Текст книги "Невеста в «шотландке»"

Автор книги: Карен Хокинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Готова к следующему?

Она протянула руку.

– Нет. Я уже убедилась в своей правоте. Это был поцелуй, когда я думала, пока он длился, я вспомнила всех королей и королев Шотландии. Вплоть до двенадцатого века. – Она прижала руку к горлу. – Мысли определенно не мешают чувствам.

Он рассмеялся.

– Я думаю, что вам необходим второй поцелуй. Только для того, чтобы удостовериться.

Ее пристальный взгляд поднялся к его губам, и он заметил, как она вздрогнула.

– Всего лишь еще один поцелуй. – Он нагнулся к ней.

– Я не могу. – Она отстранилась. – Не надо, пожалуйста.

Она посмотрела на него, и в ее зеленых глазах внезапно заблестели слезы:

– Я прошу вас, – прошептала она. – Не надо.

Девон ослабил объятия.

– Кэт, я не понимаю…

Она покачала головой, смахнув при этом слезу. Слезинка потекла по щеке.

– Я… Я не глупая, вы знаете. И я вижу, что вы сейчас делаете. Вы пытаетесь соблазнить меня.

Он сжал губы.

– Да, это случается с такими привлекательными девушками.

– Я знаю. Я не невинна.

Он усмехнулся.

– Не слишком верится.

– Девон, я не невинна, – сказала она тверже.

– Ох, – произнес он, поняв, что она имеет в виду.

Мучение отразилось на ее лице.

– Я сделала ошибку.

– Все мы их делаем, милая, – сказал Девон.

Он хотел эту женщину. Хотел ее сильнее, чем любую другую. Проблема была в том, что если ему удастся ее соблазнить, это нанесет непоправимый ущерб тому, что его в ней больше всего восхищало – ее духу.

Девон не был эгоистом. Это случилось бы не по его воле. Он знал Кэт, она никогда не устраивала спектакли и не закатывала истерики. Все это делало ее слезы поистине бесценными.

Он вздохнул и потер шею. Его желание немного утихло. Он хотел видеть Кэт в своей постели, но не ценой ее гордости.

– Я никоим образом не хочу навредить вам. – Горькая улыбка появилась на его губах.

– Я слышала это и раньше.

– Но не от меня. Когда я что-то говорю, то это и подразумеваю. И я надеюсь, что вы делаете так же.

Кэт сглотнула комок в горле. Темные волосы Девона упали ему на брови, и он не сводил своих синих глаз с ее лица. Он снял жакет, черные бриджи обтягивали его узкие бедра и мускулистые ноги. Ее взгляд поднялся к его горлу. Шейный платок был развязан и свободно висел, в расстегнутом вороте рубашки виднелись волосы, и у нее возникло желание прикоснуться к его груди, запустить в них пальцы и почувствовать упругие черные завитки. Боже, как он красив. Красив, и… он слушал ее. Спрашивал, что она думает, в чем нуждается.

В этот момент она поняла, чем он отличается от Стефана. Стефан увлек ее сладкими словами и умелыми руками. И она, чувствовавшая себя ужасно неловко после холодного приема, в неуютной комнате, жадно наслаждалась этим.

Девон был так же страстен, как и Стефан, но у него было еще и нечто большее. Возможно, терпение… и забота. Что бы это ни было, он сидел рядом с ней, его руки дарили тепло, глаза внимательно смотрели на нее. За время, пока они со Стефаном встречались, она не помнила, чтобы он смотрел на нее с таким серьезным выражением лица, ожидая услышать ее мнение. Она поняла, что и не ждала этого.

Забавно, как мало требований в семнадцать лет. Теперь же, спустя несколько лет, требования составляли такой длинный список необходимых достоинств, что она иногда боялась, что человека, которого она хочет встретить, не существует.

Она не хотела только страсти, хотя она была ее неотъемлемой частью. Ей хотелось говорить с кем-то, чтобы ее слушали, смеялись с ней и отдавали себя так же, как и она.

Девон подошел к ней и провел пальцем по ее щеке. Это прикосновение оставляло жаркий след, который опустился к ее шее и груди.

– Что вы хотите, Кэт? В любом случае, я дам вам все, за исключением брака.

Она склонила голову в сторону.

– Почему вам ненавистна любая мысль о браке?

