Текст книги "Темный выбор (ЛП)"

Автор книги: К. Бузер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Майкл

Рафаэль ждет меня у входа в уборную. Когда он видит меня, его губы кривятся в злобной ухмылке.

– Не смей ничего говорить, – предупреждаю я его.

Рафаэль игнорирует мою угрозу, усмехаясь, и переводит взгляд на закрытую дверь позади меня.

– По крайней мере, она красивая.

– Осторожнее, брат, – передразниваю я его снисходительный тон. – Я могу начать думать, что тебе нравятся рыжие.

Рафаэль толкает меня в плечо, когда мы идем по коридору. – Этот мужчина впервые за несколько месяцев занимается сексом, и вдруг у него появляются шутки.

Я оглядываюсь через плечо, прежде чем мы поворачиваем за угол, надеясь увидеть Роуз. Разочарование, которое накатывает на меня, когда коридор остается пустым, мне незнакомо. Эта сильная потребность владеть ею и обладать ею застает меня врасплох. С самого первого момента, как я ее увидел, я хотел ее. Никогда я не мог себе представить, что в итоге поцелую ее, не говоря уже о невероятном сексе в уборной сегодня вечером. Но черт. Девушка – ходячее искушение на высоких каблуках, заставляющее меня выбросить все мои правила в окно.

Так долго другое желание поглощало мой гнев. Жгучая потребность охотиться, уничтожать и хоронить моих врагов только из-за потребности чувствовать что-то, что угодно, кроме бесконечного темного страдания.

Но, находясь с Роуз, я не чувствовал всей вины и гнева моего прошлого. Когда она смотрела на меня, она видела мужчину за всем этим, за всей болью. И вместо того, чтобы убежать от огня, горящего в моих глазах, она попросила сгореть в нем. Ее голос каким-то образом успокоил демонов в моем разуме и разбудил давно забытую часть меня, похороненную глубоко внутри.

Я могу больше не знать, что такое моя жизнь, но теперь я знаю одно наверняка. Одной ночи с Роуз будет недостаточно.

– Вот вы двое! – восклицает Доминик, когда мы проходим через стальную дверь под главным этажом клуба. – Мы так хотели начать.

– Майкл был занят тем, что развлекался с той симпатичной рыжей девчонкой, ради которой он нас бросил, – сообщает Рафаэль всему залу.

Я бросаю на него многозначительный взгляд, чтобы он заткнулся, но уже слишком поздно. Доминик и Энцо набрасываются друг на друга, как две голодные собаки на кость.

– Рыжая, говоришь? – Энцо шевелит своей светлой бровью. – Мне нравятся рыжие. Хочешь поделиться позже?

– Это та самая, которую я видел, как ты трахаешь языком на танцполе, прежде чем исчезнуть в туалете для персонала? – поддразнивает Доминик. – Ты не мог хотя бы отвести ее в свой кабинет? Туалет кажется таким унизительным.

Говорит парень, который пользуется тем же туалетом, что и его логовом неравенства. Я рычу: – Отъебитесь все, – это только заставляет троих смеяться еще сильнее.

– Ну, с днем рождения, ребята. Надеюсь, вам понравится ваш подарок, – говорит Доминик, придя в себя.

– Я привел его, придурок.

Я перевожу взгляд на Энцо, моего самого старого друга и, безусловно, второго брата для меня. Он отталкивает Доминика в сторону, лезет в большую черную сумку на столе и достает оттуда набор ножей.

– Доминик пытается украсть все лавры… как обычно.

Отец Энцо – итальянец, но он унаследовал от своей светлокожей и голубоглазой матери-шведки. Татуировки покрывают почти каждый дюйм его тела, а узор в виде завитков, выбритый по бокам головы, соответствует им. То, что осталось от его светлых волос, завязано сзади в высокий пучок. Он похож на викинга прямо из учебников истории, и этот человек тоже дерется как один из них. Эксперт в рукопашном бою, Энцо сражается с жестокостью и звериной жестокостью. Этот человек – сила, с которой немногие осмеливаются сразиться, если только у них нет желания умереть.

Доминик пожимает плечами, даже не пытаясь отрицать слова Энцо.

Сердитый крик прерывает нашу болтовню, и я смотрю на наше настоящее. Молодой азиат с подстриженными черными волосами привязан к стулу. Я хватаю спинку другого стула, разворачиваю его и оседлав его назад, падая перед нашим гостем.

– Ну, ну, ну, – протягиваю я. – Кто у нас тут?

