Текст книги "Город грехов (СИ)"
Автор книги: Катерина Траум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
Ребекка вздрогнула от неожиданности, не смея поднять взгляд от клавиш. Глубоко дышала, но унять пульс не выходило. Касания этих аристократичных пальцев имели над ней какую-то особую, невероятную власть. Она не могла сопротивляться, не могла отодвинуться. Чувствуя спиной жар его тела, придвинувшегося еще ближе, закусила губу от желания сказать ему все, что кипит лавой под ребрами. И это не раздавить несколькими сказанными в шоке и запале фразами.
– Знаешь, есть миллион причин, по которым нам лучше расстаться, – начал говорить Грант, разрушая повисшую тишину, – Но я устал о них думать. К черту. Я не хочу в своей жизни дороги, на которой тебя не будет рядом. Ты – мой путь. И я буду идти им столько, сколько смогу.
Не встретив протеста, он вновь застегнул на тонком подрагивающем запястье свой браслет, сверкнувший в свете ламп. Бекки следила за этим жестом, абсолютно не дыша. Такой откровенности она никогда бы не стала от него ждать. И это было гораздо больше, чем признание любви. Он хочет быть рядом – и будет сущей глупостью сейчас сказать, что она возражает. Бекки повернула голову, и его теплые пальцы тут же скользнули по скуле порхающим движением, на что она отозвалась на силе тяготения в разы выше, чем земное. Губы встретились в полном нежности и трепета поцелуе, которого, возможно, оба ждали с первого же взгляда друг на друга.
Неспешно погружаясь в карамельную сладость, Заккари чувствовал, что в душе начался настоящий бразильский карнавал, пестрящий всеми цветами радуги. Нет больше темноты. Только этот робкий ответ Бекки и ее ласка, от которой вскипает кровь. И плевать, что разбитая губа саднит, а на языке привкус крови. Его уже ничто не остановит, не тогда, когда он смог произнести вслух то, что думает.
Его маленькая, прекрасная Amante.
Бекки поднялась со скамьи, не прерывая поцелуя и повинуясь тянущим ее за плечи рукам. Необходимо до дрожи. После стольких выплаканных слез хотелось ощутить всем сердцем, что сказанные слова это правда. Что нужна ему. И она это чувствовала, в той властности, с которой сжались пальцы на ее талии, в том усиливающемся напоре губ и языка, превращающем нежность в страсть в мгновение ока. Грудь опалило горячим воздухом от следующего короткого вдоха, и Бекки, решившись, обхватила его лицо ладонями, ожидая худшего.
Заккари чуть отстранился, но нисколько не ослабил хватку. Чтобы не дать тьме вернуться, смотрел в ее глаза, в которых расплавленным золотом светилось солнце. Он ждал, что от касания ее рук прокатится привычное отвращение, но этого не происходило. Долгое, показавшееся целой вечностью мгновение они не разрывали зрительного контакта, находя в чужих глазах свое отражение.
– Я прощаю тебя, – наконец, прошептала Бекки едва слышно, спускаясь от его лица вдоль шеи, вкладывая в касания всю нерастраченную нежность. Зак дышал все чаще, но не делал попыток прекратить это. Ладони девушки свободно гуляли по его груди, наслаждаясь ощущением. И только когда Бекки попыталась дотронуться до покрытых шрамами плеч, Зак зажмурился:
– Прошу. Только не их. Пока я не могу, – он пытался прогнать проступившие перед глазами красные круги, и Бекки не стала настаивать. Вернула ладони на его торс, поглаживая круговыми движениями, и пока этой поблажки было достаточно. Снова коснулась его губ, слизывая кровь и погружаясь в горячий плен.
Все требовательней и глубже, заявляя новые права. Зак упивался ей, как алкоголик элитным виски – не смакуя вкус, а поглощая сразу и без остатка. От теплых девичьих рук внезапное возбуждение прокатилось по нервам до самого низа живота. И унять его могла только та, что разбудила. Та, которой позволено дотрагиваться. Та, что вжималась в его грудь все тесней, выдавливая воздух.
