Текст книги "Яблони на Марсе (сборник)"

Автор книги: Карина Шаинян

Соавторы: Александр Бачило,Ольга Дорофеева,Сергей Игнатьев,Александра Давыдова,Сергей Фомичев,Тим Скоренко,Владимир Венгловский,Борис Богданов,И. Даль,Полина Кормщикова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Церера, – сказал он, поднимая голову и глядя на звезды. – Расскажи еще разок, Врач!

– Это планетоид.

– Я знаю.

– Экспедиция на Цереру была последним гамбитом экспансионистов, – в третий раз повторил я. – Они построили еще пять, пять последних «Столетних кораблей», стартовавших вслед за разведывательными зондами. Экипаж – десять тысяч человек – больше, чем на Марс! Обратно вернулись только разведчики – для того чтобы всех обмануть. Мы ведь и сами долгое время считали Пояс астероидов необитаемым, так? Их план состоял в том, чтобы создать общество, ни в чем не похожее на земное. Никто не сумел бы до них добраться. И у них было достаточно времени, чтобы построить мир по своему вкусу.

– Новый мир, – прошептал Лео.

– Да, новый мир – мир Скайбо, так они себя называют. Сколько угодно воды, воздуха и света. Купола, полные растений и животных. Они построили надежные укрытия от радиационных атак, доки для кораблей, детские сады. А когда дети выросли, они отправились осваивать новые астероиды. Это была мечта, отчаянная и светлая: дать человечеству новый, прекрасный дом – всю Солнечную систему.

– Дом… Мой новый дом, – тихо сказал он.

– Да, Лео. Не останавливайся, нам нужно торопиться.

Он зашагал быстрее, почти побежал. Не оглядываясь, спросил:

– А почему Скайбо с нами не связываются?

– С чего ты взял?

– Ну… ведь в архивах нет никаких записей и… Подожди, Врач! Я, кажется, понял! Все, о чем мечтают наши сомнамбулы, – это покой и счастье?

– Да.

– Конечно, они это сделали, – прошипел Лео. – Гады! Они ведь все скрывают, правда? От таких, как я. А ты им помогаешь! Ну ты и гад!

– Извини, Лео, это было необходимо.

– Да ладно, проехали. Так что там сейчас, у Скайбо?

– Более сотни астероидов освоены полностью или частично.

– Фигасе! Чем же они там занимаются?

– Точно не знаю. Вряд ли они мне настолько доверяют. Захочешь – узнаешь у них сам.

– Конечно, узнаю! Мне столько всего еще нужно узнать!

Тропинка стала ровнее, и вот мы уже на поверхности Масляного Озера. Каждое марсианское лето сюда по трубам закачивается вода и консервируется слоем жидкого масла, предохраняющим драгоценную влагу от испарения. Зимой масло замерзает, и ущелье превращается в стокилометровый, эбенового цвета, каток. Мы шли вдоль берега, под ногами похрустывали черные льдинки. Вдруг Лео замедлил шаг, и тогда я спросил:

– Где ты их спрятал?

– Мои комплекты?

– Наши комплекты, – уточнил я. – Вряд ли они тебе понадобятся. А вот скаутам могут пригодиться.

Лео свернул к берегу, сверился с какими-то одному ему известными ориентирами, отсчитал двадцать шагов от покрытой изморозью трубы и, пнув мерзлый грунт, сказал:

– Здесь они… Слушай, Врач, а я-то им зачем?

– Попробуй догадаться, Лео.

Он обожает свое имя: повторяй «Лео-Лео-Лео», и ему не захочется слышать ничего иного.

– Скайбо нужны таланты, – предположил он. – А послушные дети редко бывают умными, я так думаю.

Я молча кивнул. Больше всех на свете Лео верил самому себе.

– Еще одно, Лео, – сказал я. – Кроме ума, Скайбо нужны свежие гены. Так что перед тобой открываются новые горизонты.

– Ну конечно, – засмеялся он. – Девчонки! Я трахну девчонку – и не одну!

– Наверняка, Лео.

– Должно быть, я им действительно нужен, раз они прилетят сюда, только чтобы спасти меня.

– Ты того стоишь. А теперь верни то, что тебе не принадлежит.

Он начал разгребать гравий руками и ногами, подняв кучу мелкой пыли. Я держался в стороне, подсвечивая фонариком.

