Текст книги "Безумие (ЛП)"

Автор книги: Камерон Джейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 5

Вход, Рэдклифф, психиатрическая больница

У входа в больницу Рэдклиффа резко останавливается черный лимузин. Безрассудство его водителя привлекло внимание охраны у главных ворот. Они взялись за свое оружие, вглядываясь в окна необычно длинного лимузина. Изнутри слышался непрерывный смех, когда как на заднем фоне играла музыка «Beatles». Пассажир пел «Люси в небесах с алмазами»,[9]9
  Lucy in the Sky with Diamonds (рус. Люси в небесах с алмазами) – песня из альбома The Beatles Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band (1967) в исполнении Джона Леннона. Текст песни носит сюрреалистический оттенок, а первые буквы существительных в названии образуют аббревиатуру LSD.


[Закрыть] только в его версии это была «Алиса».

Шофер вылез из машины и поспешил открыть дверь своим веселым пассажирам на заднем сиденье. Он был маленького роста. Одетый в смокинг, который был слишком длинный, будто бы он взял его напрокат. У него было странное смешное лицо, все в веснушках вокруг маленького курносого носа. Один из охранников чуть не рассмеялся, когда заметил тоненькие усики шофера. Они больше походили на крысиные усы.

Шофер прочистил горло, поправил свой галстук и наклонился, когда открывал пассажирскую дверь. Изнутри послышался девчачий смех.

Как только открылась дверь, лица охранников обдало сильным дымом. Будто внутри лимузина кто-то взаперти держал облако, и сейчас оно окутывало их, как пузырь из какого-нибудь фильма ужасов. Оно было серым, густым и пахло забавно. Охранников немного одурманило.

– Подозрительные действия возле главных ворот, – доложил один из охранников. – Возможно слезоточивый газ. Необходимо подкрепление.

Остальные охранники стояли парализованные внутри большого газового круга, и ждали, пока он не начнет рассеиваться. Девушки так и не переставали смеяться и веселиться. Некоторые охранники начали кашлять. Первое, что они увидели, когда дым начал оседать, были женские ноги, выходящие из лимузина. Это были стройные ноги с тату гусеницы. Охранники, которые всю свою жизнь имели дело с ненормальными, начали пускать слюни, и это последнее, что они могли сделать.

Из лимузина друг за другом выходили девушки. Они были в обтягивающих топах, высоких сапогах и коротких юбках. Они либо кашляли, либо смеялись. Некоторые из них делали и то, и другое. Многие из них были такими счастливыми; охранники позади них не могли сдержаться, чтобы не захихикать в ответ. Некоторые из девушек курили самокрутки, улыбаясь радужным взглядом.[10]10
  the girl with kaleidoscopic eyes – строчка из песни Lucy in the Sky with Diamonds. Смысл выражения в том, что после ЛСД перед глазами так, будто смотришь в калейдоскоп.


[Закрыть]

Это было, как прелюдия перед сумасшествием, где последним должен показаться глубокоуважаемый гангстер.

Наконец из машины показалась коротенькая ножка, а за ней яйцеголовый мужичок, с зажатой в полных губах трубкой. Его шляпа была надвинута ему на глаза, а в руке он держал кальян. Когда он закашлял, то растворился, словно волшебник в спиралях густого дыма. Когда дым рассеялся, охранник увидел, что на нем был светлый костюм в горизонтальную полоску. Руки были в белых перчатках. Из шляпы торчали два шипа, по форме похожие на грибы. Хоть издалека он выглядел немного смешно, от его вида на сердце было жутко и волнительно. Охранники выпрямились и направились к нему. Они знали этого человека. Это был Пиллар Убийца.

Приподнимая шляпу вверх, Пиллар посмотрел на них глазами-бусинками. Он выглядел довольным собой и ужасно раздраженным присутствием остальных.

– П-повернитесь. Руки н-н-над головой! – потребовал один из охранников, заикаясь от волнения.

