Текст книги "Руна (СИ)"
Автор книги: Катерина Снежная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Глава 28
Я покинул Хранилище впечатленным и до конца не верящим в случившееся. И рад бы переварить все в тишине и покое, но не тут то было. Меня тут же схватил Ксавье, набрасываясь с кулаками. Бороться нам не дали. Меня быстро скрутили и зафиксировали.
– Если бы я только знал, если бы видел, кого пригрел!
Он сыпал гневными фразами, не замечая, откуда я вышел, и что происходит у самого за спиной. Там стоял Сорен. Он прислушивался, а потом резко гаркнул:
– Тихо! – все замерли мгновенно, пока он смотрел на меня. – Кого ты пробудил?
– Войди, да узнай, – отфыркнулся я, ощущая странную смесь злобы и удовольствия.
Сорен выглядел молодо, как и Ольха, но в глазах у них стояли века. Тысячелетия жизни. И за этим течением вечности кипели страсти. Они смотрели на людей, как те на мух или бабочек. Длинная жизнь и суперкороткая, несмотря на разность во временном интервале, обе имеют много общих страстей. Порой человек проживает жизнь, как за три дня и бабочка три минуты, как целую жизнь. У ангелов тоже самое.
А затем произошло то, что вышла за грань понимания. Двери в Хранилище распахнулись и в его центре все увидели Ольху. Та светилась, как и положено древнему ангелу светом, собирая его прямо из солнечных лучей. Мы так теперь не умеем. Единственный уцелевший образ с Адамом был перевернут вертикально и подставлен под лучи света. А на нем гуляла белая дымка. Она пробуждала его. Ее взгляд встретился со взглядом Сорена и она провозгласила:
– Пригласи Явала, Сорен. Я объявляю сбор старейшин. А детей попроси подождать внизу.
Тот кивнул. Двери в Хранилище захлопнулись с огромной силой.
– Явала, – крикнул Ксавье, но ему никто не удосужился ответить даже взглядом. – Хранитель⁉ Кто-нибудь мне что-нибудь объяснит. А? Что здесь творится?
Сорен бросил взгляд на парней скрутивших меня.
– Отпустите его. Ты победил Илия. Хотя сам не постигаешь, что сделал. Поздравляю.
Ксавье тут же обратился ко мне, ничего не понимая и явно ощущая себя не в своей тарелке. Больше никто его не слушал и не обращал внимания. Больше Ксавье не был главой Рода.
– Неприятно чувствовать себя ничтожеством, верно братец? – оскалился я. – Считай, папа с мамой вернулись домой. И судя по всему, теперь у нас есть дядя.
* * *
Я не успела доехать до Октана. Поместье из которого, я так здорово улепетывала находилось за городом. К счастью навигатор отлично выполнял свою задачу. На подъезде к пригороду Парижа, пришлось остановиться. Дорогу заблокировали дорожники, намереваясь работать даже ночью, видимо у них горели сроки и как только окончился дождь…
Почему мне не пришло в голову никаких подозрений. Ведь не было дублирующего, объездного пути. Обычно его предоставляют рядом. Ни навигатор, ни знаков в свете фонарей не было видно. Не было других машин возвращающихся в город.
Я вышла из машины. И как только дверь хлопнулась, подъехал черный внедорожник. Выскочили два здоровых мужика, и ни говоря не слова, схватили меня и затащили в салон.
Обычно в таких ситуациях люди реагируют. У меня лимит криков и страха на сегодня был исчерпан. Я отреагировала с каким-то ненормальным опозданием. Дернулась, заскулила, а затем, беспомощно ощущая, как жало иглы колит руку, вырубилась.
Проснулась все в той же комнате, откуда ушла до этого. Открыв глаза, несколько минут я разглядывала потолок. Сон пошел на пользу, но вместе с ним пришла новая порция воспоминаний. И, кажется, медленно и верно я сходила с ума, так как они были вовсе не мои эти архивы памяти.
– Здравствуй.
Голос принадлежал Илье.
– Сколько времени? – вопрос был весьма резонным, так как во рту дико пересохло и организм вопил об обезвоживании и нужде.
– Полдень.
Он сидел в кресле рядом с кроватью, упираясь локтями в подлокотники и соединив ладони вместе, смотрел на меня.
