Текст книги "Улыбнитесь, вы уволены"
Автор книги: Кара Локвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
17
Когда я возвращаюсь, музы исследуют мою квартиру с точки зрения фен-шуй. На их взгляд, мои проблемы отчасти вызваны тем, что в зоне денег у меня стоит мусорное ведро, а в зоне души – засохший цветок.
– А что у меня в углу любви? – спрашиваю я.
– Ворох неоплаченных счетов, – отвечает Ганеша.
На следующее утро я то и дело подключаю людей к неправильным добавочным номерам. Все мои мысли – о том, что сказал Кайл. Ясное дело, он прав. Он самый взрослый человек в моей жизни после родителей, но они, наверное, не считаются. Если он думает, что я наломала дров, это о чем-то говорит. Может быть, все-таки стоит обратиться в полицию? Я бы так и сделала, но мешает одна мелочь – моя трусость.
И потом, у меня под кроватью лежит личное дело Майка, и я до сих пор не знаю, как его использовать. Отправить невесте? Отослать на телевидение? Сказать ему и потребовать денег? Разорвать? Не могу решить.
В обеденный перерыв встречаюсь с папой на бирже труда, потому что мама взяла с меня обещание сопроводить его в плавании по волнам безработицы.
Папа, который не может получить даже водительских прав без пространной критики во всеуслышание «дутого» правительства либералов, излагает свои впечатления от биржи труда стилем, достойным гордости любого журналиста.
– Так вот на что идут мои налоги?! – провозглашает папа так, что слышно всем в радиусе двух миль. – Мы КЛИЕНТЫ. Они получают зарплату из НАШЕГО кармана, а они сидят тут и делают МАНИКЮР!
Строго говоря, две женщины в приемной ссорятся: одна утверждает, что вторая нарочно погнула скрепку и из-за этого она сломала себе ноготь. Я пытаюсь объяснить папе, что агрессивность только приведет к тому, что они «случайно потеряют» его чек, но он не слушает.
Обнаружив, что нужно заполнять бланки, папа возмущается и требует менеджера, но женщина за стеклом велит ему выйти из очереди.
– Вы получаете зарплату из МОЕГО кармана, – напоминает папа и удивляется, почему она не начинает извиняться и не предлагает ему какой-нибудь освежающий напиток, чтобы скоротать время. – Невероятно! – говорит он, когда подходит охранник и просит нас прийти в другой день. – Вот ради чего Билл Клинтон заставлял нас платить все эти налоги.
– Папа, Билл Клинтон больше не президент, – сообщаю я. – Нужно жить сегодняшним днем.
– Кто забывает прошлое, второй раз наступает на те же грабли, – парирует папа.
Я решаю спросить, в завуалированной форме, что он думает о взломах.
– Папа, если бы ты сделал что-нибудь незаконное и надеялся, что тебя не поймают, но по-хорошему надо было бы сознаться, – ты бы сознался?
Папа пристально смотрит на меня.
– Ты про квартплату? Я же говорил, эта квартира слишком дорогая.
Я вздыхаю. Почему все сводится к моей квартире?
– Я не про себя. Чисто теоретический вопрос.
– Что ты, что твоя мать. Вечно со своими теоретическими вопросами. Зря тратите время. Женщин интересует теория, а мужчин – факты. Поэтому мужчинам и женщинам друг друга не понять.
– Ладно, забудь.
Когда я прихожу домой, в моей гостиной голая Вишну занимается йогой, скрутившись в такую позу, которую, поверьте, не стоило бы опробовать нагишом. Я отвожу глаза и направляюсь к холодильнику, но выясняется, что они прикончили даже кетчуп. Там нет ничего, если не считать лифчика Ганеши и футбольного мяча.
Лучше и не думать, как они там оказались.
Звонят в дверь; я иду открывать, всей душой надеясь, что это какой-нибудь заблудившийся разносчик пиццы.
На пороге стоят два мальчика в кепках с эмблемой студенческой организации.
– Рон дома? – спрашивает один.
– Вот зелень, – добавляет другой, помахав у меня перед лицом пятидесятидолларовыми купюрами.
– Давай я, – говорит Вишну, завернутая в мой шерстяной платок. Она подает мальчикам бумажный пакетик бог знает с чем.
