Текст книги "Оковы Древнего Н-Зота (СИ)"

Автор книги: Кассандра Дженкинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Оставшись в одиночестве, Вариан занялся обмундированием. Для начала снял длинный темно-синий плащ, который не был помехой во время спокойной военной службы, но мог помешать ему в битве.

Возможной битве, но Вариан предпочитал быть готовым ко всему и не быть застигнутым врасплох.

Он проверил крепления наплечников, щитков на голенях и снял шпоры. Обнажил меч, провернув рукоять перед собой. Клинок с тихим свистом разрезал сухой воздух. Затем Вариан вновь закрепил его за спиной, проверив перевязь.

Перед каждым боем гладиаторов он собственноручно надевал доспехи и проверял оружие. Он не изменил этой привычке. Пожалуй, единственно полезная привычка тех времен. Не считая умения сражаться за свою жизнь, разумеется.

Вариан заново перетянул волосы кожаной лентой, собрав их на затылке. Пальцы на миг скользнули по лицу, почувствовали грубую линию шрама на переносице. Чудо, что удар не пришелся по глазам. Какая-то доля секунды предрешила жить ли ему дальше или умереть там, на песке гладиаторской арены, под свист разгоряченных зрителей.

Вариан всегда помнил, ради кого поднялся с обагренного собственной кровью песка, поднялся во весь рост и обнажил клинок. Чья имя сорвалось с его губ за миг до того, как он с ревом бросился на соперника.

Парадоксально. В плену и сейчас он чаще думал о сыне, чем в Штормграде. Мысль об Андуине была первой и единственной. Она заставила его забыть о боли из-за глубокого пореза, раскроившем его лице надвое. Он выиграл тот бой. Разумеется, выиграл, если сейчас стоял здесь, под стенами столицы орков.

Закончив с доспехами, Вариан нашел послание Королевы драконов в нижнем ящике письменного стола, отведенном для не срочных донесений. Там же, на боку, лежала механическая белка гномьей работы. В его бумагах царил идеальный порядок. Он всегда знал, где лежит нужный ему документ.

«Этот камень зачарован для вас леди Джайной Праудмур», снова прочел он, разворачивая свиток. В тот раз он не коснулся зачарованного камня. Призыв Алекстразы не тронул его. Вариан не собирался присоединяться к битве против Культа Сумеречного Молота. Он считал, у него есть дела поважнее.

С возвращением волшебницы из Терамора Вариану еще предстояло разобраться.

Вариан сжал камень и закрыл глаза. Он привык к телепортациям, но не сказал бы, что научился получать от них удовольствие.

Когда он вновь открыл глаза, то увидел только дым. Черный дым клубился и стелился туманом, а ветер резкими порывами кружил красные листья. У Вариана промелькнула мысль, что он опоздал. От Гранатового Редута камня на камне не осталось. Или это ловушка, хитро продуманная Ордой.

Он обнажил меч и огляделся.

Слова из письма Андуина о том, что вовсе не орки похитили его, мигом исчезли из его памяти, как только он увидел этого орка и эту ухмылку. Гаррош не видел его. Он стоял лицом к оркам в фиолетовых балахонах, спиной к Вариану.

Устоять на месте? Это было выше его сил. Пойти навстречу к этому орку, который бессовестно лгал о судьбе принца, глядя ему в глаза, и при этом не обнажить клинка? Это не про него. Это что-то невероятное.

Во всю мощь своих легких Вариан Ринн при виде Гарроша Адского Крика взревел:

– Защищайся!

В ударе в спину не было чести. Даже сейчас.

Стоит отдать орку должное. Гаррош не упустил ни секунды. Он выхватил из-за спины топор и развернулся. Меч Вариана рассек воздух. Гаррош отбил удар рукоятью и отскочил назад. Вариан тоже. Орк направил изогнутое полумесяцем острие топора в сторону короля и усмехнулся.

Мерзкая надоевшая усмешка, обнажающая желтые клыки. Вариан сотрет эту усмешку. После того, как узнает, где его сын.

Вариан замахнулся. Меч высек искры, столкнувшись с топором, но увяз в его зазубренном обухе – остро заточенных шипах разной длины. Острие топора блеснуло в свете факелов – Гаррош отвернул его от себя. Вариан знал этот маневр. Если он позволит орку приблизиться, то изогнутая часть лезвия разрубит или посечет ему ноги. Зависит от силы, вложенной в удар, и расстояния.

