Текст книги "Том 29. Пропавшая нимфа"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 10

– Доктор Фрезер занят, мистер Бойд, – сухо сказала медсестра.

– Чем? – спросил я.

Она бросила на меня взгляд, полный отвращения, потом, овладев собой, просто стала стараться не смотреть на меня.

В ее стерильном мире стеклянных шкафов и отполированных поверхностей я просто не имел права на существование, и она таким способом давала мне это понять.

– И долго он будет занят? – настаивал я.

– Понятия не имею, мистер Бойд.

– Полчаса? Три недели? У него что, неприятности?

– Не знаю, мистер Бойд. И пожалуйста, погасите свою сигарету.

– Хорошо, – сказал я и послал окурок в открытую дверь на усыпанную гравием дорожку. Она молча, с ненавистью уставилась на него, – по ее мнению, мне бы следовало его проглотить.

Прошло десять томительных минут.

– Он все еще занят?

– Видимо, да.

– Жаль. – Я ободряюще улыбнулся ей, и у нее появилось такое выражение, будто ее изнасиловали.

Спустя еще десять минут я задал тот же вопрос и получил такой же ответ.

– Он правда занят или говорит так мне, чтобы я ушел?

– Я не знаю, мистер Бойд.

– Ладно. Подожду еще.

Я облокотился на ее стол. Она в панике подалась назад и чуть не упала с кресла.

– Знаете, – сказал я ей доверительно, – я и сам специалист по женской психологии.

– Очень опасная практика, – заявила она натянуто.

– Скажите мне. – Я понизил голос до шепота. – Вы краснеете, когда случайно видите трусы доктора Фрезера?

Это, похоже, ее доконало. Она вскочила и с воплем умчалась по коридору.

Через несколько секунд на столе зазвонил телефон. Я поднял трубку и скромно сказал:

– Приемная.

Некоторое время в трубке была тишина.

– Кто это? – спросил измученный голос.

Я узнал доктора Фрезера.

– Это Дэнни Бойд, док, – представился я. – Мне сказали, что вы заняты.

– Почему вы отвечаете на звонки? Где моя медсестра?

– По-моему, у нее случилось расстройство желудка, так быстро она убежала.

– Вы что, пьяны?

– Я просто устал ждать, доктор. Дело у меня срочное, и его нельзя откладывать надолго.

– Мне нечего обсуждать с вами, мистер Бойд! – рявкнул он. – Если через пять минут вы не уберетесь, я вызову полицию!

– Вы больше ничего не порвали, док? – вежливо спросил я.

В трубке раздался какой-то бессвязный звук. Дав доктору несколько секунд, чтобы прийти в себя, я продолжал:

– Мне надо поговорить с человеком, которому сломали руку, или с вами, и если через минуту я этого не добьюсь, то сам обращусь в полицию.

– Ладно, я вас приму, но даю вам ровно пять минут, и не больше.

– Иногда пять минут оказываются равны целой жизни, док, – заметил я. – За пять минут ваша дама может сбежать и земля может перестать вращаться… В пять минут рушатся судьбы – а случается, за это время срастается сломанная рука…

Открывая дверь его кабинета, я подумал, что он, похоже, все время был здесь, – слишком уж основательно он расположился за столом.

– Я был бы вам очень благодарен, мистер Бойд, – сказал он отрывисто, – если бы вы изложили дело как можно короче, у меня сегодня много пациентов.

– Я не займу вас надолго, – заверил я его. – Часа полтора назад я беседовал с Николасом Блэром.

Он застыл в кресле:

– Кто его нашел? Полиция?

– Его еще не нашли. Это была, так сказать, конфиденциальная беседа.

– Вы сознаете, что нарушили закон? – сурово спросил он.

– А сколько законов нарушили за последнее время вы, доктор?

Пальцы Фрезера с такой силой впились в полированную крышку стола, что казалось, он ее продавит.

– Вон! – рыкнул он.

– Если до вас не доходит, то я могу говорить по слогам, – спокойно сказал я. – Посмотрев на Николаса Блэра в течение пятнадцати минут, вы заявили, что он ненормальный, и уговорили его жену подписать бумагу и оставить его в лечебнице. Вы вызвали двух санитаров, которые отобрали у Николаса нож и увели его силой из вашего кабинета. Острая форма шизофрении – таков был ваш диагноз.

