Текст книги "Через Великий лес (СИ)"

Автор книги: Катерина Камышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– И не делай вид, будто не слышишь меня! Близнецы уже давно вернулись, а ты что, опять прячешься? Из-за чего вы на этот раз повздорили?

Скай не выдержал и обернулся, и ему показалось, будто что-то ударило его в грудь. Перед ним стояла невысокая женщина, очень красивая. В руках у неё была корзина, полная трепыхающейся рыбы, выбивающиеся из-под головного платка пряди золотились на солнце.

И она улыбалась.

– Матушка?

Скай бросился вперёд и тут же почувствовал, как что-то мягко задерживает его.

– Она вернётс-ся, – ласково прошелестел голос у него в ушах. – И больше никуда не исчез-знет... Я верну твоих братьев... всех твоих родичей… Я верну в Ваар мир-р...

Что-то тянуло его прочь, небо лопалось, как мыльная пена, и мать, не переставая улыбаться, делалась всё дальше и дальше. Скай сопротивлялся, вопил, рыдал, рычал от бессилия, протягивая к ней руки. Руки в глубоких укусах, покрытые зелёными пятнами от целебных листьев.

Целебные листья… кусачая пушистая крыса… а Колдун, подлец, смеётся, нет чтобы помочь…

Руки опустились сами собой. Это был не сон, подумал Скай и заставил себя закрыть глаза. Я не сплю. Я в Великом лесу. Я правда пошёл с безумным Колдуном в безумное путешествие. Хермонд правда хочет избавиться от меня. Отец правда ушёл на войну. Матушка...

Камень был такой горячий, что делалось больно. А туман под ногами, наоборот, дышал смертным холодом.

Неужели я хочу валяться в этом тумане вечно и смотреть сны – пусть даже такие замечательные?

А разве нет?

Не знаю, я не знаю! Наверно, я просто трус!

Скай сжал звезду в кулаке и открыл глаза. Он смотрел прямо в гнусную змеиную морду.

– Это всё неправда!

– Это с-станет правдой, ес-сли ты отдашь мне камень... Отдай его... Отдай его мне!

От злобного рёва заложило уши, в лицо полыхнуло огнём, Скай заслонился руками и услышал, как Колдун говорит:

– Ни ламарра! Заткни свою лживую пасть. Звезда Тишины способна на многое, но даже ей не дано воскрешать мёртвых.

Пламя сгинуло без следа. Сырость и ночной холод обступили Ская со всех сторон, и он осмелился убрать от лица руки. Угрюмый лес (увы) был на месте, Колдун (к счастью) – тоже. Он стоял на шаг впереди и держал в вытянутой руке посох, как воины держат меч.

– Камень ты не получишь, но жизнь ещё можешь сохранить. Отвечай, как мне найти дорогу в Сокрытую Гавань?

Змей покачивался, поднявшись на свёрнутом кольцами хвосте. Он злобно щерился на посох, но нападать не осмеливался.

– Эта дор-рога важна для тебя, не для мальчика, – проговорил он рокочущим шёпотом; бледные глаза обратились к Скаю, и кроме злобы ему почудилось ликование. – Ты лжёш-шь ему... Тебе не нужен ученик, тебе нужен камень... Ты не с-сказал ему о видении... не с-сказал о том, как падёт его город...

Гнусный холодок пополз по позвоночнику.

Мой город?

Лицо Колдуна оставалось бесстрастным, даже скучающим, исходящую от него угрозу можно было почувствовать кожей.

– Не испытывай моё терпение, Тварь, оно уже на исходе. Как мне найти дорогу в Сокрытую Гавань?

– Сигнальные огни не зажглис-сь... – продолжал змей, растягивая пасть в ухмылке. – Йенльянд пал, а теперь черёд Фир-р-энм-Хайта… Проклятые… они уже близ-зко… и среди них есть колдун…

Он лжёт. Так ведь? Просто смеётся надо мной… хочет меня испугать… да?

– Как мне найти дорогу в Сокрытую Гавань?

– Ты видел, Тхэльр-райн… так же, как и я… Город падёт в огне и крови… и дня не пройдёт…

– Открой мне дорогу.

– Ты не с-сказал мальчишке… Решил зас-слониться им от меня, как щитом…

В бледном свечении, исходящем от тумана, глаза Колдуна вдруг потемнели, лицо исказилось от ярости. Полыхнула ослепительная вспышка, и змей повис над землёй, корчась, как червь на крючке. По влажной чешуе метались крошечные молнии, пасть судорожно разевалась – но отрывистые звуки, вылетающие из неё, походили на смех.