– Это были наркотики? – спрашиваю я, когда Вишну закрывает дверь.
– Надеюсь, – отвечает она.
– Я категорически против, чтобы вы с Роном торговали наркотиками через мою квартиру.
– Ну ты и зануда, – вздыхает Вишну.
Снова звонок домофона.
Я не реагирую. Вишну направляется к двери.
– Не смей, – пытаюсь протестовать я, но она не обращает внимания, впускает гостей в подъезд и тут же снова принимается за свою йогу, на ходу указав мне на аккуратные ряды коричневых пакетиков на столе в прихожей:
– Просто отдашь им один пакет.
Я распахиваю дверь, готовая послать студентов в другое место, и вижу двух мужчин в пиджаках и брюках от «Докерс». У меня сразу возникает нехорошее предчувствие. Во-первых, ни тот ни другой не улыбаются. Во-вторых, не похоже, чтобы их интересовал экстази.
– Джейн Макгрегор? Я детектив Мейсон, – представляется человек покрепче, в синем галстуке. – А это, – он показывает на напарника, – детектив Джоунз. Можно с вами поговорить?
У меня пересыхает во рту. Ничего не могу ответить. Даже пошевелиться не могу. По-моему, у меня остановилось сердце. Я вообще не слышу, чтобы оно билось, и, кажется, у меня кружится голова. Я выскальзываю из квартиры, прикрывая дверь, чтобы он не увидел ряды коричневых пакетиков, но детектив Джоунз пытается заглянуть внутрь.
– Мы расследуем вторжение в контору, где вы раньше работали, – говорит детектив Мейсон. Он произносит это так, словно «Максимум Офис» – бордель или притон наркоманов.
– Да, – выдавливаю я. И, сглотнув, добавляю: – То есть да, я слышала об этом в новостях.
Детективы переглядываются, один черкает что-то в блокноте.
Я вдруг вспоминаю о личном деле Майка, лежащем у меня под кроватью. Приходится собрать всю волю, чтобы не обернуться посмотреть, не открыта ли дверь спальни и не видна ли в щель папка.
– Ясно, – кивает детектив Мейсон. – Мы опрашиваем людей, работавших под начальством Эда Фергюсона; возможно, кто-то заметил нечто подозрительное в его поведении за неделю до взлома.
Это личное дело – как «Сердце-обличитель» Эдгара По. Оно стучит в моих ушах, мне все кажется, что за дверью шелестят бумажки.
– Фергюсон? – переспрашиваю я, стараясь собраться с мыслями и сосредоточиться. – Я когда-то работала с ним, но меня сократили больше трех месяцев назад.
– Да? – удивляется детектив Мейсон, глядя в свой блокнот.
Неужели «Максимум Офис» дал ему устаревшие сведения? Похоже, отдел кадров бестолков, как и прежде. Вот бы и бухгалтерия так же не спешила обновлять свои данные о зарплате.
– Вы общались с мистером Фергюсоном в последнюю пару недель? – спрашивает детектив Джоунз.
Папка с личным делом. Конечно, они увидят папку. А вдруг Ганеша нашла ее и положила на журнальный столик? Собираю всю волю в кулак, чтобы не обернуться проверить.
Детектив Джоунз не замечает, что я медлю с ответом: он потрясенно смотрит через мое левое плечо на упражнения Вишну. Подозреваю, что она там делает стойку на руках.
– Кажется, как-то раз столкнулась с ним, – отвечаю я как можно туманнее.
– Вы помните – когда?
– Точно не скажу. Наверное, пару недель назад.
– Где?
– Э… в общем-то, на улице.
Я не вру. За время затянувшегося пребывания Фергюсона в моей квартире я действительно один-два раза видела его на улице перед домом.
Детектив Мейсон снова записывает что-то в блокнот.
И зачем я взяла эту папку, думаю я. Единственная серьезная улика.
Детектив Мейсон отрывается от своей писанины:
– Он не выглядел странным?
– Нет. Не страннее, чем обычно.
Они не смеются. Я забыла, полисменам не положено иметь чувство юмора.
– Шутка, – поясняю я.
– А… конечно, – говорит детектив Джоунз без всякого намека на улыбку.
Теперь уже оба детектива смотрят мне через плечо. Страшно подумать, что они там видят.
