Текст книги "Совсем другое небо (сборник)"

Автор книги: Карел Рихтер

Соавторы: Йозеф Кебза,Павел Францоуз,Мирослав Главач,Бьела Калинова,Йозеф Семерак,Рудольф Латечка,Иван Черный,Петер Ковачик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Йозеф Семерак

Регулировщик

Стоял трескучий мороз. Этот день Власта Буриан с полным основанием назвал бы лютым. Небо напоминало только что побеленный свод, а на шоссе образовались неподражаемые разводы, напоминавшие географическую карту. И хотя солнце кончиками лучей касалось холодной земли, оно еще не в силах было дать ей столько света и тепла, чтобы местность приобрела более уютный вид.

Снега было немного. Только на северной стороне кое-где остались белые сугробы.

Около полудня я, командир роты, вел свое подразделение. В бронетранспортере я чувствовал себя как дома. Колонна шла отработанным маршем, спокойно и с заданной скоростью. С водителем Йиркой Палой у меня были добрые отношения. Он ездил со мной вот уже второй год.

– Товарищ надпоручик, куда теперь? Налево, направо? – прервал он мои мысли.

– Один момент!

– Сейчас будем на перекрестке. Замедлить ход?

– Да, я взгляну в карту. – И тут же добавил: – Налево! Ты что, не видишь регулировщика?

– Вижу, но даже в войну встречались лжерегулировщики.

– Ладно, лишнего не придумывай, мы не на войне. Скажи лучше, кто там стоит? Ты знаешь этого парня?

– Знаю, он из первой роты. Кажется, его зовут Франта. Это тихий, честный парень.

– Как ты? Или, может, лучше?

Мы оба засмеялись, прекрасно понимая друг друга.

– Видите ли, товарищ надпоручик, он – действительно хороший парень. Представьте только, сколько времени он уже тут торчит и сколько еще будет торчать, пока не пройдут все роты и штаб? – Водитель плавно перешел на третью скорость и мягко взял небольшой подъем.

– Это правда, – согласился я. – Работа ответственная.

– Я читал в одной книге, – продолжал Йиржи, что во время второй мировой войны регулировщикам приходилось, бывало, стоять на перекрестках и переправах по нескольку дней и ночей, причем эти функции выполняли порой и женщины. И делали это отлично…

Мы уже приближались к месту новой дислокации части. Через минуту Йиржи выключит мотор и пойдет отдыхать, а мне надо еще посмотреть, как доехала рота.

– На сегодня хватит. Отдыхай.

* * *

Опустевший перекресток – как черный асфальтовый крест.

– Бесконечный день, – вздохнул регулировщик Франтишек Кмент и подумал: «Куда запропастилась машина-подборщик? Или они меня не заметили?..»

Кмент, опершись на ограждение тротуара, всматривался в трехсотметровый участок шоссе, откуда должна была появиться долгожданная машина. Темнело. Автомобили включали фары. Временами дорогу пересекали одинокие прохожие. Время тянулось медленно.

– Не может быть, чтобы обо мне забыли! Ведь я с места не сошел! – Кмент мысленно возвращался к потокам машин и бронетранспортеров, перебирал в памяти роту за ротой, вспоминал знакомые лица за рулем и тщетно пытался припомнить, не видел ли он среди них товарища Гонзу в машине-подборщике. – Нет, Гонза определенно не проезжал!

Напротив закрылась пивная. Вышедшие из нее мужчины начали подсмеиваться над ним:

– Пошли с нами! Плюнь на это! Замерзнешь ведь!

Ночью мороз стал крепчать. Холод пробирал до костей. Не спасали ни теплое белье, ни теплая обувь. Кмент бегал возле перекрестка, прыгал через ограждение, приседал, притопывал, хлопал рукавицами… Скорее бы уж наступило утро!

И вдруг – автомашина! Издали было видно, как она притормаживала. Остановилась. Ура-а-а-а!

Но это оказалась машина, развозившая молоко.

– Эй, чего тут киснешь? – крикнули ему водитель и грузчик и подали бутылку молока: – На, возьми. Только это не ром…

Потом возле него остановились пекари. Он с аппетитом закусил душистым рогаликом. Никогда в жизни не ел такого вкусного!

А вот уж и утро. Дети пошли в школу.

Учение закончилось.

