355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Карл Хайасен » Дрянь погода » Текст книги (страница 5)
Дрянь погода
  • Текст добавлен: 14 сентября 2016, 23:36

Текст книги "Дрянь погода"


Автор книги: Карл Хайасен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– Скажите честно, что вы думаете об этих ребятах из ФБР?

– Ладно. Полагаю, пленка их озадачила.

– Макс не казался очень испуганным.

– Пожалуй – и, как я говорил, он слишком озабочен рекламой «Мальборо».

– «Мустанга», – поправила Бонни и, глотнув джин, сморщилась, из чего Августин заключил, что она пьет нечасто. – Меня отфутболили как брошенную жену.

– Вовсе нет. Дело завели. Они лучшие в мире умельцы по заведению дел. Теперь вашу пленку отправят в лабораторию. Возможно, сделают пару звонков. Но вы же сами видели, как у них пусто – половина агентов зализывает раны после шторма.

– Земля же не перестала вращаться из-за урагана! – рассердилась Бонни.

– Нет, но ее трясет, как сучку. Я закажу креветок, вы будете?

Миссис Лэм не ответила и заговорила только в пикапе, когда они поехали в разрушенные районы на юге. Она попросила остановиться у окружного морга.

Этот грандиозный замысел следовало бы осуществить до ланча, подумал Августин.

Щелкунчик не обладал ни амбициями, ни энергией, чтобы стать классическим хищником в криминальном мире. Он считал себя хитрым приспособленцем. В крупное дело он бы сунулся только при благоприятных обстоятельствах. Щелкунчик верил в интуитивную прозорливость, поскольку она соответствовала его обычному стилю – не напрягаться.

Ребятишек он услышал задолго до их появления. Из джипа «чероки» с убойным движком по окрестностям громыхал Снуп Догги Догг, от которого дребезжали те немногие стекла, которые не повыбил ураган.

Ребятишки промчались раз, обогнули квартал и снова проехали мимо.

Это из-за костюма, ухмыльнулся про себя Щелкунчик. Думают, я при деньгах.

Он шел дальше. Когда джип появился в третий раз, музыка уже не звучала. Тупари, подумал Щелкунчик, еще бы плакат вывесили: «Гляньте, как мы грабим лоха!»

Когда джип заурчал за спиной, он отступил в сторону, замедляя шаг. Свернутый садовый шланг Тони Торреса Щелкунчик сбросил с плеча и нес перед собой. Машина поравнялась. Один парнишка свесился из окна, поигрывая хромированным пистолетом:

– Эй, мудозвон!

– С добрым утречком! – ответил Щелкунчик и, проворно захлестнув кольцо шланга вокруг шеи парня, выдернул его из машины. Тот грохнулся на мостовую и выронил пистолет – Щелкунчик его тотчас подобрал. Наступил парню на грудь и одной рукой крепко закрутил ему шланг на горле.

Остальные грабители высыпали из джипа на выручку приятелю, намереваясь уделать этого урода в шикарном костюмчике, но планы поменялись, когда они увидели, у кого пистолет. После чего они пустились наутек.

Поверженный грабитель уже почти отключился, и лишь тогда Щелкунчик ослабил петлю шланга.

– Мне нужно одолжиться бензином, – сказал он, – чтобы посмотреть Салли Джесси.

Парень медленно сел, потирая шею. Кое-где она кровоточила от врезавшихся в кожу трех золотых цепей. Безрукавка открывала татуировку на левом бицепсе – эмблема банды и кличка «Малыш-Ебыш».

– У тебя есть канистра, Малыш? – спросил Щелкунчик.

– Нету ни хрена, – просипел пацан.

– Это плохо. Придется забрать всю тачку.

– По фигу, он не моя.

– Ну да, я так и просек.

– Мужик, а че у тя с рожей?

– Не понял?

– Я грю, че у тя с харей-то?

Щелкунчик подошел к джипу и вынул из проигрывателя компакт-диск Снупа Догги Догга. Картинно полюбовался своим отражением в блестящей поверхности.

– По-моему, все неплохо, – сказал он.

– Красаве-е-ец! – ухмыльнулся пацан. Щелкунчик приставил парню к виску пистолет, приказал лечь мордой вниз и сдернул ему брюки до щиколоток.

По улице прокатил автоподъемник Флоридской электрической компании, парень заорал «На помощь!», но водитель не остановился.

