Текст книги "Город грехов (СИ)"
Автор книги: Катерина Траум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Hey, mambo! Mambo italiano!
– Чёрт возьми, – в который раз проронил Заккари прежде, чем направится по знакомой дороге в то место, которое нормальные люди зовут домом.
4. Большой Змей
Можно было прошмыгнуть через задний вход.
Можно было приставить лестницу и залезть через балкон сразу в свою комнату, как делал бессчетное количество раз.
Можно было, в конце-концов, хотя бы не хлопать входной дверью так, что огромная безвкусная хрустальная люстра в холле задрожала подвесками.
Но что бы это дало? Короткую отсрочку неизбежному? И в чём смысл, отложить тяжёлый разговор до следующего вечера? Заккари не любил тянуть со своими решениями. А потому уверенным шагом пересёк холодное помещение, разрушая тишину стуком ботинок по мрамору. Из холла было только три пути: наверх, в комнаты; вправо – в столовую для гостей; и прямо – в приёмную Заккари Гранта второго. Который, в отличии от своего отпрыска, именем гордился, не уставая повторять, что оно родовое. Хах, такая же покрытая пылью древность, как и весь этот вычурный особняк некогда большой семьи, а ныне состоящей из двух последних представителей вымершей династии. Словно выжженные с земли рептилии, от которых этот город стремился избавиться столетиями, но так и не смог вытравить хладнокровную заразу. И теперь герб семьи Грант красуется на предплечьях десятков людей.
Несмотря на то, что недавно часы пробили пять утра, Большой Змей не спал. Он расслабленно развалился на мягком кресле в своём логове, сложив ноги в блестящих лаковых ботинках на дубовый стол и неспешно потягивая виски с любимым ароматом амаретто. В его руках была кубинская сигара из недавно привезённой партии контрабанды, но мужчина не спешил её раскуривать, то и дело поднося к носу и вдыхая запах хорошего табака, слегка прикрывая глаза от удовольствия. Услышав приближающиеся шаги, он лениво потянулся, разминая затёкшие конечности:
– Зак, это ты?
– А ты ждал кого-то ещё? – хмыкнул Заккари-младший, заходя в кабинет. Большой, с тяжёлыми бархатными портьерами на единственном окне и шкафом, доверху набитым оружием.
– Конечно, ждал, – невозмутимо кивнул хозяин, – У тебя слишком раздулось самомнение, если ты думаешь, будто у меня больше нет дел, кроме как следить за твоими очередными глупостями.
Зак покрепче сжал челюсти, проглатывая выпад. Да, для отца всё, что не является прямым приказом – глупость и трата времени. Урок был усвоен с раннего детства, когда его за уши притаскивали домой с берега реки или из парка, куда бы он не сбежал, прихватив книгу из пыльной фамильной библиотеки. «Ты не должен заниматься ерундой, парень! Тренируйся или учи арифметику, а твои книжонки не научат давать сдачи». В конце-концов, когда Заку было девять, перед самым уходом на войну отец, отобрав очередной томик с пожелтевшими от времени страницами, разозлился не на шутку. Выволок во двор все ящики с книгами, собиравшимися поколениями Грантов, и устроил грандиозный ведьминский костёр, с мрачной ухмылкой наблюдая за плачущим возле пламени ребёнком, лишившимся своей главной радости. Теперь на месте библиотеки в особняке была огромная пустая пыльная комната, как и все остальные… Как и тёмная дыра в груди младшего Гранта на том месте, где у людей должна быть душа. Огромная и прожорливая, кормящаяся чужими страданиями, словно так он способен был сорвать всю свою годами копившуюся злость на кого угодно.
– Говори уже, – раздражённый затянувшимся молчанием, Заккари сложил руки на груди, стараясь сохранять будничный тон, – Я собирался идти спать, но вижу, у тебя прямо горит что-то мне высказать.
