Текст книги "Обещай мне (ЛП)"
Автор книги: Карли Джин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Глава 19
Кэмерон
Сейчас 17:05, и я начинаю волноваться.
Аврора никогда не опаздывает и сегодня не предупреждала меня, что опоздает. От беспокойства начинает покалывать в позвоночнике. Что-то не так. Может, у нее снова сильные судороги, и она уснула? А может что-то похуже.
Ненавижу быть в неведении. И ненавижу, что не имею права на обратное. Не то чтобы я вел себя как хороший друг, отказавшись вчера вечером от ее предложения поговорить.
Конечно, люди могут иметь границы и фокусироваться на чем-то одном, но я был эгоистом. Вместо того чтобы расслабиться и немного поговорить с ней, я решил продолжить работу, которую легко можно было сделать утром.
Я мудак, и я это знаю, но это не мешает мне написать ей.
Кэмерон: Где ты? С тобой все в порядке?
Я пытаюсь сосредоточиться на цифрах на экране, стараясь придать им смысл, пытаясь разработать правильную последовательность для разрабатываемого мной кода.
Сняв очки, я провожу рукой по лицу, и мой взгляд падает на стоящий передо мной контейнер с едой на вынос. Увидев, как она расстроилась из-за того, что не получила свой торт на прошлом занятии, я отправился в кафе сегодня утром, пропустив одно из занятий, чего никогда раньше не делал, чтобы купить ей кусочек. Я даже попросил добавить арахисовое масло, зная, что она его любит.
Я пытаюсь оглядеться, чтобы найти ее, но с нашего места не видно почти всей библиотеки. Единственное, что можно увидеть, – горы за окном, а в остальном нас отгораживают книжные полки.
Проведя рукой по волосам, я разочарованно вздохнул.
Где она, черт возьми, и почему не ответила мне?
Внезапно из-за книжной полки доносятся шаги. Они медленные, пошатывающиеся. Странные.
В этот момент я поднимаю глаза и вижу ее. Я бросаю на нее взгляд и мгновенно вскакиваю на ноги, не успев понять, что делаю.
Ее шаги усталые, а кожа бледная. Прежде чем я успеваю добежать до нее, она падает.
Кажется, что все происходит в замедленной съемке. Она закрывает глаза и с грохотом падает на землю.
Блять. Нет, пожалуйста, нет.
Мой желудок поднимается к горлу, когда я подбегаю к ней.
– Аврора! – кричу я с неожиданным напряжением в моем голосе.
Я приседаю рядом с ее обмякшим телом, и, к счастью, похоже, что ее руки удержали ее при падении, предотвратив сотрясение мозга. Я осторожно переворачиваю ее на спину, и по позвоночнику пробегает дрожь, когда я вбираю в себя ее холодное будто безжизненное тело. Я знаю, что это не так, но, черт возьми, мне страшно видеть ее в таком состоянии.
– Аврора, очнись! – задыхаюсь я, хорошенько встряхивая ее руку. По-прежнему ничего. Черт. Я хватаю себя за волосы, оттягивая их так сильно, что там может появится лысина. Я переплетаю свою руку с ее, сжимая. – Давай, Рори, открой для меня свои красивые глазки.
У меня нет времени обдумывать свои слова, потому что внезапно ее ресницы трепещут, а затем глаза полностью открываются.
– Кэм? – простонала она, пытаясь сориентироваться в обстановке.
Держа ее за руку, я поднимаю другую руку, чтобы потрогать ее лоб. Она холодная, мешки под глазами говорят о том, что она устала, а урчание в животе дает понять, что она голодна. Мне нужно это исправить.
– Я подниму тебя, хорошо?
– Хорошо, – говорит она, ее тон слегка неуверенный.
Я подвожу одну руку под ее спину, другую – под колени, затем встаю и поднимаю ее тело. Первое, что приходит мне на ум, – это то, как идеально она лежит в моих объятиях. Как приятно держать ее на руках.
