Текст книги "Король и пешка (фанфик Сумерки) (СИ)"

Автор книги: Катерина Олеговна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Никогда не думала, что скажу это, но... я прощаю тебя, мудак.

Еда не успела остыть, как оказалась в моем изголодавшемся желудке. Запив огромную порцию фетучинни божественным кофе, я почувствовала себя счастливой. Ну вот, а говорят для счастья много надо... ни разу неправда. Выкинув в мусорку крупные осколки разбитого стакана и вымыв за собой тарелку с приборами, я некоторое время слонялась по темной пустой квартире, но когда забрела в гостиную, там и осталась, присев на диван.

И, наверное, я погрузилась в какой-то своеобразный транс, потому что, когда очнулась, за окном и в комнате заметно стемнело. Я даже не могла вспомнить, о чем так глубоко задумалась... хотя, зная себя, можно было утверждать, что это была какая-нибудь глупость, за которую мне еще придется гореть в аду.

Шум приближающегося лифта заставил меня встрепенуться. Я не поворачивалась до тех пор, пока створки лифта не закрылись... а обернувшись, застала тот момент, когда мерзавец, заваливаясь на бок, резковато схватился за небольшой столик, утаскивая его за собою на пол. И они оба с грохотом упали. Я было подумала, что он пьян, но заметила темное пятно на его белоснежной рубашке... Сердце забилось чаще. Вскочив с места, я обошла диван. Он неуклюже развалился на полу, но держал свои глаза открытыми. Я опустилась перед ним на корточки.

Паника ловила меня за пятки... что я буду делать, если с ним что-то случится? Можно звонить в скорую или нельзя? А если нельзя, то куда можно?

– Эдвард? – Я положила руку ему на плечо.

– Не трогай меня. – Он дернул плечом, и это меня немного успокоило.

– Ты в порядке?

Он поднял на меня глаза, и те были совершенно пьяны.

– Да ты пьяный в жопу...

– Не пьяный, а выпивший. – Ему удалось произнести это на удивление трезвым голосом. Он сел на полу и поморщился. В полумраке сложно было диагностировать то подозрительное пятно на рубашке, и я его потрогала... оно было влажным. Он снова дернулся. – Сказал же, не трогай. – Голос прозвучал устало. Поднеся перепачканные пальцы к носу, я уловила запах ржавчины.

– Ты ранен?

– Нет, бля, это кетчуп. – Он тяжело поднялся и побрел в сторону коридора. Его изрядно штормило. Я следовала за ним. Когда он вошел в свою спальню и не закрыл за собой дверь, я приняла это за приглашение. Шагнув внутрь, нашарила на стене кнопку и зажгла свет. На светлой стене и пластиковом выключателе мои пальцы оставили кровавые разводы. Вот черт. Мейсен стоял, оперевшись рукой о стену... о ту стену, которая была общей для наших спален... под его ногами валялась книга, выходит, я была права, швырял он именно ее. Мерзавец медленно расстегнул рубашку, та липла к телу... внушительное грязно-бордовое пятно на белом материале выглядело тошнотворно пугающе – так я думала до тех пор, пока не увидала, что скрывалось под самой рубашкой. Волоски на руках встали дыбом. Темная рваная рана зияла на бледной лишенной волос груди. Справа, чуть ниже соска. Рубашка упала на пол.

– Возьми в шкафу широкий эластичный бинт. У меня сломаны ребра.

Нетвердой походкой я подошла к узкому шкафу и распахнула обе створки разом... и, признаться, была немного разочарована... книги, папки с бумагами, непонятные коробочки, диски... никакой контрабанды... вся нижняя полка выделена под аптечку. Я нервничала, и вы можете меня понять, не каждый день встречаешь истекающего кровью человека. Схватив плотный рулон эластичного бинта, я задела несколько коробочек, и они полетели на пол... кажется, мерзавец ударился головой о стену.

– Просто принеси его сюда! Это что, сложно?

Я проигнорировала его тон и подошла.

– Рану нужно продезинфицировать... там нет... ничего внутри? – Не представляю, что делать, если там пуля, ни за что в жизни мне ее не достать. Я либо замучаю мерзавца до смерти болью, либо склею ласты сама от отчаяния.

