Текст книги "Безумие (ЛП)"

Автор книги: Камерон Джейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Камерон Джейс
Безумие

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим Вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Оригинальное название : Cameron Jace «Insanity» 2013

Камерон Джейс «Безумие» 2016

Переводчик : Яна Давиденко

Редактор и оформитель : Анастасия Антонова

Вычитка : Яна Бузаева

Обложка: Ксения Левченко

Переведено специально для группы : http://vk.com/e_books_vk

Любое копирование без ссылки

на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

ПРОЛОГ

Крайст-Чёрч, Оксфордский Университет

Настоящее время

Девушка, лежащая на траве, была мертвой… и ей это очень нравилось. Или тогда почему она стала бы так улыбаться, как Чеширский Кот?

В кампусе Оксфордского Университета было еще совсем раннее утро. Над двором колледжа, известного как Том Квад, словно привидение стелился густой туман. Беспрестанно струилась вода в фонтане посреди двора, будто бомба с часовым механизмом. Как киллер, осторожно наблюдающий за последствиями своего жестокого преступления, сквозь холодный воздух вырисовывались очертания окружающих зданий.

– Разве мертвецы могут улыбаться, мамочка? – спросил жующий печенье маленький мальчик свою мать в дорогом красном пальто.

Женщина в красном пальто стояла без слов, загипнотизированная улыбающейся девушкой, которая лежала мертвой на траве. Было ощущение, будто она смеялась над жизнью, напоминая всем об их неизбежной судьбе. Ветерок холодного воздуха вернул женщину к реальности. Она почувствовала нечто зловещее, пробирающееся сквозь туман, так что сразу потащила своего сына подальше от места преступления. Некоторые не предпочитают убийц на завтрак. Это просто не для них.

Хотя возле тела стояло еще несколько любителей пораньше встать. Никто из них не интересовался личностью девушки или значимостью того, что преступление было совершено на территории колледжа. Опять же, их привлекла та затуманено-неистовая улыбочка на лице девушки.

– С такой-то улыбкой, должно быть, она на Небесах, – пошутил студент старшего курса. Он был спортивного телосложения, серьезный и типичный придурок. Эта улыбка выражала отнюдь не счастье. Она была зловещей, неискренней, безумной.

Профессор в клетчатом пиджаке присел на колено, чтобы осмотреть тело.

– Это неестественная улыбка. Это чьих-то рук дело, – объявил он. – О, Боже, – он отвернулся от тела, закрывая свой рот руками.

– Что такое? – запаниковал Джерк.[1]1
  Jerk – придурок.


[Закрыть]

Из тумана появилась какая-то заучка в толстых очках, потом присела рядом с профессором.

– Что такое? – спросила она.

– Ее губы приколоты иглой к щекам, обнажая ее зубы, чтобы выглядело так, будто она улыбается. Жуть, – сказал профессор Твид.[2]2
  Tweed – ткань в мелкую клетку.


[Закрыть]

– Ну, и гадость, – промычал Джерк, как корова.

– Смотрите, что я нашла, – в руках Нерди Герл[3]3
  Nerdy Girl – девчонка-заучка.


[Закрыть] держала разорванную копию «Алисы в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла. Оригинальное библиотечное издание 1865 года. – Это держала мертвая. Книга была открыта вот на этой странице.

– Какой странице? – кажется, любопытство профессора Твида побороло его тошноту.

– На этой, где Алиса говорит Чеширскому Коту, что обычно она встречает кота без улыбки, но никогда улыбку без кота. Здесь это подчеркнуто.

Нерди Герл раскрыла свой рот, встретилась взглядом с профессором Твидом, а потом они снова уставились на мертвую девушку.

– Это что, какая-то неудачная шутка? – прорычал Джерк, наклоняя свою толстую, как у огра, шею.

– Можно посмотреть эту книгу? – говорю я хриплым голосом. Знаю, я все это время молчал, но обычно мне нравится говорить последним, после того как уже услышал то, что можно было сказать.

