Текст книги "Убийца среди нас"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Не волнуйтесь, – благодушно успокоила она. – Я знаю эту дорогу, как свою ладонь.

– Если вы не сбавите скорость, то получите моей ладонью по физиономии, – пригрозил я.

– Хорошо, милый, – кокетливо ответила проказница. – Если вы трусливы как заяц…

– Я согласен быть зайцем, – заревел я, – но не хочу превратиться в шницель.

Она сбавила скорость, и сквозь лобовое стекло снова стала видна дорога. Я зажег две сигареты и одну из них ловко вставил в ее губы.

– Спасибо, – смущенно улыбнулась Соня. – Очень мило, Рик. Такие штучки я видела только в кино.

– Моя задача – заставить вас держать руль обеими руками, а не заигрывать с вами. Сколько нам еще ехать?

Она всмотрелась в залитую дождем темноту:

– Пожалуй, еще мили две. Я очень польщена, что вы так торопитесь, милый! У меня самой от волнения мурашки по всей спине, вплоть до… – Она внезапно замолчала и сделала вид, что снова всматривается в темноту.

– Забавное место для мурашек. – Мне понравилась ее наивная оговорка.

– Какой же вы грубиян! – Она с притворным возмущением замахнулась на меня.

– Хотите, я расскажу вам о моих проблемах?

– Конечно, если вы обойдетесь без сальностей, – ответила она весело.

– Обещаю, – заверил я. – Вообразите, что вы захотели сделать что-то по-настоящему постыдное, но двое людей все время наблюдают за вами, пытаясь подсмотреть, как это у вас получится.

– А вы сказали, что обойдетесь без сальностей.

– Оставим на минуту ваши неуместные намеки, хорошо? И представим, что ваш, скажем так, недостойный замысел может быть осуществлен только в волшебной стране.

– Мое воображение сразу захромало, – призналась она. – Ну, хорошо. Итак, волшебная страна.

– Вы предлагаете всем окружающим, включая тех двоих, которые не спускают с вас глаз: «Давайте все завтра вечером отправимся в волшебную страну!» Как вы думаете, что предпримут эти подозрительные типы?

– Они, по-видимому, должны оказаться в волшебной стране завтра вечером?

– Я тоже так считаю. Но если вы настоящий ловкач, вы точно знаете, что те двое легли спать, чтобы как следует отдохнуть сегодня и набраться сил для завтрашнего испытания. Поэтому вы отправляетесь в волшебную страну сегодня, чтобы осуществить задуманное заранее в спокойной обстановке, без всяких помех.

– Это и в самом деле очень ловко! – согласилась Соня.

– Такое может придумать разве что ребенок, не правда ли?

– Для взрослого человека задачка слишком проста, он до такого не додумается!

Она внезапно повернулась ко мне:

– Рик? Вы рассуждаете о ловкачах вообще или имеете в виду наши проблемы?

– Я думаю о вечеринке вашего дядюшки, назначенной на завтрашний вечер, – хмуро ответил я.

Она резко нажала на газ, и машина рванулась вперед.

– Мы уже подъезжаем, только бы проклятый дождь наконец угомонился!

– Может быть, моя сумасшедшая идея не имеет под собой никакого основания, – неуверенно заметил я. – Хотелось бы надеяться…

– Рик Холман! Не пытайтесь надуть меня! На самом деле вы считаете, что все уже произошло и мы опоздали, не так ли?

– Вполне возможно, – согласился я. – Но мы ведь даже не знаем, что должно произойти!

– Однако вы полагаете, что мой дядя все равно будет в центре событий?

– Да, к этому, похоже, идет.

– Вам не очень-то нравится мой дядя, верно?

– А вы не заметили перемен в его поведении за последние несколько лет? – Я уклонился от ответа, задав собственный вопрос.

– Я знала его удивительным человеком, таким счастливым, – заговорила она воодушевленно. – Так было, когда мы познакомились, – они с Бабе только что поженились. Его характер стал заметно меняться сразу после развода, дядю буквально все раздражало. Когда он предложил мне работу секретаря, я решила попытаться снова помочь ему стать тем человеком, каким он был раньше, но, увы, у меня ничего не вышло!

