Текст книги "Криминальная история христианства"
Автор книги: Карлхайнц Дешнер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)
При жизни Юлиана торжествующие учителя церкви молчали, никто не осмеливался на открытое сопротивление. Сразу после его смерти и еще долго после – набрасывались на него. И в то время как сам Августин по меньшей мере признавал (наряду с коварством, конечно) и «необыкновенную одаренность», Иоанн Хризостом утверждал, что «мы все пребывали в опасности для жизни», более того, что Юлиан приказывал убивать и приносить в жертву детей, – это же сей святой mutatis mutandis [155]говорит и о евреях. Григорий Нисский тоже швырнул императору в гроб пару яростных выступлений, – доведенные до гротеска карикатуры, – в которых он поносил умершего как насквозь скверного, как орудие дьявола, «свинья, валяющаяся в грязи» «В нем объединялись все пороки, измена Иеровама, идолопоклонство Ахава, жестокость фараона, храмооскверняющее убеждение Невукаднецара. И все эти пороки соединилось в не имеющей себе равных греховности».
Св. Ефрем, чьи пропитанные ненавистью триумфальные тирады теперь распевали в церквах Эдессы, конечно же, разразился целым посланием против «Юлиана Отступника», «языческого императора», для него – «одержимого», «тирана», «богохульника», «проклятого», «священника идолов», «Его тщеславие увлекло к приносящему смерть копью», «копью справедливости», которое разорвало «набитое туманными пророчествами его колдунов тело», чтобы отправить его «в ад». И ужо будут разорваны в клочья все приверженцы язычества «Галилеяне отсеют паству колдунов и отправят волкам в пустыню, галилейская же паства укрепит и заполнит мир» Учитель церкви Ефрем даже лжет, будто Юлиан отдал персам Нисибис, «чтобы его бесчестие продолжалось».
В действительности крепость Нисибию (Нюсайбин) сдал персам Иовиан, христианский преемник Юлиана. Равно как и крепость Сингара (Синжар), обе – ключевые римские посты. Отдал Иовиан тогда и пять пограничных провинций по другую сторону Тигра, завоеванных Максимианом и Диоклетианом в 297 г, а при своем отступлении от стыда за свое предательство Нисибии не осмелился ночевать в городе. Он разбил свой лагерь перед его воротами и наблюдал на следующий день вместе со своей армией, как высокопоставленный вражеский офицер вошел в Нисибию и поднял персидское знамя над крепостью. Учитель же церкви Ефрем вышел из ворот, чтобы полюбоваться мертвым телом императора Юлиана (набальзамированное, оно было перенесено войсками и потом предано земле, несколько в стороне от Тарса, где Юлиан хотел обосноваться после победы над персами, на римской дороге к перевалам через Таурус, напротив могилы императора Максимилиана Дайа Св. Ефрем вглядывался в мертвого государя и писал.
«Я шел, мои братья, и приблизился к трупу нечистого Я стоял над ним и насмехался над его язычеством».
К Антиюлиане Ефрема относятся четыре многострофные песни. «Против императора Юлиана, ставшего язычником, против лжеучений и против евреев. На мелодию «Держитесь правды!».
Юлиан в этом продукте (с возвратным стихом для хора «Слава тому, кто его уничтожил и всех детей заблуждения поверг в траур») превращен в дьявола как отвратительный сластолюбец, хотя Аммиан справедливо воздает славу его нравственной чистоте. Его обзывают колдуном, магом, лжецом, чертом, злодеем, тираном, волком, бараном. Уже в затакте первой песни святой поет. «При его взгляде ликовали дикие звери, волки выступали на его стороне и даже шакалы поднимали радостный вой» Пятая строфа начинается «Тогда забродили нечистоты и вынесли змей любой величины и червей всякого рода» Пятнадцатая строка обнаруживает мучительно обрезанное, черно-белое зрение не только этого учителя церкви, но (все во всем) его церкви «Так как только церковь была целиком против него, так же как, наоборот, он и его приверженцы были против нее.
