Текст книги "Убийца среди нас"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– А где находится этот Нью-Блейден? – спросил я.

– В штате Коннектикут, около ста миль отсюда. Захудалый городишко с одним театром, который работает в этом городе постоянным составом, в остальное время играет в русскую рулетку, переезжая с места на место.

– Похоже, вы все досконально изучили, Чарли, – заметил я одобрительно.

– Я занялся этим основательно, как только Максин рассказала мне о своих проблемах, – прохрипел он. – Когда она упомянула Бабе Дюан, я понял, что в деле замешан Ирвинг Хойт, и у меня появился личный интерес.

– Ирвинг Хойт? – недоуменно переспросил я.

– Это сукин сын, который угрохал всю свою жизнь на то, чтобы любым способом переиграть меня. Но пока ему это не удалось и, клянусь, никогда не удастся!

Из-за неприкрытой враждебности в выкрике Хатчинса нервная стенографистка за соседним столиком – очевидно, впервые пришедшая в бар со своим боссом, – вздрогнула и пролила мартини.

– Я превзошел его в бизнесе, гольфе, покере, – продолжал Чарли с такой злобой, что казалось, он явно преувеличивает. – Назовите, что угодно, и будьте уверены, что я его обставил. Всегда и во всем я был первым. Когда я женился на Максин, он тут же бросился в бой и нашел лучшую актрису, которая была ему по зубам, – это оказалась Бабе Дюан. Его развод состоялся через шесть недель после моего. – Он злобно ухмыльнулся. – Даже спустя два года после женитьбы Хойт все еще был влюблен в Дюан – что типично для его дурного вкуса – и решил, что он наконец-то выиграл и стал чемпионом в матримониальных делах. А эта Дюан, как мне стало известно, оказалась невероятно ревнивой. И тогда я подставил старине Ирвингу симпатичную девчонку, танцовщицу с Бродвея. У Ирвинга всегда была слабость к крупным блондинкам. А в этой длинноногой белокурой фурии было больше шести футов. Старый Ирв решил, что она неотразима, а я сделал все возможное, чтобы Бабе застала эту сладкую парочку как раз в тот момент, когда блондинка была действительно неотразима.

– Друг познается в беде, – заметил я.

– Что? – Он смотрел на меня, ничего не понимая. – Мне не хотелось еще больше расстраивать Максин, но готов поспорить, что за событиями в Нью-Блейдене стоит старина Ирв, – такие грязные фокусы как раз в его вкусе. – Чарли сожалеюще покачал головой.

– На что только не идут люди ради удовлетворения своего поганого тщеславия, прямо уму непостижимо! Особенно если у них есть знакомая блондинистая амазонка из бродвейского кордебалета, – пояснил я.

– Это что, шутка? – нахмурил он свои лохматые брови.

– Только чтобы поддержать беседу, Чарли-бой, – ответил я устало. – Расскажите поподробнее о старине Ирве.

– Что тут рассказывать? – Он пожал массивными плечами. – Он знает, что я по-прежнему обожаю крошку Максин, так же как он свою Дюан. И ситуация пока благоприятствует ему, сумей он только ее использовать. Максин снята с пьесы, а Бабе заняла ее место. Если ему удастся продать репортерам фальшивку о попытках убить его глупую примадонну и втянуть в это дело Максин, легко вообразить, что произойдет!

– Шум, да еще какой, – согласился я.

Но Чарли не поверил, что я отчетливо представляю себе опасность возможного скандала.

– Представляете, что будет, если он одержит надо мной победу впервые в его несчастной жизни, – возмущенно рычал он. – Такая реклама обеспечит Дюан и пьесе успех, а ему, естественно, недвусмысленные знаки благодарности с ее стороны!

– Похоже, вы правы.

– Конечно прав, черт побери! – пробасил он. – Послушайте, Холман, вы достали меня там, в ее номере, и, может быть, я тоже излишне распустил язык, но вы и сами довольно колючий сукин сын, не так ли? И все же, как я понимаю, не последний человек в своем бизнесе, иначе бы этот гнусный развратник Найт не нанял вас. Поэтому я расскажу вам все как есть. Ирвинг Хойт – тот, кто вам нужен, я нисколько не сомневаюсь.

