Текст книги "Дерзкие. Будешь должна (СИ)"

Автор книги: Катерина Пелевина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 22.

(Глеб)

Милосердие. Никогда, блядь не понимал этого ебучего слова. Но когда увидел, что происходит там…

Просто, блядь сука, озверел.

Не зря же с Киром договорились наблюдать за ними и ждать неподалеку на всякий случай, если вдруг что случится, раз уж охрану она попросила на день распустить. А случился, как всегда…Полный пиздец.

Сидим мы неподалеку, никого не трогаем, шутим и ржём, как обычно, несмотря на всю прискорбность ситуации со сгоревшим клубешником, и видим вдруг, как наших девчонок из этого заебучего бара гонит какая-то шайка-лейка будущих трупов. Вот именно так я и думаю в первую секунду, как вижу это. Ибо уже не сдержаться.

Но Кир выбегает из машины первым, потому что его Соньку на себе уже тащит какое-то чмо. При чём так агрессивно и грубо, что у меня у самого челюсть клацает.

За секунду оцениваю ситуацию. Трое. Ушатать на раз. Прикидываю кому первому вмажу. Вижу, как моя тигрица бутылку о башню тому пидору разбивает.

Ебать у меня крышу от неё ведёт. Ну, какая, блядь, она охуенная, а…

Понятное дело, что его только чуть повело, но я в полном восторге от того, как она подругу защищает. Как держится. Это же просто мой фетиш. Нереальная воительница.

Только подхожу, завороженный этим зрелищем, и понимаю, что тот бессмертный ударяет Соню. Наотмашь.

В ту самую секунду думаю о том, что после этого Кир ему колени в обратную сторону вывернет.

И вдруг слышу выстрелы.

Один. Второй.

Сука, когда только ствол успел мой вытащить.

Ну да ладно, за девчонок можно. За них можно и не так. Слышал, как тигрица ему угрожала. Всё как в самой напряженной киноленте. Но точно знал, что если не воткнёт она, воткну я. Поэтому, когда она бросила, я незамедлительно поднял.

Анатомию я знаю на отлично. Знаю, где нужно резать, чтобы убить, а где зажать, чтобы спасти. Только вот…Спасать не хотел. Не хотел и ждал, что она скажет мне «сдох», но… Она не до конца ещё понимает этот мир. Его жестокость и важность принятия решений. А также не понимает, что для Глеба Адова нет места колебаниям. Они случились только, когда появилась она.

В любой другой ситуации я бы за секунду вскрыл артерии, при чём и на бедре сразу, отошёл бы и смотрел как ублюдок истекает кровью. Прихватил бы с собой негашёную известь, плотную плёнку, дрова и сжёг бы этого хуесоса как он того и заслуживает. А возможно увёз бы его куда-то до ближайшего производственного котла. Ведь кости горят куда охотнее при температуре за тысячу градусов.

Но в итоге она сказала «жил». Пришлось передавить под ключицей, чтобы не сдох. И моя барышня тут же отключилась.

– Так даже лучше. Можно вывезти тебя, и ты сдохнешь, – улыбаюсь я, глядя на этого мудозвона. Столько ужаса в глазах я не видел уже давно. Обычно я имею дело с конченными отморозками. С теми, кого вообще не жалко. Но и насильников выносить не могу.

– Пожжжж… – кое-как хрипит, хотя его начинает колошматить от страха и кровопотери. Кир уже вызвал скорую. А мне доставляет наслаждение наблюдать за ними. Тем, что с простреленными коленями, и тем, что истекает кровью.

– Да всё норм. Скажешь, что о гвоздь поцарапался. Но ещё раз таким займешься…Предупреждаю. В Ад попадешь, – шепчу, глядя на него с особой ненавистью. – Я держу, не бойся. Желание моей женщины для меня – закон.

Кир тем временем уже перенес мою в машину и усадил туда Соню, которую трясёт как Каштанку. Терпеливо жду и слышу звуки мигалок.

– Скажешь остальным, что если ещё раз к близким Ада полезут, до дома не доедут. Никогда. И если сдашь…Я вернусь.

Мы садимся в машину и уезжаем оттуда, не жалея педаль газа.