– Вот, – Нерди Герл передала книгу мне.

Я посмотрел отмеченную страницу.

– Правда, – сказал я. – Здесь также с краю нацарапано какое-то сообщение.

Я показал его им. Там написано: Спасите Алису!

– Думаете, она написала это перед смертью, как подсказку или типа того? – Нерди Герл поправила свои очки. – А, может, это ее зовут Алиса.

Она обшарила карманы мертвой девушки в поисках документов.

– Не думаю, – я показываю на украшение, свисающее с шеи мертвой. – Оно говорит, что ее имя Мейбл.

– Я знаю, кто ее убил! – донесся из-за тумана еще один писклявый голос. Он принадлежал старой женщине, которая шла, сгорбившись над кривой тростью. – Это Чеширский Кот! – клацнула она теми несколькими зубами, что у нее остались.

Джерк фыркнул.

– Мы что, серьезно это обсуждаем?

– Не смейтесь, молодой человек, – женщина с трудом опиралась на свою трость, страстно желая посмотреть на мертвую девушку. – Это во всех новостях.

– Теперь я вспомнила, – щелкнула пальцами Нерди Герл. – Чешир, Кэт.[4]4
  Cat – кот.


[Закрыть] Он уже убил четырех девушек. Две в Лондоне, две в Кембридже, а теперь оказалось, что одну он убил и в Оксфорде. Все девушки после смерти улыбались. Я видела это по телевизору.

– Так вот что имела в виду Алиса, когда говорила про улыбку без кота? – насмехался над ними Джерк, засунув руки в карманы, пожимая при этом плечами. Быть придурком – это скорее привычка или черта характера, худо-бедно, а не отношение. Это не лечится.

– Дайте посмотреть на нее поближе, – старуха протянула руку.

– Не думаю, что нам стоит это делать, – профессор Твид выхватил у меня из рук книгу, будто бы я был какой-то ленивый студент, который только что получил на его уроке двойку. Обычно я не терплю такое поведение, но тут я сделал исключение. – Мы подтасовываем улики, – объяснил он.

– Он прав, – Нерди Герл отклонилась от трупа. – Надо дождаться полиции. Кто-нибудь ее вызвал?

– Они уже в пути, – ответил я. – Я позвонил им сразу, как только наткнулся на тело.

– Значит, это вы ее нашли? – показал на меня пальцем Джерк.

– Я.

Так всегда и бывает.

– Тогда почему вы улыбаетесь? – фыркнул он в то же время, когда профессор поправлял свои очки, чтобы получше разглядеть мое лицо. Нерди Герл вскрикнула. Она запнулась о тело и упала на спину, не отрывая от меня взгляда. Все трое пребывали в состоянии шока. Только старушка не теряла времени. Она бросила в меня свою трость и поскакала в туман, крича, что она нашла убийцу.

Моя улыбка стала еще шире.

Интересно, кого следует убить первым. Профессора Твида, Нерди Герл или Джерка? Старушку приберегу напоследок. Никуда она не денется, бесцельно бегая по саду, как додо.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: Все мы здесь ненормальные

ГЛАВА 1

Подземная палата, психиатрическая больница Рэдклиффа, Оксфорд

Надписи на стене говорят, что это 14 января, какой год, я не уверена. В последнее время я много в чем не уверена, но мне интересно, на свой ли почерк я смотрю.

Под датой нарисован изящный ключик. Его вырезали чем-то острым, возможно осколком зеркала. Я не могла этого написать. Я до ужаса боюсь зеркал. У нас тут любят называть это катоптрофобией.

В отличие от обычных пациентов в больнице, я живу в комнате без окон, из вещей у меня только матрас посредине, раковина и ведро, чтобы ходить в туалет. Плитка на полу в виде черных и белых квадратов, как шахматная доска. Я никогда не наступаю на черную. Всегда на белую. Опять не знаю почему.

