Текст книги "Том 29. Пропавшая нимфа"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Об этом можете не беспокоиться, старина, – заявил он. – Мы никому не скажем. Мы просто скажем, что он ушел вчера из дому и больше не возвращался. Как по-вашему?

Он явно был очень доволен собой.

– Просто превосходно, – согласился я. – Они не станут беспокоиться день или два, а потом обратятся в полицию.

– О!.. – Обри перестал улыбаться и озабоченно закусил ус.

– Придется вам придумать что-либо получше, – сказал я. – И может, вы перестанете жевать этот свой сорняк на губе?

– Извиняюсь. – В его карих глазах мелькнула обида. – Нервное, старина. Часто я даже не замечаю, что делаю это.

– Ручаюсь, он говорит это всем девушкам, – ядовито предположила Эдель, но Обри, охваченный беспокойством, не слушал ее.

– У вас есть какие-нибудь предложения, Дэнни? – спросил он наконец.

Я отпил немного виски, прежде чем ответить.

– Вам придется сказать, где он, – заявил я твердо. Все, что вам нужно, – это хорошая история в придачу. И правдивая. Например, что Никки прошлой ночью свихнулся на своем «Гамлете» и накинулся на жену с ножом. Если кто-то захочет подтверждений, пусть звонит доктору Фрезеру – тот добавит нужных подробностей.

Эдель тихо засмеялась:

– Умница, Никки! Нам для убедительности нужна была некая неожиданная деталь, так он захватил с собой нож.

Обри опять оживился:

– Как я понимаю, мы расскажем все примерно так. – Он покусал ноготь. – Все шло как обычно, и вдруг отец начал бесноваться. Он решил, что Эдель хочет его отравить, и напал на нее с ножом, так что она чудом осталась жива. – Он довольно улыбнулся, словно сам все придумал.

– Годится, Обри, – сказал я устало. – А поскольку за несколько часов до этого Эдель звонила доктору Фрезеру по поводу нашего пари, сегодня утром вы затолкали отца в машину и отвезли к нему. Доктор сказал, что у Николаса острая форма шизофрении, и оставил его в больнице.

– Гениально! – Обри посмотрел на меня с восхищением. – Вы все схватываете не лету, Дэнни!

– Следите за собой, чтобы не переигрывать, как ваш отец, – предупредил я. – И не забывайте – и вы, и Эдель – выглядеть несчастными, когда будете это рассказывать.

– Конечно, – сказала Эдель.

– Безусловно! – кивнул Обри.

– Не забывайте этого ни ’на секунду, – предостерег я его. – Помните, вы любили отца, как… как…

– Как сын! – подсказал он весело.

Глава 6

Живу я в Вест-Сайде. Конечно, это не совсем престижно, но что мне за дело. Квартира большая, плата низкая, а летом можно дышать свежим воздухом и смотреть на настоящую живую траву. А когда дама уже в квартире, какая разница, что видно из окна? Конечно, если у вас профиль Бойда!

Я наполнил бокал, уселся в кресло и подумал об Обри. Зачем обманывать себя? Привкус горечи на губах не мог перебить даже джин с тоником. «Как сын», – говорил Обри и веселился.

Если составлять рейтинг мерзавцев, то в последние сутки я поднялся на пару пунктов. Мне припомнилось лицо Николаса, когда его схватили санитары, и то, как внезапно, слишком внезапно прекратились его вопли. Доктор сказал: «Успокойте его», и мне не хотелось думать о том, что под этим подразумевалось.

После еще одного стакана и сигареты я понял, что не могу оставить Николаса в лечебнице. Я должен его вызволить, и это даже не будет нарушением профессиональной этики. Мне заплатили за то, чтобы Николаса признали невменяемым, и я этого добился. Работа закончена, Эдель Блэр перестала быть моим клиентом. И тут до меня дошло, что если Эдель не пожалела столько денег, чтобы упрятать мужа в лечебницу, то сколько же отвалит Николас за то, чтобы я вытащил его оттуда? Он будет моим новым клиентом, хотя сам пока и не знает об этом.

Я сразу же почувствовал себя лучше, подошел к зеркалу, которое было достаточно большим, чтобы дама могла навести марафет, но не настолько велико, чтобы привести ее в смущение, и посмотрел на свое лицо.

– Дэнни, – сказал я себе. – Если уж тебе необходимо иметь совесть, то пусть она, по крайней мере, приносит доход.

