Текст книги "Магия грез "

Автор книги: Карен Мари Монинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Карен Мари Монинг
Магия грез

Некоторые люди похожи на силы природы.

Как ветер или вода меняют форму камней, эти люди меняют саму жизнь.

Я посвящаю эту книгу Эми Берковер.

Часть первая

«Когда я была в старшей школе, я ненавидела стихотворение Сильвии Плат, в котором говорится о том, что она проникла в глубину страха своими корнями и с тех пор не боится того, чего боятся другие люди, ведь она побывала в темноте [1]1
  Речь идет о стихотворении «Душа ивы R». (Примеч. пер.).


[Закрыть] . Я все еще ненавижу это стихотворение. Но теперь я его понимаю».

Из дневника Мак

Пролог
Мак: 11:18, 1 ноября

Смерть. Мор. Глад.

Они окружали меня, мои любовники, жуткие принцы Невидимых.

Кто бы мог подумать, что разрушение бывает таким прекрасным? Соблазнительным. Поглощающим.

Мой четвертый любовник – Война? Он был так нежен со мной. Забавно для того, кто несет хаос, катастрофы, безумие, – если это и вправду был он. Я не могла увидеть его лица, как ни старалась. Почему он прячется?

Он гладил мою кожу огненными руками. И я горела, моя кожа покрывалась волдырями ожогов, кости плавились от сексуального жара, которого не в силах выдержать ни один человек. Я выгибала спину и умоляла о большем, молила его пересохшим ртом, потрескавшимися губами. И когда он вошел в меня, он утолил мою жажду. Жидкость полилась по моему языку, проникла в горло. Меня затрясло. Он двигался во мне. Я могла видеть его кожу, мускулы, перед глазами мелькала татуировка. Но я не видела лица. И боялась того, кто скрывал себя.

Кто-то вдалеке отдавал приказы. Я многое слышала, но ничего не понимала. Я знала, что попала в руки врагов. И знала, что скоро перестану это знать. При-йа, пристрастившаяся к сексу с Фейри, скоро я перестану понимать и воспринимать что-либо, кроме них.

Если бы мои мысли были достаточно связными, чтобы сложиться в предложения, я бы сказала, что думала о жизни и она разворачивалась передо мной, словно прямая лента с точками. Вот люди рождаются и идут… вспомнить бы это слово. Я каждый день наряжалась перед походом туда. Там были мальчики. Много красивых мальчиков. Я считала, что мир вращается вокруг них.

Его язык у меня во рту, и он разрывает на части мою душу.

Помогитемнектонибудьпомогитемнезаставьтеегоперестатьзаставьтеихуйти.

Школа. Вот это слово. А после нее вы находите работу. Женитесь. Заводите… как их там? У Фейри их не бывает. Не понимаю их. Прекрасные маленькие существа. Дети! Если вам везет, то вы живете долго и счастливо, стареете в окружении тех, кто вас любит. А потом гробы. Блеск лакированного дерева. Я плачу. Сестра? Плохо! Это воспоминание причиняет боль! Отбросить его прочь!

Теперь они во мне. Им нужно мое сердце. Они хотят разорвать его. Поглотить страсть, которую они не могут ощутить. Холод. Как огонь может быть таким холодным?

Соберись, Мак. Это важно. Найди слова. Глубоко дыши. Не думай о том, что с тобой происходит. Видеть. Служить. Защищать. Другие в опасности. Слишком многие погибли. Нельзя, чтобы они остались неотомщенными. Думай о Дэни. Она в душе такая же, как ты, только прячет это под ершистостью, подростковым руки-в-карманы-взглядом-убиваю-наповал.

Оргазм был бесконечным. Я сама стала оргазмом. Удовольствие – и боль! Идеальное сочетание! Разум плавился, душа разбивалась на осколки, и чем больше во мне становилось осколков, тем меньше оставалось от меня самой. Все ускользало, ускользало, но прежде чем уйти окончательно, сознание подарило мне миг удивительной ясности, и я поняла, что…

Большую часть того, что мне было известно о себе и о жизни, я получила благодаря средствам массовой информации, никогда не споря с услышанным. Если я не знала, как вести себя в определенной ситуации, я вспоминала фильм или ТВ-шоу с похожими обстоятельствами и поступала так же, как актеры. Я как губка впитывала в себя окружение, превращаясь в побочный продукт СМИ.

Не думаю, что хоть раз я смотрела в небо и задавалась вопросом о том, есть ли во Вселенной другие разумные расы. Я знала, что ни разу не посмотрела на землю под ногами и не прониклась осознанием собственной смертности. Я слепо неслась по аллее магнолий и солнечных дней, слепая, как крот, во всем, что не касалось парней, моды, секса – всего того, что могло тогда доставить мне удовольствие.

Но я не призналась бы в этом, даже если бы могла говорить. Мне было стыдно. Очень стыдно…

Кто ты, черт возьми, такая?Кто-то недавно выкрикнул этот вопрос, кто-то, чье имя от меня ускользало. Кто-то, кто меня пугал. Кто вызывал жгучий интерес.

А жизнь не похожа на прямую линию.

Она прорежена вспышками молний. Такими быстрыми, что ты не замечаешь приближающейся опасности, пока не окажешься раскатанным в лепешку на дороге, как Хитрый Койот, после всех своих гениальных планов попавший под каток Дорожного Бегуна [2]2
  Хитрый Койот, Дорожный Бегун – персонажи мультипликационного сериала. (Примеч. ред.).


[Закрыть]. Сестра погибла. Мне в наследство достались тонны лжи. И примесь древней крови. И невыполнимая миссия. И Книга, которая являлась чудовищем неимоверной силы. А от того, кто первым до нее доберется, зависит судьба всего мира. Возможно, судьба всехмиров.

Глупая ши-видящая. Ты была так уверена, что все идет как надо.

Здесь и сейчас – не на мультяшной дороге, с которой можно встать и волшебным образом собраться из лепешки обратно, а на холодном каменном полу церкви, голая, потерянная, окруженная Фейри, которые убивали меня сексом, – я чувствовала, как мое самое мощное оружие, которое я клялась никогда не терять, – надежда – ускользает от меня. Копье я потеряла уже давно. Моя воля…

Воля? Что такое воля? Что значит это слово? Я знала его когда-то?

Он. Он здесь. Тот, кто убил Алину. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он ко мне не притрагивается.

Это он меня трогает? Это он – четвертый? Но зачем ему прятаться?

Когда стены рушатся, когда мир разваливается, имеет значение только один вопрос. Кто ты?

Я воняла сексом, я пахла ими – темным, одурманивающим запахом. Я не чувствовала больше ни пространства, ни времени. Они были во мне, и я не могла от них избавиться, и какой же дурой я была! Я все еще надеялась, что в последний миг, пока мой мир еще не уничтожен, меня спасут: примчится на белом коне рыцарь в сияющих доспехах, или приедет на гладком и тихо урчащем «харлее», или появится во вспышке света – в ответ на сорвавшееся с моих губ имя. На чем там меня воспитывали – на сказках?

Не на тех, что нужно. Нужные сказки о Фейри мы должны былирассказывать своим дочерям. И несколько тысяч лет назад мы так и делали. Но с тех пор мы стали беспечными и самодовольными, ведь Древние, похоже, тихо, оставили наш мир, и мы позволили себе забыть Старые Пути. Мы наслаждались торжеством современных технологий и забыли о самом важном.

Кто вы такие, мать вашу?

Здесь, на полу, в последние мгновения – последнее «ура!» МакКайлы Лейн – я узнала ответ на вопрос о том, кто я такая и кем я была.

Я никто.

1
Дэни: 14:58, 1 ноября

Привет, это я, Дэни. Я тут малость возьму ответственность на себя. Фигня, честно говоря, потому что Мак сейчас попала в беду. Все мы попали. Вчера ночью все изменилось. Наступило что-то вроде конца света. Ага, вот как плохо. Миры Фейри и людей столкнулись, бабахнуло, как при сотворении мира, и все пошло наперекосяк.

Хреновы Тени ворвались в хреново аббатство. Ро чуть не лопнула, вопя, что Мак нас предала. Приказала нам за ней охотиться. Привести живой или мертвой. Запереть или закопать, сказала Ро. И держать подальше от врагов, потому что Мак – слишком опасное оружие, чтобы позволить использовать ее против нас. Она единственная, кто может найти «Синсар Дабх». И нельзя позволить ей попасть в плохие руки, а «плохими руками» Ро считает все, кроме своих.

Мне известно про Мак такое, что, пронюхай об этом старушка, она бы меня убила. И хорошо, что она ничего не знает. Я никогда не хотела драться с Мак.

Но вот она я, охочусь за ней.

Я не верю, что это Мак напихала в Сферу кучу Теней. Хотя большинство наших верят. Просто они не знают Мак, как знаю ее я. Мы с Мак как сестры. Она бы нас ни за что не предала.

Вчера в пять вечера нас в аббатстве было семьсот тринадцать. Пятьсот двадцать две ши-видящие выжили. Чтобы отвоевать Дублин. Чтобы охотиться на Мак. Чтобы надрать все фейрийские задницы, которые встретятся нам по дороге.

Следов мы пока не нашли. Но двигались в верном направлении. К эпицентру силы в этом городе, от которого вонь Фейри расползалась, как радиация от ядерного взрыва. Мы все это чувствовали. Почти на вкус. Почти видели висящий в воздухе гриб ядерного взрыва. Мы даже не говорили об этом. Незачем было говорить. Если Мак все еще в Дублине, она будет там, прямо перед нами. Ни одна ши-видящая не могла бы этого избежать. Я надеялась, что Мак надерет им задницы копьем. И мы будем драться спиной к спине, как несколько ночей назад.

Но в животе у меня тянуло…

На-фиг-такие-штуки! И ничего меня не тошнит. Меня никогдане тошнит. Тошнит только слабаков и соплячек.

Мак может о себе позаботиться. Она самая сильная из всех нас.

– Кроме меня, – пробормотала я и довольно улыбнулась.

– Что? – спросила позади Джо.

Я не стала отвечать. Они и так думают, что я хвастунья. А у меня есть причины для хвастовства. Ага, потому что я такаяхорошая.

Пятьсот двадцать две ши-видящие подтягивались к нам. Мы деремся, как баньши, и можем нанести множество серьезных повреждений, но только одно наше оружие – Меч Света – может убить Фейри.

– И он мой. – Я снова улыбнулась.

Ничего не могла с собой поделать. Офигенная, лучшая в мире штука – быть супергероем. Супербыстрым, суперсильным и всякими другими «суперами», за которые Бэтмен отдал бы все свои игрушки. Я могла делать то, о чем все остальные только мечтают. За моей спиной Джо снова спросила «Что?», но я больше не улыбалась. Фигово, когда тебе четырнадцать. Ну, почтичетырнадцать. Только что я чувствовала себя на вершине мира, и вот опять меня все просто бесит. Джо говорит, что это гормоны. И уверяет, что со временем мне станет лучше. Если это «лучше» значит, что я повзрослею, то спасибо, не надо. Лучше я умру в сиянии славы. Кто хочет быть старой и морщинистой?

Если бы Невидимые вчера ночью не вырубили электросеть и не превратили весь город в Темную Зону, я бы отправилась за Мак намного раньше, но Кэт заставила нас трусливо прятаться до самого рассвета.

«Недостаточно фонариков», – сказала она.

«Ну и что, я же супербыстрая», – фыркнула я.

«Ты хочешь, чтобы мы смотрели, как ты на своей суперскорости врезаешься в Тень и погибаешь? – ответила она. – Умно, Дэни. Очень умно».

Кэт меня разозлила, но она была права. Когда я очень быстро двигаюсь, мне действительносложно увидеть, что впереди. А с тем, что в городе, погруженном в темноту, ночь принадлежит Теням, никто не стал бы спорить.

«Кто назначил тебя главной?» – спросила я, но вопрос был риторическим, и мы обе это знали, поэтому Кэт просто повернулась и ушла. Главной ее назначила Ро. Ро всегданазначает ее главной, хотя я лучше, быстрее и умнее. Кэт послушная, исполнительная и осторожная. Зла на нее не хватает.

Повсюду, куда ни глянь, были разбитые и сожженные машины. Я думала, что тел окажется больше. Тени не едят мертвечину. Наверное, другие Невидимые едят. В городе было тихо до жути.

«Помедленнее, Дэни! – заорала на меня Кэт. – Ты опять нас обогнала. Знаешь же, что мы не выдержим твоего темпа!»

«Извините», – буркнула я, замедляя бег. При том, что я чуяла впереди, и той глупой тяжести, которая давила на желудок…

«Не тошнит». – Я стиснула зубы. Ну кого я, на фиг, обманываю? Тошнит, тошнит, тошнит. Ладони и подмышки стали влажными от пота. Мое тело чуяло беду до того, как мозг ее осознавал. Всегда так было, даже в детстве. Маму это пугало. Именно поэтому я так хорошо дерусь. Я знаю, что меня поджидает штука вроде тех, от которых я просыпаюсь среди ночи и хочу выцарапать их с изнанки глаз.

То, что ждало нас впереди, выбросив в небо жуткий ядерный гриб, было силой такого количества Фейри, которого я раньше в жизни не ощущала, и все они собрались в одном месте. Ну, как мы обычно и делаем, другие ши-видящие подтянутся туда и зададут им жару, а я займусь тем, что у меня лучше всего получается с тех пор, как Ро забрала меня после маминой смерти.

Я буду убивать.

Мы растянулись, словно сеть. Пять сотен ячеек. Одна за другой ши-видящие подтягивались к эпицентру и смыкались в кольцо.

Ничто не проберется мимо нас, если оно не умеет летать. Или телепортироваться.

Ох, дерьмо! Телепортироваться. Некоторые Фейри могут перемещаться с места на место в мгновение ока – это всего чуть-чуть быстрее, чем я, но я над этим работаю. У меня была теория, которую я хотела проверить. Но я пока что не справляюсь с поворотами. Повороты меня убивают.

– Стой, – прошипела я Кэт. – Прикажи им остановиться!

Она злобно на меня посмотрела, но выкрикнула приказ, который передали по цепочке. Нас всех так обучали. Мы сошлись, и я озвучила то, что меня беспокоило: если Мак там, и у нее серьезные проблемы, и если те здоровые уроды, которые всю эту силу излучают, умеют телепортироваться – а большинство здоровых уродов это умеет, – ее утащат в тот же миг, как мы появимся.

А это означало, что я пойду туда одна. Только я могу атаковать достаточно быстро, чтобы вытащить ее.

– Ни за что, – сказала Кэт.

– Выбора нет, и ты это знаешь.

Мы посмотрели друг на друга. На лице Кэт появилось выражение, которое так любят взрослые, и она погладила меня по волосам. Я отпрянула. Не люблю, когда меня трогают. Взрослые меня бесят.

– Дэни… – Кэт мрачно замолчала.

Я прекрасно знала этот тон и знала, к чему он ведет: к театру одного актера и плачу по хорошему поведению. Я закатила глаза.

– Побереги слова для тех, кому они не пофиг. Уточняю: мне пофиг. Я поднимаюсь наверх. – Я кивнула на ближайшее здание. – Оцениваю обстановку. Потом вхожу. И. Только. Когда. Я. Выйду. Обратно. – Я выделяла каждое слово. – Вы, ребята, сможете войти.

Мы смотрели друг на друга. Я знала, о чем думает Кэт. Нет, чтение мыслей в мои способности не входит. Просто у взрослых все написано на лице. Кто-нибудь, убейте меня, если я когда-нибудь скорчу такую же козью морду. Кэт думала о том, что если она запретит мне командовать и в итоге потеряет Мак, то Ро с нее голову снимет. Но если она мнеуступит и все закончится провалом, она всегда сможет обвинить непослушную тупоголовую Дэни. А меня часто обвиняли. Мне все равно. Я просто делаю то, что нужно делать.

– Я поднимусь, – сказала Кэт.

– Мне самой надо оценить расстояние и обстановку, чтобы я не схватилась за что-то ненужное. Ты же не хочешь, чтобы я вернулась с оху… э-э… ох, ужасным Фейри на руках?

Они всегда бесятся, когда я ругаюсь. Словно я еще ребенок. Словно я не пролила больше крови, чем они когда-либо видели. Достаточно взрослая, чтобы убивать, но слишком маленькая, чтобы ругаться матом. Пытаются сделать питбуля пуделем. Ну что у них за логика? Больше всего на свете меня бесит ханжество.

Кэт упрямо сжала губы.

Я решила надавить.

– Я знаю, что Мак там и по какой-то причине не может выбраться. Она в большой беде.

Ее окружили? Или она так сильно ранена? Она потеряла свое копье? Я не знала. Знала только, что она сейчас по уши в дерьме.

– Ровена сказала: «живой или мертвой», – важно напомнила Кэт.

В воздухе повисло недосказанное «похоже, скоро Мак будет мертвой и у нас одной проблемой будет меньше».

– Нам нужна Книга, помнишь? – Я попыталась воззвать к ее разуму.

Иногда мне кажется, что во всем аббатстве этот самый разум есть только у меня.

– Книгу мы найдем и без Мак. Она предала нас.

На фиг разум. Как же меня бесит, когда люди делают окончательные и бесповоротные выводы при полном отсутствии доказательств!

– Ты не знаешь этого наверняка, так что прекрати так о ней говорить! – зарычала я.

Чья-то рука сжалась в кулак на воротнике Кэт, заставив ее подняться на цыпочки. Моя рука. Не знаю, кто из нас двоих удивился больше. Я опустила ее на землю и отвернулась. Никогда раньше я ничего подобного не делала. Но Мак в беде, я должна ее вытащить, а Кэт тратила мое время на полную фигню с большой буквы «X».

Вокруг рта Кэт появились морщинки, а в глазах застыло выражение, которое я слишком часто замечала. От него я злилась и чувствовала себя жутко одинокой.

Она боялась меня.

Мак не боялась. В этом мы тоже были как сестры.

Не говоря больше ни слова, я приказала ногам отрастить крылья, ради которых мы и жили, и исчезла в доме.

Я смотрела с крыши.

Мои руки сжались в кулаки. Я очень коротко стригу ногти, но все равно они впились в кожу до крови.

Два Фейри тащили Мак вниз по ступеням церкви. Она была голой. Посреди улицы они бросили ее, словно какой-то мусор. Третий Фейри вышел из церкви и присоединился к ним, все трое стали вокруг Мак, словно почетный караул, и поворачивали головы, внимательно наблюдая за улицей.

Волна дикого секса, который они излучали, ударила в меня, но это не было похоже на влияние В'лейна, которому я однажды подарю свою девственность.

На сексе я поведена не меньше, чем остальные, но эти… существа… внизу… эти невероятно – черт, на них даже смотреть больно, что-то мокрое текло по моим щекам, словно глаза вскипели в глазницах, – прекрасные создания пугали меня, а я не из тех, кого легко напугать. Они даже двигались не так, как остальные. Под их кожей вскипали радужные штормы. На шеях скользили черные ожерелья. В глазах не было ничего. Ничего. В их глазах было забвение. Сила. Секс. Смерть. Они буквально излучали все это. Они Невидимые. Моя кровь это знала. Я хотела упасть на колени у их ног и вознести им хвалу, но Дэни Мега О'Мелли не будет возносить хвалу никому, кроме себя!

Я вытерла лицо. Пальцы были красными. Из моих глаз текла кровь. Жутко. Но здорово. Вампиры фигня по сравнению с Фейри.

Я закрыла глаза и, когда снова их открыла, не стала смотреть на тех, кто окружил Мак. Вместо этого я оценила обстановку. Каждого Фейри, каждый пожарный гидрант, машины, выбоины, фонари, куски мусора. Я мысленно отмечала объекты и пустое пространство, запоминала, подсчитывала вероятную погрешность движений и мысленно составляла план.

Я скосила глаза. По улице двигалась тень, слишком быстро, чтобы ее можно было увидеть. Фейри, похоже, не знали, что она там. Я наблюдала. Они не реагировали на тень. Не поворачивались, чтобы отследить ее движения. Я не могла на ней сосредоточиться. Не могла определить ее форму. Она двигалась почти как я… почти. Какого черта? Это не Тень. Не Фейри. Просто размытое темное нечто. Вот оно нависает над Мак. И вот оно исчезает. Светлая сторона вопроса – если Невидимые не заметили этого, они не должны заметить и меня, когда я брошусь вперед, чтобы выхватить Мак. Мрачная сторона – а что, если эта тень, чем бы она там ни была, может меня видеть? Что, если мы столкнемся? Что это вообще такое? Не люблю неизвестности. Неизвестность может убить.

Я заметила блеск копья Мак в руке того, кто был одет в алую мантию. Он нес копье, вытянув руку. Только Видимые и люди способны касаться Светлых реликвий. Он должен быть либо человеком, либо Видимым. Гроссмейстер?

У них Мак. У них ее копье. Не знаю, смогу ли я схватить все сразу, поэтому не стану и пытаться. Не будь это Мак, я бы рискнула. Но они ее сильно отделали. Она была вся в крови. Она мой герой. Я ненавижу их!Фейри отняли у меня маму, а теперь пытаются отнять Мак. Я обновила мысленный снимок окружающего, прежде чем разрешила себе сойти с ума, позволила древнему участку мозга, отвечавшему за талант ши-видящей, полностью меня проглотить.

И внезапно стала классной, идеальной, полностью отрешившись от всего. Я – Звезда. Я самая большая зараза в этом мире!

Я двигалась от одного стоп-кадра к следующему. Никаких промежутков.

Я на крыше дома.

Я на улице.

Я между тех, кто ее охраняет. Похоть – хочухочусекссмерть– обжигает меня, но я двигаюсь слишком быстро, они не могут дотронуться до того, кого не видят, а меня они не видят, и все, что мне нужно, – это просто не поддаться; ненависть, ненависть, ненависть, сделать ненависть своей броней. Во мне достаточно ненависти на бронежилеты для всей ирландской Гарды.

Я хватаю Мак.

Стоп-кадр.

Сердце прыгает к горлу! Похожая на тень штука блокирует мой путь! Что этотакое?

Я торможу.

Слышу, как позади кричат Фейри.

И тогда я ору Кэт и всем остальным, чтобы они тащили свои задницы сюда, забрали копье и убили этих уродов.

С Мак на руках я мчалась изо всех сил, меняя стоп-кадры так быстро, как только могла. Я направлялась к аббатству.

2
Дэни: 4 ноября

– Позволь уточнить, правильно ли я тебя поняла, – напряженно сказала Ровена.

Она стояла ко мне спиной, вся ее маленькая фигурка буквально искрилась от злости. Иногда Ро кажется старухой. А иногда просто излучает жутковатую активность. Это странно. Спина у нее прямая, как шомпол, кулаки упираются в бока. Длинные седые волосы заплетены в косы и короной уложены вокруг головы. Ро была одета в белую мантию Грандмистрис с вышитым символом нашего ордена – изумрудным трилистником. Ровена носила эту мантию с того самого момента, как все рухнуло и начался ад. Меня удивило, что она так долго ждала, прежде чем устроить мне разнос, но Ро наверняка была занята уймой других вещей.

Она забрала мой меч, и теперь он лежал на столе. Лезвие мерцало белым светом – моимсветом, – словно сошло прямо с небес, отражая сияние десятков ламп, расставленных так, чтобы осветить каждый угол, закуток и трещинку в кабинете.

В День всех святых, когда Сфера взорвалась, Тени вырвались на волю. Скользкие уроды застали нас врасплох и отняли сорок четыре жизни, прежде чем мы раздобыли достаточно ламп и фонариков, чтобы защитить себя. Насколько нам известно, Теней нельзя убить. Мой меч не может их коснуться. Свет временно сдерживает их, заставляя поглубже забиться во все темные уголки, которые Тени могут найти. Аббатство было в опасности, но мы не отступили ни на шаг. Ни за что Тени не отнимут наш дом и не превратят его в Темную Зону! Мы выловим их одну за другой и заставим убраться отсюда.

Вчера одна из Теней спряталась в ботинке Сорчи. Клир видела, как это произошло. Она рассказала, что Сорча вроде как исчезла в своем ботинке и только одежда рассыпалась вокруг. Когда мы выколотили ботинок на крыльце при ярком свете солнца, из него выпала пергаментная шелуха, украшения, две пломбы и Тень, которая разлетелась на миллион кусочков. Теперь никто не обувается, предварительно не вытряхнув из туфлей все, что туда насыпалось, и не посветив внутрь фонариком. Я в последнее время ношу сандалии, несмотря на холод. Ну и способ покинуть этот мир: умереть от Тени в ботинке! Я улыбнулась. Да, у меня черный юмор. А вы поживите моей жизнью, посмотрим, какие будут шутки у вас.

Я уставилась на свой меч. Пальцы сжались от ощущения утраты. До смерти не люблю разлучаться с оружием.

Ровена повернулась в вихре белой мантии и пронзила меня холодным, как сосулька, взглядом. Я неловко заерзала. Я могу подшучивать над Ровеной, называть ее Ро и трепаться о том, какая я классная, но – не ошибитесь – с этой старушкой нужно держать ухо востро.

– Ты была на расстоянии смертельного удара от Гроссмейстера и трех принцев Невидимых и даже не обнажила свой меч?

– Я не могла этого сделать, – защищалась я. – Мне нужно было забрать Мак. Я не могла рисковать и позволить ей погибнуть в драке.

– Какую часть выражения «живой или мертвой» я не смогла до тебя донести?

Ну ясно же, что часть про «мертвую», но я этого не сказала.

– Мак может чувствовать Книгу. Почему все постоянно об этом забывают?

– Уже не может! И ты знала это с того самого момента, как увидела ее. Предательница, а теперь еще и при-йа, Мак для нас бесполезна. Она не способна думать и говорить, она разучилась даже есть самостоятельно! Она умрет через несколько дней, если не раньше. Ох, а ты, ты не воспользовалась единственным нашим шансом уничтожить врага и трех принцев Невидимых, и ради чего? Чтобы спасти бесполезную девчонку! Кто ты такая, чтобы принимать подобного рода решения за всех нас?

Мак, возможно, и при-йа, но она не предательница. Я в это не верила. Но ничего не сказала.

– Убирайся с глаз моих! – закричала Ровена. – Уходи! Уходи! Или я вышвырну тебя отсюда! – Она взмахнула рукой, указывая мне на дверь. – Думаешь, что знаешь, как надо поступать, – тогда иди! Попытайся, неблагодарное дитя! Забудь, что я делала для тебя все, что сделала бы твоя мать, и даже больше! Уходи! Посмотрим, как долго ты проживешь в этом мире без меня!

Я стойко отказывалась посмотреть на свой меч. Ничего я ей не выдам. Ровена замечает любую мелочь. Но если она сейчас говорит серьезно, я могу подраться с ней за меч. И не просто могу, но и буду драться.

Я посмотрела на нее, буквально источаяраскаяние и просьбу о поддержке. Сделала несчастные глаза. Заставила нижнюю губу задрожать. Мы смотрели друг на друга.

К тому времени когда все мышцы моего лица буквально завопили от нежелания удерживать такое глупое сопливое выражение, взгляд Ровены потеплел. Она вдохнула, медленно выпустила воздух. Закрыла глаза, вздохнула.

– Дэни, ох, Дэни, – закудахтала она, открывая глаза. – Ну когда ты научишься! Когда погибнешь? Я желаю тебе только добра. Неужели ты мне не доверяешь?

Вот к этому слову я отношусь с жутким подозрением. Оно означает безусловное подчинение. Однажды я уже это пробовала.

– Извини, Ровена.

У меня перехватило дыхание. Я повесила голову. Как же мне хотелось вернуть меч!

– Я вижу, что тебе небезразлична эта… эта…

– Мак, – подсказала я, пока Ро не произнесла слово, которое действительно меня разозлит.

– Но, клянусь, я никогдане пойму, по какой причине. – Ровена мрачно замолчала, и я поняла, что пришло время оправдываться за сам факт своего существования.

Я сказала ей все, что она хотела услышать. Мне одиноко, сказала я. Мак так мило со мной обращалась. Мне жаль, что я была такой дурой. Я действительно пытаюсь стать той, кем Ровена хочет меня видеть. В следующий раз я буду вести себя лучше.

Ро меня отпустила, но меч оставила себе. Я не возразила. Пока что. Я знаю, где он лежит, и, если она не отдаст его сама, я найду причину, по которой она это сделает.

А пока что у меня была уйма дел. Поскольку я супербыстрая, меня гоняли по всей округе, заставив собирать лампы, лампочки, батарейки и прочие ресурсы. То безумие, которое мы видели вчера в Дублине, до нас пока что не дошло. У нас все еще было электричество. А даже если бы его и не было, в аббатстве до хрена генераторов. Мы тут на полном самообеспечении. Свое электричество, еда, вода. У нас есть все.

А я до сих пор не видела ни одного Невидимого. Наверное, они предпочитают города. Там больше пищи. Кэт думает, что они не подадутся в сельскую местность, пока не выжрут города, так что некоторое время мы будем в безопасности, если не считать долбаных Теней. Время от времени я проверяла, как там Мак. Пыталась заставить ее поесть. У Ро был ключ от ее камеры. Не знаю, зачем ее понадобилось запирать, учитывая количество решеток и охрану, да и сама Мак, похоже, не могла ходить. Если я в ближайшее время не заставлю ее поесть, я стащу ключ. Мне пока не удалось подозвать Мак к решетке, и я не могла заставить ее поесть через прутья.

Что я на самом деле хотела узнать, так это где, мать его так, В'лейн? Почему он не пришел за Мак? Почему не остановил принцев Невидимых и позволил им ее изнасиловать? Я звала его, когда прыгала по селам, но даже если он и слышал мои вопли, то не стал отвечать мне. Похоже, Мак он тоже не ответил.

И Бэрронс – с ним что за дела? Неужели Мак не нужна ему живой? Почему все ее бросили, когда она больше всего нуждалась в помощи?

Мужчины.

Чуваки,это полный отстой.

Я сгрузила добычу в обеденном зале. Суперклей, фонарики, батарейки, скобы. Никто не поднял глаз. Ши-видящие сидели за столами и делали новые и новые копии классного шлема, который Мак надевала в ту ночь, когда мы вместе дрались. После того как я выдернула ее у принцев, Кэт и остальные двинулись вперед, надрали им задницы, отняли копье Мак и ее рюкзак, а в рюкзаке нашли розовый шлем.

Теперь ши-видящие образовали целый сборочный конвейер, а я таскала им все необходимые детали, за исключением щелчковых выключателей. Наверное, придется смотаться за ними в Дублин, хотя Ро и велела не обчищать городские магазины.

Поскольку большинство наших работали велокурьерами в «Почтовой службе инкорпорейтед» – так называлось прикрытие интернациональной коалиции ши-видящих, отделения которой были разбросаны по всему миру, – собственные шлемы были почти у всех. Их нужно было только модифицировать. Но в аббатстве было полно Теней, и все спорили за право первой получить готовый шлем. Я сказала ши-видящим, что Мак называла шлем МакОреолом, но Ро запретила произносить это слово, словно ее злило, что Мак сама до такого додумалась.

Я помчалась на кухню, рванула дверцу холодильника так, что она даже перекосилась и пришлось быстро ее чинить, и начала запихивать еду в рот. Не знаю, что я ела, меня это не волновало. Я дрожала. Мне постоянно нужно есть. Суперскорость высасывает из меня все силы. Мне нужно много жиров, много сахара. Масло, сливки, сырые яйца я проглотила сначала. Апельсиновый сок. Мороженое. Торт. Мои карманы постоянно набиты шоколадными батончиками, и я никогда не выхожу без поясного кошелька с запасами. Я выпила две банки содовой и наконец перестала трястись.

В магазинчике я взяла несколько белковых напитков для Мак. Я боялась, что она начнет сопротивляться и подавится твердой пищей.

Кэсси сказала, что Ро делает обход. Пришло время забрать ключ.

Я не плакала. Я вообще не помню, чтобы когда-нибудь плакала. Даже когда убили маму. Если я и заплачу, то только глядя на Мак. Понимаете? Она и я. Мы умремдруг за друга. И видеть ее такой – это выше моих сил. Я потащилась к ее камере. Ну, то есть я шагала совсем как Джо. По дороге я успела сжевать еще несколько батончиков.

Мак не признавала одежды. Срывала вещи, словно они жгли ей кожу. Блин, хотела бы я так выглядеть, когда вырасту. Когда я принесла ее сюда, Ро забрала ее и закрыла внизу, в одной из заброшенных старых келий. Каменные стены. Каменный пол.

Койка. Ведро для испражнений. Мак ничего не ела и не пила, ведро было ей не нужно, но сам факт! Она же не животное, даже если и ведет себя похоже. Она же ничего не может с этим поделать! Тюремные решетки вместо двери.

Ро сказала, что все это для блага Мак. Что Охотники выследят ее и принцы телепортируются сюда, чтобы отнести Мак обратно к Гроссмейстеру, если мы не поместим ее под землю и не окружим охраной. Большую часть того дня, когда я принесла ее сюда, мы провели, покрывая все аббатство вязью защитных символов, а Хевен заглядывал нам через плечо, советуя, что нужно делать. У них были рисунки. Ро добыла их в одной из книг в Запретной библиотеке. Это было обалденно! А в краску надо было добавлять кровь. Я знаю, потому что Ро собиралась использовать мою. И не хотела, чтобы я рассказала об этом остальным девчонкам. Я знаю много такого, о чем остальные даже не догадываются. Стены камеры Мак полностью покрыты символами.