– Что-нибудь еще? – спрашиваю я.
Оба стоят со слегка приоткрытыми ртами.
– Вроде бы нет, – отзывается детектив Джоунз, глядя мне за спину.
– Спасибо, что пришли, – говорю я, словно гостям на вечеринке.
Как только они уходят, я бросаюсь в спальню, чуть не сбив голую Вишну, и ныряю под кровать. Папка там, в полной сохранности, все страницы на месте. Так, срочно надо что-то делать. Может, выкинуть? Но что-то меня останавливает. И я засовываю ее под матрас.
– Держи себя в руках, – наставляет меня вечером по телефону Стеф. – Они ничего не подозревают. Просто потрясли немножко, и все.
– Тебе-то хорошо. Не к тебе же заявилась полиция.
– И потом, Вишну должна была их отвлечь. Ты рассказала им про наше алиби, с «Офисным пространством»?
– Нет. Я не думала, что ты серьезно. Я думала, ты шутишь.
– Ну и ладно. Может, ничего страшного и не случится.
– Так ты серьезнонасчет этого алиби? —недоверчиво спрашиваю я.
– Успокойся, – приказывает Стеф. – Ты смотришь «Закон и порядок»?
– Нет.
– Что ты за безработная, если не видела ни одной из передач «Закона и порядка»? Их бесконечно повторяют. – Стеф не дожидается ответа. – В любом случае,если бы смотрела, то знала бы: они всегда хитростью заставляют одного человека донести на другого. Так они и выигрывают свои дела.
– И что с того?
– Если ты не расколешься, и я не расколюсь, и Фергюсон не расколется, все будет в ажуре, – уверенно заявляет она.
– Нет, ты что, не понимаешь, как это глупо? Ты хочешь обосновать нашу защиту на телепередаче.
– Только не паникуй, все обойдется.
Но я паникую и решаю, что мне нужен серьезный совет юриста. Пора унизиться и вымолить у Кайла прощение. Ведь ясно, что не права я.
Набираю номер Кайла. Отвечает женщина.
Я удивляюсь и вешаю трубку.
По-видимому, я ошиблась номером. На этот раз нажимаю на кнопки аккуратно и внимательно.
Тот же голос.
– Кто это? – раздраженно спрашивает она. По-хозяйски. Чувствуется, что это постоянная подружка, а не случайная девчонка, которая здесь первый и, может быть, последний раз. Она вполне уверенно отвечает на звонки Кайлу. Как будто он ее собственность. Она похожа на Кэролайн. – Кто ЭТО? – повторяет она, уже более требовательно. Ревнует? Что-то подозревает?
Я молча вешаю трубку.
* * *
Через две минуты я еду в такси к Кайлу. Пора во всем разобраться. Дважды меня не одурачить.
Я вызываю квартиру Кайла по домофону, из динамика с треском слышится тот же взбешенный женский голос.
– КТОтам?
В этот момент появляется разносчик тайских блюд и вручает мне несколько меню. Он звонит в соседнюю квартиру. Я проскальзываю за ним в подъезд.
Колочу в дверь Кайла с одной мыслью: я должна хорошенько рассмотреть ту, что с той стороны. Открывает женщина в обрезанных выше колена штанах и футболке Северо-Западного университета; волосы кое-как завязаны в пучок, молодое лицо совершенно без косметики. У нее такой вид, будто она тут живет. Она ест мороженое из полулитровой картонной коробки.
– Могли бы просто засунуть под дверь, – говорит она, выхватывая из моей руки меню тайского ресторана и захлопывая дверь у меня перед носом.
НАСА
Космический центр имени Джонсона
Хьюстон, ТХ 77058
Джейн Макгрегор
Кенмор-авеню, 3335
Чикаго, IL 60657
10 мая 2002 г.
Уважаемая миз Макгрегор!
К сожалению, Вы не удовлетворяете необходимым требованиям для работы астронавтом в космической программе НАСА. Несмотря на то что Вы закончили Гарвард по специальности квантовая физика, мы тем не менее предъявляем к астронавтам другие и очень строгие требования, в частности:
• Не меньше 1000 часов пилотирования реактивного воздушного корабля; весьма желателен опыт летных испытаний.