– Можно мне воды и в туалет?
– Ты не в плену. Ну, почти, – ответил он, продолжая смотреть.
Осторожно встав, я прошла в указанном им направлении. А когда вышла, то увидела на столе поднос с завтраком. Или обедом. Это было не важно. Есть и пить хотелось страшно. Я не ела почти сутки.
Этот парень, он кажется невероятно знакомым. Я не знаю, откуда, кто он, но каждый его вздох, каждое движение, взгляд, бьет наотмашь по моему сознанию, и то дергается, воскрешает картинки, обрывки из мешанины воспоминаний. И поэтому, я задаю кажущийся уместным вопрос:
– Кто я такая?
* * *
После разговора и случившегося в Хранилище, спустя несколько часов, казалось логичным ничего не предпринимать. Хотелось найти Лику. И я собрался отправиться уже на ее поиски. Как минимум пройтись по ее знакомым, заглянуть на работу, поискать машину. Когда в комнату вошел сам Явал. Он нес на руках девушку. То, что чувствовал я, казалось странным, не возможным. Злость. Странное чувство узнавания. А затем, когда он осторожно положил спящую Лику на кровать, мне оставалось лишь скрестить руки на груди и вопросительно посмотреть на него.
– С чего вдруг?
Явал улыбнулся, посмотрел на девушку, затем на меня. Вздохнул, наслаждаясь моим вопросом, очевидным ожиданием и собственным нахождением здесь.
– Когда-то это комната принадлежала мне, – ответил он с ухмылкой. – Знаю, что она теперь твоя. Но что поделать, все течет, все меняется.
– Да, – ответил я, понимая, что сотни лет ненависти не проходят даром. Мне все также хотелось его убить, все также чесались руки выпотрошить его поганую душу. И вот сюрприз-сюрприз, Явал теперь хороший. – Ольха сказала, ты стер мне память. Как такое возможно?
Тот продолжил улыбаться, но остался стоять на месте.
– Ты ангел смерти, а я ангел тьмы. А тьма это забвение. У каждого из нас свой дар. Это было не мое решение, Илия, а совета Хранителей. Грядут большие перемены. Я понимаю, тебе хочется убить меня, но поверь на слова, я не тот, кем вы все меня тут считаете.
– Да неужели? Ну, просвети меня, кто же ты?
Он не ответил, посмотрел на девушку, а затем мотнул головой в сторону выхода. Я преградил ему путь. В конце концов, даже если я не должен его убивать я могу хорошенько надавать ему по наглой роже. За все хорошее и плохое! Мы схватились посередине комнаты, удерживая друг друга за грудки, и в какой-то момент должна была начаться схватка. Если бы не одно но. Явал ударил раскрытой пятерней в мое солнечное сплетение, резко и быстро нажимая на неочевидные энергетические точки. В то время, как я пытался свернуть ему челюсть и раскроить череп.
– Мальчишка, – уничижительно ругался он. – Ты не стоишь даже хорошей трепки.
Явал уходил от моих ударов, одного, второго, третьего, четвёртого, а на пятом мне стало нечем дышать. Явал продолжил шипеть:
– Эта девушка. Не упусти шанс, как в последний раз. Заверши начатое! Иначе всем нам финал!
Открыв рот, задыхаясь, я пытался вдохнуть хоть каплю воздуха, втянуть ее через рот, нос, поры. В глазах потемнело, кроль приливала к голове. Меня унесло в бездну забвения.
Во тьме ко мне лилась тьма, окутывала воспоминаниями. Вот я ребенок и кричу мать. Ее образ возникает из черноты и это Ольха. Зову ее. Она улыбаясь, манит руками к себе. Вот я подросток, узнавший только-только, что я не человек. Дерусь с Ксавье на деревянных мечах, и мы разбиваем кованый щит в трещины. Вот я мужчина и в нашем Роду проходит собрание старейшин. На нем я вижу знакомые лица. И два новых. Двух женщин. Красная и Черная матери. Мы собрались все вместе, потому что на нас движется волна холода. У нас нет защиты. Род принимает решение о создании щита из семи зеркал. Три матери и четыре отца создадут его. Семь избранных людьми и Богом.
