Текст книги "Димитров. Сын рабочего класса"

Автор книги: Камен Калчев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

ПОСЛЕДНИЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ

Оставалось несколько минут до прибытия поезда. В этот день было мало пассажиров. Из Подуяне всегда ехало не так уже много людей.

Единственный человек, который ожидал поезда в Пловдив, был высокий русый мужчина в темно-си-нем коротком пальто, зеленых офицерских бриджах и коричневых, тщательно начищенных сапогах. Недалеко от него на скамейке сидели два стрелочника и лениво разговаривали. Возле них рылись в мусоре куры. Вокруг валялись арбузные корки, тыквенные семечки, виноградная кожура.

Солнце пекло во всю мочь. Было тихо, приятно. В воздухе носились паутинки.

Русый путник поглядывал то на часы, то на железнодорожное полотно. Вдали пыхтел паровоз – поезд прибывал. В это время из зала ожидания выскочил молодой человек и крикнул:

– Майор, майор!

Высокий мужчина удивленно обернулся,

– Вы меня не узнаете, майор?

– А, Панов! Откуда?

– Только что прибыл сюда. А вы?

– Еду в Сараньово. Ну до свидания, а то на поезд опоздаю, – майор подал руку попрощаться, но молодой человек задержал ее.

– Слушайте, майор, вам надо остаться!

– Зачем?

Поезд остановился, майор поглядывал то на вагоны, то на знакомого.

– Отложите поездку, майор, – настаивал Панов. – Я должен вам передать важное сообщение…

– Не шутите, Панов, мне ехать надо.

– Я не шучу, мне поручено вернуть вас в Софию по очень серьезному делу…

– По какому делу? Говорите!

– Идите со мной. После объясню, здесь неудобно.

Майор запаса Тодоров отложил поездку в Сараньово.

В тот же день майор был приведен на квартиру Иванова. Здесь ему были открыты причины, ради которых он отказался от поездки.

– Товарищ, – обратился к нему Иванов, – может быть, вам известно, что товарищи Георгий Димитров и Васил Коларов находятся на нелегальном положении…

– Да, известно.

– Вероятно, знаете и то, что им угрожает страшная опасность.

– Предполагаю.

. – Знаете также, что петля фашистского террора все сильнее затягивается вокруг них…

– Безусловно.

– Именно поэтому мы обязаны помочь товарищам Димитрову и Коларову.

Иванов пристально глядел на майора, короткие его ответы ему нравились.

– Следовательно, – продолжал Иванов, – мы обязаны сделать все возможное, чтобы помочь им…

Майор молчал. И это понравилось Иванову; это означало, что майор серьезно относится к делу.

– Хотя вы и не член нашей партии, – добавил Иванов, – партия рассчитывает на вас… Дело, которое мы предпринимаем, всеобщее, всенародное дело.

– Бесспорно! – ответил майор. – Сегодня произойдет встреча?

– Сегодня, товарищ!

– Тогда идем!

Майор поднялся. Был он так высок, что голова его уперлась в низкий потолок комнатки.

– Значит, вы готовы? – переспросил Иванов.

– Готов, – ответил коротко майор и пошел к дверям. Иванов – за ним.

Было около полудня. Иванов и майор добрались до улицы Пиротской и остановились около галантерейной лавочки. Над дверью висели разноцветные ленты, шнурки для ботинок, резиновые игрушки. Внутри едва умещался деревянный прилавок, за которым видно было веселое старческое лицо.

– Здорово, дед! – произнес Иванов. Лицо старика расплылось в улыбке. Он привык улыбаться каждому посетителю. – Здесь ли тетка Виктория?

– Здесь, господин, пожалуйста! – Старик откинул черную занавеску, за ней извивалась узенькая лестничка. Поднялись, постучали в дверь. На стук вышла белолицая женщина с проседью.

– Добрый день, госпожа. Мадам Эмилия дома?

– Да, войдите.

Иванов и майор прошли в большую полутемную комнату. Пол ее был покрыт мягким ковром, вдоль стены стояли обитые бархатом стулья и красный диван. На окнах – тяжелые занавеси.