Он стал серьезным.

– Потому что… – его глаза потемнели. – Я хочу признаться кое в чем. Это нелегко, и мы никогда больше не будем говорить об этом.

Она ждала, не пытаясь даже угадать, о чем идет речь.

– Кэт, как бы я не хотел, я не остаюсь с одной женщиной более двух месяцев.

– Двух месяцев?

Он вздрогнул.

– Это звучит ужасно даже для моих собственных ушей, и я не могу себе представить, как неприятно это звучит для вас. Я не могу ничего поделать; мне становиться скучно, потому я уверен, что никогда не женюсь. Я не буду давать обещание, зная, что не могу сдержать его.

Кэт кивнула.

– Именно так и должно быть. Вы очень благородны.

Его губы скривились.

– Кэт, я не буду притворяться, что меня не влечет к вам, и вы это знаете. И я не буду притворяться, что не хочу более серьезных отношений, чем сейчас. Честно, я отдал бы Грома, только чтобы оказаться с вами в кровати на один час.

Восхитительная дрожь прошла через ее тело. Он был таким притягательным, пристальный взгляд его синих глаз был таким страстным. И что еще лучше, в его глазах была честность.

Он провел рукой по своим влажным волосам, и она заметила, что рука дрожит.

– Это глупо, – произнес он с жалкой улыбкой. – Я уменьшаю свои шансы быть с вами, но не могу быть нечестным.

Он взял ее за руку.

– Кэт, я не знаю, что случилось в Эдинбурге, но…

– Вы должны узнать.

– Нет. Это не обязательно.

– Обязательно. – Она смело встретила его пристальный взгляд, набираясь храбрости. – Если мы продолжим наши отношения, я не хочу иметь никаких секретов.

Он заколебался, потом вздохнул.

– Если вы хотите рассказать мне, – рассказывайте.

Она вздохнула и развела руки в стороны.

– Я думала об этом сто раз, пока не начала понимать, что я сделала и почему. Я не воспитывалась в замке, в отличие от Малкольма. Наш отец почти не общался с моей матерью после моего рождения.

– Он бросил ее?

– Он приезжал, чтобы удостовериться, что мы не голодаем, и что нам всего хватает, чтобы выжить. Но иногда проходили целые месяцы прежде, чем мы снова видели его.

– Это грустно.

– Нам обеим было тяжело, – согласилась она. – Главным образом из-за того, что мы знали, что он живет совсем близко. Особенно трудно приходилось маме, потому что ее отвергли. Я думаю, он всегда сожалел, что встретил ее. По крайней мере, так казалось, когда он оставлял нас.

Кэт говорила просто, без боли. Но Девон понимал, чего ей стоило каждое слово.

– Я понимаю, – произнес он, не придумав ничего лучшего.

Ему хотелось обнять ее, но следующие слова остановили его.

– Сейчас уже легче. После смерти отца я получила Малкольма. – Черты ее лица смягчились. – Я никогда не жалела о такой замене.

– Малкольм знал о вашем существовании?

– Он подслушал, как его мать говорила одному из лакеев, что нас с мамой нужно выгнать из дома. Ему было только двенадцать, но он вмешался и потребовал, чтобы нас оставили в покое. Я думаю, что он видел нас и догадался о правде. Мы никогда не обсуждали это.

Девон улыбнулся.

– Упорство Малкольма так же легендарно, как и моя решительность.

Она улыбнулась ему в ответ, и ее глаза немного потеплели.

– Решительность и упорство? Разве это не одно и то же?

– Мне нравится использовать слово решительность, когда это относится ко мне, и упорство – когда к другим.

Он был вознагражден тихим смехом, от которого у него защемило сердце.

– Так или иначе, после того, как Малкольм узнал о нашем существовании, он приезжал почти каждый день. Его мать пыталась остановить его, но безрезультатно, и… он стал моим братом. Он делал для меня все. Я чувствую его доброту, и не могу отказать ему ни в чем.

– Он может быть убедительным.

– Действительно. Когда мне исполнилось шестнадцать, моя мать умерла. Малкольм хотел, чтобы я жила в Килкэрне. Я поселилась там против своей воли.

– В подсобке…

– В подсобке, – подтвердила она. – Он предложил мне занять одну из больших комнат, но мне было неудобно. Кроме того, его мать и так достаточно злилась на меня.

