Текст книги "Betrayed"

Автор книги: kateydidnt [[email protected]]

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Она чувствовала, как глаза наполняются слезами по мере того, как она осознавала подоплеку этих событий. Снова вспомнились слова, которые Поппи сказала прошлой ночью.

Они не знают, что они делают. Никакое лечение не поможет преодолеть стресс, который терзает его сердце. Они даже не знают, что послужило первопричиной этого инфаркта.

– У Альбуса всегда было такое хорошее здоровье. И…, – медсестра замолчала, – я боюсь, что он знает, почему это случилось, но он не скажет, пока находится в сознании. Я думаю, он знает, что нужно делать, чтобы помочь ему, но он не скажет. – Слезы бессилия потекли по ее щекам. Для всех них новости были печальными.

Альбус должен был знать о Дэвиде. Это было единственным объяснением. Но как долго он знает? «У Альбуса всегда было такое хорошее здоровье» – слова Поппи всплыли в ее памяти. Но Альбус болел месяц назад. Ее знания о Клятве были довольно ограниченными. Она яростно пыталась вспомнить, что еще она знала об этом.

Клятва Альбуса по отношению к Гарри предполагала, что ни он, ни школа не будут контактировать с ним. Тем не менее, клятва предполагала контакты на осознанном уровне. Альбус должен был осознавать это, до того момента, когда школа отправляла родителям письма, приглашающие на обучение в Хогвартс. Вот почему он заболел. Клятва, по-видимому, потребована платы с Альбуса за нарушение. Она восстанавливала в памяти события, сопровождающие болезнь Альбуса. Он просил кого-то персонально связаться с Дэвидом или Гарри прямо. Он почти попросил Сириуса, который был связан своей собственной Клятвой так же, как и Альбус. Он осознал, что не может сделать этого, и он попросил первого человека, не принадлежащего к Хогвартсу, которого увидел. Фред. Хотя Фред был связан Министерской Клятвой, это было бы лучше, чем если бы Альбус попросил кого-нибудь, связанного Клятвой Хогвартса.

Я не могу подойти к Гарри. Гермиона вдруг все поняла. Она сама была под действием клятвы, которую Альбус дал Гарри, и при его теперешнем состоянии… она не решится причинить ему боль. Но есть еще одна проблема, как она, отвечающая за презентации, может хотя бы не поговорить с этим человеком?

Она все еще сидела, когда через несколько минут Ремус пришел, чтобы проводить ее на возобновляющуюся презентацию.

В то утро Дэвид был занят приготовлениями к похоронам. Он уведомил семью Кэтрин за день до этого. Похороны пройдут на следующий день. Выполнив все, что необходимо, он вернулся в комнаты, где они остановились, и провел большую часть дня в одиночестве. Кортни была занята, только несколько раз прервав отца. Майкл требовал чуть больше внимания, но так как у них был домовой эльф, Дэвид опять был предоставлен сам себе.

Большую часть дня он провел, сидя в гостиной и глядя за окно, пытаясь решить, что делать дальше.

Все шестнадцать лет он отбрасывал свое прошлое. Он похоронил его и никогда не думал об этом, старался не иметь с этим ничего общего. Поэтому когда Кортни получила свое письмо, он отказался заниматься этим. Он игнорировал ее, игнорировал то, что происходило в его жизни. Затем она написала Гарри, и он ответил.

Но он все еще не хотел обсуждать это. Он все еще пытался притворяться, что ничего не знает о волшебном мире, что он не имеет ничего общего, и не имел ранее с волшебным миром. Он изо всех сил старался не думать об этом.

А теперь он поставлен перед фактом. И Кэтрин умерла. Теперь она не может помочь ему.

Он глубоко вдохнул и обхватил голову ладонями. Что же делать?

На следующее утро Барнсы покинули замок вместе с Фредом и Меган Уизли, чтобы присутствовать на похоронах. Пришло много людей – семья Кэтрин, многие ее коллеги, старые друзья, и даже студенты, которых она учила за год до рождения Майкла.

Дэвид не мог заставить себя произнести речь на похоронах, поэтому он просто стоял, слушал и пристально смотрел на гроб.

