Текст книги "Улыбнитесь, вы уволены"

Автор книги: Кара Локвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

7

Я полный банкрот.

На банковском счету у меня меньше десяти долларов, такую сумму мне не выдаст ни один банкомат, а поскольку за общение с кассиром мой банк берет пять долларов, я потеряю половину своих смехотворных сбережений, если пойду забирать их в кассе.

Положение безнадежное. Подошел срок двух обязательных платежей по кредитным карточкам, а электросеть только что прислала мне счет в розовом конверте.

– У тебя нет денег взаймы? – спрашиваю я Мисси.

Она сначала фыркает, а потом шипит, не отрывая глаз от телевизора:

– Я что, похожа на Банк Америки?

С моего дивана не сходит отпечаток ее задницы, и это лишь один из множества минусов жизни с Мисси. Она, например, утверждает, что у нее страшная аллергия на жидкость для мытья посуды, поэтому не притрагивается к грязным тарелкам в раковине. К своему грязному белью, кучей сваленному в коридоре, впрочем, тоже. От любых моющих средств, заявляет Мисси, у нее появляется крапивница, грозящая летальным исходом.

Странно, что это не мешает ей пользоваться моим шампунем.

– Я пошла, – говорю я.

– Скатертью дорожка, – отзывается Мисси.

За тридцать компакт-дисков в магазине подержанных дисков за углом мне дают десять долларов. Судя по всему, пик спроса на «Оинго Боинго» и «Дюран Дюран» позади.

Печальный день: несчастные десять баксов удваивают мое состояние. Но есть повод и для радости: теперь я могу скормить эти десять баксов банкомату и получить обратно все двадцать.

Моя следующая остановка – банк крови неподалеку от дома, где нужно ответить на анкету из ста вопросов, среди которых – «Занимались ли вы когда-нибудь сексом за деньги или за наркотики?» и «Принимали ли вы когда-нибудь наркотики посредством внутривенных инъекций или занимались ли сексом с человеком, который принимал наркотики посредством внутривенных инъекций?». Над вопросом «Занимались ли вы сексом с обезьяной/мартышкой/любым приматом с 1980 года?» я некоторое время раздумываю и чуть было не отвечаю «да», имея в виду Майка. Но потом решаю, что он больше похож на свинью, чем на мартышку.

Сажусь в кресло; молодая медсестра восемнадцать раз прокалывает меня иглой, прежде чем нащупывает «скользкую», по ее словам, вену. Когда емкость заполняется всего через несколько секунд, медсестра сообщает, что у меня крупные вены и поэтому кровь идет быстро.

Хотя бы один плюс у меня есть. Приятно сознавать, что в автокатастрофе я истеку кровью за каких-нибудь 8,2 секунды.

Только после того как у меня взяли столько крови, что хватило бы на серьезную операцию по пересадке органов, я узнаю, что донорам теперь не платят. В благодарность мне дают пакетик сока и маленькую пачку печенья.

Когда я возвращаюсь в квартиру, Мисси нигде не видно. Проверяю, на месте ли ценные вещи – жемчужное ожерелье от бабушки, телевизор и DVD-плеер, – но, кажется, ничего не пропало. К тому же ее коробки здесь, как и толстый бумажник ее дружка. Надо полагать, она еще вернется.

Воспользовавшись тишиной, приступаю к работе над диском для Рона – первое приятное занятие за весь день. Для меня нет ничего лучше концептуального искусства, где единственное ограничение – твои способности. Через полчаса я набросала гигантскую пробку для раковины и закрасила ее несколькими крупными мазками. Будь у меня работа, где я могла бы заниматься этим весь день, я бы чувствовала себя счастливой. Все, что мне нужно, – это работа, требующая чуть больше творчества, чем дизайн канцелярских каталогов.

Я решаю, что пора взглянуть на вакансии. Просматривать объявления в Интернете скучно и унизительно. Прокрутив сотни окон с результатами поиска, я преисполняюсь ненависти к себе. Глаза покраснели и болят. Я в обиде на родителей, у которых не хватило изобретательности придумать для себя что-нибудь доходное, типа чайных пакетиков или корректирующей жидкости. Я в обиде на счастливчиков, получивших в наследство дома вокруг стадиона «Ригли-филд», где можно сдать свою крышу под рекламу «Будвайзера» и жить припеваючи – только благодаря тому, что ты позволил пивной компании раскрасить верхнюю часть своего дома. Где мой меценат?! Где мой чек от Национального фонда искусств?! Где помощь от корпорации?!