Ему не доведется услышать прославленный вой этого топора. Он не даст Гаррошу взмахнуть этим смертоносным оружием, принадлежавшим его отцу, Громмашу Адскому Крику. Замахнуться так, чтобы воздух выл, проходя через отверстия орнамента пониже зазубрин на обухе. Мало из тех, кому довелось услышать этот вой, остался в живых. Вот почему этот топор звался Кровавым воем.

Вариан шагнул вправо, при этом надавив на рукоять. Клинок опустился ниже, вместе с ним и топор. Гаррош был близко. Очень близко. Он слышал его рычание.

Правую руку орка до локтя покрывала крепкая, плетенная кожаная броня. Вены на темном предплечье вздулись. Гаррош подцепил клинок короля, но Вариан не дал ему выбить меч из рук и теперь изо всех сил прижимал топор к земле.

И тогда внезапно разжал правую ладонь. Двуручный меч не годился для того, чтобы держать его одной рукой, но это ненадолго. Когда он ослабил напор, топор тут же взлетел вверх. Сильнее и выше, чем нужно для замаха.

Как раз так, как нужно Вариану.

Меч в левой руке он отвел ниже и чуть в сторону. Правой же достал из ножен на поясе кинжал Андуина. Конечно, он не оставил его в Дуротаре.

Один удар в правую руку, пониже шипованного наплечника. И Гаррош не сможет долго держать топор. Но сможет сражаться какое-то время.

Один сильный удар в стянутый кожаной броней бок. Будут задеты легкие или, если повезет, сердце. Какое-то время бой будет продолжаться, но не долго.

Один удар. В незащищенную броней шею орка. И все будет кончено. Самый сложный удар.

Гаррош не готовился к поединку. Это было видно, на нем не было качественной брони, положенной Вождю по положению. Его кожаный нагрудник знал лучшие дни. Волновало ли Вариана то, что в латных доспехах он явно был лучше подготовлен к этому поединку? Едва ли орков волновало, когда он в одной рубахе выходил против хищных зверей. Он вынес этот урок.

На границе сознания голос, похожий на голос Андуина, повторял, что нужно сложить оружие. «Отец, услышь меня, отец…».

Топор достиг наивысшей точки. Лучшее время, чтобы нанести удар и отскочить назад. Даже доспехи не спасут его от удара сверху такой силы.

Сердце, решил Вариан. Он всадит кинжал по самую рукоять в тело орка. И да помогут Гаррошу его предки.

Но дикарю и кровожадному монстру помог Свет.

Кинжал Андуина вспыхнул. Сталь заискрилась мягким белым светом. Вариан едва не выронил кинжал от неожиданности. Он взглянул на него мельком, но и этого было достаточно. Он совершил ошибку. Не нанес удара и не убрался вовремя из-под занесенного топора.

Сияние клинка стало ослепительно белым. Как белоснежные сугробы Нордскола в морозные солнечные дни, подумал Вариан. Таких дней на севере было мало, все чаще армию заметали метели и снежные бури, желая остановить их, не дать добраться до Ледяной Цитадели и Короля Мертвых. Бывший паладин Святого Света.

Какими нелепыми были эти страхи, понял король Штормграда за миг до гибели.

Он услышал вой топора.

Яркое сияние ослепило Вариана. Он понимал, что должен отшвырнуть кинжал прочь. Но его пальцы продолжали сжимать оплавленную рукоять.

Он рывком откатился в бок. Лезвие топора со свистом пронеслось совсем рядом. Он до сих пор ничего не видел. Но боли не было тоже, значит, он даже не ранен.

– Отец.

Вариан окаменел.

– Где ты, Андуин?

– Рядом с тобой, – голос и правда звучал близко. – Опусти клинки на землю, отец. Ты должен довериться мне. Не хватайся за оружие, когда увидишь меня. Прошу тебя.

– Но что случилось с тобой, Андуин, если ты в который раз просишь меня об этом? Каким ты стал?

– Сначала оружие.

Вариан опустил кинжал, затем меч на землю. Рычание Гарроша отдалилось и почти стихло.