Изогнув голову, Малыш-Ебыш увидел, что Щелкунчик поднял к небу компакт-диск, словно хромовую облатку, и услышал его слова:

– Хоть какой-нибудь толк от паршивой музыки.

– Мужик, ты че удумал?

– Угадай.

Прикрываясь рукой, Тони щурился на Айру Джексона, стоявшего против солнца.

– Я вас знаю? Ну да, я вас помню.

– Мою мать звали Беатрис Джексон.

– Я же сказал, что помню.

– Она погибла.

– Я слыхал. Очень жаль. – В шезлонге Тони Торрес чувствовал себя уязвимым, а потому подтянул колени, где лежал дробовик.

Айра спросил, не помнит ли торговец чего-нибудь еще.

– Например, ваши слова, что трейлер надежен, как штаб-квартира «Си-би-эс».

– Бросьте, дружок, я такого не говорил. – Тони хотелось вскочить на ноги, но это быстро не получится. Одно неверное движение – и хлипкий шезлонг проломится под его весом. – «Одобрено правительством» – вот что я сказал, мистер Джексон. Точные мои слова.

– Мать погибла, а трейлер разнесло на куски.

– Ну так офигенный же был ураган. По телику сказали – «шторм века». – Неужели придурок не видит, что в яйца ему нацелен «ремингтон», думал Тони. – Речь о разрушительном стихийном бедствии, дружок. Гляньте, сколько домов поломало. А что с моим домом? В Хомстеде военную авиабазу сдуло, к чертям собачьим! От такого не укроешься. Мне жаль, что ваша мать погибла, мистер Джексон, но трейлер – всего лишь трейлер.

– А что стало с крепежом?

Этого еще недоставало, подумал Тони, он еще и в крепеже разбирается!

– Представления не имею, о чем вы! – Торговец попытался изобразить негодование.

– На кусках трейлера я нашел обрывки двух растяжек, – сказал Айра. – Ремни гнилые, крепежные буравы короткие, анкеров нет – и эту хрень я видел своими глазами.

– Уверяю, вы ошибаетесь. Все подверглось проверке, мистер Джексон. Каждый нами проданный домик был проверен. – Но уверенность в голосе торговца поугасла. Неприятно спорить с безликим силуэтом.

– Сознайтесь – кто-то укоротил чертовы буравы, чтобы сэкономить несколько баксов при установке, – сказал Айра.

– Поговори еще в таком тоне, – предупредил Торрес, – и я привлеку тебя за клевету.

Особым условием досрочного освобождения был запрет на ношение огнестрельного оружия, но Айра Джексон и раньше никогда им не пользовался. Многолетний опыт профессионального убийцы подсказывал: те, кто размахивает пистолетом, неизбежно сами получают пулю. Айра предпочитал личный контакт, достигаемый монтировкой, алюминиевой софтбольной битой, нунчаками, фортепьянной струной, ножевыми изделиями, а также спортивными носками со свинцовыми грузилами. Тони Торресу славно подошел бы любой из этих предметов, но Айра пришел к дому торговца с пустыми руками.

– Чего тебе нужно? – спросил Тони.

– Объяснений.

– Я их только что дал. – Глаза Тони слезились от солнца, в душе росла тревога. Какая-то чертовщина творится – Снежная Королева Эди скрылась с собаками этого парня. Они что, твари, сговорились? И куда подевался урод в идиотском костюме, так называемый телохранитель? – По-моему, тебе пора идти. – И торговец повел дробовиком в сторону улицы.

– Вот, значит, как вы обращаетесь с недовольными клиентами?

Торрес нервно хохотнул:

– Дружок, тут тебе никакой компенсации не светит!

– Это верно.

Айра Джексон был доволен, что вокруг стоит шум – стук молотков, визг дрелей и пил, треск генераторов. Весь народ восстанавливает жилища. Никто ничего не услышит, если торгаш вздумает сопротивляться.

– Ты сильно ошибаешься, если полагаешь, что я не знаю, как управляться с двенадцатым калибром, – сказал Тони. – Глянь-ка на дыру в гаражной двери.

Айра присвистнул:

– Это впечатляет, мистер Торрес. Вы попали в дом.

Лицо торговца закаменело.

– Считаю до трех.

– Мою мать убило жаровней.

– Раз! С каждой секундой ты все больше походишь на мародера, мистер.

– Вы говорили ей и всем этим несчастным людям, что домики безопасны… Как же вам спится по ночам?

– Два!