• Физическая подготовка – 1-й космический класс НАСА, аналогичный 1-му военному или гражданскому авиационному классу и включающий следующие нормы: острота зрения – 20/70 и выше без коррекции, 20/20 с максимальной коррекцией (на каждый глаз). Кровяное давление – 140/90 в сидячем положении.
• Рост от 160 до 190 см.
Конкурс на место астронавта очень высок. Рекомендуем Вам попробовать еще раз после выполнения некоторых из этих требований.
С наилучшими пожеланиями,
Мэтт Тоддсон,
специалист по найму, НАСА.
18
Понятия не имею, что мне теперь делать. Позвонить Кайлу? Накричать на него? Сказать себе, что он все-таки не Положительный персонаж, а еще один Майк?
Не верится, что это опять случилось со мной – в который раз. Моя жизнь все время движется по кругу: увольнения, измены, затем снова увольнения и снова измены. Ну как отвязаться от собственной кармы? Даже совершение в промежутке между очередным увольнением и очередной изменой тяжкого преступления не смогло разорвать этого круга.
Кайл избавляет меня от необходимости делать выбор: он звонит первым.
– Послушай, я хочу извиниться за свое поведение в тот вечер, – начинает он, имея в виду нашу ссору из-за «Максимум Офиса».
– Мне плевать, – тут же зверею я. – Я хочу знать, почему ты мне врал.
– Врал? Ты о чем?
– Я знаю, что у тебя дома девчонка. Я ее видела.
– Ты что, шпионишь за мной? – ошеломленно спрашивает Кайл.
– Не увиливай. Кто она? Очередная подружка? Невеста?
Надо мной витает Призрак Майка. Злость рвется наружу, бурлит и переливается через край. Во мне сосредотачивается вся испанская инквизиция.
– Джейн, успокойся, – твердо говорит Кайл. – Если ты о Лоре, это моя восемнадцатилетняя двоюродная сестра. Она приехала на выходные, посмотреть колледжи.
– Ха. Твоя сестра, – усмехаюсь я.
– Ты же помнишь Лору. По-моему, когда ты видела ее последний раз, она еще носила пластинку на зубах и короткую стрижку.
Бешенство стихает: я вспоминаю, что у него действительно есть двоюродная сестра, блондинка по имени Лора. А не виделись мы… в общем, много лет.
– Твоя сестра, – фыркаю я, все еще недоверчиво.
– Что? Ты знаешь меня всю жизнь и думаешь, что я стану спать с другой прямо у тебя под носом? Ты думаешь, я снова бы начал встречаться с тобой – сестрой лучшего друга, – если бы хотел поразвлечься с подростком?Вот за кого ты меня держишь?
Я вдруг чувствую себя круглой дурой. Больше всего на свете мне сейчас хочется машину времени, чтобы отмотать минут десять назад.
– Мне казалось, ты знаешь меня, Джейн, – грустно говорит Кайл. – Но ты меня совершенно не знаешь.
Слышатся короткие гудки.
Похоже, я противоположность короля Мидаса. Все, к чему я прикасаюсь, превращается в дерьмо.
Мне не нужно подтверждений, но Тодд все равно подтверждает: это действительно Лора, двоюродная сестра Кайла, которая приехала в гости. Я знала бы об этом, если бы не поругалась с Кайлом из-за «Максимум Офиса» и если бы спокойно спросила, вместо того чтобы следить за ним, словно какая-нибудь сумасшедшая ревнивая баба.
Мне явно требуется помощь. Возможно, даже медицинская.
Пятница заканчивается тем, что я еду на электричке в Эванстон: мама упросила меня поужинать дома, потому что по телефону я с ней говорила «убитым» голосом Я не притворяюсь. Я и правда убита. Полиция и Кайл, отсутствие перспектив с работой и безденежье – вот что меня убивает.
Когда я приезжаю, в доме дым, хоть топор вешай. Папа тычет ручкой метлы в датчик пожарной сигнализации, ругаясь словами, которые обычно приберегает на декабрь, когда протягивает на крышу цветные фонарики.
– Папа! Что тут творится? Где мама? – кричу я: бог знает что можно подумать, увидев, как папа размахивает метлой.
– Твоя мама задерживаетсяна работе. – Каждый звук папа произносит с преувеличенной отчетливостью. – Она сказала мне пожарить мясо. Ты представляешь?!
