Текст книги "Безумие (ЛП)"

Автор книги: Камерон Джейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 66

Джек несется по улицам Ипра, как ненормальный.

– Серьезно, как эта старуха может двигаться так быстро? – смотрит Джек в зеркало заднего вида.

– Сейчас мы в безопасности, – говорю я, сидя рядом с ней, Констанцией, на заднем сиденье. – Спасибо.

– Да, спасибо, Джек, – говорит Констанция.

– Это значит, что теперь ты пойдешь со мной на свидание? – говорит он.

– Ну уж нет, – вздыхаю я. – Почему ты хочешь пойти со мной на свидание? Я тебя совсем не знаю.

– Давай посмотрим. Мы вместе спасли девочку, сражались с кучей монстров в красных капюшонах, и сейчас сбегаем от старухи, которая возомнила себя котом. Я целовался с девчонками еще до того, как успел поздороваться с ними. А ты уже практически моя жена. У нас даже дети есть, – подмигивает он Констанции, а она хохочет.

– Хорошо, – вздыхаю я. – Если ты привезешь нас назад в Оксфорд в целости и сохранности.

– Я увезу тебя куда угодно. Только попроси, лютик. Значит, где и когда? Сегодня вечером ты свободна?

Вдруг я понимаю, что не могу встречаться с ним по вечерам и сказать ему об этом. Я же не скажу ему, что нахожусь в лечебнице. Не думаю, что ему это понравится. Никто не захочет встречаться с девушкой, у которой есть Сертификат о невменяемости.

– У тебя что, планы на каждый вечер? Ты кто? Тусовщица?

Я смеюсь, думая о ночных вечеринках с Уолтруд и Огиром.

– Давай лучше встретимся днем?

– И как это будет? По-английски?

– Что ты имеешь в виду?

– Я про то, кто будет платить? По-английски значит, что пополам. По-американски – плачу я. По-французски, наверно, платишь ты. По-кэрроловски – мы едим грибы и пьем чай в доме, в который врежемся.

– Ого, не знала, что ты такой жмот.

– Я не жмот. Я на мели. Я украл бензин, чтобы приехать на этой машине и повидаться с тобой.

– Значит, ты признаешься, что преследуешь меня.

– Ну да, преследую. Не знаю, что в тебе такого, но я не могу перестать думать о тебе, – он крепче сжимает руль и набирает скорость.

У меня звонит телефон. Я смотрю на него так, будто совсем забыла о его существовании. Два дня назад у меня все равно его не было.

– Останови машину, – требую я. – Мне надо ответить на звонок.

Я не хочу, чтобы он слышал, как я разговариваю с Пилларом, – вдруг мне придется упомянуть о лечебнице. Если я собираюсь встречаться с Джеком, я хочу, чтобы все было так, будто я нормальная девчонка.

– Как скажешь, лютик, – соглашается Джек и паркуется рядом с магазином. Я выхожу из машины и делаю несколько шагов в сторону, чтобы ответить на звонок Пиллара.

– Ты где? – спрашивает Пиллар.

– По дороге в Оксфорд, – не хочу, чтобы он знал, что я с Джеком. Он начнет говорить мне, что он только отвлекает меня от дела. – Констанция со мной. Вы в порядке?

– Мне пришлось немного поиграть в лающую собаку с Про-Кошачьими, но я в порядке, – говорит он. – Думаю, впредь Фестиваль Каттенштойт больше проводить не будут. Я разбрызгал много кошачьей крови по стене. Вся башня проклята. Но Чешир сбежал.

– Да, я знаю. Он только что гнался за нами, но мы …

Прежде, чем я успеваю закончить свое предложение, в машину Джека врезается большой желтый школьный автобус. Телефон взлетает в воздух и разбивается на части. Я поворачиваюсь, чтобы найти Джека. Он утопает в своей крови. Взгляд падает на заднее сиденье. Констанции там нет. Когда я поднимаю голову вверх, я вижу, что за рулем школьного автобуса сидит Чешир. На нем нет маски. Он все еще в обличии старухи. За волосы он притягивает к себе Констанцию. Когда я ищу свой зонт, чтобы снова выстрелить в него, я понимаю, что у меня самой идет кровь, и меня шатает от удара. Я падаю на асфальт, погружаясь в свою собственную темноту.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: Мы все и везде ненормальные

ГЛАВА 67

Университетский двор, Крайст-Черч, Оксфордский Университет

Когда я очнулась, я сидела на краю фонтана, что посреди сада Колледжа Крайст-Черч. Земля вокруг меня практически вся покрыта снегом. У меня такое чувство, что моя рана залечена, а это было лишь пару часов назад. Солнце погасло, и вечерние сумерки тоже прошли. Сейчас ночь.

