Текст книги "Сердцу не прикажешь"
Автор книги: Карен Роудз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
14
– Каждую ночь я мечтал о тебе, – прошептал Квинт. Он прижал Элизабет к обнаженной груди и вдохнул аромат ее волос.
– И что это были за мечты? – Элизабет открыла глаза и сонным взглядом окинула комнату. Сквозь задернутые шторы пробивался рассвет. Еще рано, успокоилась она, глубже зарываясь в одеяло. Разве можно расстаться с теплым сильным телом, подарившим ей такое наслаждение?
– Эротические, – после секундного раздумья ответил Квинт, мускулистой ногой касаясь ноги Элизабет.
– Расскажи мне, – попросила она, игриво покусывая грудь Квинта и наблюдая, как двигаются под кожей его мышцы.
– Лучше покажу, – отозвался Квинт. Он перекатился на бок и лег на нее сверху. Опершись на локти, Квинт расправил на подушке шелковистые пряди волос и поцеловал Элизабет. Жадно припав к губам, он старался вновь воспламенить ее.
Страсть обожгла Квинта еще в кафе, когда он коснулся губами пальцев Элизабет. Когда они шли к ее дому, оба знали, что Квинт останется. Дверь захлопнулась. Руки Элизабет поспешно сорвали с него галстук. Ее туфелька со стуком упала на пол. Только в эту ночь Элизабет поняла, какой исступленной может быть страсть.
Квинт оторвался от губ Элизабет и впился пылающим ртом в шею и плечи. Он то нежно ласкал, то покусывал ее, доводя до грани безумства. Он и сам был близок к этому состоянию. Элизабет ощущала его горячее, учащенное дыхание. Бушующее пламя поглотило обоих.
– Это и вправду похоже на мечту, – немного погодя сказала Элизабет.
– Я надеялся, что ты оценишь, – отозвался Квинт, приподнимая голову с подушки. – Вот это да! Уже рассвело! – воскликнул он, заметив струящийся в окно бледный свет.
– Судный день, – подтвердила Элизабет. – Может быть, заболеть?
Квинт усмехнулся и вылез из постели. Не обращая внимания на протесты, он сгреб Элизабет в охапку и понес в ванную. Пустив воду, он поставил ее под душ, а потом влез под струю сам.
– Дорогой! Мне правда необходимо попасть на работу, – пыталась протестовать Элизабет, пока Квинт нежно водил по ее коже благоухающим мылом.
– Не волнуйся, успеется…
Придя в отель, они расстались в вестибюле и разошлись в разные стороны. Квинт отправился на заключительное утреннее занятие. Элизабет взглянула на часы. Чудеса! Она опоздала на работу всего на десять минут. На душе было необычайно спокойно, словно все пережитое: любовная лихорадка, обида на Квинта, вчерашний день – осталось где-то далеко-далеко.
Элизабет подошла к кабинету Мадж Холт и легонько постучала в дверь. Она порадовалась, что не испытывает волнения перед этой встречей.
– В чем дело? – недовольно спросила Мадж, отрываясь от работы.
– Мне необходимо поговорить с вами. Речь пойдет о моей дальнейшей работе в фирме, – начала Элизабет.
– Что вы сказали? – переспросила Мадж, откидываясь в кресле. – Ах, да! Сегодня мистер Лоренс проводит последний сеанс психологического тренинга, – вспомнила Мадж и со снисходительной улыбкой указала Элизабет на кресло рядом. – Мне пора принять решение.
Секунду Элизабет удивленно взирала на Мадж, не понимая, что та имеет в виду.
– Раз уж вы упомянули об этом, то хочу сообщить, что свое решение я уже приняла.
– Полагаю, Элизабет, решающий голос здесь принадлежит не вам, а мне, – возразила Мадж, нахмурившись и откидываясь на спинку кресла.
В полном замешательстве Элизабет принялась барабанить костяшками пальцев по подлокотнику кресла. Мадж Холт вызывала у нее уже не страх, а раздражение.
– Я не знаю, какое решение приняли вы, Мадж, – начала Элизабет, а про себя добавила: «И знать этого не хочу». – Я пришла, чтобы, как положено, подать заявление об уходе.
