Текст книги "Сердцу не прикажешь"
Автор книги: Карен Роудз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
15
Сквозь жалюзи на окнах в палату пробивался неяркий свет зимнего дня. Элизабет бросила на стул у двери пальто и сумочку и осторожно прокралась мимо постели Джейка к окну. Она поставила в вазу на подоконнике букетик маргариток. Веселенькие белые цветочки сразу оживили комнату. Элизабет, пребывавшая с утра в подавленном состоянии, тоже немного повеселела.
Коснувшись пальцами нежных лепестков, она постаралась вспомнить, как выглядел Квинт в тот момент, когда дарил ей цветы. Образ Квинта расплылся и вновь возник перед нею таким, каким она увидела его в коридоре всего несколько часов назад. Гнев и обида еще не улеглись. Квинт заставил ее ощутить их чувства еще острее. Поняв все это, Элизабет тем не менее не почувствовала особого удовлетворения.
Отвернувшись от окна, Элизабет перегнулась через перила кровати и прикоснулась губами ко лбу деда. Опущенные веки задрожали. Тонкие губы задвигались в такт дыханию.
– Я зашла ненадолго, дедуля. – Элизабет старалась говорить как можно тише, чтобы не разбудить Джейка. – На работе сегодня прямо какой-то сумасшедший дом. Мне необходимо было посидеть у тебя хоть несколько минут, чтобы собраться с мыслями.
Она опустила перила и, опершись на край кровати, хотела взять деда за руку. Вдруг узловатые пальцы сами обвились вокруг ее кисти. Элизабет вздрогнула. Затаив дыхание, она смотрела на сомкнутые в пожатии пальцы. С тех самых пор как с дедом случился удар, он ни разу не делал подобных движений.
– Дедушка, ты не спишь? – спросила Элизабет.
Тщедушное тело под одеялом даже не пошевелилось. Элизабет вздохнула. Здравый смысл подсказывал, что скорее всего это был мышечный спазм. Он периодически случался у Джейка.
Однако, посмотрев на одеяло, Элизабет заметила, что оно сбилось, как будто Джейк крутился на кровати. «Нет, это невозможно, – подумала Элизабет. – Уже более года Джейк фактически находится в состоянии полной неподвижности». Хотя нет. Она вспомнила тот вечер, когда дед принял Квинта за ее отца. Элизабет вновь взволнованно посмотрела на деда. Тут в поле ее зрения оказался сервировочный столик, стоявший всего в метре от кровати. На столике лежала какая-то коробка.
– Конфеты? – удивилась Элизабет. Не выпуская руки деда, она дотянулась до столика и подкатила его поближе. – Откуда это, Джейк?
Элизабет вновь опустилась на край кровати и положила коробку на колени. Она сняла крышку и увидела шоколадные конфеты, лежавшие в пластиковых ячейках. Некоторые ячейки были уже пусты. Элизабет выбрала конфету и с удовольствием откусила.
Дверь отворилась. В палату со свежим больничным халатом в руках вошел дежурный. Увидев Элизабет, он повесил халат на крючок за дверью.
– Я зайду попозже сменить белье, – сказал он с приветливой улыбкой и уже собрался уходить.
– Погодите! – остановила Элизабет. – Вы не знаете, кто это прислал? – спросила она, указывая на коробку.
– Это не посылка, мисс, – с улыбкой ответил дежурный. – Тут заходил какой-то мужчина. Это он принес.
Элизабет сделала судорожное движение, проглотив наконец шоколад. «Может быть, это Грант», – подумала она.
– Такой рыжеволосый, коренастый? – спросила Элизабет.
– Нет, этот был настоящий атлет. По крайней мере, внешне такое впечатление. Он был в костюме и длинном кожаном пальто. Да, кстати, – добавил мужчина, почесывая подбородок. – По-моему, именно с ним вы недавно заходили.
Квинт! Элизабет сунула конфеты обратно на столик.
– А когда он был?
– Да где-то час назад, мисс. Он пробыл очень недолго. После его ухода я угостил конфетами Мейсона. Но вы не волнуйтесь. Мы следим, чтобы он не налегал на сладкое перед обедом.