– Мне все ясно и понятно, Чарли, – огрызнулся я. – И почему бы вам не предпринять что-нибудь конструктивное, например, не заказать нам еще по одному стаканчику?

Посмотрев на часы, он кивнул:

– Хорошо, у вас еще есть время. Официант! – Его голос зарокотал как гром, и нервная стенографистка пролила еще немного сухого мартини на свою блузку.

– Что значит – у меня есть время? – поинтересовался я после того, как он сделал заказ.

Он спокойно ответил:

– Ваш поезд отходит без четверти шесть. Я заказал вам комнату в «Хантсмане» – лучшем отеле в этом паршивом городишке. Лестер Найт сказал Максин по телефону, что он уже сообщил Фрайбергу о вашем приезде. А я послал Фрайбергу телеграмму, в которой указал точное время вашего прибытия.

– Вы все так хорошо организовали, что можете сами садиться в поезд, – не сдержался я. – Отель зарезервирован, вам известны все факты – во всем виноват старина Ирв, так кому нужен Холман в Нью-Блейдене?

Пока официант ставил на стол выпивку, Хатчинс сердито пялился на меня.

– Я же сказал, что вы колючий сукин сын, – рыкнул он. – Я изо всех сил стараюсь облегчить вам жизнь, и вот она, благодарность!

– Хорошо. – Я пожал плечами. – Тогда закажите мне такси, пока я выпью на дорожку.

Его лицо напоминало штормовой закат над Большим Каньоном.

– Для этого есть швейцар!

– Зачем мне швейцар, когда есть Чарли Хатчинс? – усмехнулся я.

Трясущимися от гнева пальцами он достал из бумажника билет на поезд и бросил его на стол передо мной.

– Попробуйте провалить это дело, Холман, – прошипел он. – И я так вас ославлю на Западном побережье, что даже лучшие друзья не захотят знаться с вами… Мы вместе с крошкой Максин уж позаботимся об этом, поверьте.

Было около восьми часов вечера, когда я сошел с поезда в Нью-Блейдене, и не успел сделать и четырех шагов, как возле меня возник здоровенный парень в шоферской фуражке, щегольской серой униформе и козырнул мне.

– Мистер Холман? – вежливо осведомился он.

– Да, – безучастно ответил я.

– Я возьму ваши чемоданы, сэр.

Я последовал за ним к сверкающему серому «кадиллаку», стоявшему в пятидесяти футах, и подумал, что Джо Фрайберг очень любезен, если прислал за мной свой собственный лимузин. Когда я подошел к «кадиллаку», шофер – весь вежливость и внимание – уже придерживал открытую дверь. Я уселся на заднее сиденье, дверца мягко щелкнула, и женский голос – прохладный как летний бриз – произнес: «Приятно лично познакомиться с вами, мистер Холман, после всех восторженных отзывов, которые я слышала о вас!»

Высокая элегантная блондинка, занимавшая сиденье рядом со мной, смотрела на меня, явно забавляясь. Ее волосы были заколоты на макушке с искусной небрежностью, чтобы не отвлекать внимания от тонких классических черт лица. В глазах цвета полированной бирюзы светился ум, чувственный рот нельзя было назвать вызывающе сексуальным. Крупные висячие серьги, украшенные камнями, отбрасывали блики при каждом повороте ее головы. Платье без бретелек из шелкового креп-жоржета, плотно облегая бюст, чтобы подчеркнуть небольшую высокую грудь, от талии переходило в широкую юбку. На плечи был небрежно наброшен норковый палантин, переливающееся ожерелье озорно подмигивало с ее шеи.

– Удивлены, мистер Холман? – спросила она светским тоном. – Или вы всегда так молчаливы?

– Как вас зовут?

– Не время вдаваться в подробности. – Она негромко рассмеялась. – Мое имя Соня Скотт.

– Спасибо, – ответил я сдержанно. – Теперь, если меня попросят описать идеальную блондинку, я просто скажу «Соня Скотт».

Машина плавно неслась вперед, а спина шофера была так напряжена, будто он сидел за рулем по команде «смирно».

– Очаровательный комплимент, мистер Холман, – равнодушно поблагодарила Соня Скотт. – Он бы мне еще больше понравился, не знай я, что вы сегодня уже много практиковались, причем в высшей лиге – с самой Максин Барр.

