Текст книги "Аннемари и капитан"

Автор книги: Карл Векен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

КОТ МУРЛЫКА
(Третий класс)

Рассказать вам про моего кота?

Захватывающая история! Ну и натерпелся же я страху в тот вечер, когда отец хотел убить куницу в нашем курятнике!

А всё из-за того, что у отца нет никакого доверия к кошкам. Потому что они охотятся на птиц. Да ведь кошки-то разные бывают! Когда я в первый раз познакомился с моим Мурлыкой, он тоже как раз подбирался к гнезду. Но из этого ничего не вышло. А теперь он про такие дела и думать забыл.

Вообще-то кошки не злые. И птиц они не со зла едят, просто это у них инстинкт такой. Так говорит наша учительница фрейлейн Никлас. Но человек ведь может многое изменить, если как следует вникнет и правильно возьмётся за дело. Теперь такого добиваются, что и поверить трудно. Вот я и думаю: почему же тогда нельзя отучить небольшого кота охотиться на птиц? А если очень постараться? Только отучать надо, конечно, с детства.

Я знаете как зверей люблю! Наша учительница даже говорит, что я наверняка стану ветеринаром или директором зоопарка. Конечно, если буду внимательно слушать на уроках и подтянусь по математике. А как я могу внимательно слушать, если всё время думаю про моего пса Гоппи, про козлёнка Рогатку, про кота Мурлыку и про сорок восемь рыбок в аквариуме. А ещё у меня есть кенар, его зовут Яшка. Моя мать тоже очень любит животных. Двор у нас перед домом маленький, но у неё там разгуливают шесть кур и петух. Все они меня знают. А недавно она ещё привела из деревни от тёти Лены белого козлёнка. Ну я и обрадовался! И вся наша улица радуется, когда я вывожу его гулять на красном поводке.

С моим Мурлыкой я познакомился весной, когда наш класс пошёл на экскурсию. Гроза только прошла. Мы с Фрицем, конечно, тащились позади всех. Я собирал насекомых, а Фриц – растения. За нами шёл ещё только Гансик Габерман – «Замыкающий». Мы его так зовем, потому что он всегда в хвосте плетётся. Он у нас вечно уж что-нибудь да жуёт – то бутерброд, то грушу, то яблоко, то кусок пирога. Иногда даже на уроке лезет за чем-нибудь таким в парту. Он у нас самый толстый. Ну так вот. Только я поймал бабочку лимонницу, вдруг вижу: впереди все остановились. Фрейлейн Никлас приложила палец к губам, и все прислушиваются. Мы с Фрицем давай догонять. Даже Гансик прибавил ходу. Слышим – две птички жалобно так пищат. Дрозды!

– Плачут, – говорю я шёпотом.

– Сбрендил, – замечает Гансик, швырнув огрызок яблока. – Птицы не плачут!

– Нет, плачут, – шёпотом говорит Аннемари, сердито взглянув на Гансика.

– А теперь ругаются, – говорю я, – да ещё как!

– Ты что, маленько того? – спрашивает Гансик, постучав себя пальцем по лбу, и впивается зубами в сочную грушу.

Мы, стараясь не рассмеяться, подкрадываемся к тому месту, откуда доносится птичий щебет. Глядим – два дрозда скачут по нижней ветке дерева. Голосят вовсю! А под ними, на земле, гнездо с птенцами. Его во время грозы ветром сдуло. И тут мы увидели самое страшное. Чёрный кот, красавец, подросткового возраста, подкрадывается к испуганно попискивающим птенцам. Они просто отданы ему на растерзание.

– Сейчас сожрёт их, – шепчет Гансик.

– А ты бы сам небось не прочь их сожрать, – отвечает Аннемари, ткнув его кулаком в бок.

Чёрный мурлыка уже нас заметил. Застыл на месте и поглядывает то на птенцов, то на их кричащих родителей, то на нас. Кое-кто из наших ребят вооружился палками и камнями, но учительница говорит:

– Погодите минутку! Не двигайтесь. Посмотрим, как поведёт себя кошка.

А я все думаю: «Ох и красив же ты, Мурлыка! Вот бы заполучить тебя домой. Уж я б тебя отучил есть птиц!»

– Можно, я с ним поговорю? – спросил я.

Гансик прыснул со смеху и опять впился в грушу.

– А ты что думаешь, звери не понимают? – шёпотом говорит Аннемари. – Этот кот поспособнее тебя. Сколько раз тебе говорили, чтобы ты не жевал на уроках, а ты никак не усвоишь!

