Текст книги "Призраки во плоти (СИ)"

Автор книги: Катерина Самсонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Она ещё покажет…

_______________________

(*) «Свет создаёт нас всех. Гордость разделяет нас всех. У жизни множество значений. Душа переживёт нас всех». (Epica – Kingdom of Heaven)

Глава 16. Без веры в завтра

Иногда трудно отпускать.

Трудно двигаться дальше, когда ты ранен жизнью.

Воспоминания расцветают во мраке,

Едва мою душу охватывает холод.

Время пришло, время пришло.

И тучи уж сгустились надо мной.

Lacuna Coil – One Cold Day

[25 декабря 2015 года]

Люди. Они все считают себя свободными. От предрассудков прошлого, от Света и Тьмы, от самой Судьбы. Самовлюблённая ложь. Никто не свободен. За каждой человеческой душой стоит кто-то или даже что-то, что незаметно для окружающих, словно дёргая куклу за ниточки, воздействует на её дальнейшие поступки.

Так же было и с ним.

Марк перестал чувствовать себя настоящим. Слишком много свалилось на его плечи за эти три месяца. Три месяца полутени. Настоящий он скрывался под слоями одежды и органики, и то неизвестно, насколько этот «он» является настоящим. Одним было глубоко плевать на его душу, другие были настолько к ней неравнодушны, что пытались вырвать её с корнем.

Люди, живые и мёртвые. Все, кто проходил мимо него в этот день… Как же ему хотелось их ненавидеть.

– Марко! – окликнули его позади.

Ах да, Тимофей. Они сейчас уходили с занятий в университете. На непокрытую голову крапала прохладная морось. О чём он только думал? Надо придти в себя, избавиться от негатива.

– Марко, стой! – Тимофей нагнал его и дёрнул за рукав. – Как насчёт того, чтобы устроить предновогодние посиделки у меня на квартире? С меня выпивка

– Да? – Марк сделал вид, что задумался над предложением. – Ну давай.

– Только, чур, Крис с нами. Я ей тоже предлагал.

– Ещё и Крис? «Только её здесь не хватало… ну ладно. Была не была!» Отлично, отметим втроём.

– Крутяк! А теперь пошли, она нас нагонит.

Тимофей подхватил его под руки и с задорным настроем, передавшимся Марку уже через минуту, повёл его вперёд по лужам.

– За нас! – и вот Тимофей провозгласил тост, и они дружно чокнулись, растянув улыбки.

Допив до дна, Кристина отодвинула от себя бокал, размышляя о том, что ей изначально не понравилась эта идея дружеской попойки. Она едва уговорила Тиму не вливать ей виски. Что ж, это и не важно. Сейчас она с Тимой, сейчас она с Марком, который, похоже, пришёл в норму, забыв про все обиды – важным было это.

Ключевое слово здесь – «похоже». А вдруг его опять охватит приступ?

За первым тостом последовал второй, затем третий. Кристина попыталась отказаться, но уговоры Тимофея оказали обратное действие. «Когда-нибудь я поплачусь за это», – подумала она, когда три сосуда воссоединились в очаровательном звоне.

Тимофей с шумом поставил пустой стакан на стол и, заложив ладони за голову, растянул спину.

– Ну так что? Ждёте Новый Год? – задорно спросил он. – Я, вот, очень. Отвязаться бы от этого семестра побыстрее – и от сессии тоже. Надоело как-то уже.

– Да, конечно, это хорошо, – сказала Кристина, начиная хмелеть, – но я… по правде, я не хочу, чтобы этот год кончался.

– Почему это?

– Хм, как бы тебе объяснить… Понимаешь, у меня плохое предчувствие. Я боюсь того, что этот год закончится.

– Боишься? – Марк неожиданно оживился, гладя край стакана кончиком пальца. – Ты боишься, что новый год принесёт тебе несчастья?