Можно подумать, будто мама попросила его пожертвовать почку или продать себя на улице.
Я захожу на кухню – из духовки валит дым. Окорок лежит прямо на решетке, без противня (его папа предусмотрительно оставил на столе), снизу мясо обуглилось, сверху сырое. Капли жира покрыли дно духовки черным ноздреватым налетом.
– Папа, мясо нужно жарить на противне! – кричу я из кухни.
В ответ – молчание. Потом раздается противный треск. Когда я возвращаюсь в прихожую, папа уже бросил разбитую пластмассовую коробку пожарного датчика на пол, метлу прислонил к стене, а сам вернулся в свое кожаное кресло – смотреть «Фактор О'Рейли».
– Папа? Что будем делать с ужином?
Не отводя глаз от телевизора, он роется в кармане и вытаскивает смятую десятидолларовую бумажку.
– Вот. Иди, закажи пиццу.
Папа не имеет представления о ценах. Он уверен, что семья из восьми человек может прекрасно питаться на пять долларов в день.
Мама приезжает через час. У нее в руках две толстые папки, набитые бумагами, и сумка с ноутбуком – сразу видно, кто теперь кормит семью.
– Что-то горит? – Мама принюхивается.
– Да нет, – отвечаю я, но злосчастный окорок выдает меня с головой.
– Где отец?
Такой строгий и сухой тон она использует только для серьезных разговоров. Видимо, сейчас не лучший момент спросить, можно ли мне переехать обратно в свою старую комнату.
* * *
Мы трое едим пиццу в относительной тишине. Мама сердита на папу, поэтому старательно делает вид, будто его здесь нет. Она смотрит на меня и совсем не замечает папу. Папа, как обычно, опустил голову и низко нагнулся над своей тарелкой, чтобы было удобнее запихивать в рот пиццу со скоростью света.
– Фундамент снова перекосился, – произносит мама, адресуясь к некой точке над папиной головой.
– Не представляю, где сейчас достать денег на ремонт, – бурчит папа с набитым ртом.
– По-моему, нам нужно взять еще один кредит.
Папа только фыркает.
– Как вы там ладите с новой соседкой? – обращается ко мне мама. Доброжелательная и радушная хозяйка, как всегда.
– Эта квартира! – тут же рявкает папа. – Сколько раз повторять, она тебе не по карману!
– Прекрати донимать бедную девочку из-за ее квартиры! – вдруг кричит мама, и мы подпрыгиваем: мама редко повышает голос дома, а уж тем более за едой. – Она нашла себе соседку. Это признак финансовой сознательности.
– Дорис, она все равно живет не по средствам. Если бы это зависело от меня, мы бы научилидетей ценитьденьги.
Щеки мамы становятся свекольного цвета.
– С каких это пор ты заботишься о воспитании? —гремит она. – Да ты в доме палец о палец не ударил. С чего это ты теперьтак разволновался? Это я вырастила наших детей. Не ты!
– Дорис, мне кажется, это не самая подходящая тема для ужина, – тихо говорит папа.
Обычно мама понимает намек, берет себя в руки и извиняется, что не сдержалась, но не сейчас.
– Ну ВСЕ! – выкрикивает мама и швыряет льняную салфетку на свой кусок пиццы. – Развод!
– Дорис, – невозмутимо увещевает папа, – успокойся, пожалуйста.
– Я устала быть спокойной, – заявляет мама.
– Веди себя разумно, Дорис, – уговаривает ее папа.
– На этот раз я так и сделаю, Деннис. Я ухожу.
С этими словами мама топает по лестнице в спальню. Слышно, как она яростно выдвигает и задвигает ящики комода.
– Пап? – Я вопросительно смотрю на него.
– Не бери в голову. – Папа снова принимается за еду. – Последнее время она постоянно требует развода.
– Может, стоит ее выслушать?
– Скоро остынет.
Папа продолжает жевать, а мама тем временем спускается вниз, волоча за собой большой чемодан на колесиках.
– Прости, Джейн, что тебе пришлось при этом присутствовать, – говорит она и выходит через черный ход.
Сидя за столом, мы с папой слышим, как она заводит свой «вольво»-универсал и выезжает из гаража. По темной улице проносятся фары.