Майор огляделся. Женщина подошла к большой картине «Отелло убивает Дездемону», висевшей на стене, сдвинула картину и сказала:

– Пожалуйста, товарищи!

Иванов и майор прошли в другую, еще большую комнату. Занавеси не пропускали в комнату дневного света. В углу светилась электрическая лампочка.

– Подождите здесь, – сказала женщина и куда-то удалилась.

– Что это за тайны мадридского двора? – спросил Иванова майор. Но в противоположной стене открылась дверь, и появилась низенькая старушка в черном. Вероятно, мадам Эмилия.

– Что, товарищи отдыхают?

– Нет, я сейчас им доложу.

Через минуту она вернулась и провела гостей в зал, посередине которого был виден стол. За столом сидели Димитров и Коларов, перед ними лежали газеты.

Димитров и Коларов вышли навстречу, радостно поздоровались.

– Что, устали? – спросил Коларов.

– Да, устали… пока добрались до этого зала, – засмеялся Иванов.

– Что поделаешь…

С улицы долетал глухой шум экипажей, Димитров пересел поближе к майору и сразу начал:

– Майор Тодоров, можете ли вы участвовать в военной подготовке вооруженного восстания?

– Могу.

– Как вы считаете, сколько времени понадобится на подготовку?

– По меньшей мере месяц.

– А если восстание подготовлено?

– По меньшей мере две недели, чтобы подготовиться самому.

– А за три дня что можете сделать?.

– Ничего!

– Ничего?

– Да, – подтвердил майор, – но если примете мое предложение участвовать в восстании солдатом, то уверяю вас, что буду искренним единомышленником Коммунистической партии и другом Земледельческого союза… поскольку я сам крестьянин.

– Это мне известно, – заметил Димитров.

– Я уже выступал в совместных действиях двух партий.

– Когда именно? – спросил Коларов.

– Когда создавали «Народный союз запасных офицеров и подофицеров».

Наступила короткая пауза. Димитров задумался. Потом сказал:

– Хорошо, будем на вас рассчитывать…

– Жду ваших распоряжений! – ответил майор.

Димитров встал:

– А пока, товарищ Тодоров, до свидания.

Гости ушли и быстро затерялись среди толпы.

Коларов, глядя в окно, сказал задумчиво:

– Как тебе кажется, будет ли он полезен?

– Да, наше влияние велико, если и такие готовы нам помогать… Он честный офицер. Знаю его давно.

– И других таких, как он, надо привлекать.

– Безусловно.

Предвидение их сбылось. Вера в народное дело, которое они начали, которым руководили, укреплялась…

К ВЫРШЕЦУ

Каждый день Георгий Димитров менял квартиры. Ни разу он не переночевал в одном месте дважды. Полиция усиленно его искала. Он принял все меры предосторожности. Решил разделаться с бородой, которая ярко выделяла его в толпе. Бороду брили в квартире молодого профсоюзного деятеля Асена Бояджиева. Операцию эту совершил опытный и верный парикмахер Лука Георгиев. Димитров предупредил его шутливо:

– Режь бороду, Лука, чтоб не отрезали мне голову…

Лука возразил:

– Второго никогда не произойдет, товарищ Димитров.

Лука был человеком строгим и шуток не понимал. Со всей серьезностью он выполнил свое дело: остриг бороду, тщательно выбрил лицо, а затем снял и пышную шевелюру. Димитров стал неузнаваем, даже хозяева едва его узнали. Димитров надел зеленые очки и вышел.

Военный совет при Центральном Комитете партии заседал непрерывно. Уточнялись подробности предстоящего восстания.

18 сентября состоялось краткое совещание военного совета. На совещании было сообщено майору Тодорову, что он отправится вместе с Димитровым и Коларовым. На вопрос: «Куда?» – ему ответили, что об этом будет сказано дополнительно.

21 сентября утром на нелегальную квартиру майора прибыл молодой человек. Обменявшись паролями, посланец сказал:

– По приказу военного совета партии вам необходимо выехать в это утро…

– Автомобиль здесь?

– Автомобиль будет вас ждать на Ломском шоссе, за постоялым двором… И еще одна деталь. Автомобиль будет черный, а не красный, как уговаривались раньше.

