Текст книги "Призраки во плоти (СИ)"

Автор книги: Катерина Самсонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

– И… что же, – осмелел Тимофей, но с явным усердием сдерживал страх в голосе, – вы лишите меня их вместе с моей жизнью?

– Придётся. Нам всем будет от этого лучше, – шагнув вперёд, Герман заговорил вкрадчиво, спокойно, как упрашивающий демон. – Признайся, тебе бы хотелось раз и выйти из тела, забыть о реальности, попасть туда, где лучше, чем здесь?

Тимофей слабо кивнул. Да, он знал, что Герман имел в виду. Молодой парень, горячая кровь, поиск новых и неповторимых ощущений. «Тебе же хотелось бы, верно?»

– Хотелось, – признался он.

«Вот так. И никогда тебе от этого не избавиться, если же не…»

Тимофей вдруг вскрикнул, обхватив голову руками, и чуть согнулся в коленях. Разгоревшийся в нём ужас, сводя с ума, вырвался с его уст:

– Прошу вас, не убивайте меня! Что я вам сделал? Я не готов к смерти!

Резкая смена эмоций. Вот и полутень заговорила. Несчастный. Впрочем, а кто просил его отправляться вслед за безрассудным другом? Беспечный образ жизни его бы необратимо привёл к печальному завершению.

– Смерти нет, не бойся, Тимофей.

Тот поднял непокрытую голову, усыпанную мелким снежком.

Пистолет повис над землёй, зажатый худыми пальцами. Герман встал к нему ещё ближе и с жалостью вгляделся в расширенные глаза. Тимофей выпрямился, вытерев нос, и стойким солдатиком встал в ожидании вердикта. Последние секунды превратили его из наивного парня в бесстрашного мужчину.

– Твоё счастье, что не умрёшь стариком, – искренне отметил Герман. – Чистота умирает молодой.

Пистолет вновь приобрёл горизонтальное положение. Прежде, чем Тимофей сообразил, что должно произойти, раздался выстрел. Одинокая пуля прошила сердце, и его безжизненное тело, отвергнув душу, упало на снежный ковёр.

Герман склонился над молодым трупом, материальной оболочкой, от которой он избавил полутень. Посмертное, спокойное лицо, которое не успела затронуть мысль о смерти. Он закрыл ему глаза, утратившие блеск, и тихо сказал на прощание:

– Мне жаль, Тимофей. Полутенью ты бы всё равно не выжил. Я всего лишь помог тебе уйти с достоинством.

А сейчас… пора бежать. Руки судорожно тряслись, в голову бил адреналин. Руны, с эссенцией магии выгравированные на дуле, без промаха наметили цель и заглушили выстрел, но его всё равно кто-то мог услышать. Сюда придут неизбежно. А он обязан завершить дело чисто, без намёка на то, что акт прерывания жизни совершил именно он.

Последующие шаги Герман предпринял не больше, чем за несколько секунд, неуловимой тенью проносясь вдоль стен домов. Надвинув со лба спиритические очки, Герман отыскал гильзу и улетевшую пулю, изнутри подсвечиваемые на снегу остатками магии, и заученными движениями нарисовав в воздухе знаки, открыл неоновый портал. Перед тем, как покинуть место убийства, он оглянулся на бездыханное тело.

Аура полутени рассеялась, а над самим телом парил растерянный призрак Тимофея, провожающий убийцу опустошённым взглядом.

Она бежала изо всех сил. Она бежала, зная, что опоздает. Застревая в массе людей в автобусах и метро, она желала выбраться из ловушки, подстроенной временем, вылететь из неё птицей, догнав упущенное. Скорость прожигала лёгкие и давила на ноги.

Тина ворвалась в арку нужного двора, и её тотчас ослепили полицейские мигалки. Одышка парализовала грудь, и она зажалась у разрисованной стены.

Что произошло? Что здесь делает полиция?

Толпа служителей «земного» закона расхаживала вокруг оцепленного тела, распростёртого на снегу. У входа в подъезд рыдала некая полноватая женщина, возле которой взад-вперёд ходила коренастая фигура в большом капюшоне.

Тина спрятала волосы под шапкой и осторожно вышла навстречу мертвецу.

«Господи… Нет… Нет!»