– А вещи она тоже каждый раз собирает? – спрашиваю я.
– Нет, – качает головой папа. – Это что-то новое.
Сбитая с толку и растерянная, я всю ночь лежу на диване и жду, когда вернется мама. Но она не возвращается.
Утром выясняется, что мамы все еще нет, и папа, державшийся накануне с эдакой беспечностью, начинает волноваться.
– Она вернется, – повторяет он, однако уже не так уверенно, как вчера вечером.
– Попробуй позвонить ее сестре, – советую я.
– Ладно, но позже, – соглашается папа, явно недооценивая ситуацию. – Если она сама не позвонит через час или два.
Я со вздохом качаю головой.
Звоню на работу и сообщаю, что заболела, а сама жду весь день и весь вечер, но мама так и не объявляется. Не зная, что делать, еду на электричке к себе, оставив папу в кресле у телефона.
В квартире яблоку негде упасть, из моего старого магнитофона громыхают мощные басы «техно», кто-то сдвинул мебель к стенам, и люди танцуют в центре гостиной. На кухне стоит пивной бочонок, в воздухе висит дым марихуаны.
– РОН! – в бешенстве ору я, проталкиваюсь через толпу едва одетых поклонниц, вращающихся под какую-то ужасную танцевальную музыку, и налетаю на Ганешу, которая выписывает замысловатые круги, стоя на моей тахте. – Что здесь делает весь этот народ? – кричу я ей.
Ганеша пожимает плечами:
– Празднуем выход сингла «Засора»!
Я нахожу Рона на пожарной лестнице; он курит косяк и треплется с парнями из своей группы, Рассом и Джо.
– Убери их всех отсюда! – требую я.
– Слышь, Джейн, расслабься. Обычная вечеринка.
– Рон, это МОЯ квартира. Ты не имеешь ПРАВА никого в нее приглашать.
Как раз в этот момент из гостиной доносится грохот. Похоже, кто-то разбил мои антикварные фарфоровые часы в форме кошки.
– По-моему, вам всем пора уматывать.
– Ну, старушка, успокойся.
– ЭЙ! – ревет кто-то у нас над головами. Это Хозяин Боб. – ЧТО ВИ ТАМ ДЕЛАЕТЕ?
– Отмечаем, чувак! – отзывается Рон. – Хочешь холодненького?
Рон предлагает Хозяину Бобу пиво через два этажа.
Хозяин Боб на секунду задумывается.
– Я СИЧАС ВНИЗ, – решает он, затягивая пояс розового махрового халата.
Чудесно. Превосходно. Только этого мне и не хватало.
– Вот видишь, Джейн? С людьми надо по-хорошему, они поймут, – наставительно говорит Рон. – К чему вся эта агрессия?
– ЭТО НЕ АГРЕССИЯ, – ору я.
– Старуха, тебе жизненно необходимо напиться, – советует Джо.
– Я звоню в полицию, – угрожаю я, но сама себе не верю.
– Джейн, может, тебе нужно поспать? – Рон кладет руку мне на плечо, я спихиваю ее.
– У Рона разбито сердце, – говорит Расс. – Его, может, пожалеть нужно.
– Ага, вечеринка называется «выход песни» дробь «скатертью дорога, сучка», – разъясняет Джо.
– Ты, не смей так о Мисси, – предупреждает Рон.
– Мне плевать, как называется эта вечеринка, – она закончена, – твердо объявляю я.
– Ну что? Разве я не говорил, что она все еще по мне сохнет? – Рон обращается к Рассу и Джо; те понимающе кивают.
– НЕПРАВДА, – протестую я.
– Джейн, все видели, как ты ревновала к Мисси, а теперь, когда она ушла, ты собралась подбить под меня клинья. Но послушай, все КОНЧЕНО, ПОНИМАЕШЬ? Просто меня к тебе не тянет. – Рон сочувственно треплет меня по плечу. – Тебе пора начать новую жизнь.
– Я начала новую жизнь, – беспомощно оправдываюсь я. – Это ты вечно ко мне приходишь. Это ты ко мне переехал.
– Я переехал ради Мисси, – парирует он.
– Меня к тебе уже давно не тянет, – возмущаюсь я.
– Конечно, куколка. Конечно, конечно.
Мне становится противно, и я возвращаюсь внутрь.
