Текст книги "Руна (СИ)"
Автор книги: Катерина Снежная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Глава 10
Лиза
– Договорились?
Вадим глядя куда-то в пол, со стороны кажется рассеянно, в действительности расстроенно, помотал головой. Испуганно метнул взгляд в лицо, в надежде, что передумаю, и снова спрятал. Боится, погружения в себя. Многие боялись. Из тех, кто знал обо мне, даже бывало, носили очки.
– Если что-то сорвется, мне конец. Знаешь? – его голос слышался не достаточно обреченно и тихо.
– За все отвечает Клод, так что под его ответственность.
Если встреча закончится плохо, конечно, снимут голову Клоду, как куратору и конкурирующему телепорту. Его затаскают по комиссиям, проверяя на наличие злого умысла. Его будут делать козлом отпущения за потерю ценного кадра. А не такую мелкую сошку, как обычный таймер.
В камерах, коридорах, допросных везде стоят видео камеры. Их нет только в душевой. Считается, что в этом помещении люди имеют право на уединение.
Уговорить Вадима не составило труда. Во-первых, он не в курсе происходящего, знает, только что заключенный опасен. Во-вторых, он мне должен и когда-то принося извинения, пообещал вернуть должок. Время пришло, я попросила об услуге. Просьба пустяковая, пять минут «беседы» с заключенным.
– Не смущает, что он будет голым?
Я умоляюще улыбнулась его. Что я девочка? Работать приходилось в весьма разнообразных условиях, первое чему учат не стесняться ногаты, плевать на гендерное различие, пользоваться имеющимися преимуществами при выполнении заданий, не говоря уже о подчинении противника.
– Ты ему не только руки к трубам, но и ноги заблокируй. Для надежности, – попросила я. – Вдруг он оскорбится.
Вадима порадовала просьба. Мы хлопнули по рукам и на этом расстались до назначенного ночного часа, когда база погружалась в относительную фазу спокойствия. Достать комбинезон персонала уборщиков, оказалось тоже просто. А дальше кепку на лицо, бейджик на грудь, швабру и перчатки в подрагивающие руки. Все-таки волнительно. За несколько дней я увидела, то, что сложно игнорировать. Я и сама находила Илью очень знакомым, но память отказывалась сказать откуда. Все пятеро бывших одноклассников молчали.
Когда вошла в душевую изоляционного блока, поразилась количеству пара. Помещение не большое двадцать пять квадратов, отделанное белой плиткой. На полу лежат черные резиновые коврики. А форточка с решеткой наглухо задраена. Духота с влагой, хоть вешайся. Видимо, Вадим перестраховался. Форма уборщика мгновенно потяжелела, а я упарилась.
В глубине, прикованный по ногам и рукам стоит голый мужчина. Приближаясь, я разглядывала его со странным трепетом. Ощущая, как по коже вьется страх, сковывающий сердце. Дыхание перехватило от ужасного предчувствия.
Я остановилась перед ним. Высокий, достаточно молодой мужчина, брюнет. На вид может даже и смазливый. Но я видела его в чужих воспоминаниях, и выглядел он там по-разному. Чаще небрито, заросшее, не мыто. А сейчас в клубах пара, чисто выбритый, обнаженный. Так вот ты какой – стирающий жизни функционал.
Мужчина поднял взгляд, впился в меня карими, почти черными радужками глаз. И от этого движения животный страх побежал по спине, поднимаясь пульсирующим комом в горло. Потерялся на секунду-другую контроль над эмоциями. Трепет вывернул меня наизнанку, до стука зубов и исступленного сердцебиения. Меня тут же бросило в жар, а потом в липкий пот. Инстинктивно я опустила глаза в пол и отступила назад. Усилием воли, взяла чувства под контроль.
– Такой страшный? – голос глухой, басовитый.
Несколько секунд я молчала. Это чисто моя реакция на него. Странная. Слишком нервная. Подняла вздрагивающий взгляд.
– Ты стер память пятерым людям, – голос мой упал до хрипоты. – Как?
На его лице проскользнула ухмылка, дернулся уголок рта.
– Они не подошли.
