Текст книги "Улыбнитесь, вы уволены"

Автор книги: Кара Локвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

22

Мне звонит мой адвокат, Дэн Шмидт; ему удалось узнать, что окружная прокуратура прекратила расследование вторжения в «Максимум Офис» и, более того, из-за давления со стороны фирмы (а она спонсировала избирательную кампанию окружного прокурора) обвинения против Фергюсона скоро должны быть сняты.

Кроме того, Дэн Шмидт разобрался с моим контрактом по найму квартиры и говорит, что Хозяин Боб готов простить мне почти всю просроченную квартплату в обмен на мою мебель. Учитывая, что благодаря Фергюсону и Рону моя мебель теперь, скорее всего, навсегда провоняла травкой, я с удовольствием готова пойти ему навстречу.

Однако одежду и личные вещи следует вывезти немедленно.

– По крайней мере, об этом долге никто не узнает, – объясняет Дэн Шмидт. – Если бы пришлось судиться, его внесли бы в вашу историю кредитования, а тогда вряд ли вам когда-нибудь снова удалось бы снять квартиру.

Не знаю, есть ли тут повод радоваться.

– Спасибо, – отвечаю я.

В субботу мама и папа в последний раз едут со мной в мою квартиру, чтобы помочь вынести одежду и все остальное, что не мебель. Строго говоря, они не помирились, но уже переросли потребность постоянно находиться в разных комнатах. Папа воспринял этот новый этап как знак, что примирение все еще возможно.

В моей старой квартире бардак. Пустые банки из-под пива, разбитые бутылки, опрокинутая мебель; на полу и стенах пятна от еды и еще чего-то.

– Господи, что это? – ахает мама.

– Эта квартирка не такая симпатичная, как я ее помню, – добавляет папа.

Через несколько часов вещи упакованы. Почти все уместилось в белый мамин «вольво»-универсал.

Прежде чем уйти навсегда, я в последний раз окидываю взглядом свою захламленную квартиру, как Мэри, осматривающая студию в финальном эпизоде «Шоу Мэри Тайлер Мур». Выключаю свет и выхожу, не оглядываясь.

На углу я чуть не врезаюсь в Кайла.

– Откуда ты взялся? – вскрикиваю я, хватаясь за грудь, чтобы сердце не выскочило.

– Тодд сказал, ты будешь здесь, – отвечает он.

– Тодд со мной не разговаривает.

– С тобой не разговаривает, а со мной – да, – уточняет Кайл.

– Да?

Я по-прежнему не могу взглянуть ему в глаза. Большого труда стоит даже смотреть на его шнурки. Боюсь, что Кайл начнет читать мне нравоучения насчет демонстраций, тюрьмы и Фергюсона, которого из-за меня ждет суд.

– Джейн! – зовет папа, нажимая на гудок. – Пошевеливайся!

– Одну секунду, пап!

– Кайл! Это ты? – мама поднимается с переднего сиденья.

– Здравствуйте, миссис Макгрегор.

– Если вам нужно поговорить… – Мама не заканчивает фразы.

Не знаю, хочу ли я остаться с ним наедине.

– Если мы не выедем сейчас, будут ужасные пробки! – кричит папа.

– Я могу отвезти Джейн домой, – предлагает Кайл, прежде чем я успеваю что-то сказать.

– Конечно, конечно, – отвечает мама. И даже подмигивает мне.

Я краснею как помидор. Вся моя сила воли уходит на то, чтобы не кинуться вслед за родительским «вольво».

– Кайл, прости, пожалуйста, что я тебе не верила, я хотела позвонить и сказать, но просто… ну… не знаю, – мямлю я.

– По-моему, это я должен извиняться.

Я вскидываю голову.

– Почему?

– Ты никогда раньше не говорила мне про Майка.

– Откуда ты знаешь про Майка?

– Дэн сказал.

– Дэн Шмидт? Но я думала, это конфиденциально! Он же адвокат!

– Зря ты мне не рассказала, правда. Это многое объясняет. Похоже, он тобой воспользовался. Так что не вини себя. И неудивительно, что ты подозревала меня в измене. После таких отношений я бы тоже не сразу смог кому-нибудь поверить.

– Это уже в прошлом, – говорю я.

– И хорошо.

Мы улыбаемся друг другу.

Кайл протягивает руку и убирает волосы с моих глаз.

– Так ты меня ненавидишь или как? – спрашивает он.

– Ненавижу? Почему я должна тебя ненавидеть?

– Ты не ответила ни на один мой звонок. Даже когда я пришел к вам, ты на меня и смотреть не хотела.

