Текст книги "Эта трудная, трудная бессмертная любовь (СИ)"

Автор книги: Карина Мурунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Но после обращения нас все равно убьют. Леккерты не отпустят свидетелей своего преступления.

Мой сынок! Я его больше не увижу, слезы навернулись на глаза.

– Тогда хотя бы твоя семья не пострадает. А Егор…, ему будет трудно без меня, но он справится, я надеюсь.

– Когда мои родственники узнают, что произошло, они не оставят его.

Тут совершенно не к месту заурчало у меня в животе. Видимо, с последнего приема пищи прошло много времени.

– Как ты думаешь, меня будут кормить? Если да, то нужно подождать, когда принесут пищу, а затем начинать… – внутри снова все задрожало от мысли о том, что предстоит сделать.

– Уморить тебя голодом – не их задача, думаю, должны что-то принести. Если ты будешь голодна, привлекательность твоей крови для меня уменьшится. Кстати, сюда кто-то идет.

Через несколько минут открылось окошко на двери. Наступила пауза – нас явно разглядывали. Издав глухое «хм», пришедший поставил на полочку перед окошком поднос. Затем створка закрылась. Том, выждав некоторое время, заговорил:

– Похоже, обед. Меня втолкнули в эту комнату примерно десять часов назад, ты спала. Леккерты рассчитывали, что я убью тебя сразу, они удивлены моей сдержанностью, это ощутимо по эмоциям нашего тюремщика. Ты должна поесть, извини, что не подаю поднос, мне лучше держаться подальше.

Я села, от резкого движения закружилась голова. Подождав, пока вихрь уляжется, я осторожно встала и, опираясь о стену, побрела к двери. Взяв поднос, таким же образом вернулась обратно. Пища была неприхотливой, но достаточно вкусной: отварной рис, копченое мясо, какой-то соус. Около лежака на полу стояла пластиковая бутыль с питьевой водой. Я поела и поставила поднос и воду на середину комнаты – Том велел не приближаться. Он быстро подхватил то, что я оставила, и опять забился в свой угол. На подносе осталось еще много пищи, похоже, рассчитано на несколько приемов. Поев, Том снова заговорил:

– Выбраться отсюда я уже пытался, но мне вкололи снадобье, которое лишает силы на некоторое время. Думаю, скоро Леккерты захотят сделать повторную инъекцию. Если ты решилась на обращение, нам надо торопиться. Кроме того, прием крови позволит скорее вернуть силу.

– Хорошо. Давай сделаем это.

– Я могу не дышать около суток, так что твой аромат не будет меня сводить с ума. Сначала будешь пить ты, значит, вкус крови разбавится,  и надеюсь, не будет слишком привлекательным для меня. Я изо всех сил буду стараться, – он с болью смотрел на меня, – буду стараться.

– Я верю тебе. Что мне нужно делать?

– Мне известна только теория. Я прокушу себе вену на запястье, ты должна пить столько, сколько сможешь. Затем я буду пить твою кровь. После отдыха у тебя возникнет желание продолжить, и тогда мы повторим – от трех до пяти раз – бывает по-разному, пока я не почувствую, что больше не хочу твоей крови. Это будет означать, что ты полностью переродилась. Еще говорят, что для человека этот процесс болезненный, а настоящие силы придут через день – два.

– Ясно.

– Начнем?

– Да.

Том поглубже вдохнул, плотно прижавшись лицом к решетке, и задержал дыхание. Затем приблизился и сел на топчан на некотором расстоянии от меня. На секунду прижав запястье к губам, он протянул мне руку. На бледной коже выступила полоска темной вязкой жидкости. Я почувствовала, как содержимое желудка подкатывается к горлу, но, зажмурив глаза и подавив тошноту, прижалась ртом к порезу. Железистый привкус ощущался, а в остальном это было мало похоже на кровь: что-то сладковато-терпкое, вяжущее язык, с трудом глотающееся. Желе из хурмы с какими-то добавками. Я нервно хихикнула, не отрываясь от своего занятия: совсем подходящее время думать о кулинарных завитушках.

И тут меня посетило странное ощущение: я почувствовала удивление, но понимала, что это не я почувствовала. Тьфу ты, запуталась! Удивление было, но не мое. Как будто я услышала вопрос: «В чем дело?». Том пошевелился, отнимая руку, и я услышала тихий шепот: «Достаточно».