Кир за рулём, я сзади со своей, она так и лежит без сознания. Слышу стук её сердца и успокаиваюсь. А он держит Соню за дрожащую руку и молчит.

– Моя тигрица…Снова сильнее всех… – шепчу ей на ухо, и слышу всхлипы спереди.

– Глеб, прости…Я вообще не думала…Что она вот так…Что она…За меня…Что она…

– Она всё правильно сделала. Она умница. И не надо извиняться. Не реви,–говорю сдержано только из-за Кира. Была бы шмара какая…Не сдержался бы и на хуях оттаскал.

Кир – свой человек. Он всегда спокоен и сдержан. А самое главное – нежен с девушками. Ведь у него две сестры. За которых он готов рвать и метать. И очень часто девочки думают, что он спокойнее меня. Так то оно так. Я даже спорить не стану. Он спокойнее. Но он хладнокровнее. Если вдруг что, Кир не думает. Он молча делает. Без угроз и ругани. Просто делает. У него нет оружия в арсенале и надобности в нём тоже нет, но он не задумываясь им воспользуется, если вдруг ситуация коснется его личного. Не работы, нет. А именно сестёр, матери или же теперь девушки…

Именно сейчас я понимаю, что у них всё серьёзно.

Ведь он мне не рассказывал.

Если я что-то говорил про ведьму, то он мне – нет. Но мне и не надо, я по поступкам вижу. Соня – не рядовая. И это не хило так меня радует.

Что он тоже подсел, что нашёл, что встретил.

– Тачку можешь завтра вернуть, – говорю на прощание, держа свою ведьму на руках, и несу её в дом, когда Кир с Соней уезжают.

Смотрю на неё и сердце кровью обливается. Внутри ломает на тысячи осколков.

– Любимая моя... Никому тебя в обиду не дам. Никогда. Люблю тебя… Я тебя люблю…

Глава 23.

«Люблю тебя. Я тебя люблю».

Слышу что-то сквозь сон. Шуршание. Какое-то бормотание. Страх вдруг начинает подкрадываться куда-то к горлу, пока я не чувствую запах Глеба. Его головокружительный, казалось бы уже родной запах.

На секунду я испугалась, что нас с Соней увезли куда-то… Но нет, это его руки. Его сердце стучит у меня за спиной. И точно его стояк упирается в мои ягодицы…Это он.

–Глеб…Глеб…–шепчу ему в отчаянии.

–М?

–Что произошло? Как Соня? Что с тем…С тем…

–Скорая приехала. Ты милосердна, ведьма,–сквозь сон говорит он. – Соню Кир увёз. Всё прекрасно.

–А как ты? – шепчу ему надрывно. Мне так плохо внутри, что хочется кричать.

–Переживаешь за меня? Хочешь узнать, как…–спрашивает он, пробираясь ладонями под мою футболку. Переодел меня…–Я напряжен. Мне бы пар выпустить…

–Так выпусти его,–отвечаю ему, потому что сама уже не в состоянии терпеть. Переживания и адреналин вкупе дают такой эффект, что меня трясёт от его касаний.

–Нет, ведьма…Ты не поняла…Это будет не так как ты привыкла,–он обхватывает моё горло рукой и сжимает. – Будет жёстче. Намного жёстче. Ты же понимаешь, что я кое-как сдержался ради тебя…Кое-как…

Манипулятор. Даже в каждой его фразе новое условие. Но на этот раз я и не хочу сопротивляться или спорить с ним.

–Понимаю. И хочу, чтобы тебе было приятно,–отвечаю, на что он не медлит, а тут же начинает стаскивать с меня одежду. Сам он голый. Абсолютно. И спал именно так, рядом со мной. Чувствую его касания у себя между ног, его невыносимый жар. В мгновение вся вспыхиваю.

–Течёшь…Малыш, ты так течёшь по мне…–шепчет он, лаская меня. – Пиздец…Хочешь меня, да? Да? Одного меня? Единственного?

–Одного тебя. Хочу. Безумно хочу, Глеб,–шепчу в полубреду, даже когда понимаю, что он размазывает влагу на моему анусу. – Погоди – погоди.