– Я думала, ты меня ненавидишь. Было ясно, что это ты меня ненавидишь.

– Я тебя никогда не ненавидел. И как тебе это в голову взбрело? Может, я не всегда одобрял все твои решения, но, Джейн, я не могу тебя ненавидеть. Я без ума от тебя. Неужели ты еще не поняла?

И в этот момент, глядя на серьезное лицо Кайла, я ему верю.

– Ну и что мы будем делать? – спрашиваю я.

– Дикий секс-марафон? – предлагает Кайл.

Я хмыкаю:

– Звучит неплохо.

– А потом мы могли бы обсудить мою жену, которая живет в Юте, – продолжает Кайл, – и еще двух в Огайо и Орегоне.

– Не вижу ничего смешного, – заявляю я, но против воли улыбаюсь.

Мне определенно ни с кем так не нравилось заниматься любовью, как с Кайлом, – впрочем, это, наверное, мало о чем говорит (если вспомнить о Роне и ему подобных). Когда к дружбе прибавляется секс, это все равно что обнаружить, что твой старый друг еще и сказочно богат. То, как хорош Кайл в постели, – просто один из неожиданных подарков судьбы.

К тому же (хотя я нескоро это поняла) Кайл веселый и интересный, и вообще, таких же умников, как он, на планете нет.

И похоже, по какой-то странной причине он действительно от меня без ума. Не понимаю почему. Может, его втайне волнует моя захватывающая преступная жизнь.

– Когда-нибудь мне придется снова идти на работу, – напоминает Кайл.

Мы лежим в его спальне, только что доев пиццу прямо из коробки. Кайл взял два отгула подряд, и все это время мы не выходим из квартиры.

– Работа – она для дураков, – изрекаю я, кладя голову ему на грудь.

– Пожалуй, ты права, – соглашается Кайл, снова обнимает меня, переворачивает на спину и оказывается сверху.

Насколько приятнее бездельничать в обществе сексуального и веселого компаньона, думаю я.

Через неделю мама плачет от радости, когда за ужином в ее новой квартире я сообщаю, что мы с Кайлом встречаемся.

– Мама, мы просто встречаемся. Мы не помолвлены, – поясняю я.

– Но я так за тебя рада! – Она крепко обнимает меня.

И мама рассказывает Кайлу, как я много лет была в него влюблена и целовала фотографию в его школьном альбоме, когда мне было семь, а ему одиннадцать. Потом Кайл острит по этому поводу еще несколько недель.

Затем мама объявляет, что ее перевели на должность контент-директора, а папа устроился на стадион «Ригли Филд» продавать арахис. Папа утверждает, что всегда хотел работать на стадионе. Но мама говорит, он пошел работать в киоск потому, что испортил все свои белые рубашки, когда положил их в стиральную машину вместе с красным носком.

– Твой отец готов на все, даже работать за орешки, – лишь бы не покупать новую одежду.

И хотя они не помирились и, может, никогда и не помирятся, мама, по крайней мере, снова говорит о папе, а это добрый знак. Они все дольше и дольше остаются в одной комнате, и никто не бросается вон. Я объясняю это папиной библиотечкой по психологии, которая растет день ото дня.

Через месяц Тодд начинает со мной разговаривать, и я рассказываю ему новость про нас с Кайлом. Этого момента я ждала со страхом, потому что Тодд иногда чересчур меня опекает и, как папа, считает бесполым существом, которое размножается спорами.

Я была уверена, что Тодд рассердится. Но он даже не удивляется.

– И правда, зачем было столько тянуть? Переспали – и слава богу.

– Ты не заболел? – спрашиваю я.

– Почему – заболел? Это свободная страна.

Временные неприятности с законом сделали Тодда гораздо более терпимым и великодушным. Он целых шесть недель с успехом преодолевал желание дать мне очередной совет и даже начал поговаривать, что бросит работу и пойдет учиться на юриста.

– Тодд, ты теперь совершенно другой человек, – замечаю я. – Совсем скоро будешь жертвовать деньги Американскому союзу гражданских свобод.

– Давай не будем заходить так далеко, – осаживает меня Тодд.

Потом мне звонит Стеф и рассказывает, что Фергюсон продал свою историю каналу NBC для телефильма.

– Но его еще даже не судили, – возражаю я.

– Очень может быть, что это дело скоро закроют, – отвечает Стеф. – Иначе репутация «Максимум Офиса» окончательно погибнет. Им надо думать о слиянии и других проблемах. Но как ты думаешь, кого предложили на его роль? Угадай!

– Джона Гудмена?

