Текст книги "Город грехов (СИ)"
Автор книги: Катерина Траум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
– Прости, – выдохнул он, собирая соль с её щеки губами.
Бекки сморгнула пелену с глаз, встречаясь с его взглядом. Тяжёлые дыхания смешались, а тянущая боль потихоньку угасала, и она несмело вильнула бёдрами ему навстречу, без слов давая разрешение продолжить. Следующий осторожный толчок закончился тихим синхронным стоном: она – от разливающейся неги там, где недавно горело огнём, он – от понимания, что просто не может больше ждать.
– Я хочу тебя, – уверенно прошептала Бекки, скрещивая ноги на его пояснице, – Всего тебя.
Заккари сжал её в своих руках крепче, и ниточки контроля обрывались одна за одной, когда обоюдное стремление вылилось в нарастающий темп движений. Сердце отбивало дикий ритм, а весь мир словно померк – есть только девочка-радуга, её свет и тепло мягкого, податливого тела. Это не просто соединение всех чувств и желаний, это слияние на уровне душ, и что бы там не говорил сам Грант – она у него была.
И она принадлежала Ребекке Чейз.
Впившись губами в её шейку, он пытался не кричать, чувствуя, как цвета жизни словно возвращаются в пустоту в груди, вновь наполняя мир красками. Её волосы – золото, глаза – сияние изумрудов, губы – коралловые лепестки. Бекки рвалась из своих пут, растворяясь в ощущении цельности, что приносил каждый новый толчок, и новая волна эйфории приближалась к ней медленно и уверенно, смывая все остатки боли. Она искала его губы, чтобы не разлететься на куски, находя в них единственный ориентир в туманящемся мире. И находила, находила жадный язык и игривые укусы. Стон рот в рот, и Зак едва успел покинуть охваченное дрожью тело, изливаясь на плоский животик.
Их трясло. Снова слившись в поцелуе, делились общим пиком своего удовольствия, понемногу приходя в себя после произошедшего. Такого не мог ждать никто из них: что отстраниться окажется невозможно даже, когда напряжение, наконец, найдёт свой выход. Видимо, скользящим по коже искрам не суждено погаснуть.
Уже было почти утро, когда они уснули. Бекки – в его крепких руках, прижимаясь спиной к твёрдой груди и улыбаясь абсолютно счастливой улыбкой. А Заккари долго пытался привыкнуть к этому: что не хочется уйти, что он готов держать её в объятиях хоть всю ночь, охраняя сон своей девочки-радуги. Он никогда ещё не спал с кем-то в прямом понимании этого выражения. Слушая её мерное, уставшее дыхание, вдыхая аромат яблок от спутанных белокурых волос, на краю уплывающего сознания прошептал, соглашаясь со странным словом:
– Amante…
И даже если бы Ребекка могла это слышать, она все равно не знала итальянского.
11. Ябеды
Понять, где сон, а где явь, Бекки удалось не сразу. Сначала в запутанные картинки перед глазами просочился тонкий аромат свежесваренного кофе, а приоткрыв веки, она увидела на тумбочке поднос с дымящейся чашкой и парой круассанов. Моргнув, чтобы сбросить остатки сна, девушка перевернулась на спину и внезапно слишком остро осознала, что в постели находится одна. Стало жутко тоскливо, но ровно до момента, пока где-то неподалёку не раздался чуть насмешливый голос, сразу заставляя вспомнить о том, как его может искажать хрипотца.
– Доброе утро, засоня, – улыбнувшись, Заккари отбросил на стул вчерашний пиджак, который пытался свернуть в свой багаж, и подошёл к кровати. На нём уже была свежая голубая рубашка и брюки, что явно говорило: встал он давно, – Я думал, тебя придётся будить. Уже почти полдень.