Пиллар с кальяном в руке и трубкой в губах выглядел озадаченным. Казалось, что он не знал, что с ними делать, когда будет выполнять приказы охранников больницы. Будто кто-то пробудил его от вялого мандаринового сна.

– Я сказал, повернитесь. Руки над головой профессор Пиллар, – повторил охранник. – Вы сбежали из лечебницы Рэдклиффа. Если вы не подчинитесь, я буду стрелять. – Не было похоже, что охранник собирался стрелять. Он блефовал и боялся Пиллара.

– Я ездил по магазинам, – сказал Пиллар. – Мне нужна была трубка для моего калья-я-яна. – Из его рта струился дым, который ударил охраннику прямо в лицо. Охранник опустился на колени от того, какое влияние на него оказывал дым, и Пиллар опустил голову вниз, прищуриваясь глядя сквозь дым. – Можно спросить, кто ты-ы-ы?

ГЛАВА 6

Кабинет директора, психиатрическая больница Рэдклиффа, Оксфорд

Готовясь к встрече с Пилларом, доктор Тракл проглотил за раз две таблетки. Его встреча с профессором Картером Пилларом не обещала быть легкой. Должна же быть причина его регулярных побегов. И его убивал тот факт, что ему она неизвестна. Пиллар Убийца, определенно, к чему-то готовился. И доктор Тракл должен был найти способ с ним договориться.

Ни при каких условиях доктор не мог потерять свою работу. Это все, что у него было. После развода, который выкачал из него все деньги, десяти лет служению больнице и всех тех секретов, что правительство вместе с ним здесь похоронило, он просто не мог себе этого позволить. Его дети только что поступили в Оксфордский Университет, и его обязанности возросли вдвое. Он также положил глаз на молоденькую медсестру в тайной палате, в которой держали влиятельных людей из Парламента. Безумие – это такая болезнь, которая распространяется на все классы и слои населения.

Если бы только Интерполу и ФБР удалось обвинить лунатика Пиллара, доктор Тракл не оказался бы сейчас в таком положении. Но, как и всегда, мелкая рыбешка расчищает все дерьмо большой рыбы.

Он ждал, пока таблетки начнут действовать, переключая каналы на большом телевизоре. По новостям только и говорили, что про убийцу по прозвищу Чеширский Кот. Ненормальный, который бросает своих жертв мертвыми с улыбкой на лице.

– Боже, – сказал себе доктор Тракл. – Та книжка про Алису в Стране Чудес свела весь мир с ума. Люди, это просто детская книга.

По новостям показывали кадры с последним посланием миру от Чеширского Кота. Это был снимок головы, и на ней была надета оранжевая маска улыбающегося кота. Она так сильно напоминала доктору Траклу щенка по имени Гарфилд, который у него был в детстве – к которому он любил прижиматься. Голос Чеширского Кота в телевизоре был искажен, но слова были четкими:

– Это послание миру от Чешира. Держитесь от меня подальше и от людей, с которыми я связан. Это не касается ни ФБР, ни Интерпола, ни кого-либо другого из правительства в мире. Девушки, которых я убиваю, не имеют к вам никакого отношения. Это война Страны Чудес. Держитесь подальше. Я вас предупредил.

Доктор Тракл не был уверен, от чего по его телу пробежала дрожь – от таблеток или от монотонного голоса Чешира. Этот бред, что он услышал по национальному телевидению, был за гранью его понимания. Это ему напомнило, что мир был сумасшедшим, внутри и за пределами больницы. Он поднялся и поправил свой галстук перед встречей с Пилларом. Но для начала третья таблетка совсем не помешает.

ГЛАВА 7

VIP палата, Рэдклифф, Психиатрическая больница

Когда доктор Тракл вошел в VIP палату, Картер Пиллар сидел в большом кресле посреди клетки. На нем все еще была его шляпа, белые перчатки, и он курил свой кальян с розовой трубкой. Доктор Тракл приблизился к решеткам камеры, когда Пиллар склонился над своим кальяном. Пиллар не был заурядным курильщиком. Он требовал определенный размер кальяна, определенную обработку и особенные ингредиенты из экзотических стран. Профессор относился к своему курению, как к искусству. Доктор Тракл собирался накричать на профессора, но Пиллар заговорил первым.

