Текст книги "Карл Густав Маннергейм. Мемуары"

Автор книги: Карл Густав Эмиль Маннергейм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц)

Русский комитет, созданный для соблюдения интересов царской России в Париже, зашёл так далеко, что в 1919 году представил мирной конференции памятную записку. Там было сказано, что «Россия никогда не откажется от права на создание политической и юридической основы отношений между Россией и Финляндией». Это «право» основывалось на тех самых военных устремлениях, которые вновь обозначились в претензиях Советской России, выдвинутых осенью 1939 года. В памятной записке комитета приводились требования к обеспечению безопасности Петербурга, и среди них не последнее место занимала возможность иметь укреплённые морские базы на северном побережье Финского залива и в Ханко. Помимо всего прочего, в записке подчёркивалось, что Аландские острова являются важнейшей военной базой России. В оправдание своих претензий представители русского «белого движения» заявили об «оккупации» немцами Финляндии в 1918 году. Сталин через двадцать лет также основывал свою аргументацию на этом факте. Вот как долго сказывались последствия того, что сенат когда-то попросил помощи у Германии!

Закончив свои переговоры в столице Франции, я в начале декабря вернулся в Лондон, поверив обещаниям министра иностранных дел Франции, что он обратится к правительству Великобритании и что дружественные отношения между нашими странами будут восстановлены на уже известных условиях.

В телеграмме от 8 декабря я сообщил министру иностранных дел Энкеллю о переговорах в Париже и Лондоне, особо подчеркнув глубокое недоверие стран Антанты к Финляндии.

В Лондоне я вновь встретился с видными государственными и военными деятелями Великобритании. После переговоров мы пришли к выводу, что правительство Великобритании готово одобрить следующую программу:

1) должно быть создано правительство, состав которого искренне подтверждает стремление к новому политическому курсу и большинство членов которого составят противники немецкой ориентации;

2) правительство выступит с заявлением, в котором будет выражено отмежевание от прошлого политического курса;

3) все немецкие части в полном составе должны покинуть Финляндию, а немецкое военное руководство – выслано из страны;

4) Франции предоставляется право послать в Хельсинки военную делегацию для изучения военных потребностей Финляндии, особенно в вопросе заполнения свободных командных постов офицерами из других стран;

5) безусловный отказ от кандидатуры гессенского принца;

6) новые парламентские выборы должны быть проведены по предложению правительства в марте 1919 года.

Я не хотел уезжать из Лондона, не получив обещания, что наша независимость будет признана на этих условиях, причём максимально быстро. Такие заверения мне удалось получить от лорда Хардинга. Кроме того, я вновь поднял вопрос об Аландских островах. Лорд Хардинг сказал, что он обсуждал эту проблему с послом Швеции, взгляды которого я сейчас имел возможность опровергнуть.

То предложение, что Финляндия в качестве компенсации за отказ от Аландских островов получит территорию Восточной Карелии, исходило от правительства Швеции. Это стало известно из вербальной ноты, переданной 12 декабря послом Швеции в Хельсинки – министром К. Г. Вестманом. Если Финляндия, говорилось в ноте, согласится на всенародное голосование на Аландских островах, то Швеция будет считать своим долгом поддержать правительство Финляндии в его стремлении получить признание от стран Антанты. Швеция также окажет содействие в решении Карельского вопроса в интересах Финляндии. Передав ноту, министр Вестман тут же заявил, что действует без полномочий правительства. Он поинтересовался, не могла бы финансовая помощь облегчить решение проблемы по Аландским островам.

12 декабря телеграфом пришло сообщение, что сенатор Свинхувуд подал в отставку. В тот же день меня избрали главой финского государства. Ни один «реванш» в моей жизни не был настолько очевиден, как этот: ведь меня избрали регентом по предложению того самого правительства, которое своим нелояльным отношением к главнокомандующему собственной армии вынудило меня покинуть страну после победы в освободительной войне, одержанной под моим руководством.