– Кто-то примерно в это время сыграл с ним довольно грязную шутку, – заметил я, пока еще толком не зная, как же добраться до истины. – Конечно, он имел право ненавидеть того, кто его так жестоко подставил, но он посвятил все время взращиванию своей ненависти, и она выросла до гигантских размеров, поглотив и его мир, и окружающих его людей. У вашего дяди Ирвинга, милая Соня, ненависть переросла в манию, и он устроил несколько довольно подлых трюков людям, которых я уважаю. Вот почему я не испытываю к нему никаких добрых чувств. – Я перевел дыхание. – Я не знаю, каким был Ирвинг Хойт раньше, но убежден, что сейчас он – выживший из ума подлый сукин сын!

– Вы не имеете права так говорить о нем! – В ее рыданиях слышались одновременно и ярость и страдание. – Он всего лишь пытался слегка припугнуть вас в прошлый раз. Неужели вы думаете, что он позволил бы Киршу изрезать вас ножом?

– Я скажу вам, что я думаю, Соня, – ответил я, решив не щадить ее. – Ваш мерзкий дядюшка несет по крайней мере половину ответственности за все неприятности, которые случились с Бабе Дюан с тех пор, как она согласилась играть роль в проклятой пьесе. И старый добрый Ирв мог в любую минуту остановить Кирша, когда он издевался над вами сегодня вечером, если бы только захотел.

– Я вам не верю! – в отчаянии закричала она. – Вы лжете! Это просто грязный трюк, которым вы пытаетесь защитить наглого зверюгу Чарли Хатчинса, а может быть, и свою кинозвезду с целым списком бывших мужей и моралью подзаборной кошки!

– Приехали, – сказал я. – Тормозите!

– Как же я забыла! – Она истерически расхохоталась. – Ведь вы были с ней вчера вечером?

– Тормозите! – рявкнул я.

– Так вот почему вы приехали последним поездом…

Я влепил ей пощечину и тут же схватил руль, так как она вскрикнула и откинулась назад, закрыв лицо руками. Машина завихляла и чуть не съехала в кювет. Отпрянув, Соня автоматически сняла ногу с педали газа, тяжелый автомобиль замедлил движение, продолжая вилять, пока наконец не остановился, ткнувшись боком в ограду.

Я выключил мотор, и тишина нарушалась лишь монотонным шумом дождя и беспомощными всхлипываниями Сони. Отважившись, я обнял ее за плечи, прижал к себе и держал так, слегка покачивая, пока всхлипывания не затихли.

– Извините, что ударил вас, – сердечно сказал я. – У вас началась истерика, и я не знал другого способа заставить вас отпустить руль. И еще прошу извинить меня за то, что я сказал о вашем дяде. Не потому, что я не верю в каждое произнесенное мной слово; честно признаюсь, мне не хотелось говорить этого именно вам. Иногда мир кажется отвратительным, моя девочка, потому что в нем слишком много мерзких людей. Вам так или иначе пришлось бы услышать правду о старине Ирвинге, но, видимо, лучше, что вы узнали ее от друга. Я понимаю, вам тяжело, но удар врага был бы намного больнее.

Она подняла заплаканное лицо и неожиданно громко чихнула:

– Я просто не знаю, что и подумать, Рик. Честно, не знаю!

– Мы обсудим подробности позже, – ответил я. – А сейчас посмотрите в окно и скажите, где мы находимся.

Соня послушно выглянула из машины, продолжая размазывать слезы крошечным носовым платком.

– Мы всего в ста ярдах от дома.

– Придется идти пешком, – решил я. – Вам-то что, у вас плащ.

Она снова чихнула, пытаясь одновременно улыбнуться:

– Я все равно уже размокла! Вы всегда бьете ваших женщин, Рик Холман? Или только тех, которые делают вам аморальные предложения?

– Отнюдь. Бью – и с удовольствием – тех, которые меньше меня ростом и не могут дать сдачи. А сейчас прошу набраться мужества, дело может оказаться очень непростым, радость моя, поэтому будем действовать осторожно, как краснокожие, пока не разберемся, что тут к чему. Держитесь за мной, сориентируемся по ходу дела, когда окажемся внутри дома.

– Слушаю и повинуюсь, хозяин! – отрапортовала она и опять чихнула, бедняга.

– Тогда пошли.