Зет удовлетворённо хмыкнул и сделал щедрый глоток из своего бокала. Он искренне гордился смышлённостью сына, его смелостью и решительностью. Результат долгих трудов, когда он пытался сделать из сопливого мальчугана, тихо сидящего в своей комнате с бесполезными бреднями Дефо и Гюго, настоящего мужчину. Да, ломать испорченного сердобольной матерью ребёнка было тяжело. Не раз и не два в руках отца оказывались розги и нож. Но вот он, грандиозный результат, стоит перед ним, расправив плечи и буравя ледяным взглядом, который обращает врагов в бегство. Наследник и личное произведение искусства…
– Что ж, сын. Думаю, ты и сам знаешь, что несколько часов назад здесь стоял Фил и докладывал мне о твоём вмешательстве в захват новой точки. А ещё знаешь, что теперь мне придётся его разжаловать в солдаты, потому как приказ он не выполнил, – мужчина многозначительно поднял бровь, ожидая объяснений.
– Нет необходимости, потому как этот вшивый клуб наш, я всё уладил, – сухо отчитался Зак, но не смог удержаться от вопроса, – Зачем он вообще нам сдался? Кишащий крысами притон с дешёвым пойлом.
– Змеям – действительно, не нужен, – вздохнул старший Грант, – Ты разве не понял? Это же мой подарок для тебя. Ребята доложили, что тебя там часто видят, похоже, местечко тебе приглянулось. Ты знаешь наши правила: если что-то хочешь, то просто возьми.
Заккари мысленно простонал от бессилия, с трудом сохраняя каменное лицо. Хотелось от души так ругнуться на себя. Вот же наивный идиот, неужели и правда думал, что его визиты не привлекут внимания?! Что в этом грёбанном городке хоть что-то может остаться в тайне? Чёрт побери, главное, чтобы причина интереса к клубу не была известна отцу…
– Не стоило, – отлично сыграл он небрежное безразличие, презрительно поджав губы, – Да, я иногда туда заглядывал – хозяин мой знакомый со школы, – назвать Мендрейка «другом» было бы уж слишком явным враньём, но даже такую лёгкую ложь Большой Змей уловил мгновенно: слишком хорошо знал своего отпрыска.
– Со школы? – откровенно хохотнул он, – Ну да, да. У тебя. Со школы, – веселье на его смуглом лице резко оборвалось, он убрал ноги со стола и сел прямо, немигающим взглядом смотря на Зака, – Ты знаешь, что бывает, когда мне лгут в лицо?
Что-то поменялось. Неуловимое, витающее в воздухе. Если раньше их противостояние было с позиций сильного и заведомо более слабого, то теперь оно шло на равных. Зак впервые в жизни не опустил глаза, не склонил головы и выдержал тяжёлый взгляд отца, вернув его с троицей. Он ощущал себя при этом безумно странно, непривычно. Словно за спиной стоит тень, которую нужно защитить любой ценой, даже нанося самому себе очередной глубокий порез на плече – наказание за ложь всегда было одно.
– Какая тебе разница, зачем я там бываю? Клуб твой, приказ исполнен.
– Ты прав, – моргнув, Большой Змей кивнул и снова откинулся в кресле. Ему, и правда, было плевать на мотивы Зака, пока он оставался под его контролем, – Но этот вшивый кабак теперь твоя проблема. Сам нянчись с его хозяином, начнет приносить доход – хорошо, нет – переоборудуем под казино, это всегда рентабельно, – словно закрывая тему, он, наконец, начал раскуривать сигару, наполняя кабинет дымом.
– Хорошо, займусь им лично, – выдохнул Зак, старательно пряча своё облегчение. Он позаботится о том, чтобы заведение увеличило обороты. У них есть изюминка – артисты, а значит, и шанс на привлечение новой публики с более тугими кошельками, – Я могу идти?
– Погоди секунду, – остановил его Зет, выдыхая носом табачный дым, – Как там Грета, вы давно виделись?