Узнав в убитом Тимофея, с которым она говорила по телефону несколько часов назад, ради которого она проехала полгорода, Тина сломалась. Её постиг удар, какой она не могла предвидеть. Кровавое пятно на груди, красно-синие блики на его одежде, разбросанные по снегу волосы, его чистое и спокойное лицо со слегка приоткрытыми губами – почему сегодня? Почему именно здесь и сейчас? Почему вот так, пулей в сердце? Зачем?!

Под слоем шарфа, закрывавшим пол-лица, никто не слышал её плача, который она упорно, но бесполезно сдерживала в горле, а слёзы непокорно лились по щекам, уходя в мягкую ткань. Она бы закричала, давая волю горю, но её не должны здесь видеть. Тина отвернулась от тела и положила ладонь на опухшие глаза.

Сначала у неё забрали Марка, теперь она лишилась Тимофея. Два дорогих ей парня.

Они погибли из-за неё!..

Кто-то похлопал по плечу, и её легонько подтолкнули в сторону арки.

– Покиньте место преступления, – сказали ей. – Вам здесь делать нечего.

Всё точно, подумала Тина. Больше ей здесь делать нечего…

С тяжёлым камнем вины она побрела во тьму.

_______________________

(*) «Я чувствую, как пришло моё время встретиться с этим. Смогу ли я? Пусть это и будет концом жизни, за которую я так держалась. Но я не убегу, ведь нет пути назад». (Within Temptation – Stand My Ground)

Глава 20. Жертвы и убийцы. Истинная ночь воскрешения

И я вдыхаю жизнь в твой труп. Приди и дотянись до меня.

Я чувствую тину на моих руках, дрожащее кровавое пламя, глаза, крики!

Я зову тебя… Сейчас!

Эти ночные тени, растущие позади, извивающиеся по моему телу.

С мрачным шепотом, блуждающим в тумане, ты – моё убежище… Моё!

Mandragora Scream – Silences

[Письмо Кристины]

«Герман знал, каким ударом для меня окажется смерть Тимофея. Он дал мне день на отдых, но следующей ночью мы были обязаны провести ритуал воскрешения. Да и я знала, что время не ждёт.

А время в Доме Слёз течёт нелинейно нашему. Сколько прошло там дней? Или месяцев? Или же там прошёл целый год? Никому не известно. Ничто не определит закономерности. Пройди там хоть один день длиной в наши три месяца, я заставлю душу Марка вылететь из этого треклятого дома и жить как нормальный человек – без полутени, без влияния Дома, без зла.

Так я думала. И вот, эта ночь настала.

Герман приготовил эликсир посвежее, смешав в нём волосы, которые я принесла для него из квартиры Марка. Я собрала их с подушки, там их оказалось достаточно. И я опять была вынуждена видеть эти порочные стены. Право, странно, что за три месяца сюда не пришёл никто другой. Я не знала ничего о его родителях, родственниках, старых друзьях, если они были. Да, мне известно, что Марк жил один в этой квартире, но после его «смерти» стало особенно чётко казаться, что он был совершенно один.

Со мной, Марк, ты уже не был бы один. Это ещё одна причина, ради чего я пошла на этот акт…»

[27 марта 2016 года]

– Почему мы едем именно в этот морг, а не в морг святой Елены? – спросила она, пока за окном проносились ночные огни.

– Потому что, если в «святой Елене» исчезнет труп, всем миром заподозрят меня. А кто ещё из персонала увлечён столь странными идеями postmortem, как я?

Тина попыталась засмеяться, но смешок вышел искажённым как из сломанного радио.

– А почему, кстати, мы едем туда, если мы можем открыть портал и…

– Марк может не выдержать перехода в далёкий портал. Да, портал мы можем построить, в крайнем случае, когда будем убегать, да и то лишь только до нашей машины. Более дальнее расстояние его тело может не перенести.

– Так, значит, рунические порталы тоже разрушают тело и психику?

– Да. Но это лишь, если человек сам по себе слаб физически и ментально, и если использовать их слишком часто. Представь себе, что на время полёта между порталами мы ненадолго растворяемся на мелкие частицы, а затем эти частицы собираются вместе только на выходе…

– Ага, я поняла, к чему ты.

– Вот и отлично. А теперь давай не будем отвлекаться. Мне нужны твои чистые эмоции, помнишь?

– Конечно, Герман.