– Уже нет. Неси водку. – В его голосе не было боли или паники, но, честно, я не знала, насколько этому можно верить. Выскочив в коридор, я судорожно соображала... вдруг задеты какие-то важные органы, а он просто терпит из упрямства? Что у нас справа находится? Легкое... Нет, легкие выше. Почка? Маловероятно. Печень и селезенка? Слишком низко... Что еще?

Схватив бутылку водки, я побежала обратно, открывая ее на ходу, Эдвард ждал меня в той же самой позе, только с закрытыми глазами. Мне стало дурно.

Его лоб покрылся испариной, губы побледнели еще сильнее. Плохой, очень плохой знак.

Выхватив бутылку из моих рук, он несколько раз к ней приложился. Удивительно, как до сих пор ему удалось избежать участи принудительного посещения сессий анонимных алкоголиков. Вернув мне бутылку, он прислонился спиной к стене.

– Лей.

– Прямо... туда? – Рана выглядела ужасно, я видела его мясо...

Он оторвал голову от стены: – У тебя есть другие идеи?

– Да! Как насчет того, чтобы вызвать врача?

– Мой врач приедет завтра днем. Лей чертову водку на чертову рану.

Я собиралась с духом... хорошо, я это сделаю. Сейчас. Через пять секунд... Раз, два, три...

– Ты что, ждешь, пока я скончаюсь от заражения крови?

Стиснув зубы, я опрокинула бутылку, поливая его грудь, немного мимо самой раны... левой рукой он схватил меня за запястье и переместил бутылку... теперь спирт попадал точно в цель. Мерзавец ударил о стену кулаком и поморщился, я морщилась вместе с ним. Спустя секунду его лицо исказилось от боли, и я поспешила отвести взгляд. Это было ужасно похоже на то выражение лица, когда он получал свой оргазм, но и одновременно... совершенно не похоже.

– Теперь бинт. – Он оттолкнул бутылку, и она выскользнула из моей нетвердой руки. – Умеешь с ним обращаться?

Я оскорблено на него взглянула, и он ухмыльнулся. Не так, как обычно... а устало и вяло. Мерзавец развернулся лицом к стене и уперся в нее вытянутыми руками. Я начала обматывать плотным материалом верх его грудной клетки, постепенно спускаясь к животу. То ли у него была широкая спина, то ли у меня слишком короткие руки... но, чтобы обернуть рулон бинта вокруг его корпуса, мне фактически приходилось обниматься со своим мужем-пациентом-мерзавцем-мафиози. Когда все было закончено, он отошел от стены и сел на кровать. Сердце заныло. Так непривычно было видеть Мейсена хоть на сотую долю уязвимым... Непривычно и неправильно. Могла ли я, воспользовавшись его временной слабостью, сходить за кухонным ножом и...

– Как это случилось? – Я не решалась подходить к нему, будто его состояние было заразным.

– Выключи свет и уходи. – Он был не в том состоянии, чтобы с ним спорить, поэтому я подошла к двери и выключила свет.

Но прежде чем выйти, спросила:

– Тебе что-нибудь нужно?

– Да. Мне нужно, чтобы ты закрыла дверь с той стороны. – Донеслось из темноты.

И я позволила себе оглушительно хлопнуть дверью... так, что стены задрожали.

Ну и, скорее всего, я еще отхвачу за это, когда он поправится.

А он безусловно поправится... зараза к заразе, как известно, не липнет.

Глава 8. Слабонервно

Этой ночью я никак не могла заснуть. Потому что боялась, что с утра по ту сторону от стены меня будет ждать уже остывшее тело мерзавца. Синюшнее и окоченевшее. Господи, если мне предстоит увидеть именно это, сделай так, чтобы я не проснулась. Чего я боялась больше? Того, что он умрет? Или того, что его смерть для меня самой предзнаменует тоже самое? Как скоро организация прознает о его отходе в мир иной и заявится, чтобы проводить туда же меня? Не думаю, что на это уйдет много времени.

Я прислушалась, стараясь уловить хоть какие-то признаки жизни за стеной, но тщетно. Сердце пустилось вскачь. Боже, Боже... Боже! Он что, уже... того? Так быстро?! У меня во рту пересохло. Может, он просто спит. Он ранен, ему нужен покой. Или врач. Или срочная госпитализация. Или гроб. Дерьмо!