Все окончилось довольно быстро, и Дэвид и дети стояли там, потому что много людей пришли и хотели выразить свое соболезнование. Затем родители Кэтрин и ее родственники пригласили Барнсов на ланч. Это было тихое событие, где Дэвид мягко объяснял, что он не знает, что будет делать, но что он взял месячный отпуск из больницы.

Тейлоры предложили взять детей к себе на некоторое время, но Дэвид вежливо отказался. Через несколько часов они расстались. Дэвид и дети встретились с Меган и Фредом, которые перенесли их обратно в Хогвартс.

Кортни и Майкл отправились спать в свою комнату. Дэвид безуспешно пытался решить, чем занять себя, когда в дверь постучали.

Он открыл дверь и увидел Меган Уизли. Он пригласил ее войти, и они сели.

– Вы не решили, что будете делать дальше? – спросила она мягко.

Дэвид покачал головой.

– Я знаю, вы не любите волшебный мир, а это происшествие только усложняет дело. Гермиона рассказала мне, о чем просила Кортни. Вы уже думали, что ответите?

Дэвид встал и отвернулся к окну, не отвечая. Через несколько минут, не поворачиваясь, он сказал:

– Как вы попали в этот мир?

Меган откинулась на стуле:

– Мои родители и двое сестер и братьев были убиты при нападении Пожирателей Смерти в 1997. Пожиратель смерти напал на меня, но появились люди из министерства. Фред оглушил нападавшего и доставил меня в безопасное место. Мне было шестнадцать лет. Я осталась одна. Родители моей мамы много лет назад разбились в самолете, а родители моего папы были слишком больны, чтобы заботиться о подростке. Молли и Артур взяли меня. Я жила с ними до тех пор, пока не вышла замуж за Фреда.

Дэвид теперь пристально смотрел на Меган:

– Как вы принимаете мир, который разрушил вашу жизнь? – Она могла бы сказать, что он старался, чтобы его голос звучал ровно.

Меган помолчала некоторое время. Она знала, что сейчас не время читать ему лекцию о несправедливом обвинении, дело в том, что у него были проблемы с положительным восприятием волшебного мира.

Она встала и подошла к нему:

– Я принимаю его, потому что я люблю Фреда. Я люблю его за то, что его семья сделала для меня. Они помогли мне, когда я нуждалась в этом. Сначала было горько; я винила весь волшебный мир. Затем я обнаружила, что не могу себе позволить злиться и горевать, если я хотела спокойствия в своей жизни. Мне был необходим мир.

Дэвид посмотрел на нее и сказал мягко:

– Спасибо, что поговорили со мной.

Меган кивнула и ушла.

В тот вечер Кортни подошла к отцу:

– Папа, я хочу домой.

Дэвид вздохнул, он знал, что в этот раз необходимо ответить:

– Кортни, посиди со мной.

Она села рядом с ним на диван и положила голову на его плечо.

– Я знаю, тебе больно, и ты думаешь, что лучше всего будет оставить все в прошлом. Это то, что сделал я, Кортни, я убежал от этого и похоронил это. Но все это часть меня, – слезы появились у него в глазах, – Это также и часть тебя. Твои силы – это часть тебя. Ты не можешь закрывать на это глаза, ты не можешь притворяться, что их нет. Ты сделала эти силы частью себя, а себя – частью этого мира. Ты не можешь спрятаться от этого, не прячась от самой себя. Я прятался от себя в течение шестнадцати лет, Кортни, это не стоит того. Я не могу больше прятаться от себя, я не могу прятаться от прошлого, и я не хочу, чтобы ты сделала ту же ошибку.

Кортни заплакала и обняла своего отца, частью с облегчением, частью в отчаянии от того, как справиться с этим.

Хотя Дэвид имел в виду то, что сказал, было все еще трудно привести в согласие ум и сердце. До того, как он сумеет сделать это, ему необходимо было увидеть одного человека и задать несколько вопросов.

Многие чиновники министерства обращались к нему с соболезнованиями, обещая, что будет расследование, что будут предприняты все шаги и все такое в этом роде. Минерва МакГонагалл пришла, говоря то же самое.