Все стены вымазаны жирной бледной зеленью. Интересно, может это мозги предыдущего пациента разбрызгались от шоковой терапии. В психиатрической больнице Рэдклиффа, попросту известной как Больница Ворнфорд, шоковая терапия у врачей на особом положении. Им нравится наблюдать за пациентами, когда у них глаза навыкате, и трясутся все конечности, когда люди умоляют об освобождении от электричества. Я всегда задаюсь вопросом, кто на самом деле здесь сумасшедший.

Много времени прошло с тех пор, как меня саму подвергали шоковой терапии. Доктор Том Тракл,[5]5
  Truckle – головка сыра; колесико, ролики; тележка.


[Закрыть] мой врач-надзиратель, сказал, что больше она мне не нужна, особенно после того, как я перестала упоминать Страну Чудес. Он сказал мне, что раньше я постоянно про нее говорила; опасное место, куда, по моим словам, меня увезли, когда в семь лет меня потеряла моя старшая сестра.

Правда в том, что я не помню этой Страны Чудес, о которой они говорят. Я даже не знаю, почему я здесь. Мое самое последнее воспоминание – недельной давности. Все, что раньше – сплошная головоломка.

В этой больнице у меня всего один друг. Это не врач и не медсестра. Это даже не человек. Он не может ненавидеть, завидовать или показать на тебя пальцем. Мой друг – это оранжевый цветок, который растет у меня в горшке; Тигровая Лилия, без которой я жить не могу. Я держу ее рядом с маленькой щелью в стене, через которую проникает один единственный луч солнца лишь на десять минут в день. Этого света может быть недостаточно для выращивания цветка, но моя Тигровая Лилия – крепкая девочка.

Каждый день я оставляю половину воды, что мне дают, чтобы полить свой цветок. Как по мне, лучше мучиться от жажды, чем быть сумасшедшей.

Мой оранжевый цветок – это также личный утешительный талон[6]6
  Гарантирует покупателю приобретение распроданного в данный момент товара в будущем по нынешней льготной цене.


[Закрыть] для моей вменяемости. Если я разговариваю с ней, и она не отвечает, я знаю, что у меня нет галлюцинаций. Если она мне отвечает, начинает происходить всякий бред. Безумие берет верх. Должно быть, есть причина того, что я нахожусь здесь. Но это не значит, что я с легкостью сдамся такой судьбе.

– Алиса Плезенс[7]7
  Pleasance – удовольствие, радость.


[Закрыть] Уандер. Вы готовы? – в мою железную дверь электропогонялкой стучится медсестра. Ее зовут Уолтруд Вагнер. Она немка. Все, что она говорит, звучит как угроза, и она пахнет дымом. Мои сумасшедшие приятели уверены, что она нацистка; что раньше она убивала своих пациентов в Германии.

– Отойдите от двери. Я вхожу, – требовательно попросила она.

Сердце колотится в груди от дребезжания ее здоровой связки ключей. Звук поворота ключа вызывает во мне желание сглотнуть. Когда дверь открывается, все, о чем я могу думать, это придавить ее прежде, чем она начнет причинять мне боль. Увы, ее шея слишком толстая для моих ловких ручек. Какое-то мгновение я пристально смотрю на ее почти квадратную фигуру. Каждая из ее четырех сторон слишком большая. Все, за исключением ее ног, которые такие же маленькие, как и мои. Сочувствую вам, маленькие ножки.

– Время для твоего десятиминутного перерыва наверху, – она подходит ко мне со смирительной рубашкой, на ее лице играет дьявольская улыбка. Я никогда отсюда не выхожу. Моя палата в подземелье, и свой перерыв я обычно провожу в другой пустой палате наверху, где пациенты любят играть в американский футбол.