К тому времени, когда мы достигли калитки, наша обувь была полна чавкающей грязи. Я промок насквозь, а на Соне был настоящий прорезиненный макинтош, и, по-видимому, она чувствовала себя более сносно.

На темном фасаде светилось два окна, но дом был объят глубокой тишиной.

– Мы можем пройти через гараж, – предложила Соня. – Показать вам дорогу?

– Отлично, – обрадовался я и почувствовал себя заправским генералом, пропускающим войска вперед.

Перед домом стояли две машины. Увидев их, Соня внезапно остановилась, и я тяжело налетел на нее.

– Осторожнее, – заворчала она. – Раз уж вы идете сзади, постарайтесь не наступать мне на пятки!

– Надо было подать сигнал рукой, – возразил я. – В чем там дело?

– Вторая машина. Я не знаю, кто бы мог приехать.

– А первая чья?

– Алекса Кирша.

– Видно, нас ждет приятная компания, – прошептал я ей в затылок, и она чуть не выпрыгнула из своего плаща.

Внутри гаража царила темень, но здесь, по крайней мере, сухо, подумал я и, изображая из себя слепого, положил руку на плечо Сони, которая служила мне поводырем. Я с трудом вскарабкался по деревянным ступенькам, слепо следуя за ней, и мы оказались в вестибюле рядом с кухней, где горела слабенькая лампочка.

– Что дальше, Рик? – спросила Соня еле слышно и энергично, со страшным шумом сбросила свой мокрый плащ.

– Потише, вы! – цыкнул я. – Такой шум, будто здесь целая армия!

– Извините! – Она аккуратно повесила плащ на крючок рядом с кухонной дверью и вопросительно взглянула на меня.

Пистолет шофера своим весом стягивал с меня брюки. Я достал его из кармана и бездумно протянул Соне:

– Вы умеете пользоваться этой штукой?

– Ай! – заверещала она, осознав, что это пистолет, и отдернула руку. Тяжелый 38-й с грохотом обрушился на пол.

– Слава Богу, полковник Кастер умер до того, как вы стали пограничным разведчиком! – прошипел я, не скрывая злости.

Ее глаза стали размером с блюдца, а зубы выбивали дробь.

– Зачем вы суете мне оружие?

– Чтобы вы вышибли себе мозги, – проворчал я. – Впрочем, извините, я просто не подумал. Давайте осмотрим дом. Если никто не слышал ваши вопли, значит, здесь сегодня собрались одни глухие!

– Извините, Рик, – жалобно пропищала она. – Но мне кажется, что девушка с гадким большим револьвером в руке не выглядит женственной, а?..

На этот раз я отважно настоял, чтобы она держалась позади меня. Достав свой пистолет, я двинулся вперед. Через вестибюль мы осторожно прошли в гостиную. Никого.

– Пожалуй, нужно посмотреть наверху, – предложил я. – Бабе Дюан сегодня под присмотром бдительного телохранителя. И хотя мы наделали столько шума, будто началось нашествие марсиан, он даже и не подумал…

Отчаянный, длительный вопль агонии внезапно нарушил тишину на втором этаже. Затем последовали два торопливых выстрела, один за другим, и вопль прекратился, как будто кричавшему заткнули глотку.

– Рик! – Соня крепко обхватила мою шею руками и прилипла к моей спине как пиявка. – Что это?

– Если вы перестанете меня душить и слезете с моей спины, я пойду и узнаю! – задыхаясь, выдавил я из себя.

Она ослабила удушающий захват и соскользнула с моей спины.

– Одна я здесь ни за что не останусь! – заявила она. – Я иду с вами!

– Вам лучше подождать, пока я осмотрюсь, поверьте мне, моя радость!

Она в отчаянии мотнула головой, а в глазах у нее отразилась та безнадежная смесь страха и упрямства, которая невосприимчива к доводам разума.

– Послушайте! – Я приподнял ее подбородок, придав ему агрессивный угол. – Все будет хорошо, только закройте глаза и сосчитайте до пяти. Это успокоит ваши нервные центры и… – Она закрыла глаза, а я аккуратно ударил ее в подбородок, подхватил бесчувственное тело и мягко опустил на ковер.