– Я верю тебе, Андуин…

Он вдруг появился из Света, словно вышел из-за портьеры, за которой так любил прятаться в далеком детстве. Совсем рядом с ним и опустился на одно колено. Андуин улыбался.

Сердце Вариана остановилось.

– Кто?… Кто сделал это с тобой? – прошептал он.

Он мог смириться с собственными шрамами, но не был готов увидеть подобное на теле сына.

– Я расскажу тебе, – пообещал Андуин. – Но запомни, орки здесь не причем. Вождь Орды спас меня от гибели. Только благодаря ему я покинул Грим-Батол. Я был там, отец, в крепости. Все это время. Я никогда не был в Оргриммаре.

– Я должен благодарить его?

– Для начала согласись на переговоры, – ответил его внезапно повзрослевший сын. – Достижением будет, если вы выслушаете друг друга.

– Я уже вел переговоры с Ордой.

– Даже оркам нужно давать второй шанс, отец.

Вариан коснулся отросших, спутанных волос сына.

– Ты когда расчесывался-то в последний раз, Андуин? – спросил он с улыбкой. – Таких лохматых принцев не берут на переговоры высшего уровня.

– Кажется, еще в Штормграде, – улыбнулся в ответ принц.

Глава 14. Вспомнить всё.

Имя Джайны Праудмур он впервые услышал в подводном городе, выстроенном на дне Великого Моря в опасной близости к Великому Водовороту. Произнесла его королева Азшара, задумавшая пленить смертную волшебницу. Среди мирмидонов и даже мурлоков нашлось немало желающих услужить королеве.

В Зин-Азшари не было ее портретов. Из мурлоков, как и из мирмидонов с их перепончатыми лапами, не вышло бы художников. Они были хладнокровными – в буквальном смысле – разведчиками. Правительница Терамора даже не подозревала, что мурлоки наблюдают за ней и днем, и ночью. Ни один шаг Джайны не ускользал от их внимания.

Нелтарион держался в стороне от всего этого. Тогда ему, как и королеве, должно быть, казалось, что его появление в Зин-Азшаре случайность. Вначале он желал как можно скорее покинуть подводное королевство и оттого не сразу разобрался, какое же чувство остановило его. Он принял его за простое любопытство.

Ведь с того дня имя Джайны Праудмур звучало в Зин-Азшари все чаще.

Воображение рисовало Нелтариону мудреную седовласую старушку, возможно, использующую магию, чтобы сохранить моложавый вид. Смертные годами изучали волшебство, заклинание за заклинанием. Способностей леди Праудмур опасалась даже сама Азшара, а значит, ушло не одно десятилетие прежде, чем волшебница стала той, кем стала.

Затем мурлоки поведали королеве о дружбе леди Праудмур с Вождем орков. Согбенная старушка в воображение Аспекта Земли превратилась в крепко-сбитую, облаченную в зачарованную броню, правительницу сурового болотистого края, способную сражаться наравне с орками. В перерывах между сражениями она, должно быть, поглощала фолиант за фолиантом, укрепляя магические силы, решил Нелтарион.

А затем – и эти сведения шпионам Азшары пришлось добывать дольше других, – они узнали, что всего несколько лет назад Король Мертвых нарек Джайну Праудмур своей невестой.

Многие дни спустя, когда они с Джайной нашли приют в городе мурлоков, а Нелтарион вспомнил, кем он был и какую угрозу нес миру, его мысли вновь вернулись к сопернику с Севера. От Ледяного Трона только лужица талой воды и останется, если на то пойдет, думал он. Эта странная, неподдающаяся логике мысль внушала ему спокойствие.

Обычная ревность, позже осознал он, низшее чувство и обратная сторона возвышенных светлых переживаний. Однако бессмертная жизнь совершенно не подготовила его ни к тому, ни к другому.

К пленению Джайны готовились долго, но в конечном итоге все планы спутались. Однажды ночью мурлоки-разведчики объявили, что леди Праудмур взошла на борт корабля и покинула Терамор. Для умеющего телепортироваться мага путешествие по морю было необычным решением, даже ошибкой, учитывая планы заговорщиков, о которых она, впрочем, конечно же, не знала. Такую удачу не следовало упускать, решила Азшара.