– Нет! Роба Лоу [19]19
  Американский актер (снимался в фильмах «Атомный поезд», «Мир Уэйна», «Остин Пауэрс», «Вид сверху лучше»).


[Закрыть]!

Я пытаюсь представить, как Роб Лоу, уставившись в монитор с заставкой из «Властелина колец», поглощает сэндвичи «Сабвэй». Не получается.

– Я всегда считала, что он похож на Роба Лоу, – продолжает Стеф. – И кажется, я нашла новое занятие – Фергюсон берет меня к себе менеджером.

– А чем еще он занимается, кроме контракта с NBC?

– Сейчас я веду переговоры с «Сабвэем» – мы подумываем о том, чтобы отправиться в турне с лекциями об их диете.

– Стеф, ты безумный человек, ты знаешь?

– Предпочитаю называть это вдохновением, – отвечает она.

На той же неделе, выгуливая золотистого ретривера, пуделя и джек-рассел-терьера, я чуть не натыкаюсь на Рона. В последний раз я видела его в полицейской машине. Он, можно сказать, при полном параде: швы на штанах не расходятся, рубашка без дыр, зеркальные солнечные очки и даже обесцвеченные волосы как следует вымыты с кондиционером.

– Джейн, я искал тебя повсюду, —заявляет он.

– Не подходи ко мне, – предупреждаю я. – Я не хочу снова угодить в тюрьму.

– Мне ужас как стыдно, – кается Рон. – Правда. Так неудобно. Вот, прими компенсацию.

Достав из своего гигантского кармана пачку денег, Рон отсчитывает десять слегка подмокших стодолларовых банкнот.

– Я не возьму деньги от торговца наркотиками, – протестую я, изображая благородное негодование.

– Это, старушка, деньги не за наркотики. Это авторский гонорар, и ты заработала его своей обложкой для диска. К тому же я должен тебе за поручительство. Арест здорово помог мне раскрутить «Засор»!

Я и забыла, что заключение в тюрьму обычно способствует продажам дисков.

Рон рассказывает, что его группа «Засор» попала в первые пятьдесят хитов «Афиши» со своим синглом «Любовь кусается, как «Драно» [20]20
  Жидкость для прочистки канализационных труб, употребляемая также токсикоманами.


[Закрыть]» и скоро отправится на гастроли по всей стране с заездом в двадцать пять крупнейших городов.

– Ух ты, молодцы! – Я беру деньги и кладу их в карман. – Отличная работа.

– Ты ничего не слышала о Мисси? – спрашивает Рон.

– Нет.

– Один знакомый моего знакомого сказал, что она уехала в Нью-Мексико. Вроде организует там какую-то секту. Или коммуну…

– Небось снова ищет, как украсть деньги.

– А я думал, что нашел в ней родственную душу, – вздыхает Рон.

Что тут скажешь? Можно только покрутить пальцем у виска.

– Слушай, старуха, любовь слепа, ведь так?

– Тебе виднее.

– Кстати, я хотел взять у тебя электронный адрес и номер телефона. Тут один графический дизайнер совсем прибалдел от твоей обложки и хочет поговорить с тобой насчет какого-то заказа.

Я на радостях бросаюсь ему на шею. Рон выбрасывает вперед руки:

– Эй, малышка, я же говорил: мы просто друзья.

– Это по-дружески, балда.

– Не обманывай себя, малышка.

Кому: [email protected]

От кого: Графический дизайн «Пьер и друзья»

Дата : 01/06/02

Уважаемая Джейн!

Я дизайнер, сотрудничающий с компанией «Миллениум рекордз», которая записывает песни «Засора».

Видел созданную Вами обложку для альбома «Засора» и хотел бы пригласить Вас на собеседование по поводу вакансии графического дизайнера в моей фирме.

Если это Вас заинтересует, пожалуйста, пришлите мне для начала по факсу свое резюме.

Искренне Ваш

Пьер Ламон.

23

Когда я прихожу домой, на папином автоответчике меня ждет сообщение; услышав французский акцент, я на мгновение холодею. К счастью, это не Хозяин Боб, который в своем розовом халате все еще то и дело посещает мои сны.

Нет, это Пьер Ламон, художественный директор, и он зовет меня на собеседование сегодня во второй половине дня.

При встрече с Пьером Ламоном я сразу отмечаю две вещи: его трехдневную щетину и окурок в зубах. Он тут же предлагает мне сигарету без фильтра, прямо в кабинете, и мне кажется, что я нашла босса своей мечты.

– У вас получается графика, – бормочет он. – Женщина, которая ладит с графикой, – это мне нравится.

Акцент у него гораздо мягче, чем у Хозяина Боба, и я с облегчением обнаруживаю, что не все французы кричат.