– Вы когда-нибудь задумывались, Страна Чудес настоящая, Томми?

Пиллару нравилось называть его по имени, тем самым раздражая его. Он даже не смотрел на него, говоря своим авторитетным голосом лектора. Доктор Тракл скорчил лицо, подавляя свой выходящий наружу гнев, не в состоянии отвечать на такую ерунду.

– Я хочу сказать, что этот замечательный писатель-заика, математик и фотограф по имени Льюис Кэрролл скорее всего не мог просто выдумать Страну Чудес, – выдохнул Пиллар, поправляя другой рукой угольки. – Только подумайте, как его книга вдохновляла, влияла и формировала разумы детей на протяжении практически ста пятидесяти лет. Можно спокойно сказать, что слова Кэрролла были не просто счастливой случайностью, но и гениальностью. Что-то в этой книге не дает людям покоя. Страна Чудес должна быть настоящей.

– Значит, вместо того, чтобы поговорить о вашем побеге, вы думаете, я буду разговаривать о Стране Чудес? – спросил доктор Тракл, умирая от желания узнать, что было на уме у Пиллара.

– Единственная философская проблема, мешающая поверить в существование Страны Чудес – это то, что наша реальность на самом деле могла бы быть плодом нашего воображения, – Пиллар выпустил клубы дыма, которые доктор Тракл никогда не видел. – Предположение, из которого вылезает еще более безумный вопрос: Кто ты?

– Послушай меня, ты, кусок… – доктор больше не мог ему потакать. Он сжал одну руку в кулак, но потом вспомнил, что надо дышать, как ему советовал его психиатр. – У меня нет ни малейшего представления, как ты смог сбежать, но я понял, в чем идея. Ты ведь не хочешь сбегать. На самом деле, тебе почему-то здесь нравится. Ты знаешь, что я люблю свою работу, и могу потерять ее, если ты сбежишь. Так что я весь во внимании. Что ты хочешь взамен на то, что останешься здесь, чтобы я не потерял свою работу?

– Алису Уандер, – сразу сказал профессор, выпуская дым и поправляя угли. Кажется, ему никогда не нравилось местоположение этих углей, будто это какая-то ядерная физика.

– Алису Уандер?

– Алису Плезенс Уандер, пациентка номер 1832, та самая, что заперта в одиночной, похожей на шахматную доску камеру, в подземной палате, – теперь голос Пиллара уже не был причудливым и лекторским, а стал ровным, скучным и серьезным. Но в отличие от голоса Тракла, в нем не было и тени злости. – Та девочка, которую ты вечно подвергаешь электрошоку, и добился того, что она забыла про Страну Чудес.

– Ах, эту Алису, – Тракл потер свой подбородок, делая вид, что только что вспомнил ее. Прям облегчение узнать, чего хотел Пиллар.

– Я хочу, чтобы ты задал ей один вопрос. Если мне понравится ее ответ, тогда я захочу встретиться с ней лично. Не посылай сестру. Сделай это сам и спроси вежливо.

– Ты не в своем уме, – выпалил Тракл.

– «Не в своем уме». Ах, ну что за ирония, – засмеялся Пиллар. – Так обычно говорят мне мои жертвы. – Вот так вот, просто, из его глаз исчез всякий признак человечности. Его взгляд изменился настолько внезапно, что у доктора Тракла заледенело горло. – Я позаботился, чтобы они такого больше не сказали, – добавил Пиллар.

Тишина в комнате поглотила доктора Тракла. Ему захотелось поспорить, но угрозы Пиллара были совсем далеки от того, как он сам поступал по отношению к своему персоналу. Теперь он понимал, почему суд принял ходатайство Пиллара по причине безумства. Он сам был безумством. Держать его подальше от внешнего мира любой ценой было уже само по себе победой.