За Уолтруд стоит здоровый мускулистый надзиратель Томас Огир – на тот случай, если я буду плохо себя вести. Он лысый, с красным от злости лицом и серебряным зубом во рту, которым он любит сверкать каждый раз, когда видит меня. Его бицепсы размером с мою голову. Сложно поверить, что когда-то он был двухкилограммовым малышом.

– Просунь руки в рубашку, – попросила Уолтруд с немецким акцентом, с зажатой между ее губ сигаретой. – Медленно и спокойно, Алиса. – Она кивает Уордану[8]8
  Warden – надзиратель.


[Закрыть] Огиру, если вдруг я не подчинюсь.

Я послушно исполняю и вытягиваю руки, чтобы она могла сделать то, что ей хочется. Уолтруд слегка поворачивает мою правую руку, и смотрит на тату на моем предплечье. Это единственная тату, что у меня есть. Это написанное от руки предложение, которое издалека похоже на ручную повязку. Уолтруд хочется громко это прочитать:

– Я не могу вернуться во вчера, потому что тогда я была бы другим человеком.

Мне сказали, что это написала я, когда все еще верила в Страну Чудес.

– Та Алиса из Страны Чудес явно забила тебе мозги.

Она выпускает дым мне в лицо и насмехается надо мной.

Тату и насмешки Уолтруд последнее, что меня сейчас беспокоит. Я позволяю ей связать мои руки, и пока она это делает, я закрываю глаза. Я представляю, что я принцесса из 16 века, какая-нибудь везучая Золушка, на которой затягивает корсет курящая, как паровоз, прислуга в сказочном дворце на поверхности земли, чтобы я могла встретиться со своим Прекрасным Принцем. Такая воображаемая картинка всегда помогает мне дышать. Однажды я подумала, что именно надежда спасала меня на протяжении всего дня, а не здравый ум. Мне надо остыть, прежде чем я начну свой великий побег.

ГЛАВА 2

Я слегка выкручиваю руки под рубашкой, чтобы дать себе немного свободы движения. Когда Уолтруд пристегивает меня, одной рукой я незаметно цепляюсь за перед, чтобы хоть немного ослабить рукав. Также делаю глубокий вдох, чтобы внутри рубашки образовалось больше пространства. Убеждаюсь, что та рука, что сильнее, находится поверх той, что слабее, пока она тянет рукава мне за спину. Когда она заканчивает, я выдыхаю воздух и чувствую внутри рубашки немного свободного места. Люди думают, что высвободиться из смирительной рубашки невозможно. Широко распространенный миф.

– Кажется, меня сейчас вырвет, – вру я Огиру и Уолтруд. Здесь это обычное дело, когда тебя рвет от сильных препаратов, которые пациенты глотают целыми днями.

– Я не дам тебе облевать мою форму, как в прошлый раз. Она только что из химчистки, – вздыхает Уолтруд со своим немецким акцентом, все еще зажимая сигарету в губах. – Блюй в ведро.

Я разворачиваюсь, радуясь, что мой трюк сработал. Повернувшись к ним спиной, я толкаю руку, что сильнее, к противоположному плечу. Падаю на колени и притворяюсь, что меня рвет, когда завожу руку над головой и начинаю зубами расстегивать ремень на моем рукаве. Немного вытягиваю спину и расстегиваю верхние и нижние ремни за собой. Я делаю это быстро, надеясь, что они не успеют это понять. Но когда я поворачиваюсь, Уордан Огир раскусил мой трюк. На его лице расплывается широкая улыбка. Он счастлив, что нашел то, за что может меня наказать. Если я не буду действовать быстро, они поджарят мои мозги на терапии.

Немедленно я хватаю шприц с успокоительным из кармана Уолтруд и с радостью втыкаю его ей в шею, пуская успокоительное к ее мозгам. Это срабатывает, как чудо-кнопка, но не останавливает меня от того, чтобы запихать ее лицо в ведро. Мне хотелось сделать это всю неделю, за те пытки, которые она мне устроила.