Этого, без сомнения, достаточно для доказательства, что есть только две партии, – партия церкви и партия ее противников».
Клерикальные историки V столетия, отчасти адвокаты, – Руфин, Сократ, Филосторгий, Созомен, Феодорит, порочили Юлиана часто еще больше.
Отец церкви Феодорит утверждает со всей серьезностью, что Юлиан перед своим последним военным походом повесил в храме Карре (город в Мессопотамии, к юго-востоку от Эдессы, библейский Харан) женщину с распростертыми руками, «нижнюю часть которой злодей взрезал и вычитывал по печени, конечно, свою победу над персами. В Антиохии же, в императорском дворце, говорят, были найдены много ящиков, полных голов, и многочисленные колодцы, заполненные трупами. Таким вещам учат именно в школе достойных отвращения богов».
В V столетии христиане распространяли уже глупейшие истории ужасов, показательно, – с чисто сексуальным оттенком. Так, при Юлиане в ливанском Гелиополе монахинь якобы принуждали раздеваться, обривали им волосы, убивали, а их внутренности скармливали свиньям. Ни один современник императора, естественно, не знает небылицы. И если дело доходило до бесчинств масс или до применения силы властями, то не по его приказу. Он, пишет его биограф Роберт Браунинг, не имел «ни желания, ни намерения принудить кого-либо к изменению его взглядов». Тем не менее, его противники сделали его «вонючим бараном», «отступником», «Антихристом», христианские монахи обзывали его «проклятой собакой», «подручным дьявола». Полные ярости и ненависти натужные легенды вьются вокруг св. Меркура, мнимого убийцы Юлиана. И в Оронте хотели, как в подвалах императорского дворца, найти трупы детей, которых Юлиан принес в жертву богам. В старосирийских историях он выступает монстром, вырывающим у детей сердце из тела, чтобы торжественно произнести магические заклинания Католическое Средневековье и иезуитские драмы продолжают эту тенденцию Христианская литература обогащается сценами, в которых император оскверняет кости мучеников и святых, вспарывает тело беременных матерей, отдает себя в залог царице ада Гекате, требует креститься «свиной кровью», а христиан «закалывать для Юпитера». Во всех христианских странах возникали фальшивые рассказы о мучениках при Юлиане, – хотя при нем, с гарантией, не было никаких христианских мучеников (стр. 285).
После того как христианский мир заклеймил «Отступника» (подобно тому как, разумеется, всех крупных противников христиан), образ решительно откорректировала лишь эпоха Просвещения.
В 1699 г протестантский теолог Готфрид Арнольд отдал должное Юлиану в своей «Нелицеприятной истории церкви и еретиков». Немного десятилетий спустя Монтескье с наивысшей похвалой вспомнил о государственном деятеле и законодателе. Вольтер писал «Таким образом, этот человек, которого изображали столь отвратительным, может быть, самый выдающийся человек или, по крайней мере, стоит на втором месте». Монтень и Шатобриан причисляли его к великим и величайшим в истории. Гете похвалялся, что понимает и разделяет ненависть Юлиана к христианству. Шиллер хотел сделать его героем драмы Шефстбери и Филдинг ценили его, Эдвард Гиббон высказался, что он был достоин править миром. Ибсен написал «Императора и галилеян»,Никос Казандзакис – свою трагедию «Юлиан Отступник»(впервые поставлена в 1948 г, в Париже), американец Гор Видал еще в 1962–1964 гг. – роман о Юлиане. Французский историк Пиганьоль по праву видит величие Юлиана в этической сфере, однако, не признает, по обыкновению, феномена святости, если ему государь кажется «святым» больше, чем большинству теологов его времени, это – верно подмечено – худшее из ругательств. Историк Рубин оценивает императора как непризнанного религиозного гения и объясняет «Хотя и большой писатель, еще более крупный полководец, – наиболее велик он как личность». И даже часто строго осуждающий Юлиана Роберт Браунинг говорит о блистательном авторе и утверждает «Его характер обладал благородством, которое словно маяк просвечивало многих оппортунистов его окружения».
