Текст книги "Тихоня в змеиной яме (СИ)"

Автор книги: Карина Пьянкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Внезапно за окнами что-то сверкнуло, словно бы взрыв, вот только не было ни шума, ни ударной волны... Я тут же метнулась к окну, чтобы понять, какого черта происходит. Позади застонал как будто от боли Фелтон.

– Писание... – прохрипел Полоз.

Оглянувшись, увидела некроманта, лежащего на полу в позе эмбриона.

Господи, да что вообще здесь происходит?!

Свет начал мигать, а потом и вовсе вырубился. Не темнота, слава богу, но сумрак... Я вообще ничего не понимала... Стало до одури страшно.

– Мне нужно... – прохрипел Фелтон, пытаясь подняться, но безрезультатно. Сил у него на такую простую вещь просто не хватало. – Мне нужно к Писанию... А я... не смогу добраться туда сам...

В моей несчастной голове не укладывалось, как Полоз – сам Полоз! – вдруг оказался корчащимся на полу от боли и бессилия. Он ведь способен на все! Наверное...

Скотт оказалась шокирована не меньше моего. Она побледнела до синевы, губы у девушки дрожали...

Все ясно... Теперь придется главной быть мне.

Черт... Черт. Черт!!!

– Ребекка, я одна его не дотащу! – обратилась я к целительнице, надеясь, что она достаточно вменяема и поможет мне.

Та судорожно кивнула, и мы вместе с ней кинулись к парню, пытаясь ему помочь. Не самый высокий, жилистый Фелтон, без унции лишнего жира оказался далеко не легкой ношей. Страшно представить, что было бы, окажись Полоз хотя бы немного тяжелей.

– Дотащим? – спросила я у Ребекки.

Та молча кивнула.

Фелтон с нашей помощью поднялся на ноги. То и дело некромант шипел от боли, но упорно держался и старательно даже передвигал ноги, пытаясь нам хоть как-то помочь.

Света в кампусе не было. То есть вообще. Фонари не горели, здания щерились темными окнами... Да здесь в жизни такого не происходило!

– Писание... – едва слышно прошептал Полоз. – Писание пробуждается... Я должен его... успокоить.

Пусть я и подозревала нечто подобное, однако после слов парня у меня по спине мурашки побежали.

Не так и много рассказывали Фелтоны – все Фелтоны – про свой старый артефакт, но и того хватило, чтобы мелкой дрожью дрожать от мысли о пробуждении Писания. Лишний повод поднапрячься и дотащить Полоза до места назначения.

– Ты справишься? – спросила Скотт у друга детства.

Она старалась держаться, честно старалась, и даже получалось. Слава богу, хотя бы она все еще дееспособна.

– Выбора нет, Луна моя, – ухмыльнулся Полоз и на мгновение начал оседать на пол. – Быстрей, леди, быстрей...

Легко ему говорить...

Никогда бы не подумала, что от преподавательского общежития так далеко идти до музея...

Стоило нам добраться до места назначения, как тут же вспомнилось, что добраться до Писания так легко не получится: оно защищено чарами.

– Вперед, – скомандовал без тени сомнения Фелтон. – Защита должна была отключиться вместе с электричеством.

Я начала тихо и отчаянно ругаться под нос. Ведь не только мы могли без проблем добраться до артефакта. Преступник – тоже. И вдруг именно сейчас он подходит к Темному Писанию? При мысли о такой вот невеселой перспективе я даже начала тащить Полоза с удвоенными усилиями.

Ребекка задышала тяжелей, но жаловаться не стала, пусть Луна явно и не была создана для того, чтобы перетаскивать на себе мужчин. Скорее наоборот.

– Видишь, рыжая, – хрипло рассмеялся Фелтон, – даже в маленьком росте есть свои плюсы. Будь я ростом с Эндрю, вы бы меня просто не дотащили.

Кому-то чувство юмора не откажет даже на смертном одре.

Дверь в музей оказалась открытой. И я сразу перестала надеяться на лучшее. Да вообще, бесполезно надеяться на лучшее, если в деле замешан Кассиус Фелтон.