– Что ты хочешь, чтобы я у нее спросил? – сказал доктор Тракл.

– Это простой математический вопрос, но ответ не так прост, как кажется, – Пиллар отклонился назад в кресле, скрестил ноги и вытянул одну руку в сторону. В глазах доктора Тракла он выглядел, как идиотская версия Зигмунда Фрейда. – Спроси ее, сколько будет четырежды семь. – На лице Пиллара красовалась фальшивая улыбочка.

– Бессмыслица, – доктор Тракл чувствовал себя униженным.

– О, ты еще не видел бессмыслицы, – сказал Пиллар. – Кстати, я задушил одного из твоих охранников своей трубкой от кальяна и повесил его, как мясо на скотобойне в конце коридора. Я бы хотел, чтобы ты поскорее его убрал, пока он не начал вонять.

ГЛАВА 8

Грибная палата, психиатрическая больница Рэдклиффа, Оксфорд

Шоковая терапия – это как словить кайф. Каждый раз, как Уорден Огир нажимает кнопку, мое тело прожигает такая сильная дрожь, что немеет разум. Это не такое уж плохое чувство, если думать об этом с позитивом. Мне надо отключить свой разум от этого мира из-за этого толчка в моем теле. Иногда сам мир мне кажется слишком шумным.

Ко всему прочему, я вся мокрая, для более действенного эффекта электричества. Каждый раз, когда он нажимает кнопку, Огир скалится и ухмыляется. Удары электрошокера короткие и попадают точно в цель. Если эти импульсы, проходящие по моему телу, будут длиннее, я могу превратиться в отличную жареную курицу на обед для каннибала.

– Какого это, грибница? – Уолтруд машет дымом в воздухе. Ей нравится называть нас ненормальными людьми, грибниками. Это место, в котором меня пытают, называется Грибной палатой. Это сленг всех сестер и смотрителей. Помимо той аналогии с тем, что многие грибы ядовиты, они верят в то, что шоковая терапия превращает в кашу мозги пациентов, и они считают это забавным.

Уверена, Уолтруд и Огир не хотят, чтобы я умерла. Что в этом веселого? Для них это чистое наслаждение – смотреть, как я страдаю. Жизнь в подземелье довольно скучна для сестер и смотрителей. Я могу видеть это во взгляде Уолтруд. Вот в чем проблема вменяемых людей. Практически всегда у них есть право убивать тех, кого они считают больными.

– Боже, – я поднимаюсь вопреки боли и скалюсь Огиру в ответ. – Я просто сумасшедшая девчонка. Ничего личного. – Думаю, я заслужила это за попытку побега.

Два часа спустя, я возвращаюсь в свою камеру. Боль и дрожь – последнее, что меня волнует. Я чувствую себя здесь одинокой без своей Тигровой Лилии. Уорден Огир говорит, что она выжила и сейчас в новом горшке и ее отправили в кабинет к доктору Тому Траклу, чтобы ему было веселее. Бедненькая Тигровая Лилия, теперь она в руках того жестокого человека.

Через несколько минут Уолтруд говорит мне, что у меня посетители.

ГЛАВА 9

Зал Посещений, Рэдклифф, психиатрическая больница, Оксфорд.

В зале посещений я сижу напротив своей матери и двух сестер. Между нами нет перегородки. Только столы. Посещение может длиться полтора часа максимум. Пациенты Рэдклиффа всегда ведут себя хорошо. Достаточно лишь одного грозного взгляда от Уордена Огира или сестры Уолтруд.

– Как ты, Алиса? – моя мама протягивает руку, чтобы коснуться моей руки. Я позволяю ей это сделать, хотя не уверена, что она моя мать. У нее тусклые спутанные коричневые волосы. На глазах слезы. Думаю, она меня любит.

– Больна, – выдавливаю слабую улыбку.