Гибнет одна из матерей, планета теряет свой угол, накреняться в оси. И нас ждут великие перемены. А затем я вспоминаю Руну. Красную волчицу. Она одна из многих, кто подошел мне из рода людей, для того, чтобы перейти через Алатырь камень. Я искал потерянный образ Ольхи. А нашел ее. А затем Лизу, и ее переход, прыжок во времени через меня. Ее я потерял. Чуть с ума не сошел от горя. Лиза могла сократить путь вдвое к нашей цели спасти мир, но не сократила. И тогда я попросил Явала укрыть мою память до лучших времен. Он и укрыл, замкнул в восьмерку бесконечности, через семь Хранителей. Но одно место пустовало. Выхлестывало, наклоняло наш мир в неправильную сторону эволюции и отсюда столько оборотней. И эта тьма, оборотни, Явал убивали меня в забытье и я кричал. Громко. Срывая голосовые связки, кричал, пока не кончился.
Я пришел в себя на полу. Из носа течет кровь. Но я прежний, такой собственный и в себе, как никогда. Явал спас нас. Замкнуть время, это все что он смог сделать.
И когда спустя пару часов Лика спрашивает меня, кто она такая. Я понимаю, что ее тоже мучают воспоминания, может не такие, как у меня. Она ведь живет всего одну крошечную человеческую жизнь. Такую маленькую, как у бабочки однодневки.
Я подхожу к ней и целую ее. Целую нежно, ласково, я не хочу больше ее терять. Скоро к ней начнут возвращаться душевные навыки. Она снова сможет путешествовать в воспоминаниях и прыгать в пространстве, а некоторое время спустя обретет способности оборачиваться волком. Я несу ее на кровать, потому что иначе она грохнется на пол. Сегодня он пользуется большой популярностью.
Лика не отвечает, но затем с удивлением вспоминает нечто, и ее пронизывают новые воспоминания. Она толкает меня и трудно дышит. Смотрит, вытаращив глаза, отползает по покрывалу кровати на другой край.
– Ты, это он, – шепчет шокировано, а затем закатывает глаза. Закрывает их и глубоко дышит. Пытается поверить и привести разум в порядок.
– Как такое может быть? Как? Невозможно!
– По сравнению с чем? С тем, чему тебя учили всю жизнь? Ты же не удивляешься, что думаешь и говоришь на одном языке, а в мире существуют сотни других, разных звуков и сигналов другого рода. Все это языки. Так много, что даже представить невозможно.
Ее не интересует сейчас мир, ее интересует она сама.
– Эти женщины Руна, Лиза, это я? Я же! Это мои жизни. Мои тела! Это я в них. И воспоминания, это было со мною.
Мне трудно представить, что с ней творится, но я точно знаю, что она испытывает радость от узнавания самой себя. Все ее испытывают.
– И мы с тобой, – она смотрит на меня, выразительно, открыв рот.
Я киваю, мне нечего больше добавить. Что было, то было.
– Какие странные ощущения, – она прикасается пальцами к груди, к ключице. – Будто со мной и в то же время не со мною, как будто очень давно, и теперь я другая. Это потому что тело другое?
Я снова киваю. И тут Лика делает огромнейшие глаза и смотрит на меня в крайнем непонимании:
– Но зачем⁉ Зачем тебе это нужно! Это делать со мной?
Я смотрю на нее спокойно, знаю, что от ее решения будет зависеть дальнейшая судьба мира, моя жизнь и может быть даже планеты.
– Нам нужен проводник. Ты слышала, когда-нибудь о цветущих вселенных? Нет? Ты умеешь прыгать в воспоминаниях, а благодаря способностям оборота переносишь перемещения во времени. Хотя сама перемещаться во времени не умеешь. Я был твоим провожатым. Я ангел Смерти.
– Ты специально! Да⁉
– Первый раз, да. Второй нет. Второй все пошло наперекосяк. Я не знал, что ты умеешь прыгать через воспоминания. В этом смысле ты уникальна. И Явалу пришлось искать тебя очень долго из-за внутренних разборок Рода. А нам ждать века, пока ты появилась в будущем.
– Нам? Кто вы?
– Мы ангелы, – отвечаю просто, как если бы это было все, так и в самом деле.
Она не понимает, даже не верит.