– Открой! мне! дорогу!

– Постой! – крикнул Скай. Он пытался заглянуть Колдуну в лицо, но пляшущие отсветы молний делали его похожим на жреческую маску. – Подожди, Колдун, сперва… скажи, это правда? Ты видел… это? их? Проклятых? Йенльянд и… Ты это видел?

Он был уверен, что услышит в ответ смех, так нелепо всё это звучало. Ведь прошло всего три дня… Ведь у Йенльянда тоже есть укрепления, они мощнее фир-энм-хайтских вдвое, потому что Великая Граница оттуда совсем близко… Ведь сигнальные огни на то и нужны, они никогда не подводили, со времён короля Канойдина, ведь…

Но Колдун не рассмеялся – даже не взглянул на него.

– Ты ничего не можешь сделать.

Ничего. Ты ничего

Ничего не можешь

Как все дети, женщины и старики, ты останешься в городе.

И если они придут, ты будешь сражаться вместе со всеми.

Если они придут. Они уже близко, и среди них есть колдун.

Как падёт его город. В огне и крови.

Скай почувствовал, что падает в какую-то необозримую пропасть, так стремительно, что сердце не поспевает.

– Ты знал? Ты видел? Почему ты не сказал мне?! Я бы...

Я остался бы в городе!

– Я бы не…

Я бы ни за что не пошёл с тобой!

Но ведь в этом-то и причина, так? Тебе нужно было, чтобы я пошёл с тобой. По доброй воле – только так Звезда могла защитить тебя от Змея. Для того ты и показал мне те сны? Или они тоже были обманом?

Змей бился в конвульсиях, подвешенный над землёй, и Скаю казалось, что его тоже подвесили так. А перед глазами вспыхивали обрывки Хермондовых кошмаров: горящие дома, рушащийся храм, колокол цвета крови.

Ты останешься в городе. И если они нападут…

– Я должен быть там! Мы должны вернуться! Их нужно предупредить!

Но Колдун лишь презрительно ухмыльнулся. Он смотрел на корчащегося Змея с мрачным удовлетворением.

– Они рады были избавиться от тебя. Они тебя презирают, считают избалованным тупицей, завидуют тебе – те, кому вообще есть до тебя дело... А ты собираешься за них «сражаться»?

– Собираюсь, конечно! – воскликнул Скай, не веря своим ушам. – Я сын Предводителя! Отец взял с меня слово! Вернёмся назад, Колдун, пожалуйста!

– Я трижды спрашивал тебя, не хочешь ли ты вернуться. Ты свой выбор сделал.

– Выбор?! Да я же ничего не знал о Проклятых! Ты не сказал мне! Ты думаешь, если бы я знал, я бы…

– Так или иначе, теперь уже поздно. Мы в трёх днях пути. Впрочем, я тебя не держу.

Да хоть тысяча дней пути, Скаю было всё равно. Он знал только, что должен вернуться, не важно, как!

– Но ты же колдун, так или нет? Ты можешь сделать так, чтобы мы... ты ведь умеешь, все колдуны умеют, тебе ведь это раз плюнуть!

– Это меня не касается.

– Это ведь и твой город тоже!

Колдун наконец взглянул на Ская, и глаза у него были холодные, как железо.

– Мой город? Они убили мою мать, а меня изгнали. Моего наставника травили как волка в благодарность за то, что он помогал этим беспомощным скотам залечивать раны. И ты думаешь, после этого я шевельну хоть пальцем, чтобы им помочь? Если этот клятый город сгорит – туда ему и дорога… Ты должен быть мне благодарен, что не сгинул вместе со всеми…

– Лучше бы я сгинул, чем с тобой пошёл! – заорал Скай. – Ты просто трус! Ты трус и лжец, у тебя нет чести, и тебе ни до кого нет дела, кроме себя самого! Правильно, что таких, как ты, изгоняют!

Он был бы рад сейчас ударить Колдуна побольнее, неважно, что тот сильнее и старше и знает кучу заклятий. Скай был страшно зол, что не нашёл слов обиднее – но Колдуна его бешенство ничуть не задело. Он смерил Ская скучающим взглядом и повернулся к Змею.

– Открой мне дорогу в Сокрытую Гавань! Я прошу в последний раз.