– Черный?

– Да, красный поврежден.

Майор взял чемодан, поглядел на молодого человека и сказал:

– Я готов!

Они осторожно вышли. За газетной будкой их ждал фаэтон, который и повез их на Ломское шоссе. Не доезжая постоялого двора, молодой человек наклонился к уху майора и шепнул:

– Вы должны сойти здесь… Я вернусь на фаэтоне в город.

Майор приказал извозчику остановиться, попрощался со своим спутником и соскочил на шоссе. Фаэтон развернулся и направился обратно в город.

В метрах двухстах от места, где сошел майор, виднелась красная черепичная крыша постоялого двора, неподалеку от него ждала черная автомашина. Майор медленно пошел по шоссе. Шофер, как и было условлено, полез под машину будто бы для ремонта.

В машине сидели Димитров, Коларов и военный специалист Гавриил Генов. За ними – двое молодых людей, видимо охрана. Майор поздоровался и сейчас же сел в автомашину.

– Пауне, – крикнул Гавриил Генов, – мне кажется, что машина уже исправлена?

Шофер вылез из-под машины и спросил:

– Можно ехать?

– Немедленно!

Автомобиль понесся по Ломскому шоссе к Петроханскому перевалу. Путники молчали. Они были сосредоточенны и охвачены тревогой: как минуют перевал, который охраняется военными и полицией?

Димитров был свежевыбрит, одет в гражданский костюм, рабочую кепку, на глазах зеленые очки. Коларов также бритый, в кепке и в желтых очках. Гавриил Генов – в офицерских бриджах, гамашах, серая его кепка надвинута на самые глаза. Двое молодых людей, охранявших путников, держали в руках шесты, так что со стороны могло казаться, что едут землемеры.

Автомобиль набирал скорость. Пошел дождь, и чем дальше углублялись в горы, тем сильнее шел дождь.

Приближалась военная застава.

– Я полагаю, что нам надо быстро проехать мимо заставы, – сказал Гавриил Генов.

– Удастся ли? – спросил Димитров.

– Безусловно… Пока они спохватятся, мы уже пронесемся.

– Я думаю, что это рискованно, – вмешался майор, – часовой, без сомнения, будет стрелять по машине…

– А что вы предлагаете? – спросил Коларов.

– Предлагаю проехать спокойно и даже попросить разрешения на проезд.

– Совсем легально…

– Так точно!

Вот уже и будка постового. Дождь лил сильно и густо. Часовой стоял под деревом, закутавшись в плащ, и мрачно поглядывал на приближавшуюся автомашину.

– Медленнее! – сказал майор.

Шофер сбавил ход. Майор высунулся из машины и махнул часовому рукой:

– Эй, хлопец, иди проверь!

– Проезжайте! – кивнул головой часовой.

Путники вздохнули облегченно. Все прошло, как и предвиделось. Машина через перевал пошла вниз. В лесу Стара-Планины шумел проливной дождь, по склонам низвергались с гулом вспухшие горные речки, и мутные воды их несли камни, деревья, листву…

Когда путники прибыли в ущелье у села Клисура, дождь прекратился. Время приближалось к полудню. Ехать в это время через Берковицу – значит быть замеченными, подвергать себя опасности. Решили направиться в Выршец.

В то время во всех более или менее крупных селах и городах имелась усиленная полицейская охрана. И в Выршец всем ехать было опасно. Поэтому машину остановили в двух километрах от села, возле. буйной речки. Майор предложил отправиться на разведку. Все согласились с его предложением. Димитров, Коларов и Гавриил Генов укрылись в придорожном кустарнике, а майор с охраной поехал на машине в село. Там было пусто и тихо. Зашли в ресторан, заказали еду. Один из молодых людей тем временем пошел искать связи с местными партийными деятелями. Через полчаса он вернулся и сообщил, что в селе нет ни одного коммуниста.

Сегодня, – сказал он, – состоялось погребение погибшего товарища. Произошла серьезная стычка с полицией. Все коммунисты бежали в лес…

Майора это обеспокоило. Ответственная задача, которая на него возложена, – доставить Димитрова и Коларова в революционный центр по руководству восстанием – оставалась неразрешенной. Они сидели в двух километрах от села в полной неизвестности. Майор обратился к молодому человеку из охраны:

– Иди к ним и расскажи о положении. Мы будем ждать здесь.