Полная безнадега.

В отчаянии начинаю бомбить своими резюме все подряд: агент по продаже одежды, театральный билетер и собачий компаньон – хотя, согласитесь, эти должности значительно ниже моей квалификации.

Потом подаю заявление на тридцать вакансий, для которых моей квалификации явно недостаточно (включая место финансового директора у «Крайслера»). Как говорит Тодд, как узнать, что тебя не возьмут, если не бросить вызов?

Когда у тебя полно времени, можешь позволить себе роскошь тратить чужое.

Входная дверь распахивается; входит Мисси в шерстяном костюме, да еще и на каблуках.

– Ты была на собеседовании, – с упреком говорю я, показывая на прекрасно сидящий на ней черный блейзер.

Такое чувство, будто я застукала своего парня в постели со своей лучшей подругой. У меня пока не было даже телефонного собеседования, не говоря уже о таком, для которого требуется деловая одежда.

– Оказалось – туфта, – отвечает Мисси. – Там платят всего семьдесят. То есть это шаг назад.

– Семьдесят тысяч долларов? —выдыхаю я.

Мисси пожимает плечами:

– Это ниже меня.

Звонит телефон.

– Готова к пьянке? Я – да, – заявляет Стеф. – Мой мобильник сдох. Самолет опоздал. Конференция была омерзительная, а еще – есть серьезные новости, но лучше расскажу при встрече.

У меня двадцать долларов. Я внушаю себе, что на одну ночь этого хватит, – как в колледже, когда, порывшись в диванных подушках, наскребала достаточно мелочи на выпивку и чипсы с сыром.

– У меня тоже новости, – сообщаю я. – Ко мне переехала Мисси.

– Что? Шутишь? —хрипит от изумления Стеф. – Ты впустила в квартиру эту клептоманку?

– Как будто у меня был выбор. И потом, ты говорила, что, скорее всего, это просто слухи.

– Ну ладно, ладно, плевать. Я сегодня добрая. Можешь и ее захватить, если она захочет.

– Похоже, придется. Из нас двоих деньги есть только у нее.

Мы встречаемся в баре ресторана «Красный фонарь», потому что Мисси не хочет светиться в «местных забегаловках» и скорее оплатит нам десятидолларовые мартини с манго, чем будет пить дешевое пиво в ирландском кабаке.

– Ну? Что за новости? – спрашиваю я Стеф.

– Э-э… Фергюсон похудел, – отвечает она.

Фергюсон был моим начальником в «Максимум Офисе». Все совершенно справедливо называли его Жирным Фергюсоном. В нем было килограммов сто сорок. От этого Жирный Фергюсон постоянно потел. Даже в самые холодные дни у него были темные круги под мышками и пятно на животе. Я никогда не видела его без повязки от пота вокруг лба. Мне все казалось, что эти его повязки что-то означают, как годовые кольца у дерева, но никакого объяснения я так и не нашла. Они просто были. Как следы от оспы.

– Работать на его компьютере – самая страшная пытка, – говорит Мисси. – Вы знаете, что однажды он засунул в клавиатуру целый ломтик картошки фри? Понятия не имею, как это ему удалось.

Стеф смеется.

– Так сколько он сбросил? – спрашивает Мисси.

Жирный Фергюсон сел на диету задолго до того, как я ушла, и был уже не столько Жирным Фергюсоном, сколько невероятно Съеживающимся Фергюсоном. Я все боялась, что однажды с него упадут штаны.

– Вы бы его не узнали. Он выглядит почти нормально. Потерял еще двадцать килограмм.

– Не тяни, Стеф, – прошу я. – Твоя потрясающая новость не может заключаться в том, что Жирный Фергюсон все еще на диете.

– Ну ладно, с какой начать – плохой или хорошей?

– С хорошей, – не задумываясь, выбираю я. Пусть Мисси фыркает сколько угодно.