Вопить дальше было бесполезно, на это не было времени. Мимо замелькали камни, потом деревья, ветки защёлкали по лицу и плечам. Ему было не до того – он мчался проклятой тропой со всех ног. Словно надеялся преодолеть трёхдневный путь за остаток ночи.

Если они придут, ты будешь сражаться.

Не опозорь меня.

Имлор Многоликий! Почему же я не умею летать!

Он бежал быстро как мог, спотыкаясь в темноте. Вместо ночного леса он видел перед собой огненный кошмар. Ломающиеся городские ворота, пылающие крыши, люди, мечущиеся между пожарищ, загнанные в свой город, как крысы в ловушку. Нэи, Тальма, Вийнир, Имлат и Уннгвэ, превращающиеся из живых людей в изрубленные, обугленные куски мяса.

Ты ничего не можешь сделать

Ты останешься в городе

Ты будешь сражаться

Не опозорь меня

Я смотрю правде в лицо

Нет надежды

Сражаться

Вместе со всеми

Ты ничего не можешь

Скай рухнул лицом во влажный мох. У него страшно кололо в боку, и перед глазами плавали круги. Слабак! повторял Скай с ненавистью. Какой же я слабак! Ничтожество! Какой же я идиот! Поверил каждому его слову! Я мог бы быть сейчас с ними, а теперь…

– Ох, ну наконец-то. Я уже думал, что не догоню тебя.

Скай открыл глаза, по-прежнему уткнувшись пылающим лбом в прохладный мох.

– Вставай, Скаймгерд Хайтере. Некогда валяться и страдать.

Послушно, как ручной зверёк, Скай выпрямился на ватных ногах. Колдун смотрел на него, с раздражением сдвинув брови. Единственным источником света вокруг был огонёк на навершии его посоха.

– Говорили тебе когда-нибудь, что ты невыносимо упрям? Однажды, будь уверен, упрямство сослужит тебе плохую службу. А пока говорю тебе: отныне ты будешь зваться Вейтаром. Уж этого имени ты стоишь.

Его слова струились мимо, как болтливый ручеёк, не задевая ни одной струны. Скай стоял, свесив бесполезные руки, как статуя, тяжёлая, неповоротливая, неживая. Колдун молча смотрел на него, а потом усмехнулся с неожиданным теплом.

– Если хочешь знать, ты пристыдил меня, чёртов упрямый тавик. Что ж – добился, чего хотел. Держись за меня крепче. Вэур-гем онн’э, эстэна-гем тор’ре, ланнд’а-гем Торреддене – ланвэ!

Глава 4. Проклятые

[Свободные земли: Ваар, Западные Берега. Фир-энм-Хайт. Год 486 века Исхода, месяц Златоглавок.]

<О Проклятых>: Случилось это в зиму, когда Нэмверу, сыну Дорона, было десять зим. Однажды поутру бегут люди, которых послали на болота за торфом, и поднимают в деревне большой переполох, и все собираются на площадь. Там эти люди рассказывают, что видели в лесу демонов, огромного роста и с острыми рогами, а обликом чудовищных, а идут они с запада.Надо сказать теперь, что на западе лежит Великая Граница, и никто не знает, что по другую её сторону. Ни один человек не может её перейти, ни даже к ней приблизиться; сколько бы он ни пытался, а ноги его уводят в сторону. Говорят, что земля эта заколдована, и избегают селиться в тех местах.Всё же люди решают обороняться. Все мужчины надевают доспех, у кого какой есть, и берут оружие. Вот они выходят из деревни и ждут, и скоро вышли из лесу демоны, числом пять. Были они вправду велики ростом и в расколотых латах и шлемах, с рогами и шипами, а что было под шлемами, того было не видно.Люди бьются с ними, и им пришлось попотеть, потому что демоны были очень сильны и не боялись ни боли, ни смерти. Двое человек были убиты, а многих ранили, и ещё один через день умер от ран. Но всё же они одержали верх.Вот демоны мертвы, но люди в большом смятении. Посылают человека привести Кана Лика, который умел заговаривать железо и слыл мудрецом. Вскоре он приходит к тому месту, куда стащили трупы демонов, не зная, что с ними делать, и спрашивает, в чём дело. Один человек говорит ему:– Наклонись и посмотри, что было у них под шлемами. Ты колдун и рассудишь мудрее нас.Кан наклонился, и говорят, что он хмурил брови. Когда шлемы сняли, то увидели, что под ними были лица покойников, как будто обглоданные и исклёванные вороньем. У одного демона не было нижней челюсти, а у другого – глаз.Увидев это, Кан Лик долго молчит, и тогда его спрашивают:– Ну, что ты нам скажешь, дурное или хорошее?Он отвечает:– Редко доводилось мне говорить что похуже. А скажу я, и это верно, что воины эти не люди, и пришли они из места, которое мы называем Тишина.И все были очень встревожены.Трупы демонов же отнесли в один овраг и заложили камнями, как велел Кан Лик, и то место с тех пор стало называться Трупье Урочище.Век ИсходаХроника Фир-энм-Хайта