– Как ты это сделал?
– А ты уверена, что сделал? – взгляд поменялся, сверкнул странно, мне показалось как-то пугающе не по-человечески, внутренне я отшатнулась и едва удержалась, чтобы не попятиться.
– Да. Тебя ведь Илья зовут.
Он оценивающе прошелся взглядом по мне, ухмыльнулся.
– Умеешь заглядывать в душу. Боишься, что я тоже умею?
Скрывать то, как я дрожу, как по коже бегут мурашки, а тело трясет от напряжения не возможно. Тело, само по себе, я сама по себе.
– Боюсь.
Еще один оскал.
– Не умею. Я стою прикованный, весь перед тобой, – заглянул-таки в мои глаза. – Тебе нечего боятся, чтец времени.
Я поверила ему. И это плохо. Очень плохо. Верить не с чего. Если он маньяк и псих, то способен буквально на все. Но вера успокаивает меня, и я начинаю дышать в тяжелом избыточно-влажном паре немного уверенней, ощущая, как необъяснимая дрожь в теле снижается.
– Тогда объясни зачем?
Он молчит, выжидательно смотрит на меня. Ему в душевой голым отлично, это мне в одежде душно.
– Я уже рассказывал вашим. Ты ничего не прочтешь. Измерения разные, понимаешь?
Теперь время мне молчать, думать.
– Предположим, ты не врешь. Зачем стер память, тем пятерым. Почему им?
Он смотрит на меня серьезно.
– Людям твоего времени трудно поверить в иные миры и измерения. Но они есть. Ваша наука только допускает подобное. Мир совсем не так устроен, как думаете вы.
Я молчу.
– Мне нужен проводник в нижележащий мир. Не в ад. А в другое измерение.
– Почему сам не пройдешь?
– Потому что я из более сложного. Всегда нужен проводник из соседнего. Кто откроет его.
– Его?
– Портал.
Я тяжело вздыхаю от пара и от уверенности, Клод прав, передо мною первый псих функционал. По крайней мере, звучит он так.
– И чем, не подошли другие? – все же спрашиваю я.
– Они забыли. У них из прошлого, осталось лишь одно воспоминание.
– Понятно, – киваю, соглашаясь, и верно всего по одному, я сама видела. – А должно быть?
– Всё, – он смотрит на меня спокойнее, но в глазах так и искриться что-то буйное, посверкивает.
– А почему эти пятеро?
– Шестеро, – наши взгляды сталкиваются, как две молнии и я вздрагиваю от удара и звона в ушах от дополнительного импульса жути. Я шестая.
– Вас шестерых я перевел через Алатырь-камень. Вспоминай!
Последнее слово, как приказ, как потрясение от того, что с тебя сдирают кожу заживо, как могучий рывок распахивающий миг перед головокружительным полетом. Срыв и мертвая петля, отрыв от земли и падение вниз. Дух захватывает. Неужели он воздействует на волю голосом? С меня струятся ручьи пота от волевых потуг. Хочу ослушаться, от ярости на приказ бьет крупная дрожь, от тяжести с трудом поднимаемых век, будто на них вылили горы воды, и пригибает к полу.
– Я, – произношу с усилием, дрожа и сотрясаясь всем телом. – Не по-м-ню!
Мой заторможенный взгляд упирается в мужчину, и мне сложно отвести взор назад.
– Ты Руна, – он с яростью бешено глядит в глаза, срывая с моего разума страховочные тросы безопасного существования. – И это не реинкарнация. Лиза давно умерла. Осталось только тело, оболочка.
Ведь я знаю, он не врет. Я видела все пять воспоминаний. И его слова, каждый слог омерзительны, безобразно гадостливы, возмущающие мой внутренний предел до кричащей головокружительной злобы, до животной жестокости, до свирепого буйства.
– Я Лиза, – не могу отвести взгляда от его сверкающих глаз, срываюсь на крик.
– Ты волчица.
– Нет, – думаю, что шепчу про себя, но в реальности кричу во все легкие.