– Это был длинный день, – говорит Пиллар. Как всегда он сидит рядом со мной.

– Зачем я здесь? – спрашиваю я. – Разве мне не следует быть в лечебнице?

– Я удивлен, что это первое, о чем ты спрашиваешь, – замечает Пиллар. – Думал, ты спросишь про Констанцию.

– Почему? – я сдерживаю слезы. – У меня ничего не вышло. И все из-за вас. – Я понимаю, что не совсем права, перекладывая всю вину на него. – Вы продолжали верить, что я настоящая Алиса, тогда как я просто безумная девчонка из лечебницы.

– Что заставляет меня думать, – говорит он, не обращая внимания на мои обвинения, – что для тебя сейчас важнее: знать, настоящая ли ты Алиса, или знать, кто ты на самом деле и на что способна.

– Я сыта по горло вашими загадками, – говорю я. – Я сыта по горло этим вменяемым миром. Я хочу назад в свою камеру, туда, где мне место. Проще быть ненормальной, чем жить с чувством вины, что подвела Констанцию.

– Ты знаешь, кто такие ненормальные люди, Алиса? – спрашивает Пиллар. – Это просто нормальные люди, которые знают слишком много.

– Я пыталась сделать все, что в моих силах. Как только я думала, что Констанция в безопасности, Чешир возвращался. Готова поспорить, что он уже вынул из нее душу и вернул свою силу, – я собираюсь встать. Разговор с ним сводит меня с ума.

– Нет, он этого не сделал, – Пиллар машет маской Чешира у него в руках. – Я украл у него маску, когда был в башне. Он хочет вернуть ее.

– Он с вами связывался?

– Да. Он хочет обменять Констанцию на маску.

– Но какая польза от маски без Констанции и фестиваля? – интересуюсь я.

– Он уже высосал душу Констанции, и технически ритуал провести удалось, – объясняет Пиллар. – Оказывается, что другие девочки умерли, когда он вынул из них души потому, что они не были той самой. У Констанции было что-то вроде дополнительной души для него. Какое бы волшебство ни использовал Льюис, он сделал все, чтобы Констанция могла жить после того, как Чешир вернет себе свою душу. Ее это не убило. Сейчас она ему не нужна.

– Значит, все, что ему нужно – это маска? – мое лицо светится. – Так чего же мы ждем? Давайте отдадим ему маску и вернем Констанцию.

– Все не так просто, Алиса. Ты должна понимать, какую опасность он принесет миру, как только восстановит свою силу. Его нельзя будет остановить, и он начнет открывать все двери для монстров Страны Чудес. Я не удивлюсь, если вскоре он выпустит Шляпника и всех остальных.

– Но Констанция …

– Вот в чем вся сложность, – говорит он, глядя на башню Том Тауэр перед собой. – Видишь, я мог бы просто сжечь эту маску и улыбку Чешира вместе с ней, но я этого не сделал. Я хотел предоставить тебе выбор. Я все еще верю в то, что ты настоящая Алиса и доверюсь твоему решению.

– Вы продолжаете верить, когда никто больше не верит, – вздыхаю я. – Интересно, почему.

– Я достаточно сумасшедший, чтобы верить в тебя, вот и все, – говорит Пиллар. – Мир слишком нормальный. Ему не помешает немного безумия.

– Значит, я либо даю Констанции умереть и спасаю мир от монстров Страны Чудес, либо спасаю Констанцию и обрекаю весь мир, – говорю я. – Кто я такая, чтобы принимать такие решения?

– Уверен, твое решение будет намного лучше, чем, например, Маргарет Кент и всех тех политиков, которые высасывают из нас жизнь, как это делают коты с младенцами. Каждый день они принимают решения, которые заканчиваются войнами. Я надеюсь, что ты примешь правильное решение, – поворачивается ко мне лицом Пиллар. – Я кое-кого знаю, кто поможет тебе решить.

– Это ведь не ваш шофер?