– Ненавижу, когда в мою искренность не верят с первого взгляда, – не остался я в долгу. – Однако очень мило с вашей стороны встретить меня у поезда – мило и неожиданно.

Она удобно откинулась на спинку сиденья.

– Я поступила так из сострадания, мистер Холман. Вы приехали неожиданно и совсем-совсем один, как странник в чужой стране. По правде говоря, у меня наворачивались слезы на глаза от одной мысли об этом, и я поехала встретить вас. Как раз такие вот маленькие импульсивные жесты вносят немного тепла в нашу беспросветную жизнь, не правда ли? – Она достала из сумочки изящный платиновый портсигар и аккуратно выбрала сигарету. – Лично я стремлюсь к простой жизни. – Наступила короткая пауза, пока она прикуривала от зажигалки, украшенной драгоценными камнями, после чего тряхнула локонами, как бы слегка недовольная собой. – Ну вот, опять я за свое. Как всегда, слишком много болтаю. Может быть, у меня прогрессирующий невроз, как вы думаете?

– А может быть, вы просто тянете время? – ответил я вопросом на вопрос. – Тогда вам лучше придвинуться поближе и затеять любовные игры. Этим я готов заниматься часами.

Уголки ее губ насмешливо опустились.

– Мне вовсе нет нужды занимать вас часами, мистер Холман, хотя, должна признаться, это меня позабавило бы, – нам осталось ехать всего несколько минут. – Она спокойно глянула в окно, потом перевела взгляд на меня, издав горловой смешок. – Вы верите, что нужно идти напролом, навстречу вашей судьбе, какой бы ужасной она ни оказалась, мистер Холман? Или так же, как и я, стучите по дереву перед каждым очередным шагом?

– Поскольку сейчас вы являетесь частью моей судьбы, я верю в то, что можно бесстрашно подсесть к вам поближе, пока мы оба не окажемся нерасторжимо связаны одной судьбой, милая Соня, – сказал я с блаженным выражением на лице. – Что это, вы, кажется, начинаете нервничать, мисс Скотт?

– Пока нет, – уверенно ответила она. – Ваше время истекло, Рик, дорогой. Если бы нам предстояло ехать еще минут пятнадцать, признаюсь, я могла бы немного испугаться.

Машина притормозила и сделала резкий правый поворот на частную дорогу, фары осветили фасад дома. С первого же взгляда я определил, что это старинный коннектикутский амбар, который модернизировали, явно не скупясь на затраты. «Кадиллак» мягко остановился перед домом, и шофер заглушил мотор.

– Я думал, что Джо Фрайберг остановился в мотеле, – прервал я внезапно наступившую тишину.

– Да, он как раз в мотеле и остановился, – любезно ответила она.

– Я думал, вы его личный секретарь или подружка.

– Да, я личный секретарь, но – мистера Ирвинга Хойта. – Она злорадно улыбнулась. – Он хотел бы с вами немного побеседовать, прежде чем вы встретитесь с мистером Фрайбергом. Надеюсь, вы не возражаете?

Дверь рядом со мной внезапно распахнулась, и рука шофера, любовно сжимающая рукоятку зловеще выглядящего пистолета 38-го калибра, сделала мой ответ излишним.

– Выходи! – сказал он жестким тоном. – Медленно и плавно, а то у меня слабые нервы.

– Кажется, вы не собираетесь поднести мои чемоданы? – тоскливо спросил я.

Соня Скотт негромко хмыкнула.

– О! – воскликнула она радостно. – Вы очаровательны, Рик, дорогой. Мистер Хойт будет в восторге от вас!

– Оставьте чемоданы в машине, – сказал шофер и показал пистолетом, что мне надлежит двигаться вперед.

Медленно и плавно, как мне было приказано, я вышел из машины и последовал за Соней. По пятам за мной топал громила с пистолетом в руке. У нее был свой ключ, так что нам не пришлось ждать. Мы прошли через вестибюль в огромную гостиную, обойдя угрожающего вида рыцаря в полном вооружении, который стоял у двери, и оказались напротив человека, сидящего на дальнем конце массивного неполированного стола, явно вывезенного из монашеской трапезной XVII века.

