Текст книги "Одна ночь (ЛП)"

Автор книги: Карисса Линч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Внутри меня что-то сжалось.

– Прости, милая. Мне ненавистно то, что они сделали. Мне бы хотелось, чтобы ты все мне рассказывала. Я позвоню и поговорю с директором Гейнсом утром…

– Нет! Не надо этого делать, – произнесла она, добавив с прежним напряжением. – Прошу, мам, не делай этого.

– Хорошо, – согласилась я.

Я ждала, что еще она скажет, но комнату наполнила оглушительная тишина.

– Они дразнят тебя еще из-за чего-то, Лэни? – наконец спросила я.

Я не рассчитывала на ее ответ, и когда она ответила, была удивлена.

– Из-за того, что мне нравятся мальчики.

– Хорошо, – тихо произнесла я.

– И еще мне нравятся девушки.

– О, – слова застряли в горле, словно арахисовое масло.

Я старалась придумать верный ответ…

– Знаешь, неважно, кто тебе нравится, малышка. Ты же это знаешь, верно? – спросила я.

Делани кивнула, и мне стало легче.

– Я рада, что ты мне рассказала. Я не представляю… как это для тебя тяжело.

Делани сильно затрясла головой, сжимая челюсти.

– Вовсе нет. Мне нравится тот, кто нравится, но другие считают, что все очень странно и запутанно.

– Твои друзья? – я подумала о Виоле и Керри.

Они всего лишь друзья или одна из них – ее девушка?

Я чувствовала себя идиоткой при одной мысли об этом. Но мне хотелось понять, что же на самом деле происходит.

– Это не Керри и не Виола, – словно прочитав мои мысли, сказала Делани, – если ты об этом подумала. Они… держатся на расстоянии с тех пор, как я им рассказала.

– Ты невероятно смелая.

– Да, но теперь надо мной смеются мальчишки, находят "сексуальным", что мне нравятся девушки, поэтому дразнят. А другие девушки странно смотрят на меня, словно мое дружелюбие означает, что я в них заинтересована… Понимаешь?

– Как они узнали? – спросила я с тревогой. Боялась сказать что-то не то, боялась сделать что-то, что нарушит нашу идиллию. Хорошо, что она открылась мне, но ее отношения со сверстниками… Это привело меня в ярость и разбивало сердце.

– Потому что я кое с кем встречаюсь.

Для меня это была новость.

– О? Мы знакомы?

По правде говоря, я едва знала тех, с кем общается Делани, кроме Керри и Виолы.

Делани покачала головой.

– Ее зовут Мэри. Мы познакомились на занятиях в научной лаборатории.

Я ждала, что еще она скажет.

– Керри и Виола ведут себя странно. Спрашивают меня, не стану ли я с ними "мутить". Я сказала, что нет, а когда они поинтересовались, лесбиянка ли я, попыталась объяснить, что являюсь бисексуалкой. После этого по школе пошли разговоры… и…

– И? – я потянулась и взяла ее за руку. В этот раз она не отстранилась от меня.

Делани протянула руку и вытащила свой телефон. Я наблюдала, как она вводит прежний пароль, который я набирала.

Она показала фото обнаженного парня, которое я уже видела. Но, погодите… Нет, фото было другим. Абсолютно иное, но похожее. Без лица, только нижняя часть. Парень сжимает член… Другой и с другого ракурса…

Нутро сжалось от боли.

– Кто отправляет эти фото?

– Мальчик из школы. Иногда он посылает мне такие сообщения: "Переходи на темную сторону. Ты не сможешь отказаться от этого члена. А еще лучше, приводи с собой подружку".

Я поежилась, слушая, как она с ненавистью повторяет грязные слова.

– Это так ужасно.

– Могу я сменить номер? – спросила она, утирая слезы.

– Конечно. Утром я позвоню и решу этот вопрос. Но насчет школы… Знаю, что ты ничего мне не хотела говорить, но нам следует что-то сделать. Можешь сказать, кто этот мальчик? Я позвоню его родителям…

– Позволь мне самой с этим разобраться, ладно? – Делани вытерла слезы и выпрямилась, ее самоуверенность вернулась.

Она сжалась, когда я потянулась, чтобы обнять ее, но все равно притянула к себе.

– Я люблю тебя. Ты самая потрясающая девушка, которую знаю. И ты сильная. Чертовски сильная. Мы справимся, я обещаю.

И лишь тогда она расслабилась в моих объятиях.

Слезы текли по моим щекам, но все, что я чувствовала, как внутри разгорается гнев.

Я возжелала убить этого гребанного ребенка, который причиняет боль моей дочери.

Только подумав об этом, постаралась не вспоминать о том, когда в последний раз чувствовала такую ярость, как легко погружалась во тьму…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Андреа, 1993 год

Было около двух утра, когда дядя, шатаясь, возник на пороге. Мы с Филоменой сидели бок о бок, прижавшись друг к другу, словно две сардины, под плетенным одеялом на кресле.

Мой дядя едва стоял на ногах, уронил на пол ключи, ударился бедром о край стола, он потянулся зажечь лампу и уронил ее.

– Какого черта ты не спишь? – протянул он. Уставился на меня пьяными покрасневшими глазами, а затем посмотрел на Филомену.

– А это кто? Ты привела подружку – лесбиянку и ничего мне не сказала, щекастик?

Щекастик. Я ненавидела это прозвище. Когда он его произнес, я покраснела. Филомена сжала мою руку.

– Это Филомена, моя школьная подруга. Надеюсь, ты не против, что она осталась на ночь… – сказала я, кашлянув.

Дядя Фил громко рыгнул, ничего не сказал и прошаркал на кухню. Я кивнула Филомене.

Молчаливый знак, что время пришло.

Я медленно поднялась с дивана, откинув одеяло в сторону. Филомена тоже встала, зажав в руке сковороду, если вдруг придется ударить его по голове. Она держала ее под одеялом несколько часов, дрожа рядом со мной.

– Дядя Фил? – я на цыпочках прошла на кухню, где он возился.

– Что? – откликнулся он. Я услышала, как хлопнула дверца холодильника, затем открылась банка пива.

Когда он осушил банку, я продолжала стоять в дверном проеме в темноте.

– Что? Почему ты все еще не спишь, детка?

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

– Ну, тогда выкладывай. – Он смял банку в руках и снова рыгнул.

– Пришли еще две мои подруги. Они в ванной и не выходят оттуда.

– А? – он странно взглянул на меня: один глаз открыт, а второй – закрыт. Он был пьян, когда возвращался, но сегодня сильнее, чем обычно. Полагаю, если позволила бы, он бы потерял сознание уже через пару минут.

– Они не вылезают из ванны, – сказала я, на этот раз громче.

– Они там вместе? – Фил хихикнул. – Я так и знал! Девочки решили поэкспериментировать, немного позабавиться… Что же, почему бы и мне не присоединиться к ним, щекастик?

Пока он шел к ванной, Филомена стояла прямо за мной.

– Ты готова? – прошептала она.

– Думаю, да.

Дядя Фил повернул ручку и открыл дверь.

– Почему в ванной свет не горит? – он щелкнул выключателем, но ничего не произошло. – Что происходит на этой Богом забытой земле? – пробормотал он.

– Лампочка над раковиной плохо держалась. Возможно, следует ее поправить. Надеюсь, что они не ударились о край ванны… – окликнула я.

– Тупые задницы, – прорычал он, спотыкаясь в темной ванной и наткнувшись на раковину.

– Сейчас! – Филомена оттолкнула меня.

Я закрыла дверь в ванную, пока она пыталась придвинуть шкаф.

– Поторопись! – выкрикнула я, когда дядя толкнул дверь. Я удерживала, но ему удалось просунуть в щель руку. Я зажала ее в дверном проеме.

Мой дядя зарычал. Ужасный, животный звук…

– Еще пара дюймов…

Филомена покраснела от натуги, придвигая шкаф, чтобы закрыть дверь. Я склонилась, и мы вместе забаррикадировали дверь.

– Какого черта происходит? – взревел Филлип, стуча кулаками в дверь. – Это не смешно, девочки! Перестаньте, маленькие сучки.

– Теперь звони им. У нас есть всего несколько минут, прежде чем он выломает дверь и освободится… – предупредила Филомена.

Я побежала к телефону на кухне, молясь, чтобы шкаф выдержал. Телефон пожелтел с годами, телефонный провод так скрутился, что между мной и стеной не было никакого расстояния, пока я набирала номер.

– Девять – один – один. Что у Вас произошло? – спросила женщина.

Я смотрела на Филомену, а она на меня, пока произносила строчки, отрепетированные несколько раз за последние два часа.

– Это Андреа Игон. Я живу со своим дядей Филом Игоном. Сегодня несколько подруг остались у меня на ночь. Дядя вернулся пьяным, и мне кажется, что он причинил боль моим двум подругам… Мы загнали его в ловушку в ванной, но мне кажется, что он и нам сделает больно. Пожалуйста, приезжайте скорее.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

НАШИ ДНИ

Мое сердце все еще колотилось в груди, пока я вышагивала у окна гостиной, высматривая черный грузовик с Грант – стрит или какие-нибудь перемещающиеся тени в темноте.

Когда в конце улицы возникли два больших кошачьих глаза ее машины, я с облегчением вздохнула.

Я дождалась, когда она припаркуется рядом с моим минивэном. Затем открыла дверь и поспешно помахала ей, чтобы она вошла.

Она была потрясена. Это видно по ее молочно-карим глазам. Волосы зачесаны назад в низкий хвост. На ней были надеты мягкие пижамные штаны.

Я закрыла дверь, выключила свет на крыльце и задвинула засов.

– Что произошло? – потрясенно спросила она.

Молча я провела ее через гостиную, мимо пустой комнаты Делани, дальше по темному коридору к моей спальне.

Не знаю, воображение ли это или нет, но от тел в комнате исходил запах. Какая-то незнакомая кислота, но в тоже время, сладость, пропитали воздух.

Я открыла дверь и щелкнула выключателем.

Как и ожидалось, тела все еще лежали на полу бок о бок. Я вошла и встала у комода.

– Филомена, он вернулся и оставил мне эти тела. Полагаю, для нас.

– Почему ты так говоришь? Ты пугаешь меня, – Пэм потянулась и схватила меня за руку, сжав.

Это наша история, наши тайны… То, что заставило меня назвать ее настоящим именем.

Я не произносила его… Двадцать… Двадцать пять лет? Возможно, больше…

Мы обещали оставить все позади, оставить проклятые Богом имена с теми двумя мертвыми девочками, но привычки сложно исправить.

И до тех пор, пока ничего этого не произошло, я притворялась, что мы Айви и Пэм, две лучших подруги из Индианы, две переселенки из южной Джорджии, которых приютила бабушка Пэм. А в конце мы стали офисными коллегами…

– Прости. Просто… Все на меня снова навалилось. Я испугалась, Пэм. Он здесь. Не знаю, как, но он нас нашел.

– Как он мог выйти из тюрьмы? Мне казалось, что ему дали пожизненное.

– По УДО, – пробормотала я, направляясь к телам. Я почти представила, как из-под простыней появляется дядя Фил…

Пэм спокойно положила сумочку на мою постель и подошла к трупам.

– Кто под этими простынями? – выдохнула она. На мгновение я вернулась в старый трейлер, в ту ночь, когда мы сидели под одеялом, сжимая тяжелую сковороду, словно она могла спасти нас от собственной злобной ошибки…

Тогда она тоже была спокойна, но находилась на грани, всегда на грани со своим страхом. Мы изменились, стали абсолютно другими людьми, но сейчас были прежними.

Если бы я могла, то посмотрела бы на нее настоящую. Без светлой краски и морщинок вокруг глаз. Она была все той же юной, прекрасной девушкой, которая озаряла комнату. У нее были богатые родители, которые обожали ее. Той, кто стоял рядом со мной и поддерживал…

Мы носили разные одежды, но все же понимали друг друга тогда также, как и сейчас.

Я сделала глубокий вдох и опустилась на колени перед первым телом. Стянула простынь достаточно, чтобы она смогла рассмотреть его мертвенно – бледное лицо и уже потемневшую ножевую рану на животе.

Пэм в ужасе прикрыла рот руками.

Она словно никогда не видела труп прежде.

– Я проснулась и обнаружила его рядом. И я понятия не имею, как он здесь оказался. Не помню, чтобы приглашала его. Совсем ничего не помню, – когда Пэм не ответила, я продолжила. – При нем не было документов и обуви… Но машина была припаркована перед домом, а внутри были ключи. Темно – голубой "камаро". Зарегистрирована она была на имя Робина Регала. Проживал на Грант – стрит, но не думаю, что дом принадлежит ему, потому что в ванной я нашла вещи… которые принадлежат Филлипу Игону. А затем я услышала, как подъехала машина. Знаю, это был он. Я бежала так быстро, как только могла с Грант – стрит, затем позвонила в "Uber". Не думаю, что он последовал за мной… Но я уверена, что он знает, где я живу. Вероятно, знает и как тебя найти, – сказала я, проглатывая застрявший в горле ком.

Пэм была молчаливой, слишком тихой, вовсе не той беззаботной и веселой личностью, которой она стала после того, как сменила имя.

Неважно, что в преступлениях обвинили моего дядю и суд признал его виновным. СМИ заполонили наш маленький городок, поджидали нас для интервью, автографов и задавали много вопросов. Некоторые считали, что во всем виноваты мы. Нас подозревали в убийстве. Родители Тамары и Мэнди не верили нашей истории. Они говорили прессе, что Филомена просто гордая и избалованная богачка, которая убила их дочерей из-за мальчика.

И, как и предполагалось, дядя Фил не хотел сдаваться без боя. Конечно, он любил выпить, но не убивал этих девочек. Было несколько свидетелей, которые подтвердили, что видели его в ту ночь в баре, что он счастлив был новости о том, что получил надбавку в два доллара на фабрике по производству зубной пасты.

У него не было мотива убивать этих девочек, не в ту ночь. Никогда.

Филомена Нордстром и Андреа Игон… У них были причины. Филомена спала с парнем Мэнди, а я была изгоем, которую избегали все.

Но очевидно, что грязные слухи не уберегли дядю Фила. Я рассказала полиции о том, как он прикасался ко мне на протяжении долгого времени. Эта часть истории была правдой. Я рассказала им об ужасных вещах, которые он часто творил со мной, когда напивался.

Заслужил ли он пожизненное наказание за то, что делал со мной после трагической смерти моих родителей? Полагаю, что да. Но не уверена, что суд согласится.

Ножевые раны на теле Тамары и удушье Мэнди… Это не по силам двум юным, слабым девушкам. Это подвластно старому пьянице и извращенцу.

Присяжные поверили, и в глубине души… Я тоже. Мне хотелось забыть ту ночь и почти смогла это сделать…

Но дядя Фил не забыл. Он вышел из тюрьмы, и у меня не было сомнений в том, что он желает отплатить мне за содеянное.

Пэм уже стягивала вторую простыню.

– Подожди. Не надо…

Но было поздно.

– О Бог мой! – Пэм отскочила от тела, едва не врезавшись в труп Робина. Я поймала ее за руку, остановив от падения, но она сердито отпрянула, бросив на меня пристальный взгляд.

– Это ты! Я знаю, что это твоих рук дело! – Она указала на тело на полу, обвиняющим взглядом прожигая во мне дыры.

Я осознала, что она уже не та, что была раньше.

Если честно, то и я тоже.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ДО…

Я приехала на работу все еще находясь в состоянии опьянения после прошлой ночи и поднялась на четвертый этаж на лифте. Никаких таинственных черных грузовиков рядом с нашим домом не было…

Я прибыла на пару минут раньше и с облегчением обнаружила в полумраке офиса только Пэм.

– Ты сегодня рано, – сказала она, стоя рядом со столиком в нашей небольшой столовой и наблюдая, как струйка кофе скатывается вниз в кружку.

– Ага.

– Что-то произошло? – Пэм постукивала ярко-красными ногтями по столешнице. Нервная привычка, которая годами сводила меня с ума.

– Я все жду, когда ты расскажешь мне о своих свиданиях, – добавила она прежде, чем я успела ответить. – Смею предположить, что прошлой ночью ты ни с кем не была, потому что оказалась здесь рано. Ты выглядишь уставшей.

Она ткнула пальцем на мои огромные темные круги, о которых я и сама догадывалась.

– Забудь о сайте знакомств. Все из-за Лэни. Надеюсь, ты сможешь мне помочь.

Кофе еще не приготовился, но Пэм отодвинула чашку в сторону и позволила ему стекать в пластиковую чашу внутри.

– Сюда, – она поманила меня. – Теперь расскажи мне, что не так с нашей малышкой.

Слава Богу, что еще никто не пришел, и я заняла кожаное кресло Джерри и подула на свой кофе.

Я не должна была делиться столь личными вещами о Делани, особенно о ее сексуальном предпочтении, но с Пэм стоило поговорить. Она единственная, кто смогла бы мне помочь.

– Делани подвергается нападкам со стороны учеников.

Пэм так резко взмахнула пакетиком с сахаром, что мельчайшие кристаллики разлетелись по воздуху.

– Что? Кто? Я их убью, блять.

Я одарила ее понимающим взглядом – эти слова вовсе не шутка, если знать о ее прошлом, но она действовала так, словно не понимала, что говорит.

– Кто это: мальчик или девочка?

– Успокойся, тетушка Пэм. Я даже не знаю, кто это. Судя по словам Делани, это парень.

– Ты должна пойти и устроить им настоящий ад.

Я покачала головой, прищурившись, пока делала глоток кофе, а дымящаяся жидкость обжигала дюжинами вкусовых ощущений мой язык.

– Она не хочет, чтобы я вмешивалась. И не говорит его имени. Я уважаю ее желание, но в тоже время хочу сделать хоть что-то. Я ее мать. Моя задача разбираться с этим дерьмом. Верно?

– Верно, – покорно кивнула Пэм.

– Джоанна из секретариата все еще живет в твоем доме?

Хотя у Пэм не было своих детей, она помогала нескольким одиноким учителям и администраторам, которые жили с ней по-соседству рядом со школой. Я знала Джоанну Филер лишь поверхностно. Она приходила собирать деньги на учебники и домашнюю работу Делани, когда та болела. Но судя по слухам, Джоанна была довольно болтливой. Если Пэм расскажет ей, что происходит с Делани, она обязательно обсудит это с директором и службой безопасности.

Они насторожатся, а я вроде как останусь ни при чем. Но, говоря об этом, почему же никто раньше ничего не заметил?

Вероятно, мне стоит забрать Делани из школы и перевести в другое место. Или на домашнее обучение?

Не такой ужасный вариант, но… Школа всего лишь микрокосм. Даже если я смогу оградить ее сейчас, позже она встретится с неприятием в обществе, на работе…

– Земля вызывает Айви… – Пэм пощелкала пальцами у меня перед носом.

Я сделала глоток кофе.

– Ты что-то говорила? Прости. Я просто волнуюсь за Делани.

– Я сказала, что поговорю с Джоанной после школы. Не волнуйся. Мы вместе разберемся с этим. Больше никто не посмеет тронуть нашу девочку.

Но наш с Пэм способ улаживать школьные конфликты был не лучшим.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Андреа, 1994 год

– Они все еще там. Проклятые стервятники, – пояснил своей жене Мелиссе Томас Нордстром.

Мелисса обошла его, уверенно ступая с гордо поднятой головой, и плотно задернула шторы на окнах. Обернулась и посмотрела на нас с Филоменой, сидящих рядом друг с другом на большом мягком кресле в гостиной.

– Знаю, девочки, это сложно. Но теперь, – она шмыгнула носом и отвернулась от нас, – дядю Андреа признали виновным и вопрос о его приговоре – дело времени.

– Надеюсь, его приговорят к пожизненному, – фыркнул Томас. Он все еще рассматривал сквозь занавески десятки фургонов с журналистами, стоя у окна.

Это был цирк, в буквальном смысле слова, а мы оказались любимыми клоунами. Даже дети в школе изменили свое отношение к нам. Теперь там было два лагеря, ничего среднего: те, кто относился к нам, как к королевским особам, и те, кто избегал нас, словно чумы.

После того, что мы сделали на самом деле, я бы поддержала тех, кто держался от нас подальше.

Я бы и сама так поступила, если бы знала правду.

Единственной полезной вещью стала Филомена. Мы вместе прошли через то, о чем многие и подумать не могли. И вместе мы хранили секрет, который мог создать или разрушить наше будущее…

Томас и Мелисса Нордстром потрясли всех, но больше всего меня, когда объявили всем местным СМИ, что счастливы меня принять в свою семью. Все были очарованы Филоменой из-за ее красоты и обаяния, а ее семья была богатой и только переехала в город, но моя история затронула их до глубины души. Я потеряла родителей, подвергалась насилию со стороны дяди, потеряла двух "подруг" из-за ужасного двойного убийства… И в довершение ко всему, стала сиротой.

Но не для Нордстромов.

Та ночь, когда появились копы и нашли в ванной разъяренного дядю и двух убитых девушек, стала последней, когда я вошла в трейлер. Нордстромы обо всем позаботились. Они привезли мои вещи после того, как там все убрали.

Потрепанная одежда, старые книги и дешевые безделушки никак не вписывались в интерьер особняка Нордстромов. Там было восемь спален и вдвое меньше ванных комнат, бассейн и ванная с гидромассажем… Как в сказке.

Как бы сильно мне там не нравилось, особенно находиться рядом с Филоменой, все было не так хорошо, как ожидалось. Я все еще просыпалась каждую ночь с криками и в холодном поту, снова и снова смотря на покрасневшее лицо Мэнди и ощущая на своих руках тяжесть ее обмякшего тела. Эти образы не оставляли меня в покое.

Филомена чувствовала себя ненамного лучше, если честно. Насмешки в школе, домогательства репортеров… Все оказалось намного хуже.

Я нервничала, боялась выйти на улицу, боялась, что все увидят мое состояние, раскроют содеянное мною.

Мелисса продолжала говорить, ее голос доносился сквозь мои спутанные мысли…

– Что ты об этом думаешь, Андреа? Мне бы хотелось сперва услышать и твое мнение…

– А? – Я сидела на кресле, осматривая их троих.

Томас, Мелисса и Филомена смотрели на меня, чего-то ожидая.

– Простите, я не расслышала.

Мелисса вздохнула, но затем сочувственно улыбнулась.

– Я говорила о том, что вы справитесь, девочки, вам нужно пережить эту бурю. Вот что я думаю. Думаю, после того, как вынесут приговор, они наконец успокоятся. Дети в школе обо всем забудут, и все вернется на круги своя.

– Или? – надавила я, чувствуя, что альтернатива может оказаться еще хуже.

– Или, – вступил Томас, – вы останетесь жить у моей мамы в Индиане. И это мой выбор для вас обеих, девочки… – Мелисса предостерегающе посмотрела на него. Я слышала о его матери раз или два за ужином, и речь шла о плохой крови.

– Сейчас это довольно подходящее место, – предупредил Томас. – Она живет на маленьком ранчо вблизи Мэдисона, штат Индиана. Городок небольшой, тихий, детей меньше, чем здесь. Она готова вас принять. Мама старомодна, но добра… И это шанс, чтобы убраться отсюда. Закончить последние несколько лет без нападок со стороны одноклассников.

– Но я едва знакома с бабушкой Нордстром, – сказала Филомена, прежде чем я успела ответить, – Думаю, что виделась с ней… один или два раза за последние пятнадцать лет? И случившееся здесь последует за нами, также, как и здесь. Дети все узнают, СМИ тоже, а затем они набросятся на нас.

Хотя сперва это звучало убедительно, Филомена высказала хорошую мысль.

Мелисса и Томас обменялись понимающими взглядами, они что-то скрывали…

– Я не хочу, чтобы ты уходила. И буду безумно скучать. По вам обеим, – добавила Мелисса, взглянув на меня. С ее стороны это было проявление доброты, но не обязательно было это говорить.

– Но, если вы так хотите, тогда я думаю, что мы можем сменить вам имена. Это займет несколько месяцев, но вполне возможно. Вы можете сменить прически, одежду и переехать в Индиану с новыми именами. Лишь до тех пор, пока все не утрясется.

Мы с Филоменой смотрели друг на друга, широко раскрыв рот и глаза.

Сменить имя?

Это казалось до абсурда смешным, но в тоже время, крутым. Я имею в виду, что девочки – подростки часто мечтают о том, чтобы сменить свое имя.

Во мне всколыхнулись воспоминания о нас с мамой, когда мы выбирали себе имена единорогов из журналов, которые отправляли нам домой из школы. Она была Стар Роуз, а я Айви Рейндроп. Так глупо… Все это вспоминать. Но думая о том дне, как мы катались по полу и смеялись, называя друг друга новыми именами…

– Мы можем выбрать себе имена сами? – тихо спросила я.

Томас и Мелисса обменялись еще одним взглядом.

– Не вижу этому препятствий, – пожал плечами Томас.

– Я хочу, чтобы меня звали Айви, – сказала я, набрав побольше воздуха. Я пыталась представить себя таинственной и прекрасной, словно плющ (Айви (Ivy) с англ. – «плющ», прим. переводчика.)

Явно не убийцей.

– Хорошо, что насчет тебя, Филомена? Какое хочешь имя? – спросила ее мама, подмигнув. Наблюдая за повседневными обменами между матерью и дочерью, я иногда чувствовала боль внутри, потому что скучала по своей маме.

В Индиане мы были бы на равных условиях. Сироты. И хотя предстояло жить у ее бабушки, Филомене она была чужой.

– Я ненавижу свое имя, – скрестив руки на груди сказала Филомена.

– Ну, для нас это новость. Мне всегда казалось, что оно тебе нравится, дорогая, – хмыкнул Томас.

– Оно слишком долго произносится, слишком сложно и невозможно проговорить по буквам. Вы только посмотрите на газеты! Каждый день кто-то допускает ошибку. Думаю, мне нужно более легкое имя, простое и короткое. Что-то, из-за чего никто не станет поворачивать головы или громко произносить его…

– Что насчет Пэм? – сказала я, толкнув ее локтем под ребра. Я пошутила, но в ее взгляде появился радостный блеск, покачав головой, она решилась.

– Пэм, – уверенно произнесла она.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

НАШИ ДНИ

– Как ты могла? – Пэм переводила взгляд с меня на мертвого мальчика на полу. Он выглядел совсем ребенком, едва ли в нем было больше 140 фунтов (прим. переводчика – примерно 63 кг) и не выше 5 футов и 4 дюймов (прим. переводчика – около 163 см).

– Я этого не делала, – твердо сказала я.

– Этот мальчик… Неважно, приставал он к Делани или нет, но у него есть мать. Сестра! О чем ты, черт возьми, думала?

Если бы моя кровь смогла закипеть, то это точно произошло бы.

– Я. Его. Не убивала!

Но Пэм качала головой из стороны в сторону, словно не верила мне. После всех этих лет мы почти стали сестрами. Я никогда прежде не лгала ей.

С чего бы мне теперь начинать?

– Я нашла его под кроватью. Он уже был… В таком состоянии.

Я уставилась на болезненные раны на его груди. Они выглядели нереальными, словно визажист нарисовал их. Но мальчик был бледным… мертвым.

– Кто-то накачал меня наркотиками. Вот все, что я знаю. И не кто-то. Мы точно знаем кто это. Фил. Он вернулся, поверь мне!

Комната кружилась.

Как давно я ела?

Хоть убейте, но я не могла вспомнить, что ела за последние два дня. Я чувствовала слабость, тошноту. Словно в любой момент могла упасть и потерять сознание…

– Ладно, – торжественно произнесла Пэм, накрывая простыней его тело и лицо.

– Ладно?

– Хорошо. Я тебе верю. Просто не могу понять, зачем… Как… Почему Фил убил того, кто издевался над твоей дочерью и какого-то незнакомца, спрятал их в твоей комнате, пока ты спала? Что– то здесь не сходится, вот к чему я клоню. Если он хотел отомстить, то просто убил бы нас! И ты знаешь, что мы сделали, верно?

Я мысленно задумалась о пустых сумках для гольфа, вниз по половицам к пиле в подвале с острыми, как бритва, лезвиями…

– Нам нужно позвонить в полицию, – сказала Пэм.

– Ты с ума сошла? – закричала я. – Им нужно лишь немного покопаться, чтобы узнать, кто я на самом деле. Кто мы. Разве они не заподозрят нас?

Но как только слова слетели с губ, я поняла, что в этот раз нет никаких "мы". Теле никак не связаны с Пэм, их найдут не в ее доме.

Конечно, у нее не было бы проблем с полицией, и ей нечего терять в этот раз. Она не потеряет свою дочь, свой дом, свою свободу…

– Просто иди. Я обо всем позабочусь, – сказала я ей.

Пэм потянулась ко мне, притянула в объятия, как делала это все прошлые годы.

Закрыв глаза, я представила нас пятнадцатилетними девушками… Она все еще моя лучшая подруга, что мы будем вместе, несмотря ни на что.

Только ты и я, ладно?

– Мне жаль, Айви. Но нам нужно вызвать полицию. Другого пути нет, – прошептала она мне в ухо, обнимая крепче.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ДО…

– Его зовут Тимоти, одно из трех имен…

– Что?

Пэм закашлялась на другом конце провода. Я отстранила ее от уха, пока она не закончила.

– Мучитель Делани. Я поговорила с Джоанной, как ты и просила. И очевидно она разгадала тайну.

Я чувствовала, как волна облегчения накатывает на меня.

Если они знают, значит, что-нибудь предпримут. Поставят точку в издевательствах над моей дочерью.

– Он капитан школьной команды, ты же знаешь этот тип.

– Не каждый футболист популярен или мудак, – со вздохом произнесла я.

– Ну… Он один из таких, – сказала Пэм. – Погоди.

Сегодня она проводила день в приюте и на заднем фоне было слышно мяуканье кошек.

– Так что сказала Джоанна?

Пэм снова закашлялась.

– Чертовы кошки. У меня начинается аллергия. Четырнадцать кошек в маленьком трейлере. Ты можешь в это поверить?

– Это безумие, – безмолвно произнесла я, ожидая, когда она вернется назад.

– Если честно, Джоанна вела себя так, словно ей все было известно. Очевидно за этим ребенком следует история преследования одноклассниц…

Я заскрежетала зубами, как обычно поступала, когда злилась.

– Позволь предположить. Он популярен, хороший спортсмен, а его родители богаты.

– Знаешь библиотеку МакДэниелов, которую построили в прошлом году? Ну, я дала тебе подсказку о его имени.

– МакДэниел, – простонала я.

Я разозлилась. Настолько сильно, что готова была спалить дотла это место, затем протанцевать по нему, развевая пепел ради чести своей дочери.

Обнаженное фото всплыло в моей памяти, и желудок скрутило в узел.

– Ну, если не остановят они, это сделаю я.

Пэм чихнула в трубку. Я подождала, пока она сделает это еще дюжину раз.

– Мне нужно идти. Стоит посмотреть, есть ли в шкафчике бенадрил…

– Хорошо. Спасибо, что спросила у нее. Надеюсь, тебе станет лучше.

– Айви, не твори глупостей. Она попросила тебя ничего не говорить, помнишь? Возможно теперь школа предпримет меры, раз я заговорила об этом…

– Да, возможно, – с сомнением произнесла я.

***

Делани осталась снова у отца. Он вернулся из Оклахомы, поэтому я снова напомнила ему в сообщении, чтобы он проверил камеры у входа. Он обещал проверить, прежде чем уехал из города на прошлой неделе, но, как обычно, Майкл был профессионалом в нарушении обещаний.

Он написал:

Я сделаю это вечером. Обещаю.

Если бы я не была в таком дерьмовом настроении, то рассмеялась бы. По правде говоря, мне бы стоило обойти его и попросить Саманту.

Я прошла по пустому дому, собирая мусор и одежду, задаваясь вопросом о том, как я провела вечер пятницы. На сайт знакомств я несколько дней не заходила. Учитывая все происходящее, мне некогда было заниматься поисками случайных связей.

Но мысль об еще одной встрече, хоть и короткой, с Максом вызывала во мне легкую дрожь волнения. Я закончила уборку и зашла на свой аккаунт.

Я прокрутила несколько приветствий от новых участников, закрыла пару грубых снимков, затем обратила внимание на имя Бена. Со времени свидания прошло две недели, и до сих пор он не писал и не звонил мне, не отвечал на мои сообщения.

Взволнованная и немного волнующаяся, я нажала на сообщение, заметив, что отправлено оно было два дня назад.

Айви,

Я просто хотел сказать, что мне жаль, что я не отвечал тебе. Если честно, я прекрасно провел время с тобой той ночью. До тех пор я использовал этот сайт для того, чтобы хорошо провести время, на одну ночь… Но ты… Ты стала чем-то особенным. Я пытался отойти от этого, но слишком часто думал о тебе. Каждый день. Знаю, что ты, возможно, считаешь меня полным мудаком, но мне хотелось бы снова встретиться.

Я трижды прочла его сообщение, а затем вышла.

Насколько он незрелый? Неужели он действительно считает, что я куплюсь на его историю о том, что я настолько ВЕЛИКОЛЕПНА, что напугала его?