Мужчина бьется о стальные кабельные стяжки, которые надежно удерживают его на стуле. Он наклоняется вперед и кричит что-то, чего я не могу понять из-за кляпа, который сейчас заткнут в его роте.

– Извини. Что это было? – дразню я, указывая на ухо, как будто мне трудно его услышать. – Не мог бы ты повторить это для меня?

Мужчина падает обратно на стул, фыркнув, и замолкает. Он смотрит на меня с кинжалами, что я нахожу только скучным и даже не представляющим никакой угрозы, учитывая его нынешнее положение.

Я уделяю немного времени изучению его избитого и покрытого синяками тела. Его кожа блестит от пота в флуоресцентном свете, из-за чего его и без того бледный цвет лица кажется болезненным. На лбу кровоточит ужасная рана, а также несколько других мелких порезов и ссадин на его обнаженной груди и ногах. Мои люди хорошенько его избили.

– Запомни эту мысль, приятель, – я несколько раз шлепаю мужчину по щеке, как будто мы старые друзья, ведущие приятную беседу. – Я скоро вернусь к тебе.

Он отстраняется от меня, но больше не издает ни звука. Ухмыльнувшись, я встаю и поворачиваюсь обратно к столу.

– Его поймали на площадке башни в центре города? Что он там делал? – я беру пару ножей и рассматриваю их при свете комнаты.

– Он нам не сказал, – отвечает Энцо. – Мужчины нашли его на парковке.

Эта информация заставляет меня остановиться и поднять взгляд. – На парковке?

– Да.

– У него что-нибудь было при себе?

Энцо качает головой. – Ничего. Ни телефона. Ни ключей от машины. Даже кошелька нет.

Новейшее высотное здание класса люкс в центре Майами находится всего в нескольких месяцах от завершения. Это последнее начинание в расширяющемся бизнес-портфеле нашей семьи, но для меня это нечто большее. Видя, что пентхаус на верхнем этаже станет моим будущим домом, Триады, разнюхивающие строительную площадку, меня очень беспокоят.

Но мы не единственные, кто имеет дело с Триадами. Ирландцы и русские также сообщали о проблемах, что нехорошо для бизнеса. Но каждый раз, когда мы приближаемся к тому, чтобы поймать одну, они ускользают от нас.

Во что, черт возьми, играют Триады? Чего они добиваются? Их атаки кажутся случайными и беспричинными. Я никогда не был поклонником неизвестности, и это оставляет меня в беспокойстве. Я устал оставаться в темноте и хочу ответов.

По моему опыту, пытки – это больше ментальная манипуляция, чем физическая боль. Правильные слова могут поставить человека на колени и сломить его силу воли. Но раскроют ли они нужную вам информацию, прежде чем вы поддадитесь Жнецу, полностью зависит от используемой физической техники пыток.

Я беру ножи и паяльную лампу и возвращаюсь к нашему гостю. – Полагаю, ты слышал о термине «смерть от тысячи порезов»?

Мужчина неохотно кивает, глядя на то, что я держу, с растущим ужасом.

– Проблема этой техники всегда заключалась в том, что смерть наступала слишком быстро, – я включаю горелку. Огонь вспыхивает мгновенно, когда ревущий звук наполняет тихий воздух. Я смотрю в самое сердце пламени и наблюдаю, как мои демоны танцуют с предвкушением в отражающемся свете. – Жертвы истекают кровью, прежде чем сказать что-либо ценное, – я провожу лезвием через огонь, пока сталь не загорается ярко-красным. – Я узнал, что если использовать горячий нож, когда делаешь порезы, рана почти сразу же прижигается. Все это очень…

Мужчина кричит сквозь кляп, прерывая меня, и я тут же вонзаю раскаленный нож ему в бедро. Лезвие скользит по его коже и мышцам, как мягкое масло, и вызывающий рвоту запах горелой плоти наполняет воздух. Наш гость кричит в агонии, запрокидывая голову и биясь в своих оковах, изо всех сил пытаясь вырваться.

– Невежливо прерывать кого-то, когда он говорит. Разве твоя мать не учила тебя хорошим манерам? – говорю я ему. – Теперь слушай внимательно, потому что эта часть важна. Если я поверну этот нож, он перережет твою бедренную артерию, и ты истечешь кровью и умрешь в течение тридцати секунд.

Дыхание мужчины становится отчаянным, когда он пытается сосредоточиться на мне.