Поднимая голову, я с удивлением поняла, что за всеми размышлениями и новыми ощущениями, выпила довольно много крови, не испытывая никакого отвращения, да и тошнота давно прошла.

Том был бледнее, чем обычно, зрачки расширились так, что серая радужка видна лишь тонким ободком, черты лица напряжены. Он перевел взгляд на мои губы и сглотнул.

– С тобой все в порядке? Может, я выпила слишком много? – спросила я, облизываясь.

Он отрицательно помотал головой и севшим голосом выдавил:

– Все хорошо.

Затем встал и, шатаясь, отошел к окну. Подтянувшись к самой решетке и прижавшись к ней, Том сделал несколько глубоких вдохов и сказал:

– Теперь моя очередь. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, было какое-то странное чувство, но оно прошло.

– Что именно?

– Я почувствовала удивление, но я его не испытывала.

Том повернулся, внимательно посмотрел на меня и спросил:

– Это когда ты захихикала? Кстати, что вызвало твой смех?

– Ну, я подумала, что вкус твоей крови напоминает желе из хурмы с какими-то специями, потом поняла дикость всей ситуации и не удержалась от нервного смешка. И да, тогда я это почувствовала.

– Так быстро…

– Что так быстро?

– Быстро проявилась способность воспринимать эмоции.

– Но сейчас я ничего не своего не чувствую!

– Возможно, это связано с приемом крови. В любом случае нам надо продолжать.

– Хорошо…

Том снова глубоко вдохнул, вернулся на топчан и взял меня за правую руку. Он обхватил прохладными пальцами мое запястье и прижал к своим губам. Сначала была резкая боль, затем она ушла, и стало накатывать возбуждение. Том пил жадно, но страха я не испытывала. Напротив, понимая, что не время и не место, я хотела обнимать и целовать любимого, чувствовать ласку его рук, продлить это восхитительное состояние. По телу Тома прошла судорога, а мне вдруг захотелось спать. Я уплывала из реальности, чувствуя себя абсолютно счастливой. Сквозь туман услышала стон и глухое рычание, затем отключилась.

…

Пить! Хочу пить! Проснувшись и сразу вспомнив, где нахожусь, я быстро села, намереваясь найти бутылку с водой. Кажется, кто-то себя переоценил: от резкого движения меня качнуло, и я свалилась на пол. Вернее, должна была свалиться, но сильные прохладные руки успели меня подхватить и бережно уложили обратно.

– Аккуратнее, торопыга!

Я почувствовала, как дыхание Тома касается моего уха, и по телу прошла жаркая волна. Обхватив любимого руками за шею, я повернула голову и впилась поцелуем в его губы. Он с готовностью отозвался, но затем резко отпрянул и прохрипел:

– Осторожнее! Желание пить твою кровь еще велико. Я едва смог остановиться.

С трудом переводя дыхание, я спросила:

– Мы… можем… продолжать?

– Думаю, да. Моя кровь придаст тебе сил, а я в этот раз буду лучше контролировать себя.

– Я очень хочу пить, – Том вопросительно поднял бровь, – обыкновенную воду!

Он бледно улыбнулся и подал мне бутыль. Под его снисходительным взглядом я жадно пила, удивляясь, куда делась во мне предыдущая жидкость – в туалет совсем не хотелось. Том отобрал у меня остатки воды, пробормотав «еще пригодится», снова прокусил себе вену на запястье и протянул мне руку. Я невольно посмотрела на свою рану – там был лишь едва заметный розовый шрам. Не чувствуя больше тошноты, я принялась пить его кровь. На этот раз вкус показался мне другим. Во фруктовом желе появилось что-то неприятное. Но я заставила себя тянуть эту субстанцию так долго, как могла. Меня снова посетило чужое чувство – удовольствие. Оторвавшись, я взглянула на Тома. Он выглядел спокойнее, чем в первый раз, хотя зрачки снова были расширены. Облизывая губы, я спросила:

– Тебе это нравится?

– Да! И ты чувствовала то же самое, когда я пил твою кровь, снова мысленно гладила меня.

Я покраснела, вспоминая свое желание ласкать его, несмотря на то, что в любой момент кто-то мог зайти и увидеть нас. Том тепло посмотрел на меня, нежно погладил по щеке и прошептал:

– Я люблю тебя!

– Я тоже люблю тебя!

Мы смотрели друг на друга, забыв, где находимся. Только нас двое во всем мире.