Стоило только нам войти внутрь, как раздалось грозное «Стоять!», и... и я с облегчением выдохнула. Не неизвестный преступник. Декан. Если рядом Киран Бхатия, то шансы на благополучный исход все еще есть.

– Осторожней! Не убей детей ненароком! – раздался голос леди Гринхилл. – Я же говорила, явятся.

Я сотворила магический светлячок и в его дрожащем свете разглядела и профессора Бхатию с неизменной тростью, и сидящую на полу женщину, которая выглядела не лучше Полоза. Тут же возник вопрос: а она-то так добралась? Хорошо, с ней вместе наш декан, но ведь он сам еле ходит! Сложно представить, будто калека с тростью мог дотащить до места назначения леди Гринхилл, которая, как по мне, была едва ли не крупней кузена.

– Что ж, как ни странно, но я рад вашему появлению, молодые люди, – произнес профессор с явным облегчением. – Нам нужно довести обоих Фелтонов до Писания. Это единственный шанс...

То, что одной из нас придется помогать Дафне Гринхилл, стало очевидно.

Я прикинула свои силы, посмотрела на совсем уж тоненькую, практически прозрачную Скотт, и пришла к выводу, что тащить инспектора придется именно мне. Я была физически куда более сильной.

– Показывайте дорогу, профессор, – кивнула я и помогла подняться женщине.

Дафна Гринхилл была бледной, очень бледной, но в глазах горел тот же непримиримый огонь, который я так часто замечала во взгляде Полоза. Она будет драться до конца, тут сомнений быть не могло. Вот же чертова порода, эти Фелтоны.

Бхатия поковылял вперед, тяжело опираясь на трость, а всем нам оставалось только брести следом...

Леди Гринхилл действительно оказалось более тяжелым грузом по сравнению с Полозом, ну, или я просто настолько сильно устала. Пока мы шли по темному коридору, меня так и подмывало обернуться и проверить, не идет ли кто-то за нами. Но... было страшно. А вдруг, и правда, увязался кто-то?

Инспектор всеми силами старалась помочь мне и пыталась, но получалось у нее... Словом, зачет за старание, но не более. Ребекка натужно пыхтела. Подозреваю, сейчас бы она только обрадовалась, окажись Фелтон еще меньше и легче.

– Вы сможете успокоить Писание еще раз? – неуверенно спросил профессор Бхатия то ли у леди Гринхилл, то ли у Полоза, то ли у них двоих сразу.

Инспектор как раз споткнулась обо что-то, и мы с ней едва на пол не полетели, но в последний момент удалось удержаться на ногах. В любом случае, ответ мой декан получил спустя некоторое время.

– У нас нет выбора, Киран. Дядя Гарольд в любом случае не успеет. Даже для активации порталов требуется время... Поэтому вперед!

Легко ей говорить «вперед». Корячиться-то не ей...

Пришлось поднапрячься...

Мы прошли через залы, дошли до служебных помещений и профессор Бхатия повел нас вниз по лестнице. Я испытала самое сильное разочарование в моей короткой жизни.

Мне почему-то казалось, будто Темное писание должно храниться в каком-то особенном месте, которое выглядит... ну, именно так, как должны выглядеть таинственные магические места, где хранятся древние артефакты. А вокруг были только чистенькие оштукатуренные стены, новая плитка на полу... И пусть магический свет превращал это обыденное окружение в нечто более таинственное... все равно казалось, будто меня надули.

Если еще и Писание обнаружится в обычном сейфе, то будет ну совсем обидно.

Я, конечно, не Хельга, и не настолько люблю всяческие ужасы, но... Но хоть чуть– чуть атмосферы могли бы дать!

Сам артефакт, как оказалось, находился за тяжелой металлической дверью, которой самое место было в банке. На ней наверняка имелись и защитные чары, но, как с нервным смешком пояснил декан, подпитывались они от самого же Писания. Которое начало дурить. Соответственно, магическая охрана накрылась медным тазом, по которому кто-то (может быть, и наш таинственный злодей) с огромным удовольствием постучал,

– Мне одному кажется, что замыкать контур на охраняемый же объект было несколько... неразумно? – мрачно поинтересовался Фелтон, упорно пытающийся стоять прямо без поддержки в виде замаявшейся Ребекки.

