Текст книги "Призраки во плоти (СИ)"

Автор книги: Катерина Самсонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

За окнами джипа пронёсся перешеек. Граница Петербурга совсем уж близка.

– Наш договор действителен, делай со мной, что хочешь. Но Марка я тебе не отдам.

Что-то щёлкнуло в мозгу Германа. Шляпа слетела с его головы, и перед тем, как он осознал, что Тина использовала на нём его же руническое заклинание – её руки потянулись через весь салон к рулю.

Машина опасно завиляла по дороге. Заклятие подействовало слабо и ненадолго, и, очнувшись от оцепенения, Герман мгновенно перехватил руль на себя, сопротивляясь хватке бывшей помощницы. Тина била его по костяшкам, разгибала пальцы – Герман не поддавался. Не найдя иного выхода остановить его, она зажала в тисках его горло.

Инстинкт самосохранения перевесил упорство. Герман вынуждено отпустил руль и с криками принялся избавляться от удушающего захвата Тины. А она душила дальше, успев перетянуть шею перекрученной в жгут простынёй. Она неумолимо тянула на себя голову Германа, растягивая шею, и Герману на миг почудилось, что она вот-вот оторвётся.

Машина продолжала петлять по дороге безо всякого управления. Из последних сил Герман подтянулся, закинул ноги на руль и повернул его вправо.

От резкого поворота Тина упустила удавку и впечаталась в дверцу. Герман провалился меж сидениями и надрывно закашлял, получив полный доступ к воздуху. А его джип меж тем куда-то катился…

Собравшись с мыслями, заряженными адреналином, Герман поднял руки и нарисовал все Воздушные Руны для защиты и оберега, которые он только знал.

Раздался удар. Перед глазами вспыхнули искры – магическая сеть, составленная из рун, обволокла салон автомобиля и приняла повреждения на себя, распавшись на отжившие частицы энергии. И стекло не разбилось.

Щит сработал. Герман довольно улыбнулся и закатил глаза.

Ничто не двигалось. Ничто не шумело. Где они?

Тина дотянулась до ручки и, открыв дверцу, вывалилась наружу. Холодно. Темно. Какое-то заброшенное и, скорее, недостроенное здание. Нет, не одно, их тут два таких.

Она поспешно поднялась. Снег обжёг ладони и охладил талой водой. Оглядев джип, упёршийся в стену, Тина определила, что с ним относительно всё в порядке. Она заглянула в салон. Герман растянулся меж кресел без проблесков сознания. Точно так же без сознания лежал на задних сидениях Марк.

Это их шанс! Сейчас или никогда!

Тина бережно вытащила Марка из машины и, усевшись на снегу, плотнее укутала его в пальто Германа. Марк тихо застонал и захлопал глазами, обеспокоенный новыми прикосновениями.

– Тсс, тсс, – она приложила палец к его губам. – Нам нужно бежать. Он собирается убить тебя. Я не знала, что он задумал, я возвращала тебя не для этого.

Марк закатил глаза, затем открыл их вновь.

Он ещё ничего не соображает. Но это не страшно. Ему лишь нужно время, которое и одолжит для него Кристина.

Она подхватила его под мышки и, пройдя несколько метров спиной вперёд, повалилась наземь, споткнувшись о торчащий бугор. Поднявшись, она уже взялась за ноги Марка и потащила в переулок между бесхозными постройками. Скрыться от Германа. Неважно, где, неважно, как. Неважно, как они доберутся домой. Главное – уйти.

«Не бойся, мой Эндимион. Вот увидишь, я спасу тебя».

С тёмного неба опускались снежинки. Марк изредка открывал глаза, пока Тина тащила его вдоль зданий, но так и не смог ничего вымолвить.

– …ой! – донёсся до ушей знакомый голос. – Стой! Да стой же!

Она подняла голову. К ним бежал Герман. С такой тяжёлой ношей ей далеко не уйти. Тина отпустила Марка и встала на одно колено. С молниеносным взмахом она вынула из кармана пистолет и направила его на подоспевшего Германа. Ему и не снилось, что она тоже владеет оружием. Ледяной скульптурой он застыл, боясь спровоцировать её на выстрел. Поздно! Она давно готова к худшему.

– Один выстрел. Один выстрел, и ты покойник! А уж став призраком, тебе труднее будет мешать мне.