Вдруг Том напрягся. А затем сделал совсем невероятное: быстро разорвал покрывало и, прошептав «прости», полоснул мне по руке от локтя до запястья твердыми и острыми как бритва ногтями. Я вскрикнула, почувствовав сильную боль, по руке побежали струйки крови.

На двери распахнулось окошко, Том отскочил от меня, забился в угол и зарычал: «не дождетесь!». Стоявший за дверью с шумом втянул воздух и, издав недовольное «хм», захлопнул створку. Выждав несколько секунд, Том подскочил ко мне и принялся зализывать раны, они затягивались прямо на глазах. От его прикосновений по телу разливались приятные ощущения, боль исчезла. Снова внутри загорелось желание, не контролируя себя, я издала сладостный стон и в ответ услышала вздох. Когда на руке остались лишь быстро бледнеющие розовые рубцы, мой вампир поднял виноватые глаза.

– Прости, что испугал тебя и причинил боль. Тот, кто заглядывал, почувствовал бы запах крови и, не увидев ее, мог что-нибудь заподозрить. А теперь он испытывает досаду, что помешал мне, значит, какое-то время беспокоить нас не будет.

– Нам нужно продолжать, – прошептала я, находясь в расслабленном состоянии, и протягивая ему руку.

В ответ он мягко усмехнулся:

– Я уже получил твоей крови достаточно для этого раза. Теперь отдыхай.

– О-о-о, действительно. А ты не можешь… лечь рядом? Это не тяжело для тебя сейчас?

– С удовольствием. Я теперь в порядке и даже чувствую, что действие лекарства прекращается. Видимо, твоя кровь сжигает его.

Я счастливо вздохнула, когда Том опустился рядом и обнял меня.

Просыпаясь, я чувствовала ломоту во всем теле, в голове  – тяжесть, во рту – сухо, а язык как наждачная бумага. С трудом разлепив веки, я встретила встревоженный взгляд Тома.

– У тебя поднялась температура. Как самочувствие?

Расписав все прелести моих ощущений, я снова закрыла глаза. После короткого молчания Том со вздохом прошептал:

– Любимая, это идет процесс перерождения, но нам надо продолжать.

Я снова подняла тяжелые веки и просипела:

– Пить!

Том нежно обнял меня, устраивая поудобнее, и поднес к моим губам бутыль с водой. Жадно глотая, я чувствовала, как бешено колотится сердце, а ледяные пальцы гладят мои щеки и лоб.

Оторвавшись от бутыли, я более твердым голосом сказала:

– Начнем.

Снова все повторилось, только вкус крови Тома опять изменился. Он стал вновь приятным, но уже не напоминал фруктовое желе, ни с чем известным я не могла его сравнить. После того, как Том выпил моей крови, мне стало немного легче. Будто жаропонижающее средство подействовало. Но тело продолжало ломить, и меня снова потянуло в сон.

…

Просыпаясь, я чувствовала, что упираюсь носом во что-то теплое. Открыла глаза и увидела щеку Тома. Он чуть отодвинулся, повернул голову ко мне и, улыбаясь, поприветствовал:

– Выспалась, красавица?!

Я улыбнулась в ответ:

– Чувствую себя замечательно, даже, в отличие от прошлых пробуждений, не хочу пить.

Была радость и неимоверная легкость во всем теле. Еще примешивались облегчение и нежность, но со стороны. Теперь я четко чувствовала, что это эмоции Тома. Протянула руку и погладила его по щеке. Что-то изменилось, было по-другому. Я нахмурилась в поисках ответа. Тут же от Тома пришла тревога, он вопросительно смотрел на меня. Я снова погладила его и тут поняла, что изменилось – его кожа была теплой. Хотя, скорее, это моя стала холоднее. Я прошептала:

– Все закончилось?

– Думаю, практически да. Нам нужно попробовать провести еще один сеанс, если я не захочу пить твою кровь ради насыщения, то ты уже обращена.

– А ты можешь захотеть пить ее ради чего-то другого?

Он закусил губу и лукаво усмехнулся:

– Смею напомнить, что поглощение крови во время секса увеличивает удовольствие, я рассказывал тебе об этом. Хотелось бы испытать это с тобой на практике.

От его слов по телу прошла жаркая волна, желание обожгло изнутри. Том сразу стал серьезным, его зрачки опять расширились, а взгляд переместился на мой рот.