– Может, поможешь? – спросил Лео.

– Не могу. Должен беречь руки.

– Наверное, ты прав, – великодушно согласился он. – Думаю, твои руки еще пригодятся на Станции.

Пока Лео занимался раскопками, я включил радиосканер и прислушался. Никаких сигналов. Сегодня Скайбо молчат. Они могут молчать месяцами – чтобы потом взорвать эфир яростным щелканьем радиомаяков, свистом кодированных сообщений, рвущихся к астероидам сквозь хаос радиопомех. Сотни станций, тысячи кораблей, разбросанных по всей Солнечной. Их движение не поддавалось никаким прогнозам. Я десятками лет пытался взломать их коды – и безуспешно. Но даже если бы я нашел ключ – что мог бы им предложить? Счастье? Счастье по-марсиански?..

Все, что я слышал, – шорох гравия и тяжелое дыхание отбракованного, роющего яму. Четверть часа спустя Лео выпрямился и, потирая спину, сказал:

– Странно… Контейнеры должны быть здесь, – он уселся на кучу камней. – Кто их мог забрать?

– Понятия не имею. Может, кто-нибудь из скаутов нашел и перепрятал? Обещаю, я узнаю, кто это сделал.

– Ну, меня это уже не касается. – Он поднялся на ноги и отряхнул комбинезон от пыли, на минуту превратившись в золотистый призрак в круге света. – Моя отбраковка закончена.

– Да, закончена.

– Ладно, Врач. Дальше я как-нибудь сам… Где они меня будут ждать?

– Двигайся вдоль берега до старого дренажа. Через два километра свернешь налево, к небольшому, плоскому холму – он там один, не ошибешься. Сразу за холмом – маяк. Включишь, и за тобой прилетит челнок. Потом…

– Ага, я знаю это место, – перебил меня Лео. – Найду с закрытыми глазами, без проблем!

Он снова лжет. Лжет и боится. Боится и лжет. Слишком много лжи скопилось на этой маленькой красной планете. Люди, живущие в подземном аду со всеми удобствами, целью жизни которых стало послушание. И Врачи, истребляющие тревоги и сомнения, как опасную заразу. Все лгут себе и друг другу. Какое будущее нас ждет?

Лео поднял голову. В луче света поляризованное стекло его гермошлема переливалось всеми цветами радуги. Красная надпись «ЛЕО» на сером фоне. Лео…

– Я помашу тебе, – пообещал он. – Когда буду пролетать над Станцией – помашу рукой.

– Спасибо, Лео.

– Ну, тогда пока, что ли… – Лео повернулся, чтобы уйти.

Шесть манипуляторов одним цепким движением стиснули его тело, а руки, человеческие руки сделали укол в затылок.

– Что за дерь… – только и успел сказать он.

Через десять секунд все было кончено. Микроконтейнер с чипом из мозга Лео улегся в нагрудный карман моего комбинезона. На станции должен быть запас – бесценная сокровищница незамысловатого людского счастья.

Манипуляторы разжались. Лео, дернувшись как ошпаренный, прыгнул, споткнулся, соскользнул на дно ямы и забился в конвульсиях.

– А-а-а! Жжет! Больно!!! – вопил он, а я спокойно ждал. Еще пять секунд. Три. Две. Одна. Все. Тело обмякло бесформенной кучей.

– Лео, вставай! Лео! – громко позвал я. – Все позади. Вставай-вставай, хватит притворяться.

Он шевельнулся, с трудом поднимаясь на ноги.

– Что за дерь… Что это было? – спросил он севшим голосом.

– Отбраковка, – ответил я и потянулся к кобуре.

Уловив мое движение, он вздрогнул и подался назад, прижавшись спиной к осыпающейся стенке. Жаль, за стеклом гермошлема не видно моей улыбки. Достав ракетницу, я бросил ее прямо в руки Лео.

– Когда доберешься до маяка, выпусти ракету. Хочу быть уверен, что ты отсюда убрался.

– Но как?.. Я… Ты… Меня… – бормотал Лео, но я уже уходил по тропинке к Станции.

– Спас… ибо… бо… бо… – голос Лео едва можно было расслышать. Помехи избавили меня от благодарности.

Правда в том, что жизнь не только временный, но и случайный дар. Чью-то можно исправить. А чью-то – нет. Я вряд ли сумею исправить все. И ты тоже, друг мой.