– Мистер Хойт, – сказала Соня официальным тоном, – позвольте представить вам мистера Холмана.

Не знаю почему, но я представлял себе Ирвинга Хойта как еще одного медведя с бычьей шеей вроде Хатчинса, только, может быть, с волосами на голове. В реальности все оказалось наоборот. Хойт был небольшого роста, с болезненным цветом лица и в огромных очках в черной оправе, которые выглядели слишком большими на его маленькой головке. Единственное, что их объединяло с Хатчинсом, – лысина. Тонкие губы, острый нос, морщинистая кожа придавали ему жуткое сходство с подслеповатым лысым орлом.

– Я рад, что вы нашли время посетить меня, мистер Холман, – произнес он визгливым, якобы приветливым голосом. – Чарли Хатчинс покупает только самое лучшее – так он всегда говорит, и мне захотелось взглянуть, как выглядит самый лучший его соглядатай! – Он ткнул в меня костлявым пальцем. – Или, может быть, я недооцениваю вас, может, вернее было бы сказать, что вы наемный убийца?

– Бьюсь об заклад, ваши вечеринки пользуются колоссальным успехом, мистер Хойт, – вежливо сказал я. – Мне бы тоже хотелось повеселиться, если вы разрешите присоединиться к вам. Только во что мы теперь играем, не просветите ли?

Он осторожно снял очки, достал из кармана носовой платок и принялся тщательно протирать линзы, уставившись на меня не мигая глубоко посаженными глазами.

– Я могу понять, почему Хатчинс нанял именно вас, – сказал он после томительной паузы. – Бедный, глупый Чарли! Я чувствую себя преступником, преследуя его все эти годы, но жизнь недотепу так ничему и не научила. Видимо, он преклоняется перед теорией вероятности, которая должна позволить ему выиграть хотя бы раз после постоянных проигрышей!

Я полез в карман за сигаретами, и пистолет шофера больно ткнул меня в позвоночник.

– Я хочу закурить, – объяснил я осторожно. – Вы не возражаете?

– Я возражаю! – резко вскинулся Хойт. – А значит, и он возражает! Правильно, Лайонел?

– Да, сэр, мистер Хойт, – согласился шофер, еще больнее ткнув меня стволом в подтверждение собственных слов.

– Вам не кажется, что сегодня не ваш день, мистер Холман? – сочувственно спросила Соня Скотт.

– Я удивляюсь, мисс Скотт, – честно признался я, – как вы-то оказались в столь необычном сумасшедшем доме?

– Соня, дорогая, – проскрипел Хойт. – Попроси мистера Кирша присоединиться к нам.

– С удовольствием. – Она одарила Хойта обворожительной улыбкой и выплыла из гостиной под шорох креп-жоржета.

Коротышка, сидевший на дальнем конце огромного стола, раскинулся на стуле и соединил пальцы рук в пораженную артритом пирамиду.

– Разрешите мне изложить небольшую предысторию событий, мистер Холман, – оскалился Хойт. – Когда-то все началось как милая шутка, но постепенно превратилось в отчаянную схватку между мной и стариной Чарли Хатчинсом. Я был бы рад прекратить это соревнование, поскольку доказал, что я на голову выше него, но с годами Чарли становился все подлее. Сначала подлее, а потом и все опаснее. Я женился на великолепной актрисе – Бабе Дюан. Он тут же поспешил жениться на Максин Барр, которая Бабе и в подметки не годится. После моего развода он начал повсюду разглагольствовать о своем счастливом браке, и мне пришлось подложить ему свинью! Старина Чарли всегда испытывал слабость к здоровенным толстым брюнеткам, а я как раз был знаком с девицей из кордебалета, которая…

– …была выше шести футов в своих нейлоновых чулках, и вы устроили все так, чтобы Максин – которая терпеть не может соперниц, – застала их как раз в тот момент, когда брюнетка была наиболее неотразима? – закончил я рассказ вместо него.

Долгие пять секунд Хойт пялился на меня, разинув рот:

– Как вы узнали, черт возьми?

– Я слышал эту историю от Хатчинса, – ответил я. – Только там речь шла о роскошной блондинке ион устроил так, чтобы Бабе Дюан застигла вас как раз в тот момент, когда блондинка… ну и так далее.