– Угомонись, жирный козел. Я ухожу. – Айра повернулся и медленно пошел к улице.

Тони Торрес перевел дух, язык казался наждачной бумагой. Он опустил дробовик на колено. Сын Беатрис Джексон остановился на выездной дорожке и присел завязать шнурок.

Вытянув шею, Тони прикрикнул:

– Эй, дружок, пошевеливайся!

Клинкерный блок поверг его в изумление: прежде всего своим весом – фунтов тридцать с лишним, – а еще тем, как Айра Джексон, словно толкатель ядра, сумел метнуть с потрясающей точностью столь тяжелый предмет.

Обломок шлакобетона ударил торговца в грудь, отчего руки Тони Торреса выпустили дробовик, мочевой пузырь – выпитое пиво, а легкие – воздух. Торговец зашипел, точно продырявленный водяной матрас.

От такого мощного удара Тони перегнулся пополам, и шезлонг схлопнулся на нем, как гигантская мышеловка. Визгливый хор соседских пил перекрыл стоны торговца, когда Айра Джексон поволок его к машине.

7

Центр судебно-медицинской экспертизы в округе Дейд оказался тих, опрятен и модернов. Бонни представляла себе морг крупного города совсем не таким. Ей понравилось, что архитектурное решение постройки успешно обошло тему насильственной смерти. Если бы не трупы в северном крыле, по своему нарядно-деловому интерьеру здание вполне могло сойти за управление страховой компании или фирму по оформлению закладных.

Пока Августин негромко беседовал с ассистентом судебно-медицинского эксперта, дружелюбная секретарша принесла Бонни кофе. Молодой врач вспомнил Августина, который неделей ранее приходил забирать останки укушенного змеей дяди. Судмедэксперт с немалым удивлением узнал, что тропическая гадюка, убившая Феликса Моджака, теперь разгуливает на свободе. И сразу же отправил по электронной почте докладную записку в больницу имени Джексона, в которой сообщал, что необходимо приготовить дополнительные запасы противозмеиной сыворотки – на всякий случай. Потом врач куда-то ушел с ксерокопией полицейского протокола по заявлению Бонни.

Вернувшись, судмедэксперт сказал, что в морге есть два неопознанных трупа, отдаленно соответствующих приметам Макса Лэма. Августин передал новость Бонни.

– Как вы, осилите? – спросил он.

– Если вы пойдете со мной.

До прозекторской, где температура была градусов на пятнадцать ниже, шли долго. Бонни взяла Августина за руку, когда они проходили мимо самодренирующихся стальных столов с полудюжиной тел на разных стадиях вскрытия. Помещение насквозь пропиталось тошнотворно-сладкой смесью запахов химикалий и мертвой плоти.

Ощутив, как похолодела рука Бонни, Августин спросил, не собирается ли миссис Лэм упасть в обморок.

– Нет, – ответила она. – Просто… Я думала, они прикрыты простынями.

– Это в кино так.

У первого неопознанного тела были жидкие прилизанные волосы и неровные бачки. Белый мужчина того же возраста, что и Макс, но никакого сходства. Глаза мертвеца зеленовато-голубые, у Макса – карие. Но взгляда Бонни отвести не могла.

– Отчего он умер?

– Это Макс? – спросил Августин.

Бонни мотнула головой.

– Скажите, почему он умер?

Шариковой ручкой эксперт показал на дырку размером с десятицентовую монету ниже левой подмышки.

– Пулевое ранение.

Августин и Бонни прошли за врачом к следующему столу. Здесь причина смерти была совершенно ясна. Этот человек попал в страшную аварию. Он был скальпирован, лицо изуродовано до неузнаваемости. По груди и животу шли черные стежки – швы после вскрытия.

– Н-не знаю, – запинаясь, произнесла Бонни. – Не могу сказать…

– Посмотрите на руки, – посоветовал эксперт.

– Обручального кольца нет, – заметил Августин.

– Пусть посмотрит, – настаивал прозектор. – Драгоценности мы сдаем на хранение.

Бонни, как сомнамбула, обошла стол. Синевато-бледное мертвое тело – даже не скажешь, какой оттенок кожи у него был при жизни. Сложением мертвец походил на Макса – узкие плечи, костлявая грудь, на талии – валики жира в прожилках вен. Руки и ноги худые и в мелких волосках, как у Макса…

– Осмотрите руки, мэм.