Теперь я мог продолжить переговоры уже в качестве главы государства. Первым делом я отправил доктора Холсти для сбора необходимой информации. В Лондоне ему удалось укрепить отношения с будущим президентом Америки Гувером, чья успешная деятельность по оказанию продовольственной помощи Европе хорошо известна. Доктор Холсти встречался также с бывшим послом Америки в Петрограде господином Френсисом, авторитетным знатоком России, который с пониманием относился к актуальным проблемам Финляндии.

Теперь, когда я стал главой государства, мне было, конечно же, намного легче разобраться в своём отношении к новому правительству, состав которого – 6 демократов и 6 монархистов – не вызывал полного доверия ни в Лондоне, ни в Париже. Франция и Англия были заинтересованы в отставке некоторых членов правительства, среди них премьер-министра и министра иностранных дел. Я же решил, что на данном этапе лучше одобрить состав правительства. Мне было важно укрепить авторитет власти в Финляндии, и внешнее давление в этом вопросе не могло иметь решающего значения. Я заявил, что поддерживаю сформированное правительство, и добился нужного эффекта.

Счастливый случай свёл вместе первый груз зерна, прибывший в порт Турку, и меня, когда я вступил там на землю родины.

В Хельсинки я прибыл на следующий день. На том самом вокзале, с которого я семь месяцев назад уехал в качестве частного лица, не услышав на прощание от правительства ни одного доброго слова, меня встречали теперь высшие официальные лица государства. Второй раз за этот год меня тепло приветствовали жители столицы. Они заполнили площадь перед железнодорожным вокзалом и все прилегающие улицы. Я был очень доволен, что в качестве моей резиденции выбран не президентский дворец, а бывший дом генерал-губернатора. Ведь я считал, что моя деятельность на этом посту будет недолговременной.

Вернувшись на родину, я выступил со следующим обращением к народу Финляндии:

«В настоящий момент, получив доверие парламента, я приглашён на пост главы государства. Я вновь вступаю на землю родины и от всего сердца приветствую свою страну и народ. Я чувствую всю тяжесть моей будущей ответственной работы. Хотя я очень признателен за оказанное доверие, тем не менее, я непременно отказался бы от него, если бы не события нынешнего тяжёлого времени, которые ни с чем не сравнимы в мировой истории. Эти события обязали меня принять приглашение депутатов. Я занимаю этот высокий пост, исполненный уверенности в том, что мои искренние стремления будут поняты всем финским народом и что этот народ, наконец, будет полностью единодушен в защите независимости и свободы. Сегодня более чем необходимы единогласие и осознание подлинных успехов, ожидающих наше Отечество. Имея в виду долговременную перспективу, в настоящее время следует установить тесные и дружеские отношения с теми государствами, которые будут решать судьбу нашего государства. Воистину благородно их стремление оказать великое доверие нашей нации, стоящей на пороге голода, и мне предоставлена возможность подтвердить это доверие, которое имеет вид ста двадцати миллионов килограммов зерна, привезённых мною.

Единодушный труд также необходим для установления порядка в наших внутренних делах, чтобы народ Финляндии и его парламент могли, после скорейших выборов, спокойно и безопасно работать, залечивая раны, нанесённые войной, и наслаждаться только что добытой свободой. Наконец, требуется такое единодушие, которое позволит нашему народу выжить и добиться уважения всеми нациями. Стремясь к дружественным отношениям с соседними государствами, сохранившими законный общественный порядок, наш народ должен в то же время стать могучим настолько, чтобы мы смогли жить своей национальной жизнью и двигаться вперёд по дороге прогресса. Полагаясь на честную волю каждого гражданина, я призываю народ Финляндии к единодушию во благо наших успехов, свободы и будущего».

На следующий день, в канун Рождества, я отправился в Государственный совет, где меня приветствовал премьер-министр Ингман. В этом самом зале около года назад мне доверили создание армии и восстановление порядка в стране. Война продолжалась до победы, но тяжёлые времена ещё не кончились. Теперь меня ждала ответственная работа, трудности которой я осознавал совершенно отчётливо. И я мог только мысленно обещать, что постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы выстроить прочный фундамент для будущего Финляндии как свободной и независимой страны.

Глава государства

В моём обращении к народу Финляндии от 22 декабря 1918 года, где я особо подчеркнул значение национального единодушия для упрочения международного положения страны и укрепления основ будущего независимого государства, содержалась программа моей деятельности в качестве главы государства. Существенной частью этой программы было создание мощных оборонительных сил, что предполагало серьёзную перестройку формирований шюцкора.