Аврора прижимает голову к моей груди, крепко вцепившись в мою толстовку. Я возвращаюсь к нашему столу и аккуратно усаживаю ее на один из стульев.
– Кэм, я не думаю, что смогу сейчас заниматься, – с трудом признается Аврора.
Ненавижу слышать ее такой тон. Абсолютно ненавижу.
В этот момент я выбрасываю воображаемые границы в окно. Единственное, что меня сейчас волнует, – это ее самочувствие.
Я смотрю на нее через плечо, запихивая ноутбук, контейнер и другие вещи в рюкзак.
– Мы и не будем. Я заберу тебя к себе, пока тебе не станет лучше.
Ее глаза расширяются.
– Н-нет, тебе не нужно этого делать. Со мной все будет в порядке, просто дай мне минутку посидеть. Ты можешь идти, честно.
Я смотрю на нее сверху вниз и качаю головой.
– Ни за что. Пойдем, – я иду к ней, затем приседаю, чтобы оказаться на ее уровне. – Я понесу тебя. Никаких прогулок.
Аврора недовольно морщит нос.
– Я не знала, что твоя дружба так требовательна.
– Я умею заботиться о людях, так что позволь мне, – умоляю я, не в настроении слушать ее колкости, когда мне нужно знать, все ли с ней в порядке и что, черт возьми, произошло, что довело ее до такого состояния.
Ее глаза изучают мои на мгновение. Затем она выдыхает.
– Я не хочу, чтобы отец узнал, что меня вынесли отсюда.
Мне хочется спросить ее, почему она не хочет, чтобы отец знал, что происходит, но не буду. Она не расскажет мне ничего прямо здесь и сейчас. Надеюсь, после еды, одеяла и отдыха она поделиться со мной. Поэтому я стягиваю с себя простую серую толстовку и протягиваю ей.
– Надень. Я вместо нее надену куртку. Так тебя никто не узнает.
– Ты уверен? – спрашивает Аврора, ее красивые глаза такие чертовски усталые.
– Я бы не стал предлагать, если бы не был уверен, – мягко говорю я ей.
Она кивает, затем снимает свою толстовку, и я отвожу глаза, ожидая, пока она наденет мою. Я слышу, как расстегивается молния на ее сумке и как она запихивает в нее свою кофту.
– Готово, – бормочет она.
Я явно не продумал все до конца, потому что образ ее в моей толстовке делает что-то странное с моим сердцем. Оно медленно сжимается, тепло просачивается наружу под его давлением.
Ткань поглощает ее, и, когда она накидывает капюшон на голову, то становится неузнаваемой под ним.
Я делаю шаг вперед и тянусь к ней, отчего ее брови взлетают вверх.
– Я думала, ты понесешь меня на спине?
– Да, но с моим рюкзаком на спине мне придется нести тебя спереди, – говорю я ей. – Или я могу нести тебя, как невесту, на руках, но так будет легче разглядеть твое лицо.
– Спереди, – робко пробормотала она.
Я наклоняюсь, обхватываю руками ее бедра и поднимаю. Ее ноги мгновенно обхватывают мою талию, а руки обвивают мою шею. Я не могу не думать о том, что между нами все слишком естественно.
– Все нормально? – спрашиваю я, переставляя руки, чтобы обхватить ее бедра. По правде говоря, было бы проще взять ее за задницу, но я и так уже перешел все границы.
Она не отвечает, но я чувствую, как она улыбается и кивает мне, уткнувшись головой в мою грудь и спрятав лицо.
Сделав глубокий вдох, я вдыхаю знакомую сладость, кокос и лайм наполняют мой нос. Это почти опьяняет.
Я осторожно иду с ней на руках, стараясь не поскользнуться и не оступиться. С каждым шагом по направлению к дому я все острее ощущаю, как ее тело прижимается к моему. Каждая. Гребанная. Часть. Особенно ее киска прямо над моим членом, искушая его проснуться, но мое беспокойство за нее преобладает над всем остальным.