Пистолет в её руках дрожал так же, как и её голос. Герман, полусогнувшись, протянул ей ладонь в успокаивающей манере:

– Кристина, давай не сейчас, нам нельзя стоять на месте.

«Конечно, нельзя! Но!..»

– Нет, Герман, сейчас. Это всё твой план… Ты помогал не мне, а себе!

– Хватит! – Герман выпрямился, и наигранная мягкость улетучилась.

Взглядом он пробежался по Марку, лежащему в его пальто. Тот бессознательно смотрел на Германа, беспомощно открывая рот, словно выброшенная на берег рыба. Пистолета в пальто не было, Герман при Тине выложил его в бардачок. Она уловила его мысль и ехидно улыбнулась.

– Я не отдам его тебе… Слышишь? Не отдам!

– Тина, Бога ради! – воскликнул Герман. – Опусти… пожалуйста… пистолет.

– Бога ради? – Тина нервозно засмеялась и на секунду показала Герману боковую часть оружия, прежде чем снова направить его на цель. – На этом пистолете написаны руны разрушительного действия. Да, я тоже теперь знаю Руны, не ожидал? Так что я не промажу.

«Так же, как ты не промазал в Тимофея».

– Стой, стой, стой, – и на лице Германа заиграла какая-то странная улыбка, – ты хочешь взять на себя грех убийства? Тебе точно больше нечего терять?

Они оба замолчали. Гнетущая тишина сводила с ума. Герман терпеливо выжидал, следующий ход за Тиной. А она… она слегка опустила пистолет, но не убирала его и не отводила от Германа.

«Мне нечего терять? Хм. Единственное, что я могу сейчас потерять… так это Марка. Невинность я утратила давным-давно».

– Господи, прости… – прошептала Тина и нажала на курок.

– Нет!

Прозвучал выстрел. Но пуля пролетела, даже не задев Германа.

«Почему руны не сработали!»

Воспользовавшись её замешательством, Герман набросился на Тину, ловко выхватил пистолет и выбросил во мглу ночи. Герман больно обхватил её запястья и потянул кверху. Тина в ответ наступила ему на ногу и, высвободив руки, обхватила его за талию, дабы свалить под напором на землю. Но Герман был гораздо сильнее – не допустив с её стороны и попытки, он с размаха ударил её по шее, и Тина рухнула в снег.

«Не теряй сознание… только не теряй сознание».

Злобно прошипев, Тина поднялась и с новым приливом сил набросилась на Германа, не предугадавшего её повторного порыва.

Их силы сравнялись. Человек против полутени. Борьба была тяжёлой. В воздухе то и дело сверкали руны. Тина билась отчаянно, жестоко – как кошка, защищающая котёнка. А, когда она подарила Марку вторую жизнь, Тина и была для него как мать. И никто не отнимет его у неё. Но и Герману было, за что драться. А, главное, за кого. Они оба понимали это и они оба продолжали наносить удары. Объединявшая их когда-то мечта разделила их навсегда. Лишь один выйдет победителем.

Собрав в себя остатки силы и злости, Тина оглушила Германа и оттолкнула к стене случайным сочетанием Воздушных Рун, после чего сама упала на колени от усталости. Над головой пронёсся тяжкий хрип, и на снег у её ног брызнула кровь. Боясь подниматься, Тина ждала новой атаки.

Её не последовало. Лёгкий ветер пропитался железом.

Тина медленно подняла голову и…

Бездушное тело Германа висело на стене, пронизанное тремя выдающимися из неё прутьями. На землю, покрытую белыми комьями, стекали тонкие ручьи. Опустевшие глаза безразлично уставились на неё, павшую перед жертвой убийцу.

– Боже, нет… Я же… Я его… А-а-а!

Тина закричала, вознесся крик к безмолвному небу. Она закрыла лицо руками, но поздно заметила, что на её пальцах темнели капли чужой крови. Слёзы лились сами собой.

Она убила человека. Да, этот человек – подлец Герман, которому ещё минуту назад грозила расправой. А теперь он мёртв. Мёртв по-настоящему. И всё же это человек. Такой же человек…

– Что делать, что делать… Я не думала, я… Я лишь хотела…

От трясущихся рук веяло мертвецкой стужей. Такие же ледяные руки были у Марка, когда тот ещё был жив, жив по-настоящему. Она превращалась в такое же жестокое создание, каким являлся он. Она обрела силу, от которой он сам бежал через суицид. В ней заговорила полутень и обрекла одну несчастную душу на заточение, другую на гибель.

