя бы несколько таких людей!?» Исимицу заметил, что если бы Мухин стал президентом Сибирской республики, то он бросил бы свою службу и стал бы помощником президента.

Во время последней встречи Исимицу получил в подарок от Мухина посох, который достался ему от Краснощекова.

Я часто думал о том, на чем же была основана дружба между Исимицу и Мухиным? Ведь они исповедовали совершенно разные политические взгляды, родились и выросли в совершенно разных условиях. Наверное, источником их дружбы была любовь человека к человеку. Очевидно, отношения были основаны на безграничном доверии, которое так необходимо всем людям.

Памятник Ф. Н. Мухину в Благовещенске запечатлел революционера в рубашке и кепке. Он стоит на постаменте из красного гранита.

На набережной гуляли моряки, юноши и девушки. Нам показалось, что на противоположном берегу в городе Хэйхэ, как и в Благовещенске, идет строительство. Удивительно, как близко здесь расположены эти города двух государств – России и Китая. Мне пришла мысль: нужно, чтобы эти два государства всегда жили в дружбе, и тогда скорее настанет день, когда будет можно свободно ездить из одного города в другой. Недавно мне рассказывали, как осуществляются приграничные связи между Благовещенском и Хэйхэ. Видимо, скоро они станут оживленнее.

В половине двенадцатого по местному времени мы выехали из отеля «Зея» и час спустя уже летели на ТУ-154 в Новосибирск.

19 июля. Вторник. Новосибирск. Ясно. В 5 утра прибыли в аэропорт. Нас встречали старые знакомые – Андрей Сагалаев и Сергей Комиссаров. Все отправились в Академгородок. Немного отдохнув в гостинице, уже в час дня мы вернулись в аэропорт для того, чтобы отправиться на вертолете на Алтай. Кроме Деревянко и его группы с нами летели американские археологи Роджер Пауэр и Джин Эйгна и шесть японцев во главе с Танака Наото – директором фирмы «Тереби Юнион», которые собирались снимать раскопки на Алтае. Среди моих соотечественников были молодые девушки. Их присутствие создавало особую атмосферу.

Вертолет заправился в Горно-Алтайске и полетел к реке Кучерла – притоку Катуни. Вид сверху был прекрасным. Вертолет летел вдоль Катуни, и мы видели самую высокую гору Советского Алтая – Белуху. Это большая квадратная гора по очертаниям напоминает крепость. Местные жители называют Белуху хозяином алтайских гор. До этого путешествия я бывал на Алтае четыре раза, но Белуху видеть мне еще не приходилось. Знаменитый русский художник и поэт Николай Рерих, биографию которого я издал в Японии, так описал Белуху, которую он впервые увидел в 1926 году: «Приветлива Катунь. Звонки синие горы. Бела Белуха. Ярки цветы и успокоительны зеленые травы и кедры. Кто сказал, что жесток и неприступен Алтай? Чье сердце убоялось суровой мощи и красоты?»

Семнадцатого августа смотрели Белуху. Было так чисто и звонко. Прямо Звенигород. А за Белухой окажется милый сердцу хребет Куньлуня, а за ним – «Гора божественной владычицы» и «Пять сокровищниц снегов» и сама «Владычица белых снегов».

Примерно в 7 часов вертолет приземлился на широком лугу между горами на берегу Кучерлы, где нас встретил руководивший раскопками член-корреспондент Российской Академии наук В. И. Молодин.

20 июля. Среда. Берег Кучерлы. Ясно. Подъем в 7 утра. Трава покрыта ночной росой. Вокруг прекрасный луг, на котором стоят наши палатки. Моя палатка стояла в метре от холодного ручья, стекавшего с ледника. В широком ущелье росли березы, лиственницы, кедры.

Молодин и его коллеги изучали петроглифы, выбитые на поверхности скал на правом берегу реки, а также находящийся у подножия культурный слой. Петроглифы были очень старые, они отражали события жизни и обряды местного населения. Культурный слой у подножия расписанных скал, не характерный для жилищ и могильников, составляют остатки культовых празднеств и обрядов.

Скальные поверхности площадью в 30x30 метров слегка зеленоватого цвета. На них прослеживаются петроглифы, начиная с афанасьевского периода и кончая тюркской эпохой. В культурном слое найдено много богатых вещей скифского периода. Обнаружена здесь керамика скифской культуры. Она, по мнению Молодина, отличается от пазырыкской керамики.

Некоторые петроглифы запечатлели сцены, которые чем-то напоминают цирковые представления. Изображенные персонажи то садятся на лошадей, то, как лихие наездники, стоят на них. На рисунках изображались шаманы с бубнами. Однако большая часть петроглифов воспевает оленей, коз и других животных.

В раскопках принимали участие студенты исторического факультета Новосибирского пединститута: они проходили здесь практику. Их лагерь стоял неподалеку от нашего. Вблизи находился источник, все деревья вокруг которого были украшены маленькими разноцветными ленточками. Так когда-то алтайцы выражали свое поклонение перед силами природы. Вероятно, отголоски древних верований сохранились у местных жителей и сегодня.