* * *

Три марсианских года спустя Лео вернулся. Вместе с флотом Скайбо. Все поселенцы марсианских станций были эвакуированы, некоторые – принудительно. И теперь мы, Врачи, – единственные постоянные обитатели Марса. Работы для нас почти не осталось: небольшие команды наблюдателей дежурят на станциях терраформинга вахтовым методом. Эти Скайбо, все как один – здоровые ребята и попадают в наши руки разве что со случайными травмами. Но это ведь лучше, чем никого?..

Врачи надеются, Врачи верят, Врачи знают: когда-нибудь на Марсе снова появятся люди, много людей.

Мы будем ждать столько, сколько потребуется.

Мы пригодимся людям – ведь мы умеем лечить.

Мы тоже будем счастливы.

На Марсе…

Виктор Колюжняк.Ништер

Корабль, прятавшийся в тени Фобоса, выжидал. Его яркая раскраска выглядела дико посреди черноты космоса, но не было никого, кто мог ее заметить. Тщательно рассчитанная траектория скрывала корабль от бесчисленного количества автоматических наблюдателей, расположившихся вокруг Марса.

На дисплеях, занимавших едва ли не треть стен тесной рубки, велся отсчет времени, оставшегося до наступления последнего этапа миссии.

Семь… Шесть… Пять…

Двигатели пробудились, накапливая энергию. В темноте, подсвеченные багряным светом сменявшихся цифр, блеснули глаза Ништера. Он шумно вдохнул прохладный воздух, шедший из корабельной вентиляции, и облизал пересохшие губы.

Четыре… Три… Два…

Втянув через трубочку воду из фляги, Ништер проверил крепление ремней и улыбнулся. На табло загорелась цифра «один», мигнула несколько раз, и тотчас же перегрузки вдавили пилота в кресло.

Корабль рванулся из тени на огромной, даже для межпланетных перелетов, скорости. Защитные станции обнаружили его, но на долю секунды позже того, как он нырнул в разреженную атмосферу Марса. Лазерный луч бессмысленно вспорол черную пустоту космоса. Сигнал тревоги разлетелся по остальным наблюдателям. Красная планета развернула все доступные средства наблюдения и обороны в сторону дерзкого пришельца, пытаясь предотвратить то, чего она так давно боялась.

Тем временем Ништер, сжимая ребристую рукоять джойстика, лавировал в воздушных потоках на грани допустимого. Корабль бросало из стороны в сторону и, несмотря на идеальную для входа в атмосферу форму, сжимало давлением, грозя расплющить.

Бортовой компьютер заходился в панике, отчаянно сигналя об опасности для жизни. Ништер, на лице которого вздулись вены, шумно дышал и кривил губы в отчаянной усмешке. Влагоуловители работали на полную, всасывая пот едва ли не тут же, как он выступал на лице пилота. Внутри было до того сухо, что Ништер ощущал себя в пустыне.

Но это еще у него впереди.

Корабль достиг поверхности планеты и скользнул в глубокий каньон, помчался по нему, лавируя меж скалистых стен. Свободной рукой Ништер дотянулся до фляги. Отцепил ее и заменил запасной, после чего надел на голову шлем с фильтрами. Добравшись до нужной точки, перевел управление на автоматику и дернул рычаг катапульты.

Люк над кабиной открылся, и пилота выкинуло в марсианское небо. Автоматически раскрылся парашют. Сильный марсианский ветер тотчас же принялся относить его в сторону. Это тоже было частью плана, но вот силу ветра Ништер не предусмотрел. Его несло слишком далеко от намеченной точки. Он посмотрел вниз – до поверхности планеты оставалось не более десяти метров.

Резким движением пилот отцепил стропы и упал.

От удара у него помутилось в глазах, а зубы противно заскрежетали. Тем не менее в остальном приземление можно было назвать удачным. Избавившись от ремней, Ништер встал.

Улыбнувшись крепкими белыми зубами, пилот внезапно закашлялся. Фильтры еще не заработали на полную мощь. Отпив чуть-чуть воды, Ништер прополоскал горло.

– Ништь, – пробормотал он и, сверившись с компасом, направился в нужную сторону.

