Текст книги "Безумие (ЛП)"

Автор книги: Камерон Джейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 25

– Сэр, – зову я мужчину, подбегая к нему.

Он стоит и ругается с библиотекарем, чтобы ему вернули деньги, потому что книга с дырками. Когда я подхожу, то вижу, что холл освободили от людей для уборки. Обслуживающий персонал просит его уйти. Я мчусь через весь холл и никому не позволяю меня остановить. Хотя его жену останавливают.

– Я заплатил за эту книгу, – протестует противный мужчина. Он выглядит как раз так, как я всегда и представляла себе Эбенезера Скруджа из Рождественской Песни.

– Пожалуйста, мистер Скрудж, – умоляет библиотекарь. – Нам надо, чтобы вы покинули холл.

Я даже не позволяю себе задуматься о том, что услышала имя Скрудж. Это слишком отвлекает, а мне нужно спасти девушку.

– Пожалуйста, мистер Скрудж, – умоляю я. – Не могли бы вы показать мне книгу, пожалуйста?

– Конечно, нет, – этот высокий неряшливый мужчина убирает книгу. – Я ее купил, она моя.

– У тебя всего три минуты, – напоминает мне Пиллар. – Тебе надо заполучить эту книгу. Она часть загадки Чешира.

– Пожалуйста, сэр, – умоляю я снова.

– Значит, это ценная книга, а? – мистер Скрудж смотрит на нее еще раз с чопорным взглядом на своем лице. Это книга о жизни Льюиса Кэрролла в Оксфордском Университете. – Сколько бы ты за нее заплатила?

– Заплатила?

– Мерзавец, – размышляет Пиллар. – Теперь ты должна взять кредит в банке, чтобы спасти девушку. Думаю, это займет недели три-четыре. К тому времени ты сможешь спасти тело девушки. Кроме того, не думаю, что банки выдают кредиты девушкам с записью о сумасшествии. Они знают, что все девушки шопоголики.

– Заткнись, – кричу я.

– Вы говорите мне заткнуться? – хмурится мистер Скрудж. – Значит так. Никакой вам книги, юная леди.

– Простите. Я не то хотела сказать. Послушайте, я могу дать вам вот это.

Я показываю ему часы кролика. Они выглядят дорогими, классическими.

– Часы?

– Это не просто часы. Это часы самого Льюиса Кэрролла. Видите, кролик? Они даже показывают шесть часов все время, после того как Безумный Шляпник пел и остановил время.

Мистер Скрудж чуть наклоняет голову и долго осматривает часы. У него проникновенный взгляд. Брови выгнуты аркой, словно он какой-то британский министр, который готовится принять важное решение. Он снова смотрит на книгу, потом на часы. Время уходит.

– Ты хочешь эту книгу за эти часы? – говорит он.

– Да, пожалуйста, – наверно это самый тяжелый обмен, который мне когда-нибудь придется делать.

– Она твоя, юная леди, – он дает мне книгу и смеется. – Она так сильно хочет эту книгу, – бормочет он, когда уходит. – В ней полно дырок, – и он выходит из холла.

Подходит охранник и показывает ему дорогу, а потом кивает мне. У него такой смешной курносый нос, и лицо все в веснушках. Это тот же человек, который притворился офицером, когда спрашивал у меня удостоверение личности. Прежде чем закрыть дверь, он говорит мне:

– Делай, что должна. Быстро!

– Приятно знать, что кто-то помогает, – говорит Пиллар.

– Кто это? И откуда он меня знает?

– Он работает на меня.

– А где настоящие охранники?

– Усыплены и связаны где-то в башне Том Тауэр, – говорит Пиллар.

Знаю, что мне надо возразить, но все, о чем я могу думать, это о спасении девушки. Ни о какой морали не может быть и речи, если работаешь с Пилларом.

Я сажусь на колени и осматриваю книгу. Все согласно очередности, сначала «boor» (хам, невежда), которым оказался мистер Скрудж, потом «book» (книга) о Льюисе Кэрролле, и потом «look» (взгляд) в книгу.

– Я ищу внутри книги. Думаю, что здесь должен быть намек на «lock» (замок), – говорю я Пиллару.