Тина оглянулась на Марка. Он всё видел. Перевернувшийся без неё на бок, он лежал с выражением испуга и, не отдавая себе отчёт, тянулся к ней, как если бы не она была тем страшным существом, представшим перед ним в первые минуты жизни. Совладав с собой, Тина подползла к нему на четвереньках и заботливо проговорила:

– Нам нужно выбираться. Не бойся, всё будет кончено. Мы вернёмся домой…

Марк как будто кивнул, когда Тина прижала его к груди, и в который раз впал в беспробудный обморок. Она бережно поцеловала его и, оставив тело в покое, встала в полный рост. Спокойно, надо быть спокойной, убеждала себя Тина, обернувшись к висящему на прутах мертвецу. Что делают убийцы, когда совершают преступление? Правильно, заметают следы. Она не убивала, её здесь не было, и она никогда даже не знала Германа в лицо. Ещё одна ложь, обязанная спасти её мечту.

«Да, я убийца. Я вернула жизнь одному человеку и отняла её у другого. Герман был не лучше меня. Агата, ты легко спишешь его смерть на несчастный случай, чтобы уберечь меня. Но я хотела его смерти. И теперь он мёртв. И умер он по моей вине. Жалею ли я об этом? Нисколько.

Единственное, что меня заботило в те минуты, это то, как я могла уберечь Марка от всего зла, которое причинили ему Герман и Дом Слёз, и от всего прочего, что превратило его в чудовище. А также от невыносимой горечи проклятия, которое наложила на него я. Я хотела, чтобы он забыл ту меня, которую он знал. Я боялась, что Марк возненавидит меня за дерзость, если он узнает меня как ту девчонку Крис и поймёт, на какие жертвы я пошла ради него. Я заговорила его память в морге, чтобы он никогда не узнал меня впредь. Когда-нибудь я бы раскрылась перед ним как Крис, которая хотела спасти его в первой жизни, но сейчас я хотела быть Тиной, которая будет помогать ему и защищать во второй».

Она закрыла Герману веки и вывела руническую формулу сокрытия. Загоревшиеся символы размножились и обволокли труп Германа, покрыв пеленой невидимости. Найденную гильзу, сияющую тусклым руническим светом, Тина закопала глубоко под снег и землю прямо голыми руками. Пальцы конвульсивно дёргались – как от холода, так и от эмоций, но покорно слушались её.

Теперь пистолет. Куда Герман только выбросил его! Тина пробежала дальше по улочке. Вот он! А пулю вряд ли станут искать, если она улетела столь далеко. Да и зачем её искать. Тина осмотрела руны, выцарапанные на дуле пистолета, и с резким вздохом передёрнулась, когда за её спиной заговорил этот голос:

– А руны-то у тебя не в том порядке, ай-яй-яй. Всё-таки опыта у тебя пока маловато.

Посреди падающих снежинок проявился едва различимый образ Германа. Машинально Тина направила на него пистолет, что лишь повеселило призрака:

– Я уже мёртв, Кристина, чего ты ещё от меня хочешь?

Тина засунула пистолет во внутренний карман и гордо отвернулась.

– Уже ничего. Просто оставь нас.

Она вернулась к Марку и потащила его обратно к джипу, взявшись за ноги.

– Никогда не поворачивайся спиной к врагу, Тина!

Она замерла, потрясённая новым возгласом Германа, и её руки, уронив Марка, не слушаясь её воли, вцепились ему в горло. В груди Тины заколотилось, пространство вокруг искажалась и рябело. Она еле управляла собственным телом, безвольно отдавая призраку поводья, но и он не мог отнять у неё голос.

– Что ты делаешь! – и через этот крик она сквозь силу вытолкнула из себя Германа.

Маятник. Он положил её маятник в пальто. Как же она забыла! А ведь он воспользовался её беззащитностью и теперь старается завоевать её тело! Маятник, вот что сейчас защитит её.