Мадж оцепенела. Потом лицо ее вытянулось.
– Вы покидаете нас? – не веря собственным ушам, спросила она.
– В данном случае совершенно неважно, какое слово вы употребите, – ответила Элизабет. – Факт тот, что я собираюсь заняться более интересными вещами.
– Но ведь вы претендовали на мое место! – Мадж хлопнула по столу рукой. Бумаги и карандаши посыпались на пол. – Сколько сил было потрачено, чтобы подготовить вас к этой работе!
Элизабет решила прикусить язык, чтобы избежать перепалки. На деле Мадж даже пальцем не пошевелила, чтобы за те недели, пока шла работа, проинструктировать ее. И уж с чем Элизабет столкнулась впервые с тех пор, как пришла работать в отель, так это с ничем не прикрытым стремлением настроить против нее сотрудников отеля. Разумеется, Мадж взбесило то, что Элизабет уходит из фирмы по собственной инициативе. Ведь она привыкла, что решающее слово всегда остается за ней.
– Однако, – продолжала Мадж с коварной усмешкой, – было бы небезынтересно знать, как глубокоуважаемый мистер Лоренс воспримет то, что вы бросаете это дело.
– Какое дело? – недоуменно переспросила Элизабет, мгновенно теряя уверенность в себе. Зловещая улыбка Мадж возвратила ее с небес на землю.
– Как это – какое? – удивилась Мадж. – Разумеется, я имею в виду пари мистера Лоренса с мистером Кином. По условиям пари мистер Лоренс должен был в полуторамесячный срок сделать из вас подходящую замену на мое место.
У Элизабет упало сердце. Чтобы не выдать своего состояния, она изо всех сил вцепилась пальцами в ручки кресла.
– И что же он получит, если выиграет пари? – спросила Элизабет, стараясь изобразить на лице равнодушие.
– Если я одобрю вашу кандидатуру, – сказала Мадж и посмотрела в потолок, словно желая призвать небеса засвидетельствовать невероятность подобного предположения, – то мистер Лоренс получит контракт как консультант по кадровым вопросам во всей сети отелей фирмы «Парквей Армз».
Свет в глазах Элизабет померк, в ушах зазвенело. Ощущение было такое, будто она проваливается в бездонную пропасть.
Мадж с иронической усмешкой наблюдала за нею. Не в силах более выносить этот взгляд, Элизабет встала и направилась к двери. Ноги плохо слушались ее. Казалось, прошла целая вечность, пока она наконец добралась до двери и вырвалась из удушливой атмосферы кабинета.
Очутившись у себя, она дала волю отчаянию и, уткнувшись лицом в ладони, все твердила: «Так вот зачем я была ему нужна!» Теперь Элизабет поняла, почему Квинт огорчился, узнав, что она собирается оставить нынешнюю работу. Он знал, чем это грозит ему.
Элизабет задыхалась от боли и унижения. Как же случилось, что она полюбила Квинта? И почему даже теперь продолжает любить его? Ни в слезах, ни в доводах Элизабет не находила утешения. Постепенно ее охватило холодное оцепенение, вытеснившее все остальные чувства. Слез не было. В груди царила пустота. Элизабет продолжала сидеть без движения, стараясь вытравить из памяти впечатления прошедшей ночи.
Убедившись в том, что подготовка к свадебным торжествам идет полным ходом, Элизабет уверенным шагом вышла с кухни. В пять часов Квинтон Лоренс навсегда уйдет не только из Хрустального зала, но и из ее жизни. Разумеется, придется попотеть, чтобы за три часа превратить учебную аудиторию в грандиозный банкетный зал. Однако небольшой, но сплоченный коллектив сотрудников уже наготове и только ожидает ее указаний.
Элизабет старалась постоянно быть в делах. Стоило ей расслабиться, как сердце вновь щемило от боли. «Ну, ничего, – успокаивала она себя. – Пусть рядом не будет Квинта. В заботе нуждается Джейк. И, конечно, Каспер». Впомнив о нем, Элизабет нащупала в кармане юбки кожаное ухо. Лихорадочно набрав номер цветочного магазина и в тысячный раз получив подтверждение, что заказ Вивиан Элледж будет выполнен, Элизабет активно занялась поисками Ники.
Решив сократить путь, она воспользовалась дверью позади стойки администратора. Войдя в коридор, Элизабет неожиданно столкнулась с Джорджем Кином. Отскочив в сторону, он басовито фыркнул.
– Какая энергия! – восхитился Кин и подмигнул Элизабет. – Если миссис Холт не назовет вас своей преемницей, придется мне, как арбитру, засчитать нарушение правил игры.
– В этом не будет необходимости, – ответила Элизабет. Она испытывала неловкость от того, что придется сообщить Кину о своем решении. Элизабет питала к Кину искреннюю симпатию, особенно после встречи у Квинта, когда он и его супруга отнеслись к ней так доброжелательно. – Я подала миссис Холт заявление об уходе.
– Правда? – опешил Кин. – Может быть, у вас сложности с…
– Нет, – прервала его Элизабет. Тут она вспомнила, что Кин является соучастником закулисной игры. – Хотя, конечно, вы правы. Проблема действительно есть и очень большая. Меня не устраивает роль пешки в вашей игре, мистер Кин. Мадж рассказала мне о вашем пари с Квинтоном Лоренсом.
– Что? – Кин помрачнел, как туча, и бросил недовольный взгляд в сторону кабинета Мадж.
– Однако главная причина вовсе не в этом, – продолжала Элизабет. – Я уже давно собиралась уходить по своим личным мотивам. И сообщила о своем решении еще до того, как Мадж огласила свою сенсационную новость. – Элизабет уже успокоилась и старалась говорить миролюбивым тоном. – Эта новость лишний раз убедила меня в правильности принятого решения.
Лицо Кина побагровело, челюсти грозно напряглись. Тем не менее он сумел взять себя в руки и примирительным тоном сказал:
– Я признаю обоснованность ваших слов, Элизабет, и приношу извинения, что столь долго держал вас в неведении относительно пари. В этом не было необходимости. Ответственность целиком лежит на мне. Может ли повлиять на ваше решение, если теперь, уже после всех событий, я лично попрошу вас подумать еще раз?
Элизабет не могла поверить своим ушам. Джордж Кин лично просит ее остаться! Это звучало столь необычно, что она чуть было не поддалась уговорам. Удержаться заставила вдруг мелькнувшая в сознании мысль. Если она останется, Квинт выиграет пари.
– Я не останусь ни при каких обстоятельствах, мистер Кин, – ответила Элизабет.
«Я не останусь», – вновь эхом прозвучали в сознании Элизабет ее собственные слова. Она становится похожей на Квинта. В груди только боль и холод одиночества.
– Ну что ж, если так, простите меня. Пойду, у меня тут дела, – Кин по-военному развернулся кругом и прошествовал в сторону бюро обслуживания.
Время близилось к полудню. В заботах и нервотрепке Элизабет даже некогда было поесть. Тем не менее подготовка к банкету шла своим чередом. Мысль о Ники не давала ей покоя, несмотря на все хлопоты. Завтра после торжественной церемонии Вивиан и Байрон Томпсоны отправятся в свадебное путешествие. Надин возвратится в Бостон, прихватив с собою Ники, а заодно и его тайну. Может так случиться, что Элизабет никогда не узнает, что же произошло с Каспером.
Проверив, как идет оформление зала, она решила возвратиться в кабинет и по пути заглянула в кондитерский цех. Работа здесь кипела. Шеф-повар цеха мистер Анжу колдовал над десертом, давая последние указания целой армии помощников, кладущих последние мазки крема на готовые пирожные.
Открыв соседнюю дверь, Элизабет оказалась во владениях другого повара, мистера Брейди. Его помощники корпели над заполнением грибным и креветочным фаршем крошечных слоеных булочек. Один край длинного кухонного стола с покрытием из нержавеющей стали был весь уставлен подносами с аккуратно разложенными на них фруктами. Через считанные минуты эти фрукты будут погружены в шоколадную массу белого и коричневого цвета, стоявшую тут же. Вид шоколада напомнил Элизабет о Квинте, и она поспешила прочь.
Возвратившись наконец к своему кабинету, Элизабет как вкопанная застыла на пороге. Ее кабинет заполняли великолепные розы на длинных стеблях. Каждый цветок был аккуратно завернут в целлофан. Даже не пересчитывая, Элизабет была уверена, что их ровно двести семьдесят две. Такой заказ она оставила в цветочном магазине, учитывая количество приглашенных на банкет дам.
– Ох! – с досадой воскликнула Элизабет. Она просила доставить цветы прямо в зал. Вместо этого их расположили в тесном кабинете, заполнив все свободное пространство. От сладкого аромата цветов у нее закружилась голова. Элизабет схватила большую охапку роз и повернулась к двери.
– Привет, милая! – На пороге стоял Квинт. Он посмотрел на роскошные красные розы, которые держала Элизабет, взглянул ей через плечо на заваленные цветами стулья и сейф. В руках Квинт держал завернутый в кружевную бумагу букетик маргариток.
На глаза Элизабет навернулись слезы. Боль в груди, мучившая ее все утро, на мгновение утихла.
– Как я глупо выгляжу, – заметил Квинт, смущенно переводя глаза с пышных роз на скромные маргаритки.
Действительно, глупо. Трудно с этим не согласиться. Однако дело вовсе не в цветах. Элизабет поудобнее взяла розы, чтобы дотянуться до скромного букета. Маргаритки среди зимы! Как они трогательны! Как мучительно сложно разобраться в чувствах, одолевающих ее после разговора с Мадж!
– Ты заслужила розы. Море роз!
Он не понимает. Никакие в мире розы не смогут стать для нее милее этих нежных маргариток. Рассудок требовал, чтобы она выгнала Квинта вон и швырнула цветы на пол. Однако сердце не могло согласиться с таким решением.
Прежде чем Элизабет успела что-нибудь сообразить, Квинт нагнулся и поцеловал ее. Она затаила дыхание и с жадностью ответила на поцелуй.
– Не надо, – вдруг сказала Элизабет, порывисто отстраняясь.
– Не надо? Почему? – недоуменно улыбаясь, спросил Квинт.
– Ну просто не надо, – ответила она, не поднимая глаз.
Видимо, Квинт понял – что-то случилось. Он заговорил, и Элизабет заметила, что тон голоса изменился. Даже не поднимая глаз, она была уверена, что Квинт перестал улыбаться.
– Что произошло, Элизабет?
Вместо ответа она подняла глаза и посмотрела на Квинта.
– Утром я была у Мадж, – сказала она. – Подала заявление об уходе.
– Уходишь? – словно не веря своим ушам, переспросил Квинт. – Не думал, что ты и вправду решишься на это. Да, но ведь еще неизвестно, что с Каспером! Ты сама уверяла меня, что планы начать свое дело упираются в его поиски!
– Я вовсе не ухожу, – сердито поправила его Элизабет. – Я подаю заявление об уходе.
– Прости, но я не вижу здесь особой разницы.
– Не огорчайся, – попыталась успокоить она Квинта, пропустив мимо ушей его последнее замечание. – В жизни всегда так бывает: кто-то теряет, а кто-то находит.
– А это ты к чему сказала? – раздраженно спросил он.
Элизабет горько усмехнулась. С каким наслаждением она сейчас запустила бы чем-нибудь в Квинта! Но розы ей не принадлежат, а с маргаритками она не расстанется ни за что на свете.
– Как это – к чему? Я думаю, тебе не надо напоминать о пари с Джорджем Кином?
– Проклятье! – Квинт отпрянул, словно получив пощечину.
– А ты что – надеялся, что я никогда не узнаю о нем?
Квинт сделал шаг в ее сторону, и она отпрянула от него, словно письменный стол мог послужить ей надежной защитой.
– Разумеется, малышка, – ответил он. – Я понимал, что рано или поздно ты узнаешь о пари. Собирался сам тебе обо всем рассказать.
– Неужели? Так почему же не рассказал до того, как лег со мною в постель? – Квинт беззвучно выругался. Что ж, она разделяет его гнев. – Ну а прошлой ночью, – продолжала Элизабет, нервно покусывая губы, – почему не рассказал? Ты рассудил, что, если я поверю в твою любовь, легче будет добиться, чтобы я действовала в твоих интересах.
– Это неправда. Я действительно люблю тебя! – воскликнул Квинт. – И это так же верно, черт побери, как и то, что ты любишь меня!
У Элизабет затрясся подбородок. Силясь сдержать дрожь, она стиснула зубы.
– Да, я люблю тебя, Квинт. Печально, правда? Печально и то, что ты не захватил с собой свисток.
– Свисток? – удивленно переспросил он.
– Да. Я взяла бы его себе. Повесила бы дома на стену. У меня ведь тоже должно что-то остаться на память о предательстве человека, которому я доверяла.
Зрачки Квинта странно блеснули. А может быть, это только показалось ей сквозь пелену навернувшихся на глаза слез? Он откинул со лба прядь волос, и она заметила набухшую на виске вену. Жалость кольнула сердце. Взглянув на часы, Квинт опять чертыхнулся.
– Элизабет! Мы выбрали не очень удачный момент для выяснения отношений.
– А разве для катастроф момент когда-нибудь бывает удачным?
– У меня сейчас выступление. Давай поговорим позже.
– Извини, Квинт. Я, видимо, недостаточно ясно выразилась. Для нас с тобой это «позже» уже не наступит.
Квинт вновь взглянул на часы и в сердцах хлопнул ладонью по дверному косяку. Он сделал шаг к выходу, потом, остановившись, вновь посмотрел на часы. В конце концов, как затравленный зверь, взглянув на Элизабет в последний раз, Квинт вихрем вылетел из кабинета.
Вивиан тихонько постучалась к Надин. Дверь в ее комнату была полуоткрыта. Не дожидаясь ответа, Вивиан вошла и села на краешек кровати. Надин не было. Дверь в соседнюю комнату, где спал Ники, была распахнута. Вскоре Надин появилась с кипой учебников в руках.
– Ну что за сорванец! – сердито заворчала она, свалив учебники в сумку возле окна. – Вечно где-то шляется! А уроки кто будет делать? За работу по географии, заданную неделю назад, даже не брался!
Надин что-то бубнила про демографический взрыв и его последствия для экосистемы Мадагаскара. Когда золовка бывала чем-то возбуждена, из нее начинали изливаться потоки слов. С того момента, как Вивиан показала Надин кусок кожаного уха, обнаруженного на комоде, та буквально не закрывала рта.
– Я отдала ухо Элизабет, – сказала Вивиан, вклиниваясь в монолог Надин.
Золовка, в этот момент перебиравшая учебники, тут же замерла. Она стояла спиной к Вивиан, глядя в окно.
– И что же сказала Элизабет? – спросила Надин, не оборачиваясь.
– Вовсе не то, что я ожидала, – ответила Вивиан. – Она сказала, что, прежде чем идти в полицию, хочет сама поговорить с Ники. Элизабет сказала, что не может поступить по-иному.
– Не может поступить по-иному? – переспросила Надин, словно эхо.
– Да. Ты же знаешь, что по просьбе Ники Элизабет учила его, как обращаться с марионетками. Вот они и подружились.
– Она уже поговорила с Ники? – помолчав, спросила Надин.
– Не знаю, – ответила Вивиан. – Мне боязно задавать этот вопрос. Я трусиха, Надин, и ужасная мать.
– Да не казни ты себя!
– Нет, правда. Я упустила Ники. Когда Тодд был жив, Ники никогда… никогда не брал чужого.
Надин села на кровать рядом. Плечи ее поникли. Положив руки на колени, она судорожно шевелила пальцами. Вивиан была потрясена. Только теперь она заметила, как резко состарилась сестра Тодда. Надин высохла и казалась какой-то полупрозрачной.
– Я всю неделю откладывала объяснение, – сказала Вивиан, беря Надин за руку. Кисть руки была так же холодна, как и ее собственная. – Я молила Бога и надеялась, что дело не дойдет до этого. Однако молчать более я не могу. Я обязана рассказать Байрону всю эту некрасивую историю.
– Только не это! – энергично запротестовала Надин. Прядь седых волос выбилась из прически, но она даже не попыталась поправить ее.
– Но почему? – Вивиан в испуге выпустила руку Надин. – Надин, я ведь не могу держать Байрона в неведении. Если Ники действительно взял куклу, то Байрон должен сегодня же узнать об этом.
– Но он тогда отменит свадьбу, Вивиан. Так уже было с банкиром.
– Нет нужды напоминать мне об этом, – заметила Вивиан, сдерживая слезы. – Может быть, все обойдется. Байрон – другой человек. Я не могу представить, что подобное происшествие способно разрушить его чувство ко мне. Единственное, чего он никогда не простит – это обман.
Вивиан поднялась и направилась к выходу. Надин продолжала сидеть на кровати, с растрепанной прической, нервно шевеля пальцами лежавших на коленях рук. «Бедная Надин, – подумала Вивиан. – Она слишком стара, чтобы выносить подобные встряски».
Вздохнув, Вивиан пошла через гостиную в свою комнату. Мысленно сосредоточившись для разговора с Байроном, она неожиданно тоже ощутила на себе груз прожитых лет.
Квинт сошел с кафедры, кивком головы отвечая на бурный взрыв аплодисментов. Честно говоря, он не мог понять, чем вызван энтузиазм слушателей. Тема выступления звучала так: «Как выйти из игры, не теряя лица». Однако Квинт был настолько подавлен ссорой с Элизабет, что, по его собственному мнению, смог лишь механически воспроизвести заученный набор прописных истин.
На задней от кафедры стене возникла золотистая вспышка света, после чего раздался щелчок и наступила тишина. Вот уже серебристая вспышка возникла слева. На аудиторию обрушились потоки света. Вслед за ними градом посыпались пластмассовые шарики для пинг-понга. «Конечно, – с грустной улыбкой подумал Квинт. – Я забыл, с кем имею дело. Элизабет способна на любую тему посмотреть свежим взглядом. Подчас ее подход даже чересчур экстравагантен, но благодаря свежему взгляду даже в самом пресном выступлении появляется изюминка. Это качество в ней просто бесценно».
Квинт вышел из аудитории и направился в Хрустальный зал. Там ему предстояло провести заключительное занятие. Он чувствовал, что в его работе с Элизабет присутствует редкое единодушие. Возвратившись к этой мысли еще раз, он, к своему глубокому удивлению, понял, что присутствие рядом другого человека может быть приятно. Пожалуй, слово «приятно» не способно было точно отразить его ощущения. Квинт жаждал этого присутствия и осознавал, что в мире есть лишь один человек, который способен утолить его жажду.
Народ постепенно собирался в Хрустальном зале. Квинт окинул быстрым взглядом присутствующих, вопреки всему надеясь, что его подмоченная репутация не помешала Элизабет прийти, чтобы послушать заключительное выступление. Ступив на подиум, Квинт окинул взглядом зал до последнего ряда.
Там сидел Ники.
Мальчик съежился и явно старался остаться незамеченным. Он не попадался Квинту на глаза целую неделю, с тех самых пор, как в его в комнате было обнаружено ухо Каспера. Как только мальчик понял, что его заметили, он рванулся с места и выскочил за дверь. Повинуясь какому-то инстинкту, Квинт соскочил с подиума и бросился за ним.
Ники оказался проворен и ловок. В холле и коридоре, запруженных народом, щуплый, кожа да кости, мальчишка имел перед массивным Квинтом безусловное преимущество. В возрасте Ники, выступая защитником за юниорскую команду школы, Квинт сам был таким. Активно работая подвижными, словно на шарнирах, ногами, Ники ловко обошел пожилую парочку и вскочил в лифт. Квинт почти настиг его. В этот момент коридорный перегородил ему дорогу тележкой, нагруженной чьими-то вещами. Квинт растянулся прямо на чемоданах, которые, судя по одинаковым биркам, принадлежали некоему Оскару де ла Рента. Он разглядел застывшего у задней стенки кабины мальчика, который уставился на него широко распахнутыми глазами. Двери лифта плавно закрылись.
Квинт еще не успел ничего сообразить, как опустилась вниз соседняя кабина, из которой вышла Элизабет. Заметив лежавшего на чемоданах Квинта, Элизабет присоединилась к толпе зевак, взиравших на него.
– Что ты здесь делаешь? – осведомилась Элизабет.
– Стараюсь привлечь к себе всеобщее внимание, – ответил Квинт, в крайнем смущении поднимая глаза и стараясь изобразить на лице улыбку. Он лежал, почти касаясь носом элегантных замшевых туфель на прелестных ножках Элизабет. Даже из этой неловкой позы Квинт решил извлечь максимальные преимущества. – Я выполнял классическую подножку, – объяснил он. – В этот момент меня самым бессовестным образом прервали. – Он ткнул пальцем через плечо, указывая на груду чемоданов, которую коридорный уже вновь укладывал на тележку. – Но коль скоро уж я оказался у твоих обутых в замшу ножек, было бы непростительно не воспользоваться этой возможностью, чтобы попросить у тебя прощения.
Среди столпившихся вокруг них любопытных раздались смешки. Лицо Элизабет стало пунцовым. Перешагнув через Квинта, она направилась к банкетному залу.
– Видимо, напрасно я старался, – пробормотал Квинт.
Он вскочил на ноги и, отряхнув одежду, опять пустился в погоню. С Элизабет все оказалось проще. Квинт нагнал ее уже в коридоре и, поравнявшись, повернулся к ней лицом.
– На самом-то деле я преследовал Ники, – сообщил он.
– Ты его видел? – заинтересованно откликнулась Элизабет.
– Ники улизнул у меня из-под носа, – ответил Квинт с улыбкой, в которой сквозили одновременно и досада, и восхищение. – Мальчишка удирает, как заправский воришка. – Заметив, что Элизабет поморщилась при этих словах, Квинт поправился: – Разумеется, я ничего не хочу этим сказать.
– Ники удирал от тебя? – спросила Элизабет.
– Как ошпаренный.
– Бедный Ники, – сказала она, прислонившись к стене.
– А при чем тут Ники? По-моему, пожалеть в данном случае надо меня.
– Я не шучу, Квинт. Разве ты не видишь? Ники боготворил тебя. И если теперь он удирает, из этого следует, что мальчик крайне напуган и просто потерял голову.
Квинт почесал затылок. Ему самому пришла в голову эта мысль. Квинт любил Ники. Мальчишка чем-то напоминал ему самого себя в детстве. Квинт не сомневался, что он нуждается в помощи. Если бы не эта злополучная тележка, Квинт непременно узнал бы, чем здесь можно помочь.
– Элизабет, давай не будем забывать, что ухо Каспера было найдено в комнате Ники. Возможно, чувство вины заставляет его скрываться.
– Ну и что из того? – Элизабет закрыла глаза и удрученно вздохнула. – Он ребенок. И с ним случилась беда.
Квинт протянул руку, чтобы дотронуться до щеки Элизабет, но она отвернулась.
– Ну и мамаша достанется твоему ребенку, – заключил Квинт.
Лицо Элизабет стало холодным, а Квинту вдруг пришло в голову, что именно эту женщину он хотел бы видеть матерью своих детей. Он ощутил непреодолимое желание свить гнездо где-нибудь в тихом месте и весь остаток жизни посвятить Элизабет. Он бездарно упустил эту возможность, и теперь вряд ли удастся что-либо исправить.
– Пусти меня, Квинт. У меня нет времени для бесед.
– А попозже?
– Сегодня я по горло завалена работой.
– А завтра? – не отставал он.
– Квинт!
– А на следующей неделе?
– Прошу тебя, перестань! – Элизабет вырвалась и почти побежала прочь по коридору. С тяжелым ощущением безысходности Квинт смотрел ей вслед, пока она не скрылась из глаз за поворотом.