– Ты маленькая дрянь, – рычит Уордан Огир. Он удерживает меня за руки сзади и поднимает в воздухе вверх. Я не могу вырваться. Я поджимаю ноги и делаю ими толчок назад, чтобы коснуться его плеч. Мои руки выскальзывают из его лап, и я начинаю цепляться за его широкую спину, как обезьяна за спину слона. Я не теряю времени. Вытаскиваю из кармана санитара электрошокер и припечатываю его к шее Огира. Он падает на колени, а я вместе с ним, приземляясь на ноги.

Я вылетаю из палаты и слышу, как он за мной стонет. Он будет приходить в себя несколько минут. Мне надо бежать через коридоры, чтобы добраться до главных дверей, потом сбежать из этого кошмара. Мне надо рассказать миру, что я не сумасшедшая, – или, по крайней мере, убедиться, что я не такая.

На полпути к коридору я резко торможу. Ничего не могу с этим поделать. Это мое сердце меня останавливает, когда я вспоминаю, что оставила позади кое-что ценное. Мою Тигровую Лилию.

Не делай этого, Алиса. Только время потеряешь. Это просто цветок. У тебя всего минута, чтобы сбежать отсюда, прежде чем охрана узнает, что ты натворила. Будь разумной и беги.

Я отбрасываю в сторону всю логику и поворачиваю назад к своей клетке. Я учтиво пинаю надзирателя в лицо, сыплю на него проклятия, когда мне боль отзывается в ноге, пихаю лицо медсестры глубже в ведро, потом хватаю свой горшок с Тигровой Лилией. Я не бросаю своих друзей.

ГЛАВА 3

– Скажи мне, что со мной все будет в порядке, – говорю я своему цветку. Она не отвечает. Не кивает мне, не хлопает своими лепестками или не думает, что я еще один огромный ходячий цветок. Хорошие знаки. У меня нет галлюцинаций. Это реальность. Я на самом деле сбегаю из лечебницы.

Когда я снова оказываюсь в коридоре, по обе стороны пациенты кричат мое имя. Они стучат по решеткам своих клеток, пытаясь просунуть в них свои головы.

– Алиса. Алиса. Алиса! – кричат они и хлопают в ладоши. Они в восторге. Я, наверно, первая, кто сбегает из лечебницы. Но, в то же время, они нарушают мой план, создавая столько шума. Вдруг начинает орать сирена. Охрана точно услышала все эти крики.

– Выбирайся отсюда. Докажи им, что Страна Чудес существует, – вопит пациентка в полосатой пижаме и тапочках-зайчиках. Не удивительно, что она верит в Страну Чудес. Доктор Том Тракл как-то сказал мне, что я имею огромное влияние на пациентов, рассказывая им о Стране Чудес. Я ничего такого не помню.

– Не убегай, Алиса, – умоляет женщина, держащая в руках подушку, будто она была ее котом. – Мне кажется мир снаружи еще безумнее, чем здесь.

Я продолжаю бежать.

Лечебница превращается в сумасшедший дом. Я слышу приближающиеся тяжелые шаги охранников. Все, о чем я могу думать, это чтобы спрятаться в ванной. Я ненавижу ванные комнаты, потому что там есть зеркала, но у меня нет другого выбора.

Еще один пациент тянет через решетку руку и хватает меня за рубашку. Он притягивает меня ближе к решетке. Он не похож на других. Он не верит в то, что можно совершить побег. У него плохие зубы, и пахнет он черепашьим супом.

– Кудай-то ты собралась, Алиса? – шепчет он мне на ухо. – Ты – ненормальная. Твое место – здесь.

– Пусти меня, – толкаю его локтем и бегу в ванную.

Внутри, ладонями закрываю глаза, когда бегу в одну из кабинок, избегая зеркала. Я сажусь на табурет, крепко прижимая к груди свой цветок. Те чертовы лунатики испортили мне весь план.

Дыши, Алиса. Дыши.