И Тина засунула руку в карман пальто, в которое был завёрнут Марк. Стоило ей коснуться граней топаза, когда сердце вновь заколотилось, распространив боль по всей груди. Она упала рядом с Марком, но продолжала шевелить рукой в кармане. Пальцы сопротивлялись её власти, соскальзывая с поверхности амулета. Крича и кряхтя от холода, Тина согнулась в коленях. Снег впитывался в джемпер под незастёгнутой курткой.

«Убирайся… прочь… Дьявол!»

Она выхватила магический маятник и вонзила его кончик в грудь. Эта поверхностная боль вытеснила боль внутреннюю, и нечто вязкое, гнетущее выплеснулось из неё со спины. Герман вылетел из неё на метры назад. Контроль над телом в руках одной Тины.

Она быстро повесила маятник на шею и, проверив, что Марк жив, пусть и в обмороке, затащила его вовнутрь джипа, стоило до него добраться. Заскочив на водительское место, Тина повернула ключ, завела мотор, переключила передачу – и пришла к ещё одной страшной мысли помимо совершённого ею убийства.

Она не умела водить автомобили. Точнее, когда-то она водила. Дядя учил её ездить на старенькой Ниве, когда ей было тринадцать. Она каталась в чистом поле вблизи дачи. Дядя, мудрый наставник, был рядом с ней. Данила, озорной парень шестнадцати лет, сидел позади и подбадривал её, называя «наследником Шумахера». Который боялся врезаться в дерево при любом неловком повороте. Забавное было время. Тина позволила себе посмеяться, вспомнив этот фрагмент из детства. Только с тех пор она ни разу не садилась на водительское сидение. Здесь и сейчас навыки езды на мопеде не выручат.

Но нет. Руки помнят. Да и знания не пропьёшь. Если только память стереть.

«Коробка-автомат… Что ж, мы справимся!»

Тина нажала на педаль газа и развернула джип к дороге. Результатом стал помятый багажник.

– Она ещё и водить не умеет! – послышалось Тине в шуме двигателя.

Тина зарычала и резко выехала на дорогу. Чуть не спровоцировав аварию со случайными машинами, она развернулась и поехала по шоссе.

Надо отвезти его к Агате. Она пустит её в любое время суток, она поможет. Она Марка и полечит, и приютит, она всё для него сделает, если Тина попросит. И Герман не посмеет туда явиться. Конечно, дом Тины или дом Марка ближе отсюда, но везти его к себе грозит разоблачением. А сумка с ключами от квартиры Марка как раз осталась у неё дома. Никто не должен знать, что это она – воскреситель. Не сейчас. Время ещё придёт.

Она рискнула. А будто бы она никогда не рисковала.

– Пусти меня, Тина! – снова послышалось ей, и что-то заскреблось у неё на плече. – Пусти в себя, не то ты врежешься куда-нибудь!

– Отстань от меня! Сними я маятник, ты непременно отвезёшь нас в Дом Слёз, я больше тебе не верю!

Тина продолжала вести джип, неуверенно, но быстро. Благодаря длительным поездкам на скутере, она примерно знала, как ехать, чтобы добраться до Васильевского острова. Далеко же ей ехать, но так надо. Герман предал её. Осталась у неё одна Агата.

Какая горькая ирония – ей придётся поступить с Агатой точно так же, как Герман поступил с ней.

– Ты куда? – эхом спросил Герман из-за грани. – Куда ты едешь! Ты уже проехала…

– Я знаю, куда я еду, а тебе знать не нужно, – съязвила Тина.

Уж правда ли она общается с умершим Германом, или же это начались галлюцинации на почве нервов, ей было всё равно.

– Ты не уедешь далеко, остановись!

– Оставь меня, Герман! Ты мёртв!

– Я не отстану, Тина. Не оставлю до тех пор, пока не добьюсь своего.

Руки непокорно дрожали. Как и ноги в коленях. Маятник пульсировал на груди, словно бы внутри него кто-то стучался. Чёртово сердце, оно вновь заныло. Терпеть, только терпеть. Надо доехать.

– Тина, ему дурно, – зашептал Герман.

– Врёшь ты всё, он не…

И с задних сидений раздался крик. Съехав на тротуар, Тина обернулась к Марку. Его тело ворочилось на спине, пальцы скрючены, а на обнажившейся груди проступало блестящее серебряное пятно. Процесс слияния не был завершён. Он по-прежнему под действием Эликсира Жизни.