Димитр Митрев, так звали этого молодого человека, точно выполнил поручение. Димитров и Коларов решили, что они переночуют в селе, а Гавриил Генов отправится в путь по направлению Вратцы.

Узнав об этом решении, майор успокоился. Но только он взялся за еду, как к нему подошел человек в штатском и сказал;

– Господин, пройдите со мной в участок!

– В участок?..

– Да, ненадолго.

– Зачем?

– Для одной маленькой справки.

Хотя майор и побледнел, но вышел твердым военным шагом. Штатский проследовал за ним. В участке уже находились шофер и его помощник. Майора охватили тяжелые предчувствия. По счастью, полицейские оставили его вместе с товарищами. Это была, разумеется, серьезная ошибка выршецкой полиции. Майор воспользовался этой ошибкой. Собрал около себя молодых людей и сказал им:

– Говорите, что мы землемеры из Софии и едем в Лом… Остановились здесь потому, что поломалась машина.

В ту же ночь, часов в одиннадцать к задержанным заявился молодцеватый полицейский.

– Вы майор Тодоров? – спросил он.

– Я.

– Пройдите ко мне в кабинет.

В кабинете было полутемно, пусто, пахло керосином. Полицейский сел за стол, положил кулак на зеленую папку и спросил:

– Вы едете из Софии, не так ли?

– Да.

– Прибыли на красном автомобиле?

– Нет, на черном.

– Не отпирайтесь, майор! – закричал полицейский. – Я имею точные сведения из Софии, что вы выехали на красном автомобиле. Где вы сменили автомобиль?

– Сменить автомобиль мы, конечно, нигде не могли… Очевидно, вы, господин начальник, ищете других людей и другой автомобиль.

– Да, и эти другие люди – Георгий Димитров, Васил Коларов и Гавриил Генов. Георгий Димитров бритый, в сером пальто, зеленых очках. Васил Коларов в желтых очках и белом плаще. Гавриил Генов в кепке, бриджах и гамашах…

– Значит, вы действительно ищете других людей.

– Напротив, мы ищем именно тех людей, о которых я только что говорил. Вы же майор Тодоров! Правда? Я также офицер запаса и знаю вас по службе во втором артиллерийском полку в Вратце еще до Балканской войны и в годы европейской войны…

– Да я и не отрицал, что я Тодоров!

– Но и не признаетесь до конца… Из Софии подтвердили, что майор Тодоров поехал с Георгием Димитровым и Василом Коларовым… Значит, это те самые люди, которых мы ищем. Но где Димитров, Коларов и Генов?

Офицер запаса был плохим полицейским: он сразу раскрыл все карты. Стало ясно, что сведения ему точно переданы из Софии. Стало ясно, что совершено предательство. Стало ясно, что надо что-то предпринять для спасения Димитрова и Коларова. Майор задумался. Он имел мало времени на раздумья. Полицейский глядел ему прямо в глаза.

– Говорите, майор Тодоров!

Еще секунда, и майор надумал – надо отвести внимание полиции от Выршеца, направить ее в любое другое место, только не в Выршец, где в эту ночь спали оба товарища. И майор сказал:

– Все очень просто, господин начальник.

– А именно?

– Если Гавриил Генов с ними, значит они направились в село Лопушна, родное село Гавриила Генова.

– Это верно?

– Так точно! Признаюсь, что был с ними… Но мы расстались еще часов в одиннадцать дня. Договорились, что завтра утром я их буду ждать с автомобилем на шоссе Лом, северо-западнее Берковицы.

Глаза полицейского загорелись от удовольствия.

– Значит, в Лопушне? – повторил он, потирая руки.

– Прибыли ли они в Лопушну, я не знаю. Но одно знаю твердо…

– Именно?

– Что сейчас они не в Выршеце.

– Точно?

– Абсолютно точно!