Вопрос поставил Зака в тупик. Такого он точно не ожидал, думая, что ему-таки предъявят второе обвинение, от мисс Бакстер. Но, видимо, Дайяна предпочла замолчать ситуацию с угрозой, что безмерно порадовало: умная девушка. Однако упоминание имени матери из уст старшего Гранта, относящегося к нему, как к ругательству – что-то из ряда вон выходящее.
– Мм, на той неделе я заходил к ней, вроде всё в порядке. А зачем ты…
Мать – та единственная, которая всё ещё видела в нем человека, всегда имеющая в своём буфете его любимый чай с бергамотом. К сожалению, после возвращения отца с войны, Зак мог с ней общаться очень мало и редко. Потеряв последнюю ниточку тепла в своей мрачной жизни. Родители развелись, когда сын был совсем крохой, и он даже не помнил, что они когда-то жили вместе и отзывались друг о друге иначе, чем «эта злобная сука» и «этот конченный мудак». А теперь отец задаёт такие вопросы – значит, в курсе, что Зак поддерживает с ней хоть какую-то связь, иногда заходя на чай. В основном, под неловкое молчание, потому как тайны семьи не подлежат разглашению, а миссис Грант, несмотря на фамилию, частью семьи уже не являлась.
– Затем, что тебе придётся пожить у неё какое-то время, – поморщившись, провозгласил Зет, вызвав у сына откровенный шок.
– Позволь узнать причину? – только и смог выдавить он, лихорадочно соображая. Что такого могло произойти, почему его отсылают из логова Змей? Провинился? Наказание? Да отцу ли не знать, что такая возможность его только порадует. Тогда что, попытка подобраться поближе к бывшей супруге – но чем Большого Змея могла заинтересовать женщина средних лет, содержащая простую автомастерскую? Мысли мелькали в голове, отметая одно предположение за другим.
– Я не обязан перед тобой объясняться, – отмахнулся старший Грант, не принося ни капли ясности, – Раз сказал, что тебе нужно пожить у Греты, значит, так надо. Ещё вопросы?
– Никаких, сэр, – не сдержался от лёгкой ехидцы Зак, резко разворачиваясь к двери и прекрасно осознавая, что ответов ему не видать, – Отосплюсь и соберу вещи, – бросил он напоследок, тихо радуясь этой великолепной возможности временно уйти из-под зорких отцовских глаз. Раньше он даже не разрешал ночевать у матери, небезосновательно предполагая, что «эта сука избалует тебя». Нет, Грета никогда не была сродни мамочкам, воркующим над своими чадами до старости. Она просто, как любая женщина, пыталась защитить своего ребёнка, когда ему прилетало по поводу и без него, за любую провинность. От лёгких подзатыльников до тех самых розг, изрезанных собственными руками плеч и сломанных костей.
Детство Заккари Гранта имело лишь одну цель – убить все слабости и превратить его в Аспида, не знающего жалости даже к себе. И неважно, что попутно медленно, с каждым новым ударом и увечьем, выжигалась его душа, пока от неё не осталась кучка золы и пустота под рёбрами.
***
Едва только сын исчез из кабинета, Заккари второй, тяжело выдохнув струйку дыма, негромко позвал:
– Я знаю, что ты здесь и всё слышала. Заходи.
Из потайной двери, замаскированной под встроенный шкаф, показалась высокая статная блондинка лет сорока в узкой чёрной юбке чуть ниже колена и лёгкой светло-зелёной блузке, красиво оттеняющей цвет глаз. Пухлые губы были аккуратно накрашены яркой малиновой помадой, а высокие каблуки неспешно застучали по паркету.
– Я что, слишком шумела, когда пришла? – удивлённо приподняла она бровь, даря мужчине обворожительную, чуть хитроватую улыбочку, – Не хотела вам мешать.
– Ты никогда не мешаешь, Лил, – Зет отложил остаток сигары на стол, оставляя дымиться зазря, и расстегнул внезапно ставший слишком тесным ворот рубашки. Эта женщина всегда действовала на него совершенно неправильным образом, заставляя забыть обо всём: долге, чести, здравомыслии. Только ради неё он расстался когда-то с нелюбимой супругой, без сожаления разрушив брак, в котором подрастал едва начавший говорить малыш, – Иди ко мне, красотка, я скучал.