– Товарищ надпоручик, – прибежал ко мне запыхавшийся связной, – началось построение для подведения итогов учения. Все подразделения строятся на холме перед штабной машиной.

Я отдал приказ «Закончить работы и строиться!» и стал наблюдать за тем, что делалось вокруг. Невольно бросилось в глаза, что в первой роте началась какая-то беготня. Я не удержался и пошел туда.

– Что, у тебя солдат прибыло, что ли? – шутливо спросил я, толкнув командира. Но тому было не до шуток.

– Отстань, Йозеф… Не сносить мне головы, если я не найду одного солдата. Регулировщика.

– Франтишека? – выпалил я наугад.

– Ты знаешь о нем?

– Нет, не знаю. Как зовут этого солдата?

– Франтишек Кмент, рядовой.

– Подожди, я спрошу, – сказал я и побежал к своей роте. – Рядовой Пала, ко мне!

– Есть! – услышал я знакомый голос своего водителя.

– Как звали того регулировщика, о котором мы говорили в машине? Кмент? Франтишек Кмент?

Через пару секунд я показал незадачливому командиру место на карте, где видел в последний раз регулировщика.

* * *

По шоссе мчалась машина. Командир первой роты надпоручик Лацо Ильчак внимательно всматривался в карту.

– Прибавь газу, – сказал он водителю, а потом добавил, размышляя вслух: – Как ты думаешь, будет Кмент на том перекрестке? И как это старшина мог его пропустить? Я ему это еще припомню! – На минуту воцарилась тишина, потом вновь послышался голос командира: – Тормози, тормози! Ты что, не видишь? Вон он, вон он!

Рядовой Кмент, опершись на ограждение, смотрел на машину сначала недоверчиво, потом с радостью.

– Не забыли!

* * *

Вот так окончилась история с регулировщиком, который простоял на перекрестке тридцать девять часов подряд.

Регулировщик Франтишек Кмент проявил себя как образцовый солдат. Он утверждал потом, что все можно вынести, если человек знает, что он выполняет свой долг.

Особый метод воспитания

Воспитание всегда ставит множество проблем. Я знал это по собственному сыну. А теперь представьте себе, что в роте собралось около сотни молодых людей и каждый из них воспитан по-своему. Большинство очень быстро привыкают к воинскому режиму, и два года пролетают для них незаметно, однако некоторые молодые люди приспосабливаются с трудом. Как правило, здесь сказываются результаты воспитания в семье или в той среде, в которой молодые люди находились до армии.

Об одном таком парне я хочу вам рассказать…

Его звали Вацлав. Вацлав Йироутек. Он был из Градецка, работал там продавцом. Еще до службы в армии он получил в Свазарме [3]3
  Добровольное общество содействия армии. – Прим. ред.


[Закрыть] водительские права, и после призыва на действительную военную службу его зачислили на должность водителя. Успешно окончив краткосрочные водительские курсы и курсы вождения бронетранспортеров, он пришел ко мне в роту.

Вот тогда-то и начались у него первые трудности. Он допустил нарушения, и его командиры вынуждены были его наказать. Техник роты тоже не переставал на него жаловаться. Я долго не придавал этому значения, полагая, что со временем все наладится и Йироутек привыкнет. Но я ошибся. Нарушений у него становилось все больше. Техник не знал, что с ним делать: Йироутек не заботился о технике, был ленив, не хотел ничего делать, у него на все находились отговорки.

На одном совещании, когда техник вновь заговорил об Йироутеке, я не выдержал:

– Ну, хватит! Только и слышу от вас: Йироутек, Йироутек! Ни о ком другом не говорите!

– Хотел бы я знать, что бы вы с ним стали делать, если б он у вас был водителем? – проговорил командир взвода, в котором числился Йироутек.

Это меня совсем допекло: «Неужели он думает, что и мне с ним не справиться? Или считает, что Йироутек будет командовать мною?..» Наступило молчание, и вдруг меня осенила идея.

– Никто не может с ним сладить, говорите?.. Добро… С завтрашнего дня назначаю рядового Йироутека на должность водителя бронетранспортера командира роты. Старшина, произведите соответствующее изменение в книге приказов и принесите приказ мне на подпись.