– И я не ошибся, – вмешался Фрезер, но в его голосе не чувствовалось убежденности.

– В тот же вечер Николас ушел отсюда, никого не встретив. У ворот он нашел любезно оставленную, случайно конечно, машину с ключами от зажигания – вашу машину.

Я закурил, наблюдая, как он пытается унять дрожь в руках. Он очень старался, но у него ничего не получалось. Тогда он спрятал руки под стол, но к этому времени дрожь сотрясала уже и плечи.

– Что вам от меня нужно? – спросил Фрезер слабым голосом.

– Правду, док.

– О чем?

– Вы сами знаете. Не пытайтесь увиливать, – предупредил я. – Давайте начнем с того, как я пришел к вам и рассказал о друге-актере, который нуждается в осмотре. Вы назначили осмотр на следующий день. Что же произошло потом?

Внезапно распахнулась дверь, и в комнату ворвалась медсестра с заплаканными глазами.

– Доктор! – всхлипывала она. – Доктор… он… Меня так никогда не оскорбляли!

Фрезер злобно посмотрел на нее.

– Убирайтесь отсюда немедленно, вы, бесполое пугало! – сказал он, старательно выговаривая каждое слово. – Идите, и пусть вам вправят мозги, если, конечно, они у вас есть.

Медсестра попятилась с застывшим от ужаса лицом, и я рывком закрыл за ней дверь.

– Мне целых пять лет хотелось сказать ей что-нибудь подобное, – произнес Фрезер почти с удовольствием. – Все-таки и в крушении карьеры можно найти приятные стороны. Никогда бы не подумал!

– Так давайте вернемся к вашей истории, док, – напомнил я.

– Вы ее услышите, мистер Бойд, – с готовностью согласился он. – Вам уже многое известно, и до остального вы и сами могли бы додуматься. В день вашего первого посещения ко мне пришел еще один человек. Он все знал о вас, о Блэре и о пари, по которому Блэр должен пятнадцать минут водить меня за нос.

– Да, это так, – прервал я. – Но что же дальше?

Фрезер утомленно покачал головой:

– Этот человек сказал, что хочет сыграть шутку с Николасом Блэром, но нужно мое содействие. Меня рассердила вся эта затея, я был зол на вас, на Блэра за его согласие участвовать во всем этом шутовстве, на незнакомца, который хотел завести дело еще дальше. Я уже хотел выставить его из кабинета, но…

– Но тут появились деньги, – подсказал я.

– Вот именно, – кивнул Фрезер. – Он был вежлив и говорил извиняющимся тоном. Он признал, что вся затея выглядит нелепо, но сказал, что у всех ее участников денег больше, чем здравого смысла. Если бы я нашел возможным ей не препятствовать, он мог бы пожертвовать на нужды лечебницы три тысячи долларов… А вы заметили, как у нас тихо? Вы, наверное, приписывали это совершенной звукоизоляции? Или чему-то более зловещему, вроде стен с мягкой обивкой?

– Да, – подтвердил я.

– Объяснение простое, мистер Бойд, – здесь нет пациентов. Я содержу минимум персонала в расчете на возможных клиентов, но это все. Три тысячи были мне очень нужны. – Он поежился. – Вы знаете, что произошло дальше, и вправе считать меня обманщиком. Миссис Блэр и я подписали документы, но, понимаете, закон в гаком случае предусматривает подпись двух врачей, так что эта бумага ничего не стоила. Я вовсе не собирался объявлять Блэра невменяемым и ни за что не стал бы этого делать. Днем тот человек появился снова. Он был в восторге от того, как развивались события, и просил еще об одной любезности – предоставить Блэру возможность бежать в тот же вечер. Мы договорились о деталях. Идея поставить машину у ворот заведения принадлежала ему. Он ушел, оставив мне три тысячи, и Блэр бежал. Я беспокоился только о своей машине. Но мой знакомый пришел опять и стал требовать, чтобы я известил полицию о побеге опасного маньяка. Я посмеялся, а потом до меня дошло, что он говорит серьезно. Вежливо и во всех подробностях он объяснял мне, как мои действия будут выглядеть в суде и что после этого все коллеги отвернутся от меня.

– Он взял вас за глотку, да? – помог ему я. – Бумаги, которые вы подписали шутки ради, серийные номера банкнотов, врученных вам в качестве платы, – превосходно организованный шантаж. Ваша карьера, ваше будущее – все оказалось под угрозой.