Бросаюсь к нему, рычу и хватаюсь руками за горло. Хочу одного. Задушить урода. Скрыть от всех правду, перекроить и переписать реальность навсегда. Уничтожить носитель знаний навеки. Никто не узнает, что я Руна, не Лиза. Ведь Руне все равно, она давно жила. А Лизе нет. Лиза жить хочет. Пусть и ценой забвения урода.
– Это был их выбор, – произносит, краснея он. – Они сами выбрали себя настоящих. Вспоминай!
Как удар хлыстом по самому нежному месту. Больно! Оторвать плеть от места не возможно. Жжется! Нестерпимо горячо.
– Руна, – хрипит Илья, поднимает на меня полный ненависти испепеляющий взгляд.
Нежное место горит, щипает раздраженное ударом, требует успокоения. В душевую вламываются люди. Вбегает Клод, пытаясь оттащить меня с разбега, отдирает от почти задушенного функционала-психа. Я вою дикой кошкой.
– Не-на-ви-жу!
– Не трогай! Нельзя прикасаться.
Голос Клода тонет в потоке моей ярости, жажде крови урода.
– Вспоминай! – орет тот.
Я выпускаю из пальцев чужое горло. Клод отпихивает меня в другую сторону, так что за клубами пара не видать ничего. Убью! Клод говорил, что нельзя. Я прикоснулась. Поднимаю на него глаза и сама не понимаю, как текут слезы из глаз, пока цепляюсь за его сильные и надежные руки.
– Клод…
Душа выворачивается наружу, несносно досадно стонет, ни охнуть, ни вздохнуть. Полнится воспоминаниями. Играет страхами с такой страстью, что искры из глаз. Я ложусь на пол, на резиновый коврик, кричу в голос от яркости топящих меня образов, чужих образов, погружаюсь в отчаянье. Слышу удары, топот ног, вой сирены, но уже все равно. Поздно. Лизы больше нет.
Глава 11
Часть 3. Клод. Космопорт
Через 500 лет после описанных событий с Лизой Зверевой
Космопорт в Сингапуре встречал сотую весну традиционным праздником воды.
Ансамбль из десяти величественных куполов и двух башней эллипсов с прозрачными стенами из новейших материалов последних нанотехнологий гостеприимно распахивал двери для ста миллионов туристов, ежегодно.
Из трех космопортов: два других находились в Нью-Мехико и Рас-Эль-Хайме, Сингапурский отличался тем, что более половины его рейсов приходились на бизнес-полеты.
Казалось бы, о каких бизнес-полетах идет речь, когда все правительственные заказы, на поставку гелия 3 и других ценных ресурсов, обслуживались военными космопортами: те же Байконур и Канаверал.
Но кое-какие заказы были. В эпоху белого золота, на планете, где главным ценимым ресурсом становилась пресная вода, а ее нехватка уносила ежегодно по 15–18 миллионов жизней человеческих, ее поиск на других планетах был самым распространенным правительственным заказом, у частных космических компаний, занимающихся в большинстве своем туристическим промыслом.
Компании, перевозящие туристов на базы на Луну, Марс, изредка занимающиеся исследовательскими работами, с радостью брались за них, если перехватывали у более вертких извозчиков.
Последних было не много, услуги не дешевы, но все же спрос оставался широк. Ведь бравые капитаны частных кораблей имели опыт высоко опасных заказов и не боялись рисковать ни металлом, ни жизнью.
Одним из таких кораблей была «Мечта».
Корабль с типовым вооружением базы космодрома Плесецк (квантового компьютера с термоядерным электротехническим двигателем) прошедшим серьезную модернизацию и имевший в своем арсенале защитный модуль обитый спецкожухом защищающий пассажиров находящихся в криокапсулах от любой самой сильной радиации. Кроме этого в хвостовой части он имел еще один защитный модуль.
Одним словом, корабль класса «клипер», рассчитанный на шесть пассажиров, предназначенный для разведывательных целей был оснащен по последнему слову космонавигации и занимался исследовательскими миссиями и разведкой по частным заказам.
Владельцем «Мечты» являлся сорокапятилетний бывший военнослужащий Клод Арнольдович Горцев.