Но Дэвиду нужно было поговорить с Альбусом Дамблдором и спросить, как это допустили.

Он знал, что у Дамблдора был инфаркт два дня назад, в тот же день, когда умерла Кэтрин. Он быстро дошел до изолятора, приготовившись к битве с медсестрой, чтобы поговорить с больным.

У него заняло тридцать минут, чтобы убедить Мадам Помфри позволить ему увидеть директора. Наконец он сумел сделать это, напомнив ей, что он тоже доктор, и хотя болезни сердца имеют свои особенности, он знает, как обращаться с пациентом.

Вечернее солнце проникло в комнату, когда вошел Дэвид. Альбус чаще приходил в себя в течение дня, хотя его состояние не улучшилось. Он был в сознании в тот момент, и его глаза расширились, когда он увидел Дэвида.

Он слабо пошевелился, пытаясь сесть, но не смог.

– Не напрягайте себя, – пробормотал Дэвид и сел. Альбус снова лег, истощенный этим небольшим усилием. Он закрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание, затем открыл их и посмотрел на Дэвида.

– Как это случилось? – тихо спросил Дэвид.

Альбус открыл рот, чтобы ответить, но резкий кашель прервал его. Он прекратился через некоторое время, но Альбус совершенно обессилен. Он быстро засыпал.

Дэвидом овладел беспричинный гнев:

– Нет! Мне нужны ответы. Сейчас! – потребовал он, вставая.

Альбус пытался открыть глаза и прошептал:

– Освободи меня.

– Что?

– Клятва… Гарри…, – и он снова уснул.

Дэвид застыл от шока на мгновение и быстро вышел из комнаты.

Глава 21. Нарушенная клятва.

Этой ночью Дэвид почти не спал и до часу ходил взад и вперед перед камином. Альбус знал. Он предполагал, что в то время было безопаснее оставаться неузнанным. Дэвид просто пошел к Альбусу, чтобы получить несколько ответов, но, в результате, вопросов стало еще больше.

Он тихо прошел в комнату Кортни и завернулся в мантию-невидимку. Затем Дэвид направился в библиотеку.

Ему необходимо было кое-что выяснить.

Тусклые лучи утреннего солнца проникли в гостиную, а Дэвид сидел, обложившись записями, и читал. Этой ночью он совсем не спал. Дэвид пытался выяснить, что Альбус имел в виду, прося освободить его от клятвы. Внутренний голос говорил, что директор не стал бы просить без веской причины, поэтому необходимо найти ее.

Дэвид нацарапал записку, и взял следующую книгу, открыв её на главе «Клятвы», он начал читать.

Есть древняя поговорка – слово волшебника так же крепко, как его палочка. Это ссылка на то, что формально называется обещанием волшебника. Когда волшебник дает обещание, то традиционно клянется своей палочкой. Это знак доверия, свидетельствующий, что он воспринимает обещание серьезно. Тем не менее, выполнение обещания лежит целиком на совести волшебника. Если слово нарушено, единственное возможное последствие – обида другого волшебника.

С другой стороны, Клятва Волшебника имеет намного большую силу. Когда волшебник дает такую клятву, то клянется своей магией. Это делает Клятву Волшебника сильнее, чем Долг Волшебника (см. главу 9) и равной по силе Жертве Волшебника (см. главу 17). Они все изначально сильны, поскольку привлекается магия обеих сторон и магически связывается вместе. Магия -неотъемлемая часть души волшебника, невозможно лишить его магии и оставить в живых его душу (об исключениях см. главу 30). Поэтому любое магическое обязательство не может быть нарушено без последствий.

Тот факт, что Клятва приносится по соглашению обеих причастных сторон, делает ее сильнее Долга. Долг может быть оформлен без разрешения одной из сторон. Жертва иногда может и зачастую без согласия одной из сторон и столь же сильна как и Клятва, из-за самой природы этой силы (см. главу 17).

В момент принесения Клятвы, обе договаривающиеся стороны магически связываются ее условиями, и они обе могут испытать на себе последствия любого нарушения Клятвы. Вы не можете намеренно нарушить условия Клятвы, не испытав серьезных последствий, поскольку ваша собственная магия потребует платы.