Гансик слегка смутился, но всё жует свою грушу. Я поскорее снял кусок колбасы с моего бутерброда:

– Проголодался, Мурлыка! – Я показал ему колбасу.

Кот поглядел на птенцов, на колбасу и отступил назад. Потом сделал лёгкий прыжок в сторону и, застыв на месте, уставился на колбасу. Я поманил его и придвинулся чуть поближе. Он подпустил меня к себе и быстро подхватил кусочек колбасы, который я ему бросил.

Ай да Мурлыка! На чёрной груди белая звёздочка. Не то чтобы котёнок, но и котом тоже не назовёшь. Тут он осторожно подошёл ко мне и мяукнул. Я дал ему ещё кусочек колбасы, погладил. Он поднял хвост, выгнул спину и потёрся о мою ногу. Остаток колбасы он съел у меня с ладони. Тогда я взял его на руки. На лапах – белые тапочки. Милейший котяга!

– Пойдёшь со мной, Мурлыка? – спросил я и тут же решил взять его домой. Может, он ничей!

Я подошёл с ним к фрейлейн Никлас. Весь класс ликовал. А когда я поставил его на землю, он сел рядом со мной и никуда больше не пошёл.

– Теперь давайте позаботимся о птенцах, – сказала Аннемари. – Только их нельзя трогать, а то к ним родители не прилетят. У кого есть чистый платок?

Она пожертвовала свою круглую корзиночку для завтрака. Мы положили в неё гнездо, а Фриц влез на дерево и крепко привязал её к ветке.

Родители птенцов боязливо наблюдали за нами. И Мурлыка тоже наблюдал. Глаза у него так и сверкали. Я на всякий случай взял его на руки. Мы стояли и ждали, когда прилетят дрозды кормить птенцов. И они прилетели. Они громко щебетали от радости. И мы все тоже очень радовались. Так, радостные, и пошли дальше.

Недалеко от этого дерева стоял какой-то дом. Я показал там Мурлыку и спросил, чей он.

– Это наш котенок, – сказала женщина.

– А-а-а, – сказал я и поставил Мурлыку на землю. Он мяукнул и остался сидеть рядом со мной.

– Ты ему понравился, – рассмеялась женщина.

– Он мне тоже, – грустно сказал я.

– Может, хочешь взять его себе?

– Если разрешаете, конечно, возьму, – обрадовался я.

– Ладно, бери, у нас ещё три кошки.

Мы с Мурлыкой двинулись в путь.

Я посадил его в мою спортивную сумку. Аннемари тоже хотелось понести её хоть немного, и я ей позволил.

Теперь Мурлыка мой, только вот что дальше будет? Отец наверняка не придёт в восторг, если я заявлюсь домой с котом.

Тогда я его просто спрячу! А потом уж как-нибудь всё уладится.

По дороге домой сердце у меня так и колотилось. Только бы Мурлыка не вылез из сумки, пока я найду ему убежище!

Отец встретил меня словами:

– Вот видишь, мышеловка тоже прекрасно ловит мышей! А на птиц она не охотится!

«Бедный Мурлыка, – подумал я, – вот как нас тут приветствуют! Хорошо ещё, отец ничего про тебя не знает!» Я отогнал Гоппи – тот с любопытством обнюхивал сумку и весело лаял.

Отец дал мне мышь, чтобы я выбросил её на помойку. Но я спустился в подвал, выпустил Мурлыку из сумки и дал ему мышь.

– Так-то, Мурлыка, – сказал я. – Вот если бы мы пообещали отцу ловить одних только мышей, всё бы было в порядке. Но сперва ещё надо тебя приучить не есть птиц. (Мурлыка умыл лапой нос.) Ладно, привыкнешь мышей ловить! Будем тебя воспитывать. Если детей не воспитывать, они тоже невесть что вытворяют.

Гоппи, конечно, давно уже лаял под дверью. Он сразу смекнул, в чём дело. Он вообще-то очень любит кошек, но не раз получал от них по носу – кошки его не понимают.

Я открыл дверь и позвал Гоппи. Он тут же бросился к Мурлыке – хотел поздороваться, но тот выгнул спину и сердито зафыркал. Я взял его на руки и стал гладить. Он боязливо поглядывал на Гоппи, а тот обнюхивал его и был вне себя от радости. Ему так хотелось поиграть с котом! Потом мы оставили Мурлыку одного – надо было сперва всё объяснить Гоппи. А ещё я хотел зайти к Фрицу – попросить его помочь мне прятать Мурлыку. По дороге я рассказал Гоппи всё. Он наверняка меня понял.