– В смысле, ангелы? С крыльями, как в Библии? Из Рая?
Я киваю, с большим трудом соглашаясь с подобной трактовкой, но сейчас нагружать деталями ее не стоит.
– И есть Дьявол и демоны?
Все-таки вздыхаю, нам никак не обойтись без подробностей, выбираю сказочный, почти детский вариант.
– В индийской мифологии существует шесть каст. В общеизвестном профаническом понятии принято считать, что их четыре. Но на самом деле их всегда было шесть. Четыре только для людей. Еще есть каста Хамсы, то есть моя. Иногда ее называют кастой Лебедя. И была низшая карта, ниже касты неприкасаемых, каста Чандалов или Парии, или «Выпадающих вниз». Их даже не относили к человеческому роду, считалось, что у них подчеловеческие состояния сознания. Так родились ваши мифы об ангелах и демонах. Мы их называем демонами или оборотнями.
– То есть ты тоже, – она смотрит на меня внимательно, изучает. – Человек?
– Только живу вне времени, впрочем, как и Чандалы.
– В смысле, как бессмертные?
Мне трудно объяснить ей, что нет и да одновременно. Лика думает, затем вспоминает:
– А проводник куда?
Еще один сложный вопрос, настолько, что я не решаюсь объяснять ей сам. Вместо этого, я валю ее на спину и целую со всем жаром и страстью, на какую только способен. Ощущается, как Лика обескуражена, но затем поддается моему напору. В конце концов, она уже больше не Руна и не Лиза, она все еще Лика. Уверен, спустя некоторое время она станет чем-то средним. Но пока, она та, кто она есть. И я хочу ее до одури.
Эпилог Зона 81
Глава 29
Спустя 100 лет с момента последнего поцелуя Лики и Ильи.
День запуска «Мечты» прошел по графику. Все системы давно уже были протестированы, отрегулированы и готовы к полету. Клод смотрел, как дождь барабанит по поверхности стекла медицинского блока космопорта Байконур и думал о том, как ненавидел криосон.
Ученые утверждают, что человек в анабиозе подобен мертвецу или амебе. Мозг погружен в питательную среду, в ней нет никакой интеллектуальной деятельности. Из четырех мозговых волн пульсирует только одна. Та, что отвечает за медленную фазу сна. В которой типа никогда не бывает видений или снов. Клод, как никто другой знал, это не совсем так. Словно спящая красавица, он ждал свою ведьму с яблоком, и та явилась в образе доктора Гуарова.
– Все в норме, – сообщил тот деловито, начиная подготовку к погружению. – Ваша команда уже в криокапсулах. Остались только вы. Значит, типовой лайт. В этот раз летите в базовом составе? Видимо ненадолго, наверное?
Клод кивнул, ничего не стал говорить. Он и его пилоты подписали документы о не разглашении, а еще стандартные процедуры подписи завещания, распоряжение по имуществу и прочие бумажки. Плюс три пассажира. Личности засекречены. Криокапсулы имеют дисплей прямо над грудной клеткой и лицом пассажира. Они нужны для отслеживания биохарактеристик и визуального контроля. У этих трех таинственных пассажиров мониторов не было. Что свидетельствовало либо о суперзаморозке и весьма длительной, либо о том, что лиц не должен быть видно – никому. Так что и в самом деле, доктор был абсолютно прав. Они летели базовым составом. Он, Тумэн и Зоя. И трое неизвестных.
По правилам, как капитан корабля, отвечающий за жизнь всего экипажа и пассажиров, он имел право сделать запрос и получить сведения о личностях, что вез. И Клод сделал его, но получил только данные о медицинском состоянии пассажиров и о том, что он везет живых людей. Не клонов, не биомассу, не животных или бог знает кого, а людей. В остальной информации последовал отказ. Так что Клод не был в восторге.
– Груз у вас сложный, – заметил Гуаров, и Клод с удивлением бросил на него взгляд.
Тот пожал плечами.
– Три пассажира, все разной категории криосна, – объяснил он. – Супер, Обычная и Лайт. Редкое разнообразие.