– Я начинаю не любить мать Малкольма.

– Не нужно, – сказала Кэт мягко, в ее голосе слышался упрек. – Я напоминала ей о том времени, которое она желала забыть. Я не могу винить ее в этом.

– Я так не думаю, – ответил он. – Вам нравится жить в Килкэрне?

– Нет. Я так долго была за пределами замка. Раньше, до того, как я поселилась в нем, мне казалось, что это будет волшебно. Но все было не так. Я чувствовала себя потерянной, думаю, что Малкольм понимал это. Он решил, что мне нужно завести больше друзей из общества, как будто я принадлежала к нему.

– Как будто?

– Я незаконнорожденная, и все это знали. У меня не было никаких денег, кроме приданого, которое Малкольм хотел мне завещать. И… – Она пожала плечами. – Я не красавица и никогда не была ею. Но Малкольм настаивал на своем. Он заставил свою мать опекать меня, и на этот раз мы с ней были едины: мне хотелось идти на это не больше, чем она желала помогать мне. Но Малкольм выиграл, и мы пошли.

– Звучит так, как будто были созданы хорошие условия для провала.

– Было неприятно. И становилось все хуже. Я полагаю, что леди Стрэтмор была искренней в попытках хорошо меня одеть и представить, но не получилось.

– Жаль.

– Мне тоже. Каждый случай был как наказание. И одежда, которую она выбирала… Теперь, когда я знаю больше о цвете и структуре ткани, я могу увидеть и ее ошибки, и свои.

Девон покачал головой.

– У мужчин все настолько проще.

– Действительно. Шла вторая неделя нашего пребывания в Эдинбурге, я была несчастна. Тем временем, Малкольм встретил Фиону, и начал ухаживать за ней. Я была на попечении леди Стрэтмор, и именно тогда я встретила Стефана.

– Распутника чистейшей воды.

– Хуже. Распутника грязнейшей воды. Его не принимали почти нигде, и я думала, что это очень несправедливо.

– Вы были молоды.

– Я была глупа. Он был таким красноречивым, когда общался со мной. – Слабый румянец окрасил ее щеки. – Боюсь, что это было все, что мне требовалось. В конечном счете, я решила, что влюблена в него, и я согласилась… Я… Я сбежала с ним…

– Вы тайно обвенчались?

– Так я думала. Но очевидно, что это было слишком даже для Стефана. Позже выяснилось, что он никогда не намеревался жениться на мне, но просто хотел устроить скандал, чтобы Малкольм был вынужден заплатить ему за молчание.

Ее щеки были ярко-красными. Девон пытался утихомирить в себе гнев на Стефана перед тем, как заговорить.

– Все мы совершаем ошибки.

– Большинство людей не позорит семью своими ошибками, – ответила она резко. – Я была достаточно глупа, чтобы позволить ему запудрить мне мозги.

– Вот почему вы предпочитаете думать, а не чувствовать. Вы считаете, что это не даст вам совершить подобную ошибку.

– Да. – Кэт смело встретила пристальный взгляд Девона. – Вы должны знать, что я провела со Стефаном две недели прежде, чем Малкольм догнал нас. И предполагается, что сейчас я должна уверять вас, что невинна. Но… – Ее губы сжались, – я не могу сказать этого. Я думала, что любила его.

– Многие вещи совершаются из-за любви.

– И многие разрушаются. Я верила его обещанием, что он хочет жениться на мне, и что он сделает все, чтобы Малкольм как можно скорее дал свое благословение. Но, конечно, Стефан никогда не просил согласия Малкольма. Вместо этого он попросил тысячу фунтов, за мое возвращение домой и свое молчание.

За всю свою жизнь Девон никогда не был так зол. Никогда.

– Этот чертов Стефан, должен быть наказан, где бы он ни находился.

Боже, если бы кто-нибудь посмел использовать его сестру так, как Стефан использовал Кэт, Девон избил бы ублюдка до полусмерти. А затем за него принялись бы и все его братья.

– Если бы я встретил его, то заставил бы заплатить за все, что он натворил.

– Я боюсь, что это невозможно; он умер два года спустя. Я слышала, что он напился до смерти, хотя и не уверена в этом.

– Это слишком мягко для него.

Она махнула рукой.

– Что было, то прошло.