Фриц тут же загорелся:

– Ясное дело, не дадим его выгнать! Где ещё найдёшь такую классную кошку? Только, чур, он и у меня гостить будет. Хоть иногда!

Я пообещал ему прямо послезавтра принести к ним Мурлыку на весь день и на всю ночь. Пока мы в школе, пусть с ним играет его сестрёнка Грета. Ей всего пять лет, но зверей она очень любит. Мы обо всём договорились, потом ещё немного погоняли вместе с Гоппи, а потом я пошёл домой.

За ужином я всё думал – сказать или не говорить? Был подходящий момент – мать рассказывала про мышей. Они, мол, уже добрались до куриного корма.

– А если бы я принёс кота? – начал я. – Роскошного, чёрного, с белой звездой на груди и в белых тапочках?

Затаив дыхание я ждал ответа.

– А если бы ты принёс четвёрку по математике? – сказал отец.

Опять он за своё. Словно тройка вообще не отметка. И почему это родителям непременно нужны примерные детки?

– Четвёрку? – сказал я. – А ты думаешь, дроби – это легко? Вон у Гансика Габермана вообще двойка!

– Так-так. Значит, у Гансика Габермана двойка. А у твоего друга Фрица? У него, если не ошибаюсь, пятёрка.

Я ничего больше не сказал. Иногда с моим отцом вообще трудно найти общий язык. Но он-то сказал ещё вот что:

– Чёрная там или зеленая, в жёлтых тапочках или босиком, а мы обойдёмся и без кошек. Наших мышей мы уж как-нибудь сами поймаем – мышеловкой.

И как нарочно, в это мгновение в передней щёлкнула мышеловка. Хлоп!

– Вот ещё одна, – обрадовался отец.

Внушив Гоппи, чтобы он не выдавал Мурлыку, я пошёл спать.

«Ав-ав-ав!» – пролаял Гоппи.

Я точно знал, что это значит: «Не беспокойся! Я не предатель!»

Только уснуть я никак не мог. Всё думал – что же мне теперь делать с Мурлыкой? Мать ещё раз подошла к моей постели. Я притворился спящим и услышал, как отец сказал:

– Вообще-то парень он подходящий, хотя у него и тройка по математике.

«Эх, если б ты знал!» – подумал я.

Всю ночь мне снилась какая-то канитель про кошек, собак, коз и ещё каких-то диковинных зверей. Я таких и в жизни-то ни разу не видел!

На другое утро я засунул часть книг под куртку, чтобы освободить в моём школьном портфеле побольше места для Мурлыки. Придётся взять его с собой в школу – дома слишком опасно. Ещё, чего доброго, обнаружат!

Мурлыка влез в портфель без сопротивления. Я накормил его и был уверен, что до конца уроков он выдержит. Только одному Фрицу я рассказал про Мурлыку. Остальные ребята и понятия не имели, что он сидит с нами в классе.

На первом уроке всё шло хорошо. Даже Гансик Габерман, мой сосед по парте, и тот ничего не заметил. Иногда я поглядывал на Фрица, и он мне подмигивал: «Порядок».

На втором уроке была математика. Я слушал очень внимательно – опозориться сейчас уж и вовсе некстати. Да и урок занятный – фрейлейн Никлас подсчитывала с нами всякие цифры про кур. Вот, оказывается, какую пропасть яиц продают!

А потом мы стали повторять дроби. Для меня это прямо беда. Я ведь правда старался слушать и всё понять. Но вдруг оказалось, что я даже не знаю, о чём говорят. Потому что всё думал про Мурлыку. Я сунул руку в парту, залез в портфель и почесал у него за ухом. Он радостно замурлыкал.

Как мне хотелось вынуть его из портфеля и погладить!

И вдруг я услышал мою фамилию.

Я вытащил руку из портфеля и вскочил. Неужели фрейлейн Никлас заметила?

– Ну? – сказала она.

Я и представления не имел, что ей от меня надо.

Я поглядел на Фрица, но тот только нахмурился.

– Ну? – повторила фрейлейн Никлас, постукивая мелом по доске. На доске было написано:

1/4+1/4=?

«А, – подумал я, – 1/4+1/4=? Ну, с этим-то мы справимся! Пустяки!» Как это считают?

1+1=2 – это над чертой.

А под чертой? 4+4= 8.

– 1/4+1/4=2/8, – быстро сказал я.