– Итак, вот как пройдет сегодняшний вечер, – я тянусь за новым лезвием и крещу его в огне. – Я задаю тебе вопрос. Ты отвечаешь на этот вопрос честно, без порезов. Ты не отвечаешь на этот вопрос и, ну… – я кручу горячий нож в воздухе. – Ты понял, я уверен.

Я делаю жест рукой. Энцо появляется мгновение спустя и вытаскивает кляп изо рта нашего друга. – Начнем с простого. Как тебя зовут?

– Почему бы тебе не спросить свою мать? – насмехается азиат с кровавой улыбкой. – Она кричала это всю ночь.

– А я думал, мы поняли.

Я даю ему мгновение, чтобы осознать свою ошибку, прежде чем провожу раскаленным лезвием по его голой, бледной груди, делая глубокий и длинный порез. Кровь хлещет из раны, а кожа пузырится и покрывается волдырями от жара.

– Иди к черту, ублюдок! – рявкает он, боль и гнев подпитывают слова, которые он мне выплевывает. – Ты кусок дерьма, придурок!

Я изображаю обиду, прижимая руку к сердцу. – Язык. Пожалуйста.

Мужчина снова дергает свои путы. – Я убью тебя и каждого тупого итальянского ублюдка в этой комнате.

– Мило, – я усмехаюсь. – Твое имя?

Когда он молчит, я снова наношу ему удар в грудь.

– Чанг! Меня зовут Чанг.

Наконец-то. Теперь мы куда-то движемся. Первую стену всегда сложнее всего сломать.

– Что ты делал на башне моей семьи, Чанг? – спрашиваю я.

– Ничего.

– Неправильный ответ, – еще один удар, на этот раз прямо по животу. – Попробуй еще раз.

Чанг стонет от жгучей боли, вызванной моими порезами. – Я ничего не делал, мужик. Я гулял, черт возьми, и занимался своими делами, когда твои люди похитили меня без причины.

Я хмурюсь, прищуриваясь. – Ты называешь моих людей лжецами?

– Иди на хуй, мужик!

Еще один удар.

– Извини. Ты не в моем вкусе. Давай попробуем другой вопрос. Что делали Триады на наших складах и в доках?

– Я не скажу ни единого слова.

– Ты не очень хорошо слушал правила, Чанг. Я задаю тебе вопрос, ты отвечаешь. Не отвечаешь – тебя режут. Это достаточно простая концепция, которую даже твой мозг размером с горошину должен быть в состоянии понять.

Чанг шипит в меня серией ругательств на китайском языке, а затем плюет мне в лицо. Энцо тут же бьет кулаком в челюсть Чанга, откидывая его голову в сторону.

Позади меня Доминик бормочет: – Не стоило этого делать.

Я вытираю лицо курткой. Мои демоны бьются от явного неуважения, но я заставляю их гнев сдаться. Если я этого не сделаю, я, скорее всего, убью этого ублюдка, а он первый член Триады, которого мы поймали живым. Я включаю горелку и снова нагреваю нож.

– Держи его голову, – приказываю я своему другу.

Чанг пытается избежать рук Энцо, но его попытка бесполезна. Он хватает голову Чанга прямо, не давая ему сдвинуться даже на дюйм. Что хорошо, потому что если он не будет неподвижен, то, скорее всего, потеряет глаз. Я медленно провожу горячим ножом по его лбу, вниз по виску и по щеке, останавливаясь только тогда, когда достигаю подбородка. Так близко, вонь обугленной плоти тошнотворна, но я преодолеваю это чувство.

Я смакую его крики и перефразирую свой вопрос. – Чего ищут Триады?

– Отвали, – шипит Чанг.

Еще один порез, на этот раз по шее. – Ты хочешь умереть, Чан?

– Лучше от своих чертовых рук, чем от Сяо.

Я делаю паузу. Сяо? Что ж, это новая информация. – Кто такой Сяо?

Выражение лица Чана наполняется стыдом. Он, вероятно, не должен был этого говорить.

Слишком поздно.

– Чего хочет этот Сяо? Денег? Оружия? Наркотики? – о Триадах так мало известно. Их организация неорганизованна и хаотична. Я предполагаю, что есть лидер, он должен быть, но без свидетелей для допроса этот человек – гребаный призрак. – Отвечай мне, Чан.

– Я труп, если так сделаю, – фыркает Чан, кровь пузырится в уголках его рта. – Как и ты.

– Я не люблю угрозы.

– Бугимен идет за тобой» ю.