Лилиан Стоун не надо было просить дважды. Привычно качая бёдрами, она приближалась к нему, ведомая выработанным многолетним инстинктом. Однако, кое-что всё-таки помешало ей сделать последний шаг, имя, неприятно царапнувшее старые глубокие ранки.
– Зачем ты отправил мальчика к Грете? – протянула она, выжидательно окидывая взглядом его лицо. Острые скулы, слегка покрытые щетиной, тёмные карие глаза, словно тянущие в пучину шоколадной глазури. Наваждение, перевернувшее всю жизнь и повлекшее за собой столько ошибок. Но противится коварному Змею Лили просто не умела.
– Для его безопасности, – хмуро прошипел Грант с неожиданной злостью, – Вчера я обнаружил у своего порога это, – он чуть наклонился, выдвигая нижний ящик стола и доставая небольшую деревянную коробку. Поставив её перед Лили, на всякий случай предупредил, – Зрелище не из приятных.
Она лишь усмехнулась – будучи негласной правой рукой своего мужчины, советницей, спутницей и, как назвали бы в мафии, «консильери», видела за эти годы такое, от чего многих бы вывернуло наизнанку. Не сомневаясь ни секунды, небрежным жестом скинула крышку с коробки и брезгливо поморщилась:
– Какая гадость. И чей же это презент?
Большая, абсолютно точно дохлая не первые сутки полосатая красно-чёрная змея с отрезанной головой, уже источающая вонь. Явное послание, о сути которого догадаться не сложно. Угроза. Кто же в Клифтоне настолько бесстрашен, что грозит самой крупной и мощной группировке?
– Без понятия, Лил. Это нам и предстоит выяснить, – он поднялся с кресла и торопливо убрал коробку обратно в ящик, – А пока всем стоит быть начеку, особенно Заку.
– Почему именно ему? – с отчётливой неприязнью поинтересовалась советница. Она ненавидела всем сердцем это живое свидетельство того, что у её мужчины была другая, что он смел касаться кого-то, кроме неё. Пусть это и было больше двадцати лет назад, – Разве это не он должен рыть землю носом в поисках творца этого безобразия, почему ты ему ничего не рассказал?
– Потому, что это не просто змея. Это аспид, – устало потёр переносицу Грант, пытаясь отодвинуть беспокойство за сына на второй план, – Теперь он будет занят этим дурацким кабаком, за которым наши парни смогут присмотреть и при случае защитить его.
– Защитить? – откровенно, в голос засмеялась Лили, – Дорогой мой, твой маленький садист не зря носит свою кличку. Это от него нужно защищать людей.
– Вот именно. Кинется в омут с головой, порежет кого-нибудь не того и развяжет войну кланов, чего доброго. Спасибо, обойдёмся своими силами. Ты же со мной? – ему сильно хотелось в данный момент забыть о всех делах, и Грант знал только один, самый лучший и проверенный способ занять кипящие мозги чем-то другим.
Его руки привычно легли на талию Лили, притягивая женщину к себе одним резким рывком. Аромат её французского парфюма моментально защекотал рецепторы, перебивая запах табака. Зет вдохнул поглубже, наслаждаясь этим восхитительным смешением и вспыхнувшими в больших зелёных глазах искрами. Её грудь, очертания которой угадывались под тонкой блузкой, прижалась к его торсу, вызывая горячую волну во всём теле. Он поражался тому, что когда-то любовница, а ныне просто любимая и единственная, могла с ним творить. Она словно никогда не угасала, грея своим телом и жаром из года в год, изо дня в день. Всегда рядом, всегда на его стороне, самая верная опора, не способная на предательство по одной простой причине – она его до последней клеточки.