Дэвид быстро просмотрел несколько следующих страниц, все больше приходя в волнение, потому что имеющаяся информация не полностью соответствовала данному случаю. Он почти закрыл книгу и потянулся за другой, когда увидел статью о Чистосердечной Клятве и ее последствиях. Тем не менее, перевернув страницу, он к своему облегчению увидел, что дальше идет более полезная информация.

В редких случаях, Клятва может быть связующим обещанием, в котором одна из сторон клянется сделать что-либо, а другая сторона не имеет обязательств по отношению к приносящему клятву. Это называется Клятвой Обязательства, поскольку клянущийся, обычно обязуется выполнить какой-либо долг. Однако, обе стороны должны принять Клятву. Даже если долг есть, то другая сторона, должна согласиться на его выплату. Человек не может просто решиться принести Клятву без последствий для стороны, перед которой он обязуется.

В этих случаях нарушение Клятвы имеет гораздо более серьезные последствия вплоть до смерти связанного клятвой. Единственный способ для человека пережить серьезное нарушение Клятвы – это отмена Клятвы и прощение нарушения. Находящаяся в долгу сторона, однажды принеся Клятву, уже не имеет контроля над освобождением от нее. Это может сделать только тот, кому она была принесена.

Дэвид еще час читал о Клятве Обязательства, пока Кортни не появилася в комнату, и Майкл не проснулся. Кортни тихо поприветствовала отца и направилась в Большой зал на завтрак, собираясь потом проводить родителей своих друзей. Презентации закончились вчера, и сегодня оставшиеся родители уедут после праздничного завтрака. Минерва МакГонагалл прислала приглашение Барнсам, предложив им остаться в замке, пока ведется расследование причин смерти Кэтрин. Несколько человек, имеющих отношение к расследованию, также останутся, но в основном все в замке пойдет свои чередом.

Немного позже прибыл домашний эльф с едой для Дэвида и по его просьбе подыскал кого-нибудь присмотреть за Майклом. После завтрака Дэвид отправился в изолятор и обнаружил, что тот заполнен персоналом Хогвартса.

– …и прошлой ночью он впал в кому. Специалисты думают, что Директор долго не проживет, – прерывающимся голосом сказала медсестра.

На мгновение тишина заполнила комнату, а потом Дэвид услышал мрачный голос Билла Уизли:

– Предлагаю по очереди дежурить около его постели.

Послышался гул одобрения. Через несколько секунд расстроенные члены факультета появились на пороге изолятора. Дэвид отступил за угол, имея возможность все слышать.

Кортни мало ела и мало говорила за завтраком, но никто ее особенно не беспокоил, особенно после объявления о состоянии директора, сделанном Профессором Мак Гонагалл. Девочка вышла из-за стола до того, как Анжела и Калеб (сопровождавшие ее с тех пор, как она появилась из комнат, которые делила со своей семьей) закончили завтракать, и направилась из Большого Зала.

Она уже пересекла вестибюль и почти подошла к лестницам, когда кто-то окликнул ее по имени. Кортни обернулась и оказалась лицом к лицу с девочкой, которую смутно помнила как вышибалу из команды Слизерина по квиддичу. Светлая шатенка, она была немного выше Кортни, хотя и походила на студентку четвертого или пятого курса.

– Я – Амелия Морган, – представилась девочка и протянула руку для рукопожатия. Желая понять, чего та хочет, Кортни пожала ее руку и ожидающе взглянула на нее, с удивлением обнаружив, что девочка почему-то нервничает. – Я… Я, на самом деле, не знаю, удобно ли говорить об этом сейчас, но мне нужно спросить… Где ты узнала все это о Гарри Потере? Я несколько лет пыталась заполнить пробелы, но профессора всегда либо рассказывали мне министерскую ложь, либо вообще отказывались отвечать на вопросы, даже когда у меня были неопровержимые доказательства истины.

Этого Кортни совершенно не ожидала. Она думала, что девочка выразит ей свои соболезнования или что-нибудь в этом роде, как тот третьекурсник Равенкло, чей отец умер года четыре назад.