– Доброе утро, – просияла она в ответ, и тоску тут же сменило понимание, что Грант с просто хотел дать ей выспаться. Волна нежности прокатилась до самых кончиков пальцев. С наслаждением потянувшись и почувствовав приятную усталость в мышцах, Бекки попыталась сесть, и одеяло соскользнуло с груди, напоминая, что она по-прежнему совершенно голая. Тихо ойкнув и покраснев (видимо, способность смущаться она не утратила вместе с невинностью), девушка тут же подхватила вредную ткань, натягивая повыше. Значит, ей не приснилось. Всё это было на самом деле. При свете дня казалось, что прошлая ночь не более, чем разыгравшееся воображение.
Жест не остался незамеченным. Тяжко вздохнув, Зак подошел к кровати и осторожно присел на самый край, пытаясь поймать немного потерянный взгляд Бекки и понять, что у неё на уме.
– Жалеешь?
Он не хотел слышать подтверждения. Искренне считая все произошедшее едва ли не самым прекрасным, что с ним случалось, Грант ужасно боялся сейчас узнать, что сама девушка считает эту ночь ошибкой, которой не суждено повториться.
Нахмурившись, Бекки почувствовала неприятный укол в груди: неужели он не хотел этого? Нет. Не может быть. Собравшись с духом, свистящим шёпотом выпалила:
– А ты?
– Должен был. Но проснувшись рядом с тобой, я понял, что… счастлив? – слово прозвучало тихо и неуверенно, но другого определения не нашлось. Видеть, как утром солнечные лучи играли в золотистых прядях, как спокойно и умиротворенно её светлое личико, ощущать тепло тела, которое так грело, что холод в груди, казалось, совсем растворился. В этом, почему-то, и оказалось далёкое и недоступное понятие искреннего счастья.
– Зак…
Снова засверкав широкой улыбкой, Бекки уже без сомнений подалась вперёд, наплевав на вновь упавшее одеяло. Пользуясь тем, что Грант в рубашке, притянула его за плечи, тут же получая его горячие ладони на талию, от которых тело привычно бросило в жар. Поцелуй был неспешным, полным невысказанной нежности, заставляющей сердце трепетать от восторга. Пальцы Зака впились в бархатистую кожу чуть сильней, осторожно отодвигая девушку от себя:
– Малышка, если ты не прекратишь, мы точно никуда не поедем, – с нескрываемым сожалением прошептал он, едва заставив себя разомкнуть поцелуй.
– Да. Прости, надо собираться, ты прав, – говорит одно, а делает другое, робко скользя губами вдоль скулы, к родинкам.
– А ты, оказывается, коварная, – с лёгким восхищением Зак мягко отстранился, выпуская её из своих рук, – Одевайся и завтракай, девочка-радуга. Я пока рассчитаюсь с администратором, – чуть усмехнувшись покрывшимся румянцем щекам, он встал с кровати и решительно направился к двери, пока она не победила и не затащила его обратно. Им правда, уже совершенно некогда медлить, как бы не хотелось.
Бросил напоследок хитрый взгляд на белокурое чудо в своей постели и маленькую синеватую отметину у неё прямо над сердцем. И пообещал себе, что теперь, совершенно определённо, не отдаст её никому.
***
Вернуться в Клифтон оказалось грустно: словно закончился праздник, и впереди снова суровые будни. Но Бекки радовало хотя бы заверение Заккари, что они встретятся, как только он сможет вырваться. У него впереди был разговор с отцом, и после всего увиденного Большой Змей вызывал у девушки настоящий ужас и даже легкое отвращение.
Прощальный поцелуй ещё горел терпким послевкусием на губах, когда она зашла в родной дворик. Ощущая себя словно другим человеком, более сильным и решительным. Каникулы в Орландо не прошли даром. Главный урок она усвоила: под лежачий камень вода не течет, если что-то хочешь – надо действовать. Дом встретил Ребекку какой-то напряжённой тишиной, и она немного нервно дёрнулась, пристраивая свою сумку справа от двери. Пройдя в гостиную, ещё больше убедилась в предположении, что что-то не так: отец с хмурым видом уткнулся в газету, а бабушка смерила вошедшую откровенно неприязненным взглядом.
