Текст книги "Невеста в «шотландке»"

Автор книги: Карен Хокинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 4

Я… Я должна сообщить Вам кое-что, сэр, и…и, я надеюсь, что Вы… я имею в виду, что я здесь совсем не для того, чтобы с Вами препираться… совсем не для этого, нет, я не собираюсь с Вами спорить, но… я имею в виду, мне бы хотелось обсудить с Вами кое-что…да пропади оно все пропадом! Не берите в голову! Просто передайте мне этот дурацкий мятный соус, и поговорим о погоде.

Виконтесса Мурленд – виконту Мурленду, в редкую минуту, когда им удалось остаться вдвоем и поговорить с глазу на глаз перед посещением театра.

Рядом с Килкэрном течет река, которая извивается и струится серебристой лентой сквозь изумрудные поля вокруг замка. Река всегда была источником свежей проточной воды и позволяла обходиться без защитных сооружений с северной стороны владения.

С другой стороны от замка непроходимый темный лес, в котором растут огромные раскидистые дубы; плотный зеленый мох, словно пушистый ковер, покрывает неуклюжие валуны и жирный черный суглинок на полу дома-леса.

Кое-кто из крестьян поговаривал, что лес Килкэрна заколдован. Эти слухи подтвердились, когда Кэт Макдональд переехала в заброшенный дом. Много лет назад в этом доме жила ее мать, женщина, о которой говорили, будто она приворожила последнего владельца замка.

Для крестьян лес как был, так и остался заколдованным лесом.

– Отвратительные, невоспитанные, заносчивые англичане! – говорила Кэт своей лошади, ее голос звенел, заглушая цоканье копыт Мерривевер по протоптанной земляной дорожке. – Клянусь, я сыта по горло Малкольмом и его гостями.

Ей следовало избегать всех гостей без исключения. По крайней мере, этот последний гость не был так ужасен, как Фицхью, который попытался схватить ее за коленку прямо под столом во время завтрака, хотя она уже до этого дала ему отпор.

– Мужчины. Они всегда хватают больше, чем ты готова им предложить.

Мерривевер помотала своей гривой, как будто соглашаясь, что такое поведение недопустимо.

Кэт потрепала свою кобылку за шею.

– И я тоже так думаю.

Она немного расслабилась в седле, но не могла до конца успокоиться после утренних баталий с симпатичным незнакомцем. Надо выбросить его из головы. Утро было слишком хорошим, чтобы тратить его на всякую ерунду.

Солнце лениво пробивалось сквозь листья у них над головой, под его лучами рыжие бока кобылки отливали янтарем и золотом, пока они забирались все дальше в лесную чащу.

Кэт подняла лицо туда, где высокие деревья оплетали тропинку своими ветвями. Совсем скоро их зеленые кроны полностью скрыли Кэт и ее лошадку от посторонних глаз.

Здесь в глубине леса воздух был еще холоднее. Кэт любила проводить время в окружении деревьев вдали от грубых слов и хищных лап Килкэрна. Постепенно в ее душе поселился покой, но мысли все время возвращались к утреннему противостоянию.

Обычно, несмотря на то, что ее возмущало такое обращение, ей удавалось быстро выбрасывать эти глупости из головы. Но в этот раз все было по-другому. Во-первых, она действительно разрешила незнакомцу себя поцеловать, во-вторых, чего скрывать, она сомневалась, что когда-либо встречала более привлекательного мужчину. Ну, может, всего лишь раз. Но того раза оказалось достаточно, чтобы остерегаться таких мужчин.

Она с тоской подумала обо всех тех изысканных комплиментах, которые адресовал ей Сент-Джон. При этом его глаза светились искренностью, которая растревожила ее сердце.

Блеск его глаз заставлял ее трепетать. Большинство гостей Малкольма знали о ее прошлом, и приезжали к ним в гости с намерением уговорить ее встать на путь порока. Их пустые слова, путаные предложения и грубые ласки не вызывали в ней ничего кроме негодования. Сент-Джон, наоборот, казалось, искренне ею восхищался.

Она оценивающе перевела взгляд на свою фигуру. Она не только была выше большинства женщин, но и обладала аппетитными женственными формами. Именно это ее больше всего раздражало. Когда ее впервые представили в высшем обществе Эдинбурга, она быстро осознала, что там наибольшим вниманием пользовались женщины миниатюрные, изящные и стройные.

– Я чувствовала себя как неуклюжий и аляповатый бычок из посудной лавки, – сказала она Мерривевер. Ее брат Малкольм делал все, что было возможно. Он не экономил ни на ее одежде, ни на других вещах, покупал все самое дорогое из того, что могли ему предложить в модных лавках. Проблема заключалась в самом фасоне этих нарядов, сшитых для стройных и изящных красоток, а обычные здоровые девушки вроде Кэт, в этих платьях чувствовали себя совсем непривлекательными.

Она провела рукой по своему платью из простой шерстяной материи, которое едва ли можно было назвать модным. Но оно было переделано по ее фигуре, с нормальной линией талии, хотя мода требовала поднять ее прямо под грудь, что увеличивало объем ее груди и бедер чуть ли не вдвое. Неужели законодатели мод считают, что все женщины похожи на Фиону, такие же тоненькие и изящные, как кукла? Кэт фыркнула при этой мысли.

– Им нужно оглядеться вокруг. Большинство женщин похожи на меня и просто не могут носить их странные платья.

Мерривевер немного подпрыгнула. Кэт рассмеялась в ответ.

– Ты отвечаешь на мои мысли.

Ей повезло, что она рассталась с гламурным высшим обществом и могла пользоваться безграничной свободой, – носить все, что душа пожелает, и вести себя так, как ей угодно. Она сделала глубокий вдох, казалось, прохладный свежий воздух пронзил ее до пят.

Они обошли резкий изгиб лесной тропинки, и вышли на открытый участок.

Деревья и кустарники были срезаны и аккуратно сложены, что позволяло ярким и теплым солнечным лучам свободно освещать эту часть леса, окрашивая ее в золотистые цвета.

Коттедж, если можно таким образом назвать дом с 12 комнатами, располагался в самой середине леса. Он представлял собой высокое двухэтажное здание с крутой скатной крышей и большими квадратными окнами.

Сам дом был выложен из кирпичей, покрыт защитным слоем глины, стены были толщиной со ступню, чтобы защитить его обитателей от неблагоприятных погодных условий в этой части страны.

Но, несмотря на архитектурную строгость, в доме царили тепло и уют. Рисунок плетения соломенной крыши был очень сложным и красивым. Каждое окно обрамляли цветочные композиции из лаванды и зверобоя, а открытая ярко красная дверь так и приглашала зайти в дом. Обычно ставни на окнах были широко распахнуты, так что можно было услышать пение, чаще всего глубокий баритон нескольких мужчин, но это мог быть и прекрасный женский альт самой Кэт.

Кэт просто обожала это место. И не только за его красоту. Главным образом потому, что оно принадлежало только ей. Все, без остатка, до крошечного цветущего бутона. Об этом она напоминала каждому, кто осмеливался неодобрительно высказываться о ней самой или ее жизни. Сколько она себя помнила, всегда находились люди, которые могли говорить ей, что делать, как выглядеть, кем быть. Но только не здесь. Здесь она могла быть самой собой, просто Кэт.

Она удовлетворенно улыбнулась.

– Правда, это прекрасное место, Мерривевер?

Лошадка зазвенела колокольчиками на уздечке, выражая свое согласие.

Горько было осознавать, что жизнь всех незаконнорожденных детей попадала под определение «почти». Почти принятые в светском обществе. Почти члены семьи. Почти, но никогда не полностью.

Так было и с Кэт, пока она не открыла свой «дар», как это называл Малкольм. С этого момента все изменилось раз и навсегда.

Узнать о ее даре помог случай. Она долго искала полезное занятие для себя в свободное время. Однажды она была в церкви, любовалась прекрасными цветами на окнах и представила, что, если… если бы она могла найти более важное занятие, чем вышивание или акварели. Последние не могли надолго удержать ее внимание. Например, создание витражей, которые отбрасывали такие потрясающие красные, синие золотистые тени на полу в церкви. Идея заняться витражами получила свое развитие. Кэт начала наводить справки, и, к ее восторгу, обнаружила, что один из конюших Малкольма, здоровяк по имени Саймон, когда-то обучался на стекольном производстве. Вскоре Кэт уже сама посещала стекольную мастерскую и стала обучаться этому искусству. Хотя эта работа занимала много времени, Кэт оказалась прирожденным художником и мастером по подбору цвета, поэтому она наслаждалась каждой минутой этого кропотливого труда.

Вскоре для Кэт стекольные работы перестали быть просто увлечением. Они стали смыслом ее жизни. Они помогли ей занять свое место в этом мире.

Ее выбор совершенно естественно пал на этот коттедж. Кэт там выросла, и хотя после смерти матери дом некоторое время пустовал, и нужно было его немного отремонтировать, в целом он был еще очень прочным. Несмотря на долгие и бурные протесты со стороны Малкольма, Кэт переехала в коттедж уже на следующий месяц, забрав с собой Саймона. Вскоре к ним присоединилась его сестра Энни.

Кэт направила Мерривевер через просеку прямо к амбару. Почувствовав близость морковки, кобылка ускорила бег, и попыталась перейти на рысь.

Кэт рассмеялась.

– Полегче! Ты получишь морковку. Всему свое время.

Огромный рыжий человек вышел из амбара, на его плечах легко умещалась толстая доска. Он остановился при виде Кэт, выражение его сурового лица потеплело.

– А вот и ты! Энни то тебя обыскалась.

Кэт спешилась и улыбнулась Саймону:

– Что она хотела от меня?

Саймон нахмурился.

– Не знаю. Но ее сопровождает кто-то из близких друзей. Я слышал, как они говорили о новом госте в замке.

Кэт расседлала Мерривевер и перебросила седло через спину лошади прямо на край забора.

– Я встретила его сегодня утором.

– Да ты что! Ну и что ты о нем скажешь?

Кэт на мгновение представила себе озорные голубые глаза в обрамлении густых черных ресниц, ее тело стало покалывать при воспоминании о поглаживании его сильных рук.

Она заставила себя просто пожать плечами.

– Да я, в общем, не могу много рассказать. Уж точно не тебе, Саймон.

Почему она помедлила, прежде чем дать отпор незнакомцу, когда он ее поцеловал? Ни одному из гостей Малкольма до сих пор не удалось украсть у нее поцелуй. Но этот гость…Кэт не могла сдержать улыбки. Так или иначе она не жалела о случившемся.

– Да, но ты не помешана на идее, – указывать всем, что делать.

Саймон пристально посмотрел на дом, прежде чем приглушенно добавить.

– Ну, вот Энни. У моей сестренки дурная привычка пытаться верховодить, пока мужик не соберет свои манатки и не побежит, куда глаза глядят.

– Но ты же не бежишь от нее, – проговорила Кэт, потянувшись, чтобы быстро его обнять, – А если побежишь, по крайней мере, пообещай вернуться, после того как насладишься свободой. Я не могу и дня без тебя обойтись. Ну, самое большее, два дня, или мы ничего не успеем.

На лице Саймона расцвела улыбка.

– Я должен вернуться, девочка. Кто кроме меня разукрасит окна благородными гербами для всех этих чудаковатых графов и герцогов.

– И правда кто? – она чмокнула его в щеку и повернула к дому.

– Скажи ребятам, что я направляюсь прямо к ним. Только хочу посмотреть, что Энни купила сегодня в деревне.

– Я передам им, – пообещал Саймон. Он опять взялся за свою доску, водрузил ее себе на плечи и подмигнул Кэт.

– Я скажу им, что ты сегодня очень печальна. Это позволит им надеяться на твою благосклонность.

– Мне нужно, чтобы они не мечтали, а работали. У нас заказов больше, чем часов в сутках.

– Не волнуйся, мисс Кэт. Мы справимся. Вот увидишь.

Он уверенно ей кивнул и отправился по делам прямо в мастерскую, длинное, низкое здание по другую сторону коттеджа, позади которой начинался лес.

Пока она наблюдала, как он уходит, на ее губах сияла улыбка. Саймон обладал сильным чувством ответственности и природным чутьем, которое подсказывало, что следовало делать в первую очередь. И это были только два качества из целого букета достоинств, которые она в нем ценила.

Кэт повернулась и направилась прямо к черному ходу. Если существовала хоть какая-нибудь вероятность, что ее туфли испачкаются, Кэт всегда входила в дом через кухню. Когда она остановилась рядом с входной дверью, чтобы очистить туфли от грязи, она услышала голоса внутри дома.

– Да я сама его видела! – проговорила одна женщина с придыханием. Кэт узнала голос толстушки Мэри, кухарки из Килкэрна. Ее зычный голос шел, как будто из глубокой бочки, его сложно было спутать с кем-то другим.

– Он прекрасен как Люцифер, представь себе, у него черные волосы и голубые глаза.

– А он высокий? – спросила другая женщина. Голос, похоже, принадлежал Люси, которая пришла из деревни, чтобы помочь Энни на кухне.

– Да, он высокий, – с таким энтузиазмом подхватила толстушка Мэри, что Кэт даже нахмурилась. – И у него отличная задница.

Задница? Как во имя всего святого Мэри об этом узнала? Кэт еще теснее прижалась к открытой двери и постаралась быстро заглянуть внутрь из-за угла.

– Ой, а как же ты узнала о его заднице? – спросила Энни, ее голос звучал достаточно резко.

«Боже, благослови тебя, Энни», – с удовлетворением заключила Кэт. Хозяйке дома не следовала мириться с разными глупостями.

– А так… Я зашла к нему в комнату, чтобы поддержать огонь в очаге, а он в это время спал, накрывшись стеганым одеялом, и оттуда выглядывала его голая задница, прямо как в день, когда он появился на свет.

Кэт стремительно шагнула вперед и застыла. Сент-Джон приехал в середине ночи, и Кэт сама присутствовала, когда его разбудили, следовательно, вряд ли Мэри могла разглядеть что-то кроме полностью одетого мужчины. Мэри лгала, она не могла не лгать. Но Кэт знала, что если она будет с возмущением опровергать слова Мэри, это только привлечет к ней самой внимание окружающих.

С тех пор, как Кэт впервые познакомилась с толстушкой Мэри, последняя собрала и распространила слухов столько, что они могли заполнить несколько воздушных шаров. И не один из них не содержал и доли правды. Но если толстушка Мэри стала сплетничать, таким образом, о новом госте Малкольма, каждая незамужняя девушка в округе найдет предлог для визита в Килкэрн, чтобы взглянуть на привлекательного незнакомца. У Кэт были причины для негодования по этому поводу.

С высоко поднятым подбородком она вошла на кухню и уставилась прямо в глаза толстушки Мэри.

– Я сама была в замке этим утром, и ты не зажигала огонь в спальнях.

Мэри покраснела. Она была большой, грузной женщиной с блеклыми прямыми волосами и бесцветными глазами.

– Я делала это в комнате для гостей.

– Да что ты?

– Да. Именно тогда я его и разглядела, пока разжигала огонь в очаге.

Кэт подняла брови.

– Какую, говоришь, комнату занял Сент-Джон?

– Какую… – Мэри смущенно запнулась. – Я точно не помню, возможно, зеленую.

Люси нахмурилась.

– Но по пути сюда ты мне говорила, что он в золотой…

– Вот это да! – Энни слабо хлопнула себя по бедрам, пристально глядя на Мэри. – Ты ведь зря нас завела. Просто рассказывала байки об одном из гостей лорда Стрэтмора. Тебе должно быть стыдно.

– Я ничего не сочинила, – отозвалась толстушка Мэри, но ее взгляд все время возвращался к двери, как будто побег был делом жизни и смерти. – Я на самом деле видела его. И его задницу.

– Ну, не знаю, кого ты там видела и чьей задницей любовалась, но она точно не принадлежала Сент-Джону, – заметила Кэт. – Он был в голубой комнате, потому что все остальные были не прибраны.

– Ага! – Энни с отвращением уставилась на Мэри. – Разве тебе не пора вернуться в Килкэрн? Осмелюсь сказать, у них там припасено для тебя много грязных горшков.

Мэри застыла, ее плечи почти прикрыли уши.

– Я вам просто рассказала то, что видела своими глазами.

– Ты рассказала то, что хотела бы увидеть, – поправила ее Энни.

Хотя ума и сообразительности у нее было не больше, чем у остальных в этой комнате, ей удавалось контролировать любой разговор, просто в силу своего характера.

Даже сейчас, когда ее волосы были убраны под чепец, когда ее худое, как жердь тело было спрятано под серое платье, а на ногах были простые грубые башмаки, именно она стояла у руля.

– Закроем тему. Мэри, ты знаешь, где ты нужна, а где не очень. Здесь где-то неподалеку твоя повозка. Люси, спасибо тебе за желе. Передай благодарность от нас твоей маме.

Пока Кэт наблюдала, Энни энергично усаживала своих гостей и махала рукой им вслед. Затем, вытерев руки передником, Энни вернулась в дом, притащила деревянную кадку, мешок с картошкой и занялась чисткой.

Кэт нашла второй ножик и присоединилась к Энни.

– Как жаль, что твой приезд не очень удачно обернулся.

– Ой, да не думай об этом. Это же просто толстушка Мэри. К завтрашнему дню никто из нас и не вспомнит, из-за чего начался весь сыр-бор.

Энни закончила снимать кожуру профессиональным поворотом ножа.

– Она просто хвастунишка, все это знают, – согласилась Кэт.

– Это точно. Она повернула все так, будто только она одна видела его в замке.

Энни повернулась к Кэт и окинула ее взглядом: – Ну и…?

– Что «ну и»…? – смущенно переспросила Кэт. Она уставилась на картошку в своих руках, чтобы не встречаться взглядом с Энни.

– А что ты можешь сказать о незнакомце в замке?

– Я знаю, что его зовут Сент-Джон. А также, что его рот создан для поцелуев.

Кэт порезала картошку слишком энергично, и нож с глухим звуком впился в доску.

Энни перевела взгляд на поблескивающий нож, предчувствуя что-то неладное:

– В самом деле…

– Ну да… Видимо, мне придется подождать, пока моя кузина Джейн сможет на него посмотреть. Она никогда не пропустит настоящего красавца.

Кэт совсем не была этому рада. Джейн служила горничной на верхних этажах замка, и трудно было найти более развратную особу.

На самом деле, Кэт была абсолютно уверена, что Джейн переспала с большей частью, если не со всеми гостями Малкольма.

– Осмелюсь заметить, Сент-Джон не относится к тому типу мужчин, с кем Джейн захотелось бы иметь дело.

Энни удивленно на нее посмотрела.

– Он ведь дышал?

– Да, но…

– Ну, тогда Джейн он придется по душе. Она ведь не очень привередлива, наша Джейн.

Кэт взяла другую картофелину, на этот раз так тщательно нарезая ее на ломтики, что кончик ее ножа впился в кухонный стол.

– Ой, прости, пожалуйста!

Энни накрыла ее руку своей.

– Просто оставь нож. Я позабочусь об остальном.

– Ты уверена? Я могу, по крайней мере…

– Я уверена. Кроме того, разве тебя не ждут ребята?

Должны ждать. Так как Кэт никогда особо не интересовали домашние дела, она с готовностью ополоснула руки в ведре и вытерла их о лежащее рядом полотенце.

– Ты права. Мы должны закончить витраж к концу недели или в другой раз, вы не успели.

– Нет такого выражения, «в другой раз, вы не успели», есть только «вы в пролете». Иди-работай, мисс Кэт. Улыбка осветила угловатое лицо Энни, которое обычно отличалось угрюмостью.

– Я никогда бы не оставила их одних даже на минуту. Ты даже не можешь представить, что они могут натворить.

Кэт согласилась, улыбаясь ей в ответ. У всех мужчин, которых они наняли в качестве стекольщиков, была похожая судьба, все они отличались сильным характером.

Саймон подбирал их с особой тщательностью. Кэт весьма щедро оплачивала их работу, наградой ей было высокое качество работы, что означало, что у нее в коттедже работали лучшие мастера своего дела.

Распрощавшись с Энни, Кэт покинула кухню. Пока Кэт шла по просеке к мастерской с улыбкой на губах, она наслаждалась звуками ударов молота о наковальню и мужскими голосами. В общем, и целом, здорово, что она не собирается возвращаться на этой неделе в замок Килкэрн. Она провела слишком много времени, размышляя о симпатичных англичанах, и все это закончилось только поцелуем. И только Господу Богу известно, как бы она себя чувствовала, если бы зашла еще дальше. Значит, чтобы сохранить мир в своей душе, ей лучше держаться подальше от Килкэрна. По крайне мере, до тех пор, пока там распустил хвост Сент-Джон.

Экипаж появился на подъезде к Килкэрну и подъехал прямо к замку, что напоминало события прошлой ночи. Пол поспешил вперед и попал в поле зрения человека, стоящего в одиночестве перед галереей.

– Господину Сент-Джону не терпится? – проговорил кучер Джон.

– Похоже на то.

Пол спрыгнул с подножки за секунду до того, как кучер остановил экипаж. Он не был полностью уверен, что повстречает своего хозяина. Помимо всего прочего, было только одиннадцать утра. Но тут он увидел Сент-Джона, прогуливающимся перед галереей, со шляпой в руке, одетым для верховой езды.

Стоило Полу поравняться с Сент-Джоном, как тот улыбнулся, и воскликнул:

– А вот и ты! Как ты провел время в таверне?

– Терпимо, господин. Только и всего. Но это было лучше, чем остановиться в замке.

– Замечательно. Меня Килкэрн вполне устраивает.

Улыбка промелькнула на лице Сент-Джона, а Пол неожиданно для себя прокомментировал.

– Удивительно, что вы встали так рано, сэр.

– Что? Я? Но почему? Я обожаю утро!

Девон взмахнул рукой.

– Просто вдохни свежий воздух. Почувствуй морозную свежесть рассвета.

Пол промолчал о том, что солнце встало несколькими часами ранее.

– В самом деле, сэр. Я и не заметил.

– Тебе лучше открыть глаза и проснуться, Пол. Не часто можно насладиться таким прекрасным утром. – Глаза Сент-Джона блестели. – Да, в общем-то, никогда, насколько мне известно.

Пол усмехнулся.

– Точно, сэр. Вы хотите куда-нибудь поехать сегодня?

– Действительно, хочу. Но не уверен, куда именно.

– Сэр?

– Я хочу добраться до дома в лесу. Небольшой такой домик, насколько я понял.

– Домик? Вы хотите его приобрести?

– Нет, нет, нет! У этого дома уже есть хозяин, и я хотел бы нанести туда визит.

Неожиданно для Пола все встало на свои места. Он почувствовал, что в этом деле не обошлось без юбки.

– Сэр, а кому может принадлежать этот домик?

– Мисс Кэтрин Макдональд.

Стоило только посмотреть на лицо хозяина, стало понятно, что такая поездка обещала положить начало романтическим отношениям.

– Если мисс Макдональд живет где-то поблизости, осмелюсь заметить, что кто-нибудь в конюшне должен знать туда дорогу.

– Прекрасная мысль! Более того, я рассчитываю, что смогу отправиться туда один. Все, что мне нужно, это задать направление движения.

– Конечно, сэр. Следует ли мне оседлать для вас Грома?

– Да. Я думаю, что Гром прекрасно подойдет.

Девон заплатил за лошадь небольшое состояние, но никогда об этом не жалел. Особенно сегодня, когда он мог добраться до коттеджа Кэтрин на лошади, достойной нести на себе настоящего рыцаря.

Пол поклонился и отправился по своим делам. Он вернулся довольно быстро, располагая информацией о коттедже и придерживая Грома. Животное было огромным, с черной рельефной мускулатурой, волнистой гривой и хвостом. Девон надел перчатки. Мисс Кэтрин останется только сдаться.

Не прошло и минуты, как Девон уже мчался галопом через зеленые поля по направлению к лесу. Его подгоняли воспоминания о пленительной Кэт на его коленях.

Девон принял к сведению тот подтекст, который был скрыт в разговоре с Малкольмом. Существовало негласное правило среди джентльменов, которое гласило, что никто не мог покуситься на честь сестры своего лучшего друга. Малкольм должно быть решил, что любые поползновения со стороны Девона были просто флиртом, который ограничится поцелуем. Конечно, Малкольм точно знал, что Девон никогда не перейдет границу дозволенного, по крайней мере, без позволения и одобрения той леди, которая вызвала интерес. Беда заключалась в том, что Малкольм по каким-то причинам полагал, что его сестра сможет противостоять обаянию Девона и в своих желаниях ограничится лишь поцелуем.

Но Девон был уверен, что у Кэт страстная натура. Как бы то ни было, одного поцелуя было абсолютно недостаточно, чтобы остудить похотливые мысли Девона о Кэт Макдональд и удовлетворить любопытство и желание, которое он заметил в сиянии ее глаз.

Самое пикантное заключалось в следующем: чем больше времени Девон проводил в обществе незаконной сестры Малкольма, тем меньше он рисковал пасть жертвой магических сил брачного обряда. Только не с Кэт и ее испорченной репутацией. С ней Девон чувствовал себя абсолютно спокойно, вне зависимости, насколько далеко их заведет дорога флирта. Еще одно доказательство, что Девон сам по себе был куда желаннее любого обручального кольца. Улыбаясь своим мыслям, он направил Грома дальше в лесную чащу, в полной уверенности, что избежит проклятии брачных уз.