– В-верно, – покраснев, признала она. – Мне страшно от того, что в новом году уже не будет того, что я любила, и особенно страшно от ощущения того, что если я чего-то не сделаю в этом году… в новом уже ничего не выйдет.

Марк покачал головой в знак согласия:

– Я тебя понимаю. Терять что-либо всегда тяжело, – а после мрачно добавил, – и кого-либо.

На каком-то подсознательном, почти телепатическом уровне они воссоединились в единой идее и в едином страхе. Спасение и жертва. Два понятия, неотделимые друг от друга, прочные как цепь. Такой цепью связаны и они двое в осознании, что потери неизбежны. Но у каждого эти потери свои. По крайней мере, Марк пытался верить, что никто более не падёт жертвой его расстройства. Как жаль, что Крис так не вовремя попалась ему под руку в тот день. Зато теперь она в полной мере понимает, на что он способен. Она не нуждается в словах. Она чувствует.

А этот простачок, напротив, слишком беспечен, чтобы объяснять ему.

– Ты просто накручиваешь себя, Крис, – сказал Тимофей. – Ничего плохого не случится, всё будет хорошо.

– Хотела бы верить, – ответила она, взглянув на своего ненаглядного «Эндимиона».

– Да что вы оба зарядили, в самом деле! Крис, и ты туда же! Это Марко затянул тебя в свой астрал. Я вас не для того приглашал, чтобы вы грустили!

– Приходится! – хором ответили они, отчего по спине Тимы прошлись колючие мурашки.

«Он ничего не понимает… Даже ты это видишь, правда, Крис?»

– Тима, – после паузы спросил Марк, – скажи честно. Ты точно не видишь… призрачный мир?

– Чего? А, нет. Не вижу. А почему…

– Ты не видишь во мне полутень. А вот я в тебе вижу.

От них двоих излучалось мистическое сияние цвета индиго. Сияние, принадлежащее бродячим душам. Но только Марку, человеку, балансирующему на грани живых и мёртвых, было доступно его видение. Странно, почему Тимофей не сиял так раньше?

Всплывало лишь одно предположение. Полутень в Тимофее независимо росла.

– А ты точно больше не выходил из тела?

Тима инстинктивно съёжился. Свет ушёл обратно в недра.

– Врёшь. Быть не может, чтоб ты больше не выходил. С такой-то силой! – Марк буквально подскочил к нему. – И ты этого не делаешь?

– Я, что, что я делаю? – запаниковал Тима. – Я никогда не был полутенью и никогда ею не буду!

– Никогда… не будешь? – Марк вцепился в ворот его толстовки. – Ты навсегда останешься полутенью, хочешь ты этого или нет!

Короткая цепь, ослабшая под напором энергии, разорвалась, и защитный маятник стукнулся кончиком о пол.

– Марко, нет!

Но он уже отправил Тимофея в полёт к окну. Тело вынесло на себе удар, и Тимофей приподнялся, облокотившись на подоконник, когда над ним уже склонился Марк. Злоба, неприятие, презрение – тяжёлые эмоции обвисли на его дёргающемся не в такт сердце.

– Как же ты наивен! Сейчас ты держишься, но потом ты сдашься и вылетишь из плоти!

Тима оттолкнул его в грудь, обиженно закричал:

– Да что ты прицепился ко мне? У тебя что, мания на этот астрал?

– Мания? Нет, – прошипел он, – дело не в мании. Полутень тебя не отпустит, что бы ты ни делал. Ты видишь, каким я стал! Как и она видела! – Марк, не оборачиваясь, указал на Крис. – Ты будешь таким же! Будешь падать в обморок в неподходящих местах, слышать голоса, быть гонимым одержимыми призраками. Прими это как неизбежное!

– Марк, хватит! – воскликнула она за его спиной.

Он не желал слушать. Подоконник запестрел красными родинками. Прижатый к нему Тимофей выплёвывал кровь, массируя языком ямочку от выбитого зуба.