Небо было чёрное как уголь, сплошь в серых тучах, только с одного краю синело, как драгоценный камень. Пожалуй, за полночь перевалило, тускло подумал Скай. Руки так и висели плетьми, а в голове повторялось без конца: ты – ничего – не можешь – ты – ничего – не можешь...

– А теперь слушай очень внимательно, Вейтар, – сказал Колдун сухо, почти грубо. – Слушай, я тебе говорю. Некогда по сто раз повторять.

Скай посмотрел на него, ничего не чувствуя. Куда теперь торопиться-то?

– Тварь сгустила краски. Йенльянд не пал, но они потеряли много людей и затворили город. Уцелевшие Проклятые идут по Яблоневым Равнинам беспрепятственно. Лерре видел это. И я тоже.

Йенльянд, Проклятые, видения – какая разница, тупо думал Скай, глядя поверх плеча Колдуна на дальние холмы. Что мне за дело до этого, если мой город, может быть, уже сравняли с землёй… теперь уже всё равно…

– Сигнальный огонь Йенльянда не зажёгся потому, что один из Проклятых – колдун. Башню он разрушил в первую очередь. Яблоневые Равнины залиты кровью, но в твоём городе об этом ничего не знают. Предупреди их. Скажи им то, что сказал сейчас я. Ну?

– Йенльянд… не пал, но… огни не зажглись… – Скай вытер рукавом мокрое лицо, и вдруг замер.

Холмы? И никаких деревьев? Кроме одной обугленной яблони…

Вокруг было очень тихо, а с моря дул ветер, очень холодный. Скай вытер рукавом мокрое лицо: что теперь толку злиться на Колдуна...

Скай обернулся так резко, что чуть не вывихнул шею. Городские ворота были на своём месте, совсем близко, запертые на ночь. На стене горели два факела.

Скай почувствовал, как его переполняет ликование. Город цел! Все живы!

Пока что живы. Спят и горя не знают. Нынче празднуют Рдяницу, к ней готовились целый месяц. Никому и в голову не придёт в такой день ждать беды.

Колдун за плечо развернул его к себе.

– Ты запомнил, что я сказал тебе?

– Да. Да. Они идут Равнинами… нападают на фермы. А огни не зажглись. Они идут верхней дорогой или…

– Этого я не знаю, я не всемогущ. Тут вашим доблестным воинам придётся справляться самим.

– Хермонд вышлет разведчиков. У нас есть ёлайги, целых…

– Хватит болтать! Пошевеливайся, глупец.

«Это меня не касается», – говорил он. Если этот клятый город сгорит – туда ему и дорога. Они убили мою мать, а меня изгнали.

А сам догнал меня, перенёс сюда колдовством…

– А ты не идёшь со мной?

– Если тебя примут всерьёз, моё присутствие там ни к чему. А если, что кажется мне более вероятным, твоих слов им будет недостаточно – я зажгу им сигнальный огонь.

Скай вспомнил карту Равнин и покачал головой.

– Даже на хорошем ёлайге ты туда будешь часов пять скакать. А пешком не дойти и за сутки…

Колдун легонько стукнул его посохом по лбу.

– Как я туда доберусь, не твоего ума дело. Позаботься лучше о том, чтобы эти тугодумы в городе зашевелились.

Скаю хотелось поблагодарить его, сказать… но он сам не знал, что, а раздумывать было некогда. Он кивнул Колдуну и бросился вниз с холма.

Он бежал так, что ветер в ушах свистел. Ну уж нет, думал он, вспоминая Змея с его злорадно раззявленной пастью, теперь всё будет иначе. Город выстоит... Лишь бы только они не медлили на воротах!