– Он мне облегчил дело, – горько усмехнулся Фрезер. – Сам позвонил в полицию по телефону из моего кабинета. Вот так появилась сломанная рука санитара. Уходя, он заверил меня, что это просто продолжение розыгрыша. Через пару часов он сам положит этому конец. Прошло уже восемнадцать часов с тех пор, как Блэр уехал на моей машине отсюда. И конечно, я никогда больше не увижу этого человека.

– Он назвал себя?

– Шмельман или что-то в этом роде.

– Вы узнали бы его?

– Я его запомнил навсегда, – сказал Фрезер подавленно.

– Высокий, плотный парень, – начал я уверенно. – Волнистые каштановые волосы, карие, пустые глаза. Он?

Я ожидал, что глаза Фрезера расширятся от изумления, когда описание совпадет, но он смотрел на меня с недоумением несколько секунд, потом покачал головой:

– Нет, мистер Бойд. Ничего похожего.

– Вы уверены?! – прокричал я.

– Естественно. Позвольте мне вам его описать.

– О’кей, – уныло согласился я.

– Ему около тридцати пяти, – проговорил Фрезер, старательно подбирая слова. – Высокий, скорее стройный, чем коренастый, тело атлета. Хорошо одет. Черты лица довольно тонкие. Самая интересная черта – несомненно глаза. Бледно-голубые и какие-то бездонные, мистер Бойд.

– Хорошее описание, док.

– Еще деталь, – добавил он. – Он недавно пострадал от какого-то несчастного случая. У него переносица заклеена пластырем.

– У него и почки не в порядке, но это пока незаметно, – пробормотал я.

Фрезер опять положил руки на стол – они уже не дрожали.

– Что теперь, мистер Бойд? – Он, кажется, вполне успокоился. – Куда вы меня сдадите?

– Доктор, – сказал я, – мне бы хотелось, чтобы вы сделали это прямо сейчас. Позвоните в полицию и скажите, что произошла ошибка. Не существует никакого опасного маньяка, никакой Блэр не убегал из лечебницы, и его даже никогда не признавали сумасшедшим.

– Я сделаю это немедленно. И вам можно будет не утруждать себя… Мой светлоглазый друг все устроит сам…

Он снял трубку и стал набирать номер. Ему потребовался целый час, чтобы дозвониться, но в конце концов все было улажено.

– Спасибо, доктор, – сказал я. – Мне пора уходить, пожалуй.

– Послушайте, – проговорил он вдруг. – Возможно, я не прав, но вы мне кажетесь человеком опытным. Что мне делать?

– Не люблю советовать, но, раз уж так, я советую вам оставаться просто доктором.

– Вы считаете, наш общий друг мне это позволит?

– Думаю, что могу вам это гарантировать. Он, можно сказать, мой хороший знакомый. Я поговорю с ним сегодня, и, уверен, он разделит мою точку зрения.

Неожиданно Фрезер улыбнулся:

– Это вы сломали ему нос?

– Не знаю, где вы намерены подыскивать себе новую медсестру, док, но я могу дать вам еще один совет.

– Валяйте.

– Пусть это будет женщина.

Я открывал дверцу машины, когда он догнал меня.

– Я все еще не могу в это поверить, – сказал он, слегка заикаясь. – Значит, я не погиб, по-прежнему врач и могу продолжать свою практику?

– Я просил вас снять все подозрения с Николаса Блэра, и вы это сделали, хотя предполагали, что наш общий друг спустит с вас за это кожу. Не ахти какой подвиг, но уже кое-что. В другой раз вы будете тверже. – Я сел на сиденье и включил мотор. – Тут есть еще обстоятельство, доктор. Вы попали в руки профессионала, – пояснил я. – Вам не на что было рассчитывать с самого начала.

Лишь подъезжая к Нью-Йорку, я сообразил, что поддался чувствам. Такое не часто со мной случается, но всегда обходится дорого. Я так увлекся, что совсем забыл о трех тысячах долларов. Отобрать их у него было бы не труднее, чем отнять конфетку у ребенка.

А вы пробовали когда-нибудь отнять конфетку у ребенка? Однажды я попытался и чуть не лишился пальца.