Однако бенедиктинец Баур (который представляет здесь многих современных католиков) по-прежнему клевещет на Юлиана и в XX столетии, обзывает «чуждым действительности фантастом», «этим удивительным «Величеством», вновь и вновь «фанатиком», «юным фанатиком», «обозленным фанатиком». Он отмечает отсутствие «такта и достоинства», зато находит «одержимость», «безмерное тщеславие», «смехотворность». Он приписывает ему «безумные дела фанатика», «неприязненность идеологии», «совершенно необычный дефицит политического сознания и разумности». Он называет его человеком, который «не знал различия между личными предпочтениями и долгом и задачами правителя», который «философов и шарлатанов любого толка» ставил на высокие посты. Однако хотя он и обвиняет Юлиана в «преследованиях», оскорблениях и убийстве христианок и христиан, «часто с изощренными пытками», на той же странице он говорит также если бы Юлиан почувствовал себя достаточно сильным, он превратился бы «в открыто кровавого преследователя», или, в другом месте, – «кровавые преследования не заставили бы долго себя ждать».
Так как избранный тотчас преемником Секунд Салюций, терпимый языческий философ, преторианский префект Остена и друг Юлиана, отказался, гвардейский генерал Иовиан (363–364 гг.), иллириец, попал в июле на трон.
ИОВИАН, ВАЛЕНТИНИАН I И ВАЛЕНТ
Хотя и «убежденный христианин» (Бильгермайр), «христианин и католик» (Баур), «an earnest Catholic» (The Oxford Classical Dictionary), который, говорят, однажды не подчинился понуждению к жертве со стороны армии, он не замешкался сразу же после своего восхождения на трон и жертву принести, и гадание по внутренностям заказать. Он также немедленно заключил неоднократно обруганный мир с персами (стр.290), сделав огромные территориальные уступки, отказавшись по договору от всех римских земель по ту сторону Тигра, также как и от широкой полосы по эту, – со многими важными городами, в том числе Нисибия, жители которого напрасно взывали к нему о возможности защищать свои стены и без римских войск. И в то время как персы подняли свой флаг над городом, а горожане были вынуждены покинуть Нисибий, послы Иовиана уже летели на запад с заверением, что он идет как победитель.
Фундаментально отличный от аскета Юлиана, умеренно образованный, но охотно разыгрывавший мецената католический император, которого церковь чествовала как «соратника святых», любил вино, женщин, бурное веселье. Он вновь сделал лабарум императорским штандартом и приказал убить не только нотариуса, которого опасался как кандидата на трон, но и убрать множество гражданских и военных служащих Юлиана, лишить имущества, сослать, казнить, – по Феодориту, конечно, лишь лиц, выступавших против христиан или христианской церкви Говорят также, что хотя он и приговорил к смерти Виндаония Магна, разрушителя «храма Божьего» в Берите, однако помиловал с условием, что он восстановит его из своих средств Язычеству, по-видимому, не был причинен сильный ущерб, все же некоторые храмы закрыты или снесены (так было на Корфу), а жертвы запрещены, в Антиохии сожжена библиотека, созданная Юлианом в храме Траяна, – вероятно, большей частью с антихристианскими трудами. Неспособный к чему-либо серьезному, но послушный клиру, Иовиан, вступив на римскую землю, тотчас возвратил ликующим священникам их привилегии – наряду с новыми, которыми они еще никогда не владели. А с течением времени они приобретали все больше Сосланные священники вернулись назад, прелаты толпами устремились ко двору, на Востоке теперь тоже оживилась никейская вера Св. Афанасий, удостоенный императорского послания и принятый в Гиераполе, предрек Иовиану – черным по белому – «многолетнее правление в мире», восемь месяцев спустя, 17 февраля 364 г, он умер в Дадастане (Вифинии), всего тридцати трех лет, «с лучшей и прекраснейшей подготовкой к смерти» (Аеодорит), одурманенный чадом раскаленных углей очага, и погребен в апостольской церкви Константинополя.