Они приехали в центральную часть города и остановились у одного старого здания. По знаку Германа, когда он заглушил мотор, Тина натянула на нос шарф и вышла из джипа. Последовав за ней, Герман приостановил её, тронув за плечо, и вручил широкую капсулу с хранившимся в ней шприцом, наполненным Эликсиром Жизни.

– Скажи честно, – решил удостовериться Герман. – Ты точно осознаёшь, на что идёшь?

Глаза Тины гордо прищурились.

– Если мертвецы способны забирать живых на тот свет, то почему живые не могут возвращать мёртвых в их тела? Если мы можем менять будущее, то и прошлое мы в силах исправить, – она убрала капсулу в карман и добавила напоследок. – Пора кончать с этой несправедливостью.

Портал привёл их в коридор морга. Было темно, тихо, а, главное, безлюдно – идеальная атмосфера для запланированного ритуала.

Липкую тишину нарушил скрежет железа и звон магии. Струйка ледяного света от Воздушных Рун просочилась в замочную скважину и открыла дверь подобно ключу. Ночные гости оказались на пороге «холодильника».

– Ну что, уважаемый Доктор, это здесь, да?

– Здесь, здесь. Оставь шутки за порогом, я никакой не «доктор».

– Ну-ну, ты же у нас доктор оккультных наук, а как же.

– Хватит.

Тина тихо хмыкнула, но тотчас же осеклась при виде холодильных камер морга. Чем больше боишься, тем сильнее тянет по-глупому шутить. Герман поправил фетровую шляпу, венчавшую его голову, и пробежался глазами по ячейкам камер.

Тина не согласится на случайный труп. Новое тело должно соответствовать её ненаглядному Марку. Да, внешне это будет совсем не он, Тина смирилась с этой мыслью, но душой это будет ни кто иной, как Марк.

– Так… Придётся искать, – проронил Герман. – Маятник у тебя?

– Конечно.

Тина покорно отдала ему маятник, предварительно снятый с шеи. Герман ни за что ни пожертвовал бы своим, боясь любого намёка на то, что за его мыслями могут следить. Он взял маятник за цепочку и подвесил над открытой ладонью Тины. Магический компас интенсивно закружился в воздухе, вращаясь вокруг оси в течение нескольких секунд. Затем Герман подбросил его вверх и ловко поймал его в воздухе.

– Мы точно найдём его здесь, это у тебя были сомнения, – заверил он.

– Мне нужно было просто… «Убедиться, что мы действительно его найдём». Ах, ладно, – Тина недовольно фыркнула и отошла к ближайшей ячейке холодильной камеры.

Открыв её, она выдвинула первый на очереди труп. Сморщенный, тощий, безобразный.

– Может, этот? – предложил Герман.

– «Он смеётся надо мной»? Нет, – твёрдо ответила Тина. – Ему на вид лет так шестьдесят. Я не хочу, чтобы он жил в теле старика. Нужно молодое тело, максимально неповреждённое. Мы же договаривались!

– Логично. Так, а здесь у нас… Оу, ох ты ж… У него головы нет…

От вида трупа из второй камеры Тина схватилась за шарф и отвернулась в приступе рвоты. Это ещё хуже, чем пуля в груди. Там же… Там же… Толком не разглядела, но и смотреть не надо. Срочно забыть об этом, срочно! Какой ужас.

– Да-да, теперь-то ты представляешь, каково это работать каждый день патологоанатомом, – воскликнул за спиной Герман.

Верно. Герман и не такое видел за свою карьеру, это точно. А если уж он одно время сотрудничал с экстрасенсами – и подавно. Тина быстро успокоилась, её голос приобрёл прежнюю ровность.

– Я знаю, – сказала Тина, откашлявшись от дурного привкуса. – Мне с самого начала было известно, на что я иду. Иначе б у меня не хватило сил идти за тобой.

Она сама удивилась тому, насколько безэмоционально прозвучала её речь. Так же ровно, без каких-либо эмоций, за какие можно было бы ухватиться. Почти так же спокойно говорил с ней Марк, когда он отказывался от её помощи. Когда он был в больнице, когда они с Агатой ворвались к нему домой. Внезапная злость сменялась внезапным спокойствием.

Похоже, в ней проявилась полутень. Без защиты маятника она всевольна. Но сейчас эта её способность к резкой смене эмоций оказала весьма нужную услугу.