–Нет, ведьма. Хочу ласкать и здесь,–продолжает он, а я пытаюсь отключить страх. Но когда его палец входит в меня, меня будто парализует. – Расслабься. Всё будет приятно. Тебе понравится. Я не буду трахать тебя членом туда. Не сегодня. Это лишь доп. стимуляция,–шепчет он, а следующим грубым жестом вводит свой огромный член в мою промежность. Я тут же всхлипываю. И он, и его палец начинают растягивать меня. Дышу часто-часто. Пытаясь концентрироваться лишь на удовольствии, которое отчего-то начинает нарастать намного сильнее и быстрее обычного. Язык скользит по моей шее, наши с ним эмоции спутываются в один клубок. Инь и Ян. Женское и мужское начало.

–Глеб, Глеб…Ах…Глеб,–уже не могу сдерживаться. Не могу даже думать об этом.

Его руки так чувственно меня сжимают, будто бы мы с ним в какой-то незримой схватке, точнее, наши души. Палец скользит в то место, в которое я вообще никогда и никого не собиралась впускать, но отчего-то именно сейчас я ощущаю, что не хочу, чтобы он останавливался.

Напряжение внизу моего живота подобно образующейся молнии. Противоположные заряды встречаются.

И вдруг…Понимаю, что мы с ним кончаем почти в унисон с такой силой, что меня будто разрывает на части. Живот жадно сковывает, а потом отпускает, вибрирует, затихает. По телу разливается приятное тепло. Сумасшедшее, пьянящее, одурманивающее.

Я вся покрываюсь мелкой дрожью. Извиваюсь и трусь о его грудную клетку спиной словно в наркотическом выхлопе.

Сжимаю его член и с ужасом осознаю, что…В меня…Бурным потоком хлещет его сперма. Я просто застываю от того, что чувствую…Это…

–Прости, малыш…Я не смог сдержаться. Знаю, я – сволочь. Прости…Прости, Кать,–шепчет он, даже не вынимая из меня. Он даже и не думал делать это.

–Ты специально, да?! Ты же специально??? – отрываюсь от него в ужасе и слезаю на край кровати.

–Я хотел, да. Честно хотел. Но не специально. Просто не сдержался…

–И что теперь? А если…Если…

–Что если? Успокойся.

Он выглядит реально совершенно непроницаемым. Будто ничего противоестественного не случилось. Как это вообще возможно? Хоть какие-то переживания ведь должны быть на этот счёт.

–Если я забеременею, Глеб?!

–Пока ничего не случилось. Вот забеременеешь и поговорим. Ведьма, ты чего так раскипишевалась?

–Блядь, ты серьезно?! – встаю с кровати в полном а**е.–Ты сейчас серьёзно?!

–Да, серьезно. И никаких проблем не вижу. Я от своего ребёнка никогда бы не отказался.

Это конечно просто обездвиживает. Потому как я вообще не ожидала услышать вот такое откровение. Это немыслимо. Дурдом какой-то!

–Господи, Глеб, что ты несёшь?! Какой к чёрту ребенок?! – подбираю на ходу вещи и натягиваю на себя в истерике, пока он смотрит на меня в лёгком недоумении. Голубые глаза стреляют не хуже того самого пистолета.

–Катя, что происходит, твою мать? Я понимаю, что может не произвожу впечатление добропорядочного семьянина, но, блядь. Можно ведь как-то поговорить об этом.

Поверить не могу, что он такой спокойный. У меня даже аргументы кончаются.

–Наверное, говорить надо было до того, как кончать в меня, да? Я не хочу детей.

Кажется, этой фразой я выбиваю почву у него из-под ног. Он выглядит не столь растерянным, сколько опечаленным. Настолько, что даже его голос меняется.

–Ладно…Никогда?

–Н... Не знаю,–хмурюсь, глядя на него.

–Отлично. Значит, когда забеременеешь и родишь, отдашь его мне. Я воспитаю, а когда ты созреешь, можешь возвращаться,–улыбается он, на что я сажусь рядом и качаю головой. Смотрю на него и всё внутри переворачивается. Не понимаю, что происходит…Неужели те слова, что я слышала сквозь сон реально были им сказаны???

–Глеб, я серьёзно, – давлю ком в горле.

–Я тоже,–он прижимает меня к себе одним рывком. – Ты ещё не поняла, что я тебя не оставлю, да? Завтра как раз к предкам собрался. Со мной поедешь.