– Конечно, нет. У него есть мудрость крысы, и это значит, что на любой вопрос его ответ будет «сыр», – говорит Пиллар. – Видишь Том Тауэр? – кивает он в сторону башни. – В прошлом я там кое-кого убил. Я залез к нему в голову и заставил его спрыгнуть с нее.

– Я не в настроении слушать ваши …

– Ответ в Том Тауэр, Алиса, – перебивает он меня. – Помнишь, я рассказывал тебе, что колокол звонит 101 раз в 9 часов вечера по Оксфордскому времени?

– Вы не раз мне об этом говорили, – смотрю я на загадочное строение.

– Сейчас без пяти девять, – говорит Пиллар. – Через пять минут колокол зазвонит. Если ты заберешься наверх, ты найдешь там маленькую дверь в северной стене. Она спрятана за большим шкафом. Просто отодвинь его, и ты ее найдешь.

– Дверь?

– Помни, что ты должна вернуться до того, как колокол прозвонит 101 раз, иначе ты останешься там навсегда.

– Что за этой дверью? – я поднимаюсь, мне любопытно, что же поможет мне принять решение. – Клад? – подтруниваю я над ним.

Пиллар отклоняется назад.

– Нет. Двери в этом университете намного ценнее. Это двери в одно из твоих воспоминаний.

ГЛАВА 68

Том Тауэр, Крайст Черч, Оксфордский Университет

Мне не требуется много времени, чтобы отыскать дверь в Том Тауэре. Я опускаюсь на колени, чтобы открыть ее. Все, о чем я могу думать, это Алиса из книг. Было бы здорово, если бы я съела что-нибудь такое, отчего бы я уменьшилась, вместо того, чтобы ползти сквозь дверь на карачках.

За дверью бесконечный белый свет. С первым звоном колокола он исчезает.

Я иду дальше и оказываюсь на том же самом месте на крыше одной из башен, сто пятьдесят лет назад. Я стою в комнате. Она похожа на студию. В ней полно произведений искусств, рисунков и фотографий. Сейчас ночь. Лето. Я прохожу через одну из комнат 19 века. Там есть большой стол с кучей фотографий юных девочек. Это старые фотографии, черно-белые, но встречаются и коричневые. Большинство девочек на них похожи на меня.

Я шарю по фотографиям и нахожу много других фотографий с другими девочками. На обратной стороне накарябаны имена и даты. Несомненно, эти фотографии имеют какой-то смысл. К ним прикреплены таблицы, карты и записи. У меня нет времени, чтобы их перечитать.

Я нахожу фотографию Алисы Констанции Уэстмикотт. Она выглядит, как Констанция, которую я знаю в реальной жизни, я переворачиваю фото и читаю его:

Дочь Ричарда Уэсмикотта. Не забудь спросить его, какая именно маска с кошачьей улыбкой является настоящей.

Должно быть, это почерк Льюиса Кэрролла. Я в его студии Оксфордского Университета.

Немного далее написано: Думаю, Красная Королева права. Чешира нельзя обезглавить, потому что он продолжает появляться и исчезать. Единственный способ – это похитить его улыбку. В ней его сила.

Я слышу звуки внизу в саду Крайст Черч. Когда я смотрю туда, я замечаю, что кто-то промелькнул, но я их пропустила. Я следую за ними в Грейт Холл.

Внутри я прохожу мимо камина с латунными подставками. Это еще не совсем камин, а дверь, ведущая куда-то. Дверь закрыта, но из-под нее идет золотой свет. Он мерцает от глухого стука и звуков борьбы. Там слышны крики. Я не знаю, что делать. Там словно война. Мне интересно, не Страна ли Чудес за этой дверью.

Наконец, дверь распахивается. Оттуда выходит молодой мужчина. На нем черная ряса, а в руке он держит стрижающий меч, тот самый, который я видела в руках у Белой Королевы. Он закрывает за собой дверь золотым ключом и вешает его на шею. Он задыхается от борьбы, которая была за дверью. Мужчина обладает той самой аурой, что заставляет меня влюбиться с первого взгляда. Это такая же любовь, которую я испытывала к Белой Королеве. Теперь я понимаю, что это. Это любовь, которую разделяют те, кто ходит по белым клеткам шахматной доски жизни.

– Алиса? – спрашивает он, все еще пытаясь успокоить дыхание. – Что ты здесь делаешь? – заикается он. Из его кармана выглядывает маленький кролик, жующий морковку. Он забавный. – Алиса? – подражает он мужчине. – Что ты здесь делаешь?