Некоторые ребята фыркнули, и все подняли руку.

Кроме Гансика Габермана – он считает ещё хуже меня. А фрейлейн Никлас покачала головой.

– Поди-ка сюда, Пауль.

Я вышел вперёд. Фрейлейн Никлас нарисовала на доске круг.

– Жаль, что ты это забыл, – сказала она с упрёком. – И сейчас ты опять не слушал.

Я покраснел, потому что вообще-то она права.

– Вот, этот круг – яичница. Ну-ка раздели её на четыре равные части!

Я разделил яичницу.

– Каждая часть – это четверть. Одна четвёртая, – установил я.

– Если ты теперь 1/4+1/4 съешь, сколько ты съел всего?

Я поглядел на класс и увидел, что теперь даже Гансик поднял руку. Услыхав про яичницу, он, конечно, сообразил.

– Две четверти – половину яичницы, – поспешно ответил я.

Мне было стыдно, ведь получалось 2/4 или 1/2.

«1/4+1/4=1/2», – быстро написал я на доске.

Ну да, фрейлейн Никлас так нам и объясняла, просто я забыл.

– Правильно, садись, – сказала фрейлейн Никлас и поставила мне в журнал двойку.

Я немного опешил – постоял, постоял и пошёл на своё место.

Ой, что это? Чёрненькая головка торчит из-за моей парты.

Ребята захихикали. Но тут Мурлыка прыгнул на парту, и весь класс начал хохотать. Фрейлейн Никлас посмотрела в нашу сторону, а Мурлыка сидит и с любопытством оглядывается.

– Ведь это вчерашний кот, – с удивлением сказала фрейлейн Никлас. – Что за ерунда! Кто это его сюда притащил? Ты, что ли, Пауль?

Я просто не знал, куда деваться. Ведь портфель был застёгнут, и как только Мурлыка вылез? Я поглядел на Гансика. Тот злорадно хихикал.

«Погоди! – подумал я. – Ты у меня не обрадуешься».

– Да, – ответил я. – Это я его принёс. Только я не нарочно…

– Зачем же ты притащил кота в школу? – строго спросила фрейлейн Никлас.

– Потому что… потому что… я… – Мне не хотелось объяснять при всём классе. – Можно, я расскажу вам потом, на перемене?

– Ладно. Но пока придётся записать тебе замечание, потому что ты помешал вести урок.

Я сел. Но Гансику так наподдал, что он крякнул. Нет, ну какая подлость!

– Что случилось? – спросила фрейлейн Никлас.

– Ничего, – ответил Гансик. Небось струсил наябедничать.

– Я отнесу Мурлыку на переменке вниз к завхозу, – сказал я. – А после уроков заберу.

– Хорошо, – сказала фрейлейн Никлас. – А пока… А ну-ка давай его сюда!

Я посадил кота к ней на стол. Мурлыка сидел очень дисциплинированно.

– Похоже, что этот кот очень умён, – сказала фрейлейн Никлас. – Мне хотелось бы задать ему один вопрос.

– Задайте, задайте! – закричали все.

Фрейлейн Никлас наклонилась к Мурлыке и спросила:

– Правда ведь, Пауль хорошо считает?

Все с нетерпением глядели на Мурлыку. И что же он сделал? Решительно покачал головой, словно хотел громко сказать:

«Э, нет!»

Класс ликовал.

– А ты о таком хозяине мечтал? Который считать не умеет?

Мурлыка покачал головой ещё решительнее.

Я просто обалдел. Оказывается, мой Мурлыка – «кот учёный».

Но тут Аннемари подняла руку и сказала:

– А я знаю, я видела! Вы ему в ухо подули, потому он и мотнул головой.

– Верно! – улыбнулась фрейлейн Никлас.

И мы все рассмеялись вместе с ней.

– Так, ну а теперь возьми своего кота, – сказала она, – и заруби себе на носу: не о таком хозяине он мечтал!

Я посадил Мурлыку обратно в портфель, и мы стали решать устные примеры. Всё шло как по маслу. Я не пропускал ни слова. И тут же находил ответ.

Когда прозвенел звонок, фрейлейн Никлас похвалила нас и спросила:

– Ну что, разве вам самим не весело, когда мы так дружно считаем и всё у нас получается?

– Весело! – закричали ребята, а громче всех я.

Она уже выходила из класса, но в дверях ещё раз обернулась и сказала:

– И мне тоже весело!

Я тут же побежал за ней и всё ей рассказал.

– Тебе надо всё-таки сказать отцу, – посоветовала она.

Я объяснил ей, что это невозможно.

– А ты пообещай ему, что получишь четвёрку по математике.

– Да нет, вы его совсем не знаете. В таких вещах его не прошибёшь! – сказал я.

Она попросила рассказывать ей, как будут разворачиваться события.

А всё равно Мурлыка останется у меня!

Ну так вот, этот день начался с двойки и с записи в дневнике. Но самое худшее было ещё впереди!

Когда я вернулся из школы, дома никого не было. Можно погонять с Мурлыкой и Гоппи! Мурлыка уже не боялся, а Гоппи вообще был на седьмом небе. Оба веселились вовсю. Потом я снял клетку с моим Яшкой и показал его Мурлыке. Глаза у него так и горели – он явно был не прочь полакомиться Яшкой. Я погладил его и прочёл ему лекцию. Он, правда, не слишком-то её слушал – всё косился на клетку. Но потом отправился на охоту за мышами и забыл про Яшку. Уж как-нибудь да приучу его. Главное, терпение.

Уроки я готовил на редкость старательно. Гоппи давно знает, как надо себя при этом вести. Но Мурлыка тогда ещё ничего не знал.

Гоппи ложится в углу и молчит, глаз с меня не спускает. Только я закрою тетрадку или книгу, он тут же вскакивает:

«Ав-ав?»

Это значит: «Ну, кончил, что ли?» Если я беру другую книгу или тетрадь, он зевает и снова ложится. А если завёртываю крышку на пузырьке с чернилами, вскакивает и начинает носиться кругами. Тут уж ему всё ясно – сейчас пойдём гулять. Но Мурлыка ведь ничего этого не знал. Он прыгнул ко мне на стол и давай охотиться за моей ручкой – она всё хвостом виляла. Подкрадётся… приготовится к прыжку… Прыг! Сперва меня это забавляло, но дело кончилось большой кляксой. Пришлось мне с ним объясняться:

– Да дашь ты мне приготовить уроки? И так мы с тобой сегодня засыпались, потому что я считать не умею. Что ж нам, опять, что ли, засыпаться?

Кляксу я слизнул так здорово, что её почти не заметишь. Но, к сожалению, только почти.

Наконец я кончил писать, и мы опять начали носиться все втроём. А уж когда пришёл Фриц, мы и вовсе развеселились. Гоппи с Мурлыкой прямо друг через друга по полу кувыркались. И мы с Фрицем тоже.

Потом вернулась мать. Мы еле успели спрятать Мурлыку в подвал. К счастью, она ничего не заметила. А Фриц пошёл домой. Завтра Мурлыка перекочует к нему на весь день и на всю ночь.

После ужина отец потребовал мою тетрадь по математике. Задачки и примеры, заданные на дом, все были решены верно. Ведь я обещал это фрейлейн Никлас, а уж если я что обещаю, то слово держу. Ну, а насчёт кляксы, конечно, дело так просто не обошлось.

– А красивая клякса, – сказал отец.

Ну разве я мог ему сказать, кто посадил кляксу? Пришлось прикусить язык. Но когда я понёс Мурлыке ужин в подвал, я его слегка побранил. Правда, как следует на него разозлиться я так и не смог.

Уже лёжа в постели, я вдруг услышал, как мать говорит отцу:

– Что это с курами случилось? Видишь, спать не идут!

– Странно, – сказал отец. – Это что-то совсем новое! Пойдём-ка посмотрим, нет ли кого в курятнике.

«Тьфу ты, – подумал я, – да ведь это, наверное, мой Мурлыка! Ну что он там натворил?» Я вскочил с постели и выбежал во двор. Ясное дело, окно подвала открыто. Мурлыка оттуда выбрался, это уж точно. В подвале-то ведь холодно. Вот он и отыскал себе, видно, тёплое местечко – в курятнике.

– Кто-нибудь уж там да сидит, – сказал отец.

– Да кто же там может сидеть? – спросила мать.

– А вдруг куница?

– Да, это возможно. У тёти Лены тоже недавно куница в курятник забралась!

Я молчал. Ну что я мог сказать? «Подождём», – думал я.

– Сейчас вот подыщу хорошую дубинку и поглажу эту куницу, – сказал отец.

Он вернулся в дом, а мать всё ходила по двору, считая кур.

«А ну-ка, не зевай!» – скомандовал я сам себе, как только она зашла за угол.

Я открыл курятник, схватил за шиворот моего Мурлыку – и бегом домой.