– Не бойся, через два дня новый отрастёт, – голос Марка зазвучал не по-человечески холодно. – А помнишь ли ты Дом Слёз? А? Он ещё позовёт тебя, и ты придёшь, не в силах терпеть.

«А почему я сразу не отправил тебя туда?»

– Остановись, Марк, прошу!

Но он продолжал, как только сбросил с себя руки Кристины, словно ненавистный груз, и сильнее прикрутил к бетону своего заложника. Лёгкие горели, извлекая хрип вместо дыхания. Прокатившиеся по всему телу спазмы заставляли руки дрожать. Нет, не дрожать, они взмахивались сами собой. Ещё один удар по затылку, и Тимофей повалился на спину, отпущенный из-под хватки. Оставалось последнее…

И чиркнул нож. Вознёсшись над беззащитной грудью, он грозно отражал ламповый свет. Он сделает правильно. Не бойся, сейчас будет больно, но потом…

– Взгляни на меня ещё раз. Ты будешь таким же. Я же избавлю тебя от будущих мучений.

– А ну повернись, чёрт тебя дери!

Звенящий крик из тысячи эмоций побудил его обернуться.

– Да как ты!.. – Марк тотчас осёкся, встретившись глазами с Кристиной.

Он так и застыл в позе нападающего хищника.

Откуда у неё только оружие? Его глупышка Крис, стоящая напротив в напряжённой позе, сверкала оскалом ненависти, вытянув обе руки с направленным на него пистолетом.

– Опусти нож! – скомандовала она, пошевелив дулом. – Опусти, или я пущу тебе пулю – в сердце!

Кристина шумно сглотнула. Он только что едва не убил Тимофея! Всё зашло слишком далеко. Почему он стал таким монстром? Нет-нет, это не он, это не может быть он!

Его сердце откликнулось болью на этот крик души. Спазмы сковали его целиком, он не мог дышать. Алкоголь, облипший мысли, тяготил не меньше. Его камнем тянуло вниз, всё ниже и ниже… Зачем пистолет? Она же не выстрелит в него! Но Кристина настроена серьёзно. Нет-нет, быть не может, это не может быть она! Зачем…

По полу прозвенел металл. К горлу подкатил комок, и Марк, застилаемый туманом, рухнул ниц перед ногами Кристины.

Она выронила пистолет, нервно всхлипнув, поспешила привести его в чувства. Подняв его голову, она обнаружила в выражении его лица не безрассудную злобу, а виноватую отчаянность.

Они оба дрожали, парализованные страхом, вглядываясь друг другу в глаза, выжидая, когда кто-то первый отведёт от него взгляд.

– Я… что я сейчас сделал?

Он ещё и не помнит! Нет, его срочно нужно спасать! Кристина обрушилась на него с объятиями, судорожно всхлипывая и ловя языком стекающие слезинки. Больше она его не отпустит, ни за что и никогда!

Но Марк оттолкнул её, отказавшись от поддержки, как только непослушная слеза капнула ему на кожу. Когда Марк поднялся, он тотчас же натолкнулся на фигуру Тимофея. Его обливающийся кровью подбородок быстро вправил воспоминания. Марк попятился от тех, кто считал его другом, словно не он был одичавшим зверем, а они. Но отчего они не злы на него? Крис сострадательно протянула к нему руку. Марк отшатнулся ещё дальше. Острые шипы страха пронзили его изнутри. Маятник не спас его – он оказался сильнее амулета.

Спотыкаясь, Марк отступил от них к стене прихожей, бормоча в страхе перед самим собой:

– Я не хотел… Я не должен был… Не должен!.. Думаю, мне лучше уйти. Прощайте.

Стремглав он бросился вон из квартиры, тяжело ударив дверью.

На город опустилась ночь. Моросило свежестью. Темнота, приглушённая светом фонарей, всем весом навалилась на истерзанную пенумбру, когда она, теряя голову, вылетела из парадной.