– Ага! – громко прошептал Герман, и Тина обернулась.

Герман раскрыл одну из самых дальних ячеек, из которой теперь высовывался поддон с третьим трупом. Над ним яростно кружил маятник. Тина воспрянула духом и мигом оказалась подле Германа.

– Как насчёт этого? – он откинул полотно с мертвеца, и Тина едва не вскрикнула.

Что он задумал? Почему именно это тело? Он что, не узнал его? Они же виделись!

Тина сорвала перчатку с одной руки и коснулась кожи возле пулевого отверстия. Кожа холодная, окоченевшая, неживая. Тина отдёрнула пальцы, словно её ударило током. И что же, Герман теперь предлагает воскресить его? Одного своего друга в теле другого?

Она не вынесет этого. И всё же, гладя мёртвого Тимофея по длинным светлым волосам, ей хотелось воскресить именно это тело. Но зачем только Герману дразнить её чувства, несколько раз повторяя, готова ли она к ритуалу, готова ли в чужом трупе воскресить любимого человека? Лежал бы здесь кто-то другой на поддоне, она бы ни о чём таком и не подумала. Но Герман открыто подталкивал её к оживлению Тимофея – точнее, даже не его самого, но его тела!

Он что-то явно задумал. С самого начала Тимофея кто-то убил. Зачем? Он и мухи не обидит!.. Разве что, если бы он развивал в себе полутень как Марк, то, возможно, и обидел бы. А он молчал о том, что он полутень. Но кто-то убил его, убил жестоко, намеренно стреляя в сердце. А Герман говорил ей, что полутень неубиваема, и что единственное её слабое место – это сердце…

Кто-то знал. И знали об этом только двое.

Кристина собралась с духом и неуверенно прошептала:

– Это он… Он тот, кто нам нужен.

– Я так и думал, – одобрил Герман.

Тина притворилась, что не заметила этот хитрый огонёк в его глазах.

– Сам взгляни. Его тело, оно прекрасно. Этот выстрел всё испортил.

– Нет, скорее, помог. То есть, помог нам найти именно его, – сказал Герман, покрутив маятником над грудью Тимофея.

– Что бы ни произошло, Смерть недолго будет лакомиться им. Его ждёт Жизнь.

Герман удовлетворительно кивнул.

– Значит… ты точно за этот вариант? – спросил он в последний раз.

– Ты сам так решил, – Тина искоса посмотрела на него смеющимися изумрудами.

Герман растерялся – он понял, что она догадывается. Она и не намеревалась скрывать подозрения. Мимолётное потакание, она всего-навсего пешка, нечего жалеть. Герман овладел собой и ответил, продолжая играть выбранную роль:

– Мы оба так решили.

«Он сыграл на моей слабости, но я последовала за ним в полном сознании. Я вынула шприц, чтобы всадить его в грудь Тимофея. Насколько это дико, я понимала ещё тогда. Но у меня был резон. После стольких провалов в опытах Германа, я сомневалась, что эликсир подействует. Точнее, я бы хотела верить, что эликсир сработает, но я не верила в то, что он может быть настолько силён, чтобы выдернуть душу Марка из цепких лап Дома Слёз и как иглу в моей руке всадить её во второе тело.

Если бы эликсир не подействовал на Марка, то я хотя бы вернула к жизни Тиму. Кто больше всех не заслуживал смерти, так это он. Он всего лишь оказался жертвенной пешкой в нашей игре. Чтобы воскресить совершенно чужого человека у меня не хватило бы полноты чувств. Я думала о Марке и жаждала воскрешения. Я смотрела на Тимофея – и мои эмоции росли.

Герман ждал от меня именно этого».

Тина вознесла заветный шприц над несчастным телом. Герман обхватил его голову, прижав большие пальцы к вискам, и хором с Тиной произнёс заклинание три раза подряд. Их голоса слились в единую мощь, невидимым образом отливающуюся в магическую силу, выше которой нет на свете.

– Что ушло, то вернётся. Что мертво, то оживёт. В жизни вечной и после смерти, да будут мои слова священны, ибо я дарую второй шанс. Да пробудят мои слова мертвеца. Да будет так!

И на последнем слове шприц вонзился прямо в центр груди.