Этот жест смягчил его гнев, и у него снова возникло желание обнять ее. Он взял ее за руку.

– Кэт, вы были влюблены. В этом нет ничего плохого.

Она поморщилась.

– Как и моя мать.

– Тогда она была жизнерадостным, душевным человеком.

Разные чувства отразились на лице Кэт, и она глубоко вздохнула.

– Спасибо. Когда я увидела, как зол Малкольм, и как разочарована его мать, я почувствовала себя дурой.

– Вам было семнадцать лет, и вы были одиноки. – Девон притянул ее к себе и поцеловал в нос. – Послушайте меня, Кэт. Вы не плохая. Вы не злая. Вы не бестолковая. Вы – сильная и красивая женщина. И нет ничего неправильного в том, чтобы быть страстной с тем, с кем вам хочется.

– Не все так считают.

– Так, кого вы собираетесь слушать? Меня? Или злую мать Малкольма? И позвольте напомнить, что я никогда вам не лгал, и не просил носить вещи, которые не служат дополнением к вашему великолепному телу.

Ее губы задрожали, слезы исчезли из глаз.

– Вы – негодяй, заставляете меня улыбаться, в то время как я должна быть несчастной.

– Это дар. – Он провел пальцем по ее мягкой щеке. – Итак. У вас есть еще что-нибудь, в чем вам хочется признаться? Что-нибудь действительно важное?

– Это было важно.

– Если это ваш единственный грех, то чувствую, что должен начать делать свои собственные признания, поскольку моя жизнь не была настолько чистой.

– Да?

– Я только надеюсь, что вы не хотите, чтобы я признался во всех грехах своей страстной натуры. Я боюсь, что мой голос охрипнет прежде, чем я смогу рассказать хотя бы половину из них.

Она теребила пуговицу его жилета.

– Их было так много?

До этого момента Девон ответил бы без чувства вины. В конце концов, он никогда не нарушал правила общества. Он никогда не флиртовал с невинными девушками, никогда не ставил под угрозу репутацию леди, если она сама не делала это, и никогда не упоминал имен. Но, так или иначе, смотря в зеленые глаза Кэт, он чувствовал, что начинает краснеть. За всю свою жизнь Девон не мог припомнить, чтобы он краснел больше двух или трех раз, – последний раз это было в четырнадцать лет.

– Да, – сказал он, наконец. – В моей жизни было много грехов.

– Хм. И согласно тому, что вы сказали, – что вы никогда не увлекались женщиной больше нескольких месяцев, – их может быть сотни, возможно, больше тысячи.

Девон не отвечал. Он не мог. Глубокое одиночество охватило его. Была ли она права? Он прожигал свою жизнь, блуждая от кровати к кровати, ища прекрасную женщину, женщину, которой, как он начал думать, не существует?

Конечно, Кэт была близка к его идеалу, они были во многом похожи. Она была умной, привлекательной, способной, сильной, и страстной… Он нахмурился. Была ли она похожа на его идеал или он просто начал подстраивать его под Кэт?

Но это не решало проблему его собственного непостоянства. Его боязни связывать себя обязательствами. Его собственной привычки отдалять тех, кто хотел заботиться о нем.

Девон не хотел навредить Кэт. Она пострадала достаточно.

– Дождь уже меньше. Скоро он закончится.

Тень пробежала по ее лицу.

– Означает ли это… – Она внимательно посмотрела на него. – Что вы не желаете быть со мной теперь, когда вы знаете…

– Нет! Это означает, что я не хочу, чтобы мы сделали что-нибудь, о чем могли бы потом сожалеть. Я наслаждаюсь вашим обществом слишком долго, чтобы позволить этому случиться.

– Я знаю, – сказала она разочарованным голосом.

Он почти засмеялся. Она была просто восхитительна. Такой естественной и свободной. И ему все сильнее нравилось проводить с ней время. Слава Богу, он скоро уедет.

Но эта мысль принесла столько же боли, сколько и облегчения. Он уедет, и Кэт останется здесь, жить своей жизнью в лесах, в то время как многие гости Малкольма останутся. Возможно, однажды, кто-нибудь из них поймет, какая Кэт особенная, и подчинит ее. На одну минуту Девон как будто смог видеть будущее.

Черт возьми. Это точно случится.

– Девон?

Он понял, что Кэт смотрит на него.

– Да?

Она облизнула губы, невинный жест, который снова пробудил все его чувства.

– Девон, что, если я решу, что мне хочется, чтобы мы стали ближе? Что тогда?

– Кэт, если бы мы должны были стать ближе, чем сейчас, тогда…

– Вы думаете, что мое сердце было бы затронуто.

Он сделал паузу. Затем кивнул.

– Я не хочу причинять вам боль.

– Вы думаете, что я влюбилась бы в вас, если бы мы спали вместе. Это было бы моей проблемой – не вашей.

Она положила руки ему на грудь, затем наклонилась к нему и поцеловала.

Плоть Девона немедленно напряглась. Он больше не мог сопротивляться телу Кэт, прижимавшемуся к нему. Ее полная грудь была так близка, только жилет и рубашка разделяли их, ее бедра крепко прижимались к нему.

Он был охвачен огнем желания, все его мысли сосредоточились вокруг ее мягкого рта, восхитительного тела.

Она прекратила поцелуй, и он понял, что еще обнимает ее, прижимая к себе. Ее зеленые глаза искрились, и она сказала мурлыкающим голосом.

– Завтра мы закончим это.

Он осознал, что она права; они закончат это. Были причины предполагать, что это потрясет и его.

Глава 13

Боже мой! Я проснулась и обнаружила, что крыша дома протекает, повар ушел из-за неудачного инцидента с куриной печенью, а мой сын написал, что если я немедленно не окажу ему финансовую помощь, он будет вынужден стать игрушкой в руках пожилой леди, у которой нет волос и очень плохие зубы. Напомните мне не просыпаться снова.

Мадам Беннот – Пьеру, своему помощнику, находясь в складских помещениях в поисках ткани специфического фиолетового оттенка, из которой будет сшито новое платье графини для бала в Бриджетоне.

Фиона открыла дверь в зеленую гостиную и заглянула внутрь. Вздохнув от облегчения, что там никого не было, она спокойно закрыла дверь и подошла к окну, шелестя юбками по толстому ковру.

Остановившись, она отодвинула занавески и встала на цыпочки. Она смогла рассмотреть Сент-Джона; он разговаривал с Кэт во внутреннем дворе.

Пристальный взгляд Фионы прошелся по Кэт, и ее глаза расширились. Бедная Кэтрин была застигнута внезапным штормом и стала растрепанной и мокрой. Одежда Кэт казалась черной от воды, ее волосы струились вдоль лица, намокшая шаль оставляла за собой мокрый след. Девон выглядел не лучше. Бриджи неприлично обтягивали ноги, сквозь расстегнутое пальто была видна рубашка. Эти двое должны были бы выглядеть несчастными, но вместо этого они смеялись.

При их виде сердце Фионы пронзила острая боль. Они выглядели такими же счастливыми, какими когда-то были и они с Малкольмом. Ее губы задрожали от этой мысли. Она должна была выиграть пари у Малкольма. Единственное, что могло спасти ее брак – отъезд из Килкэрна в Эдинбург, где они были счастливы и беззаботны. Она была уверена, что там он забудет о детях, и между ними больше не будет разногласий.

Возможно, тогда он поймет, что все еще любит ее.

Пока же, ей нужно было скрывать свои намерения. Она ненавидела так поступать, но это было необходимо. Фиона долго следила за Кэт, решив, что платье, одетое на той, выглядит устаревшим, и на балу оно будет неуместно, с высокой талией и свободными складками.

Мюриен была, как обычно, совершенно права. Кэт, одетая в облегающий костюм, сидящая на лошади, – это был один человек. Кэт в танцзале, – становилась совершенно другим человеком.

Фиона опустила занавеску, как только около ее уха раздался голос.

– И что же ты делаешь?

Ее сердце подскочило, и она отступила, прижимая руку к груди.

– Малкольм! Не подкрадывайся ко мне так больше! Я думала, что это ужасный камердинер Сент-Джона. Я клянусь, этот человек пугает меня до смерти.

Малкольм посмотрел мимо нее в окно.

– Хм. Шпионишь за Девоном и Кэт, не так ли?

– Нет, – произнесла она, краснея. – Я зашла сюда, чтобы удостовериться, что комната убрана.

Малкольм не выглядел убежденным.

– Какая ты прекрасная хозяйка, дорогая. Всегда волнуешься о здоровье и благосостоянии своих гостей.