«Не пытайся меня одурачить, – холодно ответило отражение, – ты подошел сюда только для того, чтобы полюбоваться своим профилем, и сам это знаешь. А справа ты смотришься по-прежнему чуточку лучше, чем слева».

– Нет, с обеих сторон ничего себе! – весело сказал я.

До лечебницы я добрался около десяти. На этот раз ворота были заперты, и парень в униформе замаячил в свете фар, когда я остановился. Я сказал, что хочу видеть доктора Фрезера, но это не произвело на него никакого впечатления. Пришлось дать ему пять долларов, чтобы он подошел к телефону и доложил обо мне.

– О’кей! – буркнул охранник, вернувшись. – Док сказал, что можно вас впустить.

Я въехал в ворота и подкатил к главному входу. Тощей медсестры на месте не оказалось, и я, постучав, вошел в кабинет доктора.

Фрезер говорил по телефону, не обратив на меня внимания. Я сел и закурил, раздумывая, что заставило его стать психиатром.

Наконец он закончил беседу и положил трубку на рычаг.

– Да, мистер Бойд? – спросил он отрывисто.

– Извините, если я вам надоедаю, – вежливо начал я. – Я думаю о нем все время с тех пор, как уехал отсюда.

– Не вы один, мистер Бойд, – заверил он. – Я тоже о нем беспокоился.

– Мне вот что пришло в голову, – продолжал я. – В последнее время Николас очень много работал. Это представление, которое он здесь устроил… Ведь он мог и нарочно разыграть спектакль…

– Очень интересно, мистер Бойд, – сказал он сухо. – Может быть, вы еще что, – нибудь интересное придумали за целый день?

– Я бы хотел повидать его, доктор. Поговорить пару минут.

– И я тоже, – прорычал он.

– А? – Я непонимающе уставился на него.

Фрезер взял со стола серебряную ручку, поглядел на нее и вдруг с силой вонзил перо в крышку стола.

– Мистера Николаса здесь больше нет, – сказал он негромко. – Он неожиданно покинул нас несколько часов назад.

– Вы его отпустили? – спросил я недоверчиво.

– О нет! – Он хрипло рассмеялся. – Это была полностью его инициатива. После вашего отъезда он немного успокоился и казался вполне мирным. Мне это казалось достаточно естественным после утреннего кризиса.

Он выдернул ручку из доски, мгновение рассматривал ее, потом швырнул на пол.

– Я совершил ошибку, мистер Бойд, непростительную ошибку. Когда санитар понес ему ужин, Блэр напал на него, сломал ему руку, запер его в комнате, а сам выбежал через главный вход. Там он сел в машину, которая стояла, к несчастью, около ворот.

– Вы хотите сказать, что какой-то дурак оставил ключи в машине, припаркованной возле такого заведения?

Фрезер едва не задохнулся:

– Это была моя машина.

– Значит, он смылся..

– Ворота были открыты, – буркнул Фрезер. – Никогда! Никогда за те пять лет, что я возглавляю эту лечебницу, не случалось ничего подобного.

– Всегда что-то бывает в первый раз, – усмехнулся я, – как говорят девушки. – Я развил бы дальше эту мысль, но вовремя заметил в глазах доктора жажду крови.

Он шумно вздохнул.

– Позвольте мне кое-что сказать, мистер Бойд, – начал он медленно. – Если ваш Блэр разыграл меня сегодня утром, то он величайший из всех актеров.

– Но…

– Это была не игра, – проговорил он убежденно, – Блэр – маньяк, и опасный маньяк. Примерно так я и описал его полиции.

– Полиции?

– Естественно, я сообщил об этом полиции, – сказал он кисло, – как бы это ни было мне неприятно. Представляете, что значит огласка для человека моей профессии? В течение последнего часа я только и делаю, что отвечаю на звонки репортеров. Я отказался встречаться с ними, но что толку?

– Вряд ли то, что я хотел сказать, теперь имеет значение, – заявил я. – И мне нет смысла тут торчать.

– Что вы собираетесь делать?

– Искать Николаса.

– Один совет, мистер Бойд, – выдавил Фрезер. – На вашем месте, найдя его, я был бы осторожен.

– Вы считаете, что он опасен?

– Я это знаю, – бросил он. – Особенно опасен для вас и миссис Блэр. Ведь это вы его сюда привезли. Понимаете?