* * *

Профессор Леонид Нимоев с раздражением выключил экран связи. Капитан Протковски, как обычно, вел себя нагло, беспардонно и с полной уверенностью в тупости всех остальных людей, кроме него. На этот счет у Нимоева было абсолютно противоположное мнение.

– Всего лишь метеор! – фыркнул профессор, продолжая спор уже заочно. – Стоит ли гоняться за призраками? Мы в изоляции с тех пор, как Земля разорвала связь. С чего бы им пытаться нас захватить?

Возражения солдафона Протковски были очевидны: потому что у них есть такая возможность. Самая глупая причина из тех, которые только можно придумать.

Нимоев натянул сенсорные перчатки и принялся колдовать у экранов. Нет уж, пускай капитан сам ищет свою мнимую угрозу. У профессора есть чем заняться: сегодня он собирался наконец-то закончить проект гибрида водоросли, которая бы наполняла атмосферу кислородом в десятки раз эффективней. Марсианские купола росли куда медленней, чем население. А долго в маске не проходишь.

Едва Нимоев приступил, как раздался сигнал тревоги. За дверьми послышался топот. Кто-то постучал и несколько раз дернул дверь. Профессор не обратил внимание. Тех, кому нечем заняться, хватало. Не стоит отрывать ученого от работы.

Он пробежался по записям, сделанным вчера, и обнаружил несколько мелких ошибок. Каждая в отдельности не была критичной, но в сумме они давали совсем не тот результат, который был необходим. Профессор поморщился и запустил руку в волосы, забыв о сенсорах на ладонях. Тотчас на экране все замельтешило. Нимоев выругался и вернул изначальный вид.

За спиной тихо скрипнула дверь.

– Я не люблю, когда меня отрывают от работы! – крикнул профессор, не оборачиваясь.

Он перестроил молекулы и запустил процесс расчета производительности. Тем временем некто молча прошел и встал позади Нимоева.

– Ништь, – сказал неизвестный. – Моделлинг не очень, но решаемо.

– Да кто же это у нас такой умный? – Профессор раздраженно обернулся.

«Умным» оказался неизвестный мужчина в пыльном комбинезоне и с кислородной маской в руках. Крупного телосложения, мускулистый, он ослепительно улыбался Нимоеву.

Именно зубы насторожили профессора. На Марсе стоматологи пока не могли достичь столь идеальной формы и цвета. Слишком старо было оборудование, а разработкой нового никто не занимался – есть куда более важные задачи. Самому Нимоеву в молодости пришлось носить брекеты, чтобы исправить прикус.

– Кто вы такой? – спросил профессор. – И что вам тут надо?

– Посол, – ответил незнакомец. – Нужна помощь.

– Посол с Земли?

– Да. Ништер восьмидесятого уровня, – незнакомец протянул руку.

Профессор пожал ее. Теперь он рассматривал посетителя с любопытством исследователя. Уже больше ста лет никто не мог похвастать, что видел землянина вживую. У Нимоева возникло даже некоторое разочарование. От описанных в хрониках Ништер не отличался ничем.

– И почему же вы прибыли сюда? – спросил профессор. – Я всегда думал, что Земля не нуждается ни в какой помощи. Или вы решили оказать ее нам?

– Нет, – Ништер покачал головой. – Мы в ауте. Практически полный пиндец. Ща покажу.

Закончив свою отрывистую речь – профессор обратил внимание, что землянин формулировал фразы так, словно каждая из них не должна превышать некий лимит, – Ништер подошел к терминалу.

Отстегнув от пояса флешку, он протянул ее профессору. Нимоев едва не ахнул. Это был раритет. По виду устройству – лет сто. Такие уже давно перестали делать даже на Марсе. Слишком неудобная для хранения, и объем памяти маловат.

К счастью, ученому часто приходилось работать с архивными материалами. То здесь, то там оказывалось, что множество полезной информации не хранилось в общих сетях. Исследователи прошлого не собирались делиться своими открытиями и прятали все в личных жилых модулях, умудряясь создавать тайники в переборках, полу и в иных непредсказуемых местах. Там архивы и ждали своего часа, пока перестройка или энтузиазм потомков не добирались до них.

Достав переходник, Нимоев с величайшей осторожностью подсоединил флешку к терминалу. Спустя время на экране выскочило изображение единственного найденного файла. Видео с названием «Все плохо».