Бекки Чейз – та, кого он любит всеми крупинками своей черной души.
Она словно не могла поверить, что границы рухнули. Что этот человек принадлежит ей ничуть не меньше, чем она ему. Растворяясь в умелых руках, уже бесстыдно приподнимающих пышную юбку, Бекки едва сдерживала свое желание ощутить его всего, узнать реакцию на каждый ее жест. Но сейчас не было времени на эксперименты. Лишь одно себе позволила: запутаться пальчиками в этих жестких черных прядях, оказавшихся просто удивительно шелковистыми. Резкий выдох, когда Зак в ответ, словно пытаясь отомстить, обхватил ее бедра своими горячими ладонями.
От потока новых ощущений, льющихся в вены и плавящих кожу, Зак сходил с ума. Никогда не позволял ничего подобного абсолютно никому, и вдруг вот так, разом, уничтожился весь порядок вещей. Оказалось, что отдавать кому-то себя тоже может быть восхитительно. Спускаясь влажными поцелуями на шею Бекки, вдыхая ее неповторимый аромат, он не мог заставить себя притормозить. Легкий укус, чтобы она трепыхнулась в его руках, пронзаемая их общим электричеством. И тихий стон его девочки-радуги, от которого застучало в висках и снесло голову совсем.
Подхватив ее под ягодицы, путаясь в чертовой юбке, Зак усадил Бекки на пианино – она только и успела, ахнув, захлопнуть крышку над клавишами, едва не прищемив пальцы. Не желая отвлекаться, снова начала выписывать руками узоры на его напряженной спине, наслаждаясь силой мышц. И пусть это неправильно – хотеть человека, который час назад истекал кровью, но поделать с томительной негой внизу живота она ничего не могла. Тем более, когда, наконец, преодолена преграда, и ей позволено почти все. Зак встал между ее ног, ни на секунду не отрываясь от нежной кожи возле ключиц даже для вдоха. И Бекки, окончательно осмелев, обняла его поясницу своими бедрами в тонких чулках. Платье задралось до самой талии, но другого никто из них и не хотел.
Азарт и острота ситуации словно становились их личным афродизиаком. В любой момент мог вернуться Ральф или кто-то из сотрудников, что лишь подогревало нервы. Потребность друг в друге вышла на первый план, затмив все слабые доводы разума. Глухо рыкнув от нетерпения, Зак рывком стянул с Ребекки белье, слегка приподняв ее над довольно сомнительной опорой, жалобно загудевшей от такого вандализма. Не сдерживая улыбки, Бекки притянула Гранта к себе для нового глубокого поцелуя, скользя ноготками вдоль его торса и слегка цепляя наложенную повязку. До самого низа, до тех самых жестких завитков…
Он пытался не дрожать, привыкая к ее касаниям, и тяжесть в паху становилась все сильней, угрожая ткани брюк. Не страшно разрушать свой мир, если ты знаешь, кто отстроит его с фундамента. Кто есть и будет основой основ. Позволяя девичьим пальчикам сражаться с его ремнем, Грант мягко сжимал её округлые бедра, поражаясь невероятной бархатистости кожи, вспыхивающей от каждого движения. Реакция его девочки была просто удивительна, словно она была создана для него, для его темперамента, его неукротимых желаний.
– Что ты со мной делаешь… – всхлипнула Бекки, роняя головку ему на плечо, когда тонкие пальцы уверенно подобрались к влажности между ног, поглаживая и дразня и без того распаленную девушку.
– Могу задать тот же вопрос, моя горячая малышка, – промурлыкал Зак, не прекращая своих манипуляций, от которых Ребекка начала мелко подрагивать, прикрывая глаза – лучшее зрелище, какое только может быть, самая интересная часть приватного концерта. Высокий, тонкий стон исполнительницы главной роли рассыпался в груди раскаленными углями, и только сейчас Грант заметил, что шаловливые ручки, сегодня получившие свободу, уже избавили его от нижней части одежды. Сдавленно прошипел, когда напряженная плоть коснулась внутренней стороны бедер Бекки. И ведь хотел же не спеша… Но промедление грозило, что он кончит от следующего стона из этих припухших губ.