Герман был готов поклясться, что воочию видел искру энергии, передавшейся из руки Тины в орудие воскрешения. Она была прекрасна. Чистое воплощение самого сильного чувства. Неразделённая женская любовь, идущая на любые жертвования ради возлюбленного, способная как на созидание, так и на разрушение. Её сила страшна, и она столь же прекрасна.

Тина держала шприц в том же положении, со страхом перекидывая взгляд то с мёртвого тела на Германа, то наоборот. Её зелёные глаза, единственная видная часть лица, говорили больше тысячи слов. Сколько упорства, подумал Герман. А ведь они очень похожи. Её стремление будет вознаграждено.

Из груди Тимофея просочился белый свет. Его тело затряслось, будто в судорогах. Тина выдернула иглу и прижала его плечи к поддону. Оживающий труп раскрыл глаза и стал извиваться на месте, вскрикнув от ужаса перед внутренними изменениями. Не успел он замолчать, как новый крик разорвал пространство холодильника, заставив и Германа с Тиной вскрикнуть от того, как подскочили их сердца.

– Вот же дьявол! Кристина, держи его, давай! – Герман сомкнул пальцы вокруг запястий воскресшего.

Тот неумолимо сопротивлялся, вырываясь от него и Тины. Его вопль всецело завладел слухом Германа. Беспощадно напоминая о страданиях Ирмы, сливаясь с её воображаемым криком, этот вопль ржавой пилой прорезался в его разум. Ещё немного, и он был бы счастлив отрезать себе уши…

Тина приложила тыльную сторону ладони ко лбу того, кто когда-то был Тимофеем, и успокаивающе заговорила, пусть и было заведомо ясно, что эта затея пуста.

– Стой, стой. Тише. Тише.

Однако, более-менее придя в себя, воскресший спокойно сел при поддержке Германа, поджав под себя ноги.

Подумать только. Эликсир, он действует! Под кожей восставшего из мёртвых запульсировала кровь, сама кожа едва заметно, но порозовела, в глазах, заплывших ужасом и непониманием, пробивалось сознание. В его теле пробудилась самая настоящая душа.

Вопрос лишь только – чья?

– Марк? – тревожно заговорила Тина, протянув руку к его лицу. – Это же ты?..

Очнувшаяся душа инстинктивно отстранилась от неё.

– Мы пришли спасти тебя, – сказала Тина. – Взгляни. Почувствуй. Ты теперь живой. Живой!

Парень огляделся и осмотрел двух спасителей. Его страх перед ними не переставал расти, и он почти вскрикнул, но Тина прислонила указательный палец к губам, укрытым под шарфом, и зашептала:

– Тише, тише…Тсс… Вот так.

Плечи, как и грудь, больше не вздымались, и возвращённая в тело душа вопросительно уставилась на неё.

– Марк? Ты меня помнишь? Взгляни на меня!

Охваченная волнением, Тина высвободила лицо из-под шарфа и сдёрнула шапку, пустив наружу копну блестящих зелёных волос.

– Разве ты не помнишь меня?

Герман обошёл поддон и вместе с Тиной стал наблюдать за реакцией воскрешённого. Дорого бы он сейчас заплатил, чтобы узнать, какие мысли вспыхивали в его мозгу. Он так и не посмотрел толком на него, Германа, когда лицо Кристины явно привлекло его, из-за чего в беспорядочной голове определённо зарождались какие-то мысли. Он что-то обдумывал, Герман разглядел это чётко. Он что-то пытался сказать, однако речь не давалась ему, и язык его заплетался в неразборчивых звуках.

Внезапно страх вернулся к воскрешённому, усыпив здравомыслие, и он закричал, отодвинувшись к краю металлической полки:

– Оставьте меня!

Дёрнувшись на самый край поддона, он неуклюже соскользнул с него и рухнул вниз. Воскрешённый потёр ушибленную спину и пополз по полу как можно дальше от Германа и Тины.

Этот крик запал глубоко-глубоко в сердце Тины. Крик Тимофея. Вернее, его тела.

Так кого же они воскресили? Тимофея? Марка? Или же это и вовсе третья душа, им неизвестная, которая по ошибке попала в это тело?

А главное – чем точно вызван его страх? Неужели это всё-таки Марк, который и после такой тяжёлой психологической травмы узнал своих «друзей» из прошлого?