Моей первой задачей было определить своё отношение к правительству. За последний месяц оно показало, что может справляться с проблемами государства. Премьер-министр, профессор богословия Лаури Ингман, был известен ещё со времён сословного представительства. Его работоспособность, а также влияние на парламент были просто удивительными. Министр иностранных дел Карл Энкелль в 1917 году в ранге государственного секретаря овладел огромным опытом в международных вопросах, он был широко образован и владел многими языками. Энкелль был сыном бывшего начальника кадетского корпуса, и я прекрасно знал его со времени моей учёбы там, хотя Карл был несколько моложе меня. Министр обороны Рудольф Вальден, мой боевой товарищ во время освободительной войны, имел прекрасные способности к организаторской деятельности, а министр внутренних дел профессор Антти Туленхеймо очень хорошо разбирался в деятельности своего ведомства. Все остальные члены правительства соответствовали своим постам.

Правительство, где ряд членов были монархистами, не вызывало доверия стран Антанты, но его смена резко обострила бы внутригосударственные проблемы. Следовало учитывать и то, что после проведения новых выборов правительство в любом случае будет сменено. Я считал, что вмешательство иностранных государств в вопросы формирования правительства должно быть резко снижено и я сам должен нести ответственность за его деятельность. Формирование нового правительства было не совсем ко времени, поскольку внутреннее положение в Балтийских странах оставалось нестабильным, поэтому мне следовало придерживаться принятого в Париже решения о моей поддержке кабинета. Когда от наших представителей в Париже и Лондоне стали поступать все новые предложения о реорганизации состава правительства, я заявил правительствам союзнических стран, что кабинет Ингмана, хотя он и не был назначен мною, пользуется моим полным доверием. Он действует в полном единодушии и усиленно работает над налаживанием хороших отношений между Финляндией и странами Антанты. Я отметил, что смена правительства может привести к массовым волнениям, что поставит под угрозу все усилия главы государства по стабилизации положения в стране.

Было принято решение о проведении в ближайшее время новых выборов, таким образом, мы выполнили все условия для восстановления дипломатических отношений с Францией. Для укрепления своего положения в качестве главы государства я предложил, чтобы Франция как можно быстрее прислала своего представителя в Хельсинки. Это предложение, судя по всему, было благожелательно принято, и 2 января 1919 года консул Франции в Хельсинки господин Пуаро сообщил, что Франция обратилась к союзническим странам с призывом признать независимость Финляндии. Ответ на этот призыв был положительным. Министр иностранных дел Питон не забыл своего обещания.

Через несколько дней мы получили подтверждение нашего нового внешнеполитического успеха. Поступило сообщение, что Финляндия и Польша, которые по согласованным ранее условиям должны были прислать своих представителей на созываемую странами-победительницами конференцию, посвящённую проблемам России, теперь уже могли не делать этого. Следует отметить, что упомянутая конференция, местом проведения которой были выбраны Принцевы острова в Мраморном море, так никогда и не состоялась.

Самым важным для нас было то, что вопрос о Финляндии, равно как и о Польше, не должен был рассматриваться вместе с проблемами тех государств, которые возникли в результате мировой войны. Это было подтверждением того, что Финляндия, которая в течение многих лет была автономным государством, теперь получила международное признание своего особого положения.

Несмотря на уже упоминавшееся заявление министерства иностранных дел Франции, нам всё же следовало дождаться официального признания нашей независимости Англией и Соединёнными Штатами. Вопрос в принципе был решён, это следовало хотя бы из того, что 3 февраля правительство Франции приняло решение об обмене с нами дипломатическими представителями. Задержка признания нашей независимости Англией и Америкой, по всей вероятности, была связана со жгучими проблемами Центральной Европы, которые требовали особого внимания союзнических государств.