Лестница была освещена, и я поднялся по ней, скользя спиной по стене, пока не достиг второго этажа. Из открытой двери, находившейся на противоположной стороне от лестницы, в коридор падал яркий поток света. Я сделал глубокий вдох и как вихрь ворвался в комнату. За открытой дверью никого не было, и я уже начал облегченный вздох, как вдруг окаменел.

Две кровати стояли перпендикулярно к боковой стене, и из-за дальней спинки виднелась неподвижная рука. Неохотно и медленно я приблизился, пока наконец не увидел на полу труп.

Бабе Дюан лежала на спине, устремив на меня безжизненный обвиняющий взор. Ее лицо казалось застывшей маской ужаса, на груди по ночной рубашке растеклось огромное пятно из частично свернувшейся крови, отчетливо проступали и следы сгоревшего пороха. Судя по выражению ее лица, она знала, что скоро умрет. Ее убийцей был безжалостный садист, подошедший к ней вплотную и приставивший пистолет к груди, прежде чем нажать на спусковой крючок. Об этом молчаливо свидетельствовали пороховые ожоги.

Даже не закрывая глаз, я слышал ее голос: «Я буду вам глубоко благодарна, мистер Холман, за любые попытки облегчить положение». Кто-то другой по-своему «облегчил положение», всадив две пули в ее грудь.

Я вышел в коридор. В следующей комнате свет не горел, но дверь была открыта. Я уже собирался пройти дальше, когда услышал слабый шепот в темноте, от которого у меня на голове зашевелились волосы. Последующие несколько секунд я стоял как вкопанный у двери, размышляя, что делать дальше. Кто-то или что-то было внутри. Если попытаться войти, в коридоре как раз хватало света, чтобы стать легкой мишенью. У меня не было альтернативы, если не считать того, что я мог оставаться на своем месте, пока меня не прихлопнут, – дверь в спальню открывалась внутрь с противоположной от меня стороны, поэтому выключатель должен был находиться рядом со мной.

Мои уши вслушивались в темноту, как две легавые собаки: я снова уловил тихий шепчущий звук. Это и заставило меня принять решение; любое развитие событий было лучше, чем просто ожидание, в то время как мое воображение стремительно создавало целый сериал ужасов, объясняющих непонятный пугающий звук. Я слегка наклонился вперед, начал шарить рукой за дверной рамой и почти тут же нашел выключатель.

Нажав кнопку, я, согнувшись, прыгнул в комнату и резко закрыл за собой дверь. Медленно выпрямляясь, я понял, что нахожусь в главной спальне, которая казалась невероятно огромной по сравнению с другими. Четыре фигуры застыли передо мной, напоминая гротесковую «живую картину».

Ирвингу Хойту было легко сохранять неподвижность. Его тело лежало около гигантской старомодной кровати со спинками, искусно изготовленными из бронзовых трубок. В его лбу зияло два пулевых отверстия. На ковре расплылось яркое красное пятно, в центре которого лежали тяжелые роговые очки с разбитыми стеклами.

Три остальные фигуры медленно возвращались к жизни. Чарли Хатчинс съежился между спинкой кровати и массивным комодом, прижавшись спиной к стене и держа в руке пистолет.

Алекс Кирш стоял на четвереньках по другую сторону кровати от Чарли и, очевидно, направлялся к нему. Он легко поднялся на ноги, и что-то серебристое блеснуло в его правой руке. Последняя фигура «живой картины» располагалась ближе всего ко мне – в каких-то десяти футах от задней спинки кровати на ковре лежало мускулистое тело шофера Лайонела. Он неуклюже поднялся на ноги и недовольно взглянул на меня. В руках у него ничего не было.

Чарли Хатчинс выпрямился, вытер пот со лба левой ладонью.

– Холман! – загремел он. – Где вы так долго болтались?

Глава 10

– Бросьте пистолет, Чарли, – приказал я.

– Что? – Его кустистые брови превратились в одну прямую щетку. – Что вы там болтаете, Холман! Вы никак с ума сошли?

– Бросьте пистолет, Чарли, – повторил я. – Или я стреляю!

Багровый румянец покрыл его лицо и быстро окрасил лысину. Он возмущенно смотрел на меня, но пальцы правой руки неохотно разжались, и пистолет со стуком упал.