Элизабет терялась в догадках. Квинт не мог быть здесь днем. С часу дня он практически без перерыва вел занятия. Однако дежурный уже не слушал ее. В коридоре послышался звонок, и ему пришлось бежать к пациенту. В течение нескольких минут Элизабет сидела, не шевелясь. Перед ней лежала коробка конфет с незаполненными ячейками. Элизабет не могла освободиться от ощущения нереальности происходящего. Не считая конфеты, которую съела она, в коробке недоставало четырех. Было совершенно очевидно, что Квинт не прикасался к шоколаду.
– Джейк? – удивленно позвала Элизабет. Она внимательно осмотрела лицо деда и обнаружила на нижней губе едва заметный след от шоколада. Оглядев пальцы, Элизабет получила подтверждение своей догадки. Несомненно, конфеты были съедены Джейком.
По телу Элизабет пробежали мурашки, словно она столкнулась с привидением. Она взглянула на одеяло, которым были укрыты неподвижные, тощие ноги.
– Дедушка! – еще настойчивее окликнула Элизабет. Джейк продолжал спать. Тишину нарушал только легкий храп. «А может быть, он притворяется?» – подумала Элизабет, подозрительно скосив глаза.
Даже самой Элизабет подозрение показалось чудовищным. Разве может дед в таком состоянии притворяться? Ну а если ему стало лучше, какой смысл скрываться от нее за прикрытыми веками? Неужели он будет хитрить, преследуя какие-то неведомые цели, со своей единственной внучкой.
Элизабет посидела с Джейком еще несколько минут, то похлопывая его ладонь, то целуя ее. Она надеялась нежным прикосновением вернуть деда в бодрствующее состояние. Однако храп становился все сильнее. Наконец Элизабет оставила свои попытки и отправилась обратно в отель.
– Остался ровно час, Филипп, – предупредила Элизабет, выразительно постучав по крышке циферблата.
– Вы забываетесь, моя дорогая. На кухне командую я, – оответил мистер Анжу.
Виновато улыбаясь, Элизабет заторопилась к выходу. Шеф-повар кондитерского цеха был настоящим диктатором.
Очутившись за дверью, Элизабет прислонилась к стене, чтобы перевести дух. До банкета оставался какой-то час. Прямо скажем, мистер Анжу выбрал не самый подходящий момент для демонстрации своего кулинарного искусства.
Оформление зала к торжеству началось сразу, после того как участники семинарских занятий Лоренса освободили помещение. Сотрудники под руководством Элизабет действовали с оперативностью группы десантников, штурмующих город. Уже через несколько минут банкетные столы были расставлены по местам и накрыты скатертями. Оформители крепили к стенам зала украшения из цветов.
Подойдя к рабочему, стоявшему на лестнице, Элизабет давала ему необходимые указания. В эту минуту дверь в служебное помещение распахнулась. Четыре сотрудника вкатили тележку, на которой стояла гигантская статуя розового фламинго, изготовленная из льда.
– Великолепно! – раздался за спиной Элизабет знакомый голос.
Девушка обернулась. Буквально в метре от нее стоял Квинт и восхищенно взирал на диковинную птицу. В сшитом на заказ смокинге он и сам выглядел под стать творению скульптора. Сердце Элизабет затрепетало и сникло, словно подстреленная птица.
С волшебной ледяной статуи Квинт перевел взгляд на Элизабет. Лицо его по-прежнему выражало восхищение, лишь немного добавилось теплоты во взгляде. В изумлении приоткрыв рот, Квинт рассматривал белое вечернее платье и высокую прическу Элизабет. Шелковистые волосы зачесаны спереди наверх, пышные локоны рассыпались по плечам.
Элизабет удивленно смотрела на Квинта. Шум и суета, царившие вокруг, отступили на задний план.
– Ты куда-то идешь? – спросила она, пытаясь побороть смущение.
– Никуда, – ответил Квинт и, покосившись на свой смокинг, добавил: – То есть я хотел сказать, что собираюсь присутствовать на банкете у Байрона.
– Вход строго по приглашениям, – поспешила предупредить Элизабет.
Квинт опустил руку в карман и извлек сложенный пополам фирменный бланк отеля. На бланке собственной рукой Байрона Томпсона было начертано приглашение.