– Угу, – кивнул я, – мне все ясно.

Секунду Фрезер смотрел на меня пустым взглядом, потом начал медленно снимать пиджак. Он аккуратно положил его на стол, разгладил и медленно провел пальцем по шву до разреза внизу. Я тупо наблюдал, как Фрезер собрал в горсти материю по обе стороны от разреза.

На мгновение вены вздулись у него на руках, он крякнул от усилия. Раздался треск рвущихся швов, и пиджак лопнул пополам до самого воротника.

– Да, так легче отдавать в чистку, – заметил я.

– Он мне нравился, – ровно сказал доктор. – Но видите ли, мистер Бойд, даже у психиатров накапливается напряжение. – Внезапно он скомкал пиджак и бросил его в угол. – Я предпочел направить свой гнев на неодушевленный предмет, – продолжал он. – Вы, кажется, собирались уходить, мистер Бойд?

– Пожалуй, да, – сказал я и направился к двери.

– Мистер Бойд?

Я обернулся и попытался взглянуть ему в глаза. Он как-то неуверенно улыбнулся и закрыл их, что-то бормоча про себя.

– Мне не следует встречаться с пациентами сегодня. – Доктор сунул палец в рот и сильно укусил его; потом вынул и стал смотреть, как течет кровь.

– Вы хотели что-то сказать? – осведомился я.

– Да. – Он резко мотнул головой. – Извините меня, мистер Бойд. Я немного взволнован.

У дверей квартиры Блэров дежурил полицейский, внимательно следивший за моим приближением.

– Что вам нужно? – спросил он.

– Видеть миссис Блэр.

– Не поздновато ли для визитов, а? Время – час ночи.

– Я старый друг семьи. Меня зовут Бойд. Она меня примет.

– Да? Ладно, стойте здесь, я сейчас узнаю, – недовольно проговорил он и нажал на звонок.

Эдель открыла дверь дюйма на три и спросила, в чем дело, но потом она увидела меня и распахнула ее шире.

– Дэнни! Я весь вечер пыталась к вам дозвониться.

– Вы знаете этого человека? – поинтересовался полицейский.

– Конечно. Это старый друг нашей семьи. Входите же, Дэнни.

– Проходите, – бросил полицейский разочарованно.

Я проскользнул мимо него в квартиру, и Эдель быстро закрыла дверь. В гостиной меня неудержимо потянуло к бару. Судя по полупустой бутылке и стакану рядом, Эдель испытывала те же чувства, что и я, но немного меня опередила.

– Дэнни… – прошептала она и стиснула мою руку.

Я посмотрел на нее и увидел в ее широко раскрытых глазах неподдельный страх.

– Ты слышал о Николасе?

– Я был у Фрезера, и он мне все выложил. Это вообще отдельная история. Хочешь послушать о психе, который заведует лечебницей?

Она покачала головой.

– Николас… что нам с ним делать? – спросила она.

– Надо найти его прежде, чем это сделают полицейские. Иначе он все им расскажет, а нам это ни к чему.

Она вырвала стакан у меня из рук, едва я его наполнил. Я потянулся, чтобы отнять его, потом решил, что сейчас ей выпивка нужна больше, и налил себе другую порцию.

– Я боюсь, Дэнни! – Ее ногти впились мне в запястье. – Ты же видел Николаса. У него бешеный темперамент, а после того, что мы с ним сделали сегодня…

– Успокойся, – сказал я. – Он сюда не придет.

– А если придет, он меня убьет, я знаю.

– Но он не сможет сюда попасть, пока этот полицейский стоит у двери, – возразил я.

– Если б я могла тебе поверить, – пробормотала она. – Ты просто стараешься меня утешить.

– Ни черта я не стараюсь. Я сейчас больше тревожусь о другом. Нет, сюда Никки не придет, это точно. Но куда-то он должен пойти. У него есть друзья?

– У какого актера они есть? – Эдель горько рассмеялась.

– А как насчет Вернона Клайда?

– Я не уверена. Может быть.

– Где он живет?

– Кварталов за шесть отсюда.

– Надо заглянуть туда, – сказал я.

Я выпил примерно полстакана и почувствовал себя лучше. Эдель дала мне адрес Клайда, и я подумал, не позвонить ли ему прежде, но решил, что не стоит. Лучше вместо этого выкурить сигарету.

– Где Обри? – спросил я, выпуская дым.