Топочу ногой по полу, обдумывая свой следующий шаг. Потом слышу, как кто-то поет снаружи моей кабинки. Голос знакомый. В нем есть это необъяснимое зловещее насмехательство. Я его ненавижу, но и остановить его я не могу:

Когда она была хорошей, она была очень-очень хорошей.

А когда она была плохой, она была ужасной.

– Заткнись, – я закрываю руками ушами. – Я не больная.

Я знаю, голос идет из зеркала. Вот почему я боюсь зеркал. Но чтобы мне убежать из ванной, мне придется с ним столкнуться. С бешеным сердцем я открываю дверь кабинки. То, что я вижу в зеркале, меня парализует, как и всегда. Внутри зеркала кролик с человеческий рост. Он белый с розовыми свисающими ушами. Не могу разглядеть его как следует из-за белых волос, свисающих ему на глаза. Он стучит пальцами по карманным часам, продолжая напевать детские песенки. В этот раз он меняет некоторые слова:

Когда она была хорошей, она была очень-очень хорошей.

И когда она была сумасшедшей, она была Алисой.

– Скажи мне, что со мной все будет в порядке, – умоляю я свою Тигровую Лилию.

– Ты не в порядке, – говорит в ответ цветок. – Ты ненормальная, Алиса. Ненормальная!

Она разводит своими лепестками и плюет мне в лицо. У меня опять галлюцинации.

В ванную врываются охранники, и один из них прижигает меня электрошокером. Меня трясет, и я роняю свой горшок со своей Тигровой Лилией на мокрый пол. Когда я снова смотрю в зеркало, кролика там уже нет. Они бросят меня назад в мою клаустрофобную палату и, скорее всего, отправят на шоковую терапию.

Когда охранники тащат меня по коридору, черепахо-вонючий пациент вытягивает свою голову ближе к решетке, и кричит на меня:

– Ты ненормальная, Алиса! – он смеется надо мной и хватается за решетку. – Нет. Мы все здесь сумасшедшие!

ГЛАВА 4

Палата VIP, психиатрическая больница Рэдклиффа, Оксфорд

Доктор Том Тракл, директор психиатрической больницы Рэдклиффа, стоял, раскрыв рот, посреди своих ассистентов. Они пялились на потолок в палате VIP, где держали самых опасных пациентов. То есть эту палату строили только для одного пациента – профессора Картера Пиллара, известного как Пиллар Убийца, одного из самых опасных психопатов в мире.

В отличие от палаты Алисы, эта была почти такой же большой, как и роскошный одноместный номер в пятизвездочном отеле. Стены были цвета спелого шампиньона, со всевозможными винтажными картинами на них. В основном это были изображения растений и цветов, и из-за них в комнате было, как в лесу. Мебель была современной, с изгибами, с преобладанием зеленого и кремового цветов. Там был холодильник, большой телевизор и письменный стол темного цвета. На углу стола лежала стопка книг с парой пачек табака на поверхности. На диване свалены в кучу кубинская сигара, трубка и высушенные грибы. Два торшера в форме сгибающейся розы проливали уютный свет на большой кремовый диван посередине, напротив которого был коридор, где и стоял доктор Том Тракл. Перед диваном стоял голубой кальян, от которого все еще струился по спирали дым.

В камере профессора Пиллара было кое-что не так. Там не было профессора.

– Это шутка, да? – прорычал доктор Тракл на смотрителей и сестер, которым редко разрешалось покидать подземную палату – сегодня было исключение, связанное с исчезновением Пиллара.

Персонал опустил свои головы, боясь встречаться с устрашающим взглядом доктора Тракла. В прошлом Тракл увольнял работников и за меньшие проступки, чем побег пациента. Репутация лечебницы значила для него все.

– Думаю… – начала медсестра, недавно нанятая на работу.

– Ты думаешь? – скривился Тракл. – Тебе не надо думать в моей лечебнице. Я скажу тебе то, что я думаю: ты уволена.