– Как это тебе удалось? – спросила Элизабет, не веря собственным глазам. – Я знаю больше сотни желающих, из которых ни один из них не смог получить приглашения.
– Все очень просто, – ответил Квинт, понижая голос. – Я подкатился к Байрону. Напомнил ему о нашем знакомстве. Если хочешь чего-нибудь выклянчить, первым делом надо вступить в контакт, ну а потом уже давить на эмоции. Я рассказал Байрону, что безнадежно влюблен в сотрудницу бюро обслуживания, котороя отвечает за сегодняшний вечер. Тут Байрон угостил меня великолепной гаванской сигарой. Видимо, стал что-то подозревать и захотел откупиться подешевле. Но я разгадал этот маневр и усилил натиск. Описал, как собственными руками он направил нашу любовную лодку на рифы. Тут Байрон наконец понял, как важно для меня быть рядом с тобою в этот вечер, и все исполнил в лучшем виде.
– Я не могу поверить. Ты что – посвятил Байрона Томпсона в свои личные дела?
– Моя дорогая, милая Элизабет, – сказал Квинт, наклоняясь к ней. Улыбка сбежала с лица, уступив место выражению крайней решимости. – Уверяю тебя, если это хоть немного поможет, я готов дать объявление на целую полосу в «Уолл-стрит Джорнэл» и во всеуслышание объявить, что, когда я целую тебя, мне кажется, что тысячи ангелов уносят меня на крыльях в рай. Я готов поведать, что твоя любовь творит чудеса, поднимая меня до высот небожителя. И что даже стоя рядом с тобой и до боли желая прикоснуться, я впервые в жизни переживаю состояние умопомрачительного, неземного блаженства.
Элизабет не отрываясь глядела на Квинта. Она была во власти образов, вызванных к жизни его словами. Вдруг ей пришло в голову, что кто-то может случайно услышать их. Элизабет в испуге огляделась по сторонам. К счастью, рабочие были слишком заняты делом и на подобные глупости у них просто не оставалось времени. Замыслы оформителей быстро приобретали зримые очертания. На невысоком подиуме в одном конце зала вскоре появились музыканты в белых смокингах и принялись расчехлять инструменты. Потом через служебный вход внесли еще одну розовую статую фламинго. Заметив, что первая статуя оказалась в опасной близости к буфетной стойке, Элизабет, извинившись, отправилась наводить порядок. Это был удачный предлог, чтобы удержать Квинта на расстоянии.
Однако он следовал за Элизабет, словно тень, изредка досаждая ей своими расспросами, но в основном оставаясь в роли благожелательного наблюдателся. Тем не менее Элизабет с трудом удавалось сосредоточиться в его присутствии.
– Я сегодня ненадолго заглянула к Джейку, – сообщила Элизабет, жестом прося Квинта уступить дорогу. Как раз в этот момент рабочие по кухне вносили в зал ведерки с колотым льдом, которые предстояло расположить на каждом столе.
– Я тоже, – отозвался Квинт и, встретив удивленный взгляд Элизабет, пояснил: – Я озадачил своих слушателей одной проблемой, и пока они ломали над ней головы, я смог на сорок пять минут отлучиться.
– Зачем? – удивилась Элизабет. – Я имею в виду – зачем ты ездил к нему?
– Просто мне надо было поговорить с твоим дедом. По-моему, он замечательный парень, – ответил Квинт.
В очередной раз у Элизабет возникло ощущение нереальности происходящего. Послушаешь Квинта, и можно подумать, что он и вправду сидел и трепался с дедом. Но ничего подобного не могло произойти. Ведь Джейк не разговаривает. Он вообще ни на что больше не способен.
«Не торопись, детка, – остановила себя Элизабет. – Пока никого не было, Джейк достаточно уверенно справился с целой пригоршней конфет из шоколадного набора».
Она чуть было не поддалась соблазну расспросить Квинта, какие же темы они обсуждали с Джейком. В этот момент в зале появились помощники шеф-повара с тележками, груженными разнообразными деликатесами. Элизабет стала внимательно следить за тем, как они устанавливают большие прямоугольные подносы.