Мрачно хохотнула леди Гринхилл. Кажется, ей приходилось несколько хуже, чем Полозу, но жаловаться полицейская даже и не подумала. Вот уж точно не трепетная фиалка. А ведь ее наверняка растили так же, как ту же Скотт. Но выросло что-то... не то что-то выросло.

–Давай уж откровенно, Касс, большего идиотизма представить себе сложно.

Профессор Бхатия одобрял слова леди Гринхилл, пусть и молчаливо...

Ключи от двери у декана обнаружились, хотя при желании вынести этот кусок металла к чертовой матери могли все присутствующие. Даже Луна. Мы бы так и сделали, хотя бы чтобы спустить пар, но ведь за порчу университетского имущества наверняка придется платить...

Писание обнаружилось в простом стеклянном саркофаге. Выглядел который так же, как и все прочие витрины в музее. Чертов стеклянный саркофаг. А в нем лежит книга. Да, старинная, да в каком-то жутко ценном переплете, но книга. Декан пояснил, что стекло какое-то там особенное, непробиваемое и прочее, и прочее, и прочее... Но все равно у меня начался нервный тик.

Просто книга. Просто книга под стеклом... Байки Хельги о замурованном колдуне по сравнению с этим казались чем-то поистине чудесным.

Ну кто так делает? Не разочароваться полностью не давало только давящее ощущение чудовищно сильного магического источника, которое словно каменной плитой давило к земле. Все-таки книга была не такой уж и обычной, разве что спецэффектов не выдавала. Пока.

Фелтоны подобрались к семейной реликвии вплотную, по-простому уселись на пол... И все. По крайней мере, со стороны и без внутреннего зрения казалось, будто Полоз и его кузина просто сидели на полу рядом с Писанием и... в лучшем случае медитировали. В худшем – вообще спали. А вот на магическом уровне... На магическом уровне творилось такое, что впору начинать закапываться в землю.

Вокруг Темного Писания крутился настоящий смерч, грозивший разметать музей вместе со всем кампусом заодно. Про людей и говорить не стоило: сразу ясно, что если древнюю книгу не успокоить тут же, то от преподавательского состава и студентов и права не найдут.

И два мага, которые упорно пытались заставить фамильную ценность вернуться в состояние покоя. Вот только сил не хватало.

Я завороженно смотрела, как по виску Фелтона течет капля пота. А по подбородку – капля крови из прокушенной губы. Парню действительно приходилось нелегко... Леди Гринхилл же вообще больше походила на привидение, чем на живого человека. Им совершенно точно не хватало сил... И я знала, как это исправить. Как и профессор Бхатия. Мы с ним одновременно подумали о том, чтобы поделиться собственным резервом с теми, кому нужней.

Разумеется, декан оказался возле инспектора, а я – возле Фелтона. По-другому и быть не могло.

Я устроилась рядом позади Полоза и положила руки ему на плечи, заранее готовясь к тому, что будет больно. Именно так нам говорили на лекции... На практике же мне ни разу не приходилось делиться с кем-то магической энергией.

– Ты рехнулась, рыжая? – сквозь зубы прошипел Фелтон, пытаясь сбросить мои ладони. – Ты хоть представляешь, насколько будет больно?

– Нет. Ну и черт с ним, – отозвалась я и отцепляться не стала. – Ты не справишься сам. Бери, что предлагают.

Наверное, если бы у Полоза имелся хоть один шанс обойтись без моей помощи, он бы наверняка так и сделал. Только не было этого шанса. Поэтому скрепя сердце пришлось согласиться.

Ребекка с запозданием предложила себя в качестве аккумулятора, но Фелтон бросил что-то про плохую совместимость.

Я закрыла глаза, открыла свои энергетические каналы, как учили, и приготовилась к аду. Именно так описывал преподаватель ощущения... А ада не последовало. Было просто больно, довольно сильно, но вовсе не мучительно. Мышцы некроманта под моими руками стали просто каменными.