Вечером нас угощали пловом. Дежурил по кухне научный сотрудник Петр Лабецкий, приехавший сюда вместе с женой и детьми. Лабецкий наделен большим талантом готовить из ограниченного набора продуктов очень вкусную еду. Кроме того, он – глубокий почитатель Николая Рериха. В перерывах он читал в журнале «Москва» (1988, № 4) статью В. Сидорова «Мост над потоком». В ней было много интересного не только о Николае Рерихе, но и о его жене Елене, а также о известной основательнице теософии Е. П. Блавацкой.

Помогала Лабецкому готовить художница Лена Шумакова. Она сказала, что завтра у нее день рождения. Журналисты из телекомпании, рассчитывая, что по этому поводу будет вечеринка, достали припасенную бутылку виски. Лена взяла ее и куда-то убрала. На следующее утро, когда я спросил девушку для кого она оставила эту бутылку, она ответила: «Я хочу сохранить ее как сувенир». «О, это хорошо. Прибереги ее для будущего жениха», – посоветовал я. Лене было 25 лет. Сейчас в России очень мало 25-летних незамужних девушек. Почти все выходят замуж в 22–23 года.

Наступил вечер. Со снежных гор подул холодный ветер. Наверное, утром будет всего 5° тепла. В половине одиннадцатого мы легли спать.

21 июня. Четверг. Берег Кучерлы. Сначала было ясно, потом пошел дождь. Подъем в 7 часов. На завтрак был суп из баранины, купленной у алтайцев из деревни Тюнгур. После отправились пешком к дороге, по которой ездят машины. Там нас ждал газик. На нем поехали к месту слияния Катуни с Актемом осматривать тюркские могилы. Там сохранилось много каменных баб.

В одну сторону дорога занимала примерно три часа. На склонах гор, покрытых лугами, было много цветов. Повсюду виднелись тюркские курганы и каменные бабы, обращенные лицом к востоку. Изваяния были самые разнообразные: у одних были подчеркнуты глаза, рот, нос, борода, усы, у других – пояс и сабля, у третьих – сосуд в правой руке. Всего здесь стояло 20 каменных баб.

Вокруг летало много мошек. На склоне увидели двух мотоциклистов, очевидно, пастухов, они используют мотоциклы вместо лошадей. Спустившись к берегу Катуни, мы пообедали. Отсюда было хорошо видно место слияния Катуни и Актема.

В половине третьего мы отправились назад. В лагерь вернулись в 7 часов. Больше всего досталось телевизионщикам, которые тащили на себе аппаратуру. Семь километров мы шли вместе с репортером Исии Мариоко и пели японские песни. На ужин были мясной суп и блины. Вечером пошел дождь. В 12 часов легли спать.

22 июля. Пятница. Берег Кучерлы. С утра идет дождь. Сегодня за нами должен прилететь вертолет, но если погода не наладится, то отлет придется отложить. Днем стало проясняться. На всякий случай мы приготовились к отъезду: недалеко от палаток сложили чемоданы, спальные мешки и закрыли их тентом.

На обед ели гречневую кашу с тушенкой. Целый день ждали вертолета, но он не прилетел. Особенно переживали наши телевизионщики, потому что у них из-за этого срывались все планы. Я сидел и читал книгу «Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири», написанную Сагалаевым и его четырьмя коллегами.

На ужин ели рис со свиной китайской тушенкой, огурцы и копченую оленину. Приготовленные к отъезду спальные мешки пришлось вытащить, и мы рано легли спать.

23 июля. Суббота. Берег Кучерлы. Хотя вдали видно голубое небо, погода неустойчивая. Подъем в 7 часов. Вода в реке прибыла. Наши палатки – моя, Като Симпея, Тачибаны и Хата, стоявшие возле самой реки, оказались как бы на острове. Вокруг была вода. В том месте, где мы обычно обедаем, временно пришлось поставить палатки.

Утром Лабецкий и Лена, как обычно, приготовили нам пищу. Мы заметили группу альпинистов, шедших по горам с тяжелыми рюкзаками за спиной. Днем я попросил Хата меня подстричь. На обед был суп из баранины с картошкой. Очень вкусно. Я продолжаю читать книгу о верованиях тюрков. Ее авторам не более 40 лет. Они написали очень интересную книгу. На ужин мы ели гречневую кашу со свиной тушенкой, а также баранину и хлеб. После ужина я, Хато и Кадзивара решили прогуляться. Мы пошли примерно километр вверх по течению реки. Вертолет сегодня опять не прилетел. В 10 часов ложимся спать.

24 июля. Воскресенье. Берег Кучерлы. Пасмурно, идет мелкий дождь. Утром было холодно. Ива перед палаткой так сильно качалась, что стало страшно, не повалится ли она. Утром, посмотрев в сторону гор, мы увидели, что их вершины стали белыми от выпавшего снега. Высота здешних гор – около 3 тысяч метров над уровнем моря, они не такие высокие, как Белуха. Для такой погоды очень удобно иметь резиновые сапоги. Я знал это по опыту и привез их с собой, что мне очень помогло. Мои товарищи были в ботинках, которые не просыхали, и кожа от этого на ногах даже начала шелушиться.