Я села на кровати – не было ни единого шанса, что я сегодня засну.

Моя голая стопа то касалась поверхности пола, то снова вспархивала на кровать. Он ведь ясно дал понять, что не хочет меня видеть. Могу ли я раздражать его в тот момент, когда он не может себе позволить тратить силы понапрасну? К тому же, мало ли у него там предсмертная горячка, и в бреду он, наконец, меня застрелит? С другой стороны, есть вероятность, что там, за стеной, он так ослаб от потери крови, что не может позвать на помощь, а я тут сижу и переливаю из пустого в порожнее... Я вскочила с кровати и бросилась в коридор, прежде чем снова передумаю. Но как только я взялась за ручку двери его спальни, вся моя решимость в миг испарилась. Голые ноги покрылись мурашками.

Прижав ухо к двери, я в очередной раз взвешивала все «за» и «против». Ладно. К черту.

Бесшумно скользнув внутрь, я сосредоточилась на кровати... глаза достаточно привыкли к темноте, я видела его силуэт, он лежал на спине, поверх одеяла, даже не сняв обуви. Понадобилось гораздо больше времени, чем я предполагала, чтобы подойти к нему ближе. Наконец, оказавшись вплотную к кровати и глядя на него сверху вниз, я рассматривала его лицо. Оно казалось расслабленным, умиротворенным. И все бы хорошо... но я не могла уловить даже малейшее движение его грудной клетки. Подавив дикую потребность шарахнуться назад, я поднесла два пальца к его горлу, чтобы проверить пульс.

Его рука молниеносно меня перехватила, сильно сжав запястье, едва ли я успела коснуться его кожи. Вашу мать, мерзавец жив. И он медленно открыл глаза, несколько секунд адаптируясь к темноте. Все еще не выпуская из крепкого захвата мою несчастную руку.

– Ты действительно думала, что задушишь меня голыми руками?

– У тебя, должно быть, температура. Или ты просто спятил. Я не идиотка, хотя допускаю, что произвожу именно такое впечатление... но я понимаю, что если не хочу умереть, ты должен жить. Ко всему прочему, я бы не стала тебя душить, скорее заколола бы кухонным ножом.

– Разумно. – На несколько секунд его глаза закрылись. – А это зачем? – Он потряс моей рукой.

– Я хотела проверить... пульс. Мне показалось, что ты не дышишь.

– И чтобы ты предприняла, окажись мое тело в самом деле бездыханным? – Этот вопрос застал меня врасплох. Чтобы я делала? Упала бы замертво от ужаса? Металась бы по комнате как курица с отрубленной головой? Позвонила бы в скорую? Или отцу? Не знаю.

– Я... ладно. Раз уж ты пока дышишь, я могу попросить инструкцию?

– Если тебе когда-нибудь придется стать свидетелем моей смерти, ты должна будешь вскрыть сейф, взять оттуда паспорт на совершенно новое имя и кредитку. И бежать, как можно быстрее. А потом попытаться улететь, как можно дальше. Если тебе не удастся выбраться из аэропорта... говори им, что твой муж переписал на тебя все свое имущество и все накопления, а также зашифрованную информацию. Обещай, что откажешься от всего в пользу организации и подпишешь договор о неразглашении. Не плачь и не кричи. Ты поняла? – Он наконец выпустил мое запястье на волю, и я поторопилась прижать ладонь ко рту. – Изабелла, ты меня поняла? – Я автоматически кивнула. – Теперь иди. – Мерзавец поморщился.

– Я буду заглядывать каждые пару часов...

– Нет, не будешь. Ты просто ляжешь спать.

– Нет, буду!

– Иди спать.

– Что, если через час ты умрешь, а я буду спать до самого утра, ничего не подозревая? Я потеряю драгоценное время.

Множество итальянской нецензурщины вылетело сквозь его стиснутые зубы.

– Ложись здесь!

– Что?

– Какое из тех двух слов ты не поняла?

– Спать... с тобой? – Я посмотрела вниз, на свою майку и голые ноги, а затем на свободную половину кровати мерзавца.