– Открывай! – заорал Скай во всё горло и заколотил кулаками в запертые ворота. Вблизи они казались ему неприступными, непомерно огромными. Но надолго ли они удержат Проклятых?

На дозорной башне зашевелились, показалось освещённое факелом бородатое лицо.

– Стой! – хрипло донеслось сверху. – Кто идёт? Назовись!

Скай набрал в грудь побольше воздуху и рявкнул:

– Я Скаймгерд Хайтере, сын Дхайвэйта Воронова Крыла! Открывай, у меня важные вести!

Прозвучало не так грозно, как он хотел бы, однако на дозорной башне поднялась суета, послышались приглушённые крики, топот, металлический лязг. Как же медленно, со стоном думал Скай. Быстрее, ну быстрее же! Копаются тут!

С натужным скрипом приоткрылась дверца в левой створке. Трое стражников, один с факелом в руке, во все глаза уставились на Ская. Самый младший из них, не скрываясь, сложил охранительный знак.

– Хвала Имлору, раай-сар, наконец-то ты нашёлся! Да ведь мы тебя три дня как по всей округе ищем! Как ты здесь оказался? Что у тебя с лицом?

Скай ненавидел, когда его называли раай-саром – «маленьким господином». Будто нарочно напоминают, что ему ещё нет четырнадцати. Но сейчас он пропустил это мимо ушей. Сурвур был из стражников старшим, поэтому Скай проговорил, обращаясь к нему, со всей убедительностью, с какой мог:

– К городу идут Проклятые. Прямо по Равнинам. От Йенльянда. Йенльяндский сигнальный огонь не зажёгся. Поднимайте людей.

Но, к его огромному разочарованию, стражники не шелохнулись, только глупо нахмурились и запереглядывались между собой.

– Что?

– Проклятые? На Равнинах?

– Что значит – огонь не зажёгся?

– Как ты узнал?

– От моего друга. Он сам всё видел, – ответил Скай как мог спокойно и кратко. – Немедленно поднимайте людей!

И снова ничего, только эти тупые рожи и топтанье на месте.

– Да ведь... нельзя так, раай-сар... без приказа командующего Хермонда...

– Этот твой друг – как же это он Проклятых видел? Он, наверно, спутал что…

– Что же тогда огни-то не зажглись?

Ставят же таких недоумков на ворота, подумал Скай в ярости.

– А мне почём знать?! Я говорю, поднимай людей!

– Не делается так, раай-сар, – укоризненно покачал головой Сурвур. – Без приказа командующего...

– А моего приказа тебе мало?!

Скай заскрипел зубами, растолкал опешивших стражников и рванулся за ворота. Вот как, значит! Колдун был прав – мои слова на веру никто не примет. Ну ладно... нужен им приказ Хермонда – получат!

Он помчался по улицам, спотыкаясь во мраке. Нигде ни огонька, все спят. На улицах чисто, над дверьми наверняка цветочные венки и гирлянды из ярких лент, правда, их не разглядишь сейчас. Рдяница – большой праздник, на него съезжаются со всех окрестных ферм, на базарной площади ярмарка, музыка, песни поют, иной год и пива бесплатно наливают… Невозможно поверить, что они существуют в одном времени и одном мире – мирно спящий город, готовящийся к празднику, и Проклятые, которые прямо сейчас на отдалённых фермах убивают людей.

Скай добежал наконец до старого дома с низкой крышей, заколотил в запертую дверь.

– Открывайте! Хермонд! Командующий, открывай, именем Предводителя!

Он продолжал орать во всё горло и дубасить кулаками, пока дверь не открылась. На пороге стоял старый Хермондов слуга со свечой в руке. Он был заспанный и очень недовольный, в очень мятой нижней рубахе.

– Что тебе нужно посреди ночи? – спросил он свысока.

Миркнад был сварливый старик и нос задирал не хуже своего упыря-господина, так что ничего иного Скай и не ждал.

– Я должен видеть командующего Хермонда, – сказал он громко, потирая отшибленную ладонь. – Немедленно.

Старик надменно встопорщил усы.

– Мой господин спит.

Тут уж Скай разъярился так, что в ушах молотом застучало.

– Ну так пойди разбуди его! – рявкнул он. – Я должен его увидеть сейчас же! У меня важные вести!

– Мой господин спит, – отвечал Миркнад прежним тоном, глядя поверх его головы. – Приходи утром, раай-сар.