После того как Секунд Салюций еще раз отклонил пурпур, имперские вельможи в ожесточенном споре сошлись в конце февраля 364 г на Валентиниане, отпрыске паннонийских крестьян и сыне бывшего полководца Грациана. 28 марта Валентиниан на Марсовом поле под Константинополем назначил своего брата Валента соправителем на Востоке – «с согласия всех, – как иронизирует Аммиан, – ибо он никому не осмеливался перечить». Валентиниан оставил за собой также potior auctoritas. [156]
О Валентиниане и Валенте, в эру которых возникло слово pagani для обозначения язычников, большей частью говорят, что они «в общем» терпели старую веру. И определенно – они сами еще носили, как Константин и его преемники, титул Pontifex Maximus.
И язычники при Валентиниане были на высших руководящих должностях государства и армии в большинстве (конечно, в последний раз и незначительно 12 к 10). Однако у Валента это выглядело уже по-другому среди известных высших функционеров девять язычников противостоят одному манихейцу, трем арианам и десяти ортодоксам. И как раз к началу правления этих императоров многие видные сенаторы времен Юлиана все-таки потеряли свои посты, очевидно, из-за их идолопоклонства Властители издали также совместный закон, который предписывал конфискацию языческих храмовых земель (для императорского частного владения), штрафы для астрологов, более того, – угрожал смертью всем, кто занимался ночными заклинаниями.
Оба императора вновь были несомненными христианами. Потому Валентиниан, говорят, были при Юлиане поставлен на место, в то время как о трудностях Валента ничего не известно. Оба тотчас известили декретом (если он подлинен), «что триединство Отца, Сына и Святого Духа единой сути есть. Мы предписываем эту веру». Вскоре, однако, оба представляли разные конфессии и, естественно, содействовали своей церкви Валентиниан I на Западе – никейское направление, как и Констанций, при этом противоречия верований вновь выражают противоречия между Востоком и Западом Оба необразованные, особенно Валент, оба жестокие, особенно Валентиниан, оба одержимые страхом перед всякого рода колдовством Оба были также солдатскими императорами, возведенными на трон офицерами, которые активно способствовали милитаризму, вели войну внутри, на границе, вне, проливая реки крови опустошая всю провинцию. И оба христианских правителя не страшились ни клятвопреступления, ни коварного убийства, напротив, их политические методы обнаруживали «большую неразборчивость» (Шталькнехт).
Валентиниан и Валент после их возведения отправились вместе через Фракию и Дакию и расстались в Сирмии.
ПОТОКИ КРОВИ ПРИ КАТОЛИКЕ ВАЛЕНТИНИАНЕ I
Часто избиравший резиденциями Милан и Трир католик Валентиниан I (364–375 гг.), родившийся в 321 г в Кибале, важном военном пункте Паннонии, белокурый и голубоглазый, прилежный, отчаянно смелый, ранее офицер лейбгвардии Юлиана, 43-х лет при восшествии на трон, право, особо не печалился ни о догме, ни о спорах клира, таже выступил законодательно против его уловок ради получения наследства, более того, в уже упомянутом, вызвавшем споры декрете заявил «Епископы, прекратите использовать авторитет императора как прикрытие и не преследуйте настоящих слуг Бога». Но так как Валентиниан был сильно суеверен (он скорее отказался бы от своего императорства, чем начал бы править в добавочный день високосного года [157]– поэтому и задержал провозглашение августом на один день), то весьма заботился, при всех фокусах-покусах, о соблюдении христианских ритуалов Его законодательство в церковной области содержит примерно 30 установлений. Данные еще при Константине привилегии клиру он восстановил и запретил приговаривать христиан к гладиаторским боям Пуританский католик, он наказывал прелюбодеяние смертью, однако и сам хранил супружескую верность, – по крайней мере Юстине, своей второй, более молодой жене, которая в первом браке была связана узами с узурпатором Магненцием.