–Что?

–Не обсуждается. Поедешь,–грубо повторяет он, отсекая любые мои попытки противиться.

Замираю в его руках, а потом смотрю себе между ног.

–Мне в душ надо. Я пошла,–ухожу только потому что хочу побыть одна и подумать над тем, что происходит между нами…Переварить то, что он сейчас сказал. Ведь от кого, от кого, а от Глеба Адова я вообще не ожидала такой вот реакции…Какой ребёнок может быть у нас с ним? Он же жестокий, холодный…А детям…Им нужна ласка…нужна любовь, верно? А он… Вчера он чуть не убил кого-то на моих глазах. Просто чуть не убил. А теперь видите ли захотел ребенка…Какая же несусветная чушь! Мне всё больше начинает казаться, что всё это для него какая-то игра. Либо же он просто безумец, который таким образом развлекается. Не может же он на самом деле любить меня? Верно?

Глава 24.

(Глеб)

«Я не хочу детей».

Не то чтобы я горел желанием их заводить прямо сейчас. Не то, чтобы прям жил этой идеей, но…

Блядь…

Её смущает в принципе появление детей или то, что от меня?

Это пиздец как кроет. Неприятно, нахуй. От секса бывают дети, блядь. Она же не думала, что мы вечно будем сношаться вхолостую?

Так бывает даже не кончая внутрь, блядь. Может ей стоит книжки какие-то купить, чтобы думала прежде, чем пиздеть?

Я реально хочу познакомить её с родителями. Хуй знает, откуда такое бешенное желание. Откуда-то изнутри. Хотя батя после сорванной сделки весь как на иголках. Люто меня презирает, и казалось бы, куда больше? Что-то не договаривает. Они с Русом пытаются удержать монополию, но с этим Филом всё не так просто. Только поэтому я сейчас не влезаю в этот конфликт и не разворачиваю полномасштабные военные действия. Пока только слежу за ним через своих людей. Мне докладывают, но ровным счётом там ничего важного. Душа не на месте из-за всего этого. Поэтому хочу подсобрать себя внутренне. И так слишком расклеился из-за ведьмы. Хочу, чтобы она поняла, что я не просто так еду туда с ней. Это шанс и ей показать, и бате хуй к носу подвести за все его манипуляции, связанные со мной.

С матерью давно уже не общался. Не потому что не хочу. А потому что чувствую энергетику отчаяния, исходящую от неё. Она так дохуя плачет от отношений с отцом. Она звонит мне, а я не беру. Предпочитаю сообщения. Не могу слышать её истерики. Тяжело пиздец. Не выношу женские слёзы.

И вот теперь, хочу показать ей свою ведьму. Не как трофей, а как человека, которого реально сам выбрал. Который не старался проникать в меня, но проник. Именно это и важно. Когда двое находят друг друга. Ты не пытаешься сделать это искусственно. Оно само получается. И в любой ситуации, в любой, мать вашу, я могу сказать, что мы с ней принимаем решения спонтанно. Мы оба живём эмоциями. Мы их разжигаем. Это мне и нравится. Никаких подделок, никакого притворства. Самое важное, блядь, отчего так кроет.

Пока она уходит в душ, я спускаюсь чтобы позавтракать. Анна уже оставила всё на столе, поэтому остаётся почистить зубы и ждать ведьму внизу. Наверняка, она там всю себя уже вымыла на хрен вдоль и поперёк. Попыталась выскрести из себя моё семя, если это возможно. А я реально сделал это как-то интуитивно. Мне захотелось обозначить, что мы здесь как бы выбор уже сделали. Она моя, я её. Чего противиться? То, что должно случиться, всё равно случится…

Но от этих мыслей меня вдруг начинает кружить и подбрасывать. А что если дело в том, что она просто не испытывает ко мне того же? Хочет – да…Но… Я же никогда от неё ничего не слышал. Какую-то благодарность, блеяния о том, что хочет, чтобы я был первым. И больше ничего. А для всех ли девчонок первый значит любимый? Нет же…Наверняка нет.

Неожиданно я начинаю копаться в себе. Может, я реально что-то не так понял…Вдолбил себе в голову. А она живёт со мной из-за Гамеля. Спит из-за того, что испытывает похоть…Или же ещё из-за чего-то…

А смотрит…

Смотрит всегда так, будто на эмоциональном пределе.