Хозяин Боб не рискнул спускаться по шаткой пожарной лестнице и зашел через широко распахнутую входную дверь. В одной руке у него уже пиво.
– Зачти это в уплату долга, – говорю я.
– О, ТИ МНЕ НАПОМНИЛА. – Хозяин Боб роется в кармане халата, наконец вытаскивает скомканную бумажку и подает мне.
– Что это? – Я беру ее двумя пальцами. Все, что коснулось его халата, инфицировано.
– УВЕДОМЛЕНИЕ О ВИСЕЛЕНИИ, ДА? ТИ ЗДЕСЬ НЕ ЖИВЕШЬ.
– Где ты на этот раз проигрался?
Хозяин Боб пожимает плечами:
– СОБАЧЬИ БЕГА.
– Прекрасно. Просто прекрасно.
– ЭХ, МОЙ ПЕСИК ПОШТИ ВИИГГАЛ.
– Это нечестно, Боб.
– ДЖЕЙНЗ, МОЙ БГАТ, ОН ПЛАТИТЬ ДВА МЕСЯЦА ВПЕГЕД ЗА ТВОЮ ХОГОШУЮ КВАГТИГУ. ЧЕГЕЗ НЕДЕЛЮ Я МЕНЯЮ ЗАМКИ, ДА? ЕСЛИ НЕ МОЖЕШЬ ПГЕДЛОЖИТЬ БОЛЬШЕ, А?
– Боб, я не буду конкурировать с твоим братом.
Похоже, спорить с ним бесполезно. Он поднимает пиво, как будто провозглашает тост за мое выселение, и делает большой глоток.
Сквозь грохот музыки доносится звонок телефона. Я еле раскапываю трубку под грудами использованных салфеток.
Это мама.
– Просто хотела проверить, все ли у тебя в порядке, – говорит она.
– Мама, конечно, у меня все хорошо, но где ты?
Я забираюсь в шкаф в прихожей: там относительно тихо.
– Со мной все нормально, не переживай.
– Мам, папа правда беспокоится о тебе, ему действительно жалко, что так вышло, – уверяю я, хотя он ничего подобного о своих чувствах не говорил.
– Джейн, у нас с отцом давно что-то разладилось.
– Мам…
– И мне нужно какое-то время, чтобы все обдумать, – добавляет она.
– Мам, может, тебе стоит поговорить с папой?
– Скоро поговорю, обещаю.
Кто-то налетает на дверь шкафа, и я пропускаю следующие мамины слова.
– Что? – кричу я в трубку, но слышу только гудки.
Потрясенная, я выползаю из шкафа.
Неужели бывает хуже?
Поднимаю глаза и вижу, что Ганеша намотала на голову мой шарф. Оглядев танцующих, замечаю в толпе еще кое-какую свою одежду. Когда я вхожу к себе в комнату, полуодетая парочка на моей незастеленной кровати перемешивает физиологические жидкости.
– Эй, вы! – ору я. – Оба вон отсюда!
Они даже не вынимают языки друг у друга изо рта, чтобы взглянуть на меня.
Комната превратилась в зону бедствия. Мой платяной шкаф обчистили, вещи разбросаны по полу, или беспорядочно висят на дверце, или примяты под парочкой, совокупляющейся на моей кровати.
Когда я пытаюсь вытащить из-под них свои любимые джинсы, сквозь грохот техно пробивается мощный стук в дверь. Я протискиваюсь через толпу к входу – на пороге стоит полицейский.
Я чуть не падаю в обморок. Жду, что он протянет мне ордер на арест за кражу со взломом. Вместо этого он, положив руки на пояс в нескольких дюймах от огромного пистолета, сообщает: «Поступила жалоба на шум, мэм».
Нажаловалась, само собой, миссис Слэттер. Я уверена, что теперь, вернувшись из Лас-Вегаса, она звонит в полицию каждый час – учитывая количество народа в моей квартире.
Быстро оглянувшись, я вижу происходящее его глазами: громоподобная забойная музыка, сотрясающая стены; полная квартира пьяных, буйных девиц, курящих травку; Боб в своем розовом халате; Вишну, как раз в этот момент стягивающая с себя футболку…
– Могу я поговорить с Джейн Макгрегор? Она здесь живет? – спрашивает меня офицер.