Амелия нервничала. Некоторое время Кортни в изумлении смотрела на нее, а затем просто спросила.

– Почему?

Амелия чувствовала себя так неловко, что она почти согнулась, глядя мимо гриффиндорки. Она открыла было рот, чтобы ответить, но в это время зазвучал голос, зовущий.

– Кортни!

Обе девочки обернулись и увидели направляющегося к ним Дэвида Барнса. Дэвид несколько секунд пристально смотрел на Амелию, как бы пытаясь вспомнить, где он ее прежде видел. Затем мужчина пришел в себя и спросил обеих:

– Они сказали вам о директоре?

Кортни кивнула.

– Они сказали, что он в коме.

– Не думаю, что он выживет, – резко сказал Дэвид.

Кортни быстро опустила глаза и моргнула, стараясь не заплакать. Амелия подавила страх. Они знали, что директор плох, но когда об этом говорилось так прямо, это расстраивало. Дэвид заметил реакцию девочек и немедленно пожалел о сказанном.

Обняв свою дочь, он сказал:

– Извини, можешь ты вернешься в наши комнаты вместе со мной?

Кортни сдержанно посмотрела на него, удивляясь, к чему это все.

– Я… Мне нужно идти на занятия, – выдавила она в конце концов.

Амелия в этот момент чувствовала себя очень неуютно. Девочка чувствовала, что навязывается, но Дэвид прервал ее.

Мистер Барнс вздохнул и кивнул, признавая слова Кортни, а затем попросил дочь прийти к нему на ланч. Кортни согласилась и Дэвид ушел. Девочка в смятении тряхнула головой и повернулась к Амелии:

– Почему ты хочешь знать о Гарри Потере?

– Гм…, – начала Амелия, в этот момент отчаянно желая, чтобы Дэвид Барнс вернулся и прервал их, – Ну, это … личное.

Глаза Кортни угрожающе сузились, она стала защищать «Гарри» еще больше после того, как министерство начало задавать вопросы. Девочка была не против рассказать им о том, что тот написал ей, но потом они всегда требовали объяснения, почему Гарри Поттер написал ей.

Амелия поняла, что сказанное – не лучший способ подойти к предмету разговора, поэтому решила рассказать Кортни, почему именно она интересуется Мальчиком-который-выжил.

Дэвид в волнении расхаживал по комнате. Уже почти обед, и Кортни могла прийти в любую минуту. Мысль о том, что Альбус Дамблдор может умереть, камнем лежала у него на сердце. Дэвид был уверен, что он – единственный, кто может вылечить директора или помочь ему, но что-то внутри заставляло мужчину колебаться. Часть его говорила, что он просто должен позволить Дамблдору умереть. Альбус уже достаточно сделал ему в прошлом, и было бы так легко просто притвориться, что он ничего не может сделать. Никто из волшебников не знал, что Дэвид может помочь, никто не будет винить его. Тем не менее, Кортни знала, и если она не знала сейчас, то правда, конечно, откроется когда-нибудь в будущем.

Дверь открылась, и вошла Кортни, но не одна. Девочка, которая стояла рядом с ней утром, тоже пришла. Дэвид вопросительно посмотрел на Кортни.

– Папа, это Амелия Морган. Она учится в Слизерине на пятом курсе.

Дэвид кивнул, но все еще не понимал, зачем Кортни привела гостью.

– Мистер Барнс, извините, если нарушаю ваши планы, но Кортни настаивала, чтобы я пришла. Я не знаю, почему.

Они оба в ожидании смотрели на Кортни. Та вздохнула:

– Амелия, расскажи отцу историю, которую рассказала мне.

Глаза Амелии расширились от удивления:

– Но… – она замялась, – но… почему?

Дэвид сел и стал ждать, что случится. Ему не особенно хотел слушать слизеринку в этот момент, но дочь казалась настроенной решительно.

Кортни села, Амелия поколебалась и последовала ее примеру.

– Амелия остановила меня этим утром и спросила, откуда я получила так много информации о Гарри Потере. Я спросила, почему ее это интересует, и она рассказала мне свою историю. Я думаю, ты должен ее услышать.