Среднего роста, спортивного телосложения капитан с пронизывающим взглядом карих глаз и волевым подбородком с момента приобретения «Мечты» бравший заказы в Космопорте Сингапура или Канаверала, на исследования на околосолнечных орбитах и ядовитых Венерианских термосферах, сколотил за пять лет не малое состояние.
Половина, из которого уходила на бесконечные ремонты бота, доставляющий оборудование и команду с космопорта на орбиту к кораблю и обратно. А также диагностику систем «Мечты», аренду небольшого офиса и жалование экипажа.
В постоянный состав входило три человека: он сам, первый и второй пилоты. Три других временных членов команды или пассажиров, добирались при получении очередного заказа.
В Сингапурском Космопорте объединенным с другими портами была своя биржа труда, в которой были отобраны специалисты, военные, ученые и другие желающие полететь в космическую экспедицию практически даром.
Все что требовалось от соискателя – пройти платные курсы специальной подготовки и здоровье, в отличие от туристов, которые кроме курсов приходилось отваливать кругленькую сумму денег за возможность «покататься на Луне».
Нужно сказать, что космос при всей фантастической романтике требовал, как от тех, так и от других соблюдения строжайших норм безопасности и полного подчинения капитанам кораблей.
Никаких «роскошностей» типа удобных пассажирских кресел, шикарных салонов и тюбиков с шампанским так здорово рекламируемых компаниями продающими путевки не предполагалось в открытом космосе.
Даже открытие антигравитаторов, дающих ощущение силы тяжести на борту космического корабля и магнумчастиц, которые под воздействием гравитационных полей обладали уникальным диапазоном частоты колебания, что позволяло разбить объемное пространство Вселенной на кубические квадраты, никак не перечеркивало суровой реальности непредсказуемого Космоса.
И поэтому, космические путешествия, будь то туризм или научные экспедиции или что-то еще, например уборка орбит, доставка грузов, разведка – любой вид деятельности в космосе оставался рискованным и самым дорогим видом бизнеса в мировой экономике человеческой цивилизации, впрочем, и высокооплачиваемой.
И поэтому, отбоя от желающих подзаработать денег на космических биржах труда не было никогда.
В эту сотую весну космопорта Сингапура, вокруг наблюдался наплыв богатых туристов предвкушающих пышные празднества, шикарного космического представления из наночастиц воды окрашенных в серебристые и золотые цвета на главном фонтане ансамбля, открытие двухсотметровых стел героям космонавтики и розыгрыша источника родниковой воды, а Горцев шестой месяц сидел без заказа.
Оптимальным для извозчиков как он, была частота экспедиций два раза в год. Поэтому ни готовящиеся празднества, не пышность торжеств не трогали капитана. Он уже готов был рассмотреть предложения по дорогому, но малоприбыльному туризму и слетать на Марс и обратно, как неожиданно пришел заказ.
Компания, разославшая оферту, славилась дурной репутацией заказчика, не всегда легально оформляющих бумаги. Рынок заказов на космическую разведку космических пространств или исследований был сравнительно не велик, и крайне засекречен. Те заказы, которые заказчики поручали извозчикам, прежде чем дойти до стадии договора, проходили кучу инстанции, обрастая спецификациями и лицензиями.
ВОЭП (Всемирная организация экологии планеты), как движущая сила экологической отрасли мировой экономики весьма придирчиво относилась к космическим исследованиями имеющим в своем основании – неэффективное грязное производство, бактериологическое заражение и тепловое воздействие на климат Земли. И так как, ВОЭП не охотно выдавал разрешения с печатью министерства охраны природы, то большинству компаний приходилось весьма изворачиваться для получения подобных бумаг.
Заказ пришел из Европы, а не от обычных заказчиков Горцева – китайцев или русских. Обычно европейские компании охотнее доверялись американским. И Горцев не относящий себя к белоручкам, доверяющий своей интуиции сформировавшейся за пятнадцать лет службы в войсках РФ и пяти годах космических полетов склонялся отказаться от выполнения заказа.
Но прежде чем отказываться от работы, ему хотелось убедиться, что интуиция не обманывает его.