Той ночью Зин-Азшари переполняла магия – зачарованные амулеты, заговоренные доспехи, наложенные на оружие заклинания. И даже эта подготовка могла не сработать, ведь речь шла о похищении сильнейшего мага Азерота.

Нелтарион ждал этого мига не меньше самой Азшары. Он готовился испытать разочарование при встрече с настоящей волшебницей, увидеть совсем не то, что услужливо рисовало распаленное воображение. В те дни, благодаря мурлокам, он знал о ней гораздо больше, чем о себе самом.

Пока нетерпеливая королева с шорохом чешуйчатой юбки мерила комнату в ожидании пленницы, Нелтарион глядел в окно. Когда мирмидоны, наконец, привели ее, он почти не различил шагов Джайны, хотя вслушивался изо всех сил. Наверное, все еще рассчитывал на чеканный шаг железных сапог.

Азшара рассмеялась за его спиной, непонятно чему. Минуты тишины тянулись неправдоподобно долго. Нелтарион глядел вдаль.

– Вы кажетесь разочарованной, леди Праудмур, – заговорила Азшара. – Ожидали увидеть пыточную камеру?

В ответ Джайна молчала. Почему? Она что, немая? Ни шороха, ни звука не раздавалось из-за спины.

– Вы вновь разочарованы, – продолжала одна только Азшара. – Увы, я не чудовище и не монстр. История несколько изменила мой образ в назидательных целях.

Как же. От самого Нелтариона Азшара не считала нужным скрывать истинный облик, но что же Джайна? Какими будут ее первые слова? Будут ли это угрозы? Стоит ли Азшаре опасаться могущественного – и бывшего ли? – возлюбленного леди Праудмур? Может быть, ей на выручку уже спешит флотилия орков?

– Я приветствую вас, королева Азшара, – наконец, произнесла Джайна. – Ваши слуги со всем почтением, какое только было возможно при штурме судна, сопроводили меня к вам. Надеюсь, такое же почтение будет оказано и всем членам моей команды.

Ни то, ни другое, ни третье. Джайна Праудмур, как всегда, неожиданна и непредсказуема. Аккуратная, медленная и преисполненная затаенной силы речь. Согбенная плененная старушка говорила бы иначе. Этот звонкий, чистый голос не мог принадлежать закаленной и огрубевшей в боях женщине.

Нелтарион почувствовал, что улыбается.

От доброжелательного веселья Азшара перешла к угрозам, но Нелтарион знал, это блеф. До поры, до времени, пока силы, которым нужна Джайна Праудмур, не изменят приказа, ее жизни ничего не угрожает.

Нелтарион взглянул на нее лишь мельком, когда быстрым шагом – будто она могла прочесть его мысли! – пересек комнату. Он так и не смог представить эту хрупкую светловолосую девушку в коротком белом платье рядом с орком. Не смог найти объяснения тому, почему такая юная волшебница внушает опасения самой Азшаре. И уверился, что кое-кто на далеком Севере многое потерял, лишившись этой женщины.

В тот миг, под сводами дворца Зин-Азшари, ничего не значащее имя вдруг обрело значение, силу и облик. Выдуманная личность уступила настоящей, превышающей даже самые смелые фантазии. Джайна была невероятно хороша в своей простоте и естественности в этой залитой радужными бликами комнате в их первую встречу.

Уже тогда он готов был защищать ее от мирмидонов и обезображенной королевы, от высших сил, что задумали это похищение, и даже целого мира, если зайдет так далеко.

А на деле, она нуждалась в защите от него самого. Смерть – его второе имя.

Теперь Нелтарион понимал, не было иного способа сломить его. Его ничто не связывало с этим миром после векового заточения в огненной темнице. Культ Сумеречного Молота, конечно, преследовал свои цели. Им нужна была война смертных, а Джайна могла остановить ее. Без Джайны этот мир сначала погряз в войнах, а затем сгорел в огне Смертокрыла. Она многое значила не только для него, для всего Азерота.

Их с Джайной история, по сути, началась задолго до встречи. В тот самый день, когда черный дракон впервые повернул против собратьев в небесах над осажденным дворцом высокорожденных, за стенами которого очаровательная королева Азшара приступила к призыву демона Саргераса в мир Азерота.