Бонни заставила себя перевести взгляд и вздохнула с облегчением. Это руки не Макса – ногти грязные и обгрызенные. Муж уделял исключительное внимание маникюру.

– Это не он, – чуть слышно проговорила Бонни, словно боясь разбудить человека без лица.

Врач спросил, не было ли у мужа каких-нибудь родинок. Бонни ответила, что не замечала, и вдруг почувствовала себя виноватой – вроде как недостаточно изучила интимные подробности своего мужа. А ведь истинные влюбленные знают друг у друга каждое пятнышко.

– Я вспомнила родинку! – обрадовалась Бонни. – На локте.

– На каком? – уточнил эксперт.

– Вот этого не помню.

– Какая разница? – раздраженно вмешался Августин. – Посмотрите на обоих.

Врач проверил локти мертвеца – родинок не было. Бонни отвернулась от трупа и спрятала лицо на груди Августина.

– Он гнал на ворованном мотоцикле, – сообщил врач. – А к багажнику привязал украденную микроволновку.

– Мародер! – презрительно фыркнул Августин.

– Ну да. Влетел под лесовоз на скорости восемьдесят миль.

– И он только сейчас об этом говорит! – воскликнула Бонни.

По-настоящему легче ей стало только в машине Августина. В морге был не Макс, потому что Макс жив. Это хорошо. Уже слава богу. И тут Бонни затрясло, когда она представила мужа на сверкающем стальном столе, распотрошенного, как рыба.

Они приехали в тот район, где пропал Макс, и увидели, что у прокатной машины колеса сняты, капот вскрыт, радиатор исчез. Записка под «дворником» осталась нетронутой, как свидетельство низкого уровня грамотности среди автомобильных воров. Августин предложил вызвать эвакуатор.

– Потом, – бросила Бонни.

– Я и говорю – потом. – Включив сигнализацию, Августин запер машину.

Битых два часа они бродили по улицам. Пистолет Августин держал за поясом. Он полагал, что похититель Макса может где-то отсиживаться, поэтому они проверяли каждый брошенный дом. Проходили квартал за кварталом, и Бонни расспрашивала людей, латавших разрушенные дома. Она еще надеялась, что кто-нибудь припомнит Макса в утро после урагана. Несколько человек красочно описали замеченных мартышек, но о похищении туриста никто не знал.

Потом Августин проехал к полицейскому блокпосту, откуда Бонни связалась со службой буксировки и прокатным агентством в Орландо. Затем она позвонила в нью-йоркскую квартиру, чтобы прослушать сообщения на автоответчике. Через минуту Бонни нажала кнопку повтора и передала трубку Августину.

– Невероятно, – сказала она.

Голос Макса пробивался сквозь ужасные помехи, словно он звонил с Тибета:

– Бонни, дорогая, все в порядке. Полагаю, моей жизни ничто не угрожает, но не знаю, когда меня отпустят. По телефону всего не объяснишь… Ой, подожди, он хочет, чтобы я что-то прочитал. Слушаешь? Вот тут что: «Мне нет дела до скрипучей машинерии человечества – я принадлежу земле! Лежу на подушке и чувствую, как на лбу прорастают рога». – После шершавой паузы голос продолжил: – Бонни, милая, все не так страшно, как тебе кажется. Пожалуйста, ничего не рассказывай моим родителям, я не хочу, чтобы папа волновался без всякой причины. И, пожалуйста, позвони Питу и, кхм, скажи, чтобы оформил мне больничный, если дело вдруг затянется. Передай, чтобы придержал шестой этаж насчет встречи с «Мустангом» на следующей неделе. Не забудь, ладно? И чтобы ни в коем случае не приводили Билла Наппа. Это пока еще мой проект…

Голос Макса растворился в щелчках и треске. Повесив трубку, Августин отвел Бонни к пикапу.

– Это сводит меня с ума, – сказала она, усевшись.

– Позвоним от меня и запишем звонок на пленку.

– Думаю, он расшевелит ФБР. Особенно поэзия.

– Мне кажется, это из книги.

– И что это значит? – спросила Бонни.

Августин перегнулся через ее колени и убрал пистолет в бардачок.

– Это означает, что ваш муж в большей опасности, чем ему кажется.

Дорожные полицейские, служившие в северной Флориде, по большей части не особенно обрадовались, узнав о командировке на юг полуострова. Многие бы предпочли Бейрут или Сомали. Исключение составлял Джим Тайл. Поездка в Майами сулила бесценные минуты с Брендой Рорк, но работа по две смены в зоне урагана не оставляла сил даже на то, чтобы забыться друг у друга в объятьях.