– Нет-нет! – остановила их Элизабет, повышая голос, чтобы быть услышанной на фоне настраиваемых музыкальных инструментов. – Фаршированные крабы, пожалуйста, на этот край стола!
– Да кто там заметит? – шепнул сзади Квинт, обдавая ее теплым дыханием.
Тем не менее Элизабет настояла на своем, не желая даже в мелочах исказить задуманную сервировку стола. Дождавшись, когда она закончит осмотр, Квинт увлек ее в свободную комнату в конце зала, справа от оркестра.
– Квинт, до банкета меньше пятнадцати минут, – запротестовала Элизабет. – У меня нет времени на всякие глупости.
– Тогда придется брать быка за рога, – тут же нашелся Квинт и привлек ее к себе. Играл саксофон, выводя медленную, задумчивую мелодию. Ностальгический мотив подхватили все остальные инструменты оркестра. – Можно пригласить тебя на танец? – спросил он.
Не дожидаясь ответа, он прижал Элизабет к груди и уверенно обхватил за тонкую талию. С самого первого шага пара двигалась, как единый организм. Наклонив голову, Квинт вдыхал тонкий аромат волос Элизабет.
Она закрыла глаза и мысленно убеждала себя в том, что необходимо приложить все силы, чтобы сохранить дистанцию. Нельзя позволить затянуть себя в водоворот чувств, не имея надежды на спасение. Чудесный дар двоюродного прадеда помог ей уверовать в свои силы. В памяти всплыл заголовок книги Квинта. Да, теперь наступило ее время быть. Она не желает, чтобы нити, которыми провидение управляет ее судьбой, оказались в чьих бы то ни было руках, даже в руках Квинта. А быть может, в его руках в первую очередь.
Квинт закружил Элизабет вокруг стола и завершил танец галантным поклоном.
– Это божественно! – выдохнул он.
– Мне пора.
– Нам всем пора. Мы пойдем к нашей общей судьбе каждый своей дорогой.
– Что ты хочешь этим сказать? – Элизабет открыла глаза и удивленно вскинула брови.
До них доносилась тихая музыка, и они стали двигаться ей в такт.
– Драгоценная моя! – Квинт взял Элизабет за плечи. – Когда я заключил пари с Кином, у меня не было ни малейшего намерения извлечь из знакомства с тобой какую-то пользу для себя. Мне претит подобный подход. На самом деле я стремился к тому, чтобы мои собственные знания стали для тебя своеобразной стартовой площадкой. Чтобы… как бы это лучше выразиться? Чтобы, опираясь на них, ты смогла бы в полной мере раскрыть свои способности. Несколько самонадеянно, да? – Не дожидаясь ответа, Квинт продолжал: – Помнишь, ты говорила о свистке моего тренера? Ты довольно точно уловила суть дела. Когда любишь, теряешь способность смотреть на вещи объективно. Поэтому любящему человеку особенно легко оказаться в позиции оскорбленного.
Звучала новая, но столь же томная мелодия, нежная и едва различимая. Они остановились, продолжая раскачиваться в такт мелодии, словно два стройных камыша под легким дуновением ветерка. Элизабет попыталась собраться с мыслями. Несмотря на крепкие объятия, она по-прежнему сохраняла способность управлять собой.
– Дело не только в самом пари, Квинт. Возможно, я восприняла бы все гораздо легче, если бы узнала о нем не от Мадж, а от кого-то другого.
Легкими прикосновениями пальцев Квинт ласкал оголенную спину Элизабет. От каждого прикосновения по ее телу пробегала жаркая волна. Она хотела попросить, чтобы он перестал это делать, но боялась сказать. Ведь тогда Квинт поймет, как волнуют ее эти прикосновения.
– А что еще? – спросил он.
– Куклы… Ты не понимаешь, что они значат для меня. И никогда не поймешь.
– Тут, дорогая, я, конечно, повел себя, как осел. Однако уверяю тебя, я вовсе не законченный идиот. Я понимаю, ты готова идти до конца, чтобы вернуть Каспера. Страсть к куклам у тебя наследственная. Мое желание очень скромно. Я хотел бы, чтобы моя персона занимала в твоей жизни хотя бы десятую часть того места, которое принадлежит куклам.