«Бережет, – поняла я с оторопью, – берет ровно столько, сколько требуется».

Позади послышались как будто бы шаги. Не легкие, как у Ребекки, да и слишком далеко для Скотт.

– Луна, щит на дверь! – скомандовал Полоз подруге. – Сюда никто не должен войти!

Лично у меня не было особой уверенности в том, что девушке удастся повторить совсем недавно разученное заклинание. Я бы точно не смогла.

Но Ребекка ответила только «Да, Кассиус» и принялась исполнять приказ. Насколько успешно – я не знала. Некогда было оборачиваться и проверять.

Будто бы на самом краю сознания я слышала неразборчивое бормотание, от которого нещадно ломило виски и почему-то хотелось сдохнуть. Здесь и сейчас. Но тяжелое, надрывное дыхание Фелтона оказалось куда более веским аргументом. Следовало держать, терпеть до последнего и подпитывать Полоза магической энергией.

Ребекка, кажется, то ли испуганно, то ли возмущенно воскликнула. Позади нас происходило нечто неприятное... И если Скотт не удержит щит (а ведь я даже и не знала, сумела ли она его создать), то все закончится очень паршиво. Ну просто очень.

Бормотание стало словно бы громче и даже разборчивей. Я попыталась вслушаться, но смысл мне слишком сильно не понравился. Голос вещал о смерти, крови и прочих мерзостных вещах... Словом, я попыталась игнорировать пугающие слова и сосредоточилась на боли. Так стало куда как проще.

– Держись, рыжая, – шепотом обратился ко мне Фелтон, – вроде бы получается... Только держись.

Будто бы у меня имелся какой-то выбор...

Шум позади понемногу нарастал. И это нервировало, чертовски нервировало... Только бы с Ребеккой ничего плохого не случилось...

Я не знала, сколько времени прошло, может, несколько минут, может, несколько часов, а может, и несколько дней. Но постепенно голос снова делался тише, неразборчивей, словно бы говоривший засыпал... Засыпал? Уж не знаю, какие именно колыбельные напевали Темному Писанию Фелтоны, но вроде бы что-то удачное у них выходило. Артефакт определенно решил снова вздремнуть.

К тому моменту, как Писание окончательно умолкло, Полоз уже напоминал мне безвольный мешок, который не способен даже пальцем пошевелить самостоятельно. Я тоже вымоталась очень сильно, но все-таки чувствовала себя гораздо, гораздо лучше.

Открыв глаза и оглядевшись, я поняла сразу три вещи: профессор Бхатия еще держался бодрячком, в то время как леди Гринхилл то ли лежала в обмороке, то ли просто лишилась всех сил; Ребекка все-таки сумела закрыть щитом вход в хранилище Писания; преступник явился за артефактом и упорно долбился в этот щит, как муха в оконное стекло.

– Профессор, что делать? – испуганно спросила я, не представляя, как теперь еще и давать отпор супостату

Разглядеть его в темноте, пусть и не кромешной, толком не удавалось. Поэтому стало еще страшней.

– Не паниковать, – скомандовал декан, неожиданно плавно перетекая в боевую стойку. Удивительно для человека, который передвигается только при помощи трости.

Стало немного спокойней... Все-таки профессор Бхатия – боевой маг, бывший военный, он ведь должен знать, что делать.

– Скотт, снимите щит, быстро! – велел преподаватель.

Целительнице совершенно точно не понравилось указание, но она подчинилась и защиту сняла. Сама же резво метнулась в сторону, чтобы не попасть под удар.

– Грант, плазму в проход!

Я очень сильно сомневалась, что использовать пламя в помещение – это правильно, но сделала так, как велели.

Огонь преступнику ну очень сильно не понравился: по крайней мере, вопил он с болью и яростью.

Фелтон оказался совершенно прав: злоумышленник был мужчиной.

После моей атаки пришел черед для профессора Бхатии... И я рот открыла от шока, наблюдая за тем, как с ладоней преподавателя срываются тонкие ледяные лезвия и... и что-то невидимое, но тоже наверняка неприятное. Заклинание оказалось многокомпонентное, наверняка чудовищно сложное и безусловно травматичное.