– Привет, ба, – сделав вид, что ничего не заметила, Бекки подошла к сидящему на диване Гарри и легко чмокнула его в щёку: здороваться вслух с глухим было не принято, – Как вы тут без меня?
– Прекрати, Ребекка! – одёрнула её Сара, складывая руки на груди, – Лучше скажи, и давно ты нам врешь?
Холодок пробежал вдоль позвоночника, и Бекки с огромным трудом заставила себя сохранять непринуждённый вид, словно претензия не имеет оснований. Хотя, их было более чем предостаточно – она обманывала родных не первый месяц, ведь они никогда бы не одобрили работу в клубе. Так что, пришлось с деланным оскорблением на личике уточнить:
– Бабуль, что ты имеешь ввиду?
– Ты и сама знаешь! Уехала почти на два дня, а я, дура, поверила твоим россказням про родственников Торнов…
Сара всплеснула руками, и голубые глаза в окружении лучиков-морщинок подозрительно заблестели, заставляя Бекки остро ощутить давящее грудь чувство вины. Отец оторвался от газеты, заметив немой для него скандал и вопросительно поднял бровь.
– Мама, прекрати, – подал он вдруг голос, – Она взрослая девушка, и если даже провела несколько дней с парнем, это совершенно не конец света, – неожиданное заступничество и порадовало, и насторожило: откуда они знают, с кем уезжала их воспитанница…
– Не конец? Не конец, Гарри? – лёгкие истеричные нотки прорезались в голосе бабушки, когда она начала чётче выговаривать слова, чтобы сын мог читать по губам, – Это был Грант! Змей затащил нашу девочку не пойми во что! Нашу малышку, пресвятая дева Мария, соблазнил этот выродок…
– Так, во-первых, откуда вы знаете, с кем я была? – начала медленно закипать Бекки, уже откровенно раздражённая этими причитаниями. Хорошо, хоть не назвала её Евой, а Зака – дьяволом в змеиной шкуре с запретным плодом в зубах, – А во-вторых, ты его совсем не знаешь. Не суди о людях по их родословной.
– Да при чём тут родословная, девочка моя?! Ты бы слышала, что о нём говорят мои знакомые прихожанки, это же кошмар! Преступник, проходимец и развратник, как и его папаша. Вот Артур, между прочим, честный мальчик, обходительный, заботливый – я бы и слова не сказала, если бы ты уехала с ним! – последняя фраза подтвердила смутные догадки Ребекки о источнике, сдавшем её бабушке. А проходимец тут явно не Зак. Видимо, Арти решил играть грязно.
– Мне плевать, какой там Артур хороший и сколько раз в день он молится, – с возрастающей в геометрической прогрессии злостью прошипела Бекки, уставшая от этих пустых обвинений во всех смертных грехах. Заключительный аргумент в защиту Гранта вырвался абсолютно бездумно, – Я люблю Зака.
Сказала и сама потрясённо открыла ротик, осознавая это. Что, серьёзно? Вот так просто? Пальчики затряслись от волнения, а метка на груди начала ощущаться неожиданно чётко, распространяя тёплую волну по коже, как невидимую поддержку.
– Ребекка… – бабушка покачала головой с тяжёлым старческим вздохом, – Ты сама-то его знаешь? Я не потерплю, чтобы ты губила свою жизнь и девичью честь с таким безбожником!
– Тогда ты немного опоздала! – выпалила Бекки и, развернувшись, чтобы не видеть застывшего на родном лице ужаса, громко стуча туфлями по деревянному полу, направилась к двери. Находиться в этой душной комнате, рядом с женщиной, не понимающей и грамма тех чувств, что полыхали внутри внучки, было невыносимо.