«Так не может больше продолжаться, – думал Марк. – До чего я дошёл, да чего только дошёл мой рассудок!.. Как же я устал».

Он вышел на середину проезжей части, сопровождаемый толпой неупокоеных душ. Их мистический шёпот сливался в песню для одинокого призрака, который словно бы отбывал срок заключения за жестокое преступление, запертый в ненавистном теле. Мёртвые звали его к себе, ласкали как ребёнка, гладили его щёки и густые волосы:

«Оставь это бренное тело. Стань бессмертным. Присоединяйся к нам».

Чем он теперь отличается от этих призраков, опустошённых жизнью? Ничем. Абсолютно.

Он был и не был собою. Как будто его тело и его душа были двумя разными личностями, когда одна стремилась к борьбе, другая хотела сдаться. И если же они не могут ужиться друг с другом, то их нужно разделить. С корнями. До крови.

Марк медленно поднял голову и закрыл глаза.

Как она говорила? Заснуть вечным сном? Остаться навеки молодым и красивым?

Только своё неведомое счастье он не найдёт уже никогда. Да что за счастье он искал в своих снах, в мире тьмы и мертвецов?

С закрытыми глазами Марк слушал тихие голоса вокруг себя и слабо улыбался. Под эту призрачную колыбельную он готовился погрузиться в вечный сон, чтобы больше никогда не пробуждаться. Чтобы больше никому не причинять вреда.

– Увидимся за гранью, друзья.

Едва ощутимо взяв кого-то за руки, Марк вздохнул с полным облегчением.

– Нет!

Душераздирающий крик прорезал уши самоубийцы, и он слегка открыл глаза, когда в них сквозь веки ударил палящий луч, а живот и грудь поразила невыносимая боль. Сиреневая дымка мгновенно поглотила сознание Марка, и он растворился в небытии.

Заливаясь слезами, Кристина бежала к месту, где лежало, сбитое машиной, его тело. Водитель скрылся, так и не затормозив. Но это и не важно. Бордовое озеро, отсвечивающее блеск электрических солнц, растекалось под неподвижным телом, которое она подхватила и уложила себе на колени. Кристина рыдала, вдыхая терпкость его крови, и долго не отпускала, несмотря на уговоры подоспевшего Тимы, отказываясь верить, что всё было кончено…

Марк наблюдал за этой картиной со стороны, пробираемый болью и судорогами. Бедная Крис, она не должна была видеть его уход. Что ж, ничего, она переживёт. А вот он такое точно не должен пережить. Всем своим существом он чувствовал, как рвались вены, как ломались его кости, выпирая из-под кожи, как лопнуло несколько органов… А как там сердце?

От его души, словно перегоревшая лампочка, замигала нить сердца. Тонкая как паутинка. Но целая. Неизменно уходящая в сердце истекающего тела.

«Не может быть… Как… Как! Как я могу быть ещё живым?!»

Марк пошатнулся, охваченный коротким безумием. Что делать, что делать? Он не вернётся в тело так скоро! Что делать, куда идти? Разорвать нить! Нет, не получится, он уже старался. Бежать! Бежать как можно дальше. Если нарвётся на тающих, тем лучше – они заберут у него силы, и он умрёт. Всё верно! Так и нужно сделать! Как же противно смотрится его тело. Надо бежать, и срочно!..

Его внезапно обвили чьи-то тонкие, потрескавшиеся руки.

– А ты недооценил себя. Надо же, я и сам не ожидал.

Рыжий. Он так и следил за ним?

– Нет уж, постой! – руки крепко стиснули Марка, едва он собрался бежать. – Куда ты собрался? Куда тебе бежать!

Рыжий развернул Марка к себе, и гипнотический взгляд глубоких, слишком живых глаз пробрал его до струн души.