Преступник, кажется, отступил. Возможно, не унес ноги, а просто притаился где-то в закоулках, но, по крайней мере, перестал ломиться к Писанию. Декан на несколько секунд прислушался к чему-то, сделал пару пассов, а потом одним взмахом руки поставил щит. Сравнение божьего дара и яичницы показало, что нам с Ребеккой даже замахиваться на боевую магию не стоило, даже на самые простые ее аспекты.

– И как дела на фронте? – подала голос леди Гринхилл, и я покосилась на женщину. Та полулежала, полусидела, опираясь спиной на подставку саркофага с Писанием, и изо всех сил делала вид, что она не едва живая от истощения, а просто решила немного отдохнуть.

– Затишье, – ответил профессор Бхатия. – Через какое время электричество восстановится?

Полицейская пожала плечами и начала понемногу сползать.

– Не знаю, Киран, не мой профиль... Надеюсь, что скоро. Надоело уже чувствовать себя героиней фильма ужасов.

Вот. Снова она обращается к профессору Бхатии по имени. А тот внезапно улыбается... Ну, или же просто магический светляк дернулся, и мне померещилось.

– Будем надеяться, что скоро все придет в норму... – пробормотала Ребекка, садясь рядом с дверным косяком.

А Полоз почему-то молчал. Я забеспокоилась и метнулась к парню, который лежал в позе эмбриона на полу, и признаков жизни на первый взгляд не подавал. Правда, стоило только пошевелить это тело, как оно начало умолять просто оставить его в покое. Вздох облегчения вырвался сам собой.

– Фелтоны живучи, – прокомментировала поведение родственника леди Гринхилл со снисходительным смешком.

Утешающая новость.

Свет включился где-то через час, и только тогда мы все сумели расслабиться. До этого казалось, что вот еще немного – и злодей выскочит из-за угла. С топором. Или с бензопилой.

– Да будет свет, – пробормотал Полоз и начал медленно подниматься на ноги. Вышло у него не с первой попытки, но от посторонней, да еще и женской, помощи некромант гордо отказался.

Я уже прекрасно знала, насколько упрямым может быть Фелтон, когда цепляется за свою гордость, поэтому решила просто дать ему делать так, как он хочет.

Все-таки встал. И даже пошатываясь побрел к выходу. Сам.

– Вам нужно в лазарет? – спросил немного настороженно профессор Бхатия.

Леди Гринхилл тоже выглядела жалко, из просто бледной став зеленой, но, по примеру кузена, держалась прямо и старалась делать вид, будто чувствует себя замечательно. Хорошая мина при плохой игре.

– Сами отойдем, – заверила полицейская.

Преподаватель тяжело вздохнул.

–Дафна, на моей памяти, когда ты в последний раз говорила мне то же самое...

О! Вот теперь и Бхатия обращается к леди Гринхилл по имени. Это наверняка что– то да значит. Мне уже пора вести полевой дневник наблюдений за этой парой.

– Я тогда была сопливой девчонкой, – фыркнула аристократка.

Профессор Бхатия посмотрел на кузину Фелтона долгим взглядом и выдал фразу, достойную войти в анналы истории: – Не сказал бы, что ты плохо сохранилась за прошедшие годы.

Плечи Полоза мелко, но очень уж красноречиво затряслись. Леди Гринхилл открыла рот... но ничего не сказала. Словно бы в фильме кто-то внезапно выключил звук. А заодно и поставил на паузу.

Подходящих слов для ответа у полицейской просто не нашлось. Поэтому она лишь вздернула подбородок и с видом оскорбленной добродетели поковыляла на выход, временами пошатываясь. Остальным оставалось только наблюдать за леди Гринхилл.

– Один-ноль в вашу пользу, профессор, – прокомментировал ошарашенный Полоз.

Я тоже не ожидала, что декан внезапно проявит чувство юмора, тем более, в таком ключе.

– Ошибаетесь, юноша, – с невозмутимым видом откликнулся профессор Бхатия. – Этот счет ведется давно и расклад по очкам совершенно другой.