– Только не говори, что тебе не понравилось. – Он вскинул бровь.

– К черту иди. – Я обошла кровать и скользнула под одеяло.

Мерзавец же лежал на этом одеяле, наши тела не имели возможности соприкоснуться. Пионерский лагерь какой-то.

Мейсен оставался абсолютно неподвижным. А я, напротив, металась с боку на бок и никак не могла удобно пристроиться. Через час или два, выбившись из сил, мне удалось задремать. Но я то и дело просыпалась, как будто от резкого скачка вниз... и истерично хватала его за пальцы, проверяя теплые ли они. Он же неизменно отдергивал руку – и это бесконечно меня успокаивало. Мерзавец жив, мерзавец жив...

В очередной раз застигнутая паникой, я резко проснулась, за окном уже светало, комната выглядела темно-серой. Повернув голову в сторону Мейсена, первым делом в глаза бросился пропитавшийся кровью эластичный бинт. Мерзавец был неподвижен и расслаблен. Уже привычно схватив его за пальцы, я жаждала, чтобы он сделал то, что разожмет тиски, сковавшие мое сердце. Но на этот раз он не ответил мне, не отдернул руки. Кислорода катастрофически не хватало, пришлось дышать через рот. Я сжала его пальцы крепче, но никакой реакции не последовало... Вырвав свое тело из объятий одеяла, я подползла к нему, все еще дергая за пальцы.

– Эдвард? – Я обхватила его лицо ладонями и принялась тормошить. – Эдвард? Эдвард! – Он не отвечал мне. Мое сердце стучало так оглушительно и быстро, что заставляло тело буквально биться в конвульсиях. Я прикладывала пальцы к его шее, пытаясь нащупать пульс, но мои руки будто одеревенели, похолодели и совершенно ничего не чувствовали. – Эдвард... – Я убрала упавшую ему на лоб челку и пыталась определить температуру. Он не казался холодным... но, возможно, это из-за того, что мои собственные ладони превратились в ледышки. Я не могла адекватно оценить температуру.

Забравшись не него верхом, я прикоснулась губами к его лбу – он был теплым! Иисусе!

– Эдвард!!! – Я прикладывала свои ладони к его щекам, шее и плечам...

Все еще сидя на нем верхом, я выдернула подушку из-под его головы, открыла его рот и зажала нос. Нет, нет... не так. Убрав дрожащие руки с его лица, я разместила обе ладони с левой стороны грудной клетки. Массаж сердца. Раз, два, три. Набрала в грудь побольше воздуха и вдохнула в его открытый рот. Руки снова на грудь. Раз, два, три. И снова к его губам, чтобы отдать порцию кислорода...

Его язык скользнул в мой открытый рот. Затем задвигались его губы. Он целовал меня.

Сначала я обрадовалась, но через мгновение осознала, что это ненормальная реакция для только что реанимированного... Я продолжала сидеть на нем верхом и теперь чувствовала его нарастающее возбуждение... Серьезно?! Разве умирающий может... делать это? Господи, а был ли он хоть на секунду умирающим?! И прежде, чем мое сознание обработало все происходящее, тело отреагировало на автопилоте – я залепила ему звонкую пощечину.

– Ты... ты... ты! Мерзавец!

Он ухмыльнулся в ответ:

– Ну а ты, видимо, страдаешь потерей памяти? Я сказал, бежать в аэропорт, а не пытаться реанимировать меня.

– А я не была уверена, что ты мертв! – Вскочив с кровати и едва сдерживая слезы потрясения, я отступила на несколько шагов. Сердце все еще продолжало оглушительно биться. Ноги дрожали. Такая жалкая, в одних трусах и майке, с растрепанными волосами и в растрепанных чувствах я стояла перед ним и не знала, что делать. И не придумала ничего лучше, чем... спрятать лицо в ладонях и расплакаться.

Это жестокое шоу стало для меня пределом. Я могу вынести плен у чокнутого мафиози, я могу вынести постоянные угрозы пистолетом и ложные выстрелы, я могу вынести зрелище, когда на моих глазах стреляют в кошку, я могу вынести то, что моя свадьба состоялась в понедельник, я могу вынести то, что, возможно, никогда больше не увижусь с отцом, я могу вынести даже свою собственную приближающуюся смерть... но все это одновременно я вынести НЕ МОГУ!