Будучи трибуном, Валентиниан женился около 357 г на некоей Марине Севера, католичке, матери будущего императора Грациана, однако в 369 г. отослал ее в Галлию, чтобы взять в жены красивую, родовитую Юстину Лишь лосле смерти императора в 375 г епископы запротестовали против этого развода. В законе от 17 ноября 364 г император, тем не менее, угрожал изъятием имущества и смертной казнью судьям и служащим, ответственным за меры, враждебные христианам. А в 368 г он приказал, чтобы священника в деле веры и дисциплины судить имели право только священники. Однако и по отношению к евреям Валентиниан, как и его брат Валент, держался благосклонно и предоставлял льготы их богословам.
Вообще этот властитель, достигший высот в армии, сильно связанный приматом своей военной политики, а потому особенно нуждавшийся во внутреннем мире, старался избегать религиозных конфликтов, как свидетельствует уже его паритетное распределение правительственных постов. Так что он терпел почти все секты и был заметно снисходителен к Авксентию, арианскому епископу Милана Правда, в 372 г Валентиниан первым из христианских императоров подверг манихейцев преследованиям, ссылкой и конфискацией их культовых сооружений, так же как в 373 г – утопил в потоках крови восставших донатистов.
Фактически спровоцированный террористическим правлением comes [158]Африки Романом (364–373 гг.), фирм, романизированный католик, назначенный dux [159]Мавритании вождь клиентулы, [160]провозгласил себя в 372 г императором. Даже римские воинские части сражались вместе с мим Мавры и прежде всего донатисты (все еще в эпоху Августина обзываемые фирминистами), против второго крещения которых Валентиниан как раз боролся на основании закона, восторженно стали на сторону Фирма.
В Русикаде епископ открыл им ворота и ликовал, когда дикие мавры грабили католиков. Но Фирм установил свое господство не только в Мавритании и Нумидии. В Африке proconsularis признали еще некоторые города. Тогда против Фирма выступил magister militum [161]Феодосий. Он дважды, при посредничестве епископов, предлагал тому мир и дважды нарушал свое обещание Мятежные войска, уже сдавшиеся, были вырезаны или казнены Лишь немногие избранные отделались отсечением рук. Таким образом, обманутым осталась лишь отчаянная борьба, взорвавшая всю Северную Африку, необычайно жестокая война, причем военачальник Феодосий не только сжигал заживо собственных уставших от боев солдат или, по меньшей мере, увечил, но и приказал превратить в пустыню обширные области и вырезать целиком мавританские племена, в общей сложности сотни тысяч людей. «Сильное правительство императора Валентиниана I принесло спокойные отношения» (Нейс, Эдигер) Загнанный в угол Фирм повесился в 374–375 г, сам Феодосий пал жертвой придворной интриги и, только что окрещенный, был обезглавлен в начале 376 г в Карфагене, потянув за собой в падении своего сына Феодосия.
Напротив, Роман, разбойничий comes Africae, по всей вероятности подбивший Фирма к мятежу, развязавший всю резню и посаженный в 373 г Феодосией в тюрьму, был вскоре после процесса 376 г оправдан – Папа, однако, запретил донатистское богослужение после усмирения восстания. А св. Оптат из Милева, подвергший тогда донатистов атаке, – возможно, не без фальсификации фактов, – в семитомном опусе (заголовок не дошел), потребовал для них, взывая к ветхозаветным примерам, смертной казни. «Оптат пишет с иронической тенденцией» (католик Мартин), это значит – мирной.
