Текст книги "Темный выбор (ЛП)"

Автор книги: К. Бузер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Майкл

Я врываюсь в двери больницы и кричу: – Габриэлла!

– Майкл?

Мои глаза тут же останавливаются на моей младшей сестре, свернувшейся на сиденье в углу. Поднявшись на ноги, она бежит ко мне и врезается мне в грудь. Я крепко прижимаю ее к себе, пока она истерично плачет, ее маленькое тело содрогается от рыданий. Через мгновение я нежно хватаю ее за плечи и отталкиваю назад, чтобы лучше ее разглядеть. Засохшая кровь покрывает переднюю часть ее одежды и запеклась на ее руках и ладонях. Я ненавижу осознавать, что кровь принадлежит моему лучшему другу, но я также рад, что моя сестра не пострадала.

Папа появляется рядом со мной, и когда Габриэлла видит его, она отпускает меня и падает в его объятия, ища утешения, которое может дать только отец. Мое сердце болезненно сжимается от этого зрелища. Возможно, я знаю, что я отец всего неделю, но время не сделало правду менее реальной. И видеть Габриэллу с папой – это жесткое напоминание об этом.

– Она сказала что-нибудь еще? – обращается папа ко мне, и я качаю головой. Мы знаем только, что Энцо был ранен, когда этот ублюдок Патрик О'Лири ворвался в мой дом, и что он забрал Роуз и нашего сына с собой, когда ушел.

– Я могу помочь дополнить детали.

Я поворачиваюсь на голос и встречаюсь глазами со знакомой парой ледяных голубых глаз. – Какого черта ты здесь делаешь, Дмитрий?

Стоический русский жестом указывает на плачущую фигуру Габриэллы. – Я привез твою сестру и друга в больницу.

Меня охватывает замешательство. – Что? Зачем?

– Потому что она меня попросила.

Мой взгляд метнулся между сестрой и бледным темноволосым русским, который смотрел на нее так, словно они были немного больше, чем просто знакомые. Воспоминание об их встрече на свадьбе Грейс О'Лири вспыхнуло у меня в голове. Тут же я вспыхиваю, и я бросаюсь вперед, хватая человека, который скоро умрет, за лацканы его пиджака. Одним быстрым движением я сильно толкаю его к сурово-белой стене больницы. Суматоха привлекает внимание обитателей отделения неотложной помощи. У меня есть, может быть, пара минут, прежде чем появится жалкое подобие охранников. – Что, черт возьми, происходит между тобой и моей сестрой?

Я чувствую, как напряжение нарастает в его теле, оно сжимается, как игрушка, готовая взорваться, но вместо того, чтобы вырваться, он направляет на меня свой жуткий ярко-голубой взгляд и говорит раздражающе спокойным голосом:

– Отпусти меня, ДиАнджело, и я объясню.

– Чёрт возьми, я объясню, Волков.

– Ты хочешь, чтобы я ответил тебе или нет?

– Ты можешь ответить оттуда, где ты в полном порядке.

Внезапно Габриэлла встает рядом со мной, ее окровавленные руки впиваются в мою руку, которая прижимает русского к стене. – Отпусти его, Майкл.

Дмитрий смотрит на Габриэллу, и я рычу себе под нос на его наглость даже смотреть на мою сестру. – Нет. Я бы предпочел этого не делать.

– Пожалуйста, – умоляет Габриэлла. – Он помог нам. Он – единственная причина, по которой Энцо сейчас жив.

– Майкл, – тон папы не оставляет места для споров. – Пусть этот человек говорит. У нас не так много времени.

Нехотя я отпускаю ублюдка и отступаю, скрещивая руки на груди, чтобы не задушить его больше, чем что-либо еще, потому что папа прав. Каждая прошедшая минута – это еще одна минута, которую Роуз и Лиам вынуждены проводить в руках Патрика.

– Габриэлла и я…