– Вы меня видите? – я поражена.

Льюис Кэрролл смеется. У него прелестный смех. Смех человека, который не утратил своей детскости под багажом взрослой жизни. Он мне сильно нравится. Мне только интересно, почему он заикается.

– Я вижу тебя, – говорит он и аккуратно запихивает кролика в карман. Потом берет меня за руку. От его прикосновения мне становится жарко, я понимаю, что мне семь лет, возможно, я в голубом платье. И все еще стараюсь избегать зеркал везде, куда бы ни пошла.

Мы выходим на улицу и садимся на тот же край фонтана, где я сидела с Пилларом.

– Я сделал это, Алиса, – говорит Льюис. – Я запер их.

– Монстров Страны Чудес?

– Если хочешь их так называть, то да.

– Это дверь в Страну Чудес? – спрашиваю я его о камине в реальной жизни. Дверь была заложена кирпичом.

– Одна из многих, – говорит он. – Я запер монстров за каждой дверью. Они тесно связаны между собой, но они могут пройти в мир только через ту дверь, за которой я их запер.

– И Чешир?

– Он единственный, кого я не мог закрыть, но я украл его улыбку, – говорит он. – Спрятал ее так хорошо, как только мог.

– О, – говорю я. Интересно, что произойдет, если я скажу ему, что я из будущего.

– Ты в порядке? – он с нежностью берет мое лицо в свои руки. Я киваю. Его холодные руки чувствуют тепло на моих щеках. – Мне так жаль, Алиса. Это все моя вина, но я не знал, что все так обернется. – Я не понимаю, почему он извиняется, и я слышу, как вдалеке звонит Том Тауэр. Не думаю, что он это слышит. – Вот, – он снимает ключ и надевает его мне на шею. – Это один из шести ключей, который понадобится для открытия каждой двери в Страну Чудес, где я всех их запер. Я верю, что ты сможешь его сохранить.

Ключ блестит золотом на моей шее. Я понимаю, что это тот же самый ключ, который нарисован на стене моей камеры.

– Льюис, – спрашиваю я. – Что случилось четырнадцатого января?

– Четырнадцатого? – интересуется он. – Понятия не имею. А что?

– Не важно, – у меня нет времени рассказывать ему про свою камеру. Пиллар отправил меня сюда, чтобы Льюис мог помочь мне принять решение. – Мне нужна ваша помощь, чтобы кое-что решить.

– Надеюсь, я смогу, – говорит он.

– Если придется выбирать между спасением одной девочки и спасением мира, чтобы вы выбрали?

– Ты уже начала спасать жизни? Я всегда знал, что так будет, – изгиб его улыбки, словно волны океана, в которые мне так хочется окунуться. – Ты действительно хочешь знать мое мнение?

– Ты действительно хочешь знать его мнение? – снова появляется кролик, жующий морковку. Льюис смеется, дает ему еще морковку и запихивает его назад в карман. Кролик вытягивает свою лапку из кармана Льюиса. – Она занимает здесь много места.

Льюис снова смеется и поворачивается ко мне.

– Как я сказал, ты действительно хочешь знать мое мнение?

Я киваю.

– Я считаю, что никто не может спасти мир, Алиса, – говорит он. – Мы можем спасти тех, кто нам дорог, тех, кто рядом, если нам вообще повезет кого-то спасти. Потом, когда мы кого-то спасем, мы переходим к следующему. Одного в день, Алиса. Одного в день.

– Значит, таких чудес, как спасение мира не бывает?

Льюис смеется.

– Есть только два способа прожить свою жизнь, Алиса. Первый – так, будто никаких чудес не бывает. Второй – так, будто все на свете является чудом. Мне нравится та часть, где «все на свете».

– Мне тоже, – говорю я.

– Кстати, через много лет, человек, по имени Эйнштейн скажет от себя эту фразу, – Льюис поднимается и чистит свой меч. – Не говори ему, что я сказал ее до него. Мы же не хотим пошатнуть его уверенность.

– Почему?

– Он изобретет безумные вещи, важные для человечества, и никто не поверит ему в начале, – говорит Льюис. – Так со всеми безумными людьми. Поначалу им никто не верит.

Я тяну его вниз и целую в щеку. Он краснеет.

– Вы хороший человек, Льюис. Мир полюбит ваше безумство после вашей смерти.