Только в тот момент профессор до конца понял, что это не розыгрыш. Он вопросительно взглянул на Ништера.

– Врубай, – кивнул тот. – Хрень, но глянуть можно.

Нимоев рассеянно кивнул, запустил файл и уставился на экран.

* * *

Размалеванный в дикие, сочетающиеся друг с другом лишь яркостью цвета мужчина на экране, бешено выпучив глаза, хлопал в ладоши, танцевал, вставал на стол, а затем слезал оттуда. Выдохнувшись, он повернулся к экрану спиной, спустил штаны и, слегка подрагивая всем телом, помочился.

Нимоев, понимая его через слово, не обнаружил особого смысла в выкриках, более подходящих дикарю. Однако надпись внизу профессор смог прочитать: «Президент Земли».

Затем изображение сменилось. Дети склонились над столами и, кажется, играли. Экраны были вделаны прямо в столешницу. Профессор понял, что игра совместная, из-за чего порой вспыхивали драки. Длинные тонкие пальцы детей быстро двигались по дисплеям, постоянно что-то выделяя и нажимая. Глаза горели бешеным огнем. Тела – неестественно худые и угловатые – с хрустом ломались, когда сражение выплескивалось в реальность. Нимоев поморщился, едва такое случилось в первый раз, но продолжал жадно следить за ситуацией.

Смуглый мальчик с родимым пятном над губой выиграл. Он с громким криком вскочил на стол. Дисплей, по-видимому, был покрыт защитной пленкой, потому что даже не треснул. Победитель воздел руки к небу и замычал что-то невнятное.

Остальные опустились на колени и, словно молитву, принялись повторять:

– Ништь! Ништь! Ништь!

Открылась дверь, вошел высокий человек. Он чем-то напоминал Ништера, стоявшего рядом с профессором. Подойдя к мальчику-победителю, вошедший нарисовал на детском лице полосу яркой краски. Взяв ребенка за руку, вывел его из кабинета.

Камера следила за ним до тех пор, пока они, идя по коридорам, не оказались в другой комнате. На первый взгляд, это была точная копия предыдущего кабинета, но у каждого из находившихся здесь на лице была одна яркая полоска. И здесь уже были разнополые дети. Впрочем, угловатые и худые девочки с безумными глазами и дергаными движениями мало отличались от мальчиков.

Нимоев скользнул взглядом по выскочившей надписи: «Ништер получает первый уровень».

В очередной раз изображение поменялось.

Теперь можно было увидеть панораму города. Транспорт застыл. Внешний вид его доказывал, что им давно не пользуются. Редкие прохожие перемещались на движущихся лентах вдоль дороги.

Они не смотрели по сторонам, погруженные в светящиеся экраны, повисшие перед ними в воздухе. Профессор обратил внимание на пару подростков. Вокруг каждого из них мерцало что-то вроде силового поля. Молодые люди – на вид им было лет четырнадцать-пятнадцать, – сидя на ленте, тоже смотрели в экраны. Юноша и девушка водили руками перед собой и двигались в такт слышимому только им ритму. Нимоев заметил дрожание силовых полей.

Он очень обрадовался, когда после этого сюжета запись кончилась. Профессор не знал, что и думать. Все не было плохо. Скорее, дико и непонятно. Как будто столкнулся с другой цивилизацией. Впрочем, после больше чем столетней изоляции – так оно и было.

«Интересно, и что же им требуется от нас?» – подумал Нимоев, внимательно изучая лицо Ништера. Тот по-прежнему улыбался, но уже как-то жалобно.

– Полный пиндец, – повторил землянин.

* * *

– Не понимаю, – профессор нахмурился. – Не понимаю, почему вы прилетели сюда? Чем мы можем вам помочь? Мы отстали от вас в техническом развитии, у нас хватает своих проблем. Между прочим, Земля объявлена официальным врагом. Я вообще не понимаю, как вам удалось сюда попасть. Судя по тому, что я видел, вы куда больше живете в виртуальности, чем в реальном мире.

Ништер внимательно вслушивался и переваривал. Кажется, ему трудно было воспринимать столько слов сразу.

– Специальная подготовка, – наконец произнес он. – Флайнг. Инжиниринг. Бодибилдинг. Ридинг. Стелсинг…

– Достаточно! – Нимоев поднял руку. – Вы все это проделали один?