– Пожалуйста, – она совсем не помогла собраться, когда эти самые губы прошлись влажной тропинкой по его шее до самого уха, а зубки вдруг прикусили мочку, посылая искрящий импульс в кровь, – Ну же, Зак…
Больше терпеть не имело смысла, и он вошел в податливо раскрывшееся для него единственно желанное тело с хриплым выдохом. Бекки вцепилась в его спину сильней, вдавливая ногти в бледные белые полоски шрамов и не подозревая об этом, но Заку было откровенно плевать, когда единственный ориентир в пространстве – она. Первый же резкий толчок заставил нещадно поруганный инструмент издать протестующий скрип ножек по дощатому полу. Но опора вышла удачной – никаких препятствий, только два переплетенных тела и следующее движение, соединяясь в едином порыве.
– Да!
Бекки чувствовала, как все напряжение последних суток скапливается внутри, превращаясь в тикающий часовой механизм, готовый взорваться от любого неосторожного касания. Сама бы не поверила, что готова настолько потерять разум, настолько хотеть этого, что прикусила губу до легкой боли, откидывая голову назад. Обнажившееся горло тут же не осталось без внимания, покрываемое рваными поцелуями, оставляя смазанный красный след от окончательно раскрывшейся ранки на губе Гранта. К черту, еще толчок, набирая размах и усиливая это невероятно приятное давление в ускоряющемся темпе.
Снова поцелуй, в острой потребности дышать одним воздухом. Сплетаясь языками, добавляя к скрипу и гудению пианино влажные звуки. Бекки скрестила ножки в лаковых туфельках на его спине, притягивая еще ближе, хотя ближе уже некуда. Потрясающая наполненность, восхитительно твердый и горячий член, от которого дрожь разливалась по телу. Она не знала, куда себя деть от разрывающих ее ощущений, и могла только держаться за крепкую спину Зака, вдоль которой уже стекала капля испарины. Слишком. Горячо.
– Чееерт, да, ещё! – простонала она, когда от силы толчков начала ударяться о дерево за спиной, а пальцы на ягодицах впились в кожу, оставляя синяки. Огонь разрастался, и перед глазами мелькали цветные точки, кислород совершенно закончился, и Бекки в безумном порыве подавалась Гранту навстречу.
– Бекки… Моя… Моя девочка, да! – прорычал Зак ей в шею, на грани между небом и грешной землей. Обхватившая его так тесно, что контроль утерян окончательно. Темп все возрастал, доходя до беспорядочного и рваного. Впился в ее кожу, заглушая стон тем, что втянул в себя воздух – неприличный след обеспечен, след принадлежности ему. Пульсация хрупкого тела в его руках ощущалась все острей, пока Бекки с протяжным криком не сжалась вокруг его плоти, улетая в свой оргазм. Он едва успел выйти из нее, со стоном изливаясь на сведенные судорогой удовольствия бедра.
Тяжело дыша и дрожа, Ребекка упала головой на его грудь, слушая бешеный ритм сердцебиения. Как барабанная дробь. Блаженная улыбка расцветала на лице, и она оставила на Заккари легкий смазанный поцелуй, упиваясь этим моментом близости. Он отпустил ее ягодицы, чтобы поднять руки к плечам и запутаться пальцами в мягких кудрях.
Говорить не хотелось. Только чувствовать друг друга всем телом. Тишина клуба прерывалась шумными дыханиями, пытающимися вернуться в нормальный ритм. Бетти подняла голову и поймала взгляд Гранта: незамутненный, чистый, сияющий охрой у радужки. Дарящий всю нежность, на какую способен человек с кличкой «Аспид».
– Я больше никогда тебя не отпущу, моя девочка-радуга. Ни за что на свете, – твердо заверил он прежде, чем слиться с ней в поцелуе: мягком и легком, ярко контрастирующем с предыдущими. Крича без слов о всем, что внутри.
«И не надо» – подумалось Ребекке, когда она вновь обхватила его лицо руками.