Глава 11

С того момента, когда я услышал рассказ Фрезера, внутри у меня все пылало. Я не заработал и половины полученных от Эдель денег, но это ладно, главное – что кто-то использовал меня как приманку. Я разработал хитроумный план, как спровадить Никки в лечебницу, а кто-то тем временем корчился от смеха, наблюдая за мной.

В кабинете Фрезера, разыгрывая душещипательную сцену, я как-то не задумывался о парне, заставившем нас всех плясать под свою дудку. А ведь это был не кто иной, как мой старый приятель Хэрби, которому я отбил почки несколько дней назад. Крутой, ловкий, сообразительный Дэнни Бойд мог запросто справиться с любым психопатом, но только на сей раз управились с Дэнни, да так ловко, что он этого даже и не понял!

Флойду Лэмбу принадлежала другая мансарда в «Западном». Там я и найду их обоих. Я заставлю их слушать, а сказать мне есть что!

За полквартала от отеля я припарковал машину и остальную часть пути прошел пешком. Поднимаясь на лифте к квартире Лэмба, я радовался тому, как ободряюще хлопает меня по бедру пистолет 38-го калибра.

Лифт остановился прямо против входной двери. Я вытащил из заднего кармана пистолет и, держа его в правой руке, левой стал звонить.

Сердитое лицо Хэрби не просветлело, когда он открыл дверь и увидел, что это я.

– Уходи! – бросил он просто.

Я сильно толкнул его в живот стволом пистолета, и он болезненно крякнул.

– Я пришел, – заявил я и, шагнув в прихожую, пинком закрыл дверь.

В гостиной стояли громадные кресла и диван-чудовище. Я приказал Хэрби повернуться. Он повиновался, после чего я обыскал его, но нашел только нож.

– О’кей, Хэрби, садись.

От моего толчка он плюхнулся прямо на диван.

– Смотри не заблудись там, – предостерег я его.

Он не сводил с меня глаз, вероятно, прикидывал варианты нападения. Я же почти желал этого, чтобы всадить в него пулю, но так было бы слишком просто.

– Где Лэмб?

– Отдыхает в своей комнате.

– Скажи ему, пусть выйдет сюда.

Хэрби привстал.

– Сядь! – приказал я. – Я велел, чтобы ты его позвал, но не говорил, чтобы ты за ним сходил.

– Это ему не понравится.

– Не выводи меня из себя, подонок!

Хэрби прочистил горло и заорал:

– Мистер Лэмб! Мистер Лэмб! Можно вас попросить сюда? К вам пришел мистер Бойд, чтобы ему сдохнуть!

– Мило и вежливо, – сказал я. – Но заставит ли это его поторопиться?

Я оглядывался вокруг. Стол у стены был уставлен часами всевозможных видов и систем.

– Кто их собирает? – осведомился я.

– Лэмб, – буркнул Хэрби. – Это его хобби.

 – Они, должно быть, стоят кучу денег?

– Тут нет ничего дешевле пары сотен, – заявил он почти с гордостью, – это третья по ценности коллекция в стране.

– Ну да?

Я дал Лэмбу еще десять секунд, но он так и не появился.

– Эй! – взревел я. – Толстяк!

Ответа не последовало, но он наверняка услышал меня, если еще не умер.

– Говорят, у вас третья по ценности коллекция часов! Если вы не появитесь через три секунды, она станет не такой ценной.

Я досчитал до трех, навел пистолет на показавшиеся мне самыми дорогими часы и нажал на спуск.

Звук бьющегося стекла был весьма впечатляющим. Несколько секунд осколки с шуршанием падали на ковер, потом снова стало тихо.

– Толстяк! – снова завопил я. – Теперь у вас четвертая по ценности коллекция часов. Если вы не появитесь тут через десять секунд, то она станет пятой!

Из комнаты Лэмба донесся раскатистый гневный рев.

– Если вы захватите с собой пистолет, толстяк, то я буду стрелять, и, как вы понимаете, не промахнусь. В вас трудно не попасть.

Через шесть секунд запыхавшийся Лэмб ввалился в гостиную. Его рубашка была расстегнута до пояса, а подтяжки волоклись по полу.

– Хорошо, что вы пришли. Сядьте рядом с Хэрби на диван, и дядюшка Дэнни расскажет вам на ночь сказку.

Увидев остатки часов, Лэмб застонал от бессильной ярости.

Добравшись до дивана, он опустился на него, и сиденье сразу стало на три дюйма ближе к полу.