– Подтолкните его ко мне, Чарли, – велел я.

Он подчинился, и пистолет заскользил в мою сторону. Я наклонился, подобрал его, положил в карман и почувствовал, что с меня вот-вот свалятся брюки под его тяжестью.

– Алекс, – сказал я, – двигайся очень медленно, потому что в присутствии мерзавцев вроде тебя я начинаю нервничать.

– Подонок! – Он нервно хрюкнул. – Сейчас ты получишь свое.

– Ах у тебя нож? – вспомнил я. – Встань на колени лицом ко мне и осторожно толкни его так, чтобы он оказался не слишком близко от моих ног.

Он снова идиотски хихикнул, опускаясь на колени, но его бледно-голубые глаза не смеялись, они настороженно следили за стволом моего пистолета, направленного прямо в них. Поколебавшись, он медленно взмахнул рукой, и нож, описав серебристую дугу, приземлился примерно в трех футах от меня. Я наклонился, подобрал его и, не придумав ничего лучшего, опустил во внутренний карман пиджака.

– Что случилось с бедным стариной Ирвом? На него напали термиты? – спросил я, пытаясь шуткой подбодрить себя.

– Вы были правы в своих предположениях об этом деле, Рик! – зарокотал радостно Чарли. – Получив приглашение на вечеринку Ирва вчера вечером, я задумался. И чем дольше я думал, тем больше затея Хойта напоминала ловушку. Тогда меня осенила идея…

– Приехать сюда сегодня вечером, когда он вас не ждет и еще ничего не подготовил?

– Правильно. – Он выглядел удивленным. – Только старина Ирв оказался хитрее. Не успел я остановить машину, как его бандиты схватили меня и привели в дом. Ирв ожидал в вестибюле, приплясывая от радости. Он сказал мне, что предугадал мои намерения и его это вполне устроило. – Чарли осуждающе покачал головой. – Он совершенно выжил из ума! Непрерывно бормотал, что всегда ненавидел меня за то, что я обставлял его все эти годы; потом – точно как вы предсказали, Рик! – он заявил мне, что сейчас надеется отыграться раз и навсегда.

Что было дальше? Хойт достал из кармана пистолет, приказал телохранителям оставаться внизу и заставил меня подняться на второй этаж вместе с ним. По дороге он не переставал твердить, что ненавидит Бабе Дюан за то, что она развелась с ним, и как он отомстил ей, устроив фальшивые покушения на ее жизнь. Но сейчас он достиг вершины, уверял безумец, нынче должно свершиться величайшее событие его жизни.

Он силой заставил меня войти в ее спальню. Бабе сидела за туалетным столиком, уставившись в зеркало. Когда она увидела нас, то вскочила и разрыдалась, – Чарли еще раз вытер пот со лба. – Кажется, она понимала, что должно случиться. Она обошла вокруг кровати, пытаясь держаться от нас как можно дальше. Ирв приказал мне остановиться и держать руки на голове, пока он расправится с ней.

Чарли умолк, изображая задумчивость.

– Все это время, Рик, он не переставая пританцовывал от восторга, объясняя ей, что все происшествия за время ее участия в пьесе организованы им. Прижавшись спиной к стене, она умоляла пощадить ее, но он медленно и неотвратимо приближался к несчастной. Когда он подошел совсем близко, она упала на колени, моля о пощаде, но негодяй приставил ствол к ее груди и нажал на спусковой крючок.

Что-то сработало в моей голове, когда раздался выстрел. Я перепрыгнул через кровать и выбежал из комнаты. Ирв завопил, призывая своих бандитов на помощь. Я понял, что если побегу вниз по лестнице, то попаду в их лапы. Поэтому я выбрал другой путь. Влетев в эту комнату, я сообразил, что все же оказался в ловушке. Ирв бежал по коридору следом за мной. Я прижался к стене около двери и ждал.

Ему жгуче не терпелось прикончить меня. Он влетел в комнату, держа перед собой пистолет. И это спасло меня. Я схватил его за кисть обеими руками, и мы начали бороться. Для своего роста он оказался неожиданно сильным, но… – Чарли повел мощным плечом и скромно улыбнулся: – Я начал выворачивать его кисть, и мой палец оказался на спусковом крючке его пистолета.