Я продолжала плакать, жалея саму себя и не отнимая ладоней от лица. Мне не хотелось видеть его реакцию, это наверняка было раздражение или презрение... или вообще безразличие. Не думаю, что кто-нибудь хоть когда-нибудь рассчитывал на утешение Эдварда Мейсена, вот и я не рассчитывала. Быть может, зря?

Понятия не имею как, но он оказался у меня за спиной... и осторожно скользнул рукой под мою майку и прикоснулся своей ладонью к моим голым лопаткам. Я вздрогнула от неожиданности, и его рука на мгновение исчезла, но затем вновь легла на мою голую кожу, мягко поглаживая. Плавно и методично. Так, как хорошие хозяева ласкают своих домашних животных. К примеру, кошек. Да, скорее всего, я ошиблась, говоря, что никто и никогда не рассчитывал на его ласку и утешение. Его кошка было той, кто не только на это рассчитывал, но и получал. Наверное, она была единственной, кто так близко к нему подобрался, единственной, кто по-настоящему его любил? Его Смерть.

– Я забылся. Ты ведь всего лишь девчонка. Едва ли совершеннолетняя, едва ли видевшая что-нибудь кроме школьной парты, пьяных тусовок и глупых свиданий. – Я вытерла лицо подолом майки, а он перестал меня гладить, вышел из-за спины и тяжело сел на кровать. – Это... – он повел подбородком чуть в сторону, указывая на подушки, – был тест, который ты не прошла.

– Мне плевать. – Я шмыгнула носом.

– Ну а мне нет. Я никогда и ничего не делал просто так. Цель должна оправдывать средства. Я заплатил за твою жизнь приличную сумму, значит, ты должна жить. Это ясно? Если я сказал, что ты должна бежать в аэропорт как можно скорее, именно это ты и должна сделать. Я уже говорил раньше... нет смысла нам умирать вдвоем. Если тебя убьют, я буду делать и дальше то, что должен. И ты обязана поступить также. Ты мне обязана. – Эти серые глаза сегодня были светлее обычного, они пронзали меня и заставляли часто моргать.

Глаза – зеркало души. Тогда почему его такие светлые? Мейсен откинулся назад, его грудь резковато опускалась и поднималась, он смотрел в потолок, поглаживая подушечками пальцев гладкую поверхность одеял.

Звук подъезжающего лифта поднял волоски на моих руках дыбом. А не накликали ли мы беду, так запросто обсуждая собственные смерти?

– Эдвард, кто-то приехал.

– Я в курсе.

– Кто это?

– Всего лишь холодильник, детка. – Конечно, предыдущий ведь получил огнестрельное ранение... я и забыла, он прекрасно работал и с дыркой в дверце. – Освободи старый холодильник, там есть коллекционный виски.

– Хорошо. – Тяжелые шаги приближались, рабочие сдавленно матерились.

Эдвард поморщился и закрыл глаза.

– Иди. – И я вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Тащить массивный холодильник по не слишком широкому коридору – не простое занятие. А когда на тебе лаковые туфли и классический пиджак – вдвойне не простое.

Я обогнала взмокших ребят и, шлепая босыми ногами по плитке, отправилась на кухню. Погладила отслуживший свое холодильник ладонью и открыла дверцу. Со времен нашего первого знакомства ничего не изменилось – один алкоголь и только. Хотя нет, вру, молока больше нет... Вынимая бутылки и ставя их на стол, я спиной ощущала взгляды подчиненных мерзавца. Они уже успели дотащить холодильник и теперь ждали, когда смогут забрать труп с огнестрельным ранением. Я взялась за работу усерднее.

– Минуту, ребята. – Они не ответили. – Все, можете забирать.

Эти парни не разговаривали не только со мной, но и между собой тоже. В абсолютной тишине заменили старый холодильник на новый, подключили его и отправились восвояси, утащив с собой беднягу с дыркой.