Скай готов был взвыть от унижения и бессилия. Разве посмел бы этот наглец так говорить с отцом? Или с Вайсмором? Да у него бы язык не повернулся! А если бы он только посмел, отец не стал бы на него время тратить – отшвырнул бы его с дороги, как паршивого пса...

У меня тоже нет времени на учтивость к старшим. Он выше и сильнее – но пусть-ка попробует меня остановит.

– Ты забыл, с кем говоришь, худородный? – проговорил Скай тихо, но его голос вибрировал от гнева. – А ну прочь с дороги.

Миркнад уставился на него разом и боязливо, и возмущённо, побагровел, и Скай понял, что отступить сейчас не может. Если придётся, он будет драться – со стариком, с низкородным, слугой – и как после этого людям в глаза смотреть…

Но тут за плечом Миркнада показалась долговязая фигура, и холодный голос Хермонда спросил:

– В чём дело, раай-сар?

Старый слуга поспешно склонил голову и отступил, и Скай оказался лицом к лицу с Хермондом. Он был взлохмачен, в одних штанах, щурился в свете свечи. Не очень-то ты мне рад, а, старик? подумал Скай свирепо. Небось, только обрадовался, что я сгинул сам по себе, и тебе не придётся от меня избавляться, а я – вот он…

Скай чувствовал, как ненависть разливается внутри, будто яд, готовая вот-вот выплеснуться наружу потоком гневных слов. В последний раз он видел Хермонда в совещальном зале, где тот подговаривал Совет предать отца. Скай знал, что Хермонд сейчас думает о том же самом.

Но сейчас главное было, чтобы Хермонд поверил ему. Скаю пришлось сильно прикусить язык, прежде чем заговорить:

– Проклятые. Идут по Равнинам. От Йенльянда. Был бой, сигнальный огонь не зажёгся.

Колючие глаза Хермонда расширились и заблестели в свете свечи.

– Как далеко?

– Примерно два поприща. Они ещё не достигли южной дозорной башни. Но фермы, раай-Хермонд…

Хермонд остановил его коротким взмахом руки.

– Доспехи. Мечи, – бросил он через плечо Миркнаду, и тот сейчас же скрылся в доме, оставив их в темноте. – Беги в караулку. Передай Мельгасу мой приказ, пусть командует построение. Жди. Меня. Там.

Дважды повторять было не надо. Караулка стояла через два переулка у самой стены, и Скай домчался туда в мгновение ока. Ошалевшие от его беготни и криков собаки надрывались вовсю, но всё остальное было тихо.

Мельгас стоял у двери караулки. Факел у входа освещал его со спины. Мельгасу уже перевалило за шестьдесят, но он всё ещё был ловок и памятлив, мало кому уступал на ристалище, а в верховой езде считался в городе лучшим. В общем, он совсем не походил на старика, и Скай всегда терялся, не зная, как к нему обращаться.

– Раай-Мельгас, командуй построение, – сказал ему Скай, запыхавшись так, будто через весь город бежал. – Это приказ командующего Хермонда, – и он добавил: – Проклятые.

Мельгас вздрогнул, кивнул и скрылся в караулке. Оттуда донёсся его резкий голос, топот, скрип, лязг. Ну, хвала Имлору, хоть что-то сдвинулось с места! Скай вдруг почувствовал, как дрожат у него ноги, и привалился к стене караулки. Он должен был дождаться Хермонда.

Долго ждать не пришлось. Стражники, в полном вооружении, сна ни в одном глазу, как раз выстроились на маленькой площади перед караулкой, когда из переулка появился Хермонд со своим слугой. Хермонд приветственно вскинул руку, стражники заученным жестом приложили кулак к груди и замерли. Скай, поспешно выпрямившись на измученных ногах, сделал то же. Он не желал в такой миг выглядеть слабаком.

Хермонд отыскал его глазами.

– Сколько их?

– Я не знаю, – с запинкой ответил Скай. – Но среди них колдун.

Пегие брови Хермонда сошлись над длинным кривым носом.

– Верхней дорогой они идут или нижней?

– Я не знаю. Всё, что знаю, я уже сказал.

Скаю хотелось выть от отчаяния. Ну сколько ещё времени Хермонд потратит на дурацкие вопросы! Уже ведь рассвет приближается, а с ним и Проклятые…

Но Хермонд больше не стал ничего спрашивать. Он коротко кивнул Скаю и повернулся к стражникам.