16. Доверие
К хорошему привыкаешь быстро. Так и Заккари за последнее время жизни в доме матери смирился с солнечными лучами, бьющими в окно по утрам, с гремящим у входной двери бутылками ровно в десять молочником и с запахом свежесваренного кофе в турке на газовой плите. Грета почему-то еще не ушла, а на сковороде шипела яичница с беконом. Спускающегося по лестнице сына с заспанным лицом и спутанными торчащими волосами она встретила легкой улыбкой.
– Как спалось? Слышала, ты вернулся уже почти под утро. Все в порядке? – миссис Грант озабоченно нахмурила брови, заметив припухшую разбитую губу Зака. И вроде нельзя вмешиваться, но материнское сердце заныло тревогой.
– Мм, мало, – парень широко зевнул и закатал рукава своей клетчатой фланелевой рубашки. Единственный минус проживания здесь в том, что вынужден прикрывать плечи, а сегодня еще и перебинтованную грудь, дабы не ловить ее шок и сочувствие, – Пахнет ужасно вкусно, а почему ты не на работе?
– Там сегодня… генеральная уборка с утра пораньше, – Грета отвернулась к плите и начала раскладывать завтрак на две тарелки, закусив губу.
Зак вздохнул. Конечно, когда он вызвал ребят из Змей помочь с трупами, те должны были убрать все следы его «развлечения». Но, видимо, руки у них из задницы. Лучшая защита – нападение, и Грант, присев на скрипнувший деревянный стул, решился-таки спросить:
– Кстати говоря, где ты набираешь персонал? Вчера кое-кто из твоих механиков завязал небольшую потасовку…
– Это они тебя так? – вздохнув, Грета отставила тарелки и развернулась к сыну, – Не знаю, чего ты ждал. У меня очень сплоченная команда, и не думай, что пропажа двух сотрудников не была замечена. Я слышала вчерашние разговоры: ребята были напуганы и хотели идти к Мароне, но потом передумали. А уж что у них было на уме после, я понятия не имею, – она тщательно подбирала слова, чтобы не было видно, как много знает того, чего не положено.
Но Зак и сам понимал, что мать далеко не дура. Сначала интерес к Бьюику и спискам сотрудников, потом просьба задержать двоих после закрытия, а затем их исчезновение… Тут и на голову больной инвалид сложил бы два и два. Он знал, что такое погружение в дела Змей постороннего не понравится отцу, но теперь было откровенно плевать. Зак избавился от этой удавки на шее. И после вчерашнего разговора по пути до дома Чейз вообще раздумывал над важным решением.
Ночь была удивительно теплой и звездной. Хлопнула металлическая дверь заднего входа в клуб, и Грант поднял так и оставшийся на земле револьвер. Сунул его за пояс брюк и прикрыл слишком большим чужим полосатым свитером – все, что нашлось в гримерке, но это лучше рваной окровавленной рубашки и пиджака.
– Ты так и не рассказал, что произошло, – несмело напомнила Бекки, поправляя свою кофту на плечиках. В обычном сером платье, с собранными в хвостик на голове волосами, она выглядела безумно милой и домашней. Еще более привлекательной, чем в испорченном концертном наряде. До замирающего сердца. Никаких больше отговорок. Никакого вранья.
– Что ж, если совсем кратко и без неприятных подробностей… После неудачного ужина я поехал разбираться с механиками. Выяснил, что они и убили того парня, которого сбросили в реку. А вот к остальным смертям не причастны, – пытаясь сохранять спокойный тон, Зак взял Бекки под руку, чтобы ощущать ее тепло, и они двинулись в темноту улицы.
– Наверное, мне лучше не спрашивать, как ты добился таких выводов и что с ними стало, – понурила голову Ребекка, усиленно рассматривая носки своих туфель, – Теперь понятно, почему ты решил, что их друзья пришли сегодня отомстить. Но как они узнали, что это был ты?
– Нетрудно догадаться, малышка. Это моя работа. Палач. Аспид.
Баритон звучал тихо и глухо. Зак до мурашек испугался, что сейчас до нее начнет доходить, с кем связалась. То, чего боялся с самой первой такой встречи на ночной улице, все-таки произойдет – в изумрудных глазах появится отвращение. Он этого не вынесет.