На мгновение мне показалось, что его немедленно хватит кондрашка. Он судорожно разевал рот, пытаясь вымолвить хоть слово.

– Этот грязный, лживый сукин сын! – заверещал он. – Да я его…

Возвращение Сони Скотт помешало ему сформулировать свои мстительные планы на языке обитателей трущоб. Элегантная блондинка проплыла по ковру, как королева в сопровождении эскорта. Мужчина, почтительно сопровождавший ее, отпустил мне улыбку, которая не вызвала у меня энтузиазма.

– Можно знакомить? – вежливо спросила Соня своего хозяина, легкой походкой подойдя к столу.

– Спасибо, милая! – попробовал улыбнуться Хойт. – Ты просто чудо, Соня!

– Мистер Холман, разрешите представить вам Алекса Кирша, – повернулась она ко мне с застывшей на лице улыбкой.

Киршу было чуть больше тридцати. Надо полагать, какие-то другие причины, помимо возраста, оставили глубокие морщины на его загорелом лице и посеребрили короткие волосы. Немного выше среднего роста, худощав, подтянут и одет как выпускник престижного колледжа – впрочем, с несколько излишней франтоватостью. Выражение его светло-голубых глаз я уже видел однажды – в аквариуме зоопарка, когда с его дна поднялось что-то невообразимое, студенистое и живое и бросило на меня взгляд, пока я проходил мимо.

– Мистер Холман, – сказал он с мягким выговором образованного человека, – я очень рад, или, во всяком случае, у меня такое ощущение, что очень скоро я буду рад.

– Перейдем к делу, – гаркнул Хойт. – Пункт номер 1: уже состоялось три попытки убить Бабе Дюан.

Пункт номер 2: когда Максин Барр была вынуждена отказаться от роли, она надеялась, что никому не удастся занять ее место. Пункт номер 3: бедный, глупый Чарли решил пойти на убийство ради шанса снова регулярно забираться в постель к своей бывшей жене. Пункт номер 4: его наемные убийцы оказались любителями или неудачниками или и то и другое. Пункт номер 5: после трех провалов он нанял профессионала, чтобы или представить предыдущие попытки как клевету и дешевую рекламу, или завершить дело!

– Пункт номер 6, – холодно продолжил я, – Чарли Хатчинс психопат. Пункт номер 7: если вы действительно верите в то, что вы только что рассказали, – вы и сами настоящий психопат.

Он угрожающе направил на меня свой костлявый указательный палец:

– Возвращайтесь в Нью-Йорк, мистер Холман. Скажите старине Чарли: я больше не намерен терпеть его мерзкие эскапады и слишком высоко ценю благополучие Бабе Дюан, чтобы подвергать ее дальнейшему риску. И если он не прекратит свои штучки немедленно, с ним случится то же самое, что случилось здесь с вами. Запомните все как следует, Холман, и передайте ему!

– Кажется, настал подходящий момент, чтобы оставить вас, мальчики, наедине с вашими проблемами, – небрежно обронила Соня Скотт.

– Поступай как знаешь, дорогая, – снова осклабился Хойт. – Может быть, останешься?

– С вашего позволения, пожалуй, нет.

– Оставайтесь, здесь будет забавно! – поддержал его хихикающий Кирш.

Когда она посмотрела на меня, сарказм в ее взгляде сменился тревогой.

– Прощайте, мистер Холман, я могла бы вам посочувствовать, если бы не знала, через что пришлось пройти мисс Дюан. Если удастся остановить этого маньяка Чарли Хатчинса, ваши страдания, надеюсь, окупятся.

Она так заспешила к выходу, что шелк зашуршал вокруг ее колен. Томительная тишина как туман повисла в комнате. Как только затихли торопливые шаги Сони, Кирш двинулся ко мне вокруг стола с неспешной уверенностью. В его остекленевших глазах застыло исступленное предвкушение, он вынул из внутреннего кармана пиджака нож с узким лезвием, и только тут я ощутил грозную реальность происходящего – впервые с тех пор, как здесь очутился.

Положив руки на край стола и наклонившись вперед, я заметил мелкие капельки пота на лбу Хойта.

– Значит, вы решили на мне продемонстрировать, что произойдет с Чарли Хатчинсом? – деловито спросил я.