– Ты задаешь глупый вопрос, – Лили обняла его за плечи и подалась вперёд, ощутив на уровне подсознания, что нужна ему сейчас не как советница. Губы встретились в поцелуе, мягком и неспешном, но становящимся всё требовательней, действуя, как самый восхитительный виски. Пьяняще, волшебно, учащая пульс до рваного ритма. У неё начали дрожать колени, когда горячие ладони Гранта опустились с талии на ягодицы и сильно сжали их, крича о его намерениях.
Одним сильным, быстрым движением усадив её на стол, Зет рывком задрал узкую юбку, пробираясь к кружеву чулок – эта чертовка умела сводить его с ума, не прилагая при этом особых усилий. Кто-то сказал бы, что ведя такую жизнь, как у Большого Змея, непременным атрибутом, дополняющим драки, перестрелки, торговлю оружием и море виски, должна быть толпа шлюх. Но только не для Гранта. За то время, что Лилиан была рядом, у него ни разу и мысли не возникло ей изменить. А зачем, если его всё равно не способна завести другая, если никто больше так не тает в его руках, не принимает что ласки, что грубость, с одинаковой благодарностью, не льнёт всем телом, зажигая пламя в груди… На мгновение оторвавшись от губ с размазанной малиновой помадой он поймал её взгляд, азартный и манящий.
– Люблю тебя, моя Лил.
***
Бекки вышла на улицу и с наслаждением вдохнула тёплый воздух, уже совсем по-летнему пестрящий ароматами свежескошенной травы и скорых жарких дней. Солнышко припекало, и она стянула с плеч свою вязаную кофту, накинутую с утра поверх скромного платья песочного цвета, не отличающегося ни пышностью, ни яркостью, ни экстремальностью длины до колена. Волосы стянуты в хвост, а в руках портфель с разлинованными нотными тетрадями – сегодняшние ученицы, две девочки-близняшки, пытающиеся освоить азы игры на фортепиано, изрядно её вымотали своими капризами. Бекки обычно легко ладила с детьми, но тут сама не могла сосредоточиться на уроке. Странное чувство тревоги, зудящее в затылке, всё не проходило. Даже то, что у отца снова полный набор лекарств, и он пока что в твёрдом уме и здравой памяти, никак не помогало отделаться от дурного предчувствия.
И Чейз понимала причину, носящую одновременно две странные клички и таскающую с собой револьвер. Этот парень всё не хотел покидать головы, словно запустив свои ядовитые щупальца в каждую мысль. Бекки шла по залитой солнечным светом улице, а в лучах видела искры его сверкающих глаз. Зелёный газон заставлял вспомнить о их цвете, а тщательно спрятанная в потайном кармане портфеля пуля – о аристократичных руках с тонкими запястьями. Почему-то девушка нисколько не сомневалась в их силе…
Стало слишком жарко, кончики пальцев закололо: непривычно душный день для конца мая. Смахнув испарину со лба тыльной стороной ладони, Бекки вдруг сменила направление, свернув к парку Рузвельта. Домой идти совсем не хотелось, дел на сегодня больше не предвидится, так почему бы не позволить себе полчаса тишины в тени деревьев с томиком Шекспира и сливочным мороженым? После буйных учениц ничего другого она и не желала. Но, видимо, не судьба.
Позади раздался гудок автомобильного клаксона, и она резко обернулась. На обочине у противоположной стороны дороги стоял блестящий синий Форд, из которого тут же выскочила Лайла и махнула ей рукой:
– Бек! Погоди минуту!
Послушно ожидая подругу, она имела удовольствие наблюдать довольно странную картину. Из машины вышел мистер Мендрейк и, подойдя к Торн, что-то торопливо прошептал ей на ухо. Лайла широко улыбнулась и кивнула, а затем, чего Бекки точно не могла ожидать, чмокнула Ральфа в щёку, оставив след от помады. Попрощавшись таким образом, девушка буквально вприпрыжку перебежала дорогу, помахивая своей крохотной сумочкой и цокая каблучками по асфальту.