– Кстати, раз уж ты сегодня решил быть честным – откуда взялась твоя кличка? Она странная, – на удивление, Бекки не отодвинулась ни на миллиметр, продолжая идти с ним бок о бок. Наверное, все дело в том, что она приняла эту сторону его жизни очень давно. Еще когда впервые увидела Гранта в действии, в этом самом кабаке, усмиряющем толпу бандитов с пулеметом одним взглядом и звучанием имени. Эта сила была одной из составляющих его характера, закаленного годами. И Бекки любила даже такого Зака – ведь невозможно было разделять его личность на составляющие.
Он не хотел рассказывать. Именно поэтому ненавидел, когда кличка звучала вслух. Из-за воспоминаний. Его личный позор, который будет преследовать в каждом кошмаре до гробовой доски. Источник той тьмы в груди, от которой никогда уже не избавиться до конца.
– Если я расскажу – ты меня возненавидишь, – прикрыв глаза, прошептал он, и вдруг стук каблучков стих, а Бекки остановилась, мягко разворачивая его к себе. Ласковая улыбка и блеск ее глаз влили новую порцию решимости в густеющую от холодка кровь.
– Никогда, Зак. Даже не сомневайся, – она уже почти привычным жестом невесомо коснулась его скулы своим пальчиками, соединяя родинки. Теперь не было тошноты – словно его демоны подружились между собой, прекратив разрывать грудь на куски.
– Однажды, когда мне исполнилось восемнадцать, отец отдал приказ, – начал Зак, не отрывая взгляда от сверкающих в темноте изумрудов и не выпуская ее маленькой теплой ладошки, сжимая девичьи пальчики все сильней, – Он сказал, я готов занять свое место в Змеях. И должен доказать свою преданность. У него были проблемы с одним человеком, который переманивал людей в свою организацию, грозя стать нашим конкурентом. И мне предстояло избавиться от него с особой жестокостью, чтобы больше ни у кого не было соблазна, – он замолк, тяжело дыша, как от пробежки. Первое убийство стояло перед глазами яркими красными пятнами, затмевая все вокруг.
– Что было потом? – абсолютно невозмутимо поинтересовалась Бекки, словно не замечая, что пальцам уже немного больно от силы его руки. Происходило что-то важное, и она не хотела это прекращать.
– Он жил в Ворчестере со своей семьей. Я пришел ночью в его дом, совершенно не представляя, как это сделаю. А потом… все случилось само. Словно мне давно нужно было лишь это. Причинить кому-то боль, большую, чем испытывал сам. И я убил их, и мужчину, и его жену. И только уходя из кровавого ада, в который превратился этот дом на окраине города, заметил, что под кроватью пряталась маленькая девочка… Она все видела. С тех пор живет у сестер милосердия и не сказала ни слова.
Резкий выдох, и легкие щиплет почти также сильно, как глаза. Огромный черный комок вины, которая никогда не исчезнет. Она съедала его изнутри, отрывая куски, подобно голодной гиене. Скалилась и смеялась над ним, сверкая теми напуганными маленькими карими глазами, в которых поселилось безумие – из-за него.
Бекки всхлипнула, не удержав своих эмоций. Ждала чего-то подобного. И как бы ей не было жаль ту семью и того ребенка, она видела сейчас, как сильно раскаивается сам Зак. Что столько лет избиваемый и подавляемый подросток не мог поступить иначе, получив приказ. И это было не оправдание его поступку, а принятие случившегося. Уже поздно исправлять. Можно только попытаться простить себя.
– Ты должен это отпустить.
– Не могу, – покачал головой Зак, с облегчением понимая, что Бекки не отстранилась, не убежала и не начала обвинять, – Я всегда буду виноват в этом. Сколько бы лет не прошло.
Она осторожно обвила его шею руками и обняла – крепко, согревающе. Словно пыталась забрать себе хоть грамм его тяжелого груза. И черт возьми, у девочки-радуги это получалось. Она, точно, настоящая?