– Квинт! – ответила Элизабет, еще не понимая, плакать ей или смеяться. – Беда как раз в том, что и ты, и куклы значите в моей жизни слишком много.
– Так какая же это беда? – Квинт отпрянул и остановился, не разжимая рук.
– Я не смогу удержать тебя. За прошедшие полтора года я потеряла всех: родителей, Джейка, Каспера. Я хочу, чтобы рядом был человек, в котором можно быть уверенной. Спутник на всю жизнь.
– За Джейка ты можешь не беспокоиться, – с улыбкой заметил Квинт. – Мы довольно мило поболтали с ним сегодня.
– Ну и?
– Ну, я, конечно, не отрицаю, что работа с ним предстоит большая. Голосовые связки совсем ослабли от долгого молчания. Опять началось с того, что он принял меня за сына. Но по ходу разговора сознание его становилось все яснее. Ты заметила это? – с выражением настороженности спросил Квинт.
– Нет. Джейк лежал без движения, притворяясь спящим.
– Гм. – Квинт заулыбался. – Я попросил его не рассказывать никому о моем посещении. Боялся огорчить тебя. Ну а Джейк, видимо, чуточку перестарался.
Голова у Элизабет снова пошла кругом точно так же, как в тот момент, когда она поняла, что Джейк лакомился конфетами.
– А о чем вы говорили?
– О тебе. О том, как ты измоталась за время его длительного лечения. Ну и о том, что будет значительно легче, когда он перестанет валяться, как бревно.
– Квинт!
– Не удивляйся. Этот прием называется строгая ласка. Часто он срабатывает, хотя и не всегда. Вот почему мне необходимо было пойти одному. Я не осмелился бы применить этот прием в твоем присутствии. Никогда бы не простил себе, если бы результат получился обратный, – закончил Квинт, поморщившись.
– И я не знаю, как бы вынесла, если бы стала свидетельницей такого обращения с Джейком.
– Да, я и сам не в восторге от этого приема, но необходимо было дать встряску процессам, идущим в мозгу. Джейк даже снова спросил о Каспере. И о, постой… о Джунипере, да?
– Он… спросил? – Элизабет была как во сне. Дед разговаривал с Квинтом! Он задавал Квинту вопросы! Радостное возбуждение охватило ее.
– Ну а когда разговор зашел о тебе, – продолжал Квинт, – то Джейк совсем раскис. Должен тебе заметить, дорогая, – добавил он, невесело улыбаясь, – в этот момент я выглядел не лучше. Тебе чертовски удается доводить мужчин до такого состояния.
Округлив глаза, Элизабет игриво толкнула Квинта в грудь. Столько событий за один день! Рассудок отказывался поверить в то, что говорил ей Квинт…
– Если Джейк действительно возвратится к жизни, я тем более не смогу оставить кукол, – сказала Элизабет. – Они всегда так много значили для него.
– А что если ты не получишь назад Каспера?
– Не говори так! – Элизабет даже вздрогнула.
– Но послушай, Элизабет, – возразил Квинт. – Ведь именно это прежде всего волнует меня во всей этой затее с куклами. Иногда мне кажется, что куклы для тебя – лишь способ спрятаться от действительности. Например, ты до сих пор не сообщила в полицию о том, что ухо Каспера было найдено в комнате Ники.
– Я не могу. Пока не могу, – ответила Элизабет, отстраняясь. Однако руки Квинта цепко держали ее.
– Разумеется, не можешь. Вернее сказать, не хочешь. – Квинт произнес это ровным голосом, словно учитель, поправляющий ученика, допустившего ошибку. – Ты избегаешь сильных волнений, – заметил он с улыбкой. – Однако ты забываешь, что без движения неизбежен застой. Только волнение способно уберечь от него. Конечно, нельзя забывать, что волнение на море чревато крушением. Но в случае с Ники это, по-моему, как раз то, что нужно.
– Строгая ласка?
– Да, что-то в этом духе.
Может быть, Квинт и прав. Элизабет вздохнула. Сегодня он не побоялся раскачать лодку и добился очевидного прогресса в состоянии Джейка. Наверное, теперь наступил ее черед. Однако время работает против нее. Сегодня вечером, когда она освободится, Ники уже будет досматривать десятый сон. Ну а завтра всю семью Элледжей закрутит вихрь забот, связанных с церемонией бракосочетания.