– Я ушла с работы! – с гордостью восклицает Стеф.

Я роняю сигарету. Мисси шлепает Стеф по спине:

– Класс!

– Ты ушла?! Ты не понимаешь, что ты натворила!

Не верится, чтобы Стеф добровольно избрала такую жизнь: скрываться от хозяина квартиры, тянуть с оплатой счетов и влезать в долги.

– Я решила, что с меня хватит. Ушла в последний день конференции – не спала почти три дня.

– Но, Стеф, может, ты еще сможешь вернуться? Ты не знаешь, каково оно здесь. Рынок труда сошел с ума.

– Подумаешь. Стану «свободным художником», – отмахивается Стеф.

У меня отвисает челюсть.

– «Свободным художником»? Ты рехнулась!

– Не слушай Джейн. Избавилась от этих мудаков – и правильно. – Мисси стряхивает пепел в мой бокал из-под мартини.

– Стеф, по-моему, тебе нужно хорошенько подумать.

Господи, я говорю совсем как Тодд.

– Поздно. Я сказала Майку, что он гнусный подонок, а Фергюсону – что от него воняет венскими сосисками.

– Ты сказала Фергюсону, что от него воняет?!

Вероятно, в этом месте я должна рассмеяться, но в меня вселился дух Тодда, и я потеряла всякое чувство юмора.

– Хуже: я порекомендовала ему обратить внимание на такое замечательное изобретение современности, как дезодорант.

Мисси хохочет:

– Самый убойный прикол за весь вечер!

– Хоть кто-то оценил. – Стеф с обидой косится на меня.

– Смешно, – соглашаюсь я, но не смеюсь. Мне не дает покоя эгоистичная мысль: теперь почти все мои друзья, кроме Тодда и Кайла, безработные. Бесплатного пива ждать не от кого. – Ты уверена, что уже никак нельзя вернуться? – с надеждой спрашиваю я.

– Я не вернулась бы даже за удвоенную зарплату, – заявляет Стеф.

– Так их, сестренка! – Мисси поднимает бокал с мартини и чокается со Стеф.

– Но если твой уход – хорошая новость, то даже страшно подумать о плохой.

– Действительно. Ну… не знаю, как сказать, поэтому просто скажу как есть.

Я жду.

– Ну, в общем, дело в том… – Стеф останавливается и тревожно смотрит на меня.

– Выкладывай, не тяни.

– Ладно. Слушай. Короче, это касается Майка.

– Ну? – осторожно говорю я, стараясь особенно не надеяться, что его выгнали или что с ним случилось что-нибудь ужасное – например, подцепил где-нибудь проказу.

– Похоже, что Майк, э-э, как бы… – Стеф откашливается. – У Майка есть невеста.

– Брешешь! – вскрикивает Мисси.

Я теряю дар речи. Язык не слушается, в ушах звенит, будто я только что вернулась с концерта «Металлики».

– Что значит – у него есть невеста? – почти по слогам произношу я, чтобы не сорваться на крик.

– Она там была. В Нью-Йорке. Она там живет, то есть жила еще пару недель назад, а потом переехала в Чикаго. – Кашлянув, Стеф продолжает: – И она сказала мне, что они помолвлены больше года, а встречаются три года.

Мисси хлопает себя по колену:

– Сукин сын! Я знала,что он подонок, но это ж надо!

Я, кажется, стала на три тона бледнее белого. У него невеста.Конечно. Теперь все понятно. Вот почему в ресторанах мы всегда садились в самый темный угол. Вот почему он так и не дал мне своего домашнего номера, только сотовый. Вот откуда все эти неожиданные поездки в Нью-Йорк. И он никогда не предлагал мне познакомиться с семьей или друзьями – вообще ни с кем, кто мог бы разоблачить его двойную жизнь. Неудивительно, что он так спешил со мной расстаться. Его невеста переезжала в Чикаго.

Я самая большая тупица на земле.

– Ну что? Повторим? – предлагает Мисси.

– Полностью поддерживаю! – подхватывает Стеф.

Бармен наливает еще три мартини. У меня дрожит рука, но я все-таки беру свой бокал и осушаю его одним долгим глотком.