Оферта содержала задание конвоировать двух заключенных в крио капсулах до квадрата 5718, передать в руки федеральных офицеров и отбыть на Землю, для получения оплаты заказа.
Квадрат 5718 содержал в себе ровно ничего. Ноль. Глубокая космическая пустота, наполненная газами, пылью, без природных объектов, станций или хотя бы звезд. Если все произойдет без осложнений будет оплата бонусной части, именуемой среди капитанов «пилоткой удачи».
Оставалось предположить, что «груз» доставляется на другой космический корабль, а оттуда направлен по неизвестному назначению.
Горцев, не нашел к чему придраться. А сомнения не прекращали грызть. Нутро вопило, и умоляло отказаться от заказа, жизненная же необходимость кормить себя, свое дело и платить двум членам экипажа, требовали другого. Так что, скрепя сердцем пришлось согласиться.
Он сообщил новость членам экипажа, не вдаваясь особенно в подробности, отдал приказ готовить «Мечту» к старту, сам же занялся подбором трех временных членов команды.
Второй и третий пилоты-навигаторы были обязательным условием существования бизнеса Горцева. И хотя он являлся владельцем корабля, по уставу требовалось два симбиозных пилота, способных работать синхронно с высокой точностью дополняя друг друга, поднимая сложную машину в космос и сажая во всевозможных условиях. Его пара пилотом высокая и пышногрудая азиатка Зоя и низенький и сухонький бурят Тумэн составляли на первый взгляд нелепую диаду.
Самыми лучшими и дорогими априори считались близнецы. Дешевле стоили пары братьев, сестер. И совсем дешево супружеские. Но именно в последних Горцев верил значительно больше, чем в пары с родственно-кровными узами. И пока пять лет успешного получения пилоток, убеждал его коллег, что в вере есть что-то от истины. Они до сих пор живы.
Он приметил их, когда парочка работала мусоровозами, расчищая загаженные орбитальные коридоры не столько для экологии планеты. Сколько для возможности взлета и посадки многочисленной армады кораблей. Конечно, случалось, что ВОЭП принуждал компании к чистке готового вот-вот рухнуть на головы землян мусора, но, как правило, такие мероприятия рассчитывались заранее и козлов отпущения назначали тоже заранее.
Пилоты-мусорщики класс пилотов работающих на свой страх и риск относились к самой низшей касте, не потому что были неприкасаемые, а потому что умирали, чаще, чем успевали совершить с десяток полетов. Компании экономили на всем. У ботов транспортируемых мусор с орбит хватало топлива только на полет до точки захвата, планировали же вниз они по своей естественной орбите. После чего боты перехватывались на земле транспортными самолетами и отбуксировались на один из мусоросжигательных заводов, в зависимости от марки груза. Понятное дело, если пилот не смог достичь корректно точки назначения, произвести захват объекта или вывести на орбиту на последних крохах топлива бот с грузом, то его не перехватили (без груза, их никто не прихватывал, не выгодно), все это было чревато непредсказуемыми смертельными последствиями. ВОЭП закрывала глаза. Выбор не велик, либо на вас рухнет радиационный спутник, либо погибнет всего лишь один пилот и один механик.
Официально в прессе мусорщиков именовали героями, истинными экологами планеты. В реальности, это были люди желающие сорвать куш. Обеспечить свои семьи радостями жизни, будто абонемент к питьевой воде, крыша над головой или образование. Встречались среди мусорщиков и лихие пилоты. Они как ни странно имели самый высокий процент выживания и являлись возвращенцами, людьми у которых кончались кредиты, были тоже они. Но сколько раз может человеку улыбаться удача?
Легенды, как и в любом деле, росли снежным комом о парочке совершившей двадцать захватов давно бродили среди пилотов. Когда Горцев заинтересовался четой Доржиевых, те практически расплатившись с непомерными долгами большого рода. Им оставалось заработать для себя. Поэтому они согласились на его предложение, считая, что лучше десять лет работать с Горцевым, чем еще раз смотаться на боте на орбиту. Они ударили по рукам и стали семьей для бравого капитана.