Элизабет все еще пыталась мысленно отыскать в плотном графике своих дел местечко для решающего разговора с Ники. Вдруг она почувствовала, что объятия Квинта становятся все крепче. Элизабет попыталась упереться ему в грудь руками, чтобы сохранить дистанцию. Тут Квинт наклонился и поцеловал ее, сокрушив остатки воли. Губы Элизабет раскрылись навстречу его поцелую, которому, казалось, не будет конца. Огонь желания тлел в груди, словно угли в костре. Поцелуй не вызвал лихорадочного трепета. Когда уста разомкнулись, темные глаза Квинта освещал огонь более глубокого чувства. Элизабет страстно потянулась к нему.
– Скоро начнут собираться гости, – услышала она, словно издалека, собственный голос. – Мне пора возвращаться.
Квинт закрыл глаза и на мгновение прильнул к ее щеке щекой. Он постарался облегчить расставание, покинув зал первым.
Оставшись одна, Элизабет выждала минуту, а затем, собравшись с духом, последовала за Квинтом в Хрустальный зал. В это мгновение в размягченное поцелуем сознание опять вползла предательская мысль. А что если и теперь она зачем-то потребовалась Квинту?
16
Оркестр заиграл более бодрый мотив. Празднично украшенный банкетный зал постепенно наполнялся гостями. В основном это была местная элита. Элизабет разглядела в толпе гостей мэра города, который беседовал с одним из представителей могущественного клана, контролировавшего значительную долю местного бизнеса. Рядом с ними стояли их элегантно одетые супруги. В руках у каждой женщины красовалась роза на длинном стебле. Цветы вручались приглашенным дамам при входе.
Пока Элизабет рассматривала гостей, Квинт успел побывать у одной из буфетных стоек. Когда он вынырнул из толпы рядом с ней, в руках его была тарелка, наполненная закусками. Квинт плавно передвигался по залу, переходя от одной группы гостей к другой и щедро делясь своей добычей.
«Он чувствует себя на банкете, словно рыба в воде», – с улыбкой подумала Элизабет.
Наблюдать за Квинтом было тем более приятно, что он являлся бесспорно самым красивым мужчиной в зале. Он притягивал к себе взоры дам, мужчины взирали на Квинта с завистью. Сам же Квинт словно и не придавал значения повышенному вниманию к своей персоне.
Заметив, что мэр города и местный промышленный магнат увлеченно беседуют о чем-то с Квинтом, Элизабет испытала чувство, похожее на гордость. Пока супруги мэра и промышленника разглядывали Квинта, устремив на него взгляды поверх наполненных шампанским бокалов, объект их внимания обшаривал глазами зал в поисках своей возлюбленной. Заметив Элизабет, одиноко стоявшую у служебного входа, он широко улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй.
От подобного почти публичного признания Элизабет залилась краской смущения, особенно заметной на фоне ее белоснежного вечернего туалета.
Гости продолжали прибывать. Шум голосов и взрывы смеха сливались со звуками музыки. Элизабет посмотрела на часы. Вивиан и Байрон Томпсоны собирались появиться на публике не ранее чем через час после официального начала банкета. У нее в запасе еще минут двадцать. Можно в последний раз заглянуть на кухню.
Элизабет направилась к служебному выходу. Ноги гудели, но она старалась не думать об усталости. Не успела Элизабет взяться за ручку, как дверь сама распахнулась перед ней.
– Вивиан! – воскликнула Элизабет, удивленная неожиданным появлением виновницы торжества. Тщательно уложенные в прическу волосы Вивиан украшала диадема с бриллиантами. Но вместо сногсшибательного туалета, давно доставленного в ее номер, на Вивиан были обычные брюки и свитер из ангоры.
– Почему вы до сих пор не одеты? – спросила Элизабет.
Вивиан взяла Элизабет за руку и затащила внутрь коридора. Оглядев зал, Элизабет поняла, что для большинства гостей появление Вивиан прошло незамеченным. Исключение составлял, пожалуй, только Квинт, который смотрел в их сторону. Элизабет захлопнула за собой дверь.