– Значит, ви ищете работу, да? – спрашивает он. – Мы тут делаем много обложек для дисков, а еще афиши для концертов и приглашения – всего понемножку. Надеюсь, ви любите творчество. Нам здесь нужно творчество.

Я киваю. Пока все хорошо. Работать там, где требуется творчество, где можно заниматься чем-то более интересным, чем дизайн листочков для записей, – это мне подходит.

– Вот. Условия такие. Я беру вас на три месяца. Да? Я вам плачу, а потом, если ви мне подходите, – ви остаетесь, да?

Совершенно не заботясь о противопожарной безопасности, Пьер гасит сигарету о кучу смятых бумажек и немедленно зажигает другую.

– Я работаю по французскому графику, то есть тридцать часов в неделю, не больше, – продолжает он. – Сверхурочние – это в Америке, да? Ми, французи, работаем ловко, а не тяжело.

Он нравится мне все больше и больше.

– Если ми возьмем вас на постоянную работу, это будет страховка, пенсия и шесть недель отпуска в год.

Пьер выдыхает дым, давая мне возможность переварить информацию. Видимо, мое потрясение отражается на лице, потому что Пьер быстро добавляет:

– Знаю, отпуск короткий, но со временем его можно увеличить до восьми недель.

Короткий? Шесть недель – короткий? От волнения у меня трясутся руки.

– И я не люблю работать в августе, да? В августе я езжу домой, во Францию.

– В августе я с удовольствием вас подменю, – говорю я.

– Подмените? – Пьер закашливается. Из носа у него идет дым. – Не надо подменять. На август офис закривается. Неудобно то, что вам придется съездить на пару недель в Париж, чтоби познакомиться с моим партнером.

– Подождите, я правильно понимаю? Если я буду у вас работать, я поеду в Париж, у меня будет отпуск в августе плюс еще шесть недель в течение года?

Пьер кивает:

– Но, может, через какое-то время даже восемь.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не перепрыгнуть через стол и не поцеловать его в губы.

– Когда можно приступать? – Вероятно, это прозвучало слишком восторженно, ну и пусть.

– Э-э, когда угодно. Две недели? Три? Я вам позвоню, да?

– Вы не пожалеете, – с энтузиазмом уверяю я, словно первокурсница, и пожимаю ему руку.

Через две недели я переезжаю из родительского дома в новую квартиру – не такую большую, как прежняя, соответственно моим доходам. Там нет ни стиральной машины, ни сушилки. Фактически в ней всего одна комната, без кухни. Впрочем, на данном этапе у меня все равно нет мебели.

Но меня это не огорчает. За последние полгода я кое-чему научилась. Все контролировать невозможно, так что потеря работы или квартиры – еще не конец света. Жизнь продолжается, и это хорошо.

А еще я учусь быть не такой придирчивой. В конце концов, ненавидеть намного проще, чем признать, что тебе что-то нравится. А придираться ко всему миру – значит, в большинстве случаев, изводить себя. Я решила дать себе и миру передышку. И что бы ни случилось, я больше не буду принимать работу так близко к сердцу. Я полностью усвоила урок.

И потом, нельзя вечно отгораживаться от людей. Как ни старайся, один-два могут пробраться внутрь и обидеть тебя, но и это не страшно, потому что лучше выглянуть наружу и обжечься, чем лишить себя всяких шансов.

Кайл пообещал взять напрокат грузовик и свозить меня «за покупками» в Уиннетку на ежегодную Неделю уборки, когда все богатые выставляют мебель на обочину, а остальные ее забирают. Это как блошиный рынок, только бесплатный, и там можно найти что угодно для дома и ремонта.

Кайл фактически заменил Рона, прочно обосновавшись на моей новой территории, но я не возражаю, поскольку Кайл кормит меня. Рестораны в мой новый бюджет не вписываются, так же как кабельное телевидение, новая одежда, туфли и сумочки. И так до тех пор, пока мне не стукнет шестьдесят пять лет. Впрочем, что ни делается, все к лучшему. Развлекает меня Кайл, а без кабельного ТВ у меня остается больше времени на любимое рисование. Мой главный сюжет теперь – тоже Кайл, он звезда новой серии портретов, которой я сейчас занимаюсь. Я даже хочу попробовать устроить собственную выставку в галерее. Выходит, увольнение и нелады с законом могут вдохновить человека, дать ему цель.

Через два месяца я еду в Париж, и Кайл грозится поехать со мной, чтобы смотреть, как я рисую. Требование одно: за работой на мне должны быть те самые очки, как у Элвиса Костелло. И ничего больше.