Многим позже, в игре света и теней, под сводами Грим-Батола ослепший Аспект Времени скажет ему, что в этом времени не должно быть Нелтариона Защитника.

Этот мир познал на себе весь гнев Смертокрыла.

Хаос среди драконьих стай и последовавшее смятение в рядах защитников нарушили демонический призыв Азшары, но переполненный магией Источник Вечности не прощал ошибок. Последствия Войны Древних навсегда изменили облик знакомого им Азерота, а плотью Аспекта Земли с того часа, в знак вечного служения Древнему Богу, стали пластины проклятого металла – адамантита. Изуродованного и заклейменного, Древние силы погребли его под землей, среди раскаленных добела лавовых рек и никогда не затухающего пламени. До тех пор, пока не придет час Оков Древнего Н-Зота, и падший Аспект Земли не понадобится новому хозяину.

Он понадобился. Не так уж скоро, Н-Зот оказался терпелив. Но судьбе или Времени было угодно, чтобы они с Джайной встретились в новом Зин-Азшари, восставшем из пепла руин еще прекрасней, чем он был. Нелтарион оценил иронию.

Та жизнь, что ты зовешь настоящим, еще не худшая из возможных, сказал в их последнюю встречу умирающий Ноздорму.

Но что может быть еще хуже, думал Нелтарион, шагая по Гранатовому Редуту. Судьбе угодно было повторить события, стереть из его памяти самое значимое, а дорогое сердцу имя превратить в череду пустых звуков.

Он нес на руках безжизненное тело волшебницы. Еще четверть часа назад она казалась ему незнакомой.

– Вспомнил? – процедил сквозь зубы Малфурион.

Нелтарион шел прочь от друида, но даже спиной чувствовал его ненавидящий взгляд.

Вспомнил. Какой растерянной выглядела Джайна, лишившись магических сил. Как проклинала, дрожа от гнева, Древних Богов и всезнающего Аспекта Времена. И как осмелилась довериться тому, кого сковывала адамантитовая броня в знак вечного служения.

Вспомнил, как сам вынес на руках из моря на песочный берег случайного острова и о чем-то шептал, покрывая поцелуями тело.

Любое из этих воспоминаний может свести с ума, если позволить себе думать о них слишком долго.

Ветер швыряет в лицо черный дым, и он будто идет по пепелищу собственной жизни. На его руках Джайна. И до встречи с ним она была жива.

Ему не укрыться от своего второго имени и той силы, которой оно обладает. Ничто не останется безнаказанным.

Лекарь-пандарен ведет его к небольшому шатру в стороне от остальных. Внутри, указав на узкое деревянное ложе, Хейдив-Ли спешно разжигает очаг и пару свечей.

Малфурион не хотел подвергать Джайну опасности, сокрушается Хейдив, он просил Хейдива не сводить с нее глаз, но потом… Щадя его чувства, пандарен замолкает на полуслове, но Нелтариону и так все ясно.

Хейдив не смел противиться приказу Хранительницы Жизни позаботиться об Аспекте Земли. А еще появление Нелтариона в Редуте вынудило Малфуриона оставить Джайну одну.

В этой оплошности, трагическом стечении обстоятельств Малфурион тоже винил одного только Нелтариона. Это настолько явно читалось в его малахитовом взгляде, что невозможно ошибиться.

Увлечение Джайны черным драконом не нашло теплого отклика в сердце Малфуриона, но друид не мог обвинять в этом Джайну. Хотел бы, но не мог, теперь Нелтарион понимал это. Как лучшему другу, Малфурион, конечно, желал ей счастья.

Просто его с Джайной представления о счастье оказались очень разными.

– Аспект Земли? – слышит он голос Хейдива.

Нелтарион осознает, что до сих пор держит Джайну на руках. Он медленно перекладывает ее на ложе и хочет уйти, но Хейдив останавливает его:

– Мне нужно о многом рассказать вам.

Пандарен говорит спешно, бегло, словно боясь не успеть рассказать всего. Нелтарион молча слушает о том, как Ноздорму оставил Джайну на острове, затерянном во Времени. И что именно Хейдив ухаживал за Джайной в Пандарии. Это он настоял на том, чтобы ускорить роды и тем, скорей всего, спас ей жизнь, а затем передал новорожденного младенца бронзовому дракону.