Голос Чанга слабеет, слова невнятные, влажные. Как будто он тонет. Один из моих порезов, должно быть, задел его легкие. – Идет… за…всеми.

Больше мы ничего из него не вытащим. У него остались секунды.

– Передай привет дьяволу от меня, – я хватаю нож, торчащий из его бедра, и поворачиваю его, мгновенно разрезая бедренную артерию.

Оставшийся свет в глазах Чанга меркнет, и через два удара сердца он исчезает.

– Блядь, пустая трата времени, – рычит Энцо, нанося быстрый удар ногой по ноге мертвеца.

Я так не думаю. Я повторяю его слова, пока иду к столу. Энцо собирает использованные лезвия и горелку, пока Доминик звонит бригаде уборщиков. Заметив немного крови, я снимаю куртку и рубашку и передаю их Энцо, чтобы он добавил их в сумку. Он протягивает мне чистую черную рубашку, прежде чем завязать пластиковый пакет с уликами.

– Чертова крыса ни черта не знала, – жалуется Энцо.

– Неправда, – говорит Доминик. – Теперь мы знаем имя лидера.

– Сяо? – Энцо фыркает. – Никогда о нем не слышал. Ты не можешь просто так прийти к власти, пока другие не узнают, кто ты.

– Ну, если он тот самый бугимен, о котором он упомянул… – продолжает Доминик.

Я отключаюсь от своего друга и кузена и сосредотачиваюсь на наших следующих шагах. Хотя Чанг был немногословен и не делился многим, его рассказы начинают соответствовать тому, что мы знаем.

Я смотрю на своего близнеца, любопытно, думает ли он так же, как я. Рафаэль встречается со мной взглядом через комнату и слегка кивает.

Энцо и Доминик продолжают препираться о преданиях об этом бугимене, когда Рафаэль прерывает их. – Похоже, что Триады ищут лучшее место для атаки среди предприятий Высокого стола, – я скрещиваю руки на груди и добавляю:

– Мы давно подозревали, что взрывы на ирландских кораблях связаны с Триадами. Это подтверждает это.

Ирландская мафия О'Лири прочно контролирует доки, а впечатляющее количество импортных и экспортных предприятий подпитывает их богатство и влияние. Патрик О'Лири и так уже достаточно сбит с толку, но он все больше приходит в ярость, поскольку винить некого.

Я поворачиваюсь к Доминику. – Даже если мы ошибаемся, предупредите службу безопасности во всех предприятиях. Перенаправьте поставки на склады и допросите всех новых сотрудников за последние месяцы. Если кто-то заметит хоть что-то не на своем месте, пусть немедленно доложит нам об этом. Триады могут получить помощь от аутсайдеров. И если они перенесут свои атаки вглубь страны, нам нужно быть готовыми ко всему.

Доминик кивает, а затем бросает взгляд на Рафаэля, ожидая подтверждения приказа. Я игнорирую легкую боль, которую этот взгляд вызывает в моей груди. Хорошо, что они связываются с Рафаэлем. Скоро он станет их доном, а пока я буду его заместителем, слова Рафаэля всегда будут первыми и последними. Его решения будут окончательными. Его слово – закон. Я знаю это, но все равно больно смотреть.

– Бригада уборщиков здесь, – объявляет Энцо, и это сигнал нам уходить.

Когда мы поднимаемся по лестнице, музыка в клубе становится громче, чем ближе мы подходим к двери. Выброс адреналина от допроса Чанга заставил меня захотеть выплеснуть часть этой энергии, и я знаю одну рыжеволосую зеленоглазую красавицу, которая может помочь с этим.

Мы возвращаемся в нашу кабинку, но она оказывается пустой. Может, она все еще в уборной. Я проверяю свой телефон. Как долго я был внизу? Наверняка достаточно долго, чтобы она успела убраться и вернуться в кабинку. Но… нет. Что-то не так.

Моя грудь неприятно сжимается, когда я оглядываюсь. Я не вижу ее на танцполе или на баре. И с течением минут мое беспокойство только усиливается, пока правда не становится очевидной. Она ушла.

– Майкл, ты в порядке? – спрашивает Рафаэль, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Иногда смотреть на своего близнеца жутко, потому что это как смотреть в зеркало. И видеть свое отражение – последнее, что мне сейчас нужно.

– Она ушла, – бормочу я, чувствуя, как на меня накатывает поток неизвестных эмоций, словно густой туман. Как будто я не знаю, что делать дальше или куда повернуть.