– Ему ещё трудно двигаться и говорить, дай ему время, – сказал Герман, когда Тина панически затопталась на месте.

– Погодите-ка. По-моему, мы оживили труп, но не Марка.

– Не спеши с выводами, поглядим пока на него.

– Кто вы такие? Зачем… Зачем вы это делаете?! – закричал воскрешённый, через силу продолжая отступать. Он стонал при каждом вздохе, при каждом ползке. Его грудь сияла, и энергия перевоплощения причиняла ему боль.

– Он не узнал нас! – Тина стиснула шапку.

– Да тихо ты, подождём ещё.

– Уйдите! Оставьте меня одного! Прекратите мучить!

Несчастный парень клубочком свернулся на полу, и его глаза заволокло мутной пеленой. Казалось, он снова умирал. Он стремительно слабел и бледнел в нежелании поддерживать в себе жизнь.

– Нет-нет-нет! Только не умирай, слышишь!

Кристина подбежала к воскресшей душе и приподняла его тело за плечи, но воскресший вновь склонился к полу, не в силах пошевелиться. Его губы колыхнулись и устало залепетали, прежде чем глаза закатились под веки:

– Передайте Тине… что я не хотел…

Сердце ёкнуло, и дыхание Тины прервалось на вздохе. Только Марк её так называл под конец жизни, не Тима. Он почти узнал её… Её волосы всё портили!

А, может быть, и нет?

За дверью послышались быстрые грозные шаги.

– Чёрт, нас услышали, – зашипел Герман. – Кристина, бежать надо! Через портал! Давай, давай, шевелись! Я рисую руны, а ты бери его, и мы уматываем.

– Конечно, – Тина натянула на себя шапку и, выхватив из холодильной камеры простынь, обмотала им бёдра нового Марка.

– Подымай его, живо! – зарычал Герман, и из его пальцев заискрился свет.

– Да я уже!.. Не бойся, холод придётся потерпеть, но мы спасём тебя.

Она нагнулась над его ухом и мягко прошептала, проведя рукой по его щеке:

– Да будешь ты пробужден, Эндимион, но забудь воскресшую тебя Селену.

Магия заговора прокралась в душу Марка, неуловимо стирая в памяти её образ. Совсем на миг Марк потерял сознание, но затем очнулся и потянулся к протянутой ему руке. Страха не было, была лишь воля к жизни.

– Вставай.

Марк обхватил шею Тины, борясь с мороком, когда Герман открыл рунический проход. В двери холодильника кто-то ломился, пора торопиться.

– Бежим! – воскликнул Герман, подхватил Тину и Марка, и трое ворвались в небесный свет, когда дверь сорвалась с петель, и прибежавший на шум дежурный застал от них лишь тени.

Они бежали по заснеженной аллее. Тина и Герман поддерживали Марка за руки, дабы он не упал без чувств. Он был на грани, обнажённый и беззащитный. Мартовский холод лишний раз усугублял бессознательность, и потому Герман прямо на бегу накинул на Марка своё пальто. Чем ближе они были на пути к машине, тем быстрее Марк терял силы и валился с ног, и воскресителям приходилось насильно поднимать его и заставлять идти дальше.

– Он ещё ничего держится после портала, – задыхаясь от скорости, сказал Герман. – Я боялся, что он сразу отключится. Но в таком случае, у него, скорее всего, отшибёт память.

– Скорее всего? – так же с придыханием возразила Тина. – По-моему он и так ничего толком не вспомнил.

– К его же счастью. Ты сама говорила, что он натворил, когда был жив.

– Но тогда он и не вспомнит ничего другого, – обеспокоилась Тина, когда они подошли к дверцам джипа.

– Ещё вспомнит. У него будет время, – ответил Герман и бережно усадил Марка на заднее сидение.

Изнеможённый Марк всем телом повалился на мягкую обивку. Больше он ни на что не реагировал. Укрытый пальто Германа, он будто заснул, хотя его обморочный сон без признаков движения и редким дыханием походил на летаргию.

Тина заскочила в джип с другой стороны и села рядом, положив голову Марка себе на колени. Герман завёл двигатель и вдавил педаль газа в пол.

На часах около трёх ночи. И никто не погонится за ними. Какая радость.