Быстро сунул его в одёжный шкаф и скорей обратно во двор.

Отец уже направлялся к курятнику с большой дубинкой в руках. Но мать вдруг крикнула:

– Смотри, куры сами идут в курятник!

Я вздохнул с облегчением. Отец рассмеялся:

– Ложная тревога!

Потом мы все пошли спать. И вдруг… у меня просто мурашки по спине забегали. Слышу, из спальни – тихонечко так:

«Мяу!»

Прислушиваюсь… Опять:

«Мяу!»

«Да замолчи ты, – думаю, – ну чего тебе еще надо? В шкафу ведь тепло! – И тут я сообразил: – Проклятый нафталин! Ну кто же, в самом деле, его вытерпит?»

А из шкафа опять:

«Мяу!»

– Что это с Гоппи случилось? – слышу я голос отца. – Ведь он и к дому-то вечером никого не подпускает!

И тут пошло:

«May! Мяу! Мяу!»

– Чёрт знает что! – кричит отец. – Прямо под нашим окном кошки концерт устраивают!

«Ага, – думаю, – он, значит, решил, что это под окном. Да помолчи ты хоть минутку, Мурлыка!»

Но Мурлыка не учёл моего пожелания. Вот теперь-то он разорался вовсю. Но и правда казалось, что это какая-то кошка под окном мяукает. Отец в бешенстве вскочил и давай светить карманным фонариком из окна.

– Вот я тебе сейчас покажу! – кричит он. А потом говорит: – Убежала! – И снова ложится спать.

«Мяу!»

Мурлыка продолжает свой концерт. У меня прямо душа ушла в пятки.

– Ну всё, с меня хватит! – отец вскочил и побежал к двери. И вдруг как вскрикнет: – У, чёртова мышеловка!

Он на неё наступил, а она ему большой палец на ноге прищемила.

Мать понесла ему тапочки. А я подлетел к шкафу – хвать Мурлыку и бегом с ним обратно в постель!

Слышу, отец во дворе с Гоппи ругается. А Гоппи отвечает: «Ав-ав!» и рычит. Я, мол, глаз не смыкаю, комаров и тех не подпускаю на выстрел, а ты тут скандал устраиваешь. Иди спать и оставь меня в покое. Отвяжись! «Р-р-р!»

Я-то, конечно, и без него знал, что никакой кошки во дворе нет. Родители вернулись в комнату. Отец всё потирал свой палец на ноге и бесился. Я шепнул Мурлыке на ухо:

– Вот видишь, ты ему ничего не сделал, а эта безмозглая мышеловка здорово его цапнула. Хорошо ещё, палец не откусила!

Мурлыка замурлыкал, и мы оба уснули.

На этот раз кое-как сошло.

…На следующий день я принёс Мурлыку к Фрицу. Его сестрёнка Грета сразу полюбила Мурлыку и обещала нам как следует за ним смотреть. Мы отправились в школу. По дороге я рассказал Фрицу про вчерашнее происшествие.

Сперва он хохотал, а потом говорит:

– Если твой отец это дело раскроет, вам с Мурлыкой несдобровать. Остаётся одно – продолжать конспирацию. Держи его в подполье.

В школе я только и думал, что про Мурлыку. Правда, на математике пришлось уж мне как-то собраться с мыслями. Не хотелось, чтоб все хихикали. Фрейлейн Никлас даже один раз меня похвалила. Но она ведь Гансика Габермана и то сегодня хвалила. Поняли мы эти дроби.

На переменке мы всё рассказали Аннемари. Она обещала не болтать. Нам ведь нужны союзники. Пусть тоже помогает прятать Мурлыку. Аннемари говорит – она бы вообще померла со страху, если бы у неё дома такое творилось.

А на другой перемене фрейлейн Никлас меня спросила:

– Ну, как поживает Мурлыка? Сказал отцу?

Я помялся, пробормотал что-то, да так и не ответил ни да, ни нет.

Но фрейлейн Никлас поглядела на меня повнимательней и сама всё поняла.

– Да ты скажи отцу! И пообещай ему четвёрку по математике. Вот увидишь, он тогда разрешит тебе взять Мурлыку. Ты что, боишься, на четвёрку не вытянешь?

– Кто? Я?.. Боюсь?.. Не вытяну?..

Ну, я объяснил ей, что к чему. А тут как раз Гансик Габерман – грызёт морковку, старается промелькнуть незамеченным. Но фрейлейн Никлас подозвала его – пришлось уж ему подойти. Вид у него побитый – думает, я наябедничал, что он вчера на уроке Мурлыку выпустил.