Тут же Огир взял ее за руку и вышвырнул вон.

– Даже не знаю, как он это делает, доктор Тракл, – медленно проговорила Уолтруд Вагнер. Она всегда была любимицей Доктора Тракла. – Снаружи камера все еще закрыта. Нет никаких следов взлома. И он единственный пациент в палате.

– Профессор Картер Пиллар – один из самых опасных психопатов в мире, – доктор Тракл посмотрел на своих подчиненных. – Он изучал философию в Оксфордском Университете до тех пор, пока с ним что-то не случилось и не нарушило его психику. – Его редеющие светлые волосы торчали, как колючки, от чего по рукам его персонала шли мурашки. – Как-никак, Пиллар Убийца убил двенадцать невинных людей. Тот факт, что он обманул суд, прикинувшись ненормальным, не отменяет другой факт: что он хладнокровный серийный убийца под прикрытием больного человека.

Траклу нравился тот страх, что он вселял в своих подчиненных. Он всегда любил запугивать остальных, иначе он не мог контролировать лечебницу.

– Пиллар мог обмануть вас при помощи своего шарма, гипнотизирующим от лекарств взглядом и своим абсурдным сарказмом. Но если вы думаете, что его пребывание здесь ради лечения, тогда вы сами на грани безумия. Лечебница для него скорее тюрьма. Он сидит здесь, потому что ни ФБР, ни Интерпол не смогли доказать его вины. Мы должны держать его здесь, защитить от него внешний мир. – Он сжал пальцы в кулак, будто готовился кого-то ударить. – Ну, кто-нибудь мне может объяснить, как он умудрился сбежать в третий раз за этот месяц? – прокричал он во все горло так, что у него на шее выступила вена, как трубка кальяна. Большинство работников тяжело сглотнули. В лечебнице говорили: что безумнее самого Шляпника был только Тракл.

– Со всем уважением, Доктор Тракл, – сказала Уолтруд. – Я думаю, что нам следует сообщить властям.

– Вы же знаете, я не могу этого сделать, сестра Уолтруд, – прошипел сквозь зубы Тракл. – Мы все тут же останемся без работы, если мы расскажем им, что человек, которого они просто попросили посадить под замок, исчез. Кроме того, сейчас все с ног сбились в поисках этого убийцы, Чеширского Кота. Известие о том, что Пиллар сбежал, только усугубит ситуацию для всех.

– Что действительно меня беспокоит, доктор Тракл, так это почему профессор Картер Пиллар всегда возвращается из своего побега, – задумалась Уолтруд. – Я говорю о том, что мы никогда не сообщаем о его побегах, и, тем не менее, он все равно возвращается к себе в камеру, словно это была прогулка по парку.

Лицо Тракла краснеет, когда он снова смотрит на пустую клетку.

– Он над нами насмехается, Уолтруд, – он засунул руки в свои карманы и собирался вытащить одну из таблеток, что ему прописал его психиатр. Он не хотел делать этого на глазах у своих подчиненных. Если бы они знали, что их босс нуждается в помощи, как и любой другой сумасшедший в лечебнице, это бы стало концом его карьеры. – Он просто издевается над нами, и я умираю, как хочу узнать, что у него на уме, – сказал он, раскрошив пальцами свою таблетку. Его не волновало, что она была на дне его кармана. У него было много таблеток, и он принимал от четырех до шести в день, чтобы успокоиться.

– Может, и правда больной, – позади промычал Огир. Никто не обратил на него внимания. – Или зачем ему тогда возвращаться?

– Я думаю, все дело в книге «Алиса из Подземелья», которую он всегда носит с собой, – предложила Уолтруд, показывая на книгу, лежащую на диване. – Я слышала, что он начал убивать после того, как прочитал ее.

Комнату заполнила тишина, когда все задумались о том, где же сейчас был профессор Картер Пиллар.