Быстрее к Агате! Тина вдавила газ в пол и, нарушая всевозможные правила, помчала по улицам. Машина подскакивала как брыкающийся конь. Пока что они ехали по Крестовскому, а Марк кричал так, словно его резали по частям изнутри. Громко, больно, мучительно.

– Не смей проникать в его тело! – заорала Тина, мечась взглядом.

– Я ничего и не делаю, – грубо ответили ей. – Следи за дорогой. А ещё лучше притормози и надень на него маятник, тогда его душа никуда не денется…

– Ты просто хочешь улучить момент, чтобы я расслабилась!

– Делай, что я тебе говорю! – ударило в уши. – Так-так, кажется, я понял, куда ты едешь. Ты что, спятила?! Да он умрёт раньше, чем ты доедешь!

– Он не умрёт, если же мы создали правильный эликсир.

– Это зависит не от эликсира, а от его души!

– Герман, ты…

Внезапно в рассудке помутилось, поплыло чёрным океаном, и её голова повалилась на руль с пронзающим ударом забившегося сердца. Тело ослабевало, сердце металось без умолку, готовое невыносимой болью вытолкнуть её сознание. Герман не мог проникнуть в неё, отчего ж тогда так плохо?

– Следи за дорогой!.. Очнись!

Его голос, который прозвучал громче обычного, протрезвил Тину… но время упущено. На огромной скорости неуправляемая машина врезалась в дерево, и её передняя часть сложилась как гармошка. Океан тьмы продолжал разливаться…

Тина пришла в себя под грудой осколков. Шрамы от порезов быстро затянулись, и, вывалившись из покорёженного джипа, она обнаружила, что её тело в абсолютной сохранности. Не будь она полутенью, она с трудом бы пережила такой удар.

А как же новое тело Марка?

«Боже мой… Только бы он бы в порядке!»

Тина выудила Марка из того, что ранее было жизнеспособной машиной, и успела оттащить на сравнительно безопасное расстояние, когда джип подпрыгнул на месте и вспыхнул яростным пламенем. От его языков вместе с дымом и искрами взвивались силуэты Воздушных Рун.

Работа Германа, не иначе. Он, как и она, не хотел оставлять следов своего присутствия.

Тина накрывала собой Марка, боясь, что пламя перекинется на ствол дерева или задеть их мощью размаха. Но пламя стремительно гасло, подъедая в машине всё, что горело. Тина приподнялась на коленях и крепко обняла Марка.

– Эх, жаль… но ничего. Мы справимся. Мы что-нибудь придумаем… Марк? Ты меня слышишь?

Она уложила его на колени. Он не реагировал. Она затрясла его за плечи. Он не пошевелился. И пар не исходил из его рта. Она пощупала его пульс на шее, как учил её Герман.

Пульс отсутствовал.

– Нет-нет-нет! После столько всего, что мы сделали! Марк, очнись! Живи! Марк, прошу тебя!

Но он молчал. Голова безвольно болталась и тянулась к земле.

– Господи, прошу тебя! Нет!

Тина опустилась на грудь Марка и залилась слезами, которым не было конца. Она обнимала его, припадала ухом к сердцу, ожидая услышать его биение, горько целовала в его впалые щёки и сизые губы – всё напрасно. Его грудь продолжала излучать серебряный свет, но этот свет перестал нести жизнь.

Почему её старания обернулись… вот так? Что она сделала неправильно?

А рунический огонь меж тем погас, оставив лишь облупленный металлический каркас. Тёплый свет уже не касался лица того, кого она пыталась спасти, и в предрассветном сумраке и далёких фонарях новое тело Марка казалось ещё мертвее, чем оно было в морге.

– Прости меня, Марк… Я хотела как лучше.

Она поцеловала его на прощание и уложила на снег.

Скоро утро, сюда соберутся люди. А пока улицы пустели. Она с лёгкостью могла сбежать, пока её не застали на месте аварии. Уходить не хотелось. Но ничего большего она уже не могла сделать.

– Герман?.. Ты видишь его? Он вышел из тела?

Кого она спрашивает. Того, кого убила собственными руками.

– Марк, ты здесь? Прошу, ответь мне! Я услышу!

Ей ответили молчанием.