Валентиан, «убежденный христианин» (Бигельмайр, точно так же – Иоанну) свирепствовал, вынося судебные приговоры невиновным – колдунам, предсказателям, «сексуальным преступникам». Его девиз при этом предельная строгость поддерживает справедливость. Он любил жесткие, решительные меры судей (кой-какое смягчение уголовного права не имело последствий из-за их бессовестности), и никакая аппеляция к нему не имела успеха «Элементарные успехи юстиции были обойдены смертными приговорами без доказательств или на основании полученных под пытками признаний» (Нагл). А среди римской городской знати, особенно ненавидимой крестьянским отпрыском, Валентиниан приказал выискивать магические книги и книги заклинаний, приворотные напитки, а мужчин и женщин высшего круга ссылать или убивать, их имущество конфисковывать. В припадках ярости он приказывал наказывать без разбора. Не колеблясь, он сам карал за малый проступок обезглавливанием или сожжением, перед этим жертв пытали Паж, который на охоте отпустил собаку слишком рано, был забит плетьми до смерти совсем не исключительный случай Гуманных судей он снимал, никогда не использовал своего права помилования.
Иногда он бросал преступника двум медведицам, прозванным «Золотко» (Mica aurea) и «Невинность» (Innocentia), клетка с которыми стояла перед его спальней Правда, недавно эта история с медведями, рассказанная Аммианом, показалась Рейнгольду Вейенборгу не очень вероятной «в ее внешнем смысле». Таким образом он нашел внутреннее «глубокое значение», узнав в двух «пожирающих людей медведицах» никого иного как двух супруг самого кайзера, Марину Север и Юстину Античный историк, предполагает ученый, обладал «мстительным юмором» и из мести за унижение Валентинианом и некоторое антипатии к Юстине наплел широкой публике «с три короба». Если Вейенборг не наплел нам с три короба, то научно у него это здорово получается Лишь в воскресенье Валентиниан запрещал казни. А монашкам предоставлял свободу от налогов «С благодарностью, охотно его имя дают детям» (Ноейс, Эдигер). [162]
Главная забота императора – армия Жестоко взыскивая налоги, конфискуя по приговору суда огромные состояния и терпя вопиющую управленческую коррупцию, на которой его высшие чиновники безмерно обогатились (он выступал только против низших), милитарист Валентиниан проявил себя как «природный гений» (Пертнер). За свое одиннадцатилетнее правление, прошедшее почти целиком на Рейне и Мозеле, он, частично под личным руководством, построил высоко оцененную Аммианом цепь укрепленных замков, предмостных укреплений, сторожевых башен, возвел от нуля между Андернахом и Базелем свои крепости, защитил Воппард, Алцей, Крейцнах, Вормс, Хорбург, Кайзераугст, создал предмостные укрепления у Визбадена, Альтрипа (Альта Рипа), Альт – Брейзаха, удлинил по Рейну и Дунаю пограничную полосу (которую он последним основательно обновил), продвинувшись к истокам Дуная, к Неккару, в Кинзиггаль «Великий страх саксов», он приказал в 368-69 гг. (comes Феодосию, будущему победителю Фирма) подчинить Британию до вала Адриана. И он часто совершал вторжения по ту сторону Рейна. Он дважды воевал с аллеманами, с тяжелыми потерями в обоих походах. Их король Вификавий (его отец Вадомар поднялся на римской службе при Юлиане) пал от убийцы, подосланного Валентинианом. Ну и он же опустошил огнем и мечом земли франков и квадов, а в 370 г склонил саксов на переговорах к отступлению, чтобы потом коварно напасть на них и уничтожить Император Валентиниан, который считал себя (самооценка, весьма распространенная среди ему подобных) очень мягким, был, наконец, подвержен приступам ярости. Ведя переговоры с несчастными квадами, чью страну он опустошил, короля которых Габиния его dux Валерий Mapцеллиан пригласил к застолью, а потом (см. историю убийства короля аллеманов) вероломно заколол, Валентиниан от возбуждения внезапно налился кровью и упал, будто пораженный молнией. С ним случился удар, после которого он тотчас умер, – 17 ноября, в пограничном городе Бригецио (напротив Коморна) и был погребен в Константинополе.