– Ты никуда не пойдёшь. Ты не заблудишься. Ты будешь под защитой.

С этими словами улица поплыла вокруг него, как только рыжий покровитель слегка ударил худыми пальцами по его виску. Его утянуло в густое болото подсознания. Онемев и ослепнув, Марк погрузился в настолько глубокое состояние, которое, казалось, было темнее снов и глубже комы. Непробудное забытьё, куда не проникает ни одна полутень. Непроглядный мрак, о котором он так мечтал.

Не было ничего. Ни мира, ни звуков, ни даже времени. Не было даже его самого.

Но ему было абсолютно всё равно…

«Боже… Наконец-то я… Голова раскалывается… Какой сегодня день?»

Закономерные и беспорядочные мысли посещали Марка ежесекундно, когда он приподнялся на койке. Запах лекарств, искусственный свет, белые стены, ещё одна такая же койка как та, на которой он лежал, но пустующая. Значит, он в больнице. И находится в теле.

В теле, не подающем никаких признаков травм и боли.

– Поразительно! Как ты сумел оправиться, ума не приложу.

У изножья кровати сидел тот самый рыжий незнакомец, сосредоточено изучающий лицо своего подопечного.

– С такими переломами ты бы запросто погиб, а твои кости срослись так, как они были раньше, и всего-то за три дня!

– Ты даже не станешь инвалидом. Внутренняя магия спасает тебя.

С другой стороны койки сидел другой призрак, поигрывая носком подвешенной на колене ноги. Лина. И она тоже?

– Это всё ваших рук дело? – озлобился Марк. – То, что я остался жив.

– Это всё твоих рук дело, – парировала Лина. – Если рассматривать тебя как полутень, ты стал очень силён. Даже для смерти.

Но он обязан был погибнуть! С такими травмами не выживают!..

Вот он, парадокс пенумбры. Он умеет выходить из тела как мертвец, но по-настоящему умереть не так-то просто. Он погибнет лишь тогда, когда погибнет его сердце. Именно так умирала Ирма, и именно так умирали те три пенумбры, что он убил. Его сердце неистово билось с верой на жизнь.

– Зачем спасаете? – взвыл Марк, рухнув на подушку. – Почему не дадите умереть?

– Не в нашем праве отнимать чужие жизни, – на полном серьёзе ответил рыжий, почёсывая шрам на щеке. – Мне сто пятьдесят шесть лет со дня моего рождения, я повидал множество вещей, я видел смерть во всех её проявлениях, я сам обрекал людей на смерть, считая это нужным! Поверь мне, расплата за это грядёт ужасная. Я знаю об этом, как никто другой.

Марк приподнялся снова. Трещины растворения как знак порока проявились на груди и шее призрака, слившись с порезом на лице. Наконец-то, Марк осознал, что именно влекло к его персоне рыжего мертвеца. Он был убийцей. Жестоким преступником, каковым сейчас считается Марк.

Две души из разных времён, заблудшие в одном лабиринте бытия. И когда одна из них нашла свой путь к спасению, другой ещё предстоит его разыскать.

– Откуда шрам? – поинтересовался Марк.

Рыжий отмахнулся, почти что в его манере.

– Полоснули в драке. Но это не та история, которая бы тебе пригодилась.

– Тогда хотя бы скажи… а в какой мы больнице?

– Если это имеет для тебя значение, – он пожал плечами. – В больнице святой Елены.

Почему из всех больниц его привезли именно сюда? Какое немыслимое, невероятное совпадение!

А если бы он умер, Герман с превеликим удовольствием вспорол бы ему грудь в морге по соседству, мелькнула дурацкая мысль.

Нет, в этом точно кроется тайный знак. Это не случайность…

– Ребята, знаете, что? Оставьте меня. У вас свои проблемы, у меня свои. Я переживу.

«Всё, что угодно, лишь бы они забыли меня».

Призраки переглянулись.