Только чудом я спьяну не звоню Майку.

Меня останавливает Стеф: она блокирует свой мобильник и отказывается говорить мне пин-код. Потом они вдвоем с Мисси отлавливают меня в туалете, где я пытаюсь позвонить из автомата.

Мисси и Стеф заодно. Обе качают головой, когда я не могу самостоятельно подняться на крыльцо своего дома. Кто-то, не знаю – Мисси или Стеф – отключил все телефонные провода в квартире, так что когда в три часа ночи я поднимаю трубку, не слышно даже гудков.

На следующее утро я просыпаюсь с ощущением, что ночью меня стукнули по голове чем-то твердым и плоским. И не один раз. Со стоном сажусь, тру глаза и отбрасываю назад волосы – за ночь они спутались в проволочную мочалку. Язык шершавый и кислый.

Спотыкаясь, бреду в ванную; в ушах шумит. Несколько раз роняю зубную щетку в раковину: координация пропала вместе со способностью концентрироваться на чем-либо более двух минут подряд.

Через некоторое время до меня доходит, что Стеф не уходила. Они с Мисси пьют кофе в гостиной.

– Смотрите! – кричит из комнаты Мисси. – Жирный Фергюсон!

Она тычет в экран: там показывают человека, который не может выйти из спальни по причине избыточного веса.

– Ну разве она не прелесть? – спрашивает меня Стеф.

– Вот она, наша королева мартини, – объявляет Мисси, когда я вхожу в комнату.

Я мычу, разворачиваюсь и плетусь на кухню налить себе кофе. Он мне сейчас не помешает. Голова раскалывается.

Кажется, Стеф и Мисси знакомы всю жизнь, а не каких-нибудь двадцать четыре часа. До вчерашнего вечера Стеф представляла себе Мисси только по слухам. Теперь они ведут себя так, словно всегда были лучшими подругами.

– Убила бы этого Майка. Самодовольный болван, – вздыхает Стеф.

– Удавить мало, – поддакивает Мисси.

Обе молча смотрят на экран.

– Можно взломать компьютерную сеть «Максимум», – через минуту подает голос Мисси. – Это не так сложно. Забраться в почту.

– А ты сможешь? – спрашивает Стеф.

– Ну да, я там была системным администратором, а значит, могу почти все.

– Правда?

Так и вижу, как крутятся шестеренки в голове Стеф.

– Нужен только пропуск, чтобы войти в здание, – говорит Мисси, поблескивая кольцом в ноздре. – Издали не получится. Надо пробраться в клетку.

– В клетку? – переспрашиваю я.

Мисси демонстративно вздыхает и закатывает глаза, как некоторые компьютерщики, когда разговаривают с чайниками.

– Серверную.

– Ох, – хором выдыхаем мы со Стеф.

Я смотрю на Стеф, но она этого не замечает. Она всерьез обдумывает предложение Мисси, что только подтверждает мои опасения: Стеф сошла с ума.

– Ты что, серьезно?

– А что еще ты можешь? – спрашивает Стеф у Мисси.

– Могу разослать увольнительные письма начальству. Даже, может быть, заморозить их зарплатные счета на месяц-другой.

– Да ну? – недоверчиво таращусь я.

Мисси фыркает и пожимает плечами.

– А еще? – с горящими глазами интересуется Стеф.

– Много чего.

– Девчонки, вы спятили! – объявляю я.

– Так, кое-кто требует внимания. – Стеф поворачивается ко мне. – Давай, отчитывайся. Как ты? Насчет Майка?

– А что я могу сделать? Мисси куда-то запрятала телефонные провода. Я даже не могу отматерить его по е-мейлу.

– Это для твоего же блага, – возражает Мисси. – А сегодня утром я все подсоединила обратно.

– Если хочешь выговориться – валяй, мы слушаем, – предлагает Стеф.

Мисси явно не в восторге, но молчит.

– Нет, спасибо, – отвечаю я.

Если я начну говорить об этом, то только расплачусь. Этого еще не хватало – плакать из-за Майка.