– Саша, ты…

Не дав ему договорить, я прижалась к нему всем телом и впилась поцелуем в губы. Он с готовностью ответил, перевернувшись так, что оказался надо мной. Прижимаясь всем телом, он покрывал поцелуями мое лицо и шею в каком-то сумасшедшем ритме, шептал на ухо восхитительные глупости. Руки Тома ласкали меня, забравшись под футболку. Я гладила его спину, одновременно стараясь вытащить рубашку из-за пояса брюк.

Внезапно он ухватил меня за руки, прижал их вдоль тела и, тяжело дыша, прошептал:

– Саша, мы должны остановиться, сюда могут войти.

Я недовольно застонала и попыталась снова поцеловать любимого. Он вздохнул и отстранился:

– Пожалуйста, дорогая, мне итак трудно.

Я призвала остатки здравого смысла и пробормотала:

– Ладно, но потом ты не отвертишься!

Мы уставились друг на друга, одновременно осознав, что пока бессмысленно говорить о «потом». С улыбкой сожаления Том поднялся и помог мне сесть.

– Продолжим, пожалуй, – с этими словами он в четвертый раз проколол свою вену, а я с удивительным рвением впилась в его запястье. Вкус сводил меня с ума, но, сделав пару глотков, я прекратила пить. Забравшись на колени к Тому, я снова принялась его целовать, а он и не подумал меня отталкивать. Задрав футболку, он ласкал мою грудь. Одновременно расстегивая мои джинсы и стаскивая их, Том уложил меня на спину и накрыл своим телом. Такого восхитительного удовольствия я никогда не испытывала. А когда мы достигли пика, и Том, прокусив вену на моем запястье, сделал пару глотков, я закричала. Любимый благоразумно накрыл мой рот ладонью. Сладкие судороги все еще сотрясали наши тела, а Том гладил меня по волосам и шептал:

– Тише, тише. Ты такая сладкая и такая… упрямая, любовь моя. Все равно добилась того, чего хотела, – в последних словах слышалось мягкое подтрунивание.

Я притворно надула губы:

– Можно подумать, тебя заставили это делать силой.

Он тихонько засмеялся:

– Перед такой соблазнительницей устоять невозможно, – затем серьезно и нежно добавил, – Благодарю тебя, это было восхитительно!

Собрав раскиданные вещи и одевшись, мы лежали, тесно прижавшись друг к другу. Спать совсем не хотелось в отличие от предыдущих «сеансов» поглощения крови. Я сказала об этом Тому.

– Привыкай, любовь моя, спать теперь ты не будешь никогда. Небольшая вялость на ярком солнце – вот и все. Кстати, ты еще не чувствуешь, что зрение стало лучше?

– Но у меня итак единица!

– Я не это имел в виду. У тебя должно появиться сумеречное зрение. Ты будешь видеть в полной темноте.

– О-о-о, это замечательно.

– Но при этом придется беречь глаза от солнечных лучей, носить темные очки.

– Это не проблема!

Мы некоторое время полежали молча, наслаждаясь покоем.

– Саша, я думаю, нам надо попробовать отсюда выбраться. Хочу попытаться вскрыть решетку на окне. Мои силы практически восстановились, другого такого шанса не будет: Леккерты скоро должны сделать мне новую инъекцию, а когда они придут, то поймут, что ты обратилась. Эмоции ты уже хорошо чувствуешь, стой у двери и старайся уловить хоть что-нибудь, а я займусь решеткой.

С этими словами Том чмокнул меня в нос, изящным движением переместился к окну и, ухватившись за прутья, стал их раскачивать, стараясь выворотить из бетонной стены. Я, стоя у двери, наблюдала за ним, одновременно ловя окружающие эмоции. Но кроме злости на свое бессилие со стороны Тома, ничего не было. Повинуясь какому-то внутреннему толчку, я переместилась к окну, краем сознания удивляясь своей скорости, и ухватилась за решетку. Том быстро сориентировался и скомандовал:

– Три, четыре!

Мы рванули и обрушились на пол вместе с решеткой. Боли от падения не было, как и от посыпавшихся сверху внушительных кусков бетона. Зато грохот был ужасный. Том скомандовал:

– Быстро в окно. Держись за стену и ничего не бойся, тело подскажет тебе, что делать.