Под Рождество политическое и военное положение на южном берегу Финского залива резко обострилось. Оттуда были выведены немецкие войска, и большевики вышли на берег Балтийского моря. Национальные добровольческие отряды поднялись с оружием в руках на борьбу против оккупантов. Особенно критическое положение сложилось в Эстонии, где превосходящие силы противника оккупировали около половины страны и угрожали Таллинну. Обращение эстонцев за военной помощью было встречено в Финляндии с воодушевлением. Центральный комитет, уполномоченный правительством, очень быстро сформировал два добровольческих полка и несколько батарей.

В то время как формировались и вооружались эти два полка, в Финляндию прибыло много эстонцев и других прибалтов, которым удалось разными способами перебраться через Финский залив. Именно тогда меня посетила делегация видных представителей Балтийских стран, которая обратилась с просьбой о предоставлении нескольких судов, чтобы доставить на побережье Финляндии всех желающих, в первую очередь женщин и детей. К сожалению, у нас не было кораблей и не хватало продуктов питания для такого мероприятия, поэтому мне пришлось отказать делегации в этой просьбе.

Освободительная борьба Эстонии вызывала нашу симпатию, кроме того, она была в интересах Финляндии: было очень заманчиво, чтобы южный берег Финского залива находился в дружеских руках. Ко всему прочему, оказанная помощь продемонстрировала бы всему миру, что Финляндия становится стабилизирующей силой на севере Европы и она достойна признания её независимости. В то время когда союзнические страны не могли выделить войска для борьбы с большевиками, экспедиция нашего вспомогательного корпуса приобретала особое значение. Наше участие в боевых действиях придавало весомость благородному жесту Великобритании, которая послала несколько военных кораблей в Таллинн.

Принимая во внимание все эти факты, я дал согласие на вербовку добровольцев и снабжение вспомогательного корпуса необходимым количеством оружия. Руководителем экспедиции я назначил генерал-майора Ветцера, который стал, таким образом, командующим добровольческими силами. Я придавал большое значение дислокации финских войск на обоих берегах Финского залива, это было важно и с политической, и с оперативной точек зрения, поэтому я предложил генерал-майору Ветцеру сконцентрировать все добровольческие части на прибрежной полосе. Это, кстати, очень облегчило вопросы снабжения.

Первые финские воинские части высадились в Таллинне 30 декабря. Они сразу же получили приказ принять участие в контрнаступлении, которое должно было начаться через четыре дня. Однако из-за сложностей обстановки только один наш полк смог вести операции на побережье. Он принял участие в наступлении на старую Нарву и помог освободить её. Другой полк, который был направлен на юг, добавил славы финским солдатам на плацдарме, которым командовал генерал-майор Ветцер. Успешные бои продолжались в течение всего января и первой половины февраля. 24 февраля 1919 года эстонский главнокомандующий генерал Лайдонер объявил, что вся страна освобождена от неприятеля. В тот же день Эстония объявила себя независимой.

Эстонцы, так же как и мы, получили свою независимость не в подарок, они добились её, принеся на алтарь победы большие жертвы. Что касается наших добровольческих частей, то они действовали в полном согласии с историческим предназначением Финляндии – защищать западную цивилизацию на севере. Без всякого преувеличения можно сказать, что помощь Финляндии имела большое значение для освобождения Эстонии, а впоследствии – и для рождения новых национальных Балтийских государств.

Среди многих военных проблем Финляндии были две, которые требовали немедленного решения. Во-первых, требовалось создать командное училище для воспитания новых поколений офицеров, а во-вторых, следовало реорганизовать и укрепить части шюцкора.

Разработка плана создания командного училища была поручена начальнику генерального штаба и инспектору военных училищ генерал-майору Игнациусу, моему боевому товарищу по освободительной войне. Хотя существовало немало проблем – в первую очередь мы испытывали трудности с привлечением преподавательских кадров, – тем не менее, благодаря увлечённости и энергии начальника генерального штаба кадетский корпус был готов открыть свои двери 27 января 1919 года.