В тот момент Заккари понял, что с него хватит. Нет больше необходимости временами выпускать черного демона наружу. Прижимая к себе свою маленькую Amante, он совершенно ясно осознал, что не хочет больше ничего подобного. Не хочет думать о том, что на них могут напасть из темноты. Могут причинить вред этой светлой малышке. Могут потащить ее в Змеи, на самое дно. Вся грязь в его жизни имела один источник, и от него стоило избавиться – без жалости, без раздумий, без сомнений.
Молчание затянулось, Грета все еще ждала ответ, а Зак сильно погрузился в свои мысли. Наконец, она поставила перед ним чашку ароматного эспрессо, и запах немного прочистил голову. Подняв взгляд на мать, он тихо произнес:
– Я ухожу из Змей. Разберусь с последним делом и закончу это все.
Грета задержала дыхание, словно боясь, что ей показалось. Столько лет она ждала, что сын дойдет до этого. Что сможет вырваться из-под влияния отца. Но ему все не хватало чего-то, важного. Стимула, который толкнет к этим изменениям. Похоже, теперь он появился… Женская интуиция кричала, что имя ей – Бекки.
– И последнее дело связано с моими механиками?
– Да. Чем быстрее я разберусь с этим, тем скорее избавлюсь от Змей, – уверенно кивнул Зак, и мать с легкой улыбкой положила руку ему на плечо, – Прошу, мам: если тебе известно хоть что-то…
– Мне известно лишь то, что я тебе рассказала. А еще – что мой сын, наконец, начал думать своей головой. Я горжусь тобой, – совершенно забывшись от столь долгожданной новости, Грета провела ладонью по его спутанным волосам. Тут же одернула руку, ожидая обычной реакции: уверток, гнева, нахмуренных бровей. И замерла в потрясении.
Он словно не заметил материнского жеста. Совершенно спокойно отвернулся к столу и взял в руки чашку с кофе.
– Спасибо на добром слове, но вряд ли я тот сын, которым можно гордиться, – легкая улыбка прежде, чем пригубить чашку. И пусть змея внутри с возмущенным шипением подняла голову, Зак, словно заклинатель с дудочкой, успокаивал ее словами Бекки: «Разве я способна причинить тебе боль?». Руки матери тоже не несли угрозы – пора внушить себе и это. Доверять хоть кому-то приходилось учиться заново, но у него был лучший проводник на этом пути, который только начинался.
– Не знаю, что сделала с тобой эта девушка, – все еще пытаясь осознать, что впервые за много лет коснулась собственного сына, Грета рассуждала вслух, – Но она мне уже нравится. Не хочешь нас познакомить? Обещаю, что буду сама приветливость, – ей и не хотелось грубить той, кто смогла вернуть Заккари верное направление в жизни. Миссис Грант уже была ей безмерно благодарна – хотя бы за этот момент.
Зак нервно хохотнул, отставив чашку, пока не пролил горячий напиток на ноги. И пусть мать у него не вызывала ни малейших сомнений в своей искренности, рисковать только что установленным миром в своей душе он не мог.
– Думаю, одной половины Грантов ей хватило по горло.
– Что, папаша показал характер? – тяжко вздохнула Грета.
– Не совсем, хотя он тоже был в ударе. Ребекка – дочь Лилиан. Так что, сама понимаешь…
Легкое беспокойство пробежало по лицу миссис Грант, но она тут же взяла себя в руки. Зак запоздало осознал, что данный факт играет не в пользу Бекки, учитывая отношение матери к женщине, уничтожившей её семью. Торопливо пояснил:
– Мам, она совсем не такая. Родителей не выбирают, а воспитывали её совсем другие люди. Возможно, она ненавидит Лили, которая ее бросила после рождения, ничуть не меньше, чем ты.
– Боже, Зак, разве я сказала хоть слово? Да, ужасное совпадение. Но я же вижу, как ты к ней относишься – ни одна девушка не вызывала у тебя такого желания ее защитить, – Грета вздохнула и осторожно, ожидая отказа, мимолетно погладила его по щеке. Вздрогнул, но не отодвинулся – еще одна крохотная победа для них обоих. День начинал играть для миссис Грант новыми красками с каждой минутой.