Бандиты уже спешно топали по лестнице, потому что Ирв продолжал звать на помощь, и я понимал, что у меня осталось всего ничего. Уловив момент, когда ствол был направлен на него, я дважды нажал на спусковой крючок, и он рухнул на колени. Я отпихнул его в сторону… – Он указал на труп, лежавший у постели. – И он упал вот сюда. Тогда я выключил свет и прижался спиной к стене. Они слышали вопль Ирва и не собирались лезть на рожон, зная, что я вооружен. Поэтому действовали очень осторожно, и мы затеяли смертельную игру в жмурки в темноте! Я слышал, как они двигались, подбираясь все ближе ко мне, но не хотел стрелять, не будучи уверенным, что попаду в одного из них. Знаешь, Рик, старина, кажется, это был самый счастливый миг в моей жизни, когда ты включил свет и вошел в комнату!

– Я думаю, их действия заинтересуют полицейских, – как можно небрежнее заметил я.

Чарли почесал лысину и принял озабоченный вид:

– Боюсь, Рик, что полиции не добраться до них. Ведь старина Ирв нанял их телохранителями. Когда он повел меня наверх, он приказал им ждать внизу. Они не знали, что он собирался убить бедняжку Бабе Дюан, а когда он завопил, призывая на помощь, они всего-навсего исполняли свой долг, пытаясь добраться до меня. Ведь я убил их хозяина.

– Пожалуй, ты прав, Чарли-бой, – согласился я с сожалением.

– Вот видишь, подонок! Полицейским до нас не добраться! – с издевкой заверещал Алекс.

– Никто пока еще не вызывал полицию! – напомнил я ему и улыбнулся: – Как вы думаете, Чарли? Готов поспорить, на них висит не одно дело! Легавые скорее поверят нам, чем им. К верзиле шоферу у меня нет претензий – ему вполне будет достаточно пули в коленную чашечку. Но Алекс, – я свирепо оскалился, глядя на Кирша, – им я займусь персонально.

Ухмылка тут же исчезла с его лица, как будто ее там и не было, а бледно-голубые глаза со страхом следили за мной.

– Его игры с ножом и обещания моря крови оказались дешевым кривлянием, хотя я и поверил в них, – сказал я, не спуская с него глаз. – Но все это пустяки. А вот запугивание Бабе Дюан, заглядывание в ее ванную комнату, то, что ты изрезал ее платье, – вот это совсем другое дело, психопат! Ты убедил свихнувшегося старика Ирва, что нужно запугать и Соню Скотт, заставил ее стоять перед тобой голой. – Я достал из кармана пиджака его нож. – Я думаю, настала пора показать тебе, как по-настоящему использовать такое оружие. – Я сделал несколько небрежных взмахов ножом, угрожающе приближаясь к нему. – Сейчас я превращу твою физиономию в кровавое месиво, и здесь будет больше крови, чем в комнате Бабе, а потом ты получишь последний удар вот сюда! – Я слегка коснулся острием ножа его живота, и он дико завопил.

– Минутку, Рик, старина! – встревоженно вскинулся Чарли. – Как вы все это объясните полиции?

– Никаких проблем, – беззаботно ответил я. – Мы вложим нож в руку Бабе – я думаю, ей это даже понравится. И скажем полиции, что психопат ворвался к ней в комнату, чтобы убить ее по приказу Ирва. Бабе знала, что он придет, и спрятала нож под платьем. Когда он приблизился к ней, она внезапно выхватила нож и, не помня себя от ужаса, изрезала ему обе щеки. Неожиданность и жестокость атаки, а также чудовищная боль – все это вывело Кирша из равновесия. К тому времени, когда он наконец ухитрился приставить пистолет к ее груди и выстрелить, она успела его изуродовать. – Я заметил, как побледнел Кирш. – Убив ее, он совсем помешался. Он решил, что Ирв виноват в том, что ему так искромсали лицо. Ирв был в этой комнате, когда услышал крики нашего психопата в коридоре; он достал пистолет из комода как раз в тот момент, когда Алекс ворвался сюда.

Ирв выстрелил первым и попал ему в живот. – Кирш вздрогнул. – Вы знаете, каково это, Чарли? Ему предстояло прожить еще минут пять, но в таких страшных мучениях, что лучше бы он умер сразу. Алекс дважды стреляет в старину Ирва, и надо же, оба раза попадает в лоб!