– Клан. – Землянин чуть подумал и поправился: – Команда. Мозгов хватает, не все думают внутрь. Мы слегка наружу. Нам страшно, – он ткнул руками в экран. – Не знаю, к чему придем. Ничего хорошего не видно.

– Пристрелили бы вашего президента и дело с концом! – вспылил Нимоев. – Поставили бы своего человека!

Землянин хмыкнул, а потом расхохотался.

– Босс. Постоянно убивают. Затем туда приходит новый лайколюб. Пока не прикончат. Ничего не решает. Правит система.

– Можно влезть внутрь системы. – Нимоев задумчиво постучал пальцами по подбородку. – Перенаправить.

– Нас мало. Большинству нравится. Пробовали.

– Почему вы прилетели именно сюда? – Профессор устал. Первый восторг прошел. Теперь Ништер казался досадной помехой. Нимоев был биологом, а не социологом. Он мог бы рассказать, как им лучше перестроить свои тела, но, судя по землянину, с этим они справлялись.

Гость прищелкнул пальцами, и на комбинезоне в области груди возникла карта Марса. Нимоев сразу определил, что она устаревшая. В настоящее время купола разрослись. Кое-где появились новые базы.

Ништер ткнул пальцем в очертания местного купола. Появилась надпись: научная база.

– Ученые, – сказал землянин. – Пошлите миссии. Научите быть как вы. Знания, подвиги, героизм. Заставьте смотреть вовне, а не внутрь. Мы многое пробовали, но у нас не получается. Есть машины, гаминг, сексинг, галлюцинизм. Нужны любовь, героизм, стремление, благородство, работа. Я знаю, что это. Читал старые книги. Много непонятного, но похоже на настоящую жизнь.

Невероятно, но Нимоеву показалось, что его гость сейчас расплачется. «Что ж, если у них есть такие люди, то не все еще потеряно. Однако я и в самом деле не могу ничем помочь. Не в моей компетенции», – подумал профессор.

– Я ничего не решаю, – сказал он Ништеру. – Но сейчас найдем того, кто может.

Леонид Нимоев на секунду задумался, а затем решил, что формальным начальством здесь можно считать Протковски. Ученые предпочитали работать разобщенно, коммунальщикам явно не решить этих проблем, а военные… что ж, военные с радостью должны ухватиться за мнимого шпиона. Он ведь признает их превосходство и жаждет того, чтобы марсиане прислали представителей на Землю.

– У нас нет космический кораблей, – на всякий случай сказал профессор. – Все прилетевшие сюда мы разобрали.

– Есть корабли. Прилетят.

– Отлично!

Нимоев вызвал Протковски. Скучающее лицо капитана возникло на экране.

– Что вам, профессор? Мы заняты. У нас тут, кажется, нарушение периметра кем-то посторонним. Контрабанда наверняка.

– Познакомьтесь, капитан, это Ништер восьмидесятого уровня. С Земли. Ему нужно с вами поговорить.

* * *

Капитан Протковски прибыл лично. Вместе с ним в кабинет профессора зашло еще пятеро. Стволы парализаторов шарили в воздухе, словно кого-то выискивая.

– Нас здесь всего двое, – поморщился Нимоев. – И этот человек не опасен.

– Я бы не стал так категорично утверждать. – Протковски надменно посмотрел на них. – Здесь подобными вопросами занимаюсь я. И поскольку я и мои люди не лезут в вашу ботанику, то и вы не лезьте в мою сферу деятельности.

Капитан дождался, пока обследуют помещение, а затем чуть кивнул стоявшему справа от него солдату. Тот неожиданно выстрелил из парализатора. На лице Ништера отразилось недоумение, он закатил глаза и с глухим стуком упал на пластик пола.

– Унести в камеру и допросить. Пока спокойно, – приказал Протковски и тут же перехватил возмущенный взгляд профессора. – Мы же пока с вами побеседуем, Леонид.

Он подхватил стул, прошел к Нимоеву и предложил тому сесть.

– Спасибо, я постою.

– Я настаиваю.

Профессор вздохнул, но подчинился.

Едва он устроился, как они остались наедине. Протковски, заложив руки за спину, принялся бродить вокруг стула.

– О чем вы беседовали?

– О положении на Земле. У них там поствиртуальное общество. Но не все этого хотят, и этот Ништер был послан, чтобы просить о помощи.