***
А вот для Бекки день был полон сюрпризов. Начались они с самого утра, когда бабушка, ночью не услышавшая прихода внучки, даже не стала задавать вопросов. Спокойно пожелала доброго дня и пошла копаться в саду. Видимо, свято верила, что Бекки есть, кому проводить до дома – и тут не ошиблась ни капли.
Вчерашний (а если быть точнее, уже сегодняшний) разговор с Заккари после бурного примирения заставил Ребекку понять, наконец, насколько глубоко она влезла в змеиную яму. Что жизнь Гранта это сплошные кровь и убийства, ранения и хаос. Он и сам это признавал. Вот только беда в том, что уже невозможно повернуть назад. Ни теперь, когда осознала, что попросту разваливается на куски без его сильных рук и улыбки. Остается лишь приспосабливаться под его окружение – а значит, нужно решить проблему с матерью, так или иначе. Пока что никакого желания встречаться с ней Бекки не ощущала и в помине.
Второй сюрприз был, когда она пришла проводить занятие в дом миссис Сантес. Близняшки Рейчел и Моника встретили ее с неожиданным воодушевлением, сразу потянув любимую учительницу в гостиную, к пианино. Оказалось, Бекки ждали не только десятилетние девочки и их мать. В гости из самого Чикаго приехал брат миссис Сантес, мужчина лет сорока в добротном бежевом костюме и с неуемной энергией.
– А вот и та звездочка, о которой я столько наслышан! – энергично пожимал он руку Ребекки, а с немного полного лица не сходила улыбка, – Люси мне все рассказала о вас, безумно приятно познакомиться, мисс Чейз!
– И мне, мистер…
– Бен Баттон, для вас просто Бен! О, я уже понял, что вы не любите светить настоящее имя, предпочитая выступать под псевдонимом. Но, скажу по секрету, я несколько раз бывал в клубе «Полночь», и видел концерт на дне города – это же великолепно! – торопливо начал он прояснять ситуацию, и Бекки нервничала все больше. Да, конспирации в последнее время пришел капут, но она все равно чувствовала себя неловко от такого открытого восхищения и, тем более, что это слышат ее маленькие подопечные.
– Спасибо большое, – залившись румянцем, она потупила взгляд, – Но я сегодня здесь в качестве учительницы музыки, и не более…
– Да, да, Люси говорила. Но позвольте, прошу, одну песню на ваш выбор: можете даже не всю, хотя бы до половины. Покажите девочкам мастер-класс, – подмигнул Бен, и Бекки, вздохнув, не посмела отказать. В конце-концов, ей оплачиваются часы. Если их желают потратить так бестолково – да пожалуйста.
Устроившись за пианино, она даже думать долго не смогла – в груди тут же всколыхнулись воспоминания о вчерашнем вечере, о другом инструменте… О руках, в которых таяла и загоралась, взлетала и падала. Кинув настороженный взгляд на непрошеного зрителя, вздохнула и прикрыла глаза, представляя другого человека на его месте. Аромат табака и цитруса, сияющую охру радужки… Мелодия заструилась из-под пальцев, а слова вплетались в ноты, подобно воздушному кружеву – вчерашняя песня, пропитанная её чувствами к Заккари.
Бекки даже до второго куплета дойти не успела, как из легкого небытия, в котором пребывала, её выдернул громкий хлопок в ладоши:
– Превосходно! Это же просто чудесно, какой голос, какие эмоции! Рейчел, Моника – учитесь у этой девушки, она точно знает, как произвести впечатление!
– Что ж, мистер Баттон, если я удовлетворила ваше любопытство, позвольте мне начать урок? – Ребекка встала со скамьи, уже чуть морщась от его энергии. После почти бессонной ночи было не очень весело развлекать чужого человека.
– Конечно-конечно. Похвальное рвение. Но должен вам сообщить, что вы только что прошли первый отбор юных талантов для нового шоу, которое я имею честь организовывать в Чикаго. Это будет совершенно необычное зрелище, частью которого, как я надеюсь, вы непременно станете. Не оставите ваш адрес, чтобы я мог выслать приглашение?