А с неба падали снежинки…

«Что же я наделала…»

Она огляделась и убежала в близлежащий парк, чтобы затеряться в темноте посреди деревьев. Нужно как-то вернуться домой и привести себя в порядок. А ещё лучше избавиться от этой несносной одежды. Отныне она не Аноним. Она – это она. Со своими провалами, со своими грехами.

Господи, что же она скажет Агате и Даниле?..

Она скажет всё как есть. Главное лишь, чтобы её поняли.

Глава 21. Тройное возмездие

Я чувствую твою печаль. Я жертвую собой.

Ты не простишь меня,

Но я знаю, что ты будешь в порядке.

Мне больно при мысли, что ты так и не узнаешь.

Но я должна тебя отпустить.

Within Temptation – Frozen

[14 апреля 2016 года]

– Сюда его. Осторожно. Осторожнее, Денис, это ж не мешок!

– Есть-курить… сам знаю, что не мешок!

Данила и Денис уложили Марка на диван, еле донеся его с первого этажа до квартиры Агаты. Уложив его руки на груди, Данила проверил пульс. Ещё живой, но летаргия не спадала.

– Я ещё раз позвоню Тине. Вдруг, она всё-таки ответит…

– Очень в этом сомневаюсь, – сухо сказал Денис, когда Данила ушёл на кухню, набирая её номер.

Стоя посреди комнаты, Агата жадно перечитывала признательное сообщение до момента, когда Тина бежала с места аварии, бросив, как ей казалось, мёртвого Марка на произвол судьбы.

– «Клянусь вам всем сердцем, когда я вытащила его из машины, он был мёртв», – прочитала Агата в телефоне и проследила за реакцией Дениса. – Ты что-то думаешь об этом?

Денис вальяжно прошёлся к пианино и уселся перед ней на банкетку.

– Я думаю о том, что мы слишком многого о ней не знали. Агаточка, тебе что, не противно? Она как бы использовала тебя!

– Она Даниилу как родная сестра, потому она и мне как сестра, и что ты предлагаешь мне с ней сделать?

«Но слышу я разочарование в твоих мыслях, – заговорил Денис телепатически. – Кем бы она ни была вам, наказание от неё не уйдёт. Ты только разреши мне…»

«Ты её не посадишь! – отрезала Агата, продолжая защищать. – Даже зная, что она, так или иначе, виновна в смерти Германа, я не выдам её полиции. Это не то наказание, которое она бы заслужила».

Денис сочувственно вздохнул, покачав головой.

«А неземное наказание ещё страшнее. Тина обрекла две души на муки. Ты, видимо, не осознаёшь масштаб её влияния. Признай, ты просто не знаешь, как принять её такой, какой она стала».

Агата опустилась на банкетку, и Денис, словно заботливый отец, прижал её к себе.

– Ты прав, – сказала она вслух. – Я, правда, не знаю, как с ней быть… А вот как ты принял Германа таким, каким он стал?

Денис фыркнул, взмахнув свободной рукой.

– Я его и не принимал. Он пошёл своей дорогой, а я своей. Я устал биться с ним. Я слабак? Да. Я трус? Возможно. Но я точно не дурак, чтобы кричать в стену, которую нельзя разрушить. Я уже пытался, – и после злобного смешка дополнил. – Однако побить его стоило ещё тогда!

Агата не оценила его шутку, бесцельно водя носком босой ноги по ковру, сбросив с неё слипон. Она переживала за каждого, кто нуждался в её поддержке. Марк был первым, кто отказался от неё – и именно в самый сложный период его прежней жизни, когда эта поддержка была ему необходима.

– Если бы только Марк послушался меня, когда приходил ко мне в первый раз. Ничего из этого бы не было.

Денис, солидарный с её переживаниями, мягко ответил:

– Мы с тобой, Агата, оказались в абсолютно одинаковой ситуации. Мы старались исправить тех, кто сам не желал исправляться, – и он указал на лежащего на диване Марка. – И почему-то вместе с ними вынуждены страдать и мы. Противно, но… но приходится.

– Это как посмотреть. Пойми меня, я верю в его свет. Это тело – его чистилище. И, на мой взгляд, благодаря нему, Марк поменялся к лучшему.

В комнату снова вошёл Даниил, расстроенный и подавленный.