– Ушел, – коротко ответила Эдель. – Около восьми. Если он услышал о Никки, вряд ли мы его дождемся. У него наверняка возникнет срочное дело в каком-нибудь городке подальше, и он будет оставаться там до тех пор, пока его отца не упекут обратно в лечебницу. – Она прикончила свой стакан и продолжала: – У него нет ни храбрости, ни твердости. И еще он…

– Поверю тебе на слово, – сказал я. – Но что, если ты к нему несправедлива? Может, у него есть знакомый парикмахер в другом штате и он отправился туда подстричь свои усы.

– Перестань, Дэнни, – взмолилась она. – Сейчас я этого не вынесу.

Я услышал, как щелкнул замок и открылась входная дверь. Эдель замерла и, охваченная страхом, прислушивалась к приближающимся шагам. Когда в гостиную вошел Обри, она начала дрожать, и я подал ей свой недопитый стакан.

– А, привет, Дэнни! – воскликнул он. – Рад тебя снова видеть. Но что тут происходит?

– Обри, – сказал я укоризненно. – Вы же видите, мы даже не стоим рядом.

Он покраснел:

– Но, старина… я вовсе не это имел в виду, то есть… Что делает полицейский у наших дверей? Мне пришлось предъявить удостоверение личности, чтобы меня пустили в квартиру.

– Николас сбежал сегодня около восьми вечера из лечебницы, и полицейский охраняет Эдель, да и вас, видимо, тоже.

Глаза Обри округлились.

– Вы хотите сказать, что отец… – Он упал в ближайшее кресло. – Но это же ужасно!

– Еще бы! – сказал я.

– Как ему это удалось? – спросил Обри срывающимся голосом.

– Оглушил служителя, угнал машину Фрезера, которую этот болван оставил перед воротами с включенным зажиганием, – сказал я негодующе. – Если кому и нужен психиатр, так это самому доктору.

– Что толку об этом сейчас говорить! – оборвала меня Эдель. – Дэнни, ты должен найти Никки, прежде чем это сделает полиция.

Обри кивнул с надеждой.

– По-моему, превосходное предложение, – радостно проговорил он. – Прямо-таки идеальное решение, не так ли, старина?

– Это будет не слишком трудно, – подтвердил я. – В конце концов, Нью-Йорк всего-навсего большая деревня. Можно начать с окраины и постепенно продвигаться к центру. Через пару лет я вам позвоню откуда-нибудь с Таймс-сквер и сообщу, как идут дела.

– Если вы его найдете, Дэнни, мы вам заплатим соответствующий гонорар, – настаивал Обри. – То есть вы просто скажите сколько… Назовите цену, и мы вам дадим чек, как только дело будет сделано.

– Очень мило с вашей стороны, Обри… Десять тысяч.

Он вздрогнул:

– Вы высоко цените себя, Дэнни. Я хочу сказать, что Эдель вам заплатила десять тысяч за два дня работы, не так ли?

– О’кей! – Я пожал плечами и направился к двери. – Не хотите – и не надо. Я только надеюсь, что старина Никки сюда не придет.

– Что вы имеете в виду?

– Только то, что говорю, – весело сказал я. – Теперь Никки узнает во всех подробностях, как Эдель наняла меня, чтобы упрятать его в лечебницу.

Обри побледнел.

– Не надо торопиться, Дэнни, – взмолился он. – Мы вам заплатим названную сумму, как только отец опять окажется в лечебнице и полиция бросит это дело.

– Прекрасно, – отозвался я. – Тогда мне надо сейчас же отправиться на поиски Никки.

– Да! – неистово закивал Обри. – Это замечательная мысль, не так ли, Эдель?

– Ох, да заткнись ты! – Она повернулась к нему спиной.

Казалось, Обри сейчас расплачется.

– Ну ладно, Эдель, – выдохнул он. – Я просто хотел быть полезным.

– Вы знаете, где живет Чарити Адам? – спросил я у Эдель.

– Нет, – коротко отозвалась она.

– Никки у кого-нибудь прячется, – сказал я, – иначе полицейские давно бы его нашли. Вернон Клайд – это одна возможность. А Лэмб? Где он живет?

– В Ист-Сайде в отеле на Сорок девятой улице. Отель называется «Западный», – сказал Обри. – Люди иногда дают своим заведениям очень странные названия. – И он улыбнулся, обнажив сияющие зубы.