Амелия выглядела несколько встревоженной командным тоном одиннадцатилетней девочки. Но Дэвид Барнс теперь в ожидании смотрел на гостью.

Амелия вздохнула и начала:

– У меня два старших брата, и никто из них не владеет магией. Я даже не знала, что магия существует до тех пор, пока не получила свое письмо из Хогвартса. Мои родители, особенно отец, были в ярости. По-видимому, он знал, что магия существует, и ненавидел ее.

Дэвид внутренне охнул. Теперь он боялся, что понимает, к чему все идет. Кортни больше, чем показывала, была более расстроена его прежним неодобрением ее отъезда в Хогвартс. Мужчина продолжил слушать.

– Мои родители отказались от меня. Они даже не дали мне шанса выбрать, отправиться в Хогвартс и стать отверженной или игнорировать магию и остаться в семье. С тех пор я их не видела. На самом деле я и не хотела. Мою фамилию изменили, я сейчас под опекой Хогвартса, мой главный опекун – диретор. Я пробыла в Хогвартсе месяц до начала учебы после того, как получила свое письмо, и мои родители выгнали меня. С тех пор я проводила каждые каникулы с семьей кого-нибудь из персонала Хогвартса. Первое лето я провела с Сириусом Блэком и его женой Арабеллой, второе – с Биллом и Карой Уизли, третье – с Гермионой и Роном Уизли, а последнее – с Минервой МакГонагалл.

В Дэвиде росло нетерпение. Он не понимал, как все эти сведения относятся к тому, почему она заинтересовалась Гарри Поттером. Амелия, казалось, почувствовала его состояние или увидела выражение лица, и заторопилась.

– Причина в том, что я знаю кое-что о Гарри Поттере, но учителя не говорят мне больше ничего. Понимаете, после того, как я получила свое письмо, отец произнес целую напыщенную речь об «уродах» и пошел на чердак, откуда спустился с коробочкой, в ней были магические предметы. Отец отдал их мне, требуя, чтобы я и коробка с «уродливыми» вещами убирались подальше. Соединив кусочки головоломки, я пришла к выводу, что папа слишком боялся сжечь их, поэтому и положил на чердак, Посмотрев на эти вещи, я пришла к выводу, что Гарри Поттер вырос в моем доме.

Дэвид тяжело дышал. Теперь он понимал, почему Кортни привела Амелию сюда. Он также вспомнил, где видел ее в последний раз – она сильно напоминала свою мать. Дэвид видел ее, когда обедал с Верноном Дарсли и его семьей (включая семью его сына) почти десять лет назад. (Конечно, это было еще до того, как он выкупил компанию и сокрушил Вернона и, соответственно, Дадли.)

Дэвид встал и подошел к окну, чтобы никто не видел его лица. Он открыл было рот, чтобы подтвердить, что фамилия Амелии была Дарсли, но спросил совсем другое:

– Ты смирилась с этим?

Амелия, еще не понявшая, почему для Кортни так важно, чтобы ее отец узнал эту историю, задумалась и затем ответила:

– В каком-то смысле, да. Они предали меня. Мои собственные родители сказали, что больше меня не любят, и я ненавидела их за это, но… Мне кажется, я больше не испытываю к ним ненависти Я… больше не чувствую к ним ничего. Я простила их, и больше это не имеет значения, они больше не имеют значения. Я смогла успокоиться.

Амелия не смогла бы сказать, о чем думал мистер Барнс, поскольку он все еще не смотрел на них. Кортни глядела на отца с надеждой и хотела знать, к какому же решению он пришел.

Вдруг Дэвид Барнс резко повернулся, его глаза были полны решимости. Он смотрел на Амелию:

– Амелия, я приглашаю тебя провести следующее лето с моей семьей. На самом деле, я бы очень хотел, чтобы каждое лето ты проводила с нами, а наш дом стал твоим домом.

Глаза Кортни и Амелии расширились от неожиданности.

– Ч..что? Но… директор… мой опекун.

Мысли Амелии смешались.

Кортни частично понимала, почему отец так поступил, медленно сказала:

– Но это означает, что директор должен отказаться от опеки, а сейчас он не в том состоянии. Если он… профессор МакГонагалл, возможно, станет директрисой и опекуном Амелии.