Полицейский разомлел от радости. Поглядывая на майора, он сказал:

– Действительно, не замечено, чтобы, кроме вас, кто еще из посторонних въехал в Выршец… Вы правы… Других посторонних лиц не замечено…

– Разумеется, – подтвердил сердечно майор, – никто, кроме нас, сюда не въезжал… Мы расстались в пяти километрах от Выршеца.

– Вы можете теперь уйти в свою комнату, майор.

Полицейский встал, нажал кнопку звонка и появившемуся полицейскому приказал отвести задержанного в камеру. Но майор не долго там пробыл: в ту же ночь он и его друзья были посажены в закрытую полицейскую машину и под сильной охраной отправлены по дороге Выршец – Враца.

Что произошло с тех пор, как майор был арестован, что ожидало его впереди? Майор горько стиснул зубы и не мог себе простить, что так бесславно закончилось порученное ему дело. Что произошло с Димитровым, Коларовым, Геновым?

Полицейская машина стремительно неслась по грязному и разбитому шоссе и зловеще тарахтела. Ночь была полна напряжения и неизвестности. Вдали слышалась стрельба, пулеметные очереди… Потом все стихло.

ВОССТАНИЕ

Женщины варили во дворе мармелад. Около них играли дети, бродили утки и куры, похрюкивали поросята. За оградой простирались кукурузное поле и темный сосновый лес, забравшийся на холм. И поле и холм были объяты тихой осенней дремой и покоем.

Над котлом, в котором кипел виноградный сироп, вился пар, наполнявший двор густым сладким благоуханием. Лениво жужжали пчелы.

Как каждую осень, так и сейчас женщины квартала собрались варить мармелад в доме учительницы Донки Станчевой, умевшей и хороший мармелад варить и хорошие разговоры вести. В тихие осенние, дни здесь слышались радостные женские голоса, разносился сладкий аромат винограда и груш, яблок и слив.

Сегодня все говорили о вчерашних похоронах. Никогда в Выршеце не случалось такого. Людей разогнали с кладбища… Многие бежали в лес… Нехорошо! Очень нехорошо! И зачем только озлобляют народ?..

– Все мужчины села скрылись в лесу.

– Не могли же они сами лезть волку в пасть…

– Еще бы!..

– Нехорошо, девушки, очень нехорошо, – проговорила учительница, продолжая помешивать в котле.

– Что же дальше будет, тетя Донка?

– Все может статься…

– Ну, а что, например?

– Когда рассердишь народ, все может произойти…

– Что?

– Восстание может произойти… Да мало ли еще что?..

– Восстание?

Женщины испуганно поглядели на хозяйку: предсказания ее уже не раз сбывались. Неужели опять сбудется? От своего покойного мужа, учителя-социалисга, она многому научилась и теперь сама учит других, проповедует социализм. В эту осень она молчала, хотя знала больше других. Женщины стали настойчиво ее расспрашивать, но учительница уклонилась от ответа.

– Хватит допрашивать, девушки! Давайте лучше споем что-нибудь веселое. Что вы головы повесили?

Женщины запели, но песни их в этот день были грустными, не клеились…

Кто-то постучал в ворота:

– Тетушка Донка, тетушка Донка, ты дома?

Учительница бросила мешалку и пошла к ограде,

– Я здесь. В чем дело?

– Иди сюда на минутку.

За воротами стоял сельский фаэтонщик Милан Биволчев в широкой соломенной шляпе и с длинным кнутом в руках. Лицо его было красным, взволнованным. В нескольких шагах стоял его фаэтон.

– В чем дело, Милан?

– Важное дело, тетушка Донка.

– Говори.

– Прибыли два товарища из Софии, – понизил голос фаэтонщик, – надо где-то устроить их на ночевку.

– Кто они?

– Не знаю точно. Только надо им где-то переночевать. Есть ли свободное место в твоем доме?

– Место-то есть, – задумчиво сказала учительница, – но…

– Боишься?

Учительница подняла глаза.

– Ну, уж коли приехали, не возвращаться же им… Все устроим. Где они?

– Здесь.

– За ними поедешь?