Я хочу убедиться, что с ней все в порядке, и делаю все возможное, чтобы сосредоточиться именно на этом.
Когда мы приходим ко мне домой, я укладываю ее на диван, укрываю одеялом, и через несколько минут она засыпает.
Финна еще нет дома, и я произношу тихую благодарственную молитву за то, что у него сегодня практика по работе тренером со спортсменами. Он планирует стать штатным тренером, как только получит диплом, и хочет специализироваться на спортивной реабилитации.
Ожидая, пока закипит вода, я вспоминаю, как она обнимала меня. Прогулка сюда была… интересной. Было практически невозможно избежать пристальных взглядов, поскольку она прижималась ко мне, как коала к бамбуку.
Хмурый взгляд, которым я одаривал людей, заставлял их переводить внимание куда-то в другое место, но уверен, что все будут говорить об этом. Главное, что они не знают, что это она была в моей толстовке. Обо мне они могут говорить все, что хотят. Меня это не волнует.
Чайник свистит, и я наливаю кипяток в кружку с пакетиком мятного чая. Обычно он успокаивает мою тревогу, и думаю, что ей он тоже поможет. С кружкой в руках я поворачиваюсь к ней и рассматриваю ее издалека.
Ее темные пряди светлых волос разметались по подушке, пушистое одеяло обернуто вокруг ее тела, которое свернулось само по себе. Она не похожа на ту Аврору, которую я успел узнать, и я чертовски ненавижу это.
Я ставлю кружку на приставной столик и сажусь на противоположный конец дивана.
Аврора мгновенно поднимается, выглядя немного ошарашенной. Она трясет головой.
– Как долго я была в отключке?
– Всего десять минут или около того. Я приготовил тебе чай. Ты любишь чай? Он мятный. Помогает мне улучшить самочувствие, так что надеюсь, что и тебе станет лучше, – бормочу я, внезапно занервничав. Мне нужно расслабиться. Это все равно что заботиться о Лексе или моей маме, и я делал это буквально на днях несмотря на то, что это очень мне мешало.
Но в этот раз все по-другому.
Она улыбается мне. Недолго, но улыбается.
– Я люблю чай. Мятный – в тройке моих любимых.
– Хорошо, – говорю я, передавая ей кружку. Он слишком горячий, чтобы его пить, но, если что, поможет согреться.
– Спасибо тебе за… все, – тихо говорит она, ее руки крепко обхватывают кружку.
– Прекрати. Благодарить. Меня, – я хихикаю, пытаясь разрядить обстановку. Она не смеется, но ее губы подрагивают в уголках, так что и этого достаточно.
Зная о том, что она любит есть десерт перед ужином, я достаю из рюкзака контейнер для еды и ставлю его на кофейный столик.
– Что это? – спрашивает она, недоумевая.
– Раз уж кому-то так не везет с удачей, – поддразниваю я, открывая контейнер. – У меня есть для него сюрприз.
Взгляд Авроры смягчается от этого жеста, и ее красивые зелено-голубые глаза встречаются с моими, отражая что-то, что я даже не могу назвать.
– Кэм, это… я сейчас расплачусь.
– Прошу, не надо. Не думаю, что смогу вынести твои слезы.
Она смахивает слезу, прежде чем та успевает упасть, и от этого зрелища у меня внутри все переворачивается, как я и предполагал.
– Прости, просто у меня был тяжелый день, и это так мило. Никто не делал для меня ничего подобного.
Мне не нравится, что с ней еще не обращались так, как положено, – с любовью и добротой. Мне хочется дать ей это и даже больше. Дать ей все, на что я способен.
– Наслаждайся. Там еще и глазурь есть, – говорю я, указывая на торт и вилку, которые уже лежали в коробке.
Она улыбается, на этот раз чуть шире.