– Дома её нет, – выдавил он и прислонился к обоям, прикрыв лицо ладонями. – Проклятье… Я не могу одного понять. Почему она стала такой? Она никогда открыто не занималась мистицизмом, а тут…

– Закрыто занималась, значит! – перебил его Денис. – А ещё кое-то женился на ведьме! И сам хорош в разглядывании умерших!

Даниил оцепенел, растерявшись от его нападки.

– Ты подразумеваешь, что это мы с Агатой повлияли на неё? – в итоге выкрикнул он.

– Я имел в виду не это, а то, что тебе стоило понаблюдать за своей кузиной, раз она излишне восприимчивая!

– Мы семья, Денис! – в горле Даниила копились обида. – Я ей верил, я считал, что она не полезет в оккультизм без нашего ведома.

– Ага! Конечно! – озлобился Денис. – Тогда, я думаю, кое-кто должен был рассказать побольше о том, чем он занимается, раз до неё самой не допёрло! Она же ни хрена не знала о магии тьмы и света, ни хрена не знала о мире мёртвых. Ни хрена! Кто её должен был вовремя научить уму-разуму, пока она сама не полезла?

Даниил оскалился на него, плотно стиснув кулаки в желании поставить Дениса на место. Вместо этого, однако, он повернулся к стене, уперевшись лбом в ямочку на локте.

– Да что вы оба, в самом деле! – воскликнула Агата в преддверии ссоры и стукнула по клавишам пианино. – Тина не подозревала, что творила, но побуждения у неё были, что ни на есть, светлые. Она хотела сделать то, чего не смогла сделать я – спасти Марка!..

– Агата, – Денис знаком приостановил её речь, – посмотри на него. Он среагировал на пианино.

Пальцы Марка рефлекторно пошевелились, и он тяжко заскулил. А когда замолчал, он снова погрузился в забвение. Пока Марк не был готов очнуться, но сам факт, что тяжёлая стадия прошла, обрадовал Агату до самой глубины души.

– Кажется, я знаю, что делать! – воодушевившись, она обернулась к клавишам и плавно заиграла первое, что пришло ей в голову.

Музыка и в самом деле возымела эффект, и пальцы вновь содрогнулись. Веки сжались, из-под них проступили маленькие капли. Марк обнажил зубы, впустив в лёгкие глоток свежести. Пока Агата набирала музыкальное послание, Денис и Даниил так и дальше следили внимательно за поведением Марка, который с течением мелодии медленно возвращался во внешний мир.

[27 марта 2016 года]

– Эй, ты меня слышишь? Проснись!.. Я говорю тебе, проснись!.. Ты должен выслушать меня, мой друг. Раз ты вернулся на эту грешную землю, то у тебя есть некое дело, которое ты обязан свершить. Ты ещё узнаешь какое… тем более, я сам не знаю. Вернись же в тело, друг! Ты сильнее, чем ты думаешь… Скорее всего, когда ты очнёшься, ты забудешь наш разговор, и твоя амнезия ещё проявит себя, но это не страшно. Ты будешь спасён. И ты же спасёшь других… Крепись, мой друг. А теперь – пора!..

Тьму сменил ослепительный свет. Душу Марка, застывшую в забытьи, унесло потоком времени, и, пролетев как будто сверху, она разбилась при падении в чужое тело. Грудь вдохнула воздух. Остывшее сердце забилось вновь, пустив корни жизни в безжизненный кокон. Кровь прилила к каждому уголку тела, разнося частицы волшебного тепла.

Марк оживал. Медленно, болезненно, беспамятно, но оживал.

Свет угас, снова уступив темноте, но это лишь для того, чтобы он по пришествии времени открыл глаза для новой жизни…

Его разбудили снежинки, падающие на щеку. От холода резко передёрнуло, и он приподнялся, лишённый памяти о том, что было с ним в последние часы.

Близился рассвет. Небо светлело. Улицы медленно оживлялись, и на перекрёстке Рюхина и Крестовского появлялись первые люди. Завидев необычную аварию со скелетом джипа и лежащим под небольшим слоем снега телом, трое позвонили в полицию и, не дожидаясь, отправились дальше по своим делам. Вид странного молодого тела отпугивал их какой-то скрытой энергетикой. Никто и близко не подошёл к бедняге, обходя его стороной.