– Ну, мы уйдём, – сказала Лина. – А дальше что?

– Ты определённо уверен, что ты справишься?

– А, может, ты не слушаешь нас, потому что мы для тебя чужие?

– Может, тебе прислушаться к тому, кому ты дорог?

– Может, тебе прислушаться к шагам того, кому ты дорог?

Шум открывающейся двери отвлёк Марка от двух призрачных доброжелателей. Когда он вновь посмотрел на противоположный конец кровати, они уже исчезли.

Никаких сомнений, кто к нему пришёл. Кто ещё с такой одышкой мог к нему прибежать?

– Зачем ты так? Ты только скажи, зачем?! – Кристина бросилась к краю койки и уткнулась носом в одеяло.

Она неизменна, подумал он. И это после того, как он чуть не убил её.

– А три дня назад ты направляла на меня пистолет, – напомнил Марк, слабо смеясь.

– А ты угрожал ножом, – ответила она приглушённым одеялом голосом и тоже нервно хихикнула. – Да, ты вынудил меня. Я и не хотела. Но это… нечто слишком разрослось в тебе.

Кристина оторвалась от белья и вложила в его руку какую-то твёрдую и холодную вещь. Развернув пальцы, Марк узнал в ней свой утерянный маятник.

– Нож я тебе не отдам. А вот это, это тебе пригодится.

Он подвесил маятник над животом, ничего не ответив ей. Круговорот воспоминаний и образов затянул его разум, когда маятник на цепочке интенсивно закружил против часовой. Ничто отныне к лучшему не изменится, как будто говорил он. Все варианты исчерпаны.

– Это бесполезно, Крис.

«И почему она не предложит мне отречься от полутени? Когда-то же она должна сказать, что разочарована во мне. Скажи это! Скажи, что ненавидишь меня».

Кристина ахнула, на миг затерявшись в мыслях. По её беспокойным движениям и мимике Марк понимал, что она стоит перед важным для себя выбором. Он ожидал от неё многого, но не того, что произошло секундой спустя. Она набросилась на него с объятиями, придавив к кровати, и что есть силы прижала его к себе. Её тепло, растопившее критичность, просочилось глубоко в холодное тело.

– Молись, Марк! Сражайся! Всё, что угодно, но не дай этому демону внутри тебя перерасти твою душу!

Изумруды её глаз сверкали решимостью, щёки пылали огнём. Напрасно. Её не переубедить. И он покачал головой:

– Крис, я серьёзно. Я никогда уже не буду тем Марком, которого ты знала. Тем более, никогда не буду тем Марком, которого ты придумала.

И он обратно вложил маятник в руки тревожной девушки.

– И забери его себе, мне уже ни к чему.

Кристина не стала спорить, хоть она явно рвалась. Она поднялась, держа в кулаке подвеску, и пошла на выход из палаты.

– Оставь эту битву, Крис. Я проиграл.

Не оборачиваясь, она выслушала его и вышла за дверь. Она неизменна, который раз подумал Марк.

И, увы, совершенно бесполезна.

Что дальше?..

Нужно досконально всё обдумать. На кону стоит куда больше, чем просто его жизнь.

Как хорошо, что ему принесли его плейер, который сейчас верно ждал его на прикроватном столике. А, может, он и приходил в сознание до этого, но ничего из тех мгновений он не помнил. В них и не было никакого смысла. Надев наушники, он погрузился в музыку последних дней. Он поудалял оттуда основную часть песен, оставив лишь те, которые вызывали в нём ассоциации со свой разрозненной жизнью.

В этой песне он летит над домами и лесами в насмешку над гравитацией. В этой песне его обнимает Ирма, осыпающая землю лепестками света. А в этой песне он слышит голос Вентиуса, манящего в ловушку, молящего о помощи. И, наконец, эта песня была олицетворением Крис. Верная до самого конца, она не отпускала его нигде. И даже, если её не было рядом… эти двое, рыжий и Лина, они явно сошли с небес из-за неё.