Она напрягалась.

– Я прилагаю все усилия, хотя любой может содержать замок в чистоте. Это похоже на чистку земли, – что ни делай, только больше грязи.

– Откуда ты знаешь? Ты никогда в своей жизни ничего не чистила.

– Это не моя вина. Именно ты привез меня в это неприятное и сырое место.

– Это – мой дом, Фиона. Я думал, что, по крайней мере, мы выяснили это.

В его голосе слышалась усталость, которая отозвалась глубоко в ее сердце.

– Малкольм, я… – Она что? Она любит его, но не будет иметь от него детей? Она обожает его, но не может жить в его доме?

Он пристально посмотрел на нее.

– Что, любимая?

– Малкольм, ты знаешь, что я забочусь о тебе. Что я… – Может ли она сказать это? Могла ли она сказать ему, что любит его нежно, отчаянно? Что она теряет, если скажет это?

Она посмотрела на Малкольма, и он понял, что она говорит серьезно. Она смотрела на завитки волос над его ушами, ямку на подбородке, которую много раз целовала. Фиона глубоко вздохнула и сказала.

– Малкольм, я люблю тебя. Но я не хочу иметь детей, пока не буду знать наверняка, что ты не разлюбишь меня. Ты должен пообещать мне, что этого не случится.

Он напрягся, как будто она его ударила.

– Фиона я люблю тебя. И я думаю, что всегда буду любить.

Я думаю. Ей нужно было больше, чем это. Больше, чем он мог сказать.

– Я хочу, чтобы мы снова стали такими, как раньше, пока не приехали сюда, и все стало так плохо.

Она кусала свою губу, борясь со слезами.

– Я не хочу жить здесь, в этом замке, и наблюдать, как рушится наш брак.

Вспышка боли отразилась на его лице.

– Фиона, мы не можем вернуться назад. Никто не может. Мы можем только двигаться вперед.

Он был прав. Ее сердце болело, но она взяла себя в руки и вздернула подбородок.

– Конечно. Вперед. Тогда мы позволим нашему браку держаться на пари. – Она спокойно встретила его пристальный взгляд. – Ты можешь думать, что победил, но это не так. Пока еще нет.

Малкольм разочарованно вздохнул.

– Твоя сестра ищет тебя. Она в гостиной.

– Я пойду к ней.

– Я так и подумал. – Острый взгляд Малкольма остановился на ее лице. – Мюриен упоминала что-то о бале.

Фиона услышала нотки обвинения.

– Да, я решила дать небольшой бал. Мы никогда не используем зал, и я подумала, что мы могли бы сделать это, пока здесь Сент-Джон и Мюриен.

– Я знаю, что ты задумала, Фиона. Я не позволю тебе смутить Кэт.

– Но она может не приходить. Это будет ее решением.

– Я знаю. Ты пригласишь ее так, что она не сможет отказаться.

Фиона внезапно почувствовала себя несчастной. Она не хотела использовать Кэт, но у нее не было выбора.

Малкольм задержал на ней свой взгляд, а затем прошел мимо нее к окну.

– Мюриен ждет тебя.

Он выставлял ее из комнаты, как будто она была какой-нибудь горничной.

– Я… я пойду.

– Иди. – Он приподнял край занавески и пристально посмотрел на Кэт и Девона. – Я скоро спущусь, – сказал он рассеянно, как будто уже забыл о существовании Фионы.

Она стояла в ожидании знака. Какого-нибудь знака внимания от мужа. Но ничего не произошло.

После долгой паузы она повернулась и вышла из комнаты. Печальная, она прошла в гостиную.

Мюриен мгновенно бросилась к Фионе.

– Слава богу, ты пришла. Я умирала от скуки.

– Да, был довольно унылый день. Возможно, из-за дождя.

– Это не удержало Сент-Джона от прогулки, – сказала Мюриен недовольным голосом. – Я не понимаю, как он может продолжать встречаться с Кэт. Ее привлекательность, если она когда-либо была, теперь утрачена. Пришло время, чтобы разлучить их.

Фиона вздохнула от язвительного тона Мюриен. Она ненавидела, когда ее сестра была не в духе. А в последнее время это случалось все чаще.

– Где сейчас Сент-Джон? – спросила Мюриен. – Я так устала сидеть и ждать его возвращения.