– Э-э… – Я прикусываю язык. Если врать, так сейчас. – Я ее не знаю.
– Джейн! – орет Рон из комнаты. – Джейн Макгрегор! Иди сюда, я тебя развеселю.
Я его игнорирую.
Полицейский смотрит на меня.
– Джейн! – снова кричит Рон. – ДЖЕЕЕЕ-ЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЙН!
– Вы ее не знаете, я правильно понял? – скептически спрашивает полицейский.
– Э-мм, – блею я.
Рон подходит ближе, дико изгибаясь и вращаясь под танцевальную музыку.
– Ладно, конечно, я сделаю потише, офицер, – обещаю я.
– Сделайте потише сейчас, – требует он.
– Хорошо, – соглашаюсь я, глядя, как Рон приближается к нам.
– Сейчас.
– Да.
– «Сейчас» означает, что я не уйду, пока вы не приглушите музыку, – объясняет он.
Когда Рон закручивается в финальном па, загнутые носки его туфель цепляются за широкие отвороты безразмерных штанов. Он яростно машет руками, словно тощая ощипанная пичуга, которая пытается взлететь. Будто в замедленной съемке я вижу, как на меня рушится его длинное, жилистое тело с перекрученными конечностями. Рон врезается в меня, я падаю на офицера, мы вваливаемся в прихожую, от удара в воздух взлетает пакетик с белыми таблетками.
Мы приземляемся друг на друга, на нас сыплется снежок из белых таблеток экстази.
Офицер громко кряхтит и поднимается на ноги.
– Ну, это вы зря, – вздыхает он, стряхивая с груди мелкие белые таблетки, потом хватает меня за руку и поднимает.
Рон, известный мастер выходить сухим из воды, показывает на меня:
– Это не мои, офицер. Это ее.
Он опередил меня примерно на полсекунды. Просто от удара я сбилась с дыхания.
– Вы поверите, что это аспирин? – выдавливаю из себя я.
Офицер рассматривает одну таблетку.
– Точно, аспирин. – Он берет меня за руку. – Пройдемте.
– Пройдемте? Куда?
– Я вынужден арестовать вас обоих, – отвечает офицер. – Только без фокусов, ясно?
Мне и так не приходит в голову ни один фокус.
ОКРУЖНОЙ СУД
ОКРУГА КУК, ИЛЛИНОЙС
ГОРОДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
Роберт Мерсье
Истец
Джейн Макгрегор
Ответчик
№ 08071999
Претензии по арендной плате $ 7025
День слушания: 30/5/02. Время: 9:30
СУДЕБНАЯ ПОВЕСТКА
Вышеуказанный истец(-цы) направил в данный суд иск о вашем выселении. Прилагаем подлинный и полный экземпляр иска.
НАСТОЯЩИМ обязываем вас, ответчика(-ов), явиться лично в указанный суд 30 мая 2002 г. к 9:30. Это место и время судебного разбирательства.
Подпись:
ДОРОТИ БРАУН,
СЕКРЕТАРЬ ОКРУЖНОГО СУДА ОКРУГА КУК, ИЛЛИНОЙС
ВАЖНАЯ ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ОТВЕТЧИКОВ:
В ВЫШЕУКАЗАННОЕ ВРЕМЯ СУД РЕШИТ, СЛЕДУЕТ ЛИ ВАМ ПОКИНУТЬ ЖИЛПЛОЩАДЬ ИЛИ ВЫ МОЖЕТЕ НА НЕЙ ОСТАТЬСЯ. В СУД НЕОБХОДИМО ЯВИТЬСЯ В НАЗНАЧЕННОЕ ВРЕМЯ. РАБОТА, БОЛЕЗНЬ И ДРУГИЕ ПРИЧИНЫ НЕ ОПРАВДЫВАЮТ НЕЯВКУ В СУД. ЕСЛИ ВЫ НЕ ЯВИТЕСЬ В СУД, СУД МОЖЕТ ВЫНЕСТИ РЕШЕНИЕ О ВЫСЕЛЕНИИ ВАС С ЖИЛПЛОЩАДИ В СРОК, НЕ ПРЕВЫШАЮЩИЙ ДЕСЯТЬ РАБОЧИХ ДНЕЙ.