Сказать, что Бекки была в шоке – не сказать ничего. И теперь, когда шла по улице к дому, сжимая в руках неизменный портфель с нотами, никак не могла смириться с такой новостью. Её зовут в настоящее шоу? Выступать не перед толпой пьянчуг тайком от бабушки, а в крупный проект… Казалось, она спит. И стоит открыть глаза – снова окажется в своей кровати, а на тумбочке будет противно пищать будильник. Но это было совершенной правдой, и подтверждением стала небольшая анкета, которую она заполнила и отдала Баттону, не прекращающему повторять, как же им повезло встретиться в этом захолустье. Как реагировать и что ответить на приглашение она понятия не имела, а потому предпочла пока особо не радоваться: кто знает, не найдет ли завтра Бен девочку с голосовыми связками посильней.
На улице сегодня немного пасмурно, на сером небе собирались небольшие тучки. Скоро пойдет дождь, а у Бекки не было с собой зонта. Да и оделась она слишком легко: льняное серое платье да тонкая голубая кофточка на плечах. Браслет-змейка уже не покидал запястье, а волосы собраны в простой хвост. От очередного порыва ветра девушка поежилась, ускоряя шаг. Уже у самого сквера Пиккенса, в двухстах метрах от дома, ее остановил незнакомый женский голос – вот и третий сегодняшний сюрприз.
– Ребекка? – немного вопросительно воскликнула высокая статная брюнетка с пышной гривой волос, поднимаясь со скамьи, мимо которой проходила Чейз, заставив ее вздрогнуть и остановиться.
– Мы знакомы, мэм? – она зябко обняла себя за плечи, потому как кофта не спасала от начавшего моросить дождя. В глазах и лице этой дамы в красивом темно-сером брючном костюме виделось что-то до ужаса родное.
– Пока нет, – улыбнулась она совершенно открыто, одарив теплом, – Я Грета Грант, мать Заккари.
– Оч-чень приятно, – не удержавшись от стука зубов, продрогшая девушка протянула руку и получила крепкое пожатие очень мягких пальцев. Встреча была еще более неожиданной, чем с шоуменом из Чикаго. И нервов напрягала тоже гораздо больше.
– Девочка, да ты же так простынешь! – ахнула Грета, – Идем скорей, тут в двух шагах варят прекрасный кофе, согреешься. Давно хотела с тобой поболтать, ты же не против? – увидев, как сильно напряглась Бекки от такого заявления, она поспешно добавила, – Не волнуйся, я тут совершенно по доброй воле и с триллионом благодарностей. Идем скорей, подхватишь простуду – я даже не сомневаюсь, что Зак заразится первый.
– П-почему – благодарностей? – Чейз не стала возражать и поплелась за Гретой, удивленно подмечая, что, видимо, синдром заботиться о ком-то это у Зака от матери. Неприятных эмоций она не вызывала – только любопытство. Прикрывая голову портфелем от холодных капель, Бекки поняла, что идут они к кофейне через дорогу от сквера, где она довольно часто бывала с Лайлой. Что ж, там её знает каждая официантка, так что опасаться нечего.
– Потому что я впервые за много лет могу общаться с сыном, и в этом есть твоя заслуга.
Звякнул колокольчик у двери, оповещая о приходе новых посетителей. Бекки удовлетворенно вдохнула ароматы свежей выпечки и горячего какао, понемногу согревая пальчики. Что ж, признать пришлось – решением переждать дождь в тепле миссис Грант уже покорила ее сердце. Присев за столик у окна друг против друга, они несмело переглядывались, словно не зная, как начать разговор. Ситуацию разрядила подошедшая официантка.
– Чай с бергамотом, пожалуйста, и круассан с яблочным джемом, – на автомате заказала Бекки, и Грант ей снова улыбнулась:
– Два чая и два круассана. Зак тоже любит чай с бергамотом. Это то немногое, что мне было позволено знать последние лет десять, – грустно вздохнула она, и официантка, кивнув, отошла от их столика.
– Вы так мало общались с ним? Почему?