Из небытия всплывают слова Ноздорму: «Твоего сына зовут Тарион».

– Вас беспокоят раны? – насторожился Хейдив.

Нелтарион качает головой и спрашивает:

– Как же вы выбрались из Пандарии?

– Благодаря Тариону. Он… – но пандарен замолкает.

В шатре появляется Алекстраза.

– Нелтарион…

– Не здесь, Алекстраза.

Она понимающе кивает и подходит к Джайне. От ладоней Алекстразы исходит теплое рубиновое свечение. Какое-то время она водит руками вдоль тела волшебницы, но потом хмурится и в задумчивости начинает перебирать огненные локоны.

Тот самый жест, теперь Нелтарион его очень хорошо помнит. Джайна накручивала волосы на палец, когда нервничала или размышляла. Тогда у нее были длинные волосы. «Их пришлось состричь, – сказал Хейдив. – Беременность вытянула из нее все соки».

– Противоядие существует, – наконец говорит Алекстраза. – Мальчик был прав, но мне никак не удается понять, что оно из себя представляет.

– Сколько у нас времени?

Алекстраза должна его ненавидеть, такой он помнил ее. Он умеет жить в ненависти, под Зовом он ненавидел этот мир и каждого на своем пути. Даже собственного сына.

Но жалость во взгляде Алекстразы совершенно сбивает с толку.

– Мои драконы и драконы Изеры сделают все возможное, – отвечает она.

Это не ответ, понимает Нелтарион, но ведь и Алекстразе неизвестна сущность Древних Богов и подчиняющихся им тварей.

– Пойдем со мной, Нелтарион, – продолжает она. – Хейдив останется с леди Праудмур.

Занятый осмотром трав и целебных настоек в глубине шатра, пандарен быстро кивает, не поднимая головы.

Перед тем, как уйти, Нелтарион в последний раз смотрит на Джайну – издали.

Алекстраза терпеливо ждет. Нелтариону кажется, что она осталась в шатре лишь для того, чтобы удостовериться, что Хейдив не наговорит лишнего. Возможно, пандарен не рассказал ему и половины того, что ему следовало бы знать. Возможно, ему удастся узнать правду от Алекстразы, но уверенности в этом мало.

На ум снова приходит бывший соперник, к которому когда-то он испытывал жгучую ревность. Он ничем не лучше Артаса Менетила, он хуже и опасней. Возможно, за решением Короля Мертвых оставить Джайну скрывалось что-то еще, чего он не понимал раньше.

«Тарион, – повторяет про себя Нелтарион, глядя на Джайну, – ты нарекла его Тарионом. Спасибо». Он не находит в себе сил вновь коснуться ее бледной, почти прозрачной кожи.

Затем он выходит наружу.

Хроматические драконы из гвардии Смертокрыла косо поглядывают на красных гвардейцев Королевы драконов. Нелтарион оставляет двоих дежурить у шатра, приказывая сообщать ему о малейших новостях. Остальные следуют за ним к шатру Королевы.

Скоро ли рассвет? И что еще принесет ему эта бесконечная ночь?

***

Удары холодного ветра походили на упрек. Алекстраза старалась не обращать на него внимания или хотя бы удалять не так много внимания, как ей хотелось бы. Она оправляла разметавшиеся волосы и принималась за очередного раненого.

Вначале из шатров выносили лишь мертвых, чтобы сжечь тела на рассвете. Но затем в шатрах не осталось мест даже для тех, что были еще живы. Раненые лежали на земле по всему Редуту рядом с теми, кто уже погиб или был в шаге от гибели. Каждый, кто сохранил жизнь и мог помочь хоть чем-то, сейчас занимались теми, кому повезло меньше.

Даже долгая ночь не принесла Редуту столько смертей, сколько могла принести эта, думала Алекстраза, склоняясь над раной от змеиного укуса. Ночной эльф был без сознания; Алекстраза боролась за его жизнь, но сердце ночного эльфа затихло навсегда.