Тина не отрывалась от умиротворённого лица, которое пусть и выглядело как лицо Тимофея, но за которым скрывался её Марк. Это лицо слегка поменялось, когда душа Марка обрела новое тело. Он был прекрасен как тот самый мифический Эндимион, заснувший под чарами богини Селены, и прямо здесь и сейчас она была его Селеной, которая будет охранять его сон.

– Сзади сумка, достань оттуда вещи и одень его, а то замёрзнет, – вдруг заговорил Герман, не отвлекаясь при этом от дороги.

Не дождавшись ответа, он глянул через зеркало на смущённую Тину и откровенно воскликнул:

– Что такое? Ты уже видела всё, что у него есть, давай!

Тина послушалась и, расстегнув взятую сумку, вынула приготовленную Германом одежду. Сбросив покрывало, она натянула на Марка джинсы, обула в лёгкие ботинки. Он тихо простонал, когда она побеспокоила его тело, но так и не проснулся, продолжая невнятно бормотать что-то под нос.

– Тише, тише, не бойся, всё будет хорошо, – ласкала его Тина, массируя кожу под волосами.

Она выглянула в окно, надеясь полюбоваться видами. Какие-то незнакомые дома. И в пути они явно дольше положенного, хотя Герман выжимал из джипа высокую скорость. Сразу за поворотом показались и знакомые дома… Но это не Крестовский остров, где больница святой Елены. И не Старая Деревня, где дом Германа.

«Куда мы едем?»

Внутри у Тины тревожно ёкнуло.

– Я думала, мы едем к тебе… – она огляделась. – Герман, куда мы?!

Машина затормозила на светофоре, и Герман, обернувшись, приставил ко лбу Тины два пальца. Ногти продавили кожу, и вместе с ними в её разум вонзился ослепляющий гипнотический страх.

– Мы едем туда, где самое место таким, как ты!

Она не двигалась, повергнутая в шок его реакцией.

– Ч-что з-значит для таких, как…

От резкого взмаха, заряженного слабой магией рун, на лбу Тины содралась кожа, пустив капельки бордовой субстанции. Кровь за секунду свернулась в твёрдые бугорки, а две ранки плотно затянулись, словно бы их и не было, не оставив даже вмятин.

– Ты полутень, – ухмыльнулся Герман. – Я так и думал.

Так же резко он ударил её в висок, и Тина откинулась в угол сидения, ударившись о стекло. Всё потемнело вокруг неё, покрывшись чёрными точками. Джип тронулся, точнее, сорвался с места и диким тигром зарычал, быстрее и быстрее уносясь вдаль.

– Знаешь, что, Кристина? Я не хотел говорить тебе об этом, но слишком много ты для меня делала и значила в эти три месяца, чтобы быть достойной правды, – издалека начал Герман, продолжая везти машину.

Тина предприняла попытку подняться, но тело потянуло ко дну. В отяжелевших ногах заледенела кровь. Скованная рука упала на грудь, стоило ей только выпрямиться. Тина почти онемела.

– То, что мы с тобой сделали, было проверкой эликсира. Ты это знаешь, да. Но мне нужно не просто вернуть к жизни Ирму, как я вернул тебе Марка. Избавить от всяческого влияния Дома Слёз и этого дьявола Вентиуса – вот моя задача.

Она вытянула ноющую шею, дабы не выпустить из виду лицо Германа, мелькающее в зеркале. «Так, значит, это всё правда? Это всё…»

– Ты догадалась, я вижу. Это я убил Тимофея, и убил его специально для нас с тобой, дабы ты воскресила в нём душу Марка. По моим последним исследованиям незримая связь души с его телом остаётся даже после смерти. От этого призраки чувствительны к правильности собственных похорон, и так далее, как это бывает. Если поменять тела местами, как это сделали сейчас мы, то и души сместятся, сменив одну связь на другую. Так что, дорогая Кристина, помимо освобождения души Марка из Дома Слёз, ты сотворила ещё одну вещь.

Сердце Тины невыносимо закололо.

– Ты хочешь сказать… что я… своими руками…

– Ты обменяла душу Тимофея на душу Марка. Теперь Тимофей заточён в Доме.

«Не может… Быть этого не может, нет!»

Она не помышляла ни о чём из этого. Спасение было её целью, не жертва!

– Вентиус требует три души полутеней в обмен на Ирму. Одна уже есть. Остались две, – и Герман оглянулся на пассажиров.