«Я думал, что худшим чудовищем уже не буду. Вот оно как. А Крис? После всего, что я наговорил ей, после того, как она узнала настоящего меня – я думал, она оставит меня. А она продолжает строить из себя ангела-хранителя. Как будто я от этого краше! Зря я вообще подпустил её к себе, ой, зря. Подогревал её эмоции, давал надежду, которой не сбыться никогда. А она словно понимает это и продолжает дальше. Если она знает, что взаимности не бывать, чего же она хочет?»

А Крис ничего не хотела. Ей и не нужна была взаимность. Ей было достаточно и того, что есть. Главное, чтобы Марку она не была чужой. Любит он её или нет – да зачем это?

Тогда это ещё хуже. В первую очередь, для неё самой.

А ему-то что? Скоро его память рассыплется в прах, и он забудет про всё и всех, для кого он когда-то имел значение и смысл существования. Только эти песни в плейере как сохранённые частицы его памяти позволяли ему ярко и чётко вспоминать то, что он ещё помнил. Но это ненадолго.

Он по-прежнему в долгу перед одним человеком, единственным, который когда-то понимал его полностью. И платой за этот долг, возможно, пойдёт его собственная душа.

Марк нашёл на плейере функцию записи, нажал кнопку Record и поднёс микрофон к дрожащим губам:

– Ну здравствуй. Вот ты и связался со мной…

А если есть ещё надежда на спасение? Крохотная, хрупкая как хрусталь – но есть.

– Эх, как я безмерно рад тому, что ты, наконец, отошёл от этого безумия и решился быть тем, кем ты на самом деле должен быть. Почему я так считаю? Потому что то, что ты нашёл этот плейер или попросил его у Тимы, уже доказывает тот факт, что ты на верном пути. Ты полутень, дружище. Тот, кто умеет выходить из тела, не умирая. Более того… Тима тоже был полутенью…

Язык заплетался. Марк сам не понимал, в чём смысл этой глупой речи, но наравне с тяжестью разума его одолевало чувство, что он должен выговориться.

– Ты помнишь же… тот самый дом? Всё началось с него. Там мы стали такими. Но Тима подавил способность полутени в зародыше, и потому за ним не последовало никакое наказание.

А если он неправ? Если оно ещё последует?

– Я же… решил развить её до максимума. И вот к чему это привело. Ты ничего из этого не помнишь, верно? Ты был безумцем, решившим пожертвовать близкими людьми ради того, что росло внутри тебя. Хорошо, что ты был им… когда я до сих пор остаюсь им…

На его бормотание сквозь стену выглянула Лина, одной ногой стоя в коридоре снаружи. Почему она никак не уйдёт?

Марка охватил приступ ужаса. Слепящие фары, перекошенные лица тающих, затвердевающий труп Ирмы, горящая хозяйка Дома, мутная вода, утягивающая на дно.

– Память… Время… Всё взаимосвязано. Нет памяти, нет времени. Нет времени, нет памяти. Призрак во плоти. Опустошённый… жизнью… призрак. Если я вернусь туда, всё будет кончено. Для всех. И для меня. Я уже не верю, что я могу умереть. Что-то не хочет, чтобы я умирал. И ты будешь жить, я уверен в этом. Просто… вспомни, каким я был. Эта музыка поможет твоей памяти. В неё я ментально закодировал те воспоминания, которые посчитал важными для тебя. При прослушивании любого из треков у тебя наверняка что-то всплывёт в голове…

Несмотря на то, что он задумал, он искренне верил, что спасётся. И он вернётся домой. Очищённым, исцелённым, другим.

– И обязательно помни Крис. Если ты до сих пор не нашёл её, она же обязательно тебя найдёт. Будь уверен, она не бросит тебя… как она не бросила меня. А мне пора. Осталось одно незаконченное дело… Этот дом зовёт меня. Нужно убить его сердце, и тогда я буду свободен. До встречи в будущем, Марк. Хотя, в твоём случае – это уже настоящее.