Алекстраза едва устояла на ногах. Голова кружилась. Она сделала шаг и вновь опустилась на колени возле следующего пострадавшего. Это был гном. Змеиные укусы опухли и горели, гнома лихорадило. Рядом с ним в голос рыдала гномка. Заметив Алекстразу, она вцепилась в подол ее платья и стала трясти его, повторяя:

– Вы ведь спасете его?! – Ярко-малиновые тугие косы вздрагивали от каждого ее слова.

Алекстраза жестом остановила подбежавших гвардейцев, прошептала, что постарается сделать все возможное, и коснулась покрытого испариной лба. Раненый затих.

Гномка отпустила платье Алекстразы, но вымуштрованные Кориалстразом гвардейцы все равно оттеснили ее от Королевы и гнома. Кем он был ей, думала Алекстраза, разглядывая бескровное лицо перед собой. Братом? Мужем?

Она закрыла глаза.

Искра жизни слабела. Алекстраза разделила с ней силу, и ее грани засияли ярче, обрели четкость. На краткий миг тьма схлынула, и перед Алекстразой предстало прошлое гнома. В петляющих подземных коридорах он настигал и уничтожал обезумевшие механизмы, что заполонили высокотехнологичный город Гномереган. Она увидела красных драконов, что пришли на выручку отчаявшимся изгнанникам, затем ликующие празднования, когда столица была завоевана обратно, а контроль над механизмами восстановлен. Увидела, как светящаяся от счастья гномка с малиновыми косами бросала через плечо букетик магорозы. Вот и ответ.

Но в этот миг тьма надвинулась, сгустилась, скрывая счастливые лица. Искра жизни замерцала. То одна ее грань, то другая на долгие секунды погружались во тьму. Алекстраза боролась за жизнь, сражалась против непознанного яда, отдавала всю себя, но искра погасла.

Гном умер.

Алекстраза открыла глаза и осталась сидеть рядом с его телом.

– Не-е-е-е-ет! – закричала гномка, мгновенно все распознав.

Ветер окатил Алекстразу замогильным холодом, словно и не бушевали вокруг Редута костры до самого неба.

– Я помогу вам подняться, Королева, – услышала она рядом с собой голос Малфуриона.

– Вы обещали спасти его! – рыдала гномка в цепких руках гвардейцев.

– Многие уже умерли и многие еще умрут этой ночью, – с горечью в голосе произнес Малфурион. – Мы не увидим рассвета нового дня из-за дыма погребальных костров.

Он взял Алекстразу под локоть и, когда она поднялась на ноги, отвел в сторону от раненых и скорбевших.

– Вы должны подумать и о себе, – подчеркнуто вежливо продолжал Малфурион.

Алекстраза слишком хорошо его знала.

– Что случилось? – прошептала она.

Малфурион протянул ей свиток с разломанной зеленоватой печатью:

– Вести из Хиджала. Рагнарос вернул себе Огненные Просторы. Если так пойдет и дальше, через несколько дней он доберется до Древа Жизни. Ярость огня не знает препятствий. Друиды пишут, что после того, как пали Оковы, стихия словно обезумела.

Каких-то три дня назад Алекстраза считала, что этот мир спасен. Теперь она не была в этом уверена.

– Ты не можешь оставить Редут. Только не сейчас.

– Конечно, – легко отозвался друид. – Зачем менять первый ряд на последний? Гибель этого мира вблизи куда интересней, чем издали.

Алекстраза сжала его руку.

– Друиды отстоят Хиджал, ты должен верить в это!

– Мне нужен шаман, чтобы укрепить мою веру.

– Шаман? – переспросила она.

– Да, мне нужен Тралл. Он один сумел понять мотивы Лейтенанта Древних Богов. Но я не представляю, как быстро доставить его из Подземья в Редут, да еще без применения магии.

Алекстраза обдумала его слова и сказала:

– Мы не можем применять магию в Редуте, но за пределами Сумеречного Нагорья портал мог бы сработать и сэкономить тебе драгоценное время. Обратись к Калесгосу. Думаю, он не откажет тебе.

Впервые в глазах Малфуриона зажглась надежда.

– Ты права, это может сработать.

Она кивнула в ответ. Но Малфурион не сдвинулся с места.

– Что-то еще?

В темных, болотно-зеленых глазах друида плясали искры далеких пожаров.