– Ништер, – презрительно процедил капитан. – Мы больше ста лет спасались от этой заразы, и все же она пробралась сюда.

– Заразы? Я вас не понимаю.

– Конечно, не понимаете. Вы – ученые. Вы лезете всюду, куда не попросят. Вы создаете страшные вещи, лишь бы «исследовать и понять»! – Протковски фыркнул. – От вас слишком много бед, но вы можете быть полезны. Если вас не отвлекать. Вот мы и позаботились об этом.

– Так ничего этого не было? – Нимоев изумленно привстал, но тут же рухнул назад на стул. – Поразительно. Никакой угрозы войны не было. Вы просто внушили нам это, чтобы мы сосредоточились на Марсе, понимая, что никакого выхода нет. Чтобы мы не ждали ракет с Земли, которые бы забрали нас домой.

– Марс – вот ваш дом, – отчеканил Протковски. – Только Марс. Дом для настоящих мужчин и женщин. Для первопроходцев! Для тех, кто пытается покорить природу, а не виртуальность! Большинство это понимают, в отличие от вас, профессор. Мы обрубили пуповину, связывающую нас с матерью-Землей. Без этого ребенок не смог бы вырасти. Он бы запутался в ней и задохнулся!

– Вы весьма поэтичны, – съязвил Нимоев. – Я не буду отрицать, что в том, что вы сделали, есть свои резоны. Я даже, пожалуй, могу признать, что вы были правы. – Капитан самодовольно кивнул. – Но сейчас ребенок вырос, а его престарелая мать требует поддержки. Неужели мы не можем этого сделать?

Протковски остановился и посмотрел в глаза Нимоеву. Несколько секунд они сверлили друг друга взглядом.

– Наш мир жесток, – сказал капитан и повернулся к выходу. Дойдя до двери, он остановился. – Не советую обсуждать с кем-то появление Ништера и наш с вами диалог. Я тоже могу признать, что ваша работа чрезвычайно важна для нас. Но ее всегда может продолжить кто-нибудь другой. Надеюсь, вы будете благоразумны. Марс – вот о чем вы должны думать. Марс, а не Земля.

* * *

Профессор Нимоев закончил пересматривать запись Ништера. Протковски о ней не спрашивал, а самому Леонида она понадобилась для того, чтобы набраться решимости. Земля определенно была больна, и он знал, какое ей необходимо лекарство.

Приняв решение, Нимоев забросил проект с водорослью. С ней разберутся и без него. Есть кому. Если же не смогут сами, то он оставил записку с пояснениями.

Несколько часов профессор не отходил от дисплея, стараясь успеть. Он комбинировал и творил. Проверял и отбрасывал ненужное. Никогда еще Нимоев не испытывал подобного вдохновения. И удовлетворение, настигшее его в тот момент, когда проект подошел к стадии завершения, трудно было с чем-либо сравнить.

Остальные приготовления он закончил в течение нескольких минут. Забрав бронированную колбу из синтезатора, профессор засунул ее в карман пиджака. В другой карман отправилась пара распылителей. Вставив носовые фильтры, Нимоев в последний раз оглядел испещренные схемами молекул стены, которые были частью его жизни. Скорее всего, он сюда не вернется. Или вернется, но спустя какое-то время. Профессор отогнал очередной приступ слабости и вышел из кабинета. Пришло время действовать.

Он двигался по улицам базы – однотипные модули в центре, дикие нагромождения подручного материала, в которых тоже кто-то жил, по окраинам. Тусклый свет, пробивавшийся сквозь купол, не освещал улицы в достаточной мере. Этим приходилось заниматься огромным прожекторам, питавшимся от ветряков. Нимоев припомнил, что когда-то планировал решить эту проблему с помощью светящихся растений, заодно занимавшихся очисткой воздуха. Освободившуюся энергию можно было бы направить в иное русло. «Неизвестно, когда я теперь доберусь до всего этого», – подумал профессор и тут же принялся в очередной раз доказывать себе необходимость принятого решения. От привычки вести дискуссии, пусть даже с самим собой, трудно было избавиться.