И потом, смогу ли я объяснить, что Майк так много значил для меня потому, что был первым в моей жизни парнем с мебельным гарнитуром? Его квартира – больше, чем дом моих родителей. У него универсальный бар – с шейкером и бокалами для мартини в комплекте. Он взрослый во всех отношениях. Он – человек, который не растеряется, увидев перед собой специальный нож для устриц или французскую карту вин. Он умеет готовить. У него целый набор кастрюль и сковородок, полный шкафчик трав, о которых я никогда и не слышала. Он водил меня в лучшие рестораны и заказывал на французском.

И у него была невеста. Хотя чему удивляться? Глупо рассчитывать, что обаятельные, опытные мужчины всегда говорят правду.

Звонит мой телефон.

Это мама. По-моему, у нее шестое чувство. Она всегда знает, когда ее дитятко в беде.

– Я не вовремя? – спрашивает она.

– Мягко сказано. – Очень хочется рассказать ей про Майка, но лучше обойтись без подробностей.

– Оказалось, мой бывший парень мне изменял.

– Который?

– Какая разница.

– Рон? Он никогда не внушал мне доверия.

– Не он. Вообще ничего страшного.

– Что же, мужчины… они все такие, – вздыхает мама. Ее голос дрожит, она оставила свой официальный «телефонный тон» – высокий, нараспев, переполненный доброжелательностью.

– Что случилось?

– Почему ты думаешь, что что-то случилось?

– Мам, в чем дело?

– Так, ничего. Вот только твой отец… —отвечает она специальным голосом для разговоров о папе – напряженно, с тяжким вздохом.

– Ну слава богу, ничего страшного. Папа вечно что-нибудь натворит.

– Он немного вредничает, – продолжает она.

– А когда он не вредничал? – напоминаю я, и мама смеется.

– Делает вид, что не умеет пользоваться стиральной машиной. А еще заявил, что если я не буду чаще стирать его белье, то это явится нарушением наших свадебных клятв. Но он сидит дома по средам, четвергам и пятницам – мог бы немного помогать по дому, правда?

– Ничего себе, – возмущаюсь я. Папа всегда придумает какую-нибудь новенькую пакость. – Ты не припугнула его тем, что собираешься принести его тело в дар науке? Что ученые еще никогда не видели живого неандертальца?

Мама снова смеется. Похоже, действительно рассердилась, иначе непременно сказала бы: «Джейн, нужно уважать отца, он так много работает».

– Да и денег стало не хватать – ведь теперь твой отец работает всего два дня в неделю, – добавляет она.

– Тебе нужны деньги? – Лишних у меня, конечно, нет, но я могла бы одолжить ей 5 долларов, которые только что получила в комиссионном за бабушкин рождественский свитер.

– Нет, все нормально. Мы справимся.

Стеф и Мисси вдруг вскрикивают.

– Что там за шум, милая?

– А, это у меня друзья.

– Не буду тогда тебе мешать. – Тон, по-моему, уже веселее.

Мисси и Стеф визжат и показывают на телевизор. На экране Майк, он кивает и о чем-то с уверенностью вещает. Под его гигантской головой написано: «Майк Орефус, главный финансовый директор компании «Максимум Офис»».

Когда это его успели повысить?

– Тсс, – шепчу я и делаю звук погромче.

– Наш процент прибыли возрос, и мы ожидаем, что в следующем квартале рост сохранится. – Кажется, Майк сделал мелирование. И отбелил зубы.

– Ублюдок, —выдыхает Стеф.

– ТС-С-С-С, – повторяю я.

– А как насчет слухов о слиянии? Вы не рассматриваете возможность слияния с интернет-компанией «Офис Онлайн»?

– На данной стадии пока слишком рано говорить о слияниях. Но я могу сказать, что «Максимум Офис» собирается проводить открытую политику.

– По-моему, он напудрился, – сообщает Мисси.

– Тихо! – ору я, увеличивая звук до предела.

– У нас чрезвычайно выгодное положение на рынке, и мне кажется, мы не раз доказывали, что добиваемся своих целей. Наше руководство не принимает необдуманных решений.

– Инвесторы будут рады это слышать, – подытоживает ведущий. – Спасибо, Майк.

– И вам спасибо, Джон.

– А теперь узнаем, каковы привилегии руководства, и поговорим о тенденции к их уменьшению. Но сначала – маленький ролик.