В глазах всех присутствующих я прочел одно и то же: «Ну и дает!» Но я закончил как ни в чем не бывало:

– Моего бывшего водителя, рядового Гысека, перевести в первый взвод!

– Но, товарищ капитан, вы всегда были очень довольны Гысеком, – попытался изменить мое решение техник.

– Был, – признался я. – Я с ним сам поговорю. Направьте ко мне Йироутека сегодня. Или… лучше прямо сейчас!

Я закончил совещание. Офицеры вышли из канцелярии. В коридоре раздался их смех.

* * *

Как подойти к Йироутеку? Как с ним поговорить? Как растолковать ему, что я его беру потому, что все от него отказываются? Продумав этот вопрос, я поставил перед собой цель – сделать из него хорошего солдата, чтобы на одном из будущих совещаний можно было сказать: «Ну, как вы находите Йироутека? Вот это водитель!..»

Голос Йироутека вывел меня из раздумья:

– … Явился по вашему приказанию!

– Садись, – сказал я приветливо. – Куришь? Угощайся!

Мы закурили, и я продолжал:

– С сегодняшнего дня ты будешь у меня водителем.

– Почему?

– Да вот так. Гысек скоро кончает службу, и мне нужен новый водитель, а ему надо уже сейчас попрактиковаться.

– А почему именно я? Ведь есть водители получше?..

– Значит, не хочешь быть у меня? – прервал я его. – А если мой выбор пал именно на тебя? Считай это приказом.

– А если у меня не получится?..

Собственно говоря, до сих пор я Йироутека еще как следует не знал даже внешне. Он был среднего роста, стройный, с приветливым интеллигентным лицом и кудрявыми волосами. Красавчик. Конечно, он нравился девушкам. Судя по первому впечатлению, он был толков и умен. Так почему же он все это вытворяет? Почему?..

– У тебя какие-нибудь неприятности дома? Есть девушка? – спросил я дружеским тоном.

– Нет.

– Хочешь со мной ездить?

– Ну, раз вы желаете…

– Послушай, ты должен доказать, что заслуживаешь это! Тебе известно, что у меня всегда были лучшие водители?

– Известно, вот поэтому мне и кажется странным…

– Что тебе кажется странным?

– Что я должен быть первым водителем роты!..

«Ага! Значит, задело. Теперь его заест совесть, а это – хороший признак», – думал я. У меня поднялось настроение. Я уже верил, что Йироутек все понял.

– Договорились! Завтра будет приказ о твоем назначении на новую должность, и завтра же начнешь принимать технику. Я приду посмотреть, – закончил я разговор.

– А вы не раздумаете? – спросил Йироутек, погасив в пепельнице свой окурок.

– Нет! Можешь идти!

* * *

Дни шли – Йироутек не менялся. Его отношение к технике улучшилось, но сам он оставался все таким же.

На учениях, поставив машину в указанное место и замаскировав ее, он сразу куда-то исчезал. Или где-нибудь лежал, или шел поболтать с другими водителями. Машина его мало волновала. Во время отъезда его зачастую вынуждены были искать. И всегда он находил тьму отговорок, чтобы избежать наказания.

Сколько раз я разъяснял ему обязанности водителя командирской машины на учениях, сколько раз делал замечания и предупреждения – ничто не помогало. Тщетно искал я методы, с помощью которых мог бы заставить его работать лучше, с большей ответственностью. В роте быстро узнали, почему его назначили ко мне. И я теперь не мог отступить, не мог его выгнать и взять другого водителя. Поняв это, Йироутек стал злоупотреблять моим бессилием в сложившейся ситуации.

Вся рота ждала, чем все это кончится.

* * *

Мы проводили учения на Шумаве. В один прекрасный летний день, какие обычно рисуют в иллюстрированных журналах, все взводы отлично выполнили свои задания, и у нас осталось время на отдых. Мне захотелось умыться, смыть с себя пыль и грязь. Я метался в поисках воды: посуда была пуста, а моего водителя, как всегда, не оказалось на месте.

Именно тогда мне пришла в голову одна идея, или, если хотите, созрел план мести.

«Я тебе устрою наказание!» – думал я, собирая вещи, разбросанные возле бронетранспортера. Когда я все уложил и машина была готова к отъезду, я еще несколько раз окликнул Йироутека, но никто не отозвался.

– Ну, теперь ты узнаешь все прелести Шумавы!