Новая модель немного отличалась от прежней, она была двухдверной. Но оказалась точно также расписанной... затейливым шрифтом, который безбожно сокращал мои шансы на успешное прочтение. Однозначно, это были итальянские слова. Мне даже удалось расшифровать отдельные из них, но в адекватные предложения они никак не соглашались складываться. Я не знала итальянский достаточно хорошо, наверное, мои навыки владения этим языком можно сравнить с навыками не слишком смышленого трехлетнего ребенка... Но, скорее всего, это были известные цитаты и только. Еще один пафосный заскок мерзавца. И абсолютно точно, эти надписи не имели ничего общего с надписями на его спине... вчера, когда я бинтовала его... я запомнила одно часто повторяющееся слово: «naufrago». Никогда раньше его не слышала и понятия не имею, как это переводится.

Еще несколько минут рассматривая расписные дверцы, я обнаружила встроенное радио. И поспешила его включить, щелкая каналы и останавливаясь на первой попавшейся радиостанции, которая транслировалась без помех. Кухню заполнили жизнерадостная мелодия и голос солиста «Maroon-5». Ебааать, а жизнь-то налаживается!

Распахнув дверцы, я принялась расставлять бутылки с алкоголем по полкам. Я даже разработала особенную концепцию – рассортировала бутылки по мере возрастания градуса и разместила их в порядке убывания с верхней полки к нижней.

Осталась всего пара бутылок, на этикетках которых я никак не могла рассмотреть уровень содержания спирта, бестолково вертя их в руках и вглядываясь снова и снова...

– Миссис Мейсен?

Я подскочила на месте, роняя бутылку... и в неуклюжей попытке поймать ее уронила еще одну. Черт возьми! Они обе разбились об пол, моментально распространяя неприятный запах. Я отскочила в сторону, чтобы не намочить ноги.

– О, простите, не хотел вас напугать. – Обернувшись, я увидела низкорослого пожилого человека. На нем был коричневый теплый костюм и галстук-бабочка... годов, этак, из шестидесятых. Мужчина переступил с ноги на ногу и поправил очки с массивной роговой оправой. Я же обошла лужу и выключила радио. Тишина сделала обстановку еще более неловкой. И я наконец опомнилась, что веду себя ужасно невежливо.

– Ничего страшного. – Улыбка вышла натянутой. К тому же, на мне была только мятая майка, да и на голове черти что... – Амм... вы?

– Я доктор. Дэйв Вачовски. – Он протянул руку, но не подошел.

– Изабелла. Очень приятно. – Я подошла и пожала его ладонь.

– Мистер Мейсен звонил мне вчера и просил приехать как можно скорее.

– Да, он вас ждет. – Я посмотрела на дверь спальни, которую было видно с моего места.

– Проводите меня? – Он покрепче сжал свой старомодный кожанный чемоданчик.

– Вон его дверь, заблудиться сложно. – Я снова улыбнулась.

– Миссис Мейсен, я настаиваю. Мистер Мейсен не любит, когда кто-то входит без предупреждения. – Доктор трусил, кто бы мог подумать... Интересно, слышит ли нас мерзавец? Должен. Если, конечно, не спит.

– Хорошо. – Дэйв Вачовски облегченно улыбнулся.

Я подошла к двери мерзавца и деловито постучала.

– Изабелла? – Его голос звучал озадаченно.

Я открыла дверь и заглянула внутрь, Мейсен полулежал, прислонившись к спинке кровати, он читал книгу и не посчитал нужным взглянуть на меня.

– С каких это пор ты стучишь?

– Мистер Мейсен, прошу меня простить, но к вам на аудиенцию прибыл доктор Вачовски. Могу я его впустить?

– Что? – Мерзавец оторвал взгляд от книги и уставился на меня.

– К вам на аудиенцию прибыл доктор Вачо...

– Я понял. Пусть он зайдет. – Я пропустила доктора внутрь.

– Здравствуйте, мистер Мейсен. – Мерзавец кивнул и снова взглянул на меня.

Я сдерживала хохот, озадаченный мерзавец – просто уморительное зрелище. Он тряхнул головой и нацепил безразличное выражение лица.

– Я слышал, ты разбила что-то?

– Да, две бутылки... чего-то. Ликер и текилу, вроде бы.

– Нужно что-то делать с твоей координацией. Доктор, скажите, это лечится? – Эдвард вопросительно уставился на Дэйва. Тот не нашелся с ответом.