– Квиар! Поднимайся на стену, пускай звонят в колокол. Хват! Собирай ополченцев. Все, кто хорошо держится в седле, шаг вперёд!

Скай шагнул вместе со всеми, но Хермонд коротко бросил ему, даже не взглянув:

– Оставайся рядом, раай-сар.

У Ская упало сердце. Он принял всерьёз мои слова, но не меня самого, с горечью подумал он, глядя, как Хермонд называет имена разведчиков. Все они были невысоки ростом и легко сложены: ёлайги куда мельче тавиков и к южному лету приспосабливаются плохо, им не пробежать долго под тяжёлым седоком. Всего их в городе шестнадцать, но последнего можно не считать – это Злыдень, он уже стар, скверно обучен и никому не подчиняется…

И тут у Ская в голове точно молния вспыхнула. Это мой единственный шанс. Иначе Хермонд нипочём не выпустит меня в битву. Останусь сидеть за воротами, как младенец, и не видать мне ни боя, ни Колдуна…

Ох! Колдун! Он ведь там один, только с посохом и ножом, и кто знает, что взбредёт ему в дурную голову… А если войско нагонит его, подумал вдруг Скай, леденея. Изгнанникам ведь запрещено возвращаться! И почему я раньше об этом не подумал!

Выбора у него не было. Он потихоньку отступил в тень, двигаясь, только когда никто на него не смотрит, а в остальное время притворяясь, что внимательно слушает. Разведчиков будет два отряда, говорил Хермонд, в пять и шесть человек, и каждый отряд возьмёт с собой в поводу двух ёлайгов. (Хермонд указал на стойла, и Скай прижался к стене караулки подальше от факела, стараясь сохранять невинный вид.) Меньший отряд поедет нижней дорогой, больший – верхней. (Скай бочком продвинулся до угла и перетёк за него, как тень.) Они должны объехать все фермы и проследить, чтобы люди оттуда уходили кто в город, а кто в овраги и леса, и что в домах никого не осталось – благо, у всех подводы должны быть готовы с вечера, Рдяница ведь. (Скай улучил момент и перебежал к стойлам, а там укрылся за грудой пыльных тюков. Отсюда ему было видно спины стражников и слышно приказы Хермонда.) Если отряд заметит врага, продолжал Хермонд, приказано немедленно послать в город вестника на свежем ёлайге, а остальным, не вступая в бой, вести Проклятых за собой подальше от полей и жилья и поближе к городу, навстречу войску. Затем Хермонд приказал седлать ёлайгов, и Скай затаился за своими тюками.

Из стойл доносился топот сапог, звяканье сбруи, фырканье и клёкот взволнованных ёлайгов. При мысли о том, что он собирается сделать, у Ская сводило кишки. Колдун, твердил он себе. Я не могу его бросить. Они убьют его, не станут разбираться…

Наконец разведчики вывели ёлайгов из стойла и умчались. Скай выглянул из-за тюков, убедился, что поблизости никого нет, и проскользнул внутрь.

Шум, собачий лай, беготня, хлопающие двери остались за спиной. В лицо дохнуло жаром и смрадом – навозом, тухлым мясом, рыбой, особенным сернистым ёлайговым запахом. В полумраке горели из дальнего конца два свирепых жёлтых глаза. Старик Злыдень не любил, когда его тревожат. Ещё он не любил упряжь, людей, сидящих верхом, и приказы. Зато обожал кусаться.

Каждому юному стражнику и ополченцу предстояло однажды оседлать старика Злыдня, и все они потом вспоминали эту поездку с дрожью. Редкому счастливчику удавалось обойтись без падений, и почти никому – без укусов. Скай никогда не был счастливчиком. Над коленом у него до сих пор остался шрам от ёлайговых зубов. Но сейчас выбора у него не было.

Он снял со стены вонючую кожаную сумку, полную тавичьих потрохов, и повесил через плечо. Ёлайгов держать было не только сложно (на юге они хирели, в жару становились непокорными и вялыми), но и накладно (они ведь мясо жрут, ну и рыбу иногда, без большой, правда, охоты – попробуй-ка их прокорми). И из пасти у них всегда воняло.