– Он во внутреннем дворе, прощается с мисс Макдональд. Кажется, они попали под дождь.

Мюриен встала и подошла к зеркалу у камина.

– Почему ты сразу не сказала? – Она пригладила волосы. – Пойдем! Если мы выйдем на террасу, то сможем увидеть их оттуда.

– Да, но…

– Пошли. Я не могу идти одна.

Мюриен повернулась и вышла из комнаты.

Фиона уставилась на пустой дверной проем. Она начинала думать, что ее сестра была просто эгоисткой. Вздохнув, она последовала за Мюриен в библиотеку, а затем на террасу.

Они стали свидетелями прощания Девона с Кэт. И хотя он не прикасался к ней, было что-то интимное в том, как они стояли. Наблюдая за ними, Фиона почувствовала укол ревности. Почему у Кэт есть то, в чем отказано Фионе?

У Мюриен, тем временем, были схожие мысли.

Это жгло ей душу, – наблюдать как мужчина, которого она считает своим, оказывает знаки внимания другой женщине. Но были способы устранять такие неудобства. Слово здесь, слово там. Мюриен улыбнулась.

– Не бойся, Фиона. Я добьюсь, чтобы наша дорогая подруга Кэтрин появилась на балу.

Мюриен смотрела, как Девон попрощался с Кэт и затем оставил внутренний двор. На его лице было написано удивление. Мюриен решила, что это объясняло, почему Кэт пристально смотрела ему вслед довольно задумчивым взглядом.

– Я смогу позаботиться об этом, – бормотала Мюриен.

– Позаботиться о чем? – спросила Фиона, моргнув, как будто она только что пробудилась ото сна. Действительно, что Фиону так отвлекало в последнее время? Это страшно раздражало.

– Фиона, почему бы тебе не вернуться в гостиную, а я позже присоединюсь к тебе. Думаю, что я должна пригласить Кэтрин на наш бал.

– Но я могу…

– Мне нужно поговорить с ней. Увидимся через десять минут в гостиной, и мы сможем начать планировать развлечения на балу.

Не дожидаясь ответа, Мюриен пошла к внутреннему двору. Она догнала Кэт, когда та готовилась сесть на свою лошадь.

– Как вы? – громко спросила Мюриен.

Кэт повернулась. Она промокла насквозь, волосы, красноватые и прямые, обрамляли ее лицо. Мюриен впервые признала, что, возможно, в Кэт Макдональд было больше, чем она поначалу думала.

– Кэт, я так рада, что застала вас.

– Правда? – Лицо Кэтрин выражало настороженность. Не такой уж и глупой была младшая сестра Малкольма.

Мюриен улыбнулась.

– Нам с Фионой ужасно скучно, поэтому мы запланировали небольшой бал. Малкольм настоял, чтобы мы пригласили вас.

– Очень мило с его стороны.

– Да, ну, в общем, Фиона и я утверждали, что вы не захотите пойти, но он был непреклонен.

На лице Кэт не было никаких эмоций. Мюриен посчитала это как хорошим знаком. Она посмотрела мимо Кэт.

– Я не очень много знаю о лошадях, но он кажется не прирученным. Как вы ездите на нем?

Рука Кэт легко опиралась на шею лошади.

– По одной миле за поездку.

Мюриен удалось удержать улыбку, но только приложив определенные усилия.

– Как смешно.

– Чего вы хотите, Мюриен? Вы пришли не для того, чтобы говорить о моей лошади.

– Нет, не для этого. Я хочу дать вам хороший совет. – Мюриен сделала паузу, как будто смущаясь. – Я надеюсь, что вы не поймете меня неправильно, но я понимаю, что вы жили долгое время самостоятельно. Я также заметила, что вы… скажем, увлеклись Сент-Джоном.

Щеки Кэт покраснели.

– Я не знаю, откуда у вас эти мысли, но что я думаю, и чувствую, – это не ваше дело.

Брови Мюриен приподнялись.

– Не надо смущаться. Я уверена, что у вас есть на это причины. Сент-Джон обладает всем, чем нужно. Он красив, богат, безупречного происхождения, и обладает очень приятными манерами. – Она легко рассмеялась. – Я осмелюсь сказать, что половина женщин в замке им очарована. Бедная Фиона не может заставить девиц наверху делать что-нибудь.