Джим Тайл не рассчитывал, что губернатор здесь объявится, но и не сильно удивился. Этот человек боготворил ураганы. Игнорировать его присутствие было бы эгоистично и безответственно – полицейский серьезно относился к их дружбе, а также к способности Сцинка на поразительные по своей необдуманности поступки. Джиму ничего не оставалось – только держаться поблизости.

В век политкорректности крупный чернокожий в отутюженной полицейской форме может перемещаться по бюрократическим коридорам белой швали, как и когда захочет, и лишних вопросов ему никто не задаст. Сразу после урагана Джим Тайл полностью использовал это преимущество. Он с полным правом толкался среди законодателей округа Дейд, полицейских Хомстеда, пожарных, добровольцев Красного Креста, офицеров Национальной гвардии, армейских командиров и задерганных представителей Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям. Между дежурствами Джим пил кофе и знакомился с отчетами, журналами службы 911, компьютерными распечатками и рукописными докладами о происшествиях, но ничего особенного не искал. Разве что намека.

Как всегда бывает, вслед за ураганом накатила волна неистового безумия. Джим Тайл листал бумаги и думал: боже мой, весь город сошел с ума.

Строительные инструменты превратились в оригинальное оружие для решения домашних разногласий. Тысячи жертв урагана бросились покупать цепные пилы для расчистки завалов, но опасные мощные инструменты использовались для выплеска накопившейся ярости. Один джентльмен в Хомстеде пытался укоротить пилой «Блэк-и-Декер» несговорчивого оценщика страховой компании. Пожилая дама из Флорида-Сити облегченной мотопилой «Сирз» пыталась заткнуть рот словоохотливому соседскому попугаю. В Суит-уотере два члена подростковой банды устроили короткую, но зрелищную дуэль на украденных бензопилах «Хоумлайт» и успешно отсекли друг другу руки (одному – левую, другому – правую).

Если пилы правили бал днем, то огнестрельное оружие – ночью. Боясь мародеров, неусыпные домовладельцы разряжали крупнокалиберные полуавтоматические винтовки во все, что шуршало, скреблось и шевелилось в темноте. Предварительный подсчет жертв включал семь кошек, тринадцать бродячих собак, двух опоссумов и мусорный грузовик – но не настоящих воров. Жители одного сельского района, не жалея патронов, отражали набег стаи мародерствующих мартышек. Этот эпизод Джим Тайл во внимание не принял, списав на массовую галлюцинацию, и решил по возможности ограничить свое расследование событиями дневного времени.

Почти все заявления о пропавших людях касались местных жителей, спасавшихся от шторма: обеспокоенные родственники с Севера потеряли с ними связь. Многие благополучно нашлись в укрытиях и домах соседей. Но один случай привлек Джима Таила – человек по имени Макс Лэм.

Согласно показаниям его жены, супруги Лэм приехали в Майами на следующее утро после урагана. Миссис Лэм сообщила полиции, что муж хотел посмотреть на разрушения. Полицейский не удивился – улицы заполонили иногородние, для которых зона бедствия была лишь туристическим аттракционом.

Мистер Макс Лэм оставил прокатную машину и занялся видеосъемкой. Джиму казалось невероятным, чтобы житель Манхэттена заблудился в простой планировке плоского флоридского района. Подозрение усилил погребенный в кипе папок отчет о другом инциденте.

Семидесятичетырехлетняя женщина позвонила с сообщением, что, возможно, стала свидетелем нападения. Информация, принятая диспетчером, излагалась в двух коротких абзацах:

«Источник сообщает, что подозрительный объект бежал по Куэйл-Руст-драйв в квартале 10700, неся на плече другой объект. Первый объект – белый мужчина, рост и вес не установлены. Второй объект – белый мужчина, рост и вес не установлены.

Источник сообщает, что объект Б предположительно был раздет и оказывал сопротивление. Объект А держал в руке пистолет с мигающим красным огоньком (??). Проверка на месте нарядами 2344 и 4511 результатов не дала».

Джим Тайл не встречал пистолетов с красными мигающими огоньками, какие имеются у большинства видеокамер. На расстоянии перепуганная старушка могла принять «Сони» за «Смит-и-Вессон».