– Больше меня не расспрашивай, – махнул рукой фаэтонщик. Но, прежде чем уехать, вновь обратился к учительнице: – Иди забавляй своих женщин, а я тем временем их привезу…

На даче «Незабудка» покойного социалиста Дончо Станчева нашли приют вожди Сентябрьского восстания Васил Коларов и Георгий Димитров.

Донка Станчева сразу узнала, кто эти люди. Она их видела и слышала вместе с мужем на митингах в Софии и Вратце. Но сейчас она сделала вид, что не узнала их. Она уже поняла, с какой миссией прибыли эти товарищи в мятежный Врачанский край…

И действительно, на другой же день рано утром в селе Выршец тревожно зазвонили церковные колокола. Донка Станчева открыла ставни, высунулась в окно: что это не ко времени ударили в колокола?

Легкий ветерок дул со стороны леса, шумели рано пожелтевшие листья. Предутренний мрак развеялся, над селом и окрестностями поднимался рассвет, казалось, что вместе с колокольным звоном разливался и свет нового дня – 23 сентября 1923 года.

23 сентября 1923 года около двух часов ночи по призыву Коммунистической партии вооруженные силы повстанцев начали сосредоточиваться и в окрестностях города Фердинанда[28]28
  Ныне Михайловград.


[Закрыть]. Они шли от сел Соточино и Мала Кутловица. Повстанцы были вооружены плохо: лишь немногие владели ружьями и бомбами. За неимением оружия некоторые взяли топоры, вилы и кирки, другие – обыкновенные косы, третьи, наиболее бедные, вооружились кизиловыми дубинами.

Повстанцев из Соточино и Мала Кутловица набралось около сотни человек. Продвигались они к городу с разных направлений, медленно и осторожно, так как над полями и лугами висела чистая и ясная луна.

В то же время по указанию Коммунистической партии одна боевая группа из жителей города Фердинанда заняла позиции в местности Золуша, у самого города, и ждала сигнала к восстанию.

Общее командование крестьянами и рабочими этого края было возложено на молодого коммунистического деятеля Христо Михайлова.

Бойцы, занявшие исходные позиции, взволнованно глядели на каменные карьеры, где должен был загореться сигнал к восстанию.

Городская власть сумела узнать о готовящемся восстании, а потому еще с ночи организовала уличные патрули. Вооруженная охрана была выставлена у почты, читальни, вокзала, моста через реку Огосту и в других стратегических местах.

В эту лунную ночь на 23 сентября две ожесточившиеся друг против друга группировки готовились сразиться не на живот, а на смерть. В три часа ночи над каменными карьерами взвился огонь, и пламя его осветило всю окрестность.

– Товарищи! – закричал командир соточинской группы. – Решительный час наступил!

Он поднялся над своим окопчиком и бросил первую бомбу в направлении города. Грохот огласил долину, разорвал ночную тишину. Бойцы в тот же миг поднялись и с криком «ура» понеслись вперед.

Примеру соточинцев последовала группа рабочих города, скрытая в местности Золуша. Их командир поднял ружье, выстрелил и во весь голос скомандовал:

– Товарищи, вперед!

Его бойцы знали местность как свои пять пальцев. Они двинулись к кладбищу. Противник ожидал за каменной оградой кладбища. Было ясно, что силы наступающих превосходят силы реакции. Это озадачило командира полицейских. Не успел еще он отдать приказ, как сзади взорвалась бомба. Полетели камни, песок – полицейский понял, что дело наступает не шуточное.

Так началось сражение. Вслед за винтовочными выстрелами послышались крики:

– Сдавайтесь! – Это кричали рабочие притаившимся за каменной оградой полицейским. – Вся страна охвачена восстанием! Напрасно сопротивляетесь!

С кладбища ответа не было. Командир рабочего отряда пополз к ограде.

– Сдавайтесь, если хотите сохранить свою жизнь! – кричал он.

В ответ раздался винтовочный выстрел, а за ним грязная ругань. Рабочие узнали голос полицейского пристава:

– Это ты, паршивая собака! Ну, с тобой у нас разговор короткий. Мы сейчас тебе покажем, где раки зимуют…

Бойцы рабочего отряда где ползком, где бегом двинулись на полицейских. Но с той стороны выстрелы скоро прекратились. Пристав со своей командой, как выяснилось, бежал в центр города. Рабочие бросились в погоню, по пути очищая улицы города от вражеских патрулей. К рабочим присоединилась соточинская группа, наступавшая на почту и полицейский участок.