– Наверху девицы никогда ничего не делали и до прибытия Сент-Джона, так что я не вижу связи.

Смех слетел с губ Мюриен. Это действительно раздражало, – говорить с кем-то, не подчиняющимся общепринятым правилам вежливой беседы.

– Мюриен, я не знаю, чего вы хотите, но у меня мало времени.

Это раздражало.

– Хорошо, – отчеканила Мюриен, – если вы хотите, я буду говорить яснее. В дополнение ко всему своему очарованию, Сент-Джон – опытный соблазнитель. Он нравится каждой женщине, к которой прикасается, включая меня.

Руки Кэт напряглись на уздах.

– К вашему сведению, я не увлечена Сент-Джоном. И, во-вторых, даже если бы это было и так, к вам это не имеет никакого отношения.

– Боже мой. Я оскорбила вас. Я сожалею. Я лишь, ну, в общем, кто-то же должен был вам объяснить положение вещей.

– И какое у них положение?

К радости Мюриен, было очевидно, что девушка смущена. Она тихонько вздохнула, как будто сожалея о том, что должна была сказать.

– Это так неприятно. Но вы – сестра мужа Фионы, что делает нас почти сестрами. Это меньшее, что я могу сделать. Я только не хотела, чтобы вы скомпрометировали себя на балу в следующую среду.

– Скомпрометировала? Как бы я это сделала?

Мюриен мягко улыбнулась.

– На балу, который Малкольм и Фиона устроят в честь Сент-Джона, будет много людей. Весьма очевидно, что вы чувствуете к нему. Хотя вы думаете, что осмотрительны, лицо всегда будет вас выдавать, и все будут знать. Все.

Стояла тишина, во время которой Кэт твердо смотрела на Мюриен. Ее лицо было неподвижно, но то, что ее пальцы, державшие узды, побелели, говорило о многом.

Внутри у Кэт Макдональд все кипело. Как и запланировала Мюриен, Кэт злилась и стыдилась.

Мюриен махнула рукой.

– Вы предупреждены. Можете быть уверены, что независимо от вашего решения, я сделаю все, что могу, чтобы помочь вам.

Мюриен улыбнулась так любезно, как только могла.

– Мне ничего не нужно. Никто не посмеет высмеивать меня в доме моего брата.

– Не в лицо, – мягко сказала Мюриен. Она сделала паузу, а затем добавила уверенным голосом. – Но вы правы. Вы должны посетить бал; в конце концов, он состоится в доме вашего брата. Я не стала бы думать обо всех тех, кто будет шептаться и сплетничать. Определенно, Сент-Джон ничего не заметит.

– Вы не хотите, чтобы я пришла.

– Я? О, для меня это не важно. На самом деле… – Пристальный взгляд Мюриен медленно прошелся по Кэт. – Я искренне надеюсь, что вы действительно придете. Это окажет нам большую честь и доставит удовольствие.

Губы Кэт сжались.

– Мюриен, я не знаю, как вас благодарить.

– Я уверена, что вы еще подумаете об этом. Возможно, однажды я захочу, чтобы вы сделали какое-нибудь изделие из стекла для моего дома. Есть много окон, которые можно как-нибудь украсить.

Улыбаясь, Мюриен повернулась и пошла. Пока она шла обратно к террасе, она скрывала свой триумф так хорошо, как только могла.

Теперь Кэт точно посетит бал, Мюриен была уверена в этом. Еще лучше, что Кэт будет неловко себя чувствовать рядом с Девоном, задаваясь вопросом, может ли он видеть те чувства на ее лице, о которых упоминала Мюриен.

Сияло солнце, и небо было украшено россыпью облаков. Мюриен решила, что это прекрасный день. Прекрасный день для победы.

Кэт зашла в спальню, Энни шла за ней по пятам. Экономка закрыла дверь, а затем повернулась и внимательно посмотрела на Кэт.

– Что случилось, почему у тебя такое настроение?

Кэт резко села на кровать.

– Ничего.

Кэт не была человеком, испытывающим ненависть к кому-либо, но Мюриен удалось вызвать сильную неприязнь в обычно милосердном сердце Кэт.

– Не говори мне, что ты ничем не обеспокоена, – сказала Энни. – Ты чуть не убила бедного Дональда, а это не показатель хорошего дня.