Рафаэль долго изучает мое лицо, прежде чем выдохнуть, словно приняв решение. – Черт. Тебе правда понравилась эта девушка, да?

– Да, – как будто ему это было недостаточно ясно.

– Тогда, полагаю, нам просто придется ее найти, – предлагает он.

Что-то во мне меняется. Туман рассеивается, и появляется новая цель. Я найду ее, и если мне придется сжечь весь мир, чтобы ее найти, то так тому и быть. Пусть все сгорит.

Роуз

Март

Поместье Михайлова ужасает. Темно и зловеще, в доме нет ничего теплого. Я никогда не была в доме лидера «Братвы», но пока что не впечатлена.

Скрестив руки на груди, я дрожу от холода, даже в вечернюю жару Флориды. В поместье О'Лири холодно, но этот дом в готическом стиле заставляет наш казаться тропическим раем.

– Добро пожаловать, мисс О'Лири. Сюда, пожалуйста.

Дворецкий встречает меня у двери и жестом приглашает следовать за ним в большой вестибюль, такой же пугающий, как и снаружи. Он проводит меня в такую же темную столовую. Свечи на столе и настенные бра – единственные источники света. Видимо, они не верят в использование лампочек. Должно быть, это противоречит пугающей атмосфере, которую они здесь создают.

– А! Мисс О'Лири, вот вы где.

Я поворачиваюсь на голос. В тени комнаты в конце стола стоят Сергей Михайлов и его младший брат Игорь. С ними еще один мужчина, которого я никогда раньше не видела.

– Иди, иди, – Сергей жестом приглашает меня подойти к столу.

Я подавляю желание сказать «нет», черт возьми, и заставляю ноги двигаться вперед.

Незнакомец первым привлекает мое внимание. Он высокий, худой и невероятно подтянутый, судя по тому, как хорошо его темно-серая рубашка обтягивает его грудь, прижимая его широкие плечи. Его черные волосы падают лохматыми волнами вокруг его точеного, красивого лица. Он делает глоток вина из своего бокала и впервые встречается со мной взглядом поверх края. Голубые глаза, такие же яркие, как цвет Карибского моря, смотрят на меня с выражением любопытства и чего-то еще, что сложнее определить. Жалость? Вина? Беспокойство?

Рука на моей руке отвлекает мое внимание, и я опускаю взгляд и вижу, как Сергей касается меня. От прикосновения у меня мурашки по коже, и я борюсь с желанием ударить его. Вместо этого я осторожно убираю руку с напряженной улыбкой. Темные глаза Сергея следят за движением, но он ничего не говорит, прежде чем отступить назад, чтобы хорошенько меня рассмотреть. Его взгляд блуждает по моей фигуре, на его губах появляется хитрая улыбка, и мне хочется спрятаться от него.

– Ты выросла в великолепную женщину, Розалин, – он восхищается мной одобрительным кивком. – Ты не согласен, младший брат?

Мои глаза невольно скользят по другому мужчине в комнате. У Игоря такой же взгляд, как у его брата. Они оба высокие и грузные, с темными волосами и темными глазами. Их возраст виден на их лицах. Нос Игоря кривой, как будто его ломали слишком много раз, а его волосы начинают редеть.

То, как Сергей смотрит на меня, отвратительно, но Игорь выводит фактор ужаса на совершенно другой уровень. Он смотрит на меня так, будто раздевает меня по частям, пока я не остаюсь голой под его взглядом. Это унизительно и оскорбительно, и мне это ни капельки не интересно. Это слишком напоминает мне, как он смотрел на меня десять лет назад на похоронах моей матери. Только на этот раз я взволнована, потому что ему сказали, что он может меня заполучить. Ну и хрен с этим.

– Очень. Такая молодая… красавица.

Отвратительно.

– А это Дмитрий Волков, – представляет Сергей голубоглазую незнакомку.

Дмитрий кивает в мою сторону, но ничего не говорит. Странно, однако, что он чувствует себя самым безопасным в комнате, несмотря на свою ледяную внешность.

Сергей идет к столу. – Проходи, садись. Скоро подадут ужин.

Я замираю, когда гигантская рука Игоря ложится мне на поясницу, немного слишком близко к моей заднице, чтобы было удобно. Мое платье скромное, но все равно с глубоким вырезом на спине. Тошнотворный запах его одеколона ошеломляет меня, пока это не становится всем, что я могу обонять.