Но это же ведьма. Она может одним взглядом душу выворачивать. Иногда мне кажется, что где-то под её подушкой всё же лежит кукла Вуду, похожая на меня.

Меня выдёргивают из негативных мыслей её шаги. Она заходит на кухню и молча садится есть. Ловлю её глаза. Пытаюсь там что-то разглядеть. Только что? Ни черта не вижу, всё слишком сложно.

–Если хочешь, я дам денег на таблетки,–бросаю, пережёвывая пищу. Так близко подпустил. Так близко, блядь, что теперь пытаюсь всеми силами вернуться хотя бы на шаг назад. Отмотать. Ладно хоть признание в любви моё не слышала, а то бы я сейчас полным лохом себя ощущал.

Она поднимает на меня взгляд и смотрит с презрением.

–Спасибо, не стоит. Сама куплю,–выплевывает раздраженно, а я сжимаю вилку сильнее.

–Не сомневался.

–Что?

–Ничего,–отвечаю, уплывая куда-то. Пиздец внутри всё болит. Я не то чтобы мечтал о детях с ней, просто ощущение, что у меня теперь выкрали мои возможности. Я вроде как ощущал её своей женщиной, а теперь не понимаю, для чего тогда мы вместе? Она ведет себя так, будто я вообще ей на хрен не нужен. Будто если бы какой-то хер вроде Гамеля предложил ей вот так же жить для безопасности, она согласилась…Хуй знает имею ли я право так думать…

Даже не доев ухожу оттуда, кидая вскользь, что выезжаем в час. Тем более у нас вроде как у обоих сегодня выходной. Не знаю, зачем тащу её туда, раз она откровенно не хочет. Точнее, вроде не сопротивляется, но выглядит подавленно. Будто это я какую-то дичь ей сказал, а не она мне. Но планы отменять не в моих принципах.

Подъезжаем к дому. У родителей чуть больше, чем мой, но стилистика отличается. Если у меня тёмная башня, у мамы – дворец принцессы. И внутри всё именно так же. Моя не устаёт рассматривать. Вижу, что производит впечатление, а когда она замечает мою маму и вовсе теряется. Подвисает только на ней. Мы с матерью очень похожи внешне. Голубые глаза, тёмные волосы, цвет кожи – у нас с Русом от неё.

– Здравствуйте. Я – Катя, – представляется сама и протягивает матери руку. А моя мама недолго думая обнимает. Наверное, для ведьмы это небольшой стресс. Но моя мама – неженка. Это отец – ёбанный жопошник. А она много этого всего нам дарила, если конечно в это время не плакала в подушку.

– Катюша, здравствуй…Не думала, что Глеб когда-нибудь девушку приведет… – заключает маман.

Ну, спасибо. Прозвучало так, будто Глеб – пидорок какой-то или девственник. Да по хрен.

Катя стесняется, я же просто молчу, когда мама провожает нас в дом. Чувствую, как её пальчики ухватили меня за ладонь и боятся отпускать.

– Чё где? Глава семейства, – выдаю с пренебрежением. Знаю же, что предстоит столкновение.

– У себя в кабинете пока. Можешь сходить, а мы с Катюшей поболтаем, дом ей покажу…

Подхожу к Кате только для того, чтобы придать хоть немного уверенности, а то она от страха уже побледнела вся.

– Не нервничай. Я ненадолго. Будь собой, ведьма, – говорю шёпотом и целую в макушку, а потом быстрее пули ухожу оттуда, разорвав наши сцепившиеся руки.

За отношение матери к Кате не боюсь. А вот за отцовские выкрутасы как-то чисто по-мальчишечьи переживаю. Просто потому что он любит подливать масла в огонь. Любит провоцировать. Сталкивать лбами.

Не стучась вторгаюсь в его кабинет, он, как всегда, сидит за своим кожаным креслом и курит сигару. Небрежно плюхаюсь напротив и со всем имеющимся отрицанием сталкиваюсь с ним взглядами.

– Привёл, да?

– Ну, привёл.

– Чудесно. Это с ней ты всю ночь кочевряжился пока клуб горел?