– Почему ты медлишь? – спросил Малфурион. – Теперь, когда знаешь, что память вернулась к нему? Ты так стремилась задать Аспекту Земли свои вопросы, почему же ты все еще здесь?

Вместо ответа Алекстраза указала Малфуриону в небо. Десятки разных птиц, от хищников до крохотных пичуг, безмолвно парили на ветру в клубах дыма.

Друид непонимающе уставился на Алекстразу.

– Ты ведь не считаешь, что это…

Он недоговорил. Одна из птиц, белая, отделилась от остальных.

Ненадолго она исчезла в черно-серых, рваных клубах дыма, но потом появилась вновь. Белоснежная сова пролетела над их головами так низко, что могла коснуться крыльями, затем взмыла вверх по склону. Отсюда они не могли разглядеть шатер, который располагался дальше, на отшибе, но, глядя вслед птице, Малфурион изменился в лице.

– Теперь я могу идти к нему, – прошептала Алекстраза.

Малфурион покачал головой.

– Я хотел бы сказать, что понимаю, но это не так… Когда ты объяснишь мне, что происходит? Что означают эти птицы? Как ты узнала, что Джайне грозит опасность?

– Скоро. Совсем скоро я расскажу тебе обо всем, Малфурион. Теперь иди.

Алекстраза не стала глядеть ему вслед. Она нашла взглядом Кориалстраза, и тот ответил ей кивком.

Когда Алекстраза направилась вверх по склону, за спиной у нее раздавался чеканный шаг гвардейцев. Ее супруг был категоричен в отношении охраны. Пока черный дракон в Редуте, не стоит пренебрегать безопасностью, сказал он.

Она шла вперед, стараясь не глядеть по сторонам. Ее сердце разрывалось от несправедливости. Смерть правила этой ночью, Малфурион был прав – им не увидеть рассвета.

Еще издали она заметила на дереве рядом с нужным ей шатром ту самую белую сову. Ветер трепал ее мягкие перья. Круглыми желтыми глазами она уставилась на Алекстразу. В глубине души она надеялась, что ей не придется лгать Нелтариону. Что кто-то иной расскажет о том, что Изера предпочла утаить от Аспекта Земли.

Но стоило взглянуть правде в глаза, в сердцах усмехнулась Королева драконов, – не многие знали о грядущем ритуале.

Гвардейцы Королевы остановились по другую сторону от хроматической гвардии Аспекта Земли.

В шатре она появилась как раз вовремя, отметила она без особой радости.

– Как же вы покинули Пандарию? – спросил Нелтарион.

Хейдив не успел рассказать о верованиях пандаренах и о том, какую роль во всем этом сыграл Тарион. При виде Алекстразы пандарен осекся и замолчал.

– Нелтарион…

– Не здесь, Алекстраза, – отрезал Аспект Земли.

Выражение его лица и даже голос изменились. Лишнее подтверждение тому, что память действительно вернулась к нему.

Алекстраза медленно приблизилась к Джайне – и сердце ее болезненно сжалось. Та же мраморная бледность кожи и прерывистое дыхание из-за лихорадки, как и у других несчастных на равнинах Редута.

Перед внутренним взором она увидела уже знакомую тьму и искру жизни. Стоило Алекстразе наделить искру силой, и она горела ярче, но недолго. Искра меркла, с каждым разом все сильнее растворяясь во мраке.

У Алекстразы перехватило дыхание.

Слишком свежи были воспоминания. В борьбе за жизнь гнома она проявила упорство, и это привело к его гибели. Она не может позволить себе ошибиться сейчас, когда за ее спиной стоит Аспект Земли.

Она думала о противоядии с тех пор, как Малфурион рассказал ей о предположениях принца Андуина, но не в ее силах определить его природу или сущность. Если противоядие вообще существует…

Ее ответ на вопрос Нелтариона звучит невразумительно, Алекстраза и сама это понимает. Но все, что она может, это отправить других красных драконов, кто будет поддерживать искру жизни. И да помогут им Титаны.

Хейдив отступил назад к очагу, откуда, объятый паром, смотрит на Алекстразу, помешивая содержимое чана. Это напоминает ей о ритуале, к которому сейчас готовится ее сестра Изера. Пандарен хранит молчание, она тоже. Все возможное уже сказано и теперь пора уходить.