Возможно, она стала свидетелем похищения мистера Макса Лэма. Но Джим Тайл надеялся, что нет и виденное старухой на Куэйл-Руст было типичной для округа Дейд придорожной потасовкой, а не действиями его неуловимого друга, обитающего на болотах: он, как известно, не уважал дурно воспитанных туристов.

Полицейский снял копии с некоторых сообщений и заявления миссис Лэм и убрал в портфель. Когда выдастся свободное время, он постарается с ней побеседовать.

На обед с Брендой оставалось двадцать минут, а потом обоим предстояло заступать в очередную смену. Возможность повидаться даже накоротке окупала муки службы на спятивших улицах южной Флориды.

К великому неудовольствию Джима, на пути в ресторан «Красный Омар», где его ждала Бренда, он стал свидетелем угона грузовика Армии спасения. Патрульному пришлось пуститься в погоню, и, когда она закончилась, на свидание он уже опоздал.

Обезоружив и заковав угонщика в наручники, Джим поинтересовался, зачем человеку, у которого сохранились хоть какие-то мозги, автомат «МЭК-10», когда он угоняет грузовик, набитый поношенной одеждой. Молодой человек объяснил, что вначале хотел только нарисовать спреем эмблему банды на борту грузовика, но водитель тронулся, не успел он закончить свое художество. Поскольку это вопрос самоуважения, выбора не оставалось, и пришлось доставать автомат и, мать его, угонять грузовик.

Полицейский Джим Тайл препроводил разговорчивого угонщика в клетку патрульной машины и дал себе слово во что бы то ни стало уговорить Бренду Рорк перебраться из чертовой дыры под названием «Майами» в более цивилизованную дыру; где они бы могли служить вместе.

Щелкунчик гордился тем, как обрел джип «чероки», но Эди Марш победа не заинтересовала.

– Это еще что? – Щелкунчик показал на такс.

– Доналд и Марла, – раздраженно ответила Эди. Таская ее взад-вперед по двору Тони Торреса, собачки, как ненормальные, метили его. Эди поразилась, какая сила в их коротеньких лапах, похожих на венские сосиски.

– Кстати, – поделилась она, удерживая натянутые поводки, – этот придурок стал хватать меня за титьки всего через три минуты.

– Ну, ты выиграла, и что?

– Забери у меня этих чертовых собак!

Щелкунчик попятился. Многочисленные столкновения с полицейскими овчарками оставили неизгладимые шрамы – и на теле, и в душе. В последние годы он предпочитал кошек.

– Да отпусти ты их.

Едва Эди бросила поводки, таксы свернулись у ее ног.

– Вот и славно, – буркнул Щелкунчик. – Глянь, чего я надыбал. – Он сверкнул хромированным пистолетом, отнятым у шпаны. Однако выяснилось, что обойма в этой дешевке пустая. – Хреновы ублюдки! – плюнул Щелкунчик и швырнул оружие в мутный бассейн.

Эди рассказала о крутом громиле с нью-йоркским выговором, который приходил к Тони Торресу.

– Ты удачно выбрал время, чтобы смотаться, – добавила она.

– Закрой хлебало.

– Но Тони исчез. Вместе со своим шезлонгом. Сам подумай.

– Черт!

– Он не вернется, – мрачно сказала Эди. – Во всяком случае, целиком.

Там, где раньше стоял шезлонг, теперь валялся бетонный блок. Щелкунчик выругался: не вовремя отлучился, зараза. Теперь десять штук накрылись. Даже если Торрес объявится, что маловероятно, он не заплатит. Крупный облом, не судьба послужить телохранителем.

– Вряд ли у тебя готов новый план?

Вой сирены заглушил ответ Эди, который она подкрепила знакомым выразительным жестом. По Калуса-драйв промчалась «скорая помощь». Щелкунчик рассудил, что везла она Малыша-Ебыша – на довольно необычную операцию. Щелкунчик бы не удивился, прочтя о ней когда-нибудь в медицинском журнале.

Увидев на дорожке вдребезги разбитый «ремингтон», он подумал: тут пора завязывать. Завтра он позвонит Авиле насчет дельца с крышами.

– Могу тебя подвезти, – предложил он Эди. – Только без чертовых собак.

– Господи, нельзя же просто их здесь бросить.

– Как знаешь.

Он взял из ледника Тони три банки «Хайнекена», забрался в форсированный джип и умчался, даже не помахав на прощанье.

Эди привязала Доналда с Марлой к дождевальной установке на заднем дворе и вошла в разрушенный дом посмотреть, не найдется ли там чего-нибудь ценного.