Рука Чарли заметно дрожала, когда он провел ею по лицу. Он произнес тихим голосом:

– Извини, Рик, старина, но так не получится!

– Тебе не удастся остановить меня, Чарли. У меня есть нож и пистолет. Попробуй подойди ко мне ближе чем на два шага, и я прикончу тебя!

Я сделал еще один шаг в сторону Кирша и теперь уже мог достать ножом до его скукожившейся физиономии.

– Можешь закрыть глаза, мне все равно, – щедро разрешил я. – Или хочешь посмотреть, как польется кровь?

Внезапно он зарыдал и превратился в перепуганную куклу. Судорожно всхлипнув, он бросился к ногам Хатчинса и завопил:

– Чарли! Скажи ему, чтобы он не прикасался ко мне! Расскажи ему, как ты придумал всю эту операцию с самого начала, нанял нас, а сумасшедший кретин Хойт считал, что мы работаем на него!

– Рик? – Чарли несколько раз облизал губы, его голос вдруг потерял самоуверенную громогласность. – Мой старый друг, я…

– Не называй меня своим другом, мелкий, грязный мерзавец, – крикнул я. – Ты думаешь, я ни о чем не догадывался? Бесспорно, потребовалось время, чтобы все расставить по своим местам, но Кирш в конце концов раскололся! Мы с Соней устроили внизу такой шум, что можно было разбудить целый кубрик пьяных матросов, – и вдруг я влетаю в эту комнату и застаю вашу «живую картинку», и все трое страшно удивлены моим появлением! Называется – не ждали.

– Рик, я же говорил вам: снимите меня с крючка и можете назвать свою цену, вплоть до пятидесяти тысяч! – просительно заговорил Чарли. – Придерживайтесь той версии, которую я изложил, и пятьдесят тысяч ваши!

– Старина Ирв был на грани сумасшествия, – с отвращением произнес я. – Но ты, мерзавец, сошел с ума уже давно. Только параноик мог придумать такой конец многолетней вражде: с убийством своего врага, его жены, и главное – его же обвинить в ее смерти!

– Шестьдесят тысяч! – выкрикнул Чарли, словно на аукционе. – Семьдесят! Вы только представьте, что можно сделать на эти деньги! – Он прикусил тыльную часть собственной ладони. – Ну, хорошо! Мое последнее слово – сто тысяч! – Его глаза хитровато блеснули, и он заговорщицки подмигнул: – Отличная сделка, Рик! Сто тысяч, и можете даже немножко порезать Алекса, он промолчит, я уверен!

– Заткнись, Чарли, или я тебя самого порежу!

– Ну, что еще нужно? – Ему не верилось, что кто-то может отказаться от столь щедрого предложения. – Режьте его и получайте свою сотню тысяч! – Он судорожно отталкивал Кирша, который продолжал обнимать его ноги:

– А как же Лайонел? Разве он меньше виновен?..

Я ударил его стволом пистолета по голове, он пошатнулся, рухнул на пол и, повернувшись к шоферу, потерял сознание.

Лайонел распрямился, посмотрел с презрением на Чарли и тихо сказал:

– Я бы плюнул ему в морду, но этого явно мало.

Вечером следующего дня лейтенант полиции решил – неохотно, судя по выражению его лица, – что арестовывать меня не за что и я могу покинуть Нью-Блейден, когда хочу. Чарли и Алекс Кирш изо всех сил старались выгородить себя, пытаясь переложить большую часть вины на Лайонела. С отвращением убедившись в их бесчестности, Лайонел согласился стать свидетелем обвинения. Это еще больше облегчило мое положение. Я вернулся в отель около 6.30 и решил выпить, прежде чем укладывать вещи. У бара в одиночестве сидел всеми забытый толстый, заметно постаревший херувим; я сел на стул рядом с ним и предложил ему подкрепиться за мой счет.

– Благодарю вас за любезность, мистер Холман, – грустно сказал Джо Фрайберг. – Но я так многим и по-крупному задолжал, что мне не хочется добавлять ваше имя в сей печальный список всего за одну порцию выпивки.

– Ну, как пьеса? – спросил я.