СТРАХ И ТРЕПЕТ ПРИ АРИАНИНЕ ВАЛЕНТЕ
Его брат Валент (364–378 гг.), последний император, который открыто поддерживал арианство, был первоначально orthodox, но принял другую веру, вероятно из-за своей жены Альбин Доменики. Уже «прежде добыча арианского заблуждения», она, говорят, убедила Валента «низвергнуться с ней в пропасть богохульства», вначале на пользу патриарха Евдоксия, «который еще держал в руках руль Константинополя, но не управлял кораблем, а погружался в пучину» (Феодорит), с 370 г на пользу его умеренного преемника Демофила. Подстрекаемый Евдоксием – вначале анаомойцем, позднее омойцем, – Валент преследовал секты и другие ответвления, даже полуариан, которые потом, чтобы только удержаться, ползли в Риме к кресту.
Но католиков этот властитель притеснял в последние годы своего правления особенно сильно, что еще больше умножало их сопротивление, тем более что их ссыльные уже считались мучениками Епископы Афанасий из Александрии, Мелетий из Антиохии, Пелагий из Лаодицеи, Евсевий из Самосаты, Варсис из Эдессы и многие другие были сосланы, некоторые католики в Антиохии – утоплены. И в Константинополе дело тоже дошло до мученических смертей Более того, anno domini 370 там, говорят, по тайному приказу Валента своему префекту Модесту 80 католических епископов и священников заманили на корабль, а его сожгли вместе с пассажирами в открытом море, а также якобы бросили в Оронт целую толпу правоверных. Сам св. Афраат, воинствующий сириец, лечивший больного коня императора святой водой (таким же образом чудодей удерживал саранчу от пашни, а с помощью освященного масла – мужей от супружеских измен) не смог удержать Валента от «мучительства».
«Преследования обрушились на нас, достопочтенные братья, и, пожалуй, самые сильные преследования», – жалуется в 376 г учитель церкви Василий (со своей стороны пребывая, конечно, в покое) епископам Италии и Галлии Молельные дома были закрыты, алтари остались без обслуги, епископов бросали в тюрьмы по чистой клевете, тащили в ночь, отсылали через границы и в смерть «Общеизвестными» называет Василий – «даже если б их замолчали» – бегство священников и диаконов, разорение всего клира, короче, – «уста благочестивых» были закрыты, «но любой дерзкий греховный язык развязали».
Согласно Фаусту Византийскому, который охотно привирает, Валент послал «безбожных пастырей» и «арианских не-епископов» во все города «Все истинно правоверные учителя были разлучены со своими приверженцами, а их места заняли работники сатаны».
За колдовство, которого страшился боязливый Валент, он угрожал смертью уже в первые годы своего правления. Так что зимой 371-72 гг. он возобновил – начатое Констанцием, продолжавшееся почти два года преследование чернокнижников, ясновидящих, толкователей снов – «как дикий зверь в амфитеатре». Да, он обнаружил теперь «такую дикую ярость, что казалось – он сожалеет, что не может потребовать для своих жертв наказания большего, чем смерть» (Аммиан). Если сенатор Авиен был обезглавлен (по – видимому, в 368 г), так как дама, с которой он состоял в связи, почувствовала себя обольщенной колдовским наваждением, то адвокат Марин был убит, так как стремился к браку с некоей Гиспаниллой при помощи магии, а возница Афанасий сожжен, ибо он, как говаривали, пользовался услугами черной магии. Страх и трепет переполнили Восток. Тысячи были арестованы, подвергнуты пыткам, ликвидированы – видные государственные чиновники, ученые, философы, реальных участников или просто посвященных удавливали, сжигали живьем, обезглавливали, – как в Эфесе тяжело больного философа Максима, учителя и близкого друга Юлиана. Их добро изымалось, выжимались огромные деньги, – говорят, просто из-за шутливого слова или изготовление средства против выпадения волос. Для укрощения народа в огонь летели уже целые библиотеки как «магические книги». А так как юридическая машина Валента работала еще слишком медленно, он приказал не слишком озабочивать себя доказательствами, без обиняков рубить головы и сжигать, но, как брат Валентиниан, тоже считал себя мягким человеком. Он ведь тоже был верующим христианином, хорошим супругом и совершенно целомудренным. Ни одна сторона не оспаривает «нравственной чистоты» при его дворе Палач, гнавши» прелюбодейку голой к месту казни, – лучше бы он сам себя сжег от такого бесстыдства.