– Ты так думаешь?

– Ваша книга вдохновит миллионы, поверьте мне, – говорю я и бегу назад в Том Тауэр.

– Какая книга, Алиса? – кричит он в след. – Подожди, я напишу книгу? О чем?

– Если вы знаете о том, что в будущем Эйнштейн будет цитировать, вы должны знать, что напишете книгу, – я не поворачиваюсь, но отвечаю ему, пока бегу.

– Книгу? – я слышу вопрос кролика. – Льюис, ты собираешься написать книгу? Напиши, пожалуйста, обо мне.

– Книгу о чем, Алиса? – это последние слова Льюиса, которые я слышу, когда добегаю до Том Тауэра.

– О безумии, Льюис. Вы напишите книгу о прекрасном безумии.

ГЛАВА 69

Университетский двор, Крайст-Черч, Оксфордский Университет

Я стою посреди двора Крайст Черч с маской Чешира в руке. Здесь и там несколько студентов, пара профессоров и даже мама с маленьким ребенком, у которого в руке леденец. Мне кажется, здесь какое-то ночное собрание. Ничто из этого меня не касается. Я здесь, чтобы отдать Чеширу маску и вернуть Констанцию.

Чешир не теряет времени. Через мгновение я вижу перед собой старуху.

– Думаю, у тебя есть то, что у меня украли, – говорит она.

– Где Констанция? – спрашиваю я.

– Со своими родителями. Я сам ее увез, и они пригласили меня на мороженое, – улыбается женщина. – Позвони Пиллару, чтобы убедиться.

Я так и делаю. Пиллар отвечает утвердительно. Я прошу передать трубку Констанции, потому что не доверяю ему. Когда она говорит со мной, я спрашиваю, кем она меня назвала перед тем, как нам прыгнуть с башни. Она говорит: «Мери Поппинс». Теперь я уверена, что это она.

– Вот твоя дурацкая улыбка, – отдаю я ему маску.

Женщина немедленно надевает маску. Она приникает в поры ее лица, как мыло. На мгновение она закрывает свои глаза, потом открывает, гадко улыбаясь. Я могу сказать, что вот она, настоящая Чеширская улыбка. Вам захочется долго на нее смотреть, иначе это вынет из вас душу.

– Как хорошо, – говорит женщина. – Если бы я была на твоем месте, я бы начала отсчет.

– Отсчет чего?

– Конца света, дорогая Алиса, – улыбка не сходит с ее лица. – Ты же не думаешь, что я отомстила, так? – она щекочет мне подбородок своими пальцами и уходит. Я чувствую себя беспомощной. Хоть я и спасла Констанцию, я только что забронировала для мира билет первым классом в ад.

– Девять жизней не так сложно уничтожить, – говорю я через плечо. Она останавливается. – Я знаю, кто я теперь, и я убью тебя девять раз, если придется.

– Чем? Своим розовым зонтиком? – разворачивается женщина и снова подходит ко мне. – Ты на самом деле хочешь увидеть хоть малую долю моей силы? – она не дожидается ответа и жестом показывает на молодого человека, проходящего мимо. Она хлопает его по плечу, и вдруг молодой человек поворачивается ко мне с улыбкой на лице.

– Как я тебе сейчас, Алиса? – спрашивает меня молодой человек. Он машет своей девушке, и она подходит к нему. Они целуются. Когда они это делают, улыбка переходит на нее. – А теперь, Алиса? – молодая девушка улыбается мне. Она оставляет своего парня, а я иду за ней по двору, где она помогает старику найти его кошелек. Как только она прикасается к нему, он становится новым Чеширом. – А как сейчас, Алиса? – говорит старик. Он снова выбрасывает свой кошелек, а ребенок с леденцом торопливо подбегает и отдает его ему. Через секунду на лице ребенка появляется улыбка. – Ты любишь леденцы, Алиса? – она предлагает мне свои леденцы.

Я просто парализована. Теперь я понимаю, почему Льюис не мог поймать Чешира, почему его сила была самым большим злом в мире. Чешир был никем, и в то же время всеми. Это было как распространение зла по миру через прикосновение рук. Я вижу, как девочка опускается на колени и гладит бродячую кошку. Улыбка переселяется к кошке. Она мяукает мне и убегает в толпу. Я бегу за ней. Куда ни посмотри, у кого-то появляется улыбка.