– Твоей будущей жене очень повезет, – говорит она, засовывая кусочек между пухлых губ.
Мой член дергается от этого движения, представляя, что между этими губами находится кое-что еще.
Она не знает, что я представлял ее своей чаще, чем хотел бы признаться.
Желая перевести разговор на более нейтральную тему, я открываю на телефоне приложение по доставке еды и спрашиваю:
– Какую еду ты хочешь? Мексиканскую? Итальянскую? Ливанскую? Тайскую?
– Тебе не нужно меня кормить. Я могу просто поесть дома, – настаивает она.
Я окидываю ее взглядом, который говорит «даже не думай об этом».
– Я слышал, как у тебя урчит в животе, когда ты отключилась, поэтому я тебя накормлю.
Понимая, что это проигрышный аргумент, она сдается.
– Тайскую, пожалуйста.
Мы делаем заказ – два пад-тай, два мисо-супа и спринг-роллы. Потянувшись за пультом, я включаю телевизор и загружаю «Disney Plus».
– Что ты хочешь посмотреть?
Она впервые краснеет, чего я еще не видел. Мне это нравится, розовый оттенок ей идет.
– Я большая поклонница «Marvel», так что подойдет все, что с ним связано.
Я знаю, это звучит глупо, но когда у девушки те же интересы, что и у тебя, это чертовски заводит. Пытаться сохранить эту дружбу в строго дружеских рамках будет сложно, если я буду постоянно узнавать, насколько она идеальна для меня.
Широкая улыбка появляется на моих губах, когда я ищу фильмы «Marvel».
– Я тоже фанат. Но комиксы намного лучше.
– О, ты действительно ботаник, да? – поддразнивает она, поднося кружку к губам и делая маленький глоток.
– Радуйся, что я такой. Иначе программирование до сих пор надирало бы тебе задницу, – я кидаю ей колкость в ответ, радуясь, что мы снова можем общаться так непринужденно.
– Кстати, спасибо. У меня уже шестьдесят два балла. Все еще недостаточно, но уже лучше.
Не знаю почему, но моя рука тянется и обхватывает ее колено, ободряюще сжимая его.
– Я помогу тебе, не волнуйся.
Аврора кивает, ее благодарный взгляд на мгновение задерживается на моем, а затем она переключает его на телевизор.
Пролистав несколько вариантов, мы остановились на фильме «Стражи Галактики». Заиграла вступительная музыка, и стоило фильму начаться, как мое любопытство взяло верх.
– Скажи, ты действительно в порядке? – говорю я мягким тоном, уговаривая ее открыться мне так же, как она сделала это в субботу.
Аврора возится с одеялом, не отрывая взгляда от своих рук. Она поднимает глаза на меня, и я вижу, что она волнуется.
– Я не собираюсь тебя осуждать. Мы же друзья. Что бы ты ни сказала, это не оттолкнет меня, ясно? – говорю я ей, чувствуя, что она нуждается в какой-то уверенности. Я даже не знаю, волнует ли ее то, что я ее оттолкну, или что наша дружба так много для нее значит.
Через минуту она кивает, затем вдыхает, и с ее губ срывается небольшой вздох.
– Причина, по которой мне вообще понадобился репетитор, в том, что я… я изо всех сил старалась придерживаться здорового образа жизни. Я увеличила количество тренировок, увеличила время занятий, отказалась от полноценного отдыха, а в некоторые дни забывала поесть. Мои оценки начали ухудшаться, потому что я вкладывала всю свою энергию в тренировки и занятия. Того немногого, что у меня оставалось, было недостаточно.
Черт, из-за этого я чувствую себя еще большим засранцем из-за того, как отреагировал в нашу первую встречу. Ей было очень тяжело, и я не облегчил ей задачу.
– Что заставило тебя это сделать? – спрашиваю я.