– Бекки! – раздался ей вслед голос отца, но она уже не слышала, оглушённая своим пульсом. Обида клокотала под рёбрами, настойчиво требуя хоть какого-то выхода, и девушка с силой хлопнула калиткой, пулей вылетая с покрытого зеленью дворика.
Какого чёрта?! Какого чёрта Арти решил вмешаться, какого чёрта бабушка судит о Заккари по каким-то глупым слухам и оглядываясь на его семью… Глаза защипало, и Бекки моргнула несколько раз, ощущая неожиданную влагу. Ноги несли по знакомой с раннего детства улице, и она не знала, куда её приведёт. Все, что хотела в этот момент – оказаться подальше от дома, в котором не считаются с её мнением и её словами.
Слова… Прозвучавшие вслух в порыве гнева и желания защитить Зака от нападок и клеветы, теперь они ощущались чётко, медленно доходя до сознания. Признание, что он давно перешагнул черту в её сознании между дружбой и любовью (если их отношения вообще хоть когда-то можно было назвать дружбой). Да, возможно, бабушка права, и Бекки не знает о Гранте и десятой части того, о чём судачат в городе. Но она знала гораздо более важные вещи, чем список его грехов.
Знала, какой он стойкий и решительный. Знала, что его сила, которой она имела удовольствие любоваться уже не раз, взялась из пережитых кошмаров и издевательств. Знала, что он был с ней искренним, что ни разу не обманул, а особенно – этим утром, когда сказал, что счастлив рядом с ней. Ей не нужно было большего подтверждения в том, что чувства, от которых перехватывает дыхание, взаимны. Пусть он вряд ли способен это признать и не умеет доверять людям – всё может измениться.
Нет, бабушка говорит чушь. Бекки знала, какой человек Заккари Грант. Настоящий, не внешняя оболочка. Внутри него гораздо больше, чем даже он сам пытается ей внушить.
За всеми этими мыслями, сменяющими друг друга в беспорядочном калейдоскопе, она не заметила, что стоит на пороге церкви. Видимо, подсознание сработало лучше затуманенного разума. Помявшись в неуверенности пару мгновений, Бекки глубоко вдохнула и всё-таки вошла внутрь.
Сегодня, вечером субботы, в церкви было почти пусто. Две женщины на первом ряду скамеек, тихо о чём-то переговаривающихся, да неизменная вдова мистера Свенсона в чёрном платье, несмотря на жаркую погоду. Бекки раздумывала недолго, устроившись на краю последней скамьи и напряжённо всматриваясь в большой деревянный крест перед собой.
Неужели она, и правда, совершила нечто такое, за что её душу отправят в адский котёл?
Сколько раз за свою жизнь слышала, что близость между мужчиной и женщиной – великий грех, и имеет место быть только после венчания. Прописная истина никогда не вызывала у нее вопросов. Пока в мирную жизнь не ворвался ураган по имени Зак. Его вопрос о том, жалеет ли она, на который так и не было ответа, вновь вспыхнул в голове. И ведь сейчас, перед лицом Господа, она должна и правда, испытывать жгучий стыд и каяться в своём грехе.
Но ничего подобного не было. Злость на Арти и бабушку медленно растворялась в том ощущении тепла и света, что разливалось по венам от воспоминаний о прошлой ночи, о его улыбке и той нежности, с которой Грант то и дело во время дороги домой сжимал её пальчики. И назвать это грязным не поворачивался язык. Напротив, одна мысль о нём приносила в душу девушки спокойствие и радость. Гораздо большую, чем от проповедей священника. Не сравнимую ни с чем.
Вера… то, что было с ней всегда. Но разве она в том, чтобы носить нательный крест и исправно ходить в церковь? Нет. Она глубоко внутри, ты просто знаешь, что правильно, а что нет. Не потому, что так велит религия. Потому, что есть свои мерила нравственности. И Бекки с каждой секундой убеждалась: она не совершила ничего, за что ей может быть стыдно перед Богом. Она никого не обманула и не предала ожидания бабушки. Была с тем, с кем велит сердце.