Я стою посреди двора, чувствую себя потерянной. Больше я ничего не смогу сделать, чтобы поймать Чешира.

ГЛАВА 70

Камера Пиллара, психиатрическая больница Рэдклиффа, Оксфорд

Пиллар лежит на спине на своем диване. Он все курит и слушает «Алису в Небе с Алмазами». Бабочка в банке сейчас спокойнее. Она не бьется об стеклянные стенки. Мне слишком утомительно находиться здесь, но я думала сказать ему, что готова к работе. Я готова спасать жизни.

– Вижу, что бабочка стала спокойнее, – замечаю я.

– Мне пришлось пустить туда немного дыма от кальяна, чтобы успокоить ее, – говорит он.

– Мне интересно, зачем вы ее держите.

– Я же гусеница, Алиса, – фыркает он. – Однажды я стану таким же красивым, как она. Она помогает мне не забыть про это.

– Как угодно, – у меня нет сил терпеть его шуточки. – Я пришла, чтобы сказать, что я …

– Готова спасать жизни?

– Да.

– Готова принять то, что ты Алиса, даже если в этом нет никакого смысла?

– Да.

– Готова принять безумства в своей жизни?

– Да, – в этой части не так охотно.

– Как насчет техники Бредни-фу? Готова ей овладеть?

– Ни за что, – смеюсь я. – Я пыталась, не вышло. Это такая бессмыслица. Как там Джек, кстати?

– Мы сходили на свидание. Это было кэрролловское свидание, где никто из нас не платил, потому что мы тайком пробрались в ресторан, когда уже было довольно поздно. Он пытался меня поцеловать, но вонял игральными картами. Больше я с ним не пойду.

Он даже глазом не моргнул, когда так шутил.

– Это значит, что вы не видели его, – говорю я. – И его трудно выследить. Со всей его бессмыслицей, я прониклась к нему теплом. Он, конечно, сталкер, но ему всего лишь хотелось свидания с ненормальной и одинокой девчонкой, как я. Что еще нужно? Я надеюсь, он в порядке.

– Уверен, так и будет, – говорит Пиллар. – Тебе надо немного поспать. Теперь, когда Чешир на воле, я не удивлюсь, если через несколько дней нас пригласят на чайную церемонию.

– В Парламент, я так понимаю?

– Или во дворец Королевы Англии, – превзошел он мою насмешку. – Ты еще не узнала, кто такая Красная Королева и почему она всегда говорила «отрубить им головы».

– Пожалуйста, – поднимаю я руку. – На сегодня достаточно. Я не хочу этого знать. Вы правы. Мне надо немного поспать.

– Как прошла встреча с Кэрроллом? – спохватился он, прежде чем я успела уйти. – Дал ли он тебе что-то, позволь спросить?

– Нет. Просто посоветовал мне спасти Констанцию, – в своем кармане чувствую ключ, который мне дал Льюис. Я не собираюсь рассказывать о нем Пиллару. Я не доверю ему такой информации. – Раз у вас в камере есть письменный стол, не скажете ли мне, что общего есть у ворона и письменного стола?

Пиллар поворачивает ко мне голову и улыбается. Он знает, что я меняю тему, как обычно делает он.

– Не сейчас. Но я мог бы дать тебе поразмышлять над еще более ненормальным вопросом, тем самым, который историки всегда пропускают и никогда не исследуют, как надо.

– О, и что это за вопрос?

– Что общего у Льюиса Кэрролла и Красной Шапочки? – говорит он.

– Что? Вы в своем уме? Конечно, у них нет ничего общего, – закатываю я глаза и начинаю уходить. – Никогда не думала, что буду желать доброй ночи серийному убийце, но доброй ночи, профессор.

– Кое-что еще, Алиса, – останавливает он меня. – Есть кое-что еще, что меня озадачивает.

– Озадачивает вас? – поднимаю я бровь.

– За прошедшие дни ты ни разу не искала информации о своей автобусной аварии, ни в интернете, ни где-то еще, – говорит он. – Мне интересно, почему.

– Не знаю, – отвечаю я. – Наверно была слишком занята.

– Вряд ли.

– Может, я просто не готова увидеть лица друзей, которых я убила. Адам сказал мне что-то вроде этого в моем сне.

– О, – выпускает он дым из своей трубки. – Это более вероятно.

Он выключает свет и исчезает в темноте.