Я включил мотор и медленно поехал по лесной дороге, следя в зеркальце заднего обозрения, не появится ли Йироутек. Тщетно. Я уже готов был вернуться и отказаться от своего воспитательного метода, как вдруг из леса вынырнула фигура – Йироутек!

Я узнал его. Ботинки расшнурованы, куртка переброшена через плечо. Затягивая брючный ремень, он кричал мне что-то вдогонку.

Я сделал вид, будто не вижу его, и продолжал ехать, правда очень медленно, так что стрелка спидометра почти не двигалась.

Йироутек быстро привел себя в порядок и побежал следом. Он махал руками, что-то выкрикивал, догоняя меня. Когда он уже почти поравнялся с машиной, я прибавил газ.

Йироутек остановился. Кажется, сдается! Но вот опять побежал. Видно, понял, что, оставшись один, заблудится в шумавских дебрях. С него лил пот в три ручья, но я не уступал. От бега и жары, которая после полудня особенно давала себя знать, он стал красным как рак. Я пожалел его и уже собирался остановить машину, но, вспомнив все его проделки, решил сохранить между нами дистанцию, но такую, чтобы не потерять его из вида. Конечно, он уже получил свое, но я решил быть твердым до конца, подумав: «Погоди, тебе это так не пройдет!» И я прибавил скорость. Когда расстояние между нами увеличилось до километра, я остановил машину, сделав вид, будто копаюсь в моторе.

Йироутек бежал изо всех сил и кричал, чтобы я его подождал. Но я, будто не слыша и не видя его, снова завел мотор и поехал.

Таким образом Йироутек пробежал добрых пять-шесть километров, и это – в самую жару!

Наконец я выключил мотор и повернулся к догонявшему меня Йироутеку. Он добежал из последних сил и в изнеможении упал на сиденье машины.

– Как прогулялся? – спросил я, улыбаясь. Он не ответил, лишь тяжело дышал, стирая пот со лба. – Давай садись за баранку и поворачивай назад!

Мы возвратились туда, откуда я выехал, а он выбежал. Остановились на том же месте. Не говоря ни слона, Йироутек замаскировал бронетранспортер, проверил мотор, что-то исправил, а потом молча сел в тени машины.

– Подожди здесь, я схожу за водой – надо умыться, – бросил я как бы само собой разумеющееся.

– Я сбегаю за водой, товарищ капитан! Я мигом! Действительно, он тут же вернулся с посудой, наполненной до краев прохладной водой.

– Раздевайся, я полью тебе!

Я обдавал водой его покрасневшее от прилива крови тело, и мы оба вдруг рассмеялись. Смеялись до упаду.

– Ну а теперь кури и отдыхай!

– Товарищ капитан, – тихо проговорил водитель, – я теперь от бронетранспортера ни на шаг…

– Прекрасно, не будем об этом говорить. Видишь ли, главное – в том, чтобы на человека можно было положиться…

– Я знаю, что валял дурака…

– Да, ты был хорош!

* * *

Вернувшись с учений, Йироутек стал самым исполнительным солдатом. До самого его ухода в запас у меня не возникало с ним больше никаких проблем. Он действительно стал первым водителем в роте.

Когда на каком-то совещании младшие командиры поинтересовались, как мне удалось этого добиться, я ответил:

– Видите ли, особый метод воспитания…

Дирижер

– Кавалеры, приглашайте дам на танец! Мы переходим к следующему танцу в нашем ускоренном танцевальном курсе. Это хорошо известный вам латиноамериканский танец «румба». – Танцмейстер необыкновенно элегантно и привычно показывал шаги, вариации, фигуры.

Шли занятия школы танцев, организованные начальником клуба для солдат нашей части.

Воинский клуб превратился в демонстрационный зал мод – разнообразнейшие туалеты дам, парадная одежда мужчин. Насыщенный духами и одеколоном воздух напоминал пьянящий аромат цветочного магазина.

Оба крыла клуба были полны народа. Официанты в белоснежных куртках разносили прохладительные напитки, чтобы освежить уставшие пары и поднять их настроение. Все были довольны, веселы, полны радости от движения и танцев и, конечно же, от выученных танцевальных па.

Итак, был приятный осенний вечер в клубе.