– Капут! – Его многочисленные подбородки нервно затрепетали. – Как арабские кочевники, мы уже сложили свои палатки и только прикидываем, что бы еще прихватить с собой, не очень тяжелое… Когда-нибудь я, может быть, попытаюсь восстановить постановку, все-таки пьеса очень хороша, но потерять сначала Максин Барр, а потом еще и несчастную Дюан! Вряд ли кто выдержит такое подлое стечение обстоятельств!

– Очень жаль, – посочувствовал я.

– Как говорят военные, такого не пожелаешь даже штатскому! – Он комично пожал плечами. – А вы возвращаетесь на Западное побережье?

– Да, – кивнул я. – Вечерним поездом в Нью-Йорк, а оттуда самолетом, девятичасовым рейсом.

– Газеты полны описаниями убийств, – заметил он недоумевающе, – а ваше имя нигде даже не упомянуто.

– Моя главная забота, Джо, чтобы имена моих клиентов не получили ненужной рекламы. Как бы все выглядело, если бы в газетах упоминалось мое имя, да еще в связи с Максин?

– Понятно! – Он допил свой бокал. – Мне лучше убраться отсюда, пока я не налетел на кого-нибудь из кредиторов. Думаю, мы еще не раз встретимся, Рик?

– Надеюсь. – Я пожал ему руку. – И спасибо за помощь. Вы здорово мне подсобили в последние два дня, я вам крайне признателен.

– Не стоит благодарности, так и было запланировано! – Он усмехнулся, увидев мое недоумение. – Лестер Найт замолвил за вас словечко – ведь постановка принадлежала ему на шестьдесят процентов.

– Не может быть! Ну и ловкач этот Лестер! – удивился я.

– Еще бы, – согласился Фрайберг. – Потеряв на постановке, он свое наверстает в кино. Мы наверняка увидимся, Рик. Я буду на Западном побережье на следующей неделе.

– Договорились.

Последовал приятный неторопливый обед с высокой элегантной блондинкой. Ей пришлось наложить приличный слой косметики, пожаловалась она, чтобы скрыть синяк на подбородке. Ехать на вокзал было еще рано, поэтому мы нашли укромный уголок, чтобы скоротать время за бокалом вина.

– Вы как в воду глядели, Рик, когда сказали: чтобы быть добрым, надо проявить жестокость. – В словах Сони слышалась горечь. – Искренне хочу поблагодарить вас за то, что вы раскрыли мне глаза на дядю Ирвинга. Такие уроки учат уму-разуму наивных созданий вроде меня.

– Я всегда рад помочь знакомым красавицам, дорогая, – скромно принял я комплимент.

– Рик, вам обязательно уезжать сегодня? – Она рассеянно смотрела на свой бокал, поигрывая пачкой сигарет, лежащей на столе перед ней. – Ведь вы бы могли уехать и завтра утром?

– Вовсе не обязательно, – живо откликнулся я. – Просто мне пора возвращаться в свою контору, дела ждут!

Она отпила из бокала и внезапно рассмеялась:

– Я вспомнила что-то ужасно смешное.

– Расскажите, я тоже не прочь посмеяться.

– Помните, прошлой ночью я набралась смелости и сделала вам аморальное предложение? Я все выложила откровенно, чтобы вы не подумали, будто вам придется спать на коврике.

– Как же, прекрасно помню.

– А потом, когда мы направились к дому, я вдруг оробела…

– На мой взгляд, вы выглядели очень мило, – заметил я.

– И только сейчас я поняла, как глупо и наивно вела себя. Ведь вы сразу догадались, что Чарли не будет дожидаться вечеринки, назначенной на следующий день, и только поэтому пошли со мной?

– Что-то в этом роде, – согласился я.

– Наверное, я вела себя крайне бестактно. – Она подняла бокал и, запрокинув голову, осушила его залпом. – Приятный напиток, – небрежно заметила она. – Можно мне еще один?

– Пожалуйста, – согласился я. – Только учтите, Соня, – «Стингер» действует как мужчина, мягко и незаметно. А когда вы заметите его действие, будет уже поздно.

Я сделал заказ официанту, и он шустро принес ей свежий коктейль.

– Мне будет не хватать вас, Рик, – сказала она грустно.