Скай вынул из сумки скользкий кусок печёнки и начал медленно приближаться к Злыдню. Он негромко пощёлкивал языком, как учил их Мельгас, и показывал печёнку: вкусная, вкусная печёнка, незачем ссориться, давай дружить. Он старался держаться уверенно, но сам обливался потом. Злыдень утробно рычал и щерился, пробуя воздух острым языком. Острые когти, по четыре на каждой лапе, скребли земляной пол (он был вспахан не хуже грядки – хоть сейчас картошку сади). Однако брошенную печёнку он поймал на лету и проглотил с клацаньем узких челюстей. И стал шумно принюхиваться к сумке.

Хорошо, говорил себе Скай, преодолевая желание броситься бежать. Всё идёт хорошо. Главное – не злить его попусту. Он снял с гвоздя упряжь. Опять пощёлкал языком, скормил Злыдню ещё кусок печёнки, быстро положил седло на чешуйчатую спину. Увернулся от зубов, сунул в пасть длинную склизкую кишку и, пока Злыдень чавкал ею, затянул ремни. Но едва он протянул руку с уздечкой, как Злыдень прикусил его рукав. Ская бросило в жар, но он сдержался и не заорал: это был почти дружеский укус.

– Может, тебе тоже обидно, что они оставили тебя одного? Считают тебя ни на что не годным стариком. Они и обо мне то же самое думают, что я ни на что не годен. Давай им всем покажем, а?

Он старался говорить спокойно, не давать воли спешке и страху. Легонько похлопал горячую чешуйчатую шею, и Злыдень притих. Обычно никто с ним не разговаривал, кроме Мельгаса.

– Ты любишь Мельгаса, так ведь? Он ведёт северный отряд. Это ближе всего к дозорной башне… А теперь можно… можно мне сесть на тебя?

Злыдень ворчал, но очередной кусок кишечной петли его отвлёк. Скай поскорее забрался в седло, взялся за поводья и готов был с облегчением вздохнуть.

Но в этот самый миг грянул первый удар тревожного колокола, а за ним ещё и ещё, пока все звуки не потонули в этом густом, зловещем гуле.

Все, кроме визга Злыдня. Он испустил леденящий кровь вопль, взбрыкнул и вылетел из стойла прямо на улицу. В дверях Ская приложило головой о косяк так сильно, что потемнело в глазах, и он ни о чём не думал кроме того, как остаться в седле. Он лёг на шею Злыдню, вцепился обеими руками, стиснул коленями колючие бока и висел так, мотаясь из стороны в сторону и неистово моля: Имлор Многоликий, не дай мне так глупо умереть!

Мимо мелькали факелы, кто-то кричал им вслед:

– Раай-сар! Вот он!

И ещё:

– Остановись!

Но Злыдень, обезумевший от страха, шарахался от огней и стражников, дико выл под каждый удар колокола, горбил гибкую спину, хлестал хвостом, разбрызгивая во все стороны слюну и остатки тавичьих кишок с морды, и остановить их никто не решался. Скай, смаргивая слёзы, разглядел наконец, что они выскочили на главную улицу. Ворота были прямо перед ними, ещё открытые – через них только что проехали всадники. Скай стиснул зубы и повис на поводьях всем своим весом, направляя Злыдня прямо к воротам.

– Пошёл! – завопил он. – Пошёл! – и лягнул пятками вздымающиеся ёлайговы бока.

Обычно Злыдень считал ниже своего достоинства подчиняться двуногим и из чувства противоречия оставался стоять столбом, пофыркивая и игнорируя все потуги беспомощного всадника. Но сейчас он был перепуган, растерян, а за воротами лежала благостная темнота. И Злыдень, что за его долгую жизнь случалось нечасто, подчинился команде и помчался со всех ног, клацая когтями о камни мостовой. Щёлкнул челюстями на протянувшуюся к узде чью-то руку, сшиб кого-то, пытавшегося заступить им дорогу, вылетел из-за городской стены и бросился прочь. Скай, давно вывалившийся из седла и болтающийся на ёлайговом боку, мёртвой хваткой цеплялся за обжигающую шею. Только бы удержаться, думал он, стискивая скользкие от пота, немеющие пальцы. Только бы…

Но вот страшный гул и звон, крики, люди, огни остались позади. Вокруг была прохладная ночь, полная Младшая луна выглядывала между тяжёлых туч, и тогда самые дальние холмы казались осязаемо чёткими. Скай успокаивающе щёлкал языком Злыдню на ухо, пока тот не перешёл на рысь и не остановился. Скай скормил Злыдню ещё кровавый кусок из сумки, сел в седло как следует и направил ёлайга по верхней дороге. Впереди он видел пятерых разведчиков.