– Директор даст мне опеку, – коротко сказал Дэвид и стремительно вышел из комнаты.

Амелия посмотрела на Кортни:

– Что происходит?

Дэвид торопливо шел по коридору. Мужчина не знал, что нашло на него, как он мог даже мысленно допустить чью-либо смерть, особенно, если он может вылечить. Он – врач. И он он давал Клятву Гиппократа, даже если некоторые из коллег считали ее архаичной,. Это Клятва Волшебника, но речь идет о чести профессии. Что-то в недавнем разговоре освободило его, Дэвид не был уверен, что именно. Может, возможность обсудить со стариком другие вопросы заставила его разум работать активнее.

Он скользнул в изолятор и увидел, что тот пуст. Это было хорошо. Дэвид прошел в палату. С удивлением увидев около кровати Северуса Снейпа, он решил, что тот дежурит. При неожиданном вторжении Снейп настороженно вскочил, но тут же расслабился, стоило ему увидеть вошедшего.

– Мистер Барнс, Вы заблудились?

– Нет. Я хочу поговорить с Альбусом Дамблдором.

Снейп приподнял бровь, прикидывая, не помешался ли от горя этот маггл за последние несколько дней? Разве он не понимает, что не может поговорить с Альбусом? Профессор открыл было рот, чтобы мягко объяснить человеку, что директор в коме, когда Дэвид Барнс вынул волшебную палочку.

Полностью игнорируя Северуса, пришедший указал ей на Альбуса.

– Я, Гарри Поттер, освобождаю Альбуса Дамблдора от всех обязательств Клятвы Волшебника, принесенной шестнадцать лет назад, и прощаю все ее нарушения.

Северус от шока вытаращил глаза, схватился за ручки кресла и медленно сел, уставившись на человека перед собой. Мгновение спустя он удивился еще больше, почувствовав волну силы, прошедшую по комнате. Мистер Барнс по-прежнему игнорировал его, затем расстегнул больничную рубашку на директоре и положил руки на старую кожу прямо над сердцем. Потом мужчина закрыл глаза и принялся что-то бормотать. Северус внимательно прислушивался, и разобрал, как пришелец произносит слова, смутно похожие на излечивающие заклинания, но совершенно не знакомые самому Северусу. Затем также неожиданно, как и появился, Дэвид Барнс покинул комнату, оставив изумленного Северуса размышлять, не привиделось ли ему случившеемя.

Альбус Дамблдор медленно открыл глаза, подтверждая произошедшее.

После ланча Гермиона поспешила в изолятор, сменить Северуса. Тому необходимо было идти на занятия. Войдя в комнату, женщина застыла, увидев, что происходит. Три специалиста из больницы Св.Мунго и мадам Помфри окружили кровать, а Северус стоял в стороне совершенно оглушенный.

Гермиона медленно подходила, боясь худшего, и мысленно отмечала произносимые слова.

– …неожиданно. Я никогда такого не видела, – сказала женщина – главный кардиолог Св.Мунго.

– Мистер Снейп, скажите, что здевь произошло? Это сильно поможет нам, – нетерпеливо попросил один человек.

Северус Снейп лишь тихо качал головой и все еще не мог произнести ни слова. Неожиданно послышался тихий, дорогой голос:

– Важно не то, как это было сделано, а то, что это было сделано, дорогие мои друзья. Прежде всего я хотел бы узнать, что со школой, а об остальном подумаем позже.

Гермиона оттолкнула одного из докторов и крепко обняла Альбуса Дамблдора, всхлипнув от облегчения.

Через десять минут специалисты, так и не сумев узнать ничего нового, ушли вместе с мадам Помфри. У медсестры тоже не было причин задерживать в изоляторе, разве что беспокойство за Альбуса, состояние которого стремительно улучшалось. Северус и Гермиона остались с директором.

Альбус обратился к Северусу:

– Северус, не мог бы ты рассказать, что именно произошло?..

Кортни сидела в теплице в замешательстве от того, что сделал её отец. Он не вернулся до окончания обеда, поэтому она и Амелия просто пошли на занятия. Кортни попросила слизеринку присоединиться к ним за ужином, надеясь, что тогда отец объяснит, почему сделал такое неслыханное предложение.