Лорина и Эдит, мои сестры, широко лыбятся прикрывая руками рот. Их глаза светятся. Они больше походят на сводных сестер. Не думаю, что они вообще меня любят.

– Не говори так, дорогая, – серьезность моей матери должна на меня подействовать. Но этого не происходит. Может быть, потому что я ненормальная. Я даже имени ее не помню и я не спрашиваю. Интересно, почему я помню имена своих сестер. Может, потому что они ко мне плохо относятся. Вообще мне все равно, я повстречала их всех всего неделю назад. До того я могла быть совершенно другим человеком. По крайней мере, это можно предположить по тату, что у меня на предплечье. – У тебя сейчас просто трудные времена. – Моя мама все еще достаточно небезразлична, чтобы заставить поверить меня, что она моя мать.

– Ты можешь меня отсюда вытащить? – пресекаю я драму.

– Ну вот, началось, – говорит Эдит. Лорина закатывает глаза и смотрит в сторону. Мне кажется, она смотрит на хорошенького парня, который навещает свою мать рядом с нами.

Тем не менее, я игнорирую их обеих. Вряд ли они мне помогут.

– Как давно я здесь? – спрашиваю я свою мать.

– Два года, – снова вступает в разговор Лорина. Такое ощущение, что она вот-вот высунет мне язык. – Ты здесь с семнадцати лет.

– И почему я здесь? – А настоящий вопрос: «Кто я такая?». Но нельзя спросить об этом кого-то, если вы хотите, чтобы они думали, что вы нормальны.

– Ты убила своих одноклассников, каждого, до единого, – слова Эдит бьют по мне, словно камнями. Думаю, она старшая. Она чертовски серьезная. Лорина более игривая, озабоченная своими наманикюренными ноготками.

– Как я это сделала? – мой разум отказывается верить, что я способна убить кого-то. Я пытаюсь что-нибудь об этом вспомнить, но не могу.

– Видишь этот взгляд? – говорит Лорина Эдит, будто меня здесь нет. – Она в гнезде кукушки.

– Прекратите это, девочки, – требует мама. Хотя ей и не все равно, она выглядит слабой. Она ничего не может контролировать. Поэтому мне становится интересно, где мой отец. Может, он умер, но я не спрашиваю. – Могу я тебя спросить, Алиса?

Я киваю.

– Ты все еще веришь, что существует Страна Чудес?

– Нет, – я киваю головой.

– Это значит, что терапия помогает, – моя мама выглядит довольной. Интересно, как бы она себя чувствовала после двух секунд шоковой терапии.

– Из-за чего весь этот разговор про Страну Чудес? – интересуюсь я.

– Когда тебе было семь, – серьезность Эдит раздражает, – ты пропала посреди бела дня и, когда вернулась, говорила, что была в том страшном месте.

– В тот день Эдит наказали, потому что она присматривала за тобой, и ты от нее сбежала. – Лорина все не могла перестать ухмыляться. Теперь я понимаю, почему Эдит такая серьезная. Ее гложет вина. Она скрывает это под маской стервы.

– Заткнись, – Эдит одаривает свою сестру резким взглядом. Интересно, как я смогла от нее сбежать, когда была маленькой.

– Девочки, пожалуйста. Прекратите, – умоляет моя слабая мать.

– Почему прекратить? – спрашивает Эдит. – Я не верю в то, что она не помнит.

– Да, – поддакивает Лорина своей старшей сестре. – Она должна сознаться в тех ужасных вещах, что она делала, после того как вернулась в тот день.

– Ужасных вещах, – я склоняю голову на бок. – Помимо убийства моих одноклассников?

– Помнишь своего парня? – спрашивает Лорина.

– У меня есть парень?

– Был парень, – возражает Лорина. Такое чувство, что она была влюблена в моего парня. – До того, как ты убила его вместе со всеми в школьном автобусе два года назад.

– Зачем мне это было делать? – это действительно тяжело, спрашивать кого-то о вещах, что ты сделал, но я, правда, ничего не помню.