В реорганизации шюцкора я был заинтересован особо. В соответствии с моими инструкциями шюцкор должен был получить право на внутреннее самоуправление, что позволяло избежать слишком глубокого вмешательства извне в его дела. В то же время на шюцкоре лежала особая ответственность, ибо он был связан с государственной властью и постоянно сотрудничал с высшими военными структурами. Уже летом 1918 года все части шюцкора были подчинены министерству обороны и подразделены на районные и местные организации. В начале февраля 1919 года я с удовольствием одобрил новый закон о шюцкоре, по которому эта организация получала своего командующего. Главнокомандующий шюцкора по-прежнему подчинялся министерству обороны. Районные организации шюцкора, которые ранее подчинялись начальникам призывных комиссий, теперь были выведены из этого подчинения и получили своих командиров и других сотрудников, занимавшихся только военными вопросами. В районных организациях находились и так называемые выборные штабы, состоящие из доверенных людей, которые официально были советниками командира и занимались только экономическими вопросами. Так же были организованы и местные отделения. В соответствии с принципами самоуправления, местные организации шюцкора могли сами выбирать своих командиров, но поскольку в обязанности главы государства входило утверждение итогов этих выборов, то получалось, что между командованием шюцкора и исполнительной властью наличествовала постоянная связь.

В январе 1919 года посол Вестман вручил мне приглашение прибыть в качестве гостя к королю Швеции. Я посчитал это подтверждением того, что единство Швеции и Финляндии продолжало существовать. С большим удовлетворением я отметил, что король Густав V в своей тронной речи на открытии сессии парламента публично выразил своё доброжелательное отношение к Финляндии. Он сказал, что Швеция всегда стремилась ускорить включение Финляндии в группу Скандинавских государств и что сотрудничество северных стран «в дозволенных условиях» будет распространяться и на Финляндию.

Я понимал, что официальный визит главы финляндского государства может оказать положительное влияние на отношения между Финляндией и Швецией. Поэтому я с благодарностью принял приглашение Его величества. Я передал инструкции нашим послам в Копенгагене и Осло поставить в известность официальных лиц обеих стран о моём визите в Швецию. Я надеялся, что Дания и Норвегия пришлют мне такие же приглашения. Прошло немного времени, и я с удовольствием принял приглашения царствующих особ посетить столицы Дании и Норвегии. 10 февраля 1919 года я отправился в Стокгольм.

Во время визита к Его величеству я получил из его рук почётный орден Серафима. Красивую светло-голубую ленту ордена украшали маленькие ангельские головы. Поблагодарив за оказанную мне честь, я попросил Его величество принять Большой крест Белой розы Финляндии на цепи[25]25
  Этот только что утверждённый орден был введён в январе 1919 года. Он был создан профессором Акселем Галлен-Каллела на основе элегантного Креста Свободы. На цепи висели восемь геральдических роз, соединённых древнефинской свастикой. Эти розы символизировали восемь губерний Финляндии. Однако перед своим визитом в столицы Скандинавских государств я решил, что розы должны символизировать не восемь губерний, а девять исторических провинций страны, гербы которых со времён Юхана III составляли герб Финляндии. Поэтому я добавил к цепи девятую розу, которая стала символизировать Аландские острова. (Прим. авт.)


[Закрыть].

Король перевёл разговор на актуальные вопросы северных государств и поднял проблему Аландских островов. Во время беседы я заметил, что мы, финны, по-прежнему считаем Аландские острова частью Финляндии, как было всегда. Швеция имела право требовать безопасности для своей столицы. Эту безопасность можно обеспечить, создав условия, при которых военная база на Аландских островах лишала бы противника всякой возможности нападения на Стокгольм. Поскольку Аландские острова, попав в руки неприятеля, будут представлять угрозу, как для Швеции, так и для Финляндии, то за оборону этого архипелага должны отвечать обе наши страны. Я разъяснил, что Швеция может получить возможность укрепить один или два острова архипелага. Король возразил – это может быть расценено как военный союз, на что Швеция ни в коем случае не согласится. Я ответил, что, по моему мнению, речь вовсе не о военном союзе. Внося это предложение, я думал лишь о том, что такое решение может удовлетворить обе стороны. Придя к разумному компромиссу, наши страны могли навсегда избавиться от споров, вызванных проблемой Аландских островов. Король перевёл разговор на другие проблемы.

Во второй половине дня в присутствии министра Энкелля и нашего посла в Стокгольме государственного советника Алексиса Грипенберга я принял премьер-министра Швеции Эдена и министра иностранных дел Хеллнера. После долгой беседы по актуальным вопросам мы попытались выяснить их отношение к моему предложению, касающемуся Аландских островов. Мы настаивали, что такое предложение будет выгодно Швеции. Наши собеседники не проявили интереса, поэтому я понял, что они уже в курсе моего разговора с королём.

Вечером король во дворце дал в мою честь званый ужин. Его величество встал и хорошо поставленным голосом произнёс следующую речь:

– Господин регент! Когда народ Финляндии немногим более года назад решил взять судьбу страны в свои руки и разорвал многолетние связи с могучим восточным соседом, вся Швеция с симпатией следила за его стремлением к достижению независимости. Я лично и моя страна, к нашему большому удовлетворению, раньше всех признали старую братскую страну на берегу Ботнического залива в качестве свободного и независимого государства. Когда сегодня регент Финляндии находится с визитом в Швеции, мы приветствуем его с искренней радостью и надеемся, что дружеские связи между Финляндией и Швецией, существовавшие в течение многовековой совместной истории, сохраняются и в настоящее время. Поэтому я от всего сердца приветствую вас в нашей стране. Скандинавские нации за последние очень тяжёлые годы ещё теснее сплотились для обеспечения общих интересов. Я хочу выразить убедительное желание Швеции, чтобы Финляндия встала в ряды свободных наций и приняла участие в этом сотрудничестве северных стран на принципах цивилизованности и государственности. Я глубоко убеждён, что это принесёт пользу и благо всем нам в настоящем и будущем. С этими чувствами я поднимаю бокал в честь регента, генерала, барона Маннергейма и пью его за будущее счастье и успехи финляндского государства и его народа.

После речи короля был исполнен национальный гимн Финляндии. Я произнёс ответную речь:

– Ваше величество! Для меня было большой честью в качестве регента свободной Финляндии принять ваше приглашение и те изъявления сердечности и дружбы, которые вы, Ваше величество, выразили в отношении моей родины. Я уверен, что слова Вашего величества вызовут в Финляндии искреннюю радость. Вы, Ваше величество, вспомнили о многовековой совместной истории, о культурных и государственных традициях, которые тесно связали наши нации, живущие по обе стороны Ботнического залива. Эти слова, произнесённые здесь, во дворце в Стокгольме, находят в наших сердцах тёплый отклик. Но и величественные дворцы, церкви и памятники красивого города тоже пробуждают в финнах горделивые воспоминания, которые закреплены кровью, пролитой в совместных доблестных сражениях.

Когда многовековая государственная общность со Швецией была разорвана сто десять лет назад, перед нами встала задача не только сохранить нашу нацию, но и развивать её дальше и, с учётом национального характера, сформировать мировоззрение, культуру и правопорядок западного образца. В первую очередь через Швецию к нам пришли новые формы культуры, но, будучи зависимыми от другой, восточной, нации, мы были обязаны оставаться крайним форпостом западной духовности. Наш народ посвятил этому стремлению все свои силы. Когда сегодня мы, полностью свободные, продвигаясь по выбранному пути, получаем такие ценные подтверждения братской симпатии, они вселяют в нас глубокое чувство удовлетворения. Народ Финляндии с радостью поддерживает пожелание Вашего величества, он обязательно включится в совместную деятельность северных государств для сохранения общих интересов. Я прошу, Ваше величество, принять мои гарантии, что мы во все будущие времена сохраним незыблемую дружбу с вашей страной, к которой нас призывают наше общее прошлое и будущее. Выражая от имени Финляндии и от себя лично глубокую благодарность вам, Ваше величество, я поднимаю этот бокал в честь Вашего величества, Её величества королевы, в честь всей Вашей семьи, а также за счастье всего шведского государства и его народа.

На следующий день в моей программе было посещение одного кавалерийского гвардейского полка, где проходил службу мой прадед. Позднее он был переведён в полк, расквартированный в Турку. На память об этом у меня сохранилась маленькая фотография, которая содержится в моём фотоархиве.

Практически все газеты выражали своё дружелюбие и доброжелательность. В статьях говорилось, что наше включение в семью северных наций столь же желанно, сколь и естественно.