– На первой странице или на обложке есть какое-нибудь сообщение от Чешира?

– Да, – я практически смеюсь, когда читаю это. – Здесь говорится: «В чем польза от книги без картинок или разговоров».

– И?

– Ответ: дырки.

– Я полагаю, в книге есть дырки, как и говорил мистер Скрудж.

– Да. В книге по две больших дырки на каждой странице, – говорю я Пиллару.

– Дырки какой формы?

– Они выглядят, как две большие пирамиды, внизу шире, а к вершине все тоньше и тоньше. На концах у них две головы, которые выглядят, как солдаты с необычными шапками, я думаю. На их головах могла бы быть и тарелка.

– Понятно, – голос Пиллара потускнел. – Черт бы побрал этого Чешира. Он действительно играл с нами с самого начала.

– Вы знаете, что это?

– Если ты сидишь, подними книгу и посмотри через дырки на Ист-Уолл.

Я делаю, как он говорит.

– Тебе следует найти две латунные подставки перед камином. Моя догадка такая: если ты останешься прямо посреди комнаты на этом уровне, ты увидишь, что они совпадают с вырезкой в книге.

Я делаю, как он говорит, и он прав. Я вижу латунные подставки. Они покрыты золотом и такие необыкновенные. Фактически, они напоминают мне об Алисе в Стране Чудес Льюиса Кэрролла. Я не знаю, что это, но они вызывают это чувство бессмыслицы и юмора.

– Что они должны значить? Я не вижу «lock», замка, – я чувствую, что уходит время, и чувствую разочарование.

– Тебе нравятся подставки? – доносится сзади голос. Я думала, что я была одна, или это один из помощников Пиллара? Когда я разворачиваюсь, вижу что это Джек Даймондс.

ГЛАВА 26

У Джека на плече висел рюкзак, а его кудрявые волосы снова спадали на лоб. И, конечно, эта его привлекательная улыбочка.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я со злостью.

Джек закрывает глаза и складывает губы так, будто мы вот-вот поцелуемся.

– Ты должна мне поцелуй.

– Что? Ты спятил? – не могу даже представить, что этот парень всерьез. – С чего ты это вообще взял?

– Я опасен, – он открывает глаза и складывает пальцы в форме пистолета. Он начинает стрелять, как ковбой. – Хочешь пойти на свидание?

– Брр, – я поморщилась. Он точно на меня действует, как отвлекающий маневр. Откуда он взялся?

– Пусть это не обязательно будет свидание, – он передумывает. – Я мог бы покатать тебя по Оксфорду в лимузине, стать твоим шофером на одну ночь.

Я качаю головой. Интересно, как Пиллар познакомился с Джеком.

– У тебя лимузин-то хоть есть?

– Нет, но ради тебя я украду его, лютик, – он так быстро притягивает меня к себе за запястье, что я не успеваю от него избавиться. – Кстати, меня зовут Джек Даймондс, – шепчет он мне на ухо. – Я ворую сердца.

– Отпусти меня, – я тяну руку назад.

– Ух ты, у тебя хорошо получается вырываться из мужских объятий, – он с восхищением смотрит на свои пустые руки.

– Ты еще не видел меня в смирительной рубашке.

Слова вылетают у меня спонтанно. Мне понадобилась всего секунда, чтобы понять, что я не должна ему показывать, что ночи я провожу в лечебнице.

– Смирительная рубашка? – он поднимает вверх одну бровь. – Не знал, что тебя держат в неволе и все такое.

– Избавься от него, – говорит Пиллар. – Я же говорил тебя, что он только отвлекает.

Я смотрю на часы, а потом снова на Джека.

– Почему ты всегда с телефоном? – Он наклоняет голову на бок и сверкает своими мальчишескими ямочками. Слишком мальчишескими для двадцатилетнего парня. – Ты разговариваешь с тем стариком, что только что вышел? Ты же с ним не встречаешься, не так ли?

– Заткнись. – У меня остается всего минута, когда я смотрю назад на те латунные подставки. – Что насчет подставок? У меня нет времени.

Я сжимаю наушники, разговаривая с Пилларом. Мне необходимо работать, даже если Джек все еще стоит за мной.