* * *

В другой половине зала сидели за столиком командир части и его гость – полковник из вышестоящего штаба. Командир был в черном костюме, а полковник, который вот уже два дня проверял часть, – в военной форме. Они были друзьями: вместе учились, а теперь бывали друг у друга в гостях. Сейчас они улыбались знакомым, отпускали шуточки в адрес танцующих. Оба были в отличном расположении духа и оба держали бокалы с вином.

Оркестр, состоявший из солдат действительной службы, играл негромко, и мало кто замечал, что не все аккорды звучали в унисон: то «выскакивал» кларнет, то труба.

Вечер проходил спокойно. Настроение гостей было праздничным.

– Товарищ подполковник, – обратился вдруг полковник к командиру части, – объявите боевую тревогу. Время – двадцать два ноль-ноль. – И он кратко изложил план предстоящего учения.

– Есть, – ответил командир части, застывший в черном костюме по стойке «смирно».

– Тревога входит в проверку части… Мне очень жаль, что я должен прервать этот прекрасный вечер, – добавил полковник.

Командир сделал знак оркестру, чтобы тот перестал играть, и подошел к микрофону:

– Извините, товарищи женщины, но я прошу вас покинуть зал.

Удивленные женщины неохотно направились в гардероб, в зале остались только мужчины.

– В соответствии с приказом… объявляю боевую тревогу с выездом техники в поле… Время – двадцать два ноль-ноль…

Командир кратко изложил приказ. Он видел по выражению лиц, что его слова вызвали почти шок у присутствующих.

Зал быстро опустел. Вдогонку уходившим звучал приказ командира:

– По ротам! Выполнять задания!

Спокойная до сих пор казарма сразу преобразилась. Каждый знал свою задачу. В помещении было темно: дежурный выключил центральным рубильником освещение. По двору бегали посыльные, выезжали первые машины связи, чтобы развезти солдат-связистов для выполнения боевого задания. С грохотом поднимались двери гаражей, слышался шум отъезжавших машин и бронетранспортеров, грузились ящики с боеприпасами и провиантом, горючее и оружие…

Слышались голоса командиров. И вот уже раскрылись казарменные ворота, выехали первые машины и в походном порядке исчезали на городских улицах.

Под покровом ночи солдаты и их командиры оставили казармы, а их жены – бал.

* * *

В назначенное место я прибыл первым благодаря своему водителю. Постепенно подъезжали другие машины роты. Командиры взводов докладывали о личном составе, о вывезенной технике и об автомашинах. Весь личный состав был на месте.

– Товарищ надпоручик, это надолго? – с любопытством спросил старшина Йозеф Мойзес.

– Не знаю… Но, скорее всего, речь идет о проверке действий части по тревоге.

– Значит, мы скоро вернемся?

– По-видимому… но иногда это затягивается. Да ты и сам знаешь, – махнул я рукой и пошел проверять взводы. «Хорошо, что все это в моей роте отработано. Тревога будет настоящим учением, если для каждого действительно явится проверкой, контролем несения караульной службы и выполнения устава», – думал я.

– Товарищ надпоручик, к командиру! – крикнул мне мотоциклист – связной из штаба полка. – Садитесь, я вас подвезу.

Я быстро передал командование командиру первого взвода, отдал распоряжения, как устранить замеченные недостатки, и сел на мотоцикл. Я успел снять гражданский костюм, который отдыхал теперь в вещевом мешке.

Мы ехали под ночным небом, и тысячи звезд светили нам, как кошачьи глаза. Рокот мотора как бы выговаривал: «А что дальше? А что дальше?..»

Штабная машина была укрыта под деревьями. Сквозь щели двери пробивался свет, Я вошел в штаб. Люминесцентные лампы, похожие на рефлекторы театральной рампы, ослепили меня.

– Товарищ подпол… – И хотя мне хорошо была известна форма обращения и я считался солдатом, умеющим неукоснительно соблюдать субординацию, я не мог удержаться от улыбки: подполковник стоял у карты, в черном костюме, с прекрасной бабочкой на шее, и давал указания относительно дальнейшей боевой деятельности.

– Вы что, надпоручик, – хлестанул он меня взглядом, – никогда не видели офицера в гражданской одежде?

– Не сердитесь, товарищ подполковник, но вы сейчас очень похожи на дирижера, – сказал я, словно оправдываясь.