Профессор Лонгботтом обратил внимание на невнимательность Кортни Барнс, но не стал вмешиваться, понимая, что это первое занятие, которое девочка посещает со времени смерти матери.

Северус моргнул, заметно удивленный просьбой, но мозг Гермионы работал:

– Он… Он… должно быть освободил от клятвы, – выпалила она.

Оба мужчины посмотрели на нее в удивлении, Гермиона покраснела.

Альбус кашльнул:

– Когда ты узнала правду?

– Только несколько дней назад. А как и когда выяснили вы?

– Когда Северус сказал, что Кортни Барнс – «Змееуст».

Брови Гермионы взлетели вверх. Этого она не знала.

Северус рассказал им, что случилось, а затем вернулся в свое подземелье поразмышлять.

Дэвид несколько часов бродил по замку, размышляя. Он освободил Альбуса и, соответственно, остальных в Хогвартсе, исключая Сириуса, раскрыв себя перед Снейпом. Возможно не самый умный поступок, которой он сегодня совершил, но…

Дэвид услышал позади себя шаги, и, обернувшись, увидел озадаченного Сириуса Блэка.

– Мистер Барнс, я могу помочь вам? Вы заблудились?

Дэвид покачал головой. Сириус посмотрел на него и осторожно предложил:

– Может быть выпьем чего-нибудь? У меня сейчас нет занятий, и я бы хотел поговорить с вами.

Дэвид заколебался, но кивнул и последовал за крестным. Сириус привел его в свое жилище, которое было недалеко. Дэвид налил себе тыквенного сока (Сириус удивился такому выбору, казалось, что мистер Барнс захочет чего-нибудь покрепче.)

После неловкой тишины Сириус наконец спросил:

– Как вы справляетесь?, – отчаянно надеясь, что не оскорбляет этого человека.

Дэвид пожал плечами.

– Это больно. Очень.

Слезы скорби по жене показались в уголках глаз Дэвида

Сириус кивнул и нерешительно добавил:

– Это действительно больно. Когда два года назад умерла Арабелла, я думал, что не смогу жить дальше. Ремус и мои друзья в то время очень мне помогли.

Дэвид удивленно взглянул на крестного, он даже не подозревал, что Сириус был женат, и уж тем более не знал, что его жена умерла. Теперь еще и это делает его похожим на крестного.

– Это не конец, Дэвид. Жизнь продолжается, и хотя вы понимаете это, но не хотите полностью забыть ее. Всегда помните, что ослабевая, боль все равно остается.

Дэвид рассеянно кивнул и мягко добавил:

– Порой мне кажется, что смерть преследует, всегда преследовала, но пока приходит не за мной.

Сириус был встревожен этим мрачным утверждением, он слышал страдание в голосе Дэвида, который, видимо, потерял много близких в своей жизни. Как и он сам. Сириус помнил, что он много раз чувствовал то же самое. Когда умерли Лили и Джеймс, когда сотни знакомых умирали на полях сражений, когда скончалась Арабелла, и теперь, когда они теряют Альбуса.

Дэвид встал, его поведение вдруг вновь стало отстраненным, как будто он только сейчас понял, с кем разговаривает, поблагодарил и ушел, не сказав ни слова. А Сириус вновь пытался понять, что за человек такой Дэвид Барнс.

Кортни пришла в комнату отца сразу после окончания занятий.

– Папа, я пригласила Амелию на ужин, – начала нерешительно.

– Хорошо, я как раз собирался рассказать ей.

– Рассказать что? – Кортни даже не надеялась, что он имел в виду то, о чем она думала.

– Обо мне.

Кортни подбежала к отцу и обняла его.

В дверь постучали, и Кортни поспешила открыть. Девочка очень удивилась, увидев, что это не Амелия. Вместо нее в дверях стоял директор, выглядевший воплощением здоровья.

– А, Кортни, могу я войти? – та только кивнула в изумлении, не в состоянии совместить увиденно со сведениями о коматозном состоянии директора, о котором объявили этим утром.