Глава 12
Часть 4. Руна и Илья
Вновь 1903 год…
Дойти до избы она не спела, оттуда толкаемый кулаками в морду вылетел солдат. Лупил его конвойный.
– Куда метил⁉ Штраф за всех платить будешь? А?
– Я ж не думал, что они бежать, – солдат был самым молоденьким, на первый конвой повел по этапу в сопровождении.
А тут такая беда. Руна остановилась, наблюдая, как они сцепились и один готов убить другого. Из караульной избы вышел полуодетый офицер.
– Команда равняйсь. Доложите обстановку.
Двое вытянулись и тот, что бил, отчеканил:
– Докладываю, у нас заключенные бежали, через запруду.
По лицу офицера стало понятно, что достанется всем.
– Всю партию в цепи! – рявкнул он, на весь двор. – Много?
– Трое. В лес ушли, пока бабы голосили.
Мужики греющиеся у костра зароптали, заверещали бабы в избе. Оно и понятно. Наложит цепи, а в них тяжело, летом цепи суставы ломают, а зимой от них все кости ноют. С осенним холодом, когда не выдали еще кафтаны, положенные по этапу и так не жарко.
– Ох, горе-то! Что б тебя, беда за бедой, – шептались заключенные.
Руна поймала взгляд старосты на себе. А ведь это и его промах. Его беда. А ведь все по тому, что ее спасал. А значит и она виновата. Илья подошел к офицеру.
– Ваше благородие. Сделай милость, пусти на поиски! Мы вам беглых сыщем, чтобы вам со счету не сбиваться и перед начальством не отвечать. Ответственность, коли не выдам, будет на мне.
Призадумался.
Мужики радостно зароптали. Так делали артели, что в хороших отношениях шли с конвойной командой. Тогда наказания никакого не будет остальным. Значит, не прогадали они со старостой.
– Ладно, – кивнул тот.
Офицер в годах был, дело свое знал, также как и каторжного брата, и на варнацкое слово чуйку имел.
– Ступай.
Илья не сошел с места. Ему начальнику ведь все ровно, кого он приведет, главное чтобы счёт был верен, а там справки наводи, на чьем этапе смена лица состоялась.
– Кого-нибудь взять, намерен в помощь? – догадался он о причине задержки.
– Вот эту, – кивнул Илья на Руну.
На лице офицера проскочила ирония, затем ехидная усмешка.
– Шутить изволишь? Мало тебе там?
Илья оскалился, смотря с ним вслед на баню, пожалел плечами. Мол, видит меня ваше благородие с потрохами.
А Руна в душе замерла. Ее рука все еще сжимала деньгу, а живот урчал от голода. Зачем это старосте?
– Добрый человек всегда найдет, как провести время с пользой и выгодой.
Офицер смотрел на Руну с большим сомнением. Оголодавшая, шатающаяся без сил девка поможет мужику в поиске трех беглых? Как? Ну может и правда, разделит приятное с полезным? Далеко все равно не уйдет доходяжная, разве сама станет жертвой трех преступников.
– Пс-м, бери-и, – протянул он, отворачиваясь.
Илья подошел к Руне, взял из рук тряпки и деньгу, отдал их Косолапову, что стоял у избы вместе с остальными заключенными.
– Сбереги. Утром или днем вернемся, заберем, – велел он.
Тот взял, хмуро пялясь на них, не понимая и соглашаясь.
У Руны сердце живой струей радости окрасило, разогнало несущуюся так стремительно по венам кровь, в жар бросило. Внутри все громило новостью, ведь она желала больше всего этого, но и боялась пуще смерти.
Она не оборачивалась в волка, еще. Пока еще нет. Никогда не была тем, кем ей велено быть природой. Лес манил ее, звал, шептал сказками с самого детства, где ее место и в чем значение. И вот он порог, вот калитка, за которой чистая запруда. Люди в нее выходят и входят легко, запросто, не делят его на два мира, свой и чужой.
Илья остановился и смотрит на нее, ждет.
– Пойдем.
Она сглотнула, и перешагнула, сделала первый шаг на волю. Задохнулась от адреналина в крови и от страха и вовсе не перед лесом, а перед самой собою.