– Дирижер, говоришь? Так я тебе вот что скажу по этому поводу. Это будет действительно концерт, и твоя рота будет в нем солировать. А ты будешь первой скрипкой, – добавил он, и все присутствующие улыбнулись удачной шутке.

– Как бы нас не освистали…

– Это зависит от вас. Задача роты: передвижение из района дислокации в район… Вам предстоит выполнить следующую задачу… Готовность к выполнению задачи – тридцать минут.

Я внимательно выслушал приказ.

– Есть вопросы?

– Нет.

– Соблюдайте порядок движения! Штаб едет впереди вас.

– Разрешите идти?

– Идите.

Я поспешил к своему подразделению. Задача была ясна, но временная раскладка казалась мне неблагоприятной. «Все нужно делать быстрее, чем мы делаем обычно», – подумал я. По дороге я уже планировал действия: созвать командиров взводов, дать предварительные указания, подготовить боевой приказ…

Старшина Мойзес лишь вздохнул:

– Значит, будем таскаться целую неделю?.. А у меня назначено свидание…

* * *

Черный асфальт, блестевший от утренней росы, отражал лучи фар, образуя сказочную сетку-паутину. Контуры деревьев и столбы с проводами окаймляли дорогу где-то высоко вверху.

– Да, получили наши дамы удовольствие, – нарушил молчание водитель, оторвав меня от восторженного созерцания красоты занимающегося дня.

– Они к этому привыкли, – с неохотой ответил я.

– Вам, командирам, нелегко. Сегодня тревога и учения, завтра – служебная командировка. Вы чаще в пути, чем дома.

– Дело привычки…

– Я бы не привык.

– Привык бы. Раз-другой чертыхнулся бы в душе, когда лопнули все твои планы, а потом прошло бы…

– А как сын? – не унимался водитель.

– Мал еще, не понимает этого.

– А когда будет понимать?

– Отстань, – проворчал я. – Мало мне дома достается, так ты еще тут гудишь… – А потом сказал: – Видишь ли, в каждой профессии есть свои «за» и «против»…

– Это правда, – согласился Йирка. – Вот я, например, стеклодув. Иногда так засяду за работу, что работаю даже в субботу и воскресенье. Бывает, что и по шестнадцать часов в сутки. А когда нет охоты, то и не работается.

– Это так на тебя похоже! Особенно если рядом жбан пива…

– А что делать, если у печи ужасно жарко, а вода или лимонад жажды не утоляет? Эх, жду не дождусь, когда снова сяду к печи!

– Хорошо. Сколько километров мы уже проехали?

– Около шестидесяти. Ребята едут хорошо, вижу их в зеркале.

* * *

Ночь еще окончательно не сняла своего покрывала, а мы уже влетели в деревню, каких у нас сотни, похожих одна на другую как две капли воды: несколько домов, деревенская площадь с прудом для гусей, детская площадка – вот и все.

– Какой-то мужик мотается на шоссе, – сбавляя скорость, проговорил водитель.

– Остановись, а то мы его задавим, – сказал я, наблюдая за парнем в черном, который, стоя посреди шоссе, как сумасшедший размахивал руками.

Я на ходу открыл люк бронетранспортера и закричал:

– Эй, тебе что, жизнь надоела? Сойди на обочину, не то мы тебя проутюжим.

– Спокойнее! – долетел до меня голос, и я не поверил своим ушам: командир, этот парень – наш командир!

– Извините, товарищ подполковник, я не разглядел. Мы едем целую ночь, извините, – пролепетал я, чувствуя, как меня прошиб пот.

– Начальство изменило боевую задачу, поэтому я вас и остановил. Я уточню ее вам. Откройте дверь!

Дополнительный приказ я принял без энтузиазма и без вопросов. А командир, не сказав ни слова на прощание, опять ушел дежурить на шоссе.

– Вот было бы дело! – вздохнул я, когда транспортер тронулся с места.

* * *

Часть выполнила свою задачу в целом хорошо. Я думал, что подполковник забудет об эпизодах этого учения, но это оказалось не так. При разборе итогов учебного года он напомнил мне об этом:

– Солдат и в гражданском платье остается солдатом. – И, улыбаясь, добавил: – Бывают обстоятельства, когда приходится командовать и в смокинге…