– Ладно, два варианта есть, – заключил я. – Что еще?

– Ничего, – уныло сказала Эдель.

– Минутку, – вмешался Обри. – Но мы совсем забыли о Лоис.

– Лоис Ли? – Эдель посмотрела на него с насмешливым пренебрежением. – Ты в своем уме?

– Ох! – Обри пришел в замешательство. – А я думал, что ты знаешь. Они спят уже пару месяцев.

Эдель с ужасом смотрела на него в течение нескольких секунд, потом повернулась, подошла к бару и, схватив бокал, метким движением разбила его о край стола. Мой разум отказывался это понимать, но женщины – это женщины.

– Я был уверен, что она знает, – растерянно пробормотал Обри. – Всегда говорят, что жены чувствуют такие вещи.

– Вы знаете, где она живет?

– Лоис Ли? В мансарде в том же «Западном».

– Вот уже три возможности, – сказал я. – Для начала хватит. Если что обнаружу, то сообщу вам. Ну а теперь надо пойти и посмотреть на стенах. Кто знает, может, он там.

– На стенах? – Обри нахмурился. – На каких стенах?

Эдель посмотрела на него с негодованием.

– «Гамлет»! Ты олух! – зарычала она. – Почему ты не займешься чем-нибудь полезным? Хотя бы налил мне выпить, ведь ты видишь, что мне это нужно!

– Конечно! – Обри вскочил на ноги. – Все, что угодно.

Глава 7

Я нажал кнопку звонка в третий раз и ждал. Или Вернона не было дома, или его не было дома для меня. Я уже был готов сдаться, когда дверь медленно приоткрылась дюймов на шесть, не больше.

Два больших темных глаза уставились на меня. На ней был черный свитер, тот же, что и в прошлый раз, но брюки на этот раз были алые.

– Привет, Чарити, – сказал я. – Я Дэнни Бойд. Вы меня помните?

Она по-прежнему стояла неподвижно, не сводя с меня взгляда. Я решил, что это из-за моего профиля. Он всегда так действует на дам.

– Вернон дома? – спросил я. – Я хотел бы с ним поговорить. Это не займет много времени.

Дверь медленно приотворилась еще на шесть дюймов.

– Индиго, – прошептала она.

– Что? – Я шагнул в квартиру. – Что вы сказали?

– Индиго. Ничего, кроме индиго.

Тут я вспомнил объяснение Николаса. Она все видит в цвете. Впрочем, если она говорит о Дэнни Бойде, начищенное серебро или отполированная бронза подошли бы, по-моему, больше.

– Где Вернон? – спросил я.

– Клик-клак, – монотонно пробормотала она. – Кликети-клак, кликети-клак, кликети-клак.

– Я тоже эстет, – сурово проговорил я. – Что это за чертовщина? Новый язык?

Она отвернулась от меня и принялась размеренно шагать взад и вперед, все время бормоча свое «клик-клак».

Я выбрал момент, когда она проходила мимо меня, и схватил ее обеими руками за плечи.

– Слушайте, – сказал я, – у меня нет времени валять дурака. Мне нужен Клайд.

Ее глаза смотрели сквозь меня.

– Я пишущая машина, – сказала она. – Я только печатаю, и больше ничего. Я не думаю, я только делаю свое дело, и все. Клик-клик-клак…

– Значит, вы ЭВМ. Валяйте в том же духе. Попозже я с удовольствием налажу ваши клавиши. А теперь я спрашиваю вас: где Вернон Клайд?

Она вдруг задрожала и рывком высвободилась из моих рук.

– Не спрашивайте, – проговорила она. – Нет. – Ее голова медленно поворачивалась из стороны в сторону. Она повторяла тупо: – Не спрашивайте. Что угодно, только не спрашивайте! – На мгновение ее взгляд остановился на мне. – Я вас помню. Репетиция, – произнесла она. – Разнорабочий. Парень с неотразимым профилем и сексуальностью.

– Ну вот, это уже на что-то похоже вообще, – согласился я. – Значит, вы меня помните. Прекрасно! А как насчет Клайда?

Ее голова по-прежнему ритмично подрагивала.

– Не спрашивайте, – снова сказала она. – Только не это. – Еще несколько секунд она всматривалась в мое лицо. – Сексуальность. – Она трижды медленно прошептала это слово. – Пожалуй, да. Вы можете получить все, что хотите, но только не спрашивайте. Чего бы вам хотелось, Дэнни Бойд?

