Текст книги "Магия грез "
Автор книги: Карен Мари Монинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
22
– Вчера ко мне приходил Гроссмейстер, – сказала я, переступая порог «Книг и сувениров Бэрронса».
Мягкий свет наружных огней тщательно восстановленного здания омывал улицу и заливал крытый главный вход спокойным янтарным сиянием. Внутреннее освещение тоже было приглушенным. Наверное, Бэрронс больше не считал Теней серьезной угрозой.
Я не видела его, но знала, что он там. После всего, что было, я с легкостью улавливала даже намек на его запах. Хотела бы я, чтобы это было не так. Это заставляло меня вспоминать то время, когда мы танцевали и Бэрронс смеялся, а я не беспокоилась о судьбе мира, а просто была… хорошим зверем. Который ест, спит и занимается сексом.
О простая жизнь!
Я напряглась. Где-то в магазине был Объект Силы или даже несколько Объектов Силы. Один невероятно мощный или много слабеньких. Я чувствовала их желудком. И они горели холодным огнем в темном провале моего сознания. Меня больше не тошнило от ОС. От их присутствия я ощущала себя… живой.
– Гроссмейстер сказал, что уродом, который научил его Гласу, был ты, – продолжала я. – Забавно, что ты забыл сказать мне об этом, когда пытался научить меня.
– Я ничего не забываю, мисс Лейн. Я умалчиваю.
– И уклоняешься.
– Лгу, обманываю и краду, – согласился Бэрронс.
– Если обувь подходит тебе по размеру.
– У вас абсурдные приоритеты. – Он вышел из тени за книжными полками.
Я оглядела его с головы до ног. Я только однажды видела Иерихона Бэрронса в джинсах и футболке. Это было словно мотор «W16 бугатти вейрон» – на 1 001 лошадиную силу – очутился в корпусе «шелби» 65 года. Мощная изощренная сила, хищная, гладкая, бросающаяся в глаза. Эффект был ошеломляющим.
Татуировок на Бэрронсе было больше, чем несколько дней назад. Когда я в последний раз видела его (одетым только в блестящий пот), его руки были без отметок. Теперь замысловатые красно-черные узоры спускались от бицепсов к ладоням. На запястье блестел серебряный браслет. На ботинках были серебряные цепи.
– Дичаем, а? – спросила я.
Кто бы говорил,ответили темные глаза, скользя взглядом по моей черной кожаной одежде.
– Что не так с моими приоритетами? – Я сменила тему. Меня не волновало, что думает Бэрронс о моей одежде. – Ты ненавидел мои разноцветные наряды, теперь тебе не нравится кожа. Тебе вообще хоть что-то во мне нравится?
– Гроссмейстер, как вы его называете, отправил своих принцев, чтобы вас изнасиловать, и мог заняться этим и сам, а вы говорите мне только то, что он… что? Пришел вас уговаривать? Принес цветы? А мой ответ на ваш вопрос, мисс Лейн: кожа. Ваша кожа.
Я постаралась не думать о последних словах.
– Никаких цветов. Только кофе. И даже не из «Старбакса». Я бы зуб отдала за большой латте из «Старбакса».
– Я не стал бы так небрежно разбрасываться зубами. Никогда не знаешь, когда они понадобятся. Для женщины, которая недавно пережила групповое изнасилование, вы как-то странно спокойны.
– О Господи, Бэрронс, а что еще мне терять?
– Никогда об этом не думал.
– Зачем ты его учил? Ты хоть понимаешь, что нечаянно, а может, даже чаянно…
– Нет такого слова, мисс Лейн.
– …мог помочь ему убить мою сестру?
– Вы передергиваете.
– Разве? Чему еще ты его научил?
– Нескольким мелким друидским трюкам.
– В обмен на что?
– А что сказал Дэррок? Снова пообещал вам вернуть сестру?
– Конечно.
– И вы ответили своему насильнику, что подумаете об этом?
– Он сказал, что вернется за мной через три дня. И что мне лучше пойти с ним добровольно.
– Но вы, – мягко проговорил Бэрронс, приближаясь ко мне, – ах, моя дорогая мисс Лейн, вы решили, что вам нечего больше терять. Когда истекают эти три дня?
– А вот это меня по-настоящему бесит. Я не знаю. Он был отвратительно неточен.
Бэрронс посмотрел на меня, его губы изогнулись в легкой улыбке, и на секунду мне показалось, что он вот-вот рассмеется.
– Дэррок держит вас в напряжении. Угрожает и при этом напускает туману.
– У меня такое же чувство.
Слабая улыбка исчезла. Лицо Бэрронса снова стало холодным.
– Вы больше не уйдете от меня.
Я вздохнула.
– Я была уверена, что ты это скажешь.
– Хотите, чтобы он снова вас забрал?
– Нет.
– Тогда не будьте дурой. Не срывайтесь навстречу опасности в самый неподходящий момент по какой-нибудь благородной причине и только затем, чтобы злодей вас похитил, хотя это будет не ваша вина, ведь вы должныпреследовать благородные цели, а разве нет в мире вещей, за которые стоит умереть?
Я вздернула подбородок.
– Не думала, что ты читаешь романы.
– Я знаю людей.
– Ха. Ты наконец признал, что сам к ним не относишься.
– Я ничего не признавал. Вам не хватает правды обо мне? Так попытайтесь меня увидеть, когда смотрите на меня.
– Почему ты швырнул в потолок торт, который я заказала тебе на день рождения?
– Вы пытались отпраздновать день, когда я родился. Пойдемте, мисс Лейн. Я хочу кое-что вам показать.
Бэрронс развернулся и зашагал в глубь магазина, даже не оглянувшись, чтобы проверить, следую ли я за ним.
Я следовала. Здоровенный ОС был прямо по курсу.
– Кого ты убил, чтобы получить третий камень? – вытаращилась я.
Три камня из четырех, необходимых для «проявления истинной сущности» «Синсар Дабх», светились странным иссиня-черным светом на столе его кабинета.
Бэрронс посмотрел на меня. В темном взгляде была насмешка. Вы правда хотите это знать?
– Забудь, – быстро проговорила я. – Четвертый камень у В'лейна, так?
При этих словах я вспомнила, как исчез В'лейн и почему. Что с ним случилось в том защищенном коридоре? Почему он зашипел на меня? Что причинило ему боль? Я ждала, что вскоре после этого он появится и либо объяснит мне все, либо как следует выругает.
Я думаю, что да.
– Но мы не знаем где.
Пока не знаем.
– Прекрати отвечать молча. У тебя есть рот, вот и пользуйся им. – Меня раздражали намеки на близость в наших безмолвных разговорах.
– Я пользовалсяртом несколько дней назад. Да и вы тоже.
– Прекрати мне об этом напоминать! – зарычала я.
– Я думал, что мы покончили с недоразумениями. Я буду корректен.
Я подошла к столу, чувствуя, что сила покрытых рунами камней одновременно притягивает меня и отталкивает. И узнала камень, который стащила в логове Мэллиса. Он был самым маленьким из трех. Второй был вдвое больше, третий – еще больше второго. У камней были острые рубленые края, словно их с огромной силой высекли из материала, химический состав и универсальные законы которого не имели ничего общего с нашим миром. Разложенные рядом друг с другом, все три камня издавали тонкий хрустальный звон разной частоты и тона. Звук был навязчивый и прекрасный. И невероятно тревожный. Словно звон адских колокольчиков.
– Ты сказал, что, если собрать все четыре камня вместе, они споют Песнь Творения. СамуПеснь? Или поменьше ? Есть ливообще песни поменьше?
– Не знаю.
Я поежилась. Бэрронс, который признавался в незнании, беспокоил меня почти так же, как звук камней.
Я потянулась к одному из них. Стоило моей руке оказаться над камнем, как они вспыхнули так ярко, что у меня заболели глаза. Я отдернула руку.
– Интересно, – пробормотал Бэрронс. – Хотите поэкспериментировать?
Я посмотрела на него.
– Ты хочешь попытаться загнать Книгу при помощи этих трех камней. – Чтобы изучить, как Книга среагирует и что еще может проявиться по ходу дела.
– Вы в игре?
Я поразмыслила с минуту над его словами, вспоминая, что случилось в последний раз, когда мы с ним пытались поймать Книгу.
Она тогда внезапно изменила направление и двинулась прямо на нас. Но Книга хотела поймать Бэрронса, а не меня. Она гналась за Бэрронсом, а не за мной. Со мной все в порядке. Я все та же Мак, которой была раньше. Сам папа сказал, что я настолько хороша, насколько это возможно. А все знают, что Джек Лейн – мудрый человек.
– Конечно, – произнесла я.
Пока Бэрронс собирал камни и заворачивал их в бархатную ткань, я смотрела в зеркало Невидимых. Все это время оно висело у меня под носом, в кабинете Бэрронса, но я ни разу не чувствовала присутствия Фейри, а ведь зеркало было одной из реликвий Невидимых. Сейчас оно было закрыто и притворялось совершенно обычным зеркалом.
– Как оно работает? – спросила я.
Бэрронс продолжал молча заворачивать камни.
– Ой, ну перестань, – нетерпеливо проговорила я. – Я же не пытаюсь влезть тебе в голову и открыть один из твоих ненаглядных секретов. Фейри портят мою планету, и я собираюсь вышибить их к черту. Тут любое знание, как и оружие, не помешает. Так что колись.
Он не поднимал глаз, но я заметила слабую улыбку на его губах.
– Иногда мне кажется, что ты отказываешься говорить, только чтобы позлить меня.
– А вы никогданичего не делаете, чтобы позлить меня? – раздраженно ответил Бэрронс.
– Не тогда, когда дело касается важных вещей. А что, если я попаду туда, единственным выходом откуда окажется зеркало? Я ведь даже не буду знать, как им пользоваться.
– Думаете, вам хватит пороху шагнуть в одну из этих штук?
– Ты бы сильно удивился, – холодно сказала я.
– Нет, если вы все делаете так, как трахаетесь.
Я не хотела, чтобы он сбил меня с толку разговорами о сексе.
– Я хочу научиться, Бэрронс. Научименя. Если я буду знать хоть часть того, что знаешь ты, мои шансы на выживание будут намного выше.
– Вполне возможно, что жить вам от этого расхочется.
– Черт возьми, ты можешь хоть немного мне посодействовать?
– Я не знаю такого слова, – притворным фальцетом протянул он.
– Я пытаюсь вооружиться, чтобы драться так же, как трахаюсь! – рявкнула я. – Но ты отказываешься мне помочь. – Я ненавиделаего напоминания о том, что я была при-йа.
– А я уже начал сомневаться, что вы когда-нибудь снова произнесете это слово, мисс Лейн. Хотя было время, когда вы твердили его, не умолкая. «Трахни меня, Иерихон Бэрронс», – говорили вы. Утром, днем и вечером.
Есть два вида меда, которым женщины с Юга могут полить свои слова, если захотят: мед, на который слетаются мухи, от которого тают мужские сердца, а другие органы напрягаются, и мед, от которого мужчинам хочется свернуться в узел и умереть. Я выбрала второй.
– Если бы я знала, что разговорить тебя так просто, я бы сказала это еще пять минут назад. Трахни себя сам, Иерихон Бэрронс.
Он запрокинул голову и расхохотался, белоснежные зубы сверкнули на темном лице. Я загнала ногти себе в ладони.
– Мерцающие зеркала, – сказал он, когда перестал смеяться, – когда-то исчислялись десятками тысяч. Некоторые утверждали, что они бесконечны. Изделия Фейри стремятся…
– Это я знаю. Обрести собственную жизнь. Изменяться и развиваться странными способами.
– Когда Король Видимых только создал их…
– Король Невидимых, – поправила я.
– Тогда он был Видимым. И хватит меня перебивать, если хотите, чтобы я продолжал рассказ. Когда Король Видимых создал их, зеркала были упорядоченной сетью. Это было великолепное изобретение. И первый способ, которым Фейри научились путешествовать по измерениям. Стоило войти в одно из зеркал, и путешественник оказывался в Холле Всех Дней.
– Что такое Холл Всех Дней?
– Холл – это… Ну, если сравнить зеркала с аэропортом, то Холл – это главный пункт отправления и прибытия. Вдоль стен холла шли зеркала, соединенные с зеркалами в других мирах, в бесчисленном количестве времен и измерений. Тот, кто оказывался в Холле, рассматривал разные зеркала и мог выбирать из сотен тысяч мест то, куда хотел отправиться. Это было своеобразное… квантовое туристическое агентство для Фейри.
– В'лейн говорил мне, что Король изначально создавал эти зеркала для своей фаворитки, а не для всех Фейри. Он сказал, что Король создал их, чтобы она могла жить в зеркалах, не старея, и исследовала другие миры, пока он не найдет способ сделать ее Фейри. – Я снова подумала о том, что случилось с В'лейном сегодня. Даже зная, что не могу на него рассчитывать, без его имени на языке я чувствовала себя голой.
– А В'лейн не сказал вам, что когда Королева почувствовала силу творения Короля, она потребовала рассказать ей, что он сделал, и, чтобы успокоить Королеву, которая ненавидела его фаворитку, Королю пришлось притвориться, будто он сделал Мерцающие зеркала в качестве подарка ей самой?
– В'лейн сказал, что Король отдал ей только часть зеркал.
– К сожалению, он отдал Королеве ядро, в котором находился и Холл Всех Дней. Его фаворитке досталась лишь малая часть того, что он для нее сотворил, часть, отрезанная от остальной сети. В качестве компенсации Король построил для своей фаворитки фантастический Белый Дворец, дом на высоком холме, с бесконечным количеством комнат, террас и садов. Он сделал эту часть недостижимой для других зеркал, и попасть туда можно было только из его личных покоев.
– То есть существуют две независимые части зеркал. – Нужно было многое запомнить. – Одна является коллекцией, возможно бесконечной, зеркал, соединяющих различные измерения, миры и времена, с главным пунктом в Холле Всех Дней. Вторая – это отдельная маленькая сеть, в которой обитала фаворитка. Думаю, что после ее смерти той частью больше никогда не пользовались, – заключила я.
Мерцающие зеркала были фантастической штукой. Я не могла представить, каково это – шагнуть в зеркало и внезапно перенестись в совершенно другой мир или время.
– В'лейн многое вам рассказал. – В голосе Бэрронса звучало раздражение.
– Он рассказал мне больше, чем ты. Потому я и размышляю, кому из вас доверять.
– Девиз для тех, кто хочет выжить, таков: никогда не доверяй Фейри. А он сказал вам, как умерла фаворитка?
– Он говорил, что она настолько ненавидела то, во что превратился Король, что решила уйти единственным доступным ей способом. Покончив с собой.
– А В'лейн не удосужился уточнить что все, что сделал Король, было сделано для нее? Она хоть думала об этом, когда решила убить себя? До нее не доходило, что иногда желание стать темным ради кого-то другого может быть чертовым достоинством?
– Не похоже, что Король решил стать темным ради нее. Звучит так, словно его настолько злила мысль о ее смерти, что он делал все, что угодно, лишь бы удержать ее.
И Гроссмейстер говорил мне то же самое: «Думаешь, фаворитка смогла оценить то, что ее любовник превратился в одержимого идиота, и не замечать жутких результатов его экспериментов? Может, вместо того чтобы тратить все свое время – а разве не ждала она десятки тысяч лет? – на попытки сделать ее жизнь вечной, ему было бы достаточно любить ее всю ее смертную жизнь, и она была бы счастлива!»
Бэрронс остро на меня посмотрел.
– Сейчас зеркала превратились в мусор, – резко продолжил он. – В них не осталось ничего определенного.
– Потому что Круус их проклял. Кстати, кто такой Круус? – Я не раз слышала это имя, но даже не знала, кто он и был он Видимым или Невидимым. – И что это за проклятие?
– Это к делу не относится. Он мертв. – Бэрронс сложил камни в черный кожаный мешочек, покрытый тонкими мерцающими рунами, и завязал его кожаным шнурком. Как только он закрыл мешок, звон прекратился. – Но проклятие не умерло. Оно безвозвратно испортило зеркала. То, что раньше было легко управляемой сетью, сейчас превратилось в полный хаос. Теперь некоторые зеркала могут отправить вас в ад, некоторые этого не сделают. Миры и измерения рассыпаны, смешаны с МФП. Часть главных зеркал разбилась, в других зародилась жизнь, которой никогда не предполагалось. Многие двусторонние зеркала Холла стали билетом в один конец, и выходят они в пустыни. Обзорные зеркала тоже изменились, теперь они показывают иллюзии. Холл Всех Дней смешался с реальностью фаворитки и даже проник в реальность Грез.
– Грезы! – воскликнула я. – Так называется реальность Фейри?
– Она не принадлежит Фейри. Грезы гораздо старше их и не принадлежат никому. Все надежды, все фантазии, иллюзии и кошмары мыслящих существ приходят оттуда и удаляются туда на отдых, если вам угодно. Но проклятие Крууса еще более усложнило ситуацию, потому что разорвало стены темницы Невидимых, так что теперь зеркала соединяются и с ней.
– Но если так, почему Невидимые не вырвались раньше?
– Некоторые вырвались. Но тюрьма Невидимых была настолько велика, что лишь немногие из них нашли трещины в ее стенах, а зеркала настолько непредсказуемы, что очень мало нашедших трещины смогли добраться до вашего мира. Некоторые исчезли в сети Мерцающих зеркал навечно. Их больше нет в реальности настоящего времени, они осели в прошлом. Кое-кто говорит, что они стали проекциями всех вероятностей, что они слились с Холлом Всех Дней, который существовал и будет существовать всегда. Но никто не знает наверняка. Фейри полностью избегают контакта с зеркалами.
– Но не ты. И не Гроссмейстер.
– Есть способы – умения друидов – отделить часть зеркал, и, если эти опечатанные части использовать с умом, можно получить доступ и контроль над временным передвижением в ограниченном пространстве. В зависимости от зеркала, которым пользуются, это может быть довольно… неприятно. Холод некоторых зеркал тяжело перенести.
Это я знала. Я видела, как Бэрронс выходит из зеркала, покрытый кристаллами замерзшей крови. Я чувствовала поток ледяного воздуха, который пробирал до костей.
– А почему ты убил женщину, которую вынес потом из зеркала? – Мой голос был сахаром на острие ножа.
– Потому что мне так захотелось. – Бэрронс прекрасно имитировал мой тон. – Не ждали такого, мисс Лейн? Это не просто ответ, это готовое признание, запишите. Пора. – Его глаза внезапно зажглись нетерпением. – Ночь не будет длиться вечно.
– На что похожа тюрьма Невидимых? – Я хотела выяснить, не была ли она тем холодным местом, которое снилось мне время от времени. Если да, то откуда же я это знаю?
– Умножьте холод моего зеркала на бесконечность.
– Как она выглядит?
– Нет солнца. Нет травы. Только ледяные утесы и скалы. Холод. Темнота. Отчаяние. Воздух звенит от них. Там только три цвета: белый, черный и синий. Самой ткани того места не хватает химических компонентов для существования других цветов. Ваша кожа была бы там, как выбеленная кость. Глаза – полностью черными. Губы – синими. Там ничего не растет. Существует только неутолимый голод. Неудовлетворенная похоть. Бесконечная боль. Там есть монстры, которые не хотят жить, потому что они так ужасны.
– Откуда ты все это знаешь? – спросила я, когда мы уже шагали, как мне казалось, выбирать очередную великолепную машину из невероятной коллекции Бэрронса.
– Довольно. Скажите, мисс Лейн, если бы вы могли вернуться в тот день, когда Алина уезжала в Тринити, вы остановили бы ее?
– Конечно, – тут же ответила я.
– Зная, что все эти события все равно произойдут? Книга была уже потеряна. Все это случилось бы вне зависимости от того, приехала бы ваша сестра или нет. Просто другой вариант того же разрушительного сценария. Вы бы решились оставить ее в Ашфорде, чтобы сохранить ей жизнь, не узнать того, что знаете, и, скорее всего, погибнуть в неведении от рук кого-то из Фейри?
– А третьего варианта не дано? – раздраженно поинтересовалась я. – Что за дверью номер три? Нигде не написано «Давайте договоримся»?
Он посмотрел на меня.
Ясно, что нет.
– На чем сегодня поедем? – спросила я, берясь за дверную ручку.
23
– На этомя не поеду. – Редко бывали случаи, когда я открыто и резко возражала Бэрронсу. Но это был один из них.
– Заткнитесь и залезайте.
Если бы я замотала головой еще резче, я бы свернула себе шею.
– Залезайте. Живо.
– И не мечтай.
Нашим «транспортом» оказался Королевский Охотник.
Бэрронс каким-то образом заставил приземлиться на аллею между «КСБ» и гаражом одного из Охотников – да, одного из тех жутких монстров, чьей первостепенной задачей было стереть с лица земли всех мне подобных. Правда, этот был довольно мелкий – размером с узкий двухэтажный дом, а не с пятиэтажный гостиничный комплекс – и он не распространял вокруг себя смертный ужас, как те Охотники, в которых стрелял Джайн, но все равно это был Королевский Охотник, а их каста за тысячи лет убила невероятное количество ши-видящих. И Бэрронс думает, что я прикоснусь к этому существу?
Я не чувствовала Охотника, потому что он был как-то… заглушён.
Он сгорбился, темное пятно на фоне ночи, дьявольского вида, с кожистыми крыльями и огненными глазами, рогами и вилкой на хвосте. Тяжелое дыхание вырывалось клубами дыма, которые уносились по аллее туда, где раньше была самая большая Темная Зона в городе. Между книжным магазином и гаражом было градусов на пять холоднее, чем в округе.
Я потянулась под плащ за копьем.
– Не вздумайте, – сказал Бэрронс. – Он у меня под контролем.
Мы уставились друг на друга.
– И что ты предложил Охотнику, чтобы заставить его это делать? Чем один наемник платит другому?
– Вы сами должны знать. Куда в последнее время подевались ваши милые принципы?
Я нахмурилась. И опустила копье.
– Он может двигаться по городу быстрее, чем автомобиль. Ваши… МФП, как вы их называете, ему не помеха, поэтому я считаю данный вид транспорта оптимальным.
– Я ши-видящая, Бэрронс. Это Охотник. Угадай, на кого он охотится? На ши-видящих. Я не полезуна него.
Мысленно я попыталась дотянуться до Охотника и узнать его намерения. Я ожидала наткнуться на бурлящую яму с мыслями об убийстве ши-видящих.
Но там не было ничего, кроме стены из черного льда.
– Я не могу добраться до его сознания. – Это мне совсем не нравилось.
– И сегодня он не сможет добраться до вашего, поэтому оставьте его в покое и делайте, как я сказал.
Я сузила глаза.
– Ты не можешь контролировать Охотника! Никто не может!
В глазах Бэрронса была насмешка.
– Вы боитесь.
– Нет, – огрызнулась я. Конечно, я боялась. Эта тварь казалась удивительно спокойной и никак не реагировала на мое присутствие, но страх перед Охотниками был у меня в крови. Я родилась со встроенным в подсознание сигналом тревоги. – А что, если он стряхнет нас, как только поднимется в небо? – Пусть у меня теперь практически не течет кровь из ран, но я была уверена, что мои кости ломаются так же легко, как и у любого другого.
Бэрронс подошел к морде Охотника. У того полыхнули глаза, когда он заметил Бэрронса. Но Охотник принюхался и, похоже, его жар поутих. Когда Бэрронс вынул мешочек с камнями из-под плаща, Охотник прижал к мешочку ноздри и, казалось, ему понравился запах.
– Он знает, что умрет, прежде чем сделает это, – мягко сказал Бэрронс.
– Он ни за что не позволит мне сесть на него с копьем, а с копьем я не расстанусь, – попыталась вывернуться я.
– Ваше копье его меньше всего беспокоит.
– Ну и как мне за него держаться? – уточнила я.
– У них между крыльями есть складки кожи. Схватитесь за них, как за конскую гриву. Но сначала наденьте вот это. – Он бросил мне пару перчаток. – И не снимайте. – Перчатки были из странной ткани, толстые, но эластичные. – Вам бы не хотелось коснуться его голой кожей. – Он изучил меня с ног до головы. – В остальном все в порядке.
– Почему мне не хотелось бы коснуться его голой кожей? – опасливо уточнила я.
– Залезайте, мисс Лейн. Немедленно. Иначе я привяжу вас к этой чертовой штуке.
Мне пришлось сделать несколько попыток, но через некоторое время я оказалась на спине Королевского Охотника.
И сразу поняла, почему Бэрронс дал мне перчатки. От твари исходил такой жуткий холод, что, если бы я прикоснулась к нему голыми руками и на них оказалась хоть какая-то жидкость, они примерзли бы к ледяной шкуре. Я вздрогнула, мысленно поблагодарив свою плотную кожаную одежду. Бэрронс уселся за моей спиной. Он был слишком близко и был слишком наэлектризован, чтобы мне было комфортно.
– Почему ему нравится запах камней?
– Камни были вырезаны из стен замка Короля Невидимых. Для Охотника это эквивалент вашего орехового пирога, жареного цыпленка и лака для ногтей, – сухо ответил Бэрронс. – Пахнет домом.
Охотник резко выдохнул клуб дыма, наполнив аллею кислой серной вонью. Потом расправил крылья и одним ударом этих кожаных парусов поднялся в воздух и помчался в ночь, засыпая кристаллами черного льда улицу под нами.
Я затаила дыхание и уставилась вниз, глядя, как книжный магазин становится все меньше.
Мы поднимались выше и выше в холодное и темное ночное небо.
Вот показались Тринити-колледж и Темпл Бар Дистрикт!
Вот отделение Гарды и парк. А вот и пивоварня «Гиннесс», на смотровой площадке которой я стояла, смотрела в ночь и понимала, что влюбилась в этот город.
Дальше шли доки и залив, тянущиеся к самому океану.
А вон ненавистная церковь, в которой мой мир рассыпался на части. Я запрокинула голову и уставилась на звезды, отказываясь думать и вспоминать. Луна была ярко-белой, ярче, чем должна была быть, а по краю шел тот же странный кровавый ободок, который я заметила несколько дней назад.
– Что с луной? – спросила я у Бэрронса.
– Мир Фейри просачивается в наш. Посмотрите на улицы к северу от реки.
Я отвела взгляд от луны в кровавой короне и посмотрела, куда он указал. Мокрые булыжники мостовой были словно подсвечены изнутри неоном лавандового оттенка с замысловатыми вкраплениями серебристого. Это было прекрасно.
Но это было неправильно и очень тревожило, потому что изменился не только цвет камней. Словно какие-то микроскопические, похожие на пиявок биологические формы Невидимых прорастали в наш мир, иссушали его, меняли так же неотвратимо, как проклятие Крууса изменило зеркала.
– Нам нужно остановить изменения. – «И как можно быстрее», – подумала я. На какой стадии изменения станут необратимыми? Или они уже необратимы?
– Вот поэтому я и думал, что вы не станете тратить время на споры, когда я добуду самое эффективное средство передвижения. – В его голосе слышалось раздражение.
Я посмотрела на наше «средство передвижения», на чернильную складчатую кожу, на которой я стиснула затянутые в перчатки руки.
Я еду на Невидимом Охотнике! Хоть одна ши-видящая в истории человечества могла таким похвастаться? Дэни ни за что мне не поверит. Я взглянула на клочья тумана, взлетающие над козлиной головой, украшенной смертоносными черными рогами. Ощутила, как напрягается кожа от движения огромных крыльев. Потом посмотрела на город внизу.
До земли было далеко.
– Ты же знаешь, что инспектор Джайн в них стреляет, – обеспокоенно сказала я.
– Джайн в данный момент занят другими делами.
– Ты не можешь знать все на свете. – Теперь мой голос звучал раздраженно.
Бэрронс потрепал Охотника по шкуре, как обычно треплют лошадей.
Охотник вскинулся в боевую позу, выгнул шею, сверкнул через плечо полными ненависти глазами и фыркнул, выпустив из ноздрей тонкие струйки пламени, явно не радуясь такому обращению.
Бэрронс рассмеялся.
Надо признать, что, если бы не холод и не Бэрронс, сидящий так, близко, мне бы понравился полет. Это было приключение, которое я никогда не забуду. Забавно, что в темные времена прекрасное можно обнаружить в самых неожиданных местах.
Дублин все еще был без электричества, но так было уже несколько месяцев, ветер и время унесли смог в море. Ни дымовые трубы, ни выхлопные газы уже не загрязняли воздух. Ореол городских огней не затмевал света луны. Дублин был выметен начисто. Таким был мир когда-то, сотни лет назад. Звезды мерцали и были прекрасно видны в ночи – увидеть их так ясно прежде можно было разве что в сельской местности в Джорджии.
Река Лиффи разделяла город пополам, ее длинная серебристая лента была перечеркнута многочисленными мостами, соединяющими берега до самого залива.
На севере люди Джайна действительно были заняты другими делами – сражались с такой толпой Невидимых, которой я раньше не встречала, всего в нескольких кварталах от аллеи, на которой убили мою сестру. Боль взметнулась волной, но я спрятала ее в дальний уголок сознания так быстро, что почти ничего не почувствовала.
На юге мы снова и снова тихо пролетали над моими сестрами ши-видящими. Сияли МакОреолы, ши-видящие под предводительством Кэт и Дэни патрулировали улицы, делая все возможное.
Дэни злилась на то, что я сегодня отправилась в ночь без нее, и доказывала, что ее суперсила может очень пригодиться в случае неприятностей. И не успокоилась, а разозлилась еще больше, когда я напомнила, что Бэрронс быстрее, чем она.
Мы летали несколько часов, кружили, кружили. Было почти четыре часа утра, когда я наконец почувствовала «Синсар Дабх».
– Засекла, – напряженно сказала я, указывая общее направление.
Охотник понес нас вниз. Мы скользили над крышами, а я пыталась определить местонахождение Книги. Метрах в трех под нами проплывали дымоходы и церковные шпили. Чем ниже мы спускались, тем сильнее становилась боль и тем холоднее мне было. Зубы стучали, я дрожала от боли, но направляла Охотника: налево, нет, направо, нет, поверни сюда, да, сюда. Быстрее, она уходит. Подожди, я не могу ее ощутить. Да, вот она снова.
Внезапно «Синсар Дабх» остановилась. Мы пролетели пять кварталов по инерции, и пришлось сделать круг, чтобы вернуться. Охотники не умеют разворачиваться, как «порше».
– Что она делает? – требовательно спросил Бэрронс.
– Кроме того, что убивает меня? Не знаю. – На тот момент мне было все равно. – Ты уверен, что это необходимо?
– Это всего лишь боль, мисс Лейн, причем временная.
– Сам попытайся действовать, когда тебе раскололи череп и кто-то перемешивает твой мозг. Разве нет никакого друидского заклинания, чтобы с этим справиться?
– На данный момент мне не хватает принадлежностей для татуировки. К тому же я не уверен, что это сработает, и, хотя недавно вы требовали одеть вас в красное и черное, я не хотел бы видеть эти цвета на вас постоянно.
– Без напоминаний ну никак не обойтись, – пробормотала я, закатив глаза. Меня чуть не стошнило.
– Только потому, что вы, похоже, продолжаете забывать, кто спас вашу задницу.
К сожалению, для этого ему пришлось сделать не так уж много.
Охотник сложил крылья и в полной тишине резко опустился на землю. Я соскользнула с кожистой спины на брусчатку, и меня вырвало.
– Где она? – спросил Бэрронс раньше, чем я закончила.
Я вытерла рот тыльной стороной ладони.
– Прямо впереди. В трех кварталах? – предположила я.
– Идти сможете?
Я кивнула, и меня чуть снова не вырвало от этого простого движения. Я не ела с обеда, и в моем желудке было пусто. Но боль меня странно успокаивала. Ясно же, что я не стану причиной гибели мира. Если бы я была настолько плохой, я бы понравилась Книге, она бы хотела, чтоб я подошла ближе, а не отталкивала меня. Риодан ошибался. «Синсар Дабх» не хотела иметь со мной ничего общего.
Мы приближались. Бэрронс шагал, я ковыляла. Охотник поднялся в воздух и внезапно исчез, подняв вихрь черного инея.
– И транспорт наш сбежал, – хмуро сказала я.
«Синсар Дабх» действовала на меня так, что я была не уверена, что осилю долгий обратный путь до магазина. Я только надеялась, что камни смогут удержать ее – даже без четвертого – и, возможно, это уменьшит мою боль от ее присутствия.