Он, в общем, не выдавал какую-нибудь секретную информацию, но Клод узнал бы об этом, только в момент разгрузки, а не старта корабля. Не трудно догадаться, кто Лайт. Тот, кто полчаса назад жил обычной жизнью. Стандарт или Обычный, люди летающие на большие расстояния, но могли быть и заключенные сроком криосна на 3–5 лет. Супер режим указывал на срок сна от пяти лет и больше. Тут тоже всегда имелись варианты. Либо богач на пороге смерти, либо заключенный с большим сроком, либо бегун. Последние хоть и считались феноменальной экзотикой, но все же встречались.
– Готовы, – спросил Гуаров, собираясь ввести лекарство в вену.
Клод кивнул.
Корабль стартует, как и положено, строго по расписанию. Команда техников космопорта выведет «Мечту» на орбиту. Такое случалось раз в два с половиной года. Обычно обходились челночными ботами, но по стандартам Космической ассоциации АУКП (Ассоциации участников космических полетов), все требовалось проверять и диагностировать, частично обновлять. Клоду кровь из носа нужно было выводить Мечту на орбиту. Когда корабль на дальней орбите, он считается в работе, когда стоит в ангаре на Земле не получишь ни одного заказа.
Все, что оставалось команде делать, спать, в ожидании пробуждения в зоне прибытия, где потребуется человеческий фактор. И если конечно все шло по плану, то повторное погружение в криосон в локальном режиме на месте. В их случае медицинский техник предоставлялся по оферте и договору Заказчиком.
– Счастливого полета, мистер Горцев.
В густую кровь влилась химия, разжижая ее, и Клода подхватила размытая волна забвения. Она унесла сознание в мир между бытьем и не бытьем. Туда, где как на реке Стикс существовал у каждого выпестованный свой личный Харон. Там тишина смешивалась с тенями. Он никогда не говорил с ним. Не спрашивал и не задавал вопросов. Он просто пребывал рядом. Будто ждал, когда Клод соберется переправиться на другую сторону реки. Клод ненавидел за это криосон.
* * *
Мечта неслась сквозь космические пространства. Бортовой компьютер высчитывал показатели и словно мозговая программа металлического организма, следила и следовала собственным генетическим установкам, магнитно-импульсных, радиолокационных и электрических сигналов, программам пути, бесконечно со измеряясь с внешним гравитационным путем, обходя преграды и препятствия. Проходя положенные отметки, тут же отправлялись на Землю отчеты, по которым долгий сигнал сообщал там дома: корабль все еще движется к заданной цели.
Номер квадрата 5718 указывал расположение комического куба пространства в объеме, но даже без сложных расчетов было понятно, что он находится ближе к центру вселенной, чем к ее краю. Цифры номеров пространств всегда растут от центра Вселенной к ее краям.
И Мечта спустя год достигла своей цели, приближаясь к заданному точечному центру с неумолимой скоростью и неизбежностью, выполняя задачи поставленные рукой человека. Целью уничтожить корабль, а вместе с ним и его пассажиров.
Сначала корпус корабля начало трясти от противодействии систем торможения мощному захвату и стягиванию с курса в сторону. Затем сработали системы отключения нагрева при закипании топлива реакторов. А потом треснул спецкожух в задней части «Мечты», отсекая спящей команде путь к челноку. Последующий шаг система отработала четко, она запенила микротрещину, но не разблокировала вход.
Причиной тому была одна маленькая система, основанная по принципу гироскопа. Именно она активировала программу торможения и запустила процесс начала аварийного побуждения команды, с целью быстрейшей эвакуации с гибнущего корабля класса «клипер». Мечта разваливалась на куски. Собиралась.
Дальше с точки зрения искусственной системы интеллекта, следовал творческий человеческий фактор. Фактор, придающий смысл всем действиям системы, по ее решениям. И три члена экипажа, проснулись от дозы тормозящей действие химии и остановки программы анабиоза в своих капсулах.
Первый проснулся Гордцев. Клод буквально выпал из вертикального положения на гладкий пол медицинского хранилища, Все, что он ощущал, как голова идет кругом, а его тошнит. Слишком быстро система выводила членов экипажа из криосна. За ним рядом рухнула Зоя. Азиатку тошнило жидкостью из легких, но ей стало лучше. А Тумэн, ее напарник и муж, остался стоять в капсуле, окоченело, не открывая глаз, словно застыл в пороге, не решаясь выйти в мир бытия.
Корабль тряхнуло и он упал, как падает карандаш на стол. Прямо, жестко и глухо. И до Клода наконец дошло предельно четко и ясно, что Мечта гибнет. Умирает вместе с ними.
Игнорируя все сигналы тела, он поднялся на ноги и побрел вперед в первый модуль предназначаемые для двух его пилотов-навигаторов. Рухнул в кресло, истекая рвотой и захлебываясь от бессилия и паники.
Перешел на полуручное управление, останавливая действие курса и притормаживая Мечту. Открыл щиты с лобового экрана.
Квадрат 5718. Точка их прибытия.
Ужас отразился в глазах капитана корабля, наблюдаемого за персональной тенью, за Хароном у реки Стикс для целой Вселенной.
Он смотрел на Черную дыру. На пункт назначения, куда привел его жизненный путь длинной почти в 500 лет. На ворота смерти материи.
* * *
Мечта перестала вибрировать, но больше не сопротивлялась новому навязанному курсу. Гравитационное воздействие, где искривлялось время-пространство, было столь великим и чудовищным в притяжении, что даже объекты, двигающиеся со скоростью света не смогли бы покинуть ее. Не было силы способной все повернуть вспять.
Клод смотрел на слабый мерцающий свет, похожий на красное пятно и ничего не делал. Так выглядела их черная дыра. Красный размазанный диск с черным пятном в середине. Он был даже по-своему красив.
Его первый пилот-навигатор, села рядом и тоже уставилась на самое устрашающее зрелище в своей жизни. Зоя сидела практически без движения, без дыхания и без эмоций. Ее бледная кожа, обычно смуглая казалось белее обычного. Волосы она медитирующим движением заплетала в косу. И это простое действие почему-то приводило Клода в состояние внутреннего несогласия. Словно вызывало в нем отрицание, импульс побуждающий к борьбе и в тоже время… В тоже время он не мог заставить себя пошевелить хотя бы пальцем.
Что бы он сейчас не говорил и не делал, все это было не важно.
Бессмысленно.
Необратимо и невозможно.
Зоя заплетала и расплетала черные локоны, и смотрела вперед. Будто там во втором отсеке на полу не лежал Тумэн. Не было ничего, что могло отвлечь, заставить ее действовать.
– Никогда не знаешь, где настигнет тебя твой последний миг, – выговорил Клод, понимая, что им еще долго, бесконечно долго падать в эту дыру и запасов воды и воздуха их хватит в лучшем случае на несколько лет. Но ведь он мог перенести всех четверых. Правда он никогда не мог двигаться дальше нескольких тысяч километров. А здесь в космосе, у Черной дыры, шансы от такого прыжка отсутствовали, или были практически сведены к нулю. Он прыгун на ограниченные расстояния. Так что риск был непомерно велик, а шансов не было. Затем добавил:
– Самым оптимальным вариантом было бы самостоятельное погружение в криосон.
Так делали корабли терпящие бедствие, либо имеющие поломки. Ведь помощь не могла прийти сразу. Иногда корабль ждал по несколько лет. Криосон экономил ресурсы и время. Обычно поступали так, но не в их случае. Их не спасут никогда.
– Кто бы не пришел на помощь, он останется с нами здесь в этой реке Стикс, – пошептала Зоя.
Да, они все погибнут. Поэтому и кидать сигнал sos бессмысленно.
– Есть время подумать, – Клод горько усмехнулся. – Нужно разморозить наших пассажиров.
Он сказал это, но не сдвинулся с места. Остался сидеть. Торопится было больше некуда. Зоя тоже молчала, еще долго. Несколько часов спустя, когда он встал и собрался набрать команд по выводу из криосна пассажиров, ее пальцы отпустили косу, и она негромко заговорила:
– Я родилась очень давно Клод, и могу думать, что двадцать тысяч лет достаточный срок, чтобы решить длинная у меня жизнь или не очень. Если ты разморозишь этих людей, ты должен сначала кое-что узнать. Подожди.
Клод много чего повидал за свою жизнь, но не такой ответ ожидал услышать от своего навигатора. Губы его нервно дернулись, вернулись на место и поджались, глаза сузились. Он остановился, словно прирос к полу.