Сцинк приказал Максу раздеться и залезть на дерево. Макс послушался и осторожно уселся, свесив голые ноги, на пружинистой ветке ивы без листьев. Внизу расхаживал Сцинк.

Он произносил грозную тираду, держа на виду пульт от ошейника:

– Вы, сучьи карьеристы, приезжаете сюда, ничего не зная, не ценя и даже не интересуясь природной историей этого края и неохватной древностью его жизни. Господи, «Мир Диснея» – это не Флорида! – Он обличительно наставил палец на пленника. – В твоем бумажнике я нашел корешки билетов, любитель туризма.

Макс, полагавший, что «Мир Диснея» нравится всем, испуганно сказал:

– Пожалуйста, не надо. Если пустите разряд сейчас, я упаду.

Сцинк стянул цветастую купальную шапочку и присел у погасшего костра. Макс не на шутку встревожился. Угольно-черные москиты облепили его бледные пухлые ноги, но он не смел их прихлопнуть. Он боялся шевельнуться.

Весь день казалось, что настроение похитителя улучшается. Он даже отвез Макса в кемпинг на маршруте Тамиами, чтобы он позвонил в Нью-Йорк и оставил Бонни новое сообщение. Пока Макс ждал, когда освободится телефон-автомат, Сцинк сбегал на шоссе подобрать свежесбитое животное. Одноглазый вел себя непринужденно, настроен был, можно сказать, дружески. На обратном пути к кипарисовому леску он пел и лишь пожурил Макса за незнание того, что Нил Янг играл на гитаре в «Баффало Спрингфилд». [15]15
  Нил Янг (р.1945) – американский рок-гитарист, певец и композитор. «Баффало Спрингфилд» – американская кантри-рок-группа (1966-1968), названа в честь марки парового катка.


[Закрыть]

Макс полагал, что наделен природным обаянием; это заблуждение привело его к допущению, что похитителю он понравился. Казалось, еще немного – и удастся выторговать себе свободу. Макс не придал значения устной биографии Сцинка и счел его неуравновешенным, но относительно разумным изгоем – смурной душой, которую можно расположить к себе спокойным вдумчивым подходом. Умение завоевать клиента – конек специалиста по рекламе, разве нет? Макс полагал, что легкими беседами, бессмысленными анекдотами и время от времени шутками над собой он продвигается к намеченной цели. Сцинк явно вел себя спокойнее, если не сказать – безмятежно. Он уже три часа не включал шоковый ошейник, и это, с точки зрения Макса, обнадеживало.

И вот теперь одноглазая скотина по непонятной причине снова взбеленилась.

– Контрольный урок, – объявил Сцинк.

– По какой теме?

Похититель медленно поднялся, засунув пульт в задний карман. Обеими руками собрал косматые волосы и завязал в конский хвост – но над ухом. Потом вынул стеклянный глаз, плюнул на него и протер заскорузлой банданой. Макс встревожился еще сильнее.

– Кто раньше появился в здешних местах – семинолы или теквесты? [16]16
  Теквесты (текесты) – индейцы, жившие во Флориде 2000 лет назад.


[Закрыть]
– спросил Сцинк.

– Э-э… Не знаю. – Макс крепче ухватился за ветку – даже костяшки побелели.

Сцинк вставил на место искусственный глаз и достал из кармана пульт.

– Кто такой Наполеон Бонапарт Бровард? [17]17
  Наполеон Бонапарт Бровард (1857-1910) – один из самых колоритных губернаторов Флориды (1905-1909). Оставшись сиротой, работал лесорубом, матросом, стал капитаном корабля, доставлял оружие кубинским революционерам. Выиграл губернаторские выборы, предложив земельную реформу, совет по высшему образованию и другие популистские программы. Перед смертью стал сенатором США.


[Закрыть]

Макс в отчаянии помотал головой. Сцинк пожал плечами:

– Как насчет Марджори Стоунмен Дуглас? [18]18
  Марджори Стоунмен Дуглас (1890-1998) – писательница, публицист, драматург, поэтесса. Много писала о Флориде.


[Закрыть]

– Сейчас, сейчас, подождите! – Макс нервно заерзал, ветка качнулась. – Она написала «Первогодок»!

Чуть позже он пришел в себя и понял, что лежит на мшистой земле, свернувшись, как младенец в утробе. Колени ободраны, шею и плечи саднило от электрошока. Перед носом стояли ботинки одноглазого. Раздался низкий громоподобный голос:

– Надо тебя убить.