– Я немножко порежу тебя, подонок! – зловеще произнес Кирш. – Твоей жизни не угрожает опасность, но будет очень больно. Если хочешь, можешь начать вопить прямо сейчас.

– Разрешите изложить мой взгляд на ситуацию, – обратился я к Хойту, краем глаза следя за неторопливыми движениями Кирша. – Слишком многие знают, что я приехал сюда и почему. Если я исчезну или найдут мой труп, несложно будет догадаться, кто это сделал, – Чарли Хатчинс ведь осведомлен о моем деле!

– Кто говорит об убийстве, Холман? – взвизгнул Хойт. – Вы слышали, что сказал Алекс?

– Безусловно, но я не уверен, слышал ли шофер ваши слова?

– Слышал каждое слово, – буркнул Лайонел мне в затылок.

Я крепко ухватился за край стола и наклонился еще немного.

– Лайонел, неужели это ваше настоящее имя? – Я задал вопрос через плечо, и болезненный толчок в спину послужил ответом – имя явно было слабым местом шофера. – Хорошо, Лайонел, – быстро продолжал я. – Вы же все прекрасно слышали? Мистер Хойт сказал, что убивать меня было бы глупо!

– Мы и не думаем тебя убивать, приятель, – сказал он рассудительно. – Но когда Алекс закончит свое дело, ты пожалеешь, что мы тебя не убили.

– Тогда прекрати тыкать своим пистолетом мне в спину, – взорвался я. – Если он случайно выстрелит, мистер Хойт, полагаю, не простит тебе.

Давление ствола на мой позвоночник ослабло, в тот же момент я сделал резкий рывок и оказался на столе. На долю секунды я застыл, как неудачная скульптура, изображающая бегуна в низком старте, и тут же нырнул вдоль стола.

Выпученные от страха глаза, увеличенные тяжелыми черными очками, казалось, прыгнули мне навстречу, мое плечо обрушилось на грудь Хойта, и его кресло опрокинулось. Он издал короткий вопль, но удар об пол вышиб из его легких весь воздух. Я сгреб правой рукой воротник его рубашки и встал на ноги, подняв с пола карликового магната. Самое время вздернуть его на флагшток и посмотреть, отдадут ли ему прощальный салют наемные бандиты.

Держа Хойта перед собой, я обеими руками сильно сдавил ему шею. Он задергался, как марионетка на ниточках, но по понятной причине не сумел произнести ни слова.

Шофер все еще стоял у другого конца стола с нерешительным, почти смущенным выражением на примитивной роже. Он тупо переводил взгляд с пистолета, вяло зажатого в правой руке, на меня, держащего его босса в своих объятиях. Мерзавец Алекс Кирш между тем медленно продвигался к нам с ножом в руке, его глаза горели садистским вожделением. Я слегка ослабил давление на трахею Хойта, и он судорожно, хрипло задышал.

– У тебя есть выбор, приятель, – ласково сказал я дрожащему Хойту, – или вели ему бросить нож и стоять на месте, или я сломаю тебе шею. – Я переместил руки так, чтобы одна оказалась под его подбородком, а другая давила на затылок, и резко, болезненно крутанул голову, подчеркивая серьезность своего намерения.

– Алекс! – завопил Хойт. – Делай, что он сказал! Брось нож и стой на месте!

На несколько секунд мне показалось, что Кирш даже не слышал его слов. Потом его остекленелый взгляд сменился выражением крайнего разочарования. Он отбросил нож, который заскользил по полу и исчез под креслом.

– Лайонел, дружок, – сказал я, обнажив зубы в усмешке. – Толкни свой пистолет по столу ко мне, только медленно и осторожно!

Он дважды облизнул губы и выразил глазами что-то непечатное, медленно поднял руку и тут же нерешительно опустил ее. Я еще раз больно крутанул голову магната.

– Делай, что тебе сказали, безмозглый идиот! – жалобно взвизгнул Хойт. – Чтобы убить его, тебе придется прострелить меня.

Пистолет тут же заскользил вдоль стола. Я схватил его правой рукой, а левой стиснул воротник рубашки Хойта на затылке.