– Элизабет! – взволнованно сказала Вивиан. – Я всюду вас разыскиваю. Мне нужна ваша помощь.
При неярком освещении служебного коридора лицо Вивиан показалось бледным и потерянным. Глаза покраснели и опухли от слез.
– Ради Бога, успокойтесь, Вивиан, – Элизабет старалась освободить руку от цепких пальцев Вивиан.
– Не могу. Ники пропал.
– То есть как пропал? Отель огромный. Вы же не можете осмотреть все помещения. – Потратив целую неделю на поиски Ники, Элизабет убедилась, что мальчик ориентируется в этом пространстве значительно увереннее, чем она. – Посмотрите в видеосалоне.
– Нет, вы не поняли. – Вивиан сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. К сожалению, это мало помогло. – Сегодня днем, возвратившись из парикмахерской, я рассказала Байрону о том, что нашла в комнате Ники ухо от украденной марионетки. Байрон решил поговорить с Ники с глазу на глаз. Он настаивал на этом. Не хотел, чтобы у Ники сложилось впечатление, что мы все разом на него набросились.
– По-моему, мистер Томпсон подошел к ситуации разумно и с большим тактом, – заметила Элизабет. Если бы ей удалось разыскать Ники, она действовала бы точно так же.
– О да, Байрон всегда такой. Я боялась, что его хватит удар, когда я рассказала ему эту историю. Но он только обнял меня и сказал…
– Так что же с Ники? – нетерпеливо перебила ее Элизабет.
– Когда Байрон вошел к Ники, чтобы поговорить, тот рыдая выбежал из комнаты. – Вивиан замотала головой и сцепила на груди трясущиеся руки. – С тех пор вот уже несколько часов мы не можем найти Ники.
Дверь за спиной Элизабет открылась и закрылась вновь. Вивиан испуганно вздрогнула. Это был Квинт со своей тарелкой, наполненной закусками.
Квинт мигом оценил взволнованный вид Вивиан и несоответствующую парадной прическе одежду.
– Что произошло? – спросил он, как бы невзначай кладя руку на плечо Элизабет.
Элизабет быстро ввела его в курс событий.
– Ну и дела, – присвистнул Квинт.
– Квинт! – начала Элизабет, касаясь лежавшей у нее на плече руки. – Ники тебе доверяет. Если его поиском займешься ты, то по крайней мере есть надежда, что от тебя он не убежит.
– У тебя короткая память, – заметил Квинт, одарив Элизабет подчеркнуто ироническим взглядом. Тут он нахмурился, видимо, вспомнив забавный эпизод сегодняшней погони. Наконец, видимо, решившись, Квинт вручил Элизабет свою тарелку. – Ладно, попытаться всегда стоит.
Он вышел в коридор, сопровождаемый Вивиан. Элизабет с трудом подавила желание присоединиться к ним. Торжество было в самом разгаре, и она волей-неволей обязана нести ответственность за него. Элизабет заторопилась обратно на кухню, призывая на помощь остатки былой энергии.
Занявшись делами, она все же не могла выбросить из головы Ники Элледжа. В ней росла уверенность, что мальчик в курсе таинственного исчезновения Каспера.
– Имей совесть, малыш. Я слишком стар, чтобы играть с тобой в прятки. – Меряя шагами очередной пустынный коридор, Квинт поймал себя на том, что начал разговаривать сам с собой.
Вечер опять был испорчен. Он-то мечтал, что проведет время, добиваясь благосклонности Элизабет, стараясь приблизиться к ней, ну а в худшем случае, созерцая свою возлюбленную на расстоянии. Вместо этого ему приходится бродить по нескончаемым коридорам в поисках иголки в стоге сена.
Квинт нажал на кнопку вызова лифта и в ожидании кабины уставился на сияющие носки вечерних туфель. Надежда напасть на след щуплого одиннадцатилетнего подростка в громадном пространстве современного отеля казалась смехотворной. Ребенку даже нет необходимости прятаться. Досточно просто затаиться в каком-нибудь укромном месте, и шансы Квинта наткнуться на него будут равны нулю.