– Мой клуб, поправочка, – отрезаю, сцепив зубы.

– Твой… – с пренебрежением повторяет. – Кароч…Сынок. Из-за тебя на рынок акулы заплывают. Берегов не видишь.

– Я не просил что-то отменять. Если и сдохну, тебя не потревожу, – бросаю ему, рассматривая его недовольное лицо, разбавленное лишь едкой непроницаемой ухмылкой.

– Надо же, сдыхать он собрался. Один вон…На свою голову…И второй. Хочешь, чтобы уязвимые места на тебя были? Так правильно двигаешься, сын. Ещё ребенка ей заделай, а там вообще всё пойдет по известному сценарию, – выдаёт он, и я уже не могу сдержаться. Чисто на автомате подлетаю, вспоминая Лину и племянника. Обхватываю отца за грудки и тут же получаю охуенный такой удар в табло с калгана. Кое-как умудряюсь выстоять и посылаю ответку в виде кулака. Оба натужено дышим и у обоих с лица херачит кровь.

– Сука, Глеб! Ты же знаешь, что у нас всё было запланировано, какого хрена ершишься? Зачем начал с этой нищенкой? Нахуя тебе это?

– У тебя, блядь, не спросил, – цежу сквозь зубы и мечтаю придушить.

– Я собирался выйти на поляков. И ты знаешь, что с Домбровскими уже всё было на мази. Девчонка о тебе второй год мечтает. Мало того, что ты сорвал мою сделку, так ещё и всю ночь трахал свою девку, пока четверть твоего состояния к херам сгорела! Вообще берега попутал?!

– Со своей Беатой можешь на хер идти, понял меня?

– Ты как с отцом разговариваешь, щенок?!

– Как и он со мной, по-скотски. Будто я товар, а не человек.

– Бля…Не будь ты ослом. Там же не уродина какая-нибудь. Красивая стройная девочка. Идеальная. Знает три языка. Активная, популярная, блядь. Модель без двух минут! А ты… И в кого вы такие дебилы выросли?! – возникает он, очевидно, намекая на то, что хуёвый у нас с Русом выбор. Отец всегда к Лине хреново относился. Но всё же не мешал им встречаться, а тут уже конкретные такие предъявы. Выбрал для меня невесту, блядь. Невесту! Которая мне на хуй не упала. Он давно уже эти разговоры ведёт, но чтоб вот так наседать. Впервые. Вот что значит конкуренция…Увидел, что всё серьезно с Катей и началось…

– В тебя.

– Моё последнее предупреждение, сын. Это уже охуеть какая наглость с твоей стороны.

– Да? И что ты сделаешь? Отожмёшь мой бизнес?

– Идиот, – сплевывает отец, но я уже ухожу.

Спускаюсь вниз на нервах. Колдоебит всего по жести. Залетаю в ванную комнату и быстро привожу себя в человеческий вид. Кровь бежит с брови. Приходится немного смочить полотенце ледяной водой, чтобы остановить.

Через минуту максимально зализываю свои раны и следую обратно к матери и ведьме.

Но вдруг слышу их разговор и замедляю шаг. Двигаюсь более сдержанно и даже тихо, как ёбанный придурок, лишь бы подслушать, что там да как…

– Катюш, вы же давно уже вместе?

– Совсем нет…Около трёх недель.

– Для Глеба это точно давно, – смеётся мама, вынуждая меня вновь закатить глаза. – Но у вас же всё серьезно, да?

– Наверное, – отвечает Катя с каким-то то ли стеснением, то ли сомнением на устах.

Точно…Не доверяет. Уверен, что считает меня каким-то монстром. Из-за вчерашнего расстроилась? Так я этого ублюдка в итоге спас. И предыдущего додика с работы не стал трогать, и ушлепана того с цветами…Размяк, блядь, окончательно. А она всё равно нос воротит.

Прохожу внутрь без настроения. Мама сразу же замечает.

– Глеб…Я поговорю с ним, – выдает она, пока я осматриваю комнату с показушным безразличием.

– Ага.

На Кате лица нет, она тут же сжимает мою ладонь и смотрит так, словно призрака увидела.

– Глеб…У тебя кровь, – шепчет она мне на ухо.