– Ну, ладно, Холман, – Алекс Кирш изобразил подобие улыбки, – не воспринимай все так серьезно, мы пошутили. Неужели ты и вправду решил, что я намереваюсь тебя порезать?

– Думаю, что ты вполне способен на подлость. Ну а я готов выстрелить, если понадобится.

Раздался слабый шорох со стороны двери, и в комнату впорхнула Соня Скотт.

– Вы уже закончили? Я… – Она внезапно умолкла, заметив перемену декораций.

– Почти закончили, Соня, солнышко, – ехидно ответил я. – Вам еще предстоит кое-какая работа. Заберите ключи от «кадиллака» у этого бандита в форме шофера и можете отвезти меня в отель.

– И не подумаю! – решительно выкрикнула она.

Я постучал по макушке Хойта стволом пистолета.

– Вразумите ее, – устало подсказал я.

На этот раз он оказался исключительно разговорчивым: к концу его речи она уже забрала у Лайонела ключи от машины. Я тащил Хойта до самой двери, где меня ждала Соня, и здесь сильно толкнул его назад, так что он полетел через всю комнату, пока Алекс не схватил его за руку и не остановил.

– Я всегда был неважным гостем, – принес я свои извинения, – и так и не научился хорошенько благодарить за гостеприимство. Не могу сказать, что я получил большое удовольствие от нашего общения.

– У нас все впереди, Холман, – пискнул затравленно Хойт. – Ты еще пожалеешь, что родился! Ты… – Тут он разразился нескончаемым потоком ругательств.

– Как вам не стыдно! – пожурил его я и взглянул на Соню. – Да еще в присутствии юной леди!

Глава 4

Соня, с лицом, похожим на застывшую маску, вела машину, а я сидел рядом и покуривал сигарету. Прошло минут пять с тех пор, как мы покинули модернизированный амбар, и все это время оба молчали.

– Вы забыли свой норковый палантин, – заметил я небрежно. – Так и простудиться недолго. Может быть, включить обогреватель?

– Мне не холодно, – сказала она.

Я дотронулся пальцем до ее сверкающего ожерелья. Она раздраженно дернулась, как при контакте с заразным больным.

– У вас безупречный вкус к приятным сторонам жизни, дорогая, – проговорил я ехидно. – Я имею в виду драгоценности, меха, одежду. Думаю, все это поступает от нашего магната? Кстати, чтобы получать такие деньги, работая секретарем, нужно, вероятно, оказывать весьма специфические услуги? Да?

– Я не собираюсь спорить с вами, – огрызнулась она. – Все равно не поймете.

– А вы попытайтесь, – настаивал я.

– Вам просто повезло, Рик, дорогой, – вдруг изменила она тон. – Наслаждайтесь жизнью, пока везенье продолжается – ведь это ненадолго.

– Вы меня заинтриговали, милая Соня. Не понимаю, как такой роскошный образец женской красоты оказался в компании карлика-психопата, малохольного садиста и бандита, изображающего из себя шофера?

– Значит, вот как, с вашей точки зрения, все выглядит? – Она так круто вошла в правый поворот, что задние колеса протестующе завизжали.

– Вы меня похитили, когда я сошел с поезда, – мягко пожурил я. – Шофер все время держал под дулом пистолета; Хойт целых пять минут оскорблял меня; Алекс собирался обработать меня своим ножом с хладнокровием мясника… И как еще, по-вашему, это может выглядеть?

– Кирша и идиота Лайонела здесь не было бы и в помине, если бы Хатчинс не затеял своего грязного дела. Чего вы еще ожидали, получив неблаговидное задание от Чарли?

– Попытайтесь все же посмотреть на факты объективно. Вы когда-нибудь слышали о Лестере Найте?

– Еще бы, – ответила она, кивнув. – Голливудский продюсер, который своим контрактом принудил Максин Барр отказаться от роли в пьесе.

– Так вот он и нанял меня.

Она сняла ногу с акселератора, и машина медленно вернулась к нормальной скорости.

– Вы шутите?

– Если история о причастности Барр к попыткам убийства Бабе Дюан, якобы с целью не допустить ее участия в пьесе, как-нибудь попадет в прессу, вообразите, какую плохую рекламу это создаст фильму Найта, в котором должна сняться звезда Максин.