– Вот Пауль решил по математике четвёрку заработать. Не попробовать ли тебе по этому случаю получить тройку? – спросила она.

Гансик почесал в затылке.

– Тройку?.. Не пугайте так человека с самого утра!

– Обдумай это предложение, – рассмеялась фрейлейн Никлас. – И представь себе удивление ребят.

Она ушла, а я для порядка ещё разок наподдал Гансику за Мурлыку.

После школы я сперва пошёл к Фрицу – поглядеть, как там поживает мой Мурлыка. Он сразу меня узнал, подошёл и давай мурлыкать от радости. Грета отлично провела с ним время. Таких прекрасных кошек она ещё в жизни не видела.

– Ты бы нам хоть на немножко ещё Мурлыку оставил!

– Ладно уж, оставлю, но только на одну ночь. А потом опять принесу – на день и на ночь.

– Глядите за ним, чтоб не убежал, – предупредил я, уходя домой.

Дома меня ожидала не слишком приятная новость. Мать рассказывает:

– Подумай только, вчера вечером куница всё-таки забралась в курятник! Одно яйцо разбила и выпила. Придётся нам её подкараулить. Сегодня, наверное, опять наведается.

– Да нет уж, больше не наведается, – говорю я.

– А ты откуда знаешь? – спрашивает мать.

Я покраснел.

– Ну, просто я так думаю, – начинаю я выкручиваться. – Она ведь уже заметила, что её обнаружили.

– Ладно, посмотрим, – говорит мать.

Минутку я поразмышлял, не посвятить ли маму в нашу тайну. Очень уж опасная игра получается для Мурлыки. Но всё-таки я этого не сделал. А потом мне и самому смешно стало. Уж куда им поймать моего Мурлыку!

Примеры по математике я проверил два раза, ни одной кляксы не посадил. Четвёрку поставит – это уж точно. А потом мы с Гоппи отправились в гости к Фрицу. Мурлыка сам тут же подскочил к Гоппи – давай, мол, поиграем! Ну мы и хохотали, глядя на их возню!

Только рано я радовался.

Вечером мать рассказала отцу про разбитое яйцо. Когда куры сели на насест, отец загородил доской вход в курятник.

– На всякий случай, – сказал он мрачно.

Я уже лёг в постель, но никак не мог заснуть. И вдруг слышу, мать говорит:

– Куры опять вышли из курятника! Видно, куница отодвинула доску!

Я прямо похолодел. Неужели Фриц с Гретой не уследили и Мурлыка удрал? Я выскочил во двор в одной пижаме. Отец как раз загораживал доской вход да ещё камнями закладывал.

– Вот ты и попалась, голубушка, – приговаривал он, довольный своей затеей.

А куры стоят рядом и глядят на него так устало. Эх, хоть бы я точно знал, Мурлыка там сидит или кто другой?

Отец опять разыскал свою дубинку. У меня прямо сердце остановилось, когда я её увидел. А мать стала осторожно шарить рукой в гнезде – она всегда яйца через боковую дверцу вынимает. И вдруг как вскрикнет! И отдёрнула руку.

– Она меня оцарапала! – кричит и руку показывает. А на руке и правда царапина.

Ну, всё. Теперь мы с Мурлыкой попались.

– Вот погоди, я тебе поцарапаюсь! – говорит отец и подходит к боковой дверце.

Но я уже подскочил к ней сам и кричу:

– Постой, подожди, папа! – Распахиваю поскорей дверцу и хватаю Мурлыку. Он сопротивления не оказывает и вообще ведёт себя мирно. – Это ведь просто Мурлыка… – говорю я. А сам боюсь разреветься.

– Что ещё за Мурлыка такой? – спрашивает отец и глядит то на меня, то на мать.

– Мой Мурлыка, – говорю я.

Так всё и раскрылось. Никаких путей к отступлению. Да мне и самому эта морока порядком надоела. Пришлось уж всё рассказать. И стал я просить отца оставить мне Мурлыку. Уж и не знал, что ему пообещать.

– Вот увидишь, четвёрку по математике получу, – говорю я. – Вот увидишь!

– Понятно, – отвечает отец и показывает глазами на мамину царапину. – А это что такое? Мурлыка-то твой царапается!

Мне и самому было жалко мать.

– Да он ведь ещё вас не знает! Вот если пустите его в дом, будете к нему хорошо относиться, ну разве он станет царапаться? Со мной-то он очень дружит, – говорю я.