– Немного взволнована, дорогая? – спрашивает Игорь с долей юмора. Я резко открываю глаза на звук и оглядываюсь через плечо, ловя блеск в его глазах. Он действительно думает, что мне нравятся его прикосновения? Что это как-то меня заводит? Я намеренно отстраняюсь от него и иду на другую сторону стола, выбираю случайное место и сажусь.

Сергей усмехается, как будто находит мои действия забавными, но Игорь нет. Темная тень пересекает его лицо. Это взгляд, который мне знаком. Я уверена, что его руки были бы на мне по-другому, если бы я все еще была рядом с ним. Особенно на моей шее или как кулак на моей скуле.

Внезапно Сергей хлопает в ладоши, и начинается шквал движений, когда подают ужин. Я едва могу сосредоточиться на тарелках, которые ставят передо мной, потому что каждая из них вызывает у меня тошноту.

Я пробую несколько ложек холодного супа, который, как мне сказали, называется «Окрошка», но запах копченой рыбы – это все, что я чувствую, и я чуть не выблеваю его на весь стол. Вместо этого я сосредотачиваюсь на отрывании кусков хлеба и умудряюсь сдерживать это, пока вокруг меня течет разговор на русском и английском языках. На этот раз я рада, что меня игнорируют.

Когда ужин заканчивается, я с нетерпением жду возможности уйти и прошу, чтобы мне подвезли машину. Сергей встает, застегивает пиджак и смотрит на брата. – Я думаю, сегодня вечером нужно выпить и выкурить сигару в честь праздника. Встретимся в гостиной, брат, после того, как вы попрощаетесь.

Русский лидер обходит стол и тянется к моей руке. Не имея выбора, я позволяю ему поднять мою руку к губам для поцелуя. Я задерживаю дыхание и замираю, когда его губы касаются моей кожи. – Было чудесно снова встретиться с тобой, Розалин. Я с нетерпением жду воссоединения наших семей.

Я могу только подарить ему в ответ сдержанную фальшивую улыбку. Когда он уходит, я сразу же осознаю, насколько мы с Игорем одиноки. По выражению его лица он тоже это знает. Он встает и подходит, чтобы сесть рядом со мной. Я тянусь за своим стаканом с водой, когда его огромная рука тяжело опускается мне на бедро. Он не тратит времени, чтобы поднять ее, и я выпускаю свой стакан с водой. Вода разливается по всему столу, включая мои колени и его. Я быстро отодвигаю стул и встаю, заставляя Игоря упасть. Мне все равно, что мое платье намокло. Все лучше, чем прикосновение его руки к моему телу.

Игорь тоже встает. Его глаза темные от похоти. – О, дорогая, ты немного намокла.

Я не упускаю из виду намек, скрытый между его словами, и не делаю ничего, чтобы скрыть отвращение, мелькающее на моем лице. Если он это видит, то не комментирует. Вместо этого Игорь делает шаг вперед, а я автоматически отступаю. Он продолжает, пока моя спина не упирается в стену у двери. Его одеколон такой сильный. Это все, что я чувствую, от него горят глаза. Отчаянно нуждаясь в свежем воздухе, я отворачиваюсь.

Игорь воспринимает это как приглашение, хотя это не так. Он наклоняется, прежде чем я понимаю, что происходит, и его губы внезапно оказываются на моей шее. Я поднимаю руки, чтобы оттолкнуть его от груди, но Игорь – гора, даже в своем возрасте, и не двигается.

– Стой, – я ненавижу, как тихо звучит мой голос. Я ненавижу, какой слабой и беззащитной я себя чувствую.

– Мы скоро поженимся.

Игорь прижимается к моему телу, запирая меня между собой и неумолимой стеной. Он проводит рукой по моей ноге, дергая ею мое платье. – Я думаю, что мне задолжали немного попробовать товар, прежде чем покупать весь торт.

Страх наполняет мое тело, и я замираю, когда ужасное осознание укореняется. Я переживаю проблеск своего будущего с ним, если я не найду способ сбежать до этого.

– Пожалуйста. Я сказала, остановись.

– Мне нравятся женщины, которые умоляют, – бормочет он мне в шею, его дыхание горячее и влажное. Другая его рука тянется вперед, чтобы крепко сжать мою грудь.

Боль словно прямой выстрел в мой живот, и я не могу остановить то, что происходит дальше, даже если захочу. Мой желудок бурлит, желчь обжигает мое горло, когда она поднимается. Я поворачиваю голову, мое тело содрогается, и я вырываюсь, извергая рвоту на Игоря.