Пиллар меня игнорирует.

– Тебе не нужно свидание, лютик. Тебе нужен проводник. – Джек разводит руками и склоняет голову, словно говоря «Я к твоим услугам». – Подставки вдохновляли Льюиса Кэрролла на написание длинной главы, когда она съедает то пирожное и становится выше.

– Правда?

– Да, она продолжает становиться то выше, то ниже, и опять выше и…

– Я знаю книгу, – машу я руками в воздухе. – Именно так Чешир и дурил нас с самого начала. – Я щелкаю пальцами, притворяясь, что Джека здесь нет. – Когда он написал «Съешь меня» на Чеширском сыре, он намекал на место, где пряталась девушка, – говорю я себе, разгадывая последний кусочек головоломки. Вдруг, я как закричу: – Это камин! Он запер девушку за камином!

Осталось тридцать секунд.

– За камином есть девушка? – Джек выглядит задумчивым, когда я начинаю бегать по кругу, в поисках чего-нибудь, что поможет мне сломать стену, блокирующую камин.

– Большой молоток тебе в помощь, Алиса, – Пиллар решает снова со мной заговорить. – Быстрее. Поищи помощи снаружи! Там знают, как ее сломать.

И как раз перед тем, как мне выбежать через дверь, я слышу, как с грохотом на пол падают кирпичи. Я разворачиваюсь и вижу, как Джек ломает стену подставками. У него сильные руки, и он полон решимости. Он выглядит так, словно склонен к вандализму.

– К черту эти национальные ценности! – бормочет он, когда кирпичи падают вниз.

Я прохожу мимо подставок и протискиваюсь в узкое место за ними. Потом встаю на четвереньки и включаю фонарик на телефоне, чтобы заглянуть в темноту камина. Я вдыхаю пепел, но не могу ничего разглядеть. А потом я слышу стон девушки. Нисколько не медля, я начинаю ползти в темноту.

Вскоре внутри я могу разглядеть тень девушки. Она лежит на полу со связанными руками и коленями.

ГЛАВА 27

О, мой Бог. Ей всего десять или около того. Я падаю на колени. Мне надо проползти внутрь, чтобы добраться до нее. У нее завязан рот и порвано платье, ноги в пепле. Взгляд в ее глазах меня убивает. Этот умоляющий взгляд. Не могу представить, что она так долго была закрыта в этом ужасном месте. Этот чертов Чеширский Кот. Клянусь, я его поймаю.

Когда я протягиваю руку к девочке, она пытается отпрянуть от меня все еще в панике. Думаю, она в сильном шоке.

– Все в порядке, – говорю я. – Я здесь, чтобы тебе помочь.

Девочка прекращает паниковать, но не двигается, чтобы позволить мне развязать ее руки и ноги. У меня чувство, что я закричу и заплачу одновременно. Мне хочется сказать ей: «Я знаю, что значит быть вот так запертой и изолированной в таком маленьком пространстве». Она напоминает меня в лечебнице. Я молюсь, чтобы Чешир сделал это не специально, пожертвовал девочкой не для того, чтобы поиграть с моим разумом.

Как только я начинаю подползать к ней ближе, она тут же отклоняется. Я не хочу ее заставлять. Она и так пережила достаточно. Надо найти к ней подход, чтобы она стала мне доверять. Я беру пепел и мажу им свое лицо и руки, пытаясь уверить ее, что мы похожи. Что я могу спасти ее, только если она позволит мне сделать это. Девочка все равно мне еще не доверяет. У нее закрыт рот, поэтому она не может говорить. Но говорят ее глаза. Интересно, что она хочет мне сказать.

– Пожалуйста, позволь мне тебе помочь, – умоляю я ее, слезы катятся по моим щекам.

Она снова делает такой взгляд, при этом неспособная говорить.

– Давай хотя бы освободим тебе рот, чтобы ты могла сказать, чего хочешь.

Она задумывается, а потом кивает. Я подползаю и медленно убираю кляп изо рта. Она храбрая. И больше не стонет.

– Ты Алиса? – спрашивает она меня ослабленным голоском.

– Да.

Сейчас нет смысла спрашивать ее, откуда она об этом знает.