Двери лифта плавно отворились, и Квинт вошел в освещенную светом люстры кабину. «Какая разница, на какой этаж лучше отправиться», – подумал он, уставившись на панель с кнопками.
Или все-таки разница есть?
Квинт не мог бы похвастаться, что имеет какой-то определенный план поисков, он скорее доверялся своей интуиции. Тем не менее, он считал, что вряд ли такой ребенок, как Ники, способен рисковать. Раз мальчишка настолько испуган, что бросился бежать при виде его, значит, ни о каком серьезном убежище не может идти речи. В подобной ситуации, рассуждал далее Квинт, главное – это спрятаться как можно быстрее.
Он прищурился, словно пытаясь представить дальнейший ход событий. Первая попавшаяся щель – укрытие, конечно, ненадежное, но напуганный ребенок вряд ли отважится покинуть ее в поисках более надежного убежища.
– Попробуем-ка проверить эту версию, – вслух заключил Квинт и нажал на кнопку с цифрой пять. Кабина остановилась на этаже, на котором находился номер Элледжей.
Квинт возвратился на то место, где двадцать минут назад расстался с Вивиан. Мысленно подкинув монетку, он выбрал направление движения и, утопая ногами в мягкой ковровой дорожке, зашагал направо.
Завернув за угол коридора, Квинт уперся в тяжелую металлическую дверь, выходившую на пожарную лестницу. Дверь открывалась нажатием на рычаг красного цвета. Ники не смог бы пройти здесь, не приведя в действие систему аварийной сигнализации.
Настороженно озираясь, Квинт повернул назад. Ускорив шаг, он вновь вернулся к номеру Элледжей и двинулся дальше. Достигнув противоположного конца коридора, Квинт вдруг замер, слыша учащенное биение собственного пульса. Дальше он двинулся крадучись. Звук шагов тонул в толстом ворсе ковра.
Добравшись до выхода на лестничную площадку, Квинт опять остановился и прислушался. Ничто не нарушало тишины. Он сделал еще один шаг и очутился на площадке. Справа от него, в углу, стоял автомат газированной воды. За ним располагались еще два: автомат с фасованными сладостями и туалетными принадлежностями: зубными щетками, бритвами и прочими мелочами. Массивный шкаф из нержавеющей стали – раздатчик льда, продолжал ряд по левую сторону от выхода.
На лестничной площадке никого не было. Однако не зря говорят, что первое впечатление нередко обманчиво. Квинт припал к полу и, заглянув под раздатчик льда, не сдержал торжествующей улыбки. Кроме четырех массивных металлических ножек шкафа, он заметил пару добротных кроссовок.
Удовлетворенный результатом, Квинт поднялся и в раздумье прислонился к дверному косяку. Теперь, обнаружив Ники, он просто не представлял, как поступить дальше. Не выволакивать же парня за шиворот? Он не переживет подобного унижения. Поразмыслив некоторое время, Квинт решил отдать инициативу в руки самого Ники.
– У тебя, наверное, сейчас гадко на душе, Ник, – начал он сочувственным тоном, стараясь, чтобы голос перекрывал жужжание автоматов. – Я один ничего тут поделать не смогу. Ты должен мне помочь. Для начала выбирайся-ка из своей норы. – Выждав минуту, Квинт продолжил свои уговоры: – Я ведь за тобой не полезу, сынок. Но если твоя мама выйдет из номера и увидит меня стоящим здесь, можешь не сомневаться, она это сделает.
Не прошло и минуты, как из-за шкафа показалась тонкая рука мальчика, а потом бледное лицо с плотно сомкнутыми губами. Ники не плакал, по крайней мере на лице не было заметно следов слез. К удивлению Квинта, мальчик вовсе не показался ему испуганным. В глазах застыло выражение отрешенности. Больше всего мальчик напоминал загнанного в капкан зверька.
– Твоя мама, Ник, места себе не находит. Да что я тебе объясняю? Ты и сам парень неглупый.
Ники отвернулся и, казалось, еще крепче сжал губы. «Он скорее умрет, чем выдаст свою тайну», – подумал Квинт. Чтобы Ники не чувствовал себя загнанным в угол, он сделал шаг назад и отступил в коридор.