Она подняла руки и одним быстрым рывком стянула свитер через голову. Я не ошибся, когда увидел ее в первый раз. Она не носила бюстгальтера, и две маленькие груди смотрелись умопомрачительно, что да, то да.

– Вы можете получить все, что хотите, Дэнни Бойд. Меня? Если желаете, можете взять меня. Я совсем не против, чего бы вы ни сделали. Я здесь, чтобы угождать, но не отвечать на вопросы. Только не вопросы!

Как утверждают некоторые люди, у меня бывает иногда глупое выражение лица. Но сейчас оно у меня было совсем дурацкое, и она это заметила, но не поняла, в чем дело.

– Извините, – сказала она. – Вы, конечно, хотите, чтобы я сняла все остальное!

Она расстегнула «молнию» на брюках, спустила их до щиколоток и изящно перешагнула через них. Теперь на ней остались только маленькие трусики.

Я хрипло кашлянул.

– Послушайте, я…

– Понимаю, – вежливо произнесла она. – Вы хотите, чтоб я их оставила, чтобы снять их самому? Делайте как вам нравится. Все, что угодно, Дэнни.

Мне оставалось сделать только одно, и я это сделал. Я размахнулся и ударил ее по щеке. Раздался громкий шлепок, ее голова дернулась от боли, и она, на секунду оторопев, вдруг разразилась слезами. Я подождал немного, пока она поплачет, потом спросил:

– Ладно, но где, черт побери, Клайд?

Чарити задрожала, и в ее горле что-то судорожно задвигалось, когда она попыталась заговорить, поэтому она просто кивнула на дверь, ведущую, видимо, в спальню.

– Почему, черт возьми, вы не могли сказать сразу? – по возможности мягко произнес я. – Почему?

Она только безмолвно покачала головой.

– Я перекинусь с ним парой слов, а вы тем временем оденьтесь.

Я подошел к двери и негромко постучал.

– Вернон Клайд! Это Дэнни Бойд. Мне надо срочно с вами поговорить.

Из комнаты не донеслось ни звука. Я взглянул на голую Чарити, но понял, что задавать ей вопросы бессмысленно. Она опять вышагивала размеренно туда-сюда, но теперь в одних трусиках. То еще зрелище!

– Клик-клак… – Этого было достаточно, чтобы у меня опять зачесались руки.

Я повернул ручку и вошел. Комната была ярко освещена, и моим глазам явилось нечто похожее на сцену из фильма ужасов.

Никогда раньше мне не приходилось видеть так шикарно обставленной спальни. Потолок цвета слоновой кости с несколькими светильниками, заливавшими комнату ровным сиянием, глянцево-белые стены, пол, во всю ширь покрытый белым мохнатым ковром, кровать голливудских размеров из светлого дерева, черные одеяла и шелковые простыни. Вокруг постели четыре больших зеркала, укрепленные так, что если даже вы ложитесь спать один, то всякий раз, открыв глаза, вы видите вокруг себя компанию для бриджа.

Как я уже сказал, это было похоже на сцену из фильма ужасов. Я никогда прежде не видел столько крови, причем даже и не подозревал, что ее может быть столько в одном человеке.

Темная лужа посреди ковра все еще растекалась, стены были в алых каплях. Кровавые ручейки бежали по кровати, где лежал Вернон.

Я взял себя в руки и подошел ближе. Это была работа маньяка, который продолжал орудовать ножом даже тогда, когда Клайд уже испустил дух.

Я быстро вернулся в гостиную и плотно прикрыл за собой дверь.

Чарити перестала шагать, когда увидела выражение моего лица.

– Индиго, – сказала она медленно. – Все индиго, вот почему я пишущая машина. Клавиши ходят вверх и вниз равномерно. Мне нельзя думать. Нельзя думать как человеку и даже как ЭВМ.

Я снова залепил ей пощечину, на сей раз не так сильно, но этого оказалось достаточно, чтобы ее глаза перестали казаться стеклянными.

– Давайте по порядку, – предложил я. – Как это случилось?

– Вы имеете в виду Вернона?

– Конечно, – огрызнулся я. – Сколько еще трупов в этой квартире?

– Я не знаю точно, – медленно выговорила она. – Прошел час или больше. Такое чувство, будто я провела тут не шестьдесят минут, а шестьдесят лет.