Не раздумывая, я высунулась в окно и застыла: вниз уходила отвесная стена, продолжением которой служила такая же отвесная скала. Где-то далеко в облаке брызг сверкала горная речка. «Тело подскажет…». Я зажмурилась, ухватилась за подоконник и, перекинув свое тело через край, попыталась найти опору для ног. К моему удивлению, попались какие-то выступы, на которых я смогла закрепиться, но дальше я боялась шевельнуться. Через секунду я почувствовала, как меня обнимают за талию, и знакомый голос шепчет в ухо:

– Трусишка, открой глаза. Ты, конечно, великолепно смотришься на этой стене, но надо торопиться.

Я почувствовала радостное возбуждение, надежду и уверенность, исходящие от Тома, открыла глаза и начала двигаться вниз. Мы спускались быстро, весь мой страх улетучился, и я даже решилась спросить:

– А с какой высоты мы можем спрыгнуть?

– Теоретически можно было попробовать это сделать из окна, но некоторые повреждения неизбежны, а я не знаю, будет ли у нас время восстанавливаться.

– Но мы не погибнем?

– Нет. Мы слишком живучи.

Стена закончилась, и мы стали передвигаться по скале.

– Мы спустимся в самый низ?

– Да, в воде проще спрятать запах. Не забывай, наши преследователи обладают очень хорошим нюхом.

Мы перемещались какое-то время в тишине, затем Том сказал:

– Думаю, можно прыгнуть. С такой высоты и голые скалы нам не страшны, а вода, даже неглубокая, смягчит падение. – он посмотрел мне в глаза, – Готова?

  Я качнула головой в знак согласия и мы, взявшись за руки и оттолкнувшись от скалы, прыгнули. Ощущение полета, а затем погружение в воду до самого дна, были восхитительны. Глубоко! Речка впадала в каменную чашу, и мы даже не ударились, а лишь коснувшись дна, стали всплывать. Добравшись до края, через который переливалась вода, мы, обнялись и двинулись вниз вместе с сумасшедшим течением – настоящие американские горки!

Плавать я умела неплохо и раньше, но вряд ли бы мне хватило сил долго держаться на поверхности в такой бурной воде и не утонуть. Сейчас ощущение силы и больших возможностей были опьяняющими. Но мы не успели насладиться восторгом движения. Тревога и досада Тома настигли меня прежде, чем его вскрик «черт!». Я закрутила головой и обострившимся зрением уловила маленький силуэт, паривший в небе над скалами. Даже сквозь грохот воды различался приближающийся гул винтов вертолета.

– Как быстро! Я надеялся, что мы успеем спрятаться в горах. А теперь придется биться на смерть. – Том покрепче обнял меня и добавил, – Надо выбираться. Пока вокруг отвесные скалы, им придется прыгать, может, мы успеем забраться в какую-нибудь пещеру, где удобно будет держать оборону. Так просто мы им не дадимся.

Я возразила:

– Столько пены и брызг вокруг, ты уверен, что они нас заметили?

– Уверен. Плывем к берегу.

Без труда одолев течение и водовороты, мы выбрались на берег. Не выпуская моей руки, Том скомандовал: «Вперед!», и мы побежали. Скорость и рискованные прыжки с одного камня на другой впечатляли. Мы продвигались все выше в поисках удобного места. Но тут мне почудилось… Впрочем, Том тоже что-то услышал, потому что он остановился и, удерживая меня рядом, посмотрел назад. Мы стояли на узенькой площадке у вертикально уходившей вверх и вниз стены, участок реки был виден как на ладони. На валуне у самой воды кто-то стоял и махал нам рукой. Фигурка была маленькой, как игрушечный солдатик, но даже на таком расстоянии я узнала его. Это был Берг, он махал и кричал «Том, остановись!». Я заволновалась:

– Что он здесь делает? Неужели он…

Но тут рядом с Бергом на валуне появилась еще одна знакомая фигура – лорд Кенсингтон! Он поднял руки, привлекая внимание, и до нас долетел его голос «Вернитесь!»

Менее чем за минуту мы спустились к ним. И вот уже мужчины жмут друг другу руки, отец Тома обнимает меня и целует в щеку, а Берг отвешивает поклон: «миледи». Я ощущала нашу общую радость. А сама испытывала еще и неловкость оттого, что решила, будто Берг заодно с захватившими нас. Все его скверное ко мне отношение искупалось  искренними чувствами по поводу удачного завершения всей истории. Я, немного стесняясь, протянула кузену Тома руку: «Я рада, что с вами все хорошо!». Он оценивающе посмотрел на меня и, коротко сжав мои пальцы, сказал:

– Это приключение принесло один несомненный плюс – вам не удалось оттянуть обращение. Зная своего сентиментального братца, я мог предположить, что вы бы еще лет десять раздумывали над этим, а он палец о палец бы не ударил, чтобы убедить вас. А так… что ж скоро у меня появится еще одна кузина. Учитывая ваше бесшабашное поведение в прежней ипостаси (он красноречиво посмотрел на мою руку, которую когда-то ранил), нам предстоит много всего интересного. Впрочем, именно ваша неугомонность спасла нас всех. Благодарю!