– Это началось в сентябре… Я встречалась с одним парнем, и когда сказала ему, что хочу прекратить наше общение, он сказал мне, что я недостаточно хороша, чтобы попасть в сборную США. Это отправило меня по нисходящей спирали, – по ее щеке скатилась слеза, и мне захотелось ее вытереть, но я сжал кулаки на коленях. – Он также сказал мне, что с удовольствием расскажет моему отцу, какая я шлюха… что это все, в чем я действительно хороша, – говорит она, шмыгая носом, и по ее лицу катятся еще больше слез. – Я позволила его словам задеть меня, потому что это моя движущая сила – попасть в команду. Когда речь заходит о волейболе, у меня в груди словно сжимается шар, а он еще больше сжал его. Не знаю, может, это потому, что он тоже спортсмен, поэтому я переживала, что его мнение – значит больше, но, оглядываясь назад, я понимаю, что это было глупо. У меня так много доказательств того, что я чертовски хороша в своем деле, но забавно, как одна негативная фраза может свести тебя с ума, если ты это позволишь. Я начала беспокоиться, что он прав и что мне нужно работать еще усерднее, каждый день доводя себя до изнеможения. Но потом отец затащил меня в свой кабинет по поводу моих оценок. Я стала больше отдыхать и все такое, но то, что случилось, заставило меня так волноваться, что я не могла есть, а потом просто забыла об этом, так как день был очень напряженным.
Аврора делает паузу, глубоко вдыхая. Моя рука тянется к ней, потирая кругами верхнюю часть спины. Ее тело немного расслабляется, но она снова напрягается, когда начинает говорить.
– Я изображаю уверенность в себе, и, хотя по большей части это действительно так, какая-то часть внутри меня все еще задается вопросом каждый чертов день, достаточно ли я хороша, беспокоится, смогу ли я когда-нибудь заставить маму гордиться мной. Смогу ли я почтить ее память, – из ее горла вырывается всхлип, и она плачет, ее тело сотрясается от рыданий.
Это, черт возьми, разрывает меня изнутри.
Я тут же притягиваю ее к себе на колени и прижимаю к груди, крепко обхватив руками. Пальцами наклоняю ее подбородок к себе и жду, пока ее наполненные слезами глаза встретятся с моими, чтобы заговорить.
– Ты чтишь память своей мамы каждый день, идя к своей мечте, как это делала она. Ты заставляешь маму гордиться тобой каждый день просто тем, что ты есть. Может быть, я никогда не встречал ее, но готов поставить свою жизнь на то, что это правда.
По ее щекам текут слезы, и на этот раз я смахиваю их большим пальцем. Она склоняется к моему прикосновению.
– И кто же, блять, этот придурок? – спрашиваю я, мой тон прерывистый.
Аврора пытается отвести взгляд, но я возвращаю его к себе, прикоснувшись пальцами к ее челюсти.
– Это Брэд. Тео собирается поговорить с ним о том, чтобы он оставил меня в покое.
Мило, что она думает, что я буду не против. Я все еще чертовски зол из-за того, что произошло в коридоре на днях, а сейчас я готов взорваться. Несмотря на ярость, грозящую вырваться наружу, я не стану пускать в ход кулаки, как того требует правило, но если я когда-нибудь увижу его, то устрою ему ад.
– Кто такой Тео? – спрашиваю я, желая отвлечься от Брэда, пока не вышел из себя. Я провожу пальцами вверх и вниз по ее руке, чтобы успокоить ее и себя.
– Мой друг. Он тоже спортсмен, – говорит она, и эти слова заставляют меня чувствовать… черт. Ревность?
Блять. Мне все труднее и труднее отрицать свои чувства к ней.
– Мило, – это все, что я отвечаю, потому что я, очевидно, не умею разговаривать, когда ревную.
На ее лице появляется медленная улыбка.
– Ты тоже мой друг, не волнуйся, – но ее улыбка быстро исчезает, как только она произносит следующие слова. – Разве ты не хочешь знать, почему он назвал меня шлюхой?