– И что это было, мисс Торн? – невольно повеселела Бекки, моментально заразившись энергией и азартом подруги. Им невозможно было не проникнуться, Лайла сияла, излучая собой искреннюю радость.
– Ох, милая, идём, потом объясню, – многозначительно кивнув на ещё не отъехавший Форд, она подхватила Чейз под руку и потянула в сторону аллеи в тени деревьев, – Так жарко, просто невыносимо! Хочу мороженого!
В парке было людно и весело, играла по радио заводная ненавязчивая песенка с мотивом «в два прихлопа, три притопа». В кои-то веки хорошая погода, что было нечастым явлением в Клифтоне, создавала атмосферу почти что национального праздника: дети бегали по узким тропинкам вдоль клумб, с громким хохотом пуская мыльные пузыри, на лавочках робко обнимались милые парочки. Купив в ларьке по рожку сладкого лакомства, девушки прошли к ближайшей свободной скамейке, и Бекки уже не могла сдержать своего любопытства: уж сильно заинтриговало такое появление и прыгающая походка Лайлы.
– Ну, я слушаю?
– Дорогая, ты не представляешь, – закатила глаза Торн, – Он подвёз меня от танцзала, сказал, что был рядом случайно, но я же не идиотка! А ещё назначил свидание во вторник в кафе, и Божечки мои, конечно, я согласилась!
– Не упоминай Господа всуе, – машинально пробормотала Бекки, – А как же Арти? Что ты ему скажешь, когда он узнает?
Лайла откусила мороженого, задумчиво захрустела вафлей. Былой восторг немного поутих, и начались откровенные оправдания:
– Ну, мы друг другу в верности не клялись и, признаться, отношений никаких не было. Так, лёгкий флирт, – словно уговаривала она саму себя, а на красивом личике отразилась вина, – Я думала, что-то может выйти, но Ральфи… Он не только лучшая партия, но и гораздо более решительный, и интереса ко мне проявляет больше. Я чувствую такие вещи.
– Всё равно, это неправильно, Лайла, – покачала головой Чейз, имеющая свои представления о любви и верности. В её понимании был утрированный и идеализированный образ из книг: если любовь, то до гроба, если человек дорог – ты его не предашь никогда. Если же он безразличен, то и напрасных надежд давать не стоило…
– Да ладно, правильная девочка, всем свойственно ошибаться. Кстати, Ральфи передал кое-что для тебя, – она потянулась к сумочке, не без труда одной рукой продолжая держать рожок, а другой копаясь в её недрах, – Да где же… А, вот, – протянув Бекки небольшой сложенный в аккуратный прямоугольник листок, она внимательно следила за реакцией подруги.
– От кого вдруг? – приняв записку, Чейз почувствовала внезапное волнение. Ноги стали ватными, пальцы затряслись – да что это с ней?! А тут и причин искать не нужно – никто никогда не пытался с ней общаться таким образом. Никто из старых знакомых.
– Ты мне скажи, – хмыкнула Торн, – Для кого я вдруг играю почтового голубя, а, скрытная моя?
Сглотнув тягучую слюну пересохшим горлом, Бекки отдала своё мороженое подруге, а сама осторожно, будто боясь, что листок может укусить, развернула послание. Почерк был незнакомый, но очень ровный и без завитушек – явно мужской.
«Буду в клубе в эту среду. Если вдруг понадоблюсь. З.Г.»
Широкая, довольная улыбка озарила личико девушки, сияя ярче весеннего солнышка. Сердце сделало кульбит, а глаза вчитывались в единственную строку снова и снова. Умом понимала, зачем было это послание, но другая часть души готова была петь от простого осознания: она снова его увидит. Уже очень скоро.
– З.Г.… – тихо прошептала Бекки вслух, бережно сворачивая записку и пряча в портфель под удивлённым взглядом Лайлы. В потайной карман, к холодной пуле из револьвера присоединился кусочек бумаги, которого касались его руки.