– Да нет, ты только посмотри, – отвечает мать и показывает мне свою руку.

Но я по её голосу чувствую, что она уже не всерьёз сердится. И крепко прижимаю к себе Мурлыку. Так легко я с ним не расстанусь.

– Да, – говорю я отцу, – вот Мурлыку вы ругаете за то, что он в темноте оцарапал человека, с которым вообще не знаком. А твоя безмозглая мышеловка сразу тебя за палец цапнула, только ты к ней подбежал. А ведь она-то с тобой близко знакома!

Гоппи потянул меня за пижаму. Он всё поглядывал на Мурлыку – нельзя ли с ним поиграть.

И вдруг отец как рассмеётся! Не знаю уж почему. Может, вспомнил что-то смешное? Смеётся, и всё тут! Я поглядел на мать, и она тоже смеётся. Ну что же мне оставалось делать? Я тоже рассмеялся от радости – я ведь уже сообразил, что Мурлыка у нас остаётся.

– Ладно уж, – говорит отец. – А теперь пошёл спать! И не забудь про четвёрку по математике. Вечно у тебя какие-то тайны. И всегда одинаковые. А вообще-то котяга что надо. Только смотри, чтоб на птиц не охотился, а не то живо вышвырну!

– Лучше б ты свою безмозглую мышеловку вышвырнул, – говорю я. – А с Мурлыкой я уже начал курс наук – с Яшкиной клетки.

Я объяснил ему мою методику.

Отец опять рассмеялся. Тут я понял, что он и вправду хороший человек, а не только притворяется. И теперь нам с Мурлыкой можно точно идти спать.

– Завтра оборудуешь ему ящик для спанья! – крикнул мне вдогонку отец.

– Понимаешь, Мурлыка, – объяснил я, – мой отец иногда бывает такой… Ну, в общем, не обращай внимания! Главное теперь – это мне приносить четвёрки, а тебе не гоняться за птицами. Тогда мы с ним поладим. Ты ведь сам видишь – он человек хороший. Только не всё ли ему равно – тройка у меня по математике или четвёрка? Интересно, у него-то у самого всегда одни четвёрки по математике были?

Мурлыка мурлыкал от радости. И только я начал засыпать, как слышу в передней голос Фрица.

– Мне обязательно надо с ним поговорить про одно очень важное дело, – говорит он.

– Что же это за дело? – спрашивает отец.

– Это… это тайна, – запинаясь, отвечает Фриц.

А я вот-вот прысну со смеху. Помалкиваю и слушаю, что будет дальше.

– Может, ты насчёт Мурлыки? – спрашивает отец.

– Мурлыка? Что ещё за Мурлыка такой? – растерянно говорит Фриц.

Отец смеётся. Тут я быстро выхожу с Мурлыкой на руках и сообщаю Фрицу, что мне разрешили его оставить.

Фриц здорово обрадовался. А потом рассказал, как он вечером обнаружил, что Мурлыка исчез. Весь дом обыскал – и бегом ко мне. Конечно, всё в тайне от своих. Вот какой верный друг у меня Фриц.

И вообще всё хорошо кончилось.

Фрейлейн Никлас тоже была очень рада, когда на другой день услыхала эту новость.

А вчера мы получили отметки, и я показал отцу мою четвёрку.

– Вот видишь, – сказал он мне с гордостью, словно не я, а он её получил. А на самом-то деле это ведь я старался! И тут он взял безмозглую мышеловку и, смеясь, швырнул её в помойное ведро. – Мурлыка, – говорит, – всё-таки лучше мышеловки. Особенно если он тебя ещё и считать учит!

Теперь Мурлыка ловит у нас мышей – про мышеловку мы и думать забыли. Он лакает из одной миски с Гоппи. А случается, каша в их миске придётся по вкусу Яшке, тогда и тот вместе с ними поклёвывает. Но как только козлёнок Рогатка подскочит вприпрыжку к миске, Мурлыка бросается удирать.

Правда, часто ещё, когда Мурлыка поглядывает на Яшку, глаза его загораются диким светом. Конечно, я пока не решаюсь оставлять их наедине. Не так-то просто отучить кошку охотиться на птиц. Тут требуется терпение. Да и находчивость нужна. Я, как ухожу в школу, привязываю на шею Мурлыке колокольчик. Начнёт он к птичке подкрадываться, а та услышит звон и вспорхнёт. Ведь я и сам знаю, как трудно чего-нибудь не натворить, когда остаёшься дома один.