Они сидели рядышком и жаждали моей крови.

– Не будем оригинальничать и начнем с самого начала, – предложил я, улыбаясь.

Я им рассказал, как меня наняла Эдель, чтобы отделаться от мужа, как я нашел лечебницу, как уговорил Никки сыграть свою, быть может, лучшую в жизни роль, словом, расписал им всю историю пари. Потом выложил то, что мне поведал Фрезер, и передал его же словами портрет человека, который на самом-то деле и упек Николаса в лечебницу. Даже о пластыре не забыл. Когда я кончил, в комнате какое-то время стояла напряженная тишина.

– Куда вы, черт побери, клоните, Бойд? – проворчал наконец Лэмб. – Это же полная бессмыслица! Ваш доктор лжет. Зачем Хэрби это? Он знает, что я очень заинтересован в Блэре, чтобы вернуть хоть часть вложенных в спектакль денег. И он работает на меня. Так что у вас концы с концами не сходятся.

– Конечно, если смотреть на это просто, по-вашему, – сказал я вкрадчиво. – Но можно посмотреть и иначе. Меня все время водили за нос, и, возможно, не одного меня. Верно, Хэрби? Конечно, Хэрби работает на вас. А вы не подумали, что он может работать еще на кого-то? На вас он работает какое-то время. А на свободе подрабатывает на стороне, на дядю. Или, может, он у вас подрабатывает, а работает на дядю. Вы оба платите ему. Но что, если другой платит больше, а?

– Хэрби – моя правая рука уже шесть лет, – засопел Лэмб. – Я не верю, что он может работать на другого.

Но в его голосе звучало некоторое сомнение.

– Можно шесть лет носить в кармане бутылочку с синильной кислотой и ни разу не пролить. Но вот кто-то залезает к вам в карман и вытаскивает пробку… У вас по-прежнему есть бутылочка, но она пуста, и вы об этом догадываетесь, только ощутив жжение в ноге.

– Бросьте, Бойд! Вы только зря тратите время!

– Как хотите, толстяк. – Я пожал плечами. – Смотрите сами. Если правы вы, то тогда Хэрби верный парень, который режет людей только по вашему приказу или по своему желанию. Но если вы ошибаетесь и Хэрби вас продает, то вы это скоро узнаете. С этого момента вы будете пристально за ним следить, проверяя его при каждой возможности. Но и он станет следить за вами, потому что, когда настанет время для прыжка, тот, кто прыгнет первым, останется жив.

Я попятился к двери.

– Так-то, – заключил я, – надеюсь, вы теперь полностью насладитесь обществом друг друга. Напоследок я дам вам, толстяк, один совет. Как я уже сказал, вам стоит остерегаться Хэрби по двум причинам: одну я уже назвал. Вторая немного сложнее. Иногда на Хэрби находит, и ему надо обязательно кого-нибудь распотрошить. И тут ему совсем не требуется мотив. Жертвой может быть первый, кто попадется под руку. Не попадайтесь.

Я остановился на секунду и достал из кармана нож.

– Виноват, Хэрби, – извинился я. – Чуть не забыл вернуть его тебе.

Я бросил нож, и Хэрби на лету ловко его поймал, тут же спрятав в карман пиджака. Может, мне только показалось, но Лэмб начал потихоньку отодвигаться от своего телохранителя.

– Ну ладно, – сказал я. – Желаю вам хорошо повеселиться.

Лифт словно ждал меня. Я спустился вниз, засунул пистолет в карман и быстро зашагал к своей машине.

Возле многоквартирного дома на Восточной Семидесятой нашлась приличная стоянка. Я припарковал там машину и торопливо вошел в дом, где мне секунд двадцать пришлось ждать лифта. Шагнув в него, нажал кнопку девятого этажа. Какой-то тип, влетевший следом за мной, потянулся к кнопке четвертого, но я крепко схватил его за локоть.

– Поедем сначала на девятый. Я спешу. А вы потом спуститесь на свой идиотский четвертый.

– Пусти руку, идиот! – зарычал он. – Что ты о себе думаешь, черт тебя подери!

Я отпустил его руку.

– Что я о себе думаю? Я думаю, что сначала поеду на девятый. – Я легонько врезал ему. – И меня не надо доводить. Особенно сегодня.