Запись окончена.

Отложив плеер, он вскинул больные глаза на девушку-призрака, размышляя над тем, заговорить ли с ней мягко или грубо.

– Лина! Я же говорил вам – уходите! Оставьте меня в покое, наконец!

Сам не ожидая от себя настолько громкого крика, Марк вжался в подушку, поджавши бескровные губы.

– Значит, тебе не нужна никакая помощь, хм?

– Я вас даже не просил! – ответил Марк с металлом в голосе.

В ответ Лина оскалилась с прищуром и плюнула ему в лицо, осрамлённая его упорным отказом.

– Тогда не вздумай звать нас потом, когда тебе станет хуже.

– И не буду.

Когда же она уходила, Марк крикнул ей вслед, потирая щиплющую щеку.

– И другу своему передай, чтобы тоже бросил меня преследовать!

Последняя ненужная связь разорвана в клочья.

Эвелина вышла из палаты злая и возбуждённая. Подойдя к рыжему, ожидавшему её прихода, она вылила на него ушат негатива, который в ней накопился:

– Всё, с меня хватит! Я устала его терпеть! Больше не стану за ним ходить, даже если Агата опять попросит. И тебе не советую! – она сильно ткнула в его грудь.

Слава Богу, что её крики не слышны обычным живым, иначе бы он провалился со стыда сквозь землю, причём в прямом смысле тоже.

– Ивлин, но ты обещала… – начал было рыжий.

– Мало ли, что я обещала! Если этот Марк не идёт на содействие, так пусть тогда сам разбирается со своими болячками! Не буду я сюсюкаться с ним, пошёл он в задницу, – она демонстративно отвернулась и вздёрнула округлый носик.

Рыжий призрак покраснел и сконфуженно пробормотал:

– Как ты сказала, ещё раз? С-сю-сю…

– Сюсюкаться, – Эвелина нервозно хихикнула. – Мне казалось, ты уже все слова на русском знаешь. У тебя ж уже и акцента не осталось. Он же так и не понял!..

– Точно, точно, после смерти знания даются лучше, – растянул он неловкую улыбку. – Ивлин, давай в последний раз. Я один не справлюсь.

Но та решительно закачала головой.

– Прости, Сирил. Я отказываюсь.

И Лина полетела по коридору на пути к лестнице.

– Ты идёшь? – спросила она, обернувшись.

Сирил стоял, не шевелясь, провожая её взором.

– Мне некуда идти.

Лина пожала плечами.

– Если что, зови. Ты-то не откажешься.

С лёгкой улыбкой она нырнула за угол.

Срочно нужен телефон. Быстро! Где-то здесь, в палате определённо должна находиться его сумка.

Марк вскочил с койки и стал ревностно рыскать по помещению. На вешалке нет, в углах нет. Минуточку, почему она, чёрт возьми, оказалась под другой койкой? Схватившись за торчавший ремень, он вытащил её наружу. Быстрее, самый глубокий внутренний карман, вот он! Отлично.

Руки предательски тряслись, пальцы не попадали по кнопкам.

Как же ненавистно ему это тело! Мешок из кожи, заполненный костями и слизистыми органами, в котором, задыхаясь, завязана его душа.

Звонок пошёл. Марк приложил телефон к уху, глубоко сомневаясь, что абонент примет его вызов. Но нет, ему повезло, трубку подняли.

– Ну, здравствуй, Марк. Что тебе нужно от меня на этот раз?

– Третий этаж, Герман. Одна из палат, спроси моё имя. Если участь Ирмы ещё имеет для тебя смысл, поднимись и разыщи меня.

Не дожидаясь реакции, Марк тотчас сбросил звонок.

Теперь дело за жестоким временем.