Непрерывная оружейная стрельба разорвала ночную тишину. Никто не спал в эту ночь в городе Фердинанде. То тут, то там в окнах иногда трепетал огонек и тут же гас. Люди притаились в домах, напряженно вслушивались в происходящее, испуганно ждали исхода ночного боя.

Исход скоро определился. Восставшие сосредоточились в центре, штурмовали полицейский участок и за несколько, минут сломили врага. В полицейском участке захватили пристава и шестнадцать полицейских. Скоро был найден и начальник полиции, который было залез в чан с мукой.

– Смотрите-ка, какую большую крысу нашли мы в муке! – говорили рабочие, вытаскивая ошалелого полицейского начальника. С одежды его сыпалась мука, глаза глядели испуганно, губы дрожали; казалось, он хочет что-то сказать и не может. Наконец, чтобы умилостивить рабочих, ан вытащил из кармана связку ключей и протянул рабочим.

– Это ключи от арестантской, возьмите…

Командир резко ответил:

– И без твоих ключей мы уже освободили своих товарищей. – Обратившись к бойцам, он сказал: – Отведите его в арестантскую, пусть составит компанию приставу.

Последней пала почтово-телеграфная станция. Там собрались самые заядлые полицейские. Они сопротивлялись до шести часов утра. Сопротивление было сломлено группой коммуниста Асена Грекова, который в ту ночь при захвате полицейского участка был освобожден из-под ареста.

В восемь часов утра 23 сентября бойцы Асена Грекова подняли красное знамя над общинским управлением и провозгласили в городе рабоче-крестьянскую власть. Для управления городом был создан революционный комитет из трех человек.

Улицы заполнились народом. Жители радостно приветствовали новую власть, вывешивали красные флаги на своих домах и правительственных зданиях. Но радости не суждено было длиться долго. Революционный комитет узнал, что из города Вратца посланы войска для подавления восстания. Революционный комитет немедленно сформировал группу из пятидесяти бойцов и под началом Асена Грекова отправил ее на железнодорожную станцию Бойчиновцы, чтобы задержать поезд с правительственными войсками.

Бойцы Грекова разобрали железнодорожную линию и заняли позиции у арденского моста.

Сражение бойцов отряда Грекова с ротой солдат, прибывшей из Вратцы, было тяжелым и неравным. Рота имела полевое орудие и четыре пулемета.

Город Фердинанд вновь попал в руки фашистов. Революционные отряды и восставшее население отступили из города, заняли позиции на высотах, в каменном карьере, в виноградниках и вдоль реки Огосты.

В конце дня прибыл отряд из четырехсот крестьян села Лопушна. Как лавина, налетел он на город. Крестьяне вооружены были ножами, дубинками, ружьями, вилами. Впереди них шел осел, нагруженный пулеметом. На этот пулемет возлагались все надежды. Он придавал людям смелость.

Появление Лопушанского отряда под командой Георгия Дамянова подняло боевой дух в рядах восставших. Повторное взятие города было организовано Гавриилом Геновым, Георгием Дамяновым и Христо. Михайловым. Путь к отступлению противнику был перерезан, поезд и солдаты были взяты в плен вместе с боеприпасами. Особенно отличились в бою десять женщин, жительниц города. Они бросились наперерез солдатам с криком:

– Идите по домам! Как вы можете стрелять в мирных граждан?!

Схватив лопаты, вилы, кирки, они отбили пулемет.

Городок вновь праздновал победу. На улицах появилось первое воззвание к трудящимся Врачанского округа:

«Люди всех областей труда! Собирайтесь из сел и городов под развевающиеся красные знамена, смело и отважно вступайте в славную борьбу: свет близкой победы озарит твое страдающее лицо, смягчит боль твоего надорванного сердца и бросит в дикую злобу врагов твоих, познавших собственное бессилие. Священная кровь борцов засияет в заре свободы, благоденствия и мира.

Вперед, на смелую и славную борьбу, вперед, к победе!