Я вышел на девятом и позвонил в дверь Блэров. Секунд десять никто не открывал. Тогда, не отрывая пальца от звонка, я принялся стучать в дверь ногами, и почти в тот же миг она распахнулась.

– О! – обессиленно пробормотала Эдель. – Я подумала, что это пожар. Зачем столько шума?

– Если бы ты сразу открывала, когда звонят, не было бы надобности стучать. Думаешь, мне больше делать нечего, как вышибать тебе дверь?

– Какая муха тебя укусила? – озадаченно спросила она.

– Я всегда считал себя большим человеком, а оказалось, я меньше мыши.

– Когда ты сможешь говорить осмысленно, Дэнни, позови меня, – бросила она и, развернувшись, направилась к себе в комнату.

Я протянул руку и поймал ее за ворот халата. Она попыталась освободиться, и что-то должно было не выдержать. Уступил ее халат: он лопнул вдоль всей спины.

Тут я отпустил ворот, и Эдель, которая снова пыталась идти, запуталась в обрывках халата, споткнулась и растянулась на полу.

На ней были нейлоновые трусики, маленькие и незамысловатые, в отличие от последовавших тут же выражений. Она медленно встала на четвереньки, потом поднялась на ноги. Ее глаза обзывали меня гораздо худшими словами, чем голос.

– Не надо было уходить, пока я не кончил с тобой разговаривать, милая. Мне это не нравится.

– Ты пьян или свихнулся, – огрызнулась она. – А может, и то и другое.

– Каждый день узнаешь что-нибудь новое, – ответил я, – но сегодня я перебрал норму. Оказывается, не я все организовал с Никки. Я был пешкой, а вертел всем кто-то другой через человека по имени Хэрби, ползучего гада, который выполнял поручения другого гада, которого зовут Лэмб. Это тот, кто финансирует постановку «Гамлета», а сейчас стоит на ушах из-за пропажи Николаса.

Эдель озадаченно покачала головой:

– Не понимаю, о чем ты…

– Все сходится. Хэрби топил старину Никки не для выгоды толстяка. Значит, он работает на кого-то еще. Выбор невелик, остаетесь ты и Обри или оба вместе.

– Дэнни! – В ее глазах промелькнул страх. – Ведь ты не думаешь, что я могла это сделать?

– А почему бы и нет? Ты что, особенная? А что в тебе особенного? Кроме приличного тела? Ты делишь его между мужем и его сыном, а недавно и я в этом Поучаствовал. Я, вероятно, один из многих. Вот это и делает тебя единственной в своем роде. С твоим опытом супружеских измен ты, видно, стала специалистом по изменам.

Она изо всех сил ударила меня по лицу, и я почувствовал, как ее перстень впился мне в щеку. Глаза ее горели, лицо пылало от ярости.

Напрасно она сделала это, особенно теперь, когда я был в таком настроении. Я усмехнулся, и она инстинктивно стала пятиться, пока не уперлась спиной в стенку.

– Когда бьешь мужчину по лицу, – медленно произнес я, приближаясь к ней, – узнай прежде, джентльмен ли он. Так вот, я – нет.

Я врезал ей ладонью правой руки, и шлепок прозвучал как выстрел. Эдель упала на пол, истерически визжа. На низком столике неподалеку стояла ваза с цветами, я выбросил цветы в окно, а вазу опрокинул Эдель на голову. Истерика оборвалась на полувизге, и некоторое время она ловила ртом воздух, выплевывая воду, потом встала, шатаясь, в изнеможении.

– Никогда не бей того, кто сильнее тебя, – сказал я ей назидательно. – Бывает больно, когда он дает сдачи.

– Ты… – Она беспомощно посмотрела на меня, поплелась к кушетке и без сил опустилась на нее, уронив голову на руки.

Я курил, наблюдая за ней.

– Ты… – судорожно сказала она. – Ты сумасшедший маньяк! Кобель и альфонс! Кот!

– Ты уже один раз прерывала меня. Не надо, чтобы это перешло в привычку.

Эдель открыла было рот, но быстро закрыла его, взглянув на меня.

– Кто-то вел со мной двойную игру. Я начал говорить об этом, но ты меня перебила. Есть только три варианта: ты, Обри или вы вместе. Я ставлю на третий. Разве не потому вы хотели убрать с дороги Никки? Запереть его где-нибудь и спокойно развлекаться, не вздрагивая от каждого шороха…

Она медленно покачала головой.

– Если бы ты только заткнулся и послушал меня, – сказала она. – Все это твоя выдумка. Когда мы впервые встретились у тебя в конторе, ты мигом все состроил, и я сразу поняла, что спорить с тобой бесполезно, ты все равно не поверишь. – Она хрипло засмеялась. – Это даже забавно! Ты когда-нибудь присматривался к Обри? Для него женщины всего лишь люди, у которых не растут усы. Это здоровенным хвастливым быкам вроде тебя надо постоянно избивать женщин, чтобы доказать, какие они сильные.

– Лекцию по психологии я выслушал в лечебнице. А от тебя мне нужна правда, милая. И я до сих пор ее не услышал.

– Через… – она посмотрела на часы, – через час вернется Обри. Почему бы тебе не спросить его? Если он откажется, ты сможешь избить его без зазрения совести. Он не обидится, даже сам подскажет, где больнее. И такие способы бить подскажет, до каких сам ты не додумаешься.

– Что еще про Обри? – спросил я невозмутимо.

– У меня мурашки бегут по коже, когда я его вижу, – прошептала она. – Эти усы, этот рот под ними, сияющие зубы. Но Обри не узнаешь по-настоящему, пока не взглянешь ему в глаза. Мне снится в кошмарах, как он на меня смотрит. Просто смотрит, и все.

– Тебе надо выпить.

– Еще как. Но ощущение от этих глаз не смыть и десятком стаканов. Знаешь, что нравится Обри больше всего? Автомобильные катастрофы. А когда он был маленьким, он не отрывал мухам крылышки. Нет, он собирал мух и отдавал их другому мальчику, а после того, как тот расправится с ними, шел к его маме и рассказывал, чем занимается ее сын.

– Ты еще не кончила?

– Еще нет, – отрезала она, – ты меня бил, так теперь хоть выслушай.

– И то правда, – согласился я и пошел к бару. Я налил два стакана, исходя из того, что, по крайней мере, Эдель не сможет одновременно Лить и говорить. Она последовала за мной и уселась возле бара.

– А знаешь, где был Обри в дни своих отъездов? – спросила она. – Знаешь, к чему он стремился? Его отец прослыл величайшим шекспировским актером в стране, третьим в мире. Николас не скрывал презрения к своему сыну, потешался над ним. Он не позволял Обри ничего, что могло бы помочь ему стать собой.

– Опять психоанализ, – сказал я. – Неудивительно, что психиатры так часто разоряются в Америке. Каждый считает себя психологом.

– Заткнись, Дэнни, – отрезала она решительно. – Ты взял с меня десять тысяч долларов, мог бы и послушать за такие деньги!

– А что мне остается! – огрызнулся я.

– Обри тайком занимался актерским мастерством, наверное, надеялся поразить отца. Никки об этом прослышал – в актерском кругу нет секретов – и сговорился с Клайдом устроить Обри проверку, пробу на роль. Они все держали в секрете, и когда сказали ему, то, я думаю, это было величайшее событие в его жизни, первая и последняя возможность доказать отцу, что и он как актер чего-то стоит.

– Еще немного, и я достану платочек. Ты так об этом рассказываешь, что, увидев Обри, я, наверное, разрыдаюсь.

– Эта тварь того не стоит! Я просто хочу объяснить, почему Обри стал таким. Когда проба все же состоялась, Никки и Клайд пришли на прослушивание пьяными и своими насмешками согнали Обри со сцены прежде, чем он добрался до третьей строки монолога могильщика.

– Пока я не сошел с ума окончательно, – вмешался я, – ответь мне на один вопрос: как, по-твоему, Обри вообще мог кого-то убить?

Эдель подумала и покачала головой.

– Нет, – заявила она. – Точнее, Обри никогда не смог бы толкнуть человека под машину, но запросто вывел бы его на мостовую и, вернувшись на тротуар, понаблюдал, как того переедут.

Я посмотрел на часы и встал.

– Мне уже пора, – сказал я.

– Ты не будешь ждать Обри? Теперь он уже скоро вернется.

– Ты мне и так все о нем рассказала, и даже больше, чем, наверное, он сам о себе знает. А мне надо еще кое-что узнать относительно убийства.

– Убийства? – Она подскочила. – Какого убийства?

– Возможно, оно еще не произошло, – пояснил я, – но произойдет. Я просто хочу быть поблизости, когда это случится.