Любить – не грех, а благословение.
***
В кабинете Большого Змея было немного душно и жарко, даже открытое окно не помогало проветрить помещение. Заккари второй расслабленно развалился на своём кресле, широко расставив ноги и медленно вдыхая дым сигареты с прикрытыми от наслаждения глазами. С тела ещё не сошла испарина, брюки валялись где-то под столом, а расстёгнутая рубашка едва прикрывала торс. Дыхание было сбивчивым и частым, и табачный дым не помогал восстановить ритм. Да и невозможно это рядом с так довольно улыбающейся блондинкой.
Лилиан восседала на столе, закинув ногу на ногу и откровенно любуясь своим мужчиной. Тем, как скатилась влажная капля вдоль его груди, как растрёпаны жесткие пряди волос, которые она со стоном оттягивала минуту назад, улетая в крепких руках в долгий оргазм, последствия которого ещё заставляли немного подрагивать пальчики с тонкой дамской сигаретой.
– Детка, лучше оденься, – с коварной ухмылочкой предупредил Зет, приоткрывая глаза, – Или окажешься в спальне, и я за себя не ручаюсь. А у нас ещё столько дел…
Лили звонко расхохоталась, запрокинув голову так, что вьющиеся волны волос скользнули вдоль обнажённой спины. Глубоко затянувшись сладковатым дымом, ответила:
– Дорогой, побереги сердце – ты уже не мальчик для таких марафонов, – хитрый прищур, ведь знает, что это прямой вызов. И готова к последствиям – жаждет их каждой частичкой души. Всегда будет мало, сколько бы лет не прошло.
– Ах, так?
Вскочив с кресла, отбрасывает окурок в пепельницу справа от Лил и тут же располагает руки по сторонам от её бёдер, упирая в стол сжатые кулаки. Взгляды встречаются, просачиваются друг в друга, говорят громче любых слов. Нет напряжения – оно схлынуло только что, горячей лавой вдоль соприкасающихся тел – только безграничное доверие и счастье обладания. А ведь они планировали заняться графиком поставок, но вместо этого не в первый раз использовали стол далеко не по назначению. Зет накрывает припухшие от поцелуев губы, вновь впитывая их вкус и дыша своей малышкой Лил, дурманящей, как наркотик.
Где-то далеко за стенами кабинета хлопает входная дверь, разрушая все планы. С тяжелым вздохом Зет выпутывается из уже взлетевших на шею рук и отстраняется:
– Зак вернулся. Одевайся, надо нам поболтать о вчерашнем.
– С чего ты взял, что это он? – недовольно протянула Лили, послушно соскальзывая со стола.
– Только мой сын считает, что может в этом доме хлопать дверьми.
Аргумент был железным, и больше возражений не последовало. Пока Лили собирала разбросанные по полу бельё, юбку и остатки пострадавшей блузки, Зет натянул брюки и вышел в холл, представая перед Заком в громкоговорящем взъерошенном виде. Сын на это только закатил глаза: он давно привык к подобным выходкам.
– Как погодка в Орландо? – не торопясь, застёгивал старший Грант рубашку, с лёгким недоумением оценивая слишком сияющий вид отпрыска. Он что, улыбается? Попытавшись припомнить, когда видел подобное задумчиво-мечтательное выражение на лице Зака, Зет даже растерялся: не было таких воспоминаний.
– Жарковато для июня. И ты зря послал меня к Элио, он не при чём, – спешно отчитался Зак, уже мечтая вернуться в дом матери и принять душ после долгой дороги. Тем более, мешать отцу приятно проводить время очень не хотелось.
– Уже знаю, – отмахнулся тот, кивая в сторону столовой, – Идём, есть разговор. И мне надо выпить.