Я отключаю звук и сажусь.

Стеф и Мисси многозначительно смотрят на меня.

– Что такое? – не понимаю я.

– По-моему, пора рассказать ей о нашем плане, – говорит Мисси.

– Каком плане? – подозрительно спрашиваю я.

– О плане, который мы только что придумали. – Стеф радостно хлопает в ладоши.

Они выкладывают мне свой план.

– Вы обе свихнулись, – ахаю я, глядя то на одну, то на другую и пытаясь сообразить, не пера ли вызывать полицию. Подозреваю, что все это – хорошо продуманный розыгрыш; может, они как раз и добиваются, чтобы я позвонила по 911, а потом поднимут меня на смех.

– Нет, послушай, это все очень просто.

– По-моему, речь шла об ограблении.

– Это не ограбление, если Жирный Фергюсон не заметит, что пропуск пропал.

Я таращусь на Стеф как на сумасшедшую (боюсь, так оно и есть).

– Украсть у Жирного Фергюсона пропуск и проникнуть в «Максимум» – как же не ограбление?

– Формально это не ограбление, если совершается без оружия, – объясняет Мисси. – Это кража.

– Она серьезно? – спрашиваю я Стеф.

– Фергюсон – идеальный человек, сама подумай, – уверяет Стеф. – Друзей у него нет. Мы с легкостью вытащим пропуск у него из кармана, а если что-то не заладится, свалим все на него, потому что мы прошли по его пропуску.

Я хватаюсь за голову:

– В жизни не слышала такого бреда.

В этот момент на пожарной лестнице скребется Рон. Когда он по пояс появляется в окне, Стеф визжит, а Мисси рефлексивно бьет его по башке банкой диетической колы.

– Э, старуха! – орет Рон, потирая лоб и выпрямляясь практически в полный рост (в полный рост он никогда не выпрямляется: всегда горбит спину, как Шегги). – За что?

– Господи, Рон, – выдыхает Стеф. – Ты нас напугал.

– Ты его знаешь? – спрашивает Мисси.

– Джейн с ним спала, – объясняет Стеф.

– Эй! – одергиваю ее я.

– Что тут происходит, куколки? —Рон вскидывает свои кустистые брови.

– Они замышляют уголовное преступление, – жалуюсь я.

– Это интересно.

– Ему можно доверять? – спрашивает меня Мисси.

– Едва ли.

Внезапно, разглядев Мисси, Рон объявляет:

– Девочка, а ты оч-чень даже ничего.

Он хватает ее за руку, Мисси не возражает и даже, кажется, слегка наклоняется, чтобы обеспечить лучший обзор своего декольте.

– Ты и сам не урод, – отвечает она. – Извини за шишку.

– Да ниче. – Рон усаживается рядом с Мисси. – Хочешь травки?

– Что за вопрос. – Мисси берет у него косяк.

– Здесь не курить! – протестую я. Вот будет здорово, если хозяин подошлет ко мне копов в гражданском и меня арестуют за незаконное хранение наркотиков.

– В общем, – Мисси зажигает косяк, – не хватает только машины.

– Машина есть, – отвечает Рон.

Американская федерация бобслея и скелетона

Милитари-роуд, 421

Лейк-Плэсид, NY 12946-0828

Джейн Макгрегор

Кенмор-авеню, 3335

Чикаго, IL 60657

13 марта 2002 г.

Уважаемая миз Макгрегор!

Спасибо за Ваш интерес к участию в олимпийской сборной США по бобслею. Однако мы должны предупредить Вас, что бобслей – очень трудный и изнурительный вид спорта, требующий серьезной атлетической подготовки. Вы предполагаете, что почти всю работу делает сила тяжести, но это не совсем так.

Поскольку Вы упомянули, что не являетесь спортсменкой и никогда ею не были (уроки гимнастики в начальной школе не считаются), боюсь, что Ваша квалификация для олимпийской сборной 2006 г. недостаточна. Однако, если Вы хотите больше узнать о бобслее, мы рады предложить Вам профессиональные уроки наших сертифицированных тренеров.

Счастливо покататься!

Ли Брин,

помощник директора по связям с общественностью

Американской федерации бобслея и скелетона.