«Всю историю Земли новые поселения в конечном итоге возвышаются над своими прародителями. Колонии в Америке, пройдя путь сражений с местными жителями и природой, стали центром мира. Каторга в Австралии превратилась в прекрасный курорт. Везде, где идет сражение, есть прогресс. Здесь, на Марсе, мы отстали в техническом плане, но сделали многое для того, чтобы остаться людьми. Почти такие же первопроходцы, как и много столетий назад. Земля застыла в своем идеальном мире. Ее надо взбодрить, дать новый вектор, достать из раковины, в которую она погружается».

Профессор остановился перед зданием, которое занимали военные. Оно единственное было обшито корабельным железом. Пластик под ним в несколько раз прочнее металла, но сам вид придавал строению некую официальность и угрозу. Кивнув дежурному, который его узнал, Нимоев прошел сразу к Протковски. Тот оказался на месте. Сидел в кресле и просматривал запись допроса. Завидев ученого, капитан поспешил выключить видео, но хлесткий звук удара успел просочиться в кабинет, из-за чего воцарилось гнетущее молчание.

– Вы забыли мне что-то рассказать, профессор? – спросил Протковски.

– Да. Я собираюсь помочь землянину.

С этими словами Нимоев вынул из кармана распылитель и направил струю газа на Протковски, который не успел задержать дыхание. Глаза капитана помутились.

– Что это? – глухо спросил он.

– Газ на основе одного оригинального вируса. Я разрабатывал его для психологов и врачей, но пока это только лишь опытный образец. Вы сейчас абсолютно не чувствуете боли и не испытываете никаких эмоций. Очень удобно в качестве легкого наркоза или для того, чтобы побеседовать о том, что собеседнику неприятно. Например, о Ништере. Где он?

– В камере.

– Прикажите, чтобы ему вернули все вещи и проводили в ваш кабинет.

Протковски потянулся к экрану, связался с дежурным и передал приказания Нимоева. Затем отключил связь.

– Хорошо, – профессор кивнул. – А теперь подождем.

Ждать пришлось около пятнадцати минут. За это время Нимоев еще трижды пользовался распылителем. У него не было времени точно проверить, как долго действует вирус. Кроме того, не стоило забывать о том, что человеческий организм умеет бороться с болезнями.

Наконец дверь отворилась, и ввели Ништера. Его лицо было в синяках, пары зубов не хватало. Тем не менее улыбка, как приклеенная, застыла у него на лице. Сейчас она выглядела жутко.

– Капитан, скажите, чтобы конвоиры ушли, – попросил Нимоев.

– Уходите, – Протковски вяло махнул рукой.

Охранники переглянулись, пожали плечами, но вышли. Профессор подошел к Ништеру и расстегнул наручники, воспользовавшись универсальным ключом капитана.

– Не думайте, что мы все тут с ума посходили, – сказал Нимоев. – Я решил вам помочь.

– Ништь, – Ништер кивнул. – У всех свои игрухи.

– Однако нам нужно действовать быстро. Скажите, вы можете выбраться с планеты или нужно ждать новый корабль?

– Решаемо.

– Отлично! – Нимоев выдохнул. Все это время он боялся, что для побега Ништеру придется связываться со своими товарищами на Земле.

– Время только. Не всегда улететь можно. Нужно выжидать. Лазеры.

– Если поторопимся, успеем?

Ништер провел рукой над рукавом комбинезона. Мелькнул дисплей.

– Решаемо, – повторил он.

* * *

Им удалось выбраться из купола. Кое-какие проходы знал Нимоев, а кое-где пришлось воспользоваться распылителем. По счастью, его хватило. Параллельно с этим профессор объяснил Ништеру свою идею.

– У вас слишком хорошо. Человеку не с чем бороться, кроме виртуальности. Вы стали царями природы, и вот к чему это привело. Теперь вы пытаетесь соревноваться друг с другом, потому что слишком ленивы для того, чтобы штурмовать другие планеты. Наши военные поняли это куда раньше и уничтожили связь с Землей. Мы здесь слишком заняты собственными проблемами, чтобы задумываться еще и о вас, но кое-что я сделал. Это вирус. – Нимоев передал Ништеру колбу. – Возможно, у переболевших откроются новые способности, возможно, они будут передаваться по наследству, но это не главное. Вирус вызывает отторжение виртуальности, если так можно назвать. Очень похоже на наркотик. Пристрастие к реальным ощущениям. Усиливает удовольствие даже от простой прогулки на свежем воздухе. Обычная жизнь покажется куда красочней любой виртуальности.