В ночь на 14 февраля перед отъездом в Копенгаген у меня поднялась высокая температура, и врач запретил мне поездку. Лишь после того, как я пошёл на поправку, было принято решение отправиться в Копенгаген на специальном поезде, предоставленном в моё распоряжение. Утром 18 февраля на железнодорожном вокзале Копенгагена меня встречал король Кристиан X, который повёз меня в замок Амалиенборг. Королевскую карету сопровождал эскадрон гусарского полка. Но была и толпа хулиганов, которые бросали в меня снежками, что, конечно же, не было знаком приветствия. Король, сожалея о такой встрече, со смехом высказал мне свои соображения на этот счёт. Я заметил, что я был бы более достоин сожаления, если бы эти демонстранты выказали мне своё расположение. Тем не менее, я огорчён тем, что мой приезд доставил Его величеству столько неудобств.

Позже, во время визита к Его величеству, король вручил мне орден Слона на красивой ленте, такой же светло-голубой, как и лента ордена Серафима. На ордене был изображён маленький белый слон, на спине которого сидел негр. В течение этого дня я нанёс визиты королеве, вдовствующей королеве, а также поприветствовал других членов королевской династии. Званый ужин проходил в огромном рыцарском зале дворца Амалиенборг. Его величество выступил с речью, в которой он выразил надежду, что Финляндия примет участие в сотрудничестве северных государств. В ответном выступлении я постарался показать, насколько глубоко укоренилась дружба Дании и моей родины. Мы были очень благодарны Дании за то, что она протянула нам руку помощи в тяжёлые времена, особенно когда в наши двери стучался голод. Народ Финляндии стремится именно к такому сотрудничеству, к которому призывал Его величество.

Во время моего пребывания в Копенгагене правительство Норвегии предоставило мне сведения об угрозах в адрес регента Финляндии, которые в преддверии моего визита в Христианию поступали от крайне левых сил. Сначала говорилось об уличных демонстрациях, потом об отключении электроэнергии и водоснабжения в королевском дворце. Было известно, что Его величество всё же надеется принять меня. Я твёрдо решил поехать в Христианию и с нетерпением ожидал этого. Было любопытно посмотреть, как радикальные экстремисты смогут выразить свою антипатию ко мне.

Однако состояние моего здоровья ухудшилось, и я был вынужден подчиниться врачу. Я известил короля Хокона VII, что с глубоким сожалением вынужден прервать свою поездку и вернуться домой.

Следующим шагом в моей программе внутренней политики были новые выборы. 24 февраля я распустил парламент.

Предстоящие выборы, на мой взгляд, не открывали нам какие-то особенно широкие перспективы. Ведь та часть народа, которая совсем недавно выступала против закона и правительства, тоже получала право принять участие в выборах, а это было чрезвычайно опасно. И, тем не менее, речь могла идти только о всенародных выборах – это было благородным жестом доверия. Возвращаясь мысленно к этому переходному периоду в истории Финляндии, я понимаю: нам было жизненно важно создать условия для единогласия, чтобы засыпать пропасть, образованную бунтом и углублённую войной.

Избирательная борьба была тяжёлой: левые силы вели подрывную агитацию. Избирательная система, принятая на предыдущих парламентских выборах, нисколько не изменилась, посему – это следует отметить особо – та партия, которая всего лишь два года назад привела страну на край гибели, имела такие же конституционные права, как и партии, боровшиеся за сохранение общественного порядка. Сторонники последних ценой своих собственных жизней спасли страну от краха. Тот факт, что эти партии получили двенадцать дополнительных мест в парламенте (120 против 108 прежних), указывал на оздоровление общества. Самой большей неожиданностью стало значительное увеличение мест у Аграрного союза (42 против 26), что сделало его почти самой крупной фракцией. Я многого ожидал от вклада аграриев в деятельность парламента: ведь они представляли консервативные силы финских крестьян. Однако будущее продемонстрировало, что Аграрный союз, лишённый дальновидных руководителей, в нашей политической жизни оказался совершенно непредсказуемым. За последующие 20 лет его парламентская фракция во многих чрезвычайно важных для страны вопросах – особенно когда речь заходила о нуждах обороны – занимала сомнительную позицию.