Она бросила на меня нерешительный взгляд и прикусила нижнюю губку:

– Почему же вы не рассказали правду Ирвингу?

– Мне просто не представилось возможности. Он впал в такое необузданное состояние, что урезонить его можно было только при помощи насилия.

– Я хотела бы верить вам, дорогой Рик. – Ее голос снова приобрел твердость. – Но у меня неприятное ощущение, что вы мерзкий лжец! Как говорится, вся тяжесть доказательств против вас.

– Доказательств? – удивился я.

– Кто вам заказал отель и кто послал Фрайбергу телеграмму о вашем приезде, мой невинный барашек?

– Это сделал Чарли Хатчинс, не поставив меня в известность. Разумеется, я останавливался в Нью-Йорке, чтобы переговорить с Максин, и он был уже там. Но…

Она резко ударила по тормозам, и машина остановилась.

– Вот ваш отель, – холодно бросила она. – Я все еще считаю вас мерзким лжецом, Рик Холман.

– Ладно, – пробормотал я. – Ответьте мне только на один вопрос. Если старина Ирв сходит с ума по Бабе Дюан настолько, что нанял бандитов типа Алекса и шофера, чтобы защитить ее, то почему же вы вертитесь все время вокруг него, утопая в мехах и драгоценностях?

– Я уже сказала, что вам этого не дано понять, – ответила она, четко отмеряя нужное количество яда в каждом слове. – И не собираюсь оправдываться. Но советую вам учесть следующее. Вы сегодня так унизили Ирвинга, что я ломаного гроша не поставлю на то, что вы останетесь в живых до конца недели!

– А что вы скажете о Бабе Дюан, мое солнышко? – спросил я. – Поставите вы ломаный грош на ее шанс выжить до конца недели?

– Убирайтесь! – яростно выдохнула она.

– Вам бы нужно радоваться – ведь появился наемный убийца, чтобы разобраться с вашей соперницей, милая. – Я злорадно ухмыльнулся. – Насколько я знаю, первые три попытки убрать ее были, как мне представляется, совершенно любительскими. Вы должны быть просто счастливы, видя профессионала и понимая, что вам не нужно хлопотать о четвертой попытке.

Внезапно она стремительно повернулась ко мне и влепила пощечину. Я схватил ее за руки и прижал их к сиденью, стараясь подавить столь неожиданную вспышку ярости.

– Подумайте, между прочим, вот над чем, милочка: если Бабе Дюан убьют, вы – подозреваемая номер один. И еще. Умрет Бабе или нет, старине Ирву не отвертеться от своих наемников. Они не отстанут, так как убедились, что он мелкий замухрышка, охваченный неодолимой ненавистью, – но богатый замухрышка. Они отнимут все, что у него есть, медленно, профессионально и жестоко, небольшими долями.

– Вы выжили из своего непотребного ума, – неуверенно рассмеялась Соня. – Если вы хоть на секунду поверите, что Ирвинг допустит…

– Кирш просто чудовище, – заметил я гневно. – Он захочет отнять у Хойта все – и даже этого ему будет мало. Вот вам еще один повод для размышлений, радость моя. Когда в очередной раз этот садист посмотрит на вас своими стеклянными моргалками, попытайтесь определить, как высоко он вас ценит в списке вещей, принадлежащих Ирвингу Хойту!

Я отпустил ее руки, вышел из машины и забрал чемодан с заднего сиденья. Громко хлопнув дверью, я все же сказал напоследок:

– Когда вам понадобится помощь, радость моя, приходите ко мне. – И зашагал в отель. Дойдя до двери, я оглянулся и увидел, что она все еще сидит за рулем. Ее изящный силуэт, казалось, был окутан атмосферой отчаяния.

Через пятнадцать минут, когда я удобно устроился в своем номере с огромным бокалом бурбона в руке, затрещал телефон.

– Звонок из Лос-Анджелеса, мистер Холман, – сказал оператор. – Одну минутку.

Я ждал, терпеливо слушая щелчки и еле слышные голоса, которые налаживали линию длиною в три тысячи миль. Вскоре в трубке раздался пугающе громкий голос.

– Рик, мальчик мой! – Язык говорившего заметно заплетался, значит, он уже основательно нагрузился. – Как дела в Нью-Хейвене?