Что ж, «худой мир, лучше доброй ссоры» – воистину!

– Мы вытащили Берга из камеры, а вот вас уже не застали, – вмешался лорд Кенсингтон, – направление движения было очевидно, поэтому мы вас быстро нашли.

Сверху опускался вертолет, мы уцепились за кольцо лебедки и нас втянули внутрь. Обнимая Тома и держась за канат, я увидела картинку из своего сна так, будто передо мной прокручивали запись. Интересно! Потом не забыть рассказать об этом.

За штурвалом была сама леди Кенсингтон. Она быстро поменялась местами с Бергом и крепко обняла меня:

– О, дорогая, мы так волновались, когда ты исчезла. Обнаружив пропажу медальона, я была в отчаянии.

– Простите, я не хотела его красть,– краснея, залепетала я, – но иначе мне было не скрыться и не проверить свою версию.

– Но ты могла погибнуть! – Том судорожно сжал мою руку, – придется, наверное, держать тебя на привязи! – сурово заявил он.

– Если буду привязана к тебе, то не имею ничего против.

– Не дерзи, накажу!

– Согласна!

Громкий хохот Берга прервал нашу словесную перепалку:

– Да, братец. А характер-то у миледи – о-го-го!

Том угрюмо зыркнул на него, потом недовольно буркнул:

– Дома разберемся.

Леди Кенсингтон мягко пожурила:

– Том, Берг, прекратите.

Чтобы выйти из этой неловкой ситуации, я спросила:

– Так как же вы нас нашли?

– Спасибо твоей подруге и твоему сыну, – ответила леди Кенсингтон.

– Как это?

– Когда ты пропала, мы даже предположить не могли, куда ты делась. Через день в дом Клариссы пришла Люся. Сообщила, что ты взяла деньги, документы и немного вещей, но оставила мобильный телефон. Она просила помочь в твоих поисках, расспрашивала, о чем вы с леди Лаундер беседовали, и не высказывала ли ты намерения куда-либо уехать. Она опасалась, что ты вновь потеряла память и поэтому заблудилась. Сама понимаешь, много рассказать Кларисса не могла. Мы проверили все рейсы самолетов и поездов за прошедшие сутки – ничего. И только через три дня, отчаявшись, Егор решил на всякий случай покопаться в твоем компьютере. Так мы получили информацию об этом замке и немедленно организовали спасательную операцию, остальное вы знаете. Надеюсь, Саша, ты не жалеешь, что стала одной из нас. Мы думаем, они хотели вынудить Тома убить тебя.

– Верно, мама.

Леди Кенсингтон, с любовью глянув на сына, продолжала:

– Спасибо, тебе, дорогая, что уберегла его от такого испытания. Он бы не смог потом жить с этим, я его знаю.

– Хватит, мам. Все хорошо.

– Неужели вы вдвоем отправились нас спасать? – не удержалась я.

Леди Кенсингтон рассмеялась:

– Конечно, нет, дорогая. У нас достаточно много единомышленников, которые сейчас занимаются наведением порядка в замке – чистят осиное гнездо. Просто мы не могли сидеть в стороне и ждать.

– Как оказалось, очень кстати! Такое счастье быть среди своих,– воскликнула я.

Лорд Кенсингтон, молчавший до этого момента, сказал:

– Обстоятельства вашего перерождения трагичны, но мы с удовольствием приветствуем вас, Саша, в составе нашей семьи.

Семья… Егор!! Как ему все это объяснить? И когда  я смогу его увидеть?

Все вопросительно посмотрели на меня, а Том встревожено спросил:

– Что тебя беспокоит, милая? Что не так?

– Егор.

Леди Кенсингтон заторопилась:

– Не беспокойся, дорогая. Когда будем лететь поближе к передающим антеннам, ты сможешь ему позвонить.

Через пару часов мы пересели в частный самолет на маленьком аэродроме. А еще через пол суток входили в дом Тома, наш дом.