– Я всегда догадывался, что ты функционал.
Азиатка подняла на него пронзительный темный взгляд, едва кивнула. Клод подозревал что пара его навигаторов обладает сверх способностями. Иначе, как они удерживались на мусорных орбитах. Они и их полеты были вне статистики, вне теории вероятности и против всякой причинно-следственной связи, но они никогда не обнаруживали своих умений. В тройной связке он и они, прыгал Клод. Прыгал вместе с кораблём, если нужно. Но не в этот раз. Ни с таким гравитационным полем. И выходит, все не случайно. Насколько? Теперь уже можно было узнать. Двадцать тысяч лет? В такое разве легко поверить? Это обычная ложь. Его мозг отказывался.
Зоя втянула в себя воздух, опустила глаза на панель управления.
– Ты помнишь, функционала из-за которого ты загремел в криотюрьму?
Клод не смог его забыть даже спустя столько времени. Не хотел.
– Разве можно запамятовать того, кто отнял у тебя все. Чертов ублюдок, выжил. Выжил! А Лиза не выжила, – произнес он глухим голосом.
Клод тогда сорвался с катушек, со всех винтов и петель. Забил на все. Прыгал по планете, бродил по ее уголкам, и не мог справиться с горем. Как результат, его поймали. Всех ловят. Не сразу, но изловили. А что делать с таким как он? Кроме как не погружать в сон, не сохранять в бессознательном состоянии, по-другому никак. Потому что пока он в сознании, нет цепей и оков, способных его удержать. Нет тюрем, из которых он не смог бы исчезнуть.
– Она выжила, Клод, – спокойно сообщила Зоя.
И Клод моргнул, скривился. Он застыл. Окаменел.
– Ты серьезно?
– Я сам кремировал тело. Она не выжила!
– Она прыгнула через воспоминания того функционала в будущее.
– Нет, это не возможно, – его слегка тряхнуло, выводя все движения тела в отрицательную неподвижность.
– Тот функционал, ходок во времени. Клод! Она сделала это. По этой причине, ты до сих пор жив.
Он нелепо и низко крякнул, точно большой раздраконенный селезень. Расхохотался, больной истерикой, как тот, кому смешно до шизофренического бреда. Да, он почти пятьсот лет оттарабанил по чье-то анекдотической ошибке. Вроде бы системной при перезагрузке, а выходит нет. Совсем нет!!!
Глаза у Клода налились кровью, пальцы сжались в кулаки, стало трудно дышать. Его тело сотрясала неконтролируемая дрожь и он долбанул по стене медицинского Хранилища.
– Можешь, конечно, убить меня, но тогда ты ничего не узнаешь.
А хотел ли он знать? Хотел ли что-то понимать, когда всему конец. И он замер, остановился в нелепой позе.
– Зачем ты мне все это говоришь сейчас? Зачем?
Зоя встала и подошла к нему. Она совершенно не боялась его. Не переживала о себе. Она заглянула в глаза человеку, который годы провел в криосне. Выжил, адаптировался в новой социальной реальности, нашел свое дело, и теперь стоит на пороге собственной смерти.
– У тебя есть выбор, Клод. Он не большой. В одной из этих криокапсул находится Лиза, а в другой он. Откроешь только ее, у вас не появится шанс выжить. У вас двоих. Откроешь обе, появится.
Он не поверил ей. Ни насколько не поверил. И все же, стоял и не мог сдвинутся, только сжимал и разжимал трясущиеся кулаки. По телу шли красные пятна, в уголках рта скопилась слюна, а он думал, пока не принял решение.
– В какой она?
– В супер. Мы почти сто лет не могли найти функционала с твоими способностями. А потом появился ты. Скажи, как не божье решение. Все остальное ты знаешь. Мы задействовали связи, и помоги тебе найти свой путь.
– Зачем вам проводник? Я помню тот допрос, как сейчас. Он говорил, что искал проводника, но куда? Кто вы такие?
– Давай начнем пробуждение и я все тебе расскажу.
Клод резко с ненавистью полоснул ее взглядом.
– А у меня есть выбор? Какой? Взять ее и сигануть отсюда в открытый Космос?
– Поверь мне, она этого не захочет. Так что нет, у тебя никакого выбора.