– Нужно что-то делать с чрезмерным употреблением алкоголя. Это ведь пагубно влияет на организм, верно, доктор? – У Дэйва Вачовски расширились зрачки, он открыл рот и... закрыл. Эдвард ухмыльнулся и склонил голову набок, откладывая книгу в сторону.

– Ты бы штаны одела, tesoro. – Его глаза сверкнули. Он перевел взгляд на врача и принялся разматывать бинт. – Мы можем начинать.

Я поспешила удалиться, потому что мне совершенно не хотелось видеть то, что здесь будет происходить. Выскочив в коридор, я вернулась на кухню и включила радио. Не то чтобы я думала, что мерзавец будет кричать или стонать от боли, но если существует хотя бы малейшая возможность такого поворота событий, я хочу уберечь свое и без того расшатавшееся душевное здоровье от нежелательных потрясений.

Меня немного, самую малость смущала лужа разлитого алкоголя... но я понятия не имела, где фея чистоты хранит тряпки для пола или хотя бы полотенца. Чем прикажите ее убирать? Вообще-то, можно постараться и вылакать... мерзавец не держал плохих напитков... но здесь же еще и стекло разбитых бутылок. Нет, пожалуй... порежу язык.

Впервые за многие годы мне хотелось что-нибудь приготовить, но, увы, из многочисленных алкогольных напитков каши не сваришь... Досконально проверив все шкафчики, я стала счастливой обладательницей парочки консервов с кошачьим кормом, вермишели и соленых крекеров. Что ни говори, а все холостяки мира одинаковы. Будь они простые работяги, успешные бизнесмены или... чокнутые мафиози. О, постойте. А ведь Мейсен не холостяк. Уже нет. Я засмеялась, запихивая в рот прошлогодние отсыревшие крекеры. Херовая из меня жена, надо признать.

Когда пачка с крекерами опустела и закончился второй бокал мартини, доктор, наконец, вышел из спальни Мейсена. Он направился в сторону лифта, и я поспешила его догнать.

– Доктор?

– Да, миссис Мейсен? – Он развернулся, стягивая с рук окровавленные перчатки. Я молниеносно отвела взгляд.

– Как он? – Подойдя к нему вплотную, я говорила шепотом, потому что не хотела, чтобы мерзавец нас услышал.

– Я зашил рану максимально аккуратно, шрам, конечно, останется, но бросаться в глаза не будет. К тому же, мистер Мейсен сможет сделать пластику через полгода, если пожелает скрыть какие-либо последствия.

– То есть... он в порядке?

– Нет повода для волнений, миссис Мейсен. Ваш муж бывал и в более плачевном состоянии. Намного более плачевном. Три года назад его фактически лишили коленной чашечки, мениск был надорван практически без шансов на восстановление, но, как видите, ныне он здравствует. – Дейв улыбнулся, пожимая плечами. – У этого молодого человека просто талант идти на поправку семимильными шагами. Кстати, сейчас он спит. Я вколол ему болеутоляющее со снотворным эффектом. И оставил на столе обезболивающие.

– Что же, спасибо.

– Вы знаете, что я принимал роды у его покойной матери?

– Теперь знаю. – Как и то, что мать Эдварда мертва...

– Когда он только родился, его глаза были темного цвета, почти черными, а волосики наоборот светлыми... так интересно, как дети меняются с возрастом... – Он задумчиво покачал головой. Мы остановились у самых дверей лифта.

– Дэйв, а от чего умерла мама Эдварда?

– Это была ужасная катастрофа, я не интересовался подробностями, знаете, расспрашивать и что-то выяснять... это бывает чревато неприятностями. Но я слышал, что сам мистер Мейсен спасся чудом. У него практически не было шансов. Да, как я уже говорил, этого молодого человека очень сложно убить, он всегда выходит сухим из воды. – Доктор нажал на кнопку вызова лифта. – Приятно было познакомиться, миссис Мейсен. Когда надумаете рожать, знайте, я к вашим услугам. – Он зашел в лифт.