– Кто знает, – Лорина опять закатывает глаза, усмехаясь в сторону Эдит.

– Я помню, как она сказала что-то про монстров из Страны Чудес, – засмеялась в ответ Эдит. Смех у нее какой-то вялый. Будто она такая ленивая, что едва разжимает свои губы.

– Монстры из Страны Чудес? – я прищуриваю глаза. Не уверена, шутят ли они, или это из-за того, что я сказала. Так или иначе, мне становится плевать на все это. Мне плевать на смиренное молчание своей матери, плевать на своих посмеивающихся сестер, даже на монстров из Страны Чудес. Единственный, кто меня волнует, так это мой парень, которого я убила. Для меня это как удар. Даже имея частичную память, я не думаю, что могла навредить кому-то, кого я могла любить.

– Как его звали? – спрашиваю я.

– Кого звали? – Эдит и Лорин все еще смеются.

– Моего парня, которого я убила.

– Адам, – наконец, говорит моя мать. – Адам Дж. Диксон.

Я не знаю как или почему, но от имени Адам Дж. Диксон у меня на глазах наворачиваются слезы.

ГЛАВА 10

Камера Алисы, психиатрическая больница Рэдклиффа, Оксфорд

Заснуть становится все тяжелее и тяжелее с тех пор, как я узнала про своего парня, Адама. Дело не в том, что я помню его или инцидент с убийством моих одноклассников в школьном автобусе. Но Адам для меня – это как Страна Чудес. И не могу их вспомнить, но что-то мне подсказывает, что они реальны.

Что меня волнует в отношении Адама, так это то, что я странным образом скорблю по его смерти. Не знаю, можно ли объяснить мои чувства с научной точки зрения, но я не могу от них избавиться. Чувствую, что хочу его оплакать, сходить к нему на могилу, помолиться и оставить розы на его надгробье. Для меня это подлинное чувство. Не думаю, что я испытываю что-то подобное в отношении моей семьи.

Интересно, можно ли забыть кого-то, но все еще испытывать чувства к нему. Будто я написала его имя на внутренних стенках своего сердца. Будто я пропитана его душой. Чтобы между нами ни было – оно зарыто где-то в недрах моего разума. Я просто не знаю, как нырнуть поглубже и вытащить это на поверхность.

Поток моих мыслей прерывает стук Уолтруд в дверь. Иногда мне кажется, что я единственный пациент в лечебнице.

– Я правда устала, – говорю я. – Я не хочу есть, идти в ванну и с кем-либо встречаться. Оставьте меня в покое.

– Это доктор Том Тракл, – говорит он и входит в мою камеру. До этого он никогда сюда не входил. Когда он шагает внутрь, свои руки он держит за спиной.

– Как ты, Алиса?

Никогда он не разговаривал со мной так вежливо.

– Ненормально.

Мой любимый ответ. Думаю надо оформить над ним авторское право.

– Буду краток, – доктор Тракл не обращает внимания на мою жалобу. Видно, что моя камера вызывает у него отвращение. – Это может показаться невероятно глупым, но мне действительно нужно у тебя кое-что спросить, – пожимает он плечами. Никогда не видела, как он это делает. Видно, что он чувствует себя неудобно в присутствии Уолтруд. – Сколько будет четырежды семь? – быстро спрашивает он, будто ему неловко такое говорить. Уолтруд и Огир изо всех сил пытаются не засмеяться за его спиной.

– Двадцать восемь, – пожимаю я плечами. Потом у меня случается всплеск эмоций. Это напоминает мне о моих похороненных чувствах к Адаму. В моей голове словно лампочка вспыхивает. Вдруг я понимаю, что знаю правильный ответ на глупый вопрос. Кто бы ни попросил Тома Тракла задать мне этот вопрос, он посылал мне код. Не знаю как, но я это знаю.

– Подождите, – останавливаю я доктора Тома. – Это четырнадцать, – отвечаю я с легкой улыбкой на губах.