Родственника Юлиана, сорокалетнего Прокопа, выступившего в Константинополе – по требованию всех язычников – узурпатором, Валент велел, как только тот был арестован, немедленно, 27 мая 356 г, обезглавить. При этом император, во время мятежа столь же нервничавший, как и Прокоп, почти отрекся от престола, не помешай ему его окружение. И всех путчистов настиг кровавый суд, а конфискацией имущества Валент наполнил свои карманы и карманы своих чиновников. Родственник Прокопа, захотевший стать императором, был вместе со всеми мятежниками после мучительных пыток уничтожен, тайный заговор Феодора 371-72 гг. был тоже жестоко наказан. Валент больше не знал «никакой меры» (Нагл), приказал изгнать даже жен мятежников, сжечь множество книг, и снова попутно обогатил своих палачей. Почти десятилетие непрерывно длилась конфронтация с персами. Ненадежного царя Армении, вероятно, убили римские офицеры во время банкета. Армянская знать, несмотря на это, держалась Рима – «прежде всего перевешивала общая христианская вера» (Шталькнехт). В 367 г император начал также трехлетнюю войну против западных готов, которые помогали Прокопу. Он действовал больше из болот, лесов и платил за каждого гота кровью своих солдат Война окончилась в 369 г безрезультатно. Однако 9 августа 378 г Валент проиграл под Адрианополем сражение и – жизнь.
Итак, вот они – первые христианские Величества. Константин, его сыновья, императоры Иовиан, Валентиниан I, Валент. Были ли они, ревностные христиане, управлявшие огромной империей, «христианским институтом», дружественней, миролюбивей, гуманней, чем государи до того? Или чем Юлиан – «Отступник»?
С непрерывными бойнями в империи, на границах, в чужих странах переплелись, конечно, и клерикальные свары. Во внутренней же политике господствует открытая борьба двух главных конфессий – их двое, кто тут боксирует ариане и ортодоксы (Гете). При этом в центре находился Афанасий Александрийский, ведущий епископ между Константином и Валентом, один из самых роковых, вызвавших тяжелые последствия учителей церкви всех времен.
ГЛАВА 8
УЧИТЕЛЬ ЦЕРКВИ АФАНАСИЙ (ПРИМЕРНО 295–373 гг.)
«Св. Афанасий был величайший муж своего времени, а возможно, церковь, если мы все точно взвесим, никогда не обнаруживала более великого» Аббат де Блеттеринни
«Благодарные потомки дали могущественному александрийскому епископу заслуженное имя «Великий», восточная и западная церкви почитают его как святого» Иозеф Липл
«Любой политический вопрос направляется на теологические рельсы его противники – еретики, он – защитник чистой веры. Противники учатся у него связи богословия и политики. Он предвосхитил тип великого римского папы как род антиимператора, первый из своенравных египетских патриархов, которые освободили египтян от союза с государством» Г Гентц
«Актеры церковной истории повсюду были те же самые, что и в общей византийской истории» Фридрих Винкельман