Мой ответ заставляет ее расслабиться. Она дает мне ее развязать и помочь ей вылезти из камина. Мы выбираемся на середину зала, где она начинает меня обнимать, пока мы еще находимся на четвереньках. Потом она, наконец, меня отпускает, и начинает истерически плакать. Ей пришлось через многое пройти.

Весь мой мир рушится на части. Уже очень долго я не испытывала таких эмоций – даже не знаю сколько. Мир разумных слишком жесток, думаю я, когда крепко прижимаю ее к себе. Я ведь даже не знаю ее, но мне хочется отдать ей всю свою любовь, на которую я способна. Как только Чешир мог сотворить подобное с таким юным ребенком? Мир разумных ужасен. Пиллар был прав. Жить среди разумных – это безумие.

– Я не фанат драмы, – говорит Джек, стоя у меня за спиной. Когда я наклоняю голову, я вижу, как он выбирается из одного из тех высоких окон. Это парень какой-то вор, или что? – Но ты должна мне свидание! – он на меня показывает пальцем, потом машет девочке на прощание. Удивительно, но она помахала ему в ответ. Впервые она улыбается.

Когда я поворачиваюсь, чтобы снова посмотреть на Джека, его уже нет.

– Хорошая работа, Алиса, – говорит мне Пиллар в ухо. – Не слишком коряво для нашего первого дня в колледже, – тешит он меня своим сарказмом. – Увидимся вечером в лечебнице.

Он вешает рубку.

– Ты в порядке? – спрашиваю я девочку, когда перевожу дыхание.

Она кивает.

– Как только ты сказала мне, что тебя зовут Алиса, я знала, что со мной все будет в порядке. Спасибо тебе.

– Правда? – я осматриваю ее на предмет синяков и ссадин. – У тебя где-нибудь болит?

Девочка отрицательно качает головой. Могу сказать, что она в порядке. Чешир не причинил ей боли, поэтому мне становится интересно, к чему это все.

– Как тебя зовут? – я провожу рукой по ее волосам.

– Констанция.

– Какое замечательное имя, – я снова ее обнимаю.

– Не такое замечательное, как твое, – сзади она цепляется своими ручками за мой свитер. – Моя мама хотела меня назвать сначала Алисой.

– Тебе сильно нравится это имя, а?

Я улыбаюсь. Интересно, почему мое имя так много для нее значит.

Ее ответ меня просто убил.

– Человек, который меня похитил, сказал, что за мной придет девушка по имени Алиса.

– О, – у меня от удивления вытягивается лицо, а мое желание поймать Чешира возрастает. – Ты видела его лицо?

– Нет, на нем была маска улыбающегося кота, – сказала она. – Но когда я его спросила, собирается ли меня спасти Алиса из Страны Чудес, он сказал «Да, она». Он имел в виду тебя, – продолжает девочка, ее голова лежит на моем плече. Я сдерживаюсь, чтобы не заплакать. Она думает, что Алиса – это ее герой из книги, и что она пришла спасти ее. А, может, я слишком глупа, чтобы понять, что она права. Что я и есть Алиса, и что судьбой мне предназначено что-то большее, чем сидеть в камере в лечебнице. – Я сказала ему, что Алисе всего семь лет, – продолжает девочка. – Она не сможет меня спасти.

– И что он на это ответил?

– Он сказал, что Алиса уже выросла, и она попытается спасти мир.

ГЛАВА 28

Психиатрическая больница Рэдклиффа, Оксфорд

Возвращаясь в лечебницу Рэдклиффа, я не знала, что хуже: ненормальные люди внутри нее или ненормальные люди снаружи.

Минут десять меня ругает доктор Том Тракл за то, что я опоздала и подорвала его репутацию, когда повела себя, как герой. Его не волнует спасение девочки. Теперь я чувствую себя лучше по поводу того, что Пиллар его донимает. Еще я пытаюсь сказать ему, чтобы он уже позабыл об этом. Я отправила девочку в толпу, а сама сбежала через окно, которым воспользовался Джек. Никто не видел, как я спасла девочку, кроме шофера Пиллара и нескольких туристов. Они не смогут ничего доказать, кроме того что была ненормальная девчонка, которая съела упаковку сыра в Грейт Холле. И, конечно же, в новостях начали показывать дурацкое видео про девушку, которая ела сыр, и стали связывать меня со спасением девочки.