Зак послушно поплёлся за ним, на ходу подмечая, что на воротнике рубашки алая помада – он даже оттенок знал, самый ненавистный. Понимая, что без самой мадам Стоун не обойдётся, спросил:
– Лилиан присоединится?
– Позже, – усмехнувшись, Заккари второй подошёл к буфету в большой столовой и, чуть посомневавшись, остановил выбор на пузатой бутылке с бурбоном, – Будешь?
Получив отрицательный кивок, налил себе отливающей янтарём в гранях стакана жидкости и с тяжким вздохом начал рассказ:
– Знаю, что ребятки Эллиота не при чем. В пятницу Мароне выловил из Гринвотер ещё один труп, и он не из группы, которая сцепилась с мафией.
Нахмурившись, Зак развернул к себе от стола резной деревянный стул с изогнутой спинкой и сел, складывая руки на груди. Что ж, поездка была пустой тратой времени, как он и предполагал изначально. Хотя… Нет, всё-таки она далеко не бесполезна.
– Дай угадаю, перерезанное горло и записка в кармане?
– Именно. Но на этот раз сработано было не так чисто, – Зет залпом опрокинул в себя бурбон и поморщился, – Шериф сказал, трупу уже сутки. Я отправил Фила прошерстить всех местных, кто мог быть на реке в ту ночь, и он нашел одного рыбака, удачно присевшего с удочкой и бутылкой подальше от любопытных глаз.
– Отлично. Что известно?
– Еще даже не стемнело, когда к противоположному берегу подъехал чёрный Бьюик, из него вышло два парня. Дедуля не видел лиц, только тени. Они вытащили из багажника мешок и бросили его в реку, как на помойку. Сразу уехали, а наш свидетель залпом допил свое пойло и смылся, пока не отправился следом за трупом.
Зак призадумался. Город маленький, машин в нем не так много. Чёрный Бьюик – это уже зацепка, и не слабая. Можно попросить Мароне предоставить списки автовладельцев, раздать ребятам приказ прочёсывать все дворы в поисках злополучной кареты смерти… Запоздало понял, что эти очевидные варианты отец уже явно пустил в ход.
– Я так понимаю, пока глухо?
Зет только пожал плечами и плеснул себе ещё половину бокала бурбона:
– Как в очке у черножопого. В Клифтоне официально всего три Бьюика, и среди них ни одного подходящего. Будем искать дальше, но тебе пока лучше не выходить из дома без ствола. А лучше – вообще лечь на матрас и не высовываться. Или следующий труп в Гринвотер может оказаться твоим, – он никогда бы не сказал этого вслух, но беспокойство за сына жгло всё сильней. Лишиться своего главного творения, своей гордости – для Большого Змея было бы хуже смерти. Равноценно он мог волноваться только за малышку Лили. Но та никогда не боялась прикрывать его спину и всегда рвалась в бой с безрассудством, несвойственным её годам.
– Обсуждаете машины, мальчики? – словно поняв, что вновь заняла все мысли Зета, Лили появилась в столовой в наспех накинутом простом синем платье до колена, – Привет, Зак. В Орландо было весело, как я посмотрю? – с хитрым прищуром протянула она, поселяя в груди Гранта-младшего лёгкую тревогу. Такой довольной эта особа могла быть только, если задумала очередную гадость в его сторону. И он не ошибся, – Как твоя очаровашка-спутница?
Резко выпрямившись на стуле, он пытался прочесть на ненавистном лице хоть что-то о её намерениях, но оно лишь сияло торжеством. Рука с украшенными кольцами пальчиками по-хозяйски легла на плечо Зета, словно крича о том, кто теперь хозяйка положения.
– Какая спутница? – заинтересовался отец, – Ты брал с собой Джессику или кого-то из девчонок Бакстер?
– О, нет, дорогой, – хмыкнула Лили, не сводя горящего жаждой мести взгляда с Заккари. Он сглотнул, почувствовав выступивший на лбу пот, а руки сжались в кулаки от прокатившего по венам ледяного ужаса.