Да уж...

До наших комнат я едва доковыляла. Все-таки сливать магическую энергию – это не только больно, но и чертовски утомительно. Тело ныло так, будто меня кто-то избивал, причем качественно, от души. Как себя чувствовали Фелтон и леди Гринхилл, принявшие на себя основной удар, даже думать не хотелось. Тем более, Полоз еле дополз до нашего обиталища, упал на диван и очень достоверно притворился мертвым. Я решила последовать его примеру, и в итоге на ногах оказалась одна только Ребекка, пострадавшая скорее морально, чем физически, но и она казалась потрепанной...

В общем, утром, когда я открыла глаза, возникло ощущение, будто кто-то просто нажал на кнопку и перемотал время. Отдохнуть удалось, пусть и не так хорошо, как хотелось. Отскрести себя от постели удалось не с первой попытки, а когда я все– таки встала на ноги, показалось, будто только что совершила эпический подвиг.

Скотт все еще посапывала на другой стороне двуспальной кровати, свернувшись калачиком. Она просыпаться в ближайшую пару часов точно не собиралась. Счастливый человек... Я бы тоже с удовольствием поспала еще. Но раз уж встала... Почему бы не выбить из Фелтона еще немного информации? После вчерашнего он просто обязан рассказать мне все, что знал сам о происходящем.

Подойдя к двери, я услышала его голос и леди Гринхилл тоже. А вот это плохо. Она вряд ли окажется склонна к откровенности. Поэтому и смысла выходить нет. Попробуем послушать так.

–Девочки спят? – уточнила полицейская у кузена.

– Я заходил к ним где-то минут десять назад, – отозвался Полоз. – Спят как два сурка зимой. И что же ты хотела мне поведать, а? Мне кажется, тебе бы стоило еще немного отдохнуть. Выглядишь ужасно.

Инспектор мрачно хохотнула.

– В последнее время я буквально купаюсь в комплиментах.

Это точно. Один комплимент лучше другого...

– Вероятно, ты их заслуживаешь, – в своей привычной манере фыркнул Полоз.

Леди Гринхилл пробормотала что-то о невозможных мужчинах.

Я прижалась к косяку и начала истово молиться, чтобы удалось узнать хоть что-то важное.

– Наивно было надеяться получить от тебя поддержку, – вздохнула Дафна Гринхилл. – Кстати, может, ты, наконец, прекратишь врать этой бедной рыжей девочке?

Ну вот. Сейчас Фелтона попросят оставить меня в покое. Предсказуемо... Лучше бы обсудили пробуждение Писания, в конце-то концов.

– Мне кажется, мои отношения с рыжей – только наши с ней дела. Мы с ней друзья. Даже отец оставил меня в покое и пообещал больше не поднимать этой темы, – с легким раздражением в голосе откликнулся парень.

Полицейская рассмеялась.

– Разумеется, дядя Гарольд не стал тебе докучать, Касс. Ведь он не видел случившегося вчера.

Фелтон смолчал.

– Это ведь так естественно – начать выкачивать «донора», верно? Я ведь на себе

испытала то же самое. Успокаивать Темное Писание – пытка, настоящая,

мучительная, и когда появляется шанс хоть как-то уменьшить боль, в него вцепляешься намертво. А ты берег ее. До последнего. Даже когда едва в сознании был. Видимо, ты отличный друг, Касс, – вкрадчивым, змеиным тоном говорила леди Гринхилл и каждое ее слово становилось для меня сладким ядом.

Полоз тихо что-то буркнул под нос. Вроде бы выругался.

А я... Я не знала, что и думать. Нет, на самом деле безумно хотелось верить в правоту полицейской, но я не хотела бессмысленной надежды. Тогда разочарование будет только болезненней.

– Как странно, что ты умудрилась следить за мной, кузина. Ведь ты сама была так занята тем, чтобы не навредить Бхатии. А ведь вы с ним даже не друзья.

Настало время ругаться леди Гринхилл.

– Да, мы с ним не друзья. Никогда ими не были.