– О. Спасибо... но я не думаю, что... спасибо. – Створки лифта закрылись, спрятав от меня морщинистое лицо болтливого доктора. Я заглянула в комнату к Эдварду, просто чтобы убедиться, что врач не обманул и с ним действительно все в порядке. Мерзавец спал. Его тело от кончиков пальцев до самой шеи скрывало одеяло. Я подошла ближе... мне было любопытно взглянуть на шов... осторожно приподняв край плотного материала, я увидела то, над чем так долго работал доктор. Теперь рана не выглядела так ужасно как прежде, но и приятным это зрелище вряд ли назовешь. Шов походил на непропорциональную букву «Y».

Лицо Эдварда было немного вспотевшим... волосы липли ко лбу и вискам, и в красивой выемке над верхней губой скопилось несколько маленьких капелек влаги. Я стерла их пальцем. Он никак не отреагировал. Теперь я действительно могла задушить его голыми руками... но вместо этого убрала несколько упавших на лоб прядей и погладила щеку тыльной стороной указательного пальца. Я все еще не простила ему утренней театральной постановки... но ведь он никогда не попросит прощения. Есть ли смысл заморачиваться по поводу того, что невозможно изменить?

Я еще долго стояла над ним и просто смотрела... что за человек передо мной?

Убийца?

Преступник?

Сумасшедший?

Бесчувственная ледышка?

Коварный соблазнитель?

Мой спаситель?

Мой муж?

Да черт его знает...

Внезапно я вспомнила, что практически не спала этой ночью, мои веки отяжелели, но мне не хотелось уходить. Я обошла кровать и забралась на свободную половину... ведь, несмотря на то, что сказал доктор, он все еще может умереть, а мне нужно быть начеку, чтобы незамедлительно дать деру, как он того хотел.

Нырнув под одеяло, я обнаружила, что... матерь Божья! Он был совершенно голым. Безнадежно и бесповоротно голым. Я трижды, нет, вру, четырежды приподнимала одеяло, чтобы убедиться в этом. Дева Мария, Иисус Христос и Папа Римский, спасите меня от неподобающих мыслей. Я перекрестилась. И еще раз заглянула под одеяло. И еще раз...

Я засыпала, уговаривая ответственного за сновидения сжалиться надо мной и показать тот сон, в котором бы я наконец оказалось верхом на мерзавце, полностью контролируя процесс... собственноручно... или вернее будет собственнопопно? О, Господи...

Меня разбудили сдавленные маты мерзавца. Повернув голову, я обнаружила, что, перегнувшись через край кровати, он что-то пытается найти на полу. За окном накрапывал дождь, маленькие капельки дождевой воды разбивались о гигантское окно и скатывались вниз. Который час? Который день? Пораженно опустив голову обратно на подушку, я планировала снова провалиться в густую обволакивающую темноту. И я уже падала в эту черную дыру, когда мерзавец вновь нарушил все мои планы.

– Эммет? – Какой теперь уже сон? Это волшебное имя делало свою работу получше кофеина. Я моментально проснулась. – Сейчас? Не думаю, что это подходящее время. – Со своей половины кровати я слышала, что Эммет разразился криком. – Я понял... босс. – Последнее слово Эдвард буквально выплюнул. Осторожно положил телефон на край кровати, а затем резким движением смахнул его на пол.

– Какого черта ты делаешь в моей постели?! – Он повернулся и зло уставился на меня. У Эдварда Мейсена плохое настроение... надо делать ноги. Но я все еще лежала на подушках, тупо хлопая глазами.

– Амм... я... доктор велел присмотреть за тобой. – Надеюсь, только что я не подписала Дэйву Вачовски смертный приговор? – Ну, я пошла. – Выскользнув из кровати и сохраняя приличное расстояние между собой и Мейсеном, я двинулась в сторону двери. Хоть бы пронесло, хоть бы пронесло...

– Остановись. – Я замерла у самой двери. Бля, не пронесло. – Эммет пригласил нас на ужин. В честь нашей свадьбы. – Я резко повернулась.

– Они уже знают?! – Мерзавец поднял руку, на безымянном пальце которой красовалось чернильное кольцо. – И кто там будет? И что там будет?

– Только мы и Эммет с женой. Обычный ужин.

– Эдвард, на обычный ужин не заставляют явиться. Ты же хотел отказаться, а он приказал тебе.