«Нет. Не делай этого. Женщина, ты не представляешь, о ком идёт речь!»
– Одна птичка из тех, что у нас караулят соседей в Орландо, напела интересный рассказ, – продолжала Стоун, явно упиваясь видом кусающего губы юного врага. Она отчаянно хотела отплатить ему за то, что он заставил отца вспомнить о самом отвратительном эпизоде её жизни. Что снова всплыл разговор об оставленной для её же блага девчонке, при мысли о которой Лили крутило от чувства вины. Но тогда не было другого выхода, – Оказывается, Зак был у итальяшек не просто с какой-то шлюшкой из эскорта, это была отмеченная его символом Змейка. Всё бы ничего, если бы среди нас не было блондинок, кроме меня.
– Это ничего не значило, браслет был только для плана, – чёрт, слишком торопливая ложь, чтобы обмануть Большого Змея. Чувствуя, как покрывается шея красными пятнами от сдерживаемой злости на языкастую суку, он зажмурился, лишь бы не сказать лишнего слова.
– Как интересно, – Зет глотнул из бокала, напряжённо всматриваясь в лицо сына. Теперь причина его радости стала ему очевидна. Что ж, когда-то это должно было случиться. Раздражало только, что он узнал об этом таким образом, – Раз ты заявил о её принадлежности Змеям, я просто обязан с ней познакомиться.
– Нет!
Зак вскочил со стула, тяжело дыша от скручивающего нервы страха. Тащить в это болото Бекки, которая почти наверняка узнает в Лили свою мать и неизвестно, как отреагирует – да ни за что. Перетрясти все грязное бельё восемнадцатилетней давности, подвергнуть свою девочку такому испытанию… Нет, нет, и ещё раз нет. Попытавшись собрать в кучу разлетающиеся в панике мысли, Зак глубоко вдохнул и попытался сыграть полное безразличие:
– Я имею в виду, что это просто девчонка. Одна… одна из шлюшек Дайяны. Я забрал у неё браслет, как только мы пробрались к Элио на аудиенцию, – ложь звучала фальшиво, и даже сам он это осознавал. Тем более, подлившая масла в огонь Лили не дала и шанса на оправдание:
– А мой информатор сказал, что вы вышли из казино в обнимочку, как самая сладкая парочка. И мы же недавно допрашивали девушек из борделя – я не помню ни одной блондинки, подходящей под описание. Как нехорошо обманывать отца, Зак, – в притворном осуждении цокнув языком, она смерила его взглядом победительницы.
– Какого хрена, Зак? – откровенно устав от развернувшегося представления, Зет поставил бокал на стол с оглушающим стуком, – Если это шлюха – не смей отмечать её нашими знаками. Если она для тебя важна – я же не зверь какой-то. Приводи, познакомь, я буду только рад за тебя.
«Пока не узнаешь, чья она дочь. И не захочешь принять в Змеи» – мрачно подумалось младшему Гранту.
– Это совершенно лишнее, отец. Нам и так есть, чем заняться. Искать машину, искать убийцу…
Попытка перевести тему не увенчалась успехом. Нахмурившись, Большой Змей сделал шаг вперёд, вставая к сыну почти вплотную. Так, что того обдало запахом алкоголя и отвратительных сладких духов стервы Лили Стоун. Противостояние взглядов было не долгим, потому как можно пытаться отвертеться и отрицать, но приказ отца есть приказ.
– Ты ставишь на девчонке клеймо Змей. Значит, она принадлежит нам. И ты приведёшь её ко мне. Разговор закончен.
Дёрнувшись, как от пощёчины, Зак едва не зашипел от отчаяния. Ловушка Лили захлопнулась, и отступать теперь некуда. Глупая женщина сама вырыла яму, в которой они все сварятся живьем.