Том разрешает мне увидеть Пиллара в последний раз, прежде чем снова отправить меня в подземную палату. Он отдал мою Тигровую Лилию Пиллару, просто чтобы позлить меня. Теперь мне нужно забрать ее у Пиллара.

Когда я прохожу в VIP зону, думаю, что я не могу сделать чего-то без Пиллара, о котором я и не знаю, что думать. И о Джеке, который для меня полная загадка. Тот факт, что с каждой секундой я приближаюсь к идее существования настоящей Страны Чудес, что каждый, кого я встречаю, кажется частью этого, – одновременно завораживает и сводит с ума.

Я сижу на стуле лицом к клетке Пиллара, чувствуя невероятную силу.

– Некоторые люди говорят, что Льюис Кэрролл сидел на наркотиках, раз придумал такой причудливый, бессмысленный и оригинальный сюжет, как «Алиса в Подземелье», – как всегда бросает мне одно из своих не относящихся к делу замечаний Пиллар. Он даже не смотрит на меня, обращаясь с кальяном так, будто это его новенький Порше.

– Вы имеете в виду из Страны Чудес, – я ерзаю на стуле, снова оказавшись в его сумасшедшей реальности.

– Она называлась Подземельем до тех пор, пока Льюис не опубликовал свой первый черновик в 1865, – поучает меня Пиллар. – Было напечатано две тысячи копий, прежде чем он смог образумиться и изъять их с рынка, чтобы издать снова под названием «Алиса в Стране Чудес».

– Зачем он это сделал? – удивительно, как он меняет тему разговора. Я думала, мы будем разговаривать о том, что произошло сегодня днем.

– Это большой вопрос, – машет он своим пальцем руки в перчатке. – На который у меня на самом деле нет ответа. Историки скажут тебе, что Джону Тенниелу, его гениальному художнику, не нравились иллюстрации к книге. Но правда в том, что в своей книге Льюис Кэрролл спрятал много посланий, которые в первом черновике казались Тенниелу не такими скрытыми. Льюису понадобилось переписать ее в последний раз.

– И ему удалось изъять с продажи две тысячи копий?

– Все, кроме пятидесяти, – Пиллар поднимает вверх свою книгу так, словно у него в руках Олимпийский огонь. – Вот одна из них.

– Значит, поэтому вы обращаетесь с ней так, будто это ваша личная библия Страны Чудес.

– Не думаю, что я человек библии, Алиса, – я больше люблю комиксы, – говорит он. – Но я понял твою метафору. Здесь есть главы, которых не видел ни один человеческий глаз.

Он делает шаг в освещенное место свой камеры. Впервые я замечаю, что с кожей Пиллара что-то не так. Наверно, поэтому он носит столько одежды. Будто у него аллергия, и такое ощущение, что с него слазит кожа.

– Почему Чешир сказал Констанции, что девочка по имени Алиса ее спасет? – перебиваю его я. У меня в голове столько вопросов. Мне нужны ответы хотя бы на один или два.

– Разве это не странно, что ты говоришь об Алисе в третьем лице, как будто это совсем не ты?

Я пожимаю плечами. Весь день я избегала этого вопроса.

– Я не Алиса, – говорю ему я, хотя Констанция заставила меня думать, что я могу быть ей. Но, подумав над этим по дороге домой, я понимаю, что это невероятно. – Я не могу быть ей, даже с логической точки зрения. Настоящая Алиса жила в 19 веке, а мы в 21.

– Когда дело касается Страны Чудес, о какой логике здесь можно говорить? – спросил он. – Знаешь, что я думаю? Я думаю, ты боишься быть Алисой.

– Почему вы так говорите?