– Херня, – отвечаю, стараясь переключить её внимание. – Всё путём, ведьма. Не грузись.

В целом я понимаю, что кринжатина полная. Но и у неё родня не идеальная. Я как бы и не стыжусь своих отношений с отцом. Так уж вышло. Мы не понимаем друг друга.

Мама приглашает за стол и через несколько минут к нам выходит виновник вот этого всего цирка. Ведь именно он позвал меня, чтобы пропесочить. А я решил убить двух зайцев одним прицельным.

– Екатерина, – вздыхает отец, разливая вино по бокалам. – Значит, у вас всё серьёзно?

Моя молчит, а я сжимаю её колено, пока у меня дёргается глаз. Как бы сдержаться и снова ему не втащить.

– Тебе не кажется, что вопрос слегка неуместный?

– Нормальный.

– Вовсе нет, – перебиваю снова.

– Ладно, как скажешь. Что насчёт твоего образа жизни…Катя…Катя в курсе чем ты занимаешься? – отец специально подливает масла в огонь. Ведьма хмурится, и я уже думаю, что она сейчас потеряет всякий интерес к этому разговору, как вдруг неожиданно моя тигрица включается в эту игру. При чём с диким энтузиазмом.

– Я в курсе, да, Александр Юрьевич, – отвечает она с горящими глазами. – А Вы чем занимаетесь? Не расскажете? Очень интересно…

– Даже так? – ехидничает он, посмеиваясь. – Ну, собственно, у меня ювелирная сеть. Наверняка слышала о такой.

– Нет, не слышала. Не любитель разных цацок. Вообще их не ношу, – улыбается она, посмотрев наверх. – А вот эта люстра…Тоже, наверное, из вашей золотой коллекции?

Моя мама походу от неё в восторге, потому что чуть ли не давится салатом от смеха, а отец – своей желчью.

– Нет, это испанский антиквариат, – отвечает он и услужливо подливает ещё вина. – Я смотрю, Глеб немного осведомил о нашей семье.

– Конечно. Он всегда говорит только самые хорошие вещи и делится самыми тёплыми воспоминаниями… – задумчиво твердит она, а я вот сейчас прямо хочу её трахнуть. Пока она на взводе. Вообще неподходящая ситуация, знаю. Но я думаю только об этом. Ебать она горячая. И пиздец сильная.

– Кхм, – кашляет отец, глядя на меня, а потом на маму. – Что ж…Хорошо, что так. А рассказал ли он о пожаре?

Бляяяядь. Ну нахуя?

– Да, рассказал, я в курсе, – выдаёт она спокойным тоном, а я тут же смотрю на неё. В курсе? Соня рассказала, значит? Может она из-за этого так на меня озлобилась? Что не рассказал ей сам?

– Вам бы следовало быть осторожнее. Не боитесь во всё это влезать? – продолжает наседать отец.

– Нет, не боюсь. Мне даже интересно, – выдаёт она, не прекращая этот теннисный турнир. Дух захватывает.

Отец недовольно рассматривает её. А на её лице ничего не дрогнет. Словно она реально знает во что ввязывается. И легко отражает эти запугивания. А вот меня батя уже заебал. Хочется просто поставить шах и мат.

– По факту мы ненадолго заехали, – сообщаю я. – Только предупредить о предстоящей помолвке и всё. – выдаю с запредельно счастливым выражением лица, и буквально все трое в зале начинают жечь во мне дыру.

Катя сдавливает мне руку, я улыбаюсь. Мама вроде как просто удивляется, а отец…В общем отец разве что слюной не брызжет. Злой как бешенная псина. Сжимает в руках нож, которым резал мясо и сверлит своим порицанием. Да срать я хотел на твои желания. И на твою Беату тоже.

Я тут же обхватываю ведьму за руку и тащу к выходу.

– Всё было очень вкусно, мам. Но нам пора.

– До свидания, – бросает Катюха на бегу.

– Глеб! – кричит отец нам в спину. – Глеб, я ещё не закончил!

Я уже не слушаю. Веду свою к машине уверенным шагом, а она вдруг начинает истерично хохотать. Пока доходим до туда её смех превращается в заливистую звуковую волну.

– Что такое?

– Я думала, это у меня плохой отец, – отвечает, пристегивая ремень.