А когда воскрешённый Марк пришёл в себя, от него ещё сильнее старались отходить подальше, испытывая не то страх, не то отвращение по отношению к нему, как будто Марк был воплощением патологической неполноценности, как будто он был Хайдом из знаменитого рассказа Стивенсона, на которого боялись лишний раз взглянуть. Если же Хайд олицетворял собой абсолютное зло, то Марк вызывал в прохожих иные, но столь же необъяснимые ассоциации.

Простояв с полчаса у дерева, в который врезался джип, осознав, что вернулся в мир живых не в своём облике, он решил, что лучше тронуться в путь и идти хоть куда-нибудь, лишь бы не стоять на месте. Ему не хотелось думать. А он обязан был думать. Иначе он не вынесет этого груза, который возложили на него по чьему-то желанию.

Что с ним случилось? Почему он всё забыл? Отчего он чувствует, что это не его тело?

И чей же это был голос, который он услышал перед пробуждением?

Ступив пару шагов вперёд, Марк заметил вдалеке через дорогу одинокий силуэт с длинными волосами. Этот силуэт ждал его, не отрывая взгляда. Марк подошёл к нему ближе. Это был призрачный молодой человек в одной рубашке и брюках, на щеке которого красовался бледный шрам. Он не отталкивал от себя, скорее, наоборот, к нему хотелось тянуться. Должно быть, потому, что он первый, кто не равнодушен к нему.

Призрак протянул ему левую руку, а правой махнул за плечо.

– Я вижу, тебе плохо. Не бойся, пойдём за мной. Я знаю, кто тебе поможет.

Призрак развернулся, взмахнув рыжей гривой, и, оборачивая голову к Марку, пошёл вдоль по улице. Марку ничего иного не оставалось, как последовать за потусторонним доброжелателем.

Идти пришлось далеко и долго. Марк быстро уставал, прикладываясь к стенам или садясь на скамейки или что-то иное, куда можно было бы сесть. В такие моменты его память отключалась, и он забывал, куда он шёл и кто этот призрак, помогающий ему. Мертвец не переставал вести его, от малейших движений разбрасывая вокруг себя бело-голубые искры. Они оба молчали, понимая друг друга без слов. И даже, если Марк забывал, зачем идёт, он непременно следовал за призраком как за единственным маяком посреди неизведанного океана, который привёл бы его к смыслу его повторного существования.

Когда к нему в который раз подступило помутнение рассудка, Марк упал на землю посреди парковой улочки, не в силах покорить строптивое тело.

– Держись, мой друг. Ты уж совсем близко. Вставай.

Но Марк покачал головой, с трудом приподнявшись на локтях.

– Где я?.. Ты кто?

– Что ты помнишь? – спросил попутчик.

– Я… я ничего не помню…

– Хорошо, ты не волнуйся. Тут рядом скамья, встань и отдохни.

Марк послушно поднялся и, едва доковыляв до скамьи, рухнул на неё и погрузился в болезненный сон.

– И ты снова меня забудешь, – посетовал призрак, усевшись рядом с воскрешённым. – Оно и хорошо. Меня почти никто и не помнит, оно и не нужно… Дальше ты пойдёшь один, – призрак похлопал Марка по плечу. – Следуй чувствам, следуй отголоскам памяти, и они приведут тебя, куда надо. Ты это сразу поймёшь. Прощай.

И он ушёл, когда Марк ещё пролежал на скамье бесконечные минуты. Проснувшись, Марк так и не вспомнил про мёртвого доброжелателя, но вспомнил всё прочее, что ему предстояло разобрать – он в чужом теле и он должен найти хоть кого-то, кто бы смог ему помочь. С чем угодно, как угодно – лишь бы сейчас. В одиночестве он не выживет.

Таким образом, после бесцельной ходьбы по городу он набрёл на уютное кафе где-то на Васильевском острове. Марк по привычке заглядывал в окна, пока шёл вперёд, и случайно увидел в одном из них Агату. Когда-то она существовала как часть его воспоминаний, и вот теперь, встретив её в новой жизни, Марк понял, что это и есть тот человек, который ему так необходим.

А призрак со шрамом на щеке наблюдал за ним издалека, улыбнувшись при мысли, что он с успехом выполнил свою задачу.