Мои брови нахмурились, губы сомкнулись в одну линию.
– Нет, потому что я знаю, что Брэд – чертов идиот. Все, что он говорит, не имеет смысла.
Она снова смотрит на меня.
– Я знаю, но… он может быть прав. Как мой друг, я считаю, что ты должен знать, что с тех пор, как я начала учиться здесь, у меня были только свидания на одну ночь. Я ни с кем не встречалась, просто занималась моногамным сексом с людьми, пока мы оба не решали прекратить отношения.
– И как твой друг, я считаю, что ты должна знать, что я не думаю, что это как-то определяет тебя. Твое тело – твой выбор.
Ее нижняя губа подрагивает от удивления, а широко раскрытые глаза буравят меня.
– Не многие люди так думают.
Заправив прядь волос ей за ухо, я говорю:
– Я не большинство людей.
– Я знаю, Кэм, поверь мне, – почти шепчет она.
Наши взгляды прикованы друг к другу, в ее глазах – признание и благодарность. Аромат кокоса и лайма проникает в мои чувства, залезая в каждую частичку меня и наполняя чем-то, чего я никогда раньше не чувствовал.
Прежде чем я успеваю проанализировать это, стук в дверь прерывает нас, заставляя Аврору спрыгнуть с моих коленей. Внутренне вздохнув, я иду к двери, чтобы забрать нашу еду, и ставлю ее на журнальный столик. Пахнет вкусно.
Мы приступаем к еде, и между нами воцаряется комфортная тишина, пока мы смотрим фильм, набивая свои рты. Я смотрю на нее каждые несколько секунд, радуясь тому, что она ест, в тепле и с более легкой головой, чем раньше.
– Кэм? – спрашивает Аврора, когда мы заканчиваем есть.
– Хм? – я хмыкаю, поворачивая лицо, чтобы посмотреть на нее.
– Раньше… когда я потеряла сознание. Ты назвал меня Рори? – спрашивает она, ее голос совсем тихий.
Черт, я не думал, что она меня слышит, я вообще не думал, если уж на то пошло. Я слишком беспокоился о ней, чтобы думать.
– Да. Это прозвище просто пришло мне в голову в тот момент. Ничего страшного, или как тебя называют другие друзья? – спрашиваю я, проводя рукой по челюсти.
Ее губы приоткрываются, когда она резко вдыхает, а по щеке скатывается одинокая слеза. Я уже собираюсь спросить, в чем дело, но она меня опережает.
– Так… так меня называла мама. Она – единственный человек, который когда-либо использовал это прозвище. Все всегда называли меня Ро, Рора или Роро. Никто, кроме тебя, не называл меня Рори с тех пор, как умерла моя мама.
– Мне так жаль, Аврора, я не знал. Я просто буду звать тебя…
– Нет, – резко прерывает она меня, ее рука ложится на мое колено и сжимает его. – Мне нравится. Зови меня Рори, пожалуйста.
Я слишком ошеломлен, чтобы вымолвить хоть слово. Эмоции, ползущие по моему горлу, не дают им вырваться наружу. Я тупо киваю, в то время как мое сердце кричит мне, громко и четко. Она мне нравится. Она действительно чертовски мне нравится. И не как друг. Это нечто большее
Нечто. Большее.
После сегодняшних событий, начиная с того, как она упала в обморок и чуть не лишилась чувств, и заканчивая ощущением ее тела в моих объятиях и всем, что было между ними, я понял, что влюбился в нее.
В один короткий момент я решил признать: «К черту мои правила». Я сделал то, что должен был сделать в университете и на работе. Она и так находится в моих мыслях двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, отвлекая меня от моего прежнего пути. Но она – отвлекающий фактор, который я начинаю хотеть. В котором я начинаю нуждаться.
Внезапно комнату заполняет звук отпираемой снаружи двери, и я вздыхаю. Финн дома.
Будет весело.