– Так вот в чём твой план, – выдавила из себя Тина. – Душа Тимы теперь там, воскресший Марк со мной, и я сама – астральная нежить!

За окном мелькали узнаваемые силуэты. Это же их с Марком дома. Ещё немного, и откроется водная гладь, и зарябят ряды яхт у берега Финского залива. Перешеек. Дальше только загород…

Герман вёз их к Дому Слёз.

– Ты использовал меня! – вскричала Тина. – Нет, ладно, я попалась в твою ловушку – но Марк! Он того не стоит! Он был тебе другом, он помогал тебе в лечении Ирмы, и ты предаёшь его?

– Он был первым, кто предал меня! – Герман тоже не выдержал и занёс кулак над рулём. – К твоему сведению, Кристина, Ирма умерла не просто так. Это Марк убил её, устав от поиска Vitae.

«Ложь! Он не мог никого убить».

– И это правда! – он повысил тон, будто услышав её мысли. – Он всадил ей нож в сердце! А в последующие дни он убил ещё трёх полутеней в порыве гнева. Он заставил их сердца лопнуть изнутри, и я вынужден был смотреть на то, что от них осталось, так как лично вскрывал их трупы! И ты после этого станешь утверждать, что он не стоит наказания?

«Передайте Тине, что я не хотел…» – вспомнились ей бессознательные слова Марка. Они так полны тоски и сожаления. Неужели в самый последний миг, когда его душа вырывалась из удушающих объятий Дома Слёз, когда ещё ясен был его ум, он думал о совершённых злодеяниях – и о ней? О Тине?

Нет. Он больше не умрёт. Пусть Герман убьёт её, но Марк останется в мире живых.

Воскрешение. Elixir Vitae. Вечная жизнь? И какая выходит цена за такое избавление! Почему этой ценой становится кровопролитная жестокость, если же они, несчастные люди, всего лишь хотят спасти своих близких?

«Вот как оно получается. Мы трое убийц, пленённые одним безумием. Мы словно три хранителя тьмы, и у каждого неповторимое оружие, которое мы держим как жезлы древних богов. Три символа греха. У Марка – нож, у Германа – пистолет, у меня – шприц. Не в праве людей убивать и воскрешать по собственной прихоти, не так ли? Воскрешение подобно убийству? Но не за это «убийство» я повинна».

Во всех тайных соблазнах есть свой грязный подвох. Кристине следовало бы об этом помнить чаще.

– А в январе ты ещё не была полутенью, – продолжал Герман спокойнее. – Дай я угадаю, суицид? Ты всё жертвуешь собой ради Марка. Поверь мне, ему плевать на твою жертву. Даже, если бы он помнил что-то. Ты стёрла ему память о себе, ты бы заново позаботилась о нём, рассказала бы о вашем общем прошлом, когда бы пришло время – да он не поймёт тебя. Оболочка сменилась, но характер не поменяется. Твоя вера воскресила его, да. Но ты слишком сильно в него веришь.

Тепло от свитера не спасало его от дрожи по всему телу. Дрожь ненависти. Он ненавидел полутеней, ненавидел людей, он ненавидел всех и всё. Германа колотило. Он бы тотчас же прикончил Марка, вернул бы обратно в поганый мир теней, но в Дом Слёз его следовало привести в сохранности.

С заднего сидения донеслось шуршание.

– Сиди на месте! – рявкнул Герман, погрозив пальцем. – Не то я снова тебя парализую.

«А мне бы не хотелось больше это делать…»

Какая досада. И зачем только она стала полутенью. В противном случае ему не пришлось бы её убивать. Кристина – прекрасная девушка. В ней было что-то от самой Ирмы, ради которой он и устроил весь этот спектакль. Он придёт за ней. Он обязательно придёт. Но отныне Кристина была его последней надеждой, что до ритуала, что сейчас.

«Мне придётся сделать это, Тина. Если смогу, я вытащу тебя из Дома так же, как вытащу Ирму. Но пока что ты нужна мне там…»

– А ты, в свою очередь, хочешь доказать Ирме, что пойдёшь ради неё на всё? – низким тоном заговорила Тина. – Так же и я хочу доказать Марку, что с лёгкостью пойду ради него на смерть. Только поэтому я убила в себе человека.