– Потому что ты считаешь себя слабой. Сумасшествие, что ты наблюдала в так называемом нормальном мире, оказалось для тебя слишком, – его взгляд необычно проникающий. – Только включи телевизор и посмотри на это безумие, что творится в мире. Войны, убийства, зависть, ненависть и все такое. Не слишком весело выходить в этот мир и помогать людям. Не тогда, когда ты можешь просто сидеть в постели в уютной камере внизу. Внизу все просто, не так ли? – Он наклоняет голову вперед. – Ты уверена, что у тебя есть место, где спать ночью. Тебе не надо беспокоиться о завтрашнем дне. А в твоем случае у тебя нет и прошлого, которое бы тяготило. И все, что тебе нужно делать за еду, так это время от времени развлекать смотрителей тридцатиминутной шоковой терапией. Для ненормальных жизнь так проста.

Я обнаруживаю, что мои руки сцеплены в замок, когда я слушаю его слова. Ненавижу, что он видит меня насквозь. Я о таком и не думала, но он попадает в точку, говоря о внешнем мире. Мне там было неуютно, и я хотела поскорее вернуться в свою камеру, из которой все время пыталась бежать. Ужасное чувство. Кажется это не по-человечески и неправильно. Но таков мой страх перед нормальными людьми. Я об этом думаю, ведь я не встречала внизу Шляпника, который мог бы подловить девушку в темном подполье, как это сделал Чешир.

– Ты знаешь, кто такие ненормальные люди на самом деле, Алиса? – говорит Пиллар с зажатой в губах трубкой. – Всего лишь ленивые люди, которые выбирают более простой путь в жизни.

– Пожалуйста, дайте мне немного того, что вы там курите. – Я стараюсь, чтобы это звучало, как шутка, скрывая тот факт, что меня задевают его слова. – Это кажется очень хорошим.

– Будь осторожна со своими желаниями, Алиса, – говорит он. – Я один из немногих, о которых Льюис писал очень точно. То есть без грибов, кальяна и курева, где бы я был?

Он поднимается и начинает топать ногами по полу. Забавно видеть его танцующим и довольным. Будь он настоящим убийцей или просто претворяющимся им, он все равно меня озадачивает.

– Можно спросить, почему вы сейчас танцуете?

– Это не танец. Это бег по кругу. Ты так быстро бежишь, но все равно оказываешься на одном и том же месте, – говорит он, так поглощенный своим делом. – Это напоминает мне о том, что от судьбы не убежишь. Но довольно обо мне, Алиса. Какие у тебя ощущения от спасения Констанции сегодня?

– Ощущения… – я пожимаю плечами. – Очень хорошие. Душещипательные, но хорошие. Мне кажется, что, окажись я в нормальном мире, мне понадобится спасать чью-то душу каждый день, чтобы не сойти с ума.

Пиллар широко улыбается.

– Что значит эта улыбка на вашем лице?

– Ты сама сказала, – говорит Пиллар. – Единственный способ не сойти с ума в том мире это спасать чью-то душу каждый день. Как насчет того, чтобы сделать это еще раз? А потом, может быть, снова?

– Я думала, что меня выпустили, чтобы я могла доказать свою вменяемость. Я здесь для этого? Спасать людей от ненормальных и монстров Страны Чудес?

– Вопросы. Вопросы. Вопросы. Тебя разве не учили, что на вопросы никогда нет ответов, если только их не задаю я? – говорит он. – Вопросы – это способ ленивых учиться, когда единственный способ научиться, это не задавать вопросов.

– Тогда как же учиться?

– Жить, конечно, – он склоняет голову на бок. – Посмотри на меня. Не совсем, конечно, хороший пример для подражания, но я хороший пример бытия. Ты подумаешь, что я под кайфом и ветрен, но ты знаешь, что мои познания бесконечны. Это потому что я позволил себе прожить каждый момент.

– Ладно, – поднимаюсь я. – Я сказала, что это метафора. На самом деле не очень хочется спасать каждый день чью-то жизнь. Внешний мир слишком безумен для меня. – Я издала невольный смешок. – Думаю, я лучше останусь здесь. Кажется, вы обещали мне, что я получу назад свою Тигровую Лилию.

Я вижу ее у кресла. Кто-то ухаживал за ней. Она выглядит хорошо.

– Как хочешь, Алиса, – он толкает ко мне горшок. – Как хочешь.

Я беру горшок и чувствую, как он согревает мне сердце. Я заплатила большую цену, чтобы вернуть моего друга.