Да здравствует республика рабочих и крестьян!

Да здравствует рабоче-крестьянское правительство, правительство труда!»

На другой день в освобожденный город прибыли Георгий Димитров и Васил Коларов. Они приняли непосредственное руководство восставшими, создали главный революционный комитет. Военно-оперативным отделом руководили Георгий Димитров, Васил Коларов, Гавриил Генов, Христо Михайлов и Асен Греков.

Площадь перед почтово-телеграфной станцией гудела от народа. Там формировались и расходились в разных направлениях боевые группы.

Люди шли из селений и поселков. Никогда маленький городок, каким был Фердинанд, не видел так много людей, как в эти дни осени 1923 года. Сюда пришли из своих далеких горных хижин пастухи в длинных кожухах и черных косматых меховых шапках; оборванные, голодные, исхудавшие бедняки, всю свою жизнь не видевшие ничего другого, кроме просяного хлеба и чорбы – супа из крапивы. Здесь были и ремесленники из городских мастерских – угнетенный трудовой народ, не видевший светлого дня…

Весть о прибытии Коларова и Димитрова быстро распространилась среди восставших. Все устремились в центр города в надежде увидеть и услышать их.

Солнце медленно опускалось за окружающие город высоты, надвигались вечерние сумерки. Площадь все больше заполнялась народом, над головами полоскались красные знамена. Люди приподнимались на носках, стараясь увидеть тех, ради которых они сюда пришли. Вдруг кто-то сказал: «Вот они, вот они!» – и взгляды всех устремились к балкону, где появились Димитров и Коларов. Еще выше взметнулись знамена, и люди, потрясая оружием, кричали «ура».

Димитров и Коларов сняли шапки и долго приветствовали восставших. Наконец люди успокоились. Димитров сделал шаг вперед, впился руками в железные перила балкона и, обведя взглядом площадь, обратился к народу:

– Товарищи! Граждане и гражданки! Рабочие и крестьяне! 9 июня нынешнего года шайка обанкротившихся генералов и кровожадных капиталистов захватила путем переворота власть и подвергла неслыханному террору трудящихся нашей страны. Тысячи сынов и дочерей народа были брошены в тюрьмы, подвергнуты адским мукам, зверским избиениям и свирепым убийствам… Коммунистическая партия и объединенные земледельцы были поставлены перед выбором: или пасть в лапы врагов народа и погибнуть, или выйти с оружием в руках и пойти по пути борьбы… Коммунисты и земледельцы избрали путь борьбы. Центральный Комитет Коммунистической партии объявил всеобщее восстание в стране на 23 сентября и призвал трудящихся городов и сел героически и самоотверженно вступить в великую борьбу против врагов народа!

Димитров обрисовал цели восстания и призвал к еще более решительной борьбе за свержение банкиров и генералов. Призыв его четко разносился по всей площади.

В толпе появился запыленный, задыхающийся молодой человек. Расталкивая людей, он стремительно пробирался к зданию почты, с балкона которой говорил Димитров. Часовому, который его остановил, он поспешно сказал:

– Товарищ, я курьер Берковского революционного комитета, несу важные новости, пропустите…

– Пропуск имеешь?

– Да! – ответил хлопец и вытащил из шапки скомканную бумажку. Часовой внимательно ее разглядывал, а хлопцу не терпелось.

– Иди! – сказал, наконец, часовой. – Только не прерывай Димитрова своей новостью, дай ему закончить речь…

Хлопец мигом влетел по лестнице наверх и остановился у входа на балкон. Когда Димитров замолк, он бросился к нему:

– Товарищ Димитров! Товарищ Коларов! Город Берковица в руках революционных войск! Красные знамена развеваются над всем городом!

Димитров и Коларов глядели на хлопца, так неожиданно появившегося, и в глазах их светилась радость.

– Так, говоришь, Берковица пала!

– Да, товарищ Димитров, пала!

Коларов повернулся к площади, поднял руку:

– Товарищи! Минутку тишины! Есть важная новость.

Площадь мигом стихла.

– Берковица в наших руках, товарищи!

Слова потонули во взрыве радости. В воздух полетели шапки, над головами волнами перекатывались знамена.