– Твой тоже не ангел. Ты – девочка. С тобой так нельзя.

– А с тобой типа можно?

– Я типа вынесу.

– Хм…Поэтому ты такой дёрганный и раздраженный всё время? Потому что выносишь?

Смотрю на её укоризненный взгляд и по факту даже сказать нечего. Сказала, как отрезала.

Да…Поэтому я почти всегда такой. Но что есть, то есть. Мне уже от этого не избавиться.

– Прости, – выдаёт она следом. – Я не хотела.

– Всё нормально, ведьма. Ты права. Не сахарный, не расклеюсь. Что насчёт переезда родных? Ты ведь скажешь мне, когда будет нужно помочь? – спрашиваю, чтобы отвлечься и отвлечь её. Не хочу больше говорить о своей семье, а особенно о женитьбе, которую уготовил мне любимый батя.

– Скажу конечно…Я же не ты.

– В каком смысле?

– В смысле, что только ты не информируешь меня о своей жизни. Зато о моей знаешь абсолютно всё, – сообщает она, глядя в окно, и я хмурюсь.

– Ты про клуб? Я…Ведьма, я не хотел пугать тебя. Это не потому что я не доверяю или ещё что-то такое. Просто не хотелось, чтобы ты нервничала.

Она молчит, но прожигает меня взглядом.

– Я ощутила себя дурой, узнав это от Сони.

– Мой косяк. Не повторится. Принимай извиняшки.

– Ладно. Принимается.

– Хорошо. Хочешь сходить куда-нибудь?

– Например?

– В ресторан…Кино…Парк? Любое место, какое захочешь. Даже на музей согласен или на «Большой».

– Ты в курсе, что там нельзя трахаться?

– В курсе, – смеюсь, глядя на неё. – И? Думаешь ты мне только во время траха интересна?

– Не знаю. Ты мне скажи.

– Я думал, что уже сказал. И показал не раз. Секс – лишь приятное дополнение, и ничего больше.

– Угу, конечно, – ехидничает она.

– Конечно…

– Можно спросить у тебя кое-что?

– Валяй.

– Кир…Насчёт него…Соня пока не звонила мне…Она, наверное, отходит. Просто знаешь…Я не ожидала от него…А она скорее всего и подавно в ужасе.

– Кир всё правильно сделал. Я бы вообще в башку выстрелил.

– Глеб!

– Я серьезно.

– И всё-таки. Это живой человек. Нельзя быть Богом в данной ситуации.

– То есть, в той ситуации, когда он возомнил себя Богом и решил, что натянуть Вас – единственное здравое решение в его жизни, это как бы норм по-твоему? Это можно, да?

– Нет, но…

– Ведьма…Если бы я тогда не сидел там возле сраного бара…Если бы я жопой не чуял, что что-то будет. Могло бы случиться непоправимое, так как я сделал как ты сказала – распустил охрану на вечер. Надеюсь, ты это понимаешь. И надеюсь, твоя подруга тоже понимает. Выбора не было, Кать. Его не было. И мне понравилось то, как ты в очередной раз рискнула всем, чтобы отвоевать себя и подругу. Но так не должно быть, ведьма. Эта ситуация из ряда вон. Закончилось бы плохо. Ты должна понимать, взрослая девочка.

– Я понимаю, – отвечает она, вздыхая. – Ты снова взял ответственность на себя. И я благодарна. Только до сих пор не понимаю, зачем.

Не проси меня, малыш…Всё равно не скажу. Не смогу. По крайней мере в известном формате.

– Потому что мы в отношениях, ты мне дорога.

– Как одна из побрякушек в магазине твоего отца, да? – отвечает она, глядя в окно. В голосе какой-то холод, и она меня словно ножом режет.

– Кхм… – подкашливаю, удивившись такому сравнению. – Как клапан на сердце. Что-то вроде того…

Смотрит на меня и хмурится. Реально не понимает, что для меня значит.

– Насчёт помолвки мне очень понравилось, – добавляет она, улыбнувшись. – У твоего отца было такое лицо…Это просто реально того стоило. Ты умеешь стрелять прямо в уязвимое место.

Ты тоже…Ведьма…Ты тоже. Но я не понимаю, к чему ты клонишь…

– Вообще-то я не шутил…