– Не надо…

– У тебя хватило наглости приехать в такое место и не знать…

– Простите меня, капитан.

– …даже не потрудиться узнать…

– Я же сказал, что работаю в рекламе.

Сцинк взял Макса за подбородок.

– Во что ты веришь?

– Господи, да у меня же медовый месяц! – Макс держался из последних сил, чтобы не скатиться в бездну паники.

– Какие у тебя убеждения? Отвечайте, сэр!

– Не могу, – съежился Макс.

Сцинк горько усмехнулся:

– К твоему сведению – ты перепутал двух Марджори. «Первогодка» написала Ролингз, [19]19
  Марджори Ролингз (1896-1953) – журналистка и писательница. Начала писать в шесть лет, за роман «Первогодок» (1936) удостоена Пулитцеровской премии. Выкуривала в день пять с половиной пачек сигарет, была подвержена депрессиям и запоям.


[Закрыть]
а Дуглас – «Травяную реку». Думаю, теперь не забудешь.

Он промокнул кровавые царапины на ногах Макса и велел ему одеться. Самоуверенность дала трещину; Макс, как сомнамбула с артритом, натягивал одежду.

– Вы когда-нибудь меня отпустите?

Сцинк словно не услышал вопроса.

– Знаешь, чего мне в самом деле хочется? – спросил он, заново разводя костер. – Повидаться с твоей новобрачной.

– Это невозможно! – сипло выдавил Макс.

– О, нет ничего невозможного.

В потоке отребья, хлынувшем на юг в первые тревожные часы после урагана, находился человек по имени Гил Пек. Он рассчитывал выдать себя за опытного каменщика, выудить предоплату, какую удастся, и умотать обратно в Алабаму. Афера безупречно сработала с жертвами урагана «Хьюго» в Южной Каролине, и Гил Пек был уверен, что все получится и в Майами.

Он приехал на четырехтонном грузовике с платформой, на которую была навалена небольшая, однако на вид вполне достоверная куча красного кирпича, который Гил стянул с неохраняемой стройки в Мобиле – там возводили раковый корпус педиатрической больницы. Пек увидел по телевизору торжественную закладку первого камня. В тот же день он подъехал к стройке на грузовике, хапнул кирпич и двинул без остановок на юг Флориды.

Дело пока ладилось. Пек собрал почти две тысячи шестьсот долларов наличными с полудюжины горемык-домовладельцев, которым обещал вернуться в субботу утром с полным грузом кирпича. К тому времени он, разумеется, будет далеко на севере.

Днем он суетился с клиентами, а ночью рылся в руинах. Большая платформа выглядела вполне официально и не вызывала никаких вопросов. Даже после наступления комендантского часа национальные гвардейцы пропускали его через заграждения с мигалками.

Приноровившись к раскопкам руин, Гил Пек обнаружил много чего ценного, пережившего ураган. Опись навара от трудов за две ночи включала: тостер для рогаликов, тренажер «Стэйрмастер», серебряный чайный сервиз, три немарочные штурмовые винтовки, сотовый телефон «Панасоник», две пары мужских туфель для гольфа, килограмм гашиша в непромокаемой упаковке, медный канделябр, баллон от акваланга, золотое кольцо Университета Майами (выпуск 1979 года), полицейские наручники, коллекцию редкой финской порнографии, марионетку «Майкл Джексон», непочатый стограммовый флакончик обезболивающего «Дарвоцет», набор пластинок Вилли Нелсона в коробке, спиннинг «Лумис», птичью клетку и двадцать одну пару женских трусиков модели «бикини».

Гил Пек был счастлив, обследуя останки трейлерного поселка. Упругой поступью пробирался он по руинам вслед за желтым лучом своего фонаря. Стараниями Национальной гвардии, дорожных патрулей и городской полиции никто ему не докучал, и он спокойно мародерствовал теплой летней ночью в полном одиночестве.

Поэтому от того, что он увидел посреди площадки для шаффлборда, его алчное сердце затрепетало: огромная тарелка спутниковой антенны. Несомненно, ураган вырвал ее в поместье какого-то миллионера и забросил сюда на потребу Гила Пека. Осветив внешнюю сторону параболы фонариком, Гил обнаружил всего одну вмятинку, а так восьмифутовая спутниковая антенна была в превосходном состоянии.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю