Текст книги "Невеста в «шотландке»"
Автор книги: Карен Хокинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Нет еще, – прошептал он. – Еще нет.
Он обхватил ее сосок, нежно потирая и сжимая его. Она застонала. Выгнулась ему навстречу, с каждой секундой распаляясь, все больше. Он видел, как между ее бедер выступила влага, как она блестела на его теле, прижатом к ней. Она была готова, точно спелый персик, готова к тому, чтобы ее съели.
– Скажи мне, как тебе нравится.
– Нравится? – выдохнула она, задыхаясь, когда его пальцы нашли самый жаркий участок ее тела, истекающий желанием.
– Так тебе нравится?
– О, да! – прошептала она.
Девон встал на колени между ее ног, смакуя и наслаждаясь теплом ее кожи, ароматом ее секретного местечка. Он нагнулся вперед и поцеловал ее там, мягко, но быстро. Она выгнулась настречу ему, пытаясь вновь ощутить его прикосновение.
Он подождал немного, чтобы вновь поцеловать ее туда. И снова. Вскоре она уже задыхалась, ее колени раздвинулись, позволяя ему доставлять ей это удовольствие. Спустя мгновение он поднял голову.
– Скажи мне, Кэт. Я хочу услышать, как ты произносишь это. – Он нагнулся вновь и провел языком по нежным лепесткам ее естества, напоследок коснувшись маленькой жемчужинки у основания.
– О, Боже. Мне нравится это! Не останавливайся! – Она извивалась в безумном порыве, пытаясь вновь почувствовать прикосновение его языка. Он вновь мягко лизнул ее, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Она дрожала под его прикосновениями, запутавшись руками в его волосах, сжимая их и притягивая к себе его голову, пытаясь стать еще ближе, и, в тоже время, стремясь убежать.
– Девон! Не останавливайся. Никогда не останавливайся.
Ее мольба возбудила и завела его еще больше. Он медленно ввел в нее свой палец, поражаясь тому, насколько тугой она была.
Боже, она была такой горячей и влажной. Он хотел погрузиться в нее, хотел руками водить по ее плоти и пробовать ее на вкус, пока она не вскрикнула бы от изумления и восторга.
Именно этого он жаждал более всего. И, как только он подумал об этом, она выгнулась, напряглась и выкрикнула его имя, когда удовольствие захватило ее. Девон наклонился, чтобы коснуться ее еще раз, пробуя ее, с каждой секундой увеличивая напор языка.
Мускусно-сладкий аромат и зрелый, женственный вкус – это было больше, чем он мог вынести. Когда ее дрожь стала ослабевать, Девон поднялся выше, возвышаясь над ней, и лег между ее распростертых ног. Он был настолько готов для нее, что испытывал боль, а его ум пожирали лихорадочные вспышки желания.
Он уже готов был войти в нее, когда она схватила его за руки.
– Девон.
Было что-то такое в ее голосе, какой-то намек на отчаянье и страх, что он остановился, хоть и был в ту секунду невероятно тверд и готов. Ему пришлось крепко сжать зубы, но ради нее он пытался сохранить контроль над собой.
– Ты действительно уверен, что хочешь этого?
Он готов был рассмеяться. Вместо этого он нежно и настойчиво поцеловал ее в лоб.
– Я хочу этого больше всего, что когда-либо хотел в своей жизни.
Облегчение, удивление, смех и абсолютная жажда соития отразились на ее лице. К облегчению Девона, жажда возобладала, она обхватила его ногами за талию и прижала к себе.
Он закрыл глаза, когда медленно скользнул в нее, жар ее лона вызвал в нем дрожь, охватившую его целиком. От новизны ощущений у нее на мгновение перехватило дыхание, но лишь на мгновение. Вскоре она что-то бормотала ему на ухо, хватаясь за его плечи, и отчаянно двигаясь под ним, пока давление внутри медленно возрастало.
Девон изо всех сил сжимал зубы, чтобы удержаться и не излиться в нее слишком скоро. Она так крепко сжимала его внутри, была такой горячей, такой невероятно сексуальной, так страстно двигалась ему навстречу, дрожа от наслаждения. Ее тело было создано для любви, его руки, касаясь и мучая, скользили по ее коже.
Самоконтроль Девона подходил к концу, она двигалась ему навстречу, снова и снова, выгибая спину и поднимая бедра.
Девон вынужден был схватить ее за бедра, чтобы удержаться, ее жар и необузданная страсть довели его до грани. Он входил в нее все глубже и глубже, наконец, страсть в нем достигла пика, содрогнувшись, он в изнеможении упал на нее.
Как долго это продолжалось, он не знал, он лишь пытался выровнять дыхание. Прошло несколько минут, прежде чем дар речи вернулся к нему.
Никогда прежде он не испытывал такой страсти, такой невероятной сладости, такого полного единения. Никогда.
Девон приподнялся на локтях и посмотрел на Кэт. Глаза ее были закрыты, голова повернута на бок, волосы все еще были собраны в косу, которую удерживал шнурок.
Он распустил их, и они свободной волной упали вокруг нее, улыбка появилась у него на лице. Какое прекрасное зрелище. Это было даже больше, чем он ожидал.
Он нагнулся и поцеловал ее в шею.
– Кэт, любовь моя, тебе хорошо?
Улыбка изогнула ее губы, но она даже не пошевелилась, чтобы посмотреть на него.
– Стесняешься? – спросил он. В ответ он поймал ее взгляд.
– После этого? Я думаю, нет. Я слишком обессилена, чтобы шевелиться.
Он засмеялся и притянул ее к себе, наслаждаясь ощущением ее шелковистой кожи.
– Это было невероятно, любовь моя. Просто невероятно.
– Мммм, – ответила она, пряча лицо у него на груди, и обнимая его руками. – Это было прекрасно. Но в следующий раз мы все же используем шарф.
Он вновь усмехнулся, чувство глубокого удовлетворения наполнило его. Он поцеловал ее в лоб.
– Как пожелаете, миледи.
Прекрасный мир окружал его, пока он держал ее в объятиях, сердца постепенно возвращались к нормальному ритму. Ноги их переплелись.
Кровать была тоже прекрасна, на ней было множество подушек, она была намного удобнее, чем тот твердый матрас, на котором он вынужден был спать в Килкэрне. И, уж конечно, его кровать не пахла лавандой Кэтрин Макдональд, которая благоухала прекрасным ароматом, очаровавшим его.
Эта мысль задержалась в его голове, он прижался к Кэт своей щекой, нежно обнимая ее, чтобы не разбудить. Он никогда не чувствовал себя так раньше, не испытывал такого чувства завершенности. Это было потрясающе, и он постарается сохранить это воспоминание, даже после того, как все будет закончено.
Но это будет еще не скоро, поцеловав ее в лоб, он медленно поднялся с кровати.
Десять минут спустя Саймон вошел в рабочее помещение и повесил фонарь над дверью. Потом он подошел к задней стене комнаты к большой красной двери.
Он пнул ее, и она открылась, затем он поднял фонарь вверх, осветив комнату, заставленную раскладушками. Жильцы комнаты стали шевелиться, проклиная свет фонаря.
– Черт тебя подери, Саймон, – сказал Дональд. – Потуши фонарь.
– Что тебе еще надо? – пробормотал Хэмиш, опираясь на локоть и искоса глядя на Саймона. – Я опять храпел?
Самон поставил фонарь на стол, стоящий в конце комнаты и затем сел на один из стульев.
– Мы должны поговорить.
– Сейчас? – спросил Нил, потирая глаза.
– Да, сейчас. Я не мог заснуть и пошел на кухню. Чтобы посмотреть, не оставила ли Энни что-нибудь поесть.
– Лучше бы у тебя была еще какая-нибудь причина, чтобы разбудить нас, кроме забывчивости Энни, не оставившей ломтя сыра, – сказал Уилл, садясь и зевая.
– У меня есть прекрасная причина, – сказал мрачно Саймон. – Я видел сассенаха. Он карабкался вниз из окна мисс Кэти, используя ветви старого дуба как лестницу.
Мужчины мгновенно вскочили.
– Вот ублюдок, – прокричал Дональд, вскакивая на ноги.
– Я первый убью его, – сказал Нил, вставая и сжимая кулаки.
– Нет, это я его убью, – прорычал Хэмиш. – Вы можете присоединиться.
Саймон вздохнул.
– Успокойтесь, я знаю, что вы испытываете. Я чувствовал тоже самое. Я даже думал стащить его с лошади и прикончить там на месте. Но это не решение проблемы. Мисс Кэт живьем с нас кожу сдерет. Парни, я думаю пришло время пригласить сассенаха на встречу.
Предложение было встречено тишиной. Наконец Хэмиш вздохнул и сказал:
– Я думаю, ты прав. Мисс Кэт нужен денди. Сассенах – денди.
– Но достоин ли он ее? – спросил Уилл.
– Будет, если наше слово чего-нибудь стоит, – сказал Саймон мрачно.
Один за другим мужчины кивнули. Наконец Дональд посмотрел на Саймона.
– Тогда мы все решили. Настало время пригласить сассенаха на встречу. И ты, Саймон, будешь тем, кто сделает это.
Глава 17
Милорд, я счастлив, сообщить, что когда ваш сын подавляет в себе стремление щипать служанок, то он обладает всеми качествами прекрасного молодого джентльмена.
Удалой Питер Фрэншейв, наставник сына герцога Дравентона – герцогу, во время их ежедневных встреч.
Наутро Девон проснулся от криков торговцев, шума грохочущих на дороге телег и низкого гула толпы. На какое-то мгновение он решил, что все еще находится в Лондоне, что, возможно, Килкэрн Касл и все его обитатели были сном.
Эта ощущение заставило его сесть, и мужчина с облегчением понял, что все еще находится в Килкэрне, хорошо знакомая обстановка зеленой комнаты привела в порядок его мысли. Воспоминания нахлынули потоком, и он, откинувшись немного назад и, положив руки за голову, подробно начал обдумывать каждый момент прошлой ночи.
Это было невероятно, опыт, который он никогда не сможет забыть. Он знал, что Кэт будет страстной возлюбленной. Но он не ожидал, насколько сильно от этого увеличится его собственное удовольствие.
Но самым удивительным было то, что хотя он и спал с ней вчера вечером, проснувшись утром, Девон хотел увидеть её снова. И это было только начало, первое из всего, что он желал.
Он окинул комнату пристальным взглядом. Возможно, ему необходимо встать и пойти повидаться с ней. Проснулась ли она уже? Думала ли о нем?
Бог мой, я размышляю как влюбленный щенок. Девон моргнул и выпрямился. Любовь? Несомненно, нет. То, что он чувствовал, было просто взрывоопасным вожделением и… чем-то еще. Уважением, наверное. Он знал нескольких женщин с характером и сердцем Кэт. Его чувства – не любовь. Без сомнений…
Внимательный взгляд остановился на пустой подставке для свечей на ночном столике рядом с тумбочкой. А что, если кольцо-талисман заставило его влюбиться в Кэт? Настоящая любовь. Проклятье, если кольцо хотело, чтобы они влюбились друг в друга, и он, думая обмануть его, просто играл свою роль в бесчестных планах талисмана и…
– Черт возьми, что же со мной не так? – пробормотал мужчина. Кольцо не имело никакой власти; это всего лишь старая женская сказка, которую придумала его мать, чтобы развлечь шестерых чрезмерно активных детей. И это неважно, потому что кольца у него нет, оно у кого-то другого.
Он нахмурился. Если только Тилтон не нашел талисман.
Внизу на лестнице кто-то крикнул, а затем, по-видимому, уронил что-то с тяжелым глухим звуком, который, казалось, эхом отразился в коридорах.
– Черт, что это за грохот? – Девон встал с кровати и приступил к поискам своей одежды.
Дверь открылась, и вошел Тилтон, неся перед собой поднос. Его брови поползли вверх, когда он увидел наполовину одетого Девона.
– Умоляю, скажите мне, что кожаные бриджи и зеленый пиджак – всего лишь попытка развлечь вашу светлость, а не честная попытка модно одеться.
– Что? Этот пиджак и бриджи? Я одевал их к Уайт-Стенхоупам и слышал от всех одни лишь комплименты.
– Гм. Возможно, они ухмылялись, когда делали свои замечания? Или же вино разливали излишне щедро? Помню что уже слышал о печально известном крепком пунше Уайт-Стенхоупов, которым они угощают на своих вечерах.
Девон пристально посмотрел на своего камердинера, сузив глаза.
– Вы обвиняете меня в отсутствии стиля?
– Я никогда бы не позволил себе этого, – педантично сообщил Тилтон, устанавливая поднос на прикроватном столике. – Но имеет значение, какова вероятность того, что подобные мысли могут прийти в голову другим.
Девон мельком взглянул на свои бриджи. Затем вздохнул.
– Черт побери, сейчас вы заставили меня думать, что, возможно, правы. Найдите для меня другой пиджак.
– Превосходно, сэр. – Тилтон открыл блюдо на подносе. – Думаю, вы должны поесть, пока я буду это делать.
Девон был более чем готов поесть; его живот урчал так громко, что, было, подумал, что именно это и разбудило его, а не шум внизу на лестнице.
– Из-за чего этот грохот?
– Подготовка к балу, сэр. Очевидно, леди Стрэтмор была весьма расточительна в своих приготовлениях, и его светлость скоро начнет выражать недовольство.
– Понятно. – Девон забыл про бал. С недавних пор он про многое забывал. Он зевнул и потянулся.
Тилтон хитро взглянул на него.
– Устали, сэр?
– Немного.
– Конечно, сэр. Очевидно это из-за вашей верховой езды во сне.
– Верховой езды во сне? О чем речь?
– Просто, после того как вы вчера легли спать, вы встали, оделись и отправились покататься верхом.
– Я действительно проснулся вчера ночью. И я знаю об этом. Как вы узнали? Было поздно, и мне показалось, что вы уже спали.
– Так и было, сэр. Однако младший брат второго лакея, очевидно, выбрался из своей теплой кровати и за большое вознаграждение оседлал вашу лошадь. – Тилтон ответил Девону таким же пристальным взглядом. – Я убеждал весь штат слуг, что вы часто отправляетесь во сне на прогулку. Они были заинтригованы, конечно, и мне пришлось ответить на тысячу вопросов, большинство из которых были о том, что случилось бы, если бы в этом состоянии вам нужно было бы облегчиться, – проснулись бы вы, чтобы осуществить это. После того, как мы закрыли эту тему, они начали спрашивать, почему вы поехали к коттеджу сестры его светлости. Боюсь, что я не нашел ни одного ответа на этот вопрос.
Девону совершенно не понравились разговоры на эту тему.
– Все слуги знают, о том, куда я отправился?
– О, да, сэр. Заключать пари было безумием. Кажется, некоторые думают, что у мисс Спэлдинг есть шанс.
– Что там о моей поездке во сне? Кто-нибудь поверил этому?
– Несколько самых доверчивых, но не более. Меня не удивит, если история дойдет до его светлости.
Поразительно. Девон задался вопросом, каким был бы отзыв Малкольма на такую информацию, и слабая боль стянула его живот.
– Что-нибудь слышно о потерянном кольце?
Тилтон качнул головой и нахмурился, сдвинув брови.
– Нет, сэр, я допросил весь штат. Никто даже не видел его. Я попросил вашего лакея, Пола, чтобы он навел справки среди рабочих конюшни.
Девон сделал глоток сока, чтобы скрыть свое облегчение. Он успокоился, когда понял, что даже неосознанно не владел кольцом, находясь рядом с Кэт. Он не хотел думать о том, что время, проведенное вместе с ней, было отмечено фамильным мифом. Он хотел, чтобы это был ее собственный свободный выбор, только и всего.
Странно, какое это имело для него значение? Он спросил у себя «почему?», затем пожал плечами. Девон закончил свой завтрак, сменил один пиджак на другой, а затем спустился вниз. Малкольм стоял на главной лестнице, с удивлением осматривая большой зал. Девон ждал какого-нибудь знака осведомленности друга о его позднем ночном визите, но вскоре стало очевидно, что Малкольм пока не подозревал ни о чем, кроме очевидного бардака в собственном доме.
Везде были сложены коробки, наполненные огромными свертками серебряного и голубого полотна. Столы были перемещены, стулья выстроены в линию, и каждый слуга, которого Девон когда-либо видел в замке воочию, теперь очищал, шлифовал и занимался уборкой.
Девон задался вопросом, работал ли хоть один из этих несчастных когда-нибудь так усердно. Он посмотрел на эту маленькую армию, а затем сказал Малкольму:
– Я думал, будет небольшой частный прием.
– Я тоже, – мрачно сообщил Малкольм. – Очевидно, это было недоразумением. Каждая особа в пределах пятидесяти миль получила приглашение на бал.
– Это ужасно, – сообщил Девон. Так оно и было. Последнее, чего он хотел – это прожить несколько драгоценных дней не видясь с Кэт.
Мысль о разлуке с ней начала беспокоить его. Он рассеянно потер грудь, где, казалось, что-то давило. Что было в ней такого, что его так затронуло? Во-первых, она была его спасением от ловушки кольца, которое могло помочь очаровать его любой ведьме мира, такой как Мюриен, например. Однако с другой стороны он вошел во вкус существования с Кэт ради Кэт.
Возможно, так и должно было быть, предположил он. В конце концов, что кроме нее в замке Килкэрн было интересного? Ничего. Малкольм, обычно самый интересный из его товарищей, был вовлечен в конфликт со своей женой. И хотя прогулки верхом без сомнений были приятным делом, но Девон не мог заниматься ими один. Таким образом, оставалась только Кэт.
Слабое чувство облегчения проникло в душу Девона. Как только он оставит изоляцию Килкэрна и еще раз обретет свой дом среди блестящих бальных залов Лондона, он забудет все, что знал о Кэт Макдональд.
Конечно, он не может уехать пока не найдет кольцо-талисман. Когда он понял это, то спросил у Малкольма, не выяснил ли тот что-нибудь насчет кольца. К его удивлению, Малкольм задумался, прежде чем кивнуть.
– Я слышал кое-что от одной из младших горничных, но… Мне нужно время, чтобы подтвердить определенные факты.
– Не торопись, – сообщил Девон, махнув рукой. – Мне не к спеху.
Малкольм посмотрел на него с любопытством.
– Как же твои дела в Эдинбурге?
– Я пока отправлю письмо и отложу встречу. Я уверен, что они не будут возражать. Конечно, брат Девона, Маркус возражал бы. Но Маркус был в Лондоне, и к тому времени как он обнаружит, что Девон изменил дату заседания, будет поздно что-либо делать.
– Я не могу уехать без кольца.
Казалось, Малкольм хочет согласиться, но не успел он открыть рот, как другая группа рабочих с топотом вошла в зал, чтобы добавить к растущей куче коробок еще несколько.
– Чёрт возьми, что задумала Фиона? – спросил Малкольм.
Девон не знал и не хотел знать. Он лишь задавался вопросом, будет ли Кэт присутствовать на балу. Он не думал, что задал этот вопрос вслух, пока не увидел, как нахмурился Малкольм.
– Я не знаю, придет ли она или нет; ее очень трудно понять, особенно когда речь идет о таких вещах. Но почему ты спрашиваешь? Ты желаешь видеть ее?
Девон желал видеть ее, пробовать, касаться и делать еще кое-что в промежутках между этим. Но все, что он сказал Малкольму, было:
– Это всего лишь вопрос.
– Гм, – произнес Малкольм, не уверенный в том, как воспринимать эти случайные слова. Конечно, в них была искра интереса, только… был ли это хороший интерес, или наоборот – эгоистическое мужское любопытство?
Ради Кэт, он надеялся, что не последнее.
– Меня бы удивил её визит. Обычно она не признает подобное.
Другая куча тяжелых коробок росла вверх, и ему приходилось двигаться таким образом, чтобы слуги могли чистить пол. Когда понадобилось организовать кое-что для такого события, Фиона стала маленьким генералом, приказывая людям и принимая молниеносные решения.
Казалось его сердцу тесно в груди. Недавно она смотрела на него с грустью, как будто принимая страшное, трудное, решение. Пришла ли она к выводу, что за их брак уже не стоит бороться?
Малкольм потер утомленные глаза. Пари было ужасной, глупой идеей и отдалило их еще больше. Он даже не был уверен в необходимости победы.
Прочистив горло, он махнул рукой Девону.
– Я не смогу сыграть в бильярд сегодня вечером. Фиона назначила нам целый список работ, и я должен следить за тем, чтобы библиотека была готова.
– Могу ли я чем-нибудь помочь?
– Просто не попадайся у Фионы на пути. Она – тиран, когда дело касается таких дел.
Девон поклонился:
– Это я смогу сделать. Фактически, начну прямо сейчас.
Несмотря на боль в душе, Малкольм удерживал улыбку на лице, отвечая дальнейшим комментариям Сент-Джона. В конечном счете, Девон простился, и Малкольм смотрел ему вслед, задаваясь вопросом, что так подняло парню настроение.
Прекрасно. Малкольм надеялся, что Девон долго будет этим наслаждаться. Бог знает, следующая влюбленность – и его счастью конец.
С глубоким вздохом Малкольм оставил большой зал и сбежал к спокойствию своей библиотеки.
Кэт пробудилась с приятным чувством удовлетворения. До тех пор, пока, следуя этому ощущению, ей не пришлось остановиться и задуматься о его причине. Полный утренней путаницы ум последовал вслед за её потягивающимся телом, и она почувствовала что-то на своей лодыжке. Наклонившись чтобы освободить себя, женщина увидела полосу белого шелкового шарфа.
Ее щеки вспыхнули, когда воспоминания затопили разум. Она и Девон занимались любовью в этой самой кровати. И не просто любовью, но совершенной, захватывающей любовью. Грудь Кэт охватил трепет, при воспоминании о его руках, губах, способах, которыми он пробовал ее, власти его тела над ее собственным.
Она задрожала и, прижав к себе подушку, спрятала в ней свое лицо. Если бы она вдохнула достаточно глубоко, то еще смогла бы почувствовать его – слабый запах сандала, оставшегося на ее простынях.
Постучавшись лишь раз, в открывающуюся дверь начала входить Энни, неся что-то в руках, следом за ней шли Саймон и Хэмиш. Они тащили большую медную ванну и спорили о чем-то, хотя и прервали свой спор, чтобы пожелать ей доброго утра.
– Поднимайся, соня! – сказала Энни весело. – Ты искупаешься, и я сниму мерки, чтобы знать, сколько нужно ткани на твое будущее платье.
Кэт начала подниматься, но тут же вспомнила, что она голая как в миг своего рождения. Запоздало она схватила покрывало и прикрыла себя. Саймон и Хэмиш все еще горячо спорили шепотом о какой-то встрече, и не заметили ее проступка. Но глаза Энни расширились, ее пристальный взгляд искал и нашел сброшенный на пол пеньюар. Метнувшись назад, Энни посоветовала мужчинам принести ведра с водой, пока та еще горячая. Она выставила их из комнаты и закрыла дверь.
– О, мисс Кэт, ты вставала ночью и видимо забыла свой пеньюар. Он на полу. – Энни повесила платье для бала на спинке стула и подошла, чтобы поднять пеньюар.
Кэт прижала покрывало немного плотнее.
– Ах, вчера вечером было так жарко. Я сняла его и скинула на пол. Хотела поднять, но неожиданно заснула.
– Хм. – Пристальный взгляд Энни тщательно исследовал ее внешний вид. – Я в жизни не поверю, что тебе было так жарко, что ты сняла пеньюар. Вчера было прохладно после дождя.
Кэт не знала, что ответить, поэтому мельком взглянула на старое платье и сказала:
– Я забыла о бале.
На лице остановившейся Энни отразилось удивление.
– Как ты можешь говорить такое? Это такое грандиозное мероприятие.
– Я знаю, знаю! Я только немного, – что немного? Воспылала страстью? В том, что случилось, конечно, не было любви, потому что, в таком случае, должен быть мужчина… отлично, мужчина, который мог бы остаться рядом и проявлять заботу о ней больше двух месяцев.
Ее счастье немного потускнело. Он скоро уедет, и, прежде всего, ей нельзя забывать об этом. Сердце Кэт замедлило ход в осознании того, как скоро он исчезнет из ее жизни. «Я с нетерпением жду бала». Потому что, возможно, это последний шанс увидеть его, поговорить с ним, улыбнуться ему.
Хоть раз.
Так или иначе, прежде чудовищность этого факта не доходила до нее. Некоторым образом, она словно щитом закрылась от этих мыслей. Но как-то она все-таки впутала сюда свое сердце. Она любила его. Всей своей сущностью она любила его.
От понимания этого у нее перехватило дыхание. Слезы подступили к горлу. Боже мой, когда это произошло?
Она влюбилась в мужчину, который открыто, объяснил ей, что не может, и не будет любить ее.
Что она будет делать сейчас? Мысль о том, чтобы остаться с ним была благоразумной. Благоразумной, потому что он был цельной личностью, благоразумной, потому что он не притворялся тем, кем не был на самом деле. Сейчас она осознала, что эти факты скорее делали его опасным.
– Ты не должна волноваться, – Энни говорила непринужденно, – Это должен быть прекрасный бал. Сейчас подойди, послушай, что я задумала для твоего платья.
Энни начала говорить и Кэт через силу заставила себя улыбнуться.
Это стало даваться ей гораздо проще, когда она услышала идеи Энни. Экономка превзошла себя. Она решила использовать шелк цвета соломы, позаимствованный у сохранившихся штор, чтобы сделать урезанный верх с пышными рукавами и украсить его не менее чем восемью очень маленькими, вручную сшитыми розочками из голубого шелка от платья Кэт с прошлого бала. Затем Энни использовала бы оставшийся голубой шелк для вставок в рукава и нижней юбки, которая виднелась бы из-под короткого верха. В сочетании с красноватыми волосами Кэт, эффект был бы поразительным и захватывающим.
По крайней мере, в последнее время Девон только и видел Кэт в платье, испачканном сажей, но это больше не повторится. Она немного приподняла свой подбородок. Как бы она ни старалась или беспокоилась, она не позволит ему заметить это. Все это время, она будет держать свою голову прямо, не важно чего ей это будет стоить.
Женщина смотрела на нее так пристально, что Кэт поспешила вернуть улыбку на место.
– Энни, это будет красивое платье.
Та просияла.
– Так приятно это слышать от тебя, мисс Кэт. Знаешь, ты выглядишь слегка покрасневшей. – Энни положила свою руку на лоб Кэт. – Подхватила лихорадку?
Кэт покачала головой.
– Это все от волнения. – И не только из-за бала.
– Хм. Хорошо, Прими ванну, а затем мы посмотрим, как ты будешь себя чувствовать. – Энни пошла к гардеробу и выудила один из халатов Кэт. – Вот, одень это. Ты не должна замерзнуть, перед тем как искупаешься.
Грохот в коридоре предшествовал возвращению Саймона и Хэмиша. Они внесли два больших ведра, над которыми поднимался пар, и вскоре опрокинули их содержимое в медную бадью.
– Еще раз сходить и готово, – сообщил Хэмиш, и его пристальный взгляд остановился на Кэт.
– Доброе утро, мисс Кэт, – сказал Саймон, разглядывая девушку еще внимательней, чем Хэмиш.
Было что-то необычное в том, как они смотрели на нее, но Энни не дала сказать им ни слова. Она снова послала их за водой, пока сама приводила в порядок комнату. Наконец, ванна была наполнена до краев, и Энни отправила юношей работать.
Экономка подошла к бадье и добавила какой-то аромат, а затем погрузила свой локоть в воду.
– Идеально! Иди сейчас же в ванну.
Кэт не стала ждать. Она с благодарностью погрузилась в пахнущую лавандой воду. Возможно, ее неприятности растают, если она просто останется здесь. Несомненно, Энни приносила бы ей еду, и парни продолжали бы поддерживать производство стекла… Почему нет, она могла оставаться здесь до конца дней своих, и никто даже не узнал бы об этом. Губы Кэт задрожали. Так или иначе, кому она действительно нужна?
Прекрати это, сказала она себе. Ты просто влюблена по уши. Так и было, ничто уже не могло помочь ей в этом. Ее сердце храбро пыталось не показывать свои трещины, и все же трепетало, разваливаясь на кусочки. Чтобы удержаться от этих мыслей, она принялась тщательно мыть себя, пытаясь стереть боль. Это помогло… немного.
Энни распахнула окно.
– Святые, этот сассенах здесь.
Девон? Здесь? Что сейчас она должна была делать? Если она увидится с ним, и он догадается о ее чувствах, это разрушит все на свете. Но если она не увидит его, он поймет, что что-то не так.
Что было лучше? Кэт сделала глубокий вдох. Она могла поступить как угодно, но притвориться в безразличии к нему не способна. Не здесь и не сейчас, по крайней мере. Если бы она дождалась бала, чтобы увидеть его, то, как минимум, была бы одета в чудесное платье. Она улыбалась бы, смеялась и танцевала, и никто не узнал бы ее тайну. Делая глубокий вдох, она заткнула свои мокрые волосы за уши, а затем опустилась в воду по шею.
– Энни, скажите господину Сент-Джону, что я увижу его на балу и ни секундой раньше.
Было бы неправильно сказать, что Девон воспринял новости об отказе Кэт хорошо. Нет. Вначале он не поверил, затем его охватило раздражение, и, наконец, гнев, из-за того, что она могла так спокойно отослать его, когда он желал видеть ее снова.
Он все еще не был влюблен, но ночь с ней доказала ему кое-что. Она показала, что страсть не сгорела полностью, что она все еще может удовлетворить и даже заставить желать большего. Никогда за всю его жизнь у него не было такого восхитительного свидания с женщиной. И если бы он реагировал как прежде, однажды вкусив ее щедрости, он бы чувствовал зуд, ища другой вызов. Но в это время, все, чего он хотел – это быть вместе с Кэт. Снова и снова.
И не только физически. Отправляясь сюда, он хотел поведать ей целых три истории. Одна включала в себя рассказ о дороге для верховых прогулок, которая была в конце прекрасного маленького аббатства. Это была подсказка от одного из грумов в Килкэрн и звучала она, словно приглашение для ленивого времяпровождения после обеда. Вторая история, которую он хотел рассказать ей, была о том, что случилось с Мюриен в конюшне, когда он собирался ехать к Кэт. Громко требуя лошадь, она утверждала, что тоже хотела бы ехать. Грумы были настроены скептически и не спешили выполнить ее требования. Один старый конюх, однако, согласился оседлать для нее коня. Ей достался трогательный старый увалень с пьяной походкой и ужасной привычкой кусаться.
Девону стоило огромных трудов не рассмеяться. Но он постарался, чтобы его уже не было рядом, когда она получит возможность взобраться на это ужасное существо. Он не желал, чтобы Мюриен следовала за ним по пятам, во время его попытки посетить Кэт. Третья история для Кэт была о кольце-талисмане и о его потере. И что он не может, по правде говоря, уехать, пока оно не будет найдено.
Он спрашивал у себя, будет ли она рада. Вот только если он будет вынужден, согласится с ее желанием, ему придется ожидать бала, чтобы обсудить это с ней. Это раздражало больше всего.
Это же нелепо – ждать столько времени – ведь еще целых четыре дня до этого проклятого события. Четыре дня без Кэт. Несомненно, она не имела в виду подобное…
Но визит на поляну доказал, что он ошибается. Это сделала и вторая попытка увидеться с ней. И третья. Все, чего он добился от своих визитов – вид спины Кэт, промелькнувшей вдали и злобные пристальные взгляды ее парней.
Расстроенный, но отказавшийся делать из себя посмешище, Девон вернулся в Килкэрн. Подготовка к балу продолжалась и, чтобы заполнить пустые часы, Девон начал помогать Малкольму в списке назначенных Фионой обязанностей. Девон оставил своих слуг в относительном комфорте постоялого двора. Он проводил лучшую часть каждого дня в Килкэрне, помогая по необходимости. Хоть молодой человек и был занят, настроение его ухудшалось с каждым проходящим часом. Без Кэт, все казалось… скучным и безжизненным. Настроение его «товарищей» было ничуть не лучше. Фиона была в волнении, Малкольм был странно тих, а Мюриен смотрела так, как будто бы хотела лишить Девона одежды в ближайшей каморке для метел.
Вечером перед балом, он отправился в долгую одинокую поездку верхом на Громе, удачно пропустив обед. Он вернулся в свою комнату после того, как солнце село, грязный и утомленный, чувствуя себя немного разбитым.