– За что вы его убили?

– Я?! – вскричала она. – Вы… вы считаете, что я… О нет, поверьте, нет…

– Тогда кто?

– Не знаю!

Внезапно она бросилась прочь от меня в другой угол комнаты.

– Я убью себя! – воскликнула она. – Тогда вы пожалеете о том, что сказали.

Здесь, в гостиной, был бар, который теперь уже не понадобится Вернону. Я достал бутылку виски и два бокала, наполнил их и протянул один Чарити.

– Но я не пью. – Она с сомнением посмотрела на меня.

– Это сугубо в медицинских целях, – прорычал я. – Давайте!

Мы вместе выпили, я убрал пустые стаканы обратно в бар и закурил. Вскоре виски сделало свое дело. Щеки порозовели. Она глянула на себя в зеркало, ахнула и инстинктивно прикрыла голую грудь руками.

– Как я оказалась в таком виде? – прошептала она.

– Это было частью вашей роли. Помните, вы предлагали мне себя, лишь бы я не задавал вопросов?

– Я… что делала?

– Не помните? Тогда и не надо. – Я подошел к бару, налил себе виски и с удовольствием осушил бокал.

– Пожалуйста, отвернитесь, я оденусь, – попросила она слабым голосом.

– Конечно, я никогда не отказываю дамам.

– Готово, – бросила она через несколько секунд. – Можете повернуться.

Теперь Чарити была полностью одета, но ее лицо все еще заливал яркий румянец. Она спросила:

– У вас найдется закурить?

Я протянул ей сигарету.

– Спасибо. – Она глубоко затянулась.

– Я бы не хотел вас тревожить, милая, но приходится напомнить, что Вернон с каждой минутой остывает.

Чарити сделала еще одну глубокую затяжку.

– Он пошел в спальню, – ровным голосом начала она. – Я сидела здесь, слушала новую пластинку. Когда пластинка кончилась, Вернон все еще не выходил, и я стала его звать. Он не ответил. Я решила, что он заснул, – он иногда засыпал внезапно. Мог спать в любом месте: в метро, в ресторане…

– Понимаю. Дальше.

– Тогда я вошла в спальню… – Голос Чарити дрогнул. – Я просто боялась, что он мог заснуть с сигаретой.

– И потом?

– Потом… ничего… – Ее опять передернуло. – Какой-то кошмар… Я знаю, надо было вызвать полицию, но телефон в спальне, а я не могла туда войти… Потом мне пришло в голову, что, если я вызову полицию, она решит, что его убила я, и у меня началась истерика. Я ничего не помню отчетливо, помню, как появились вы…

– Никто не входил в квартиру, пока Вернон был в спальне?

– Никто, – решительно заявила она.

– Тогда кто же его убил? Инопланетянин с тремя головами?

– Кто-то мог забраться в квартиру по пожарной лестнице. Она проходит как раз возле окна спальни.

Я вспомнил, что окно в комнате было открыто, так что предположение Чарити казалось вполне разумным. Клайд мог стоять спиной к окну, и убийца ударил его с пожарной лестницы и, пока тот, шатаясь, добрел до кровати, продолжал кромсать его ножом.

– Я бы хотела еще выпить, – сказала Чарити.

Я налил ей.

– Спасибо. – Она пила не отрываясь, потом посмотрела на меня поверх стакана. – Эта штука хорошо действует, правда? Я начинаю приходить в себя.

– Значит, самое время перестать. Чем бодрее вы себя чувствуете сейчас, тем хуже будет потом.

– Мне все равно.

– Ну ладно. Я принимаю вашу версию с убийством через окно, а значит, убийцей мог быть кто угодно. Тогда сколько примерно времени вы провели здесь?

– Примерно шесть недель, – сказала она небрежно.

– Мне не следовало давать вам еще виски, – сказал я угрюмо. – Но дело важное, так что хватит шутить…

– Я не шучу, – спокойно сказала она. – Я здесь примерно шесть недель.

Я ошарашенно смотрел на нее.

– Вы что, влюбились в него? В лысую голову или в роль, которую он вам дал?

– Актриса должна познать жизнь, только тогда она сможет ее изображать, – заявила она серьезно. – Я женщина и должна испытать все, что переживают другие женщины.

– Сколько вам лет, Чарити? – спросил я устало.

– Девятнадцать. – Она проговорила это почти с вызовом.

– Тогда у вас нет причин жаловаться, – ответил я. – Вы быстро набираетесь нужного опыта. Кто еще мог знать, что последние шесть недель вы развлекали в постели Клайда?

– Никто, насколько мне известно. Мы были осторожны. Я никому ничего не говорила’ и он наверняка тоже.

– Не будьте так уж уверены.

– Это мерзко – так говорить.

– Возможно. Но лучше вам начать собирать вещи.

– Куда я пойду?

На мгновение я прикрыл глаза, потом снова открыл их.

– У вас что, нет никого родных?

– В Омахе. – Она попыталась улыбнуться. – И не думаю, чтобы они пришли в восторг, увидев меня. Я для них – отрезанный ломоть, пугало для маленьких детей. Они все уверены, что я шлюха где-нибудь в борделе на Бродвее, хотя борделей там давно уже нет, и переубедить их невозможно.

– Ладно, придумаем что-нибудь, – сказал я неопределенно, – а пока собирайтесь.

– У меня только один чемодан.

– Тем лучше.

Минут через десять Чарити была готова: в руке старый потрепанный чемодан, шарф обмотан вокруг головы, пальто не по росту. Она казалась заброшенным ребенком, заблудившимся во взрослом мире, – а может быть, так оно и было.

Я сполоснул стаканы, из которых мы пили, протер ручку на двери спальни, потом проделал то же самое с входной дверью.

Нам никто не встретился, когда мы выходили из дома, и это было хорошо. Отъехав от дома, я немного успокоился.

– Куда вы меня везете? – спросила она. Голос приглушал огромный воротник большущего пальто.

– К себе, – ответил я. – Мы что-нибудь придумаем, как только доберемся туда. Сейчас три часа утра, неподходящее время, чтобы обращаться в отель.

– Я хотела бы вам сказать одну вещь, мистер Бойд, – проговорила она твердо, – я больше не ищу… опыта.

– Почему вы не зовете меня Дэнни? В конце концов, мы лицезрели один и тот же труп.

Мы поднялись в мою квартиру, я включил свет и запер дверь. Чарити поставила чемодан в гостиной и подошла к окну.

– Красиво, – сказала она вяло.

– Если бы я знал, что вы придете, я все окрасил бы в индиго. А почему вы не снимете пальто и не сядете?

– Спасибо, я лучше постою, – пробормотала она.

– Черт побери! Для Клайда, возможно, вы были Венерой Милосской, но для меня вы всего лишь непредвиденная проблема. Можете исполнять танец живота абсолютно голой – все, чего вы этим добьетесь, будет гусиная кожа.

Чарити медленно сняла пальто и села в ближайшее кресло. Она выглядела такой пришибленной и тощей, как мой банковский счет в конце месяца. Я предложил ей сигарету и виски, но она отказалась и от того, и от другого.

Тогда я предложил то же самое Дэнни Бойду, и он конечно же не совершил такой ошибки.

– Не забудьте, – сказал я, – в случае, если вас спросят, а полицейские наверняка спросят, отвечайте, что вы несколько раз бывали в гостях у Вернона Клайда. Но это все.

– Тогда где же я жила последние шесть недель? – спросила она безучастно.

– Здесь. Никто не сможет этого опровергнуть.

– О!

Я допил виски и отнес стакан в кухню. Там, как всегда, был беспорядок, но терпимый.

– Есть кофе, – сказал я, вернувшись в гостиную. – В холодильнике мясо, если проголодаетесь. Вам лучше остаться тут до утра, а потом мы вам найдем пристанище. Можете располагаться в спальне.

– Спасибо, – проговорила она неуверенно. – Вы не забыли, что я вам сказала? Я больше не хочу никакого опыта.

– Не беспокойтесь, я сейчас ухожу, – ответил я. – За тот час, что минул с тех пор, как вы сбрасывали передо мной одежду, вы здорово изменились.

Впервые ее улыбка была настоящей.

– Вы допустили ошибку, – мягко ответила она. – Надо было пользоваться предложением, пока оно было в силе.

– В следующий раз учту, – печально согласился я.

Я вспомнил вдруг о Хэрби и Лэмбе. Было бы преувеличением утверждать, что я приобрел в их лице друзей, даже если и не слишком отбил Хэрби почки. А посему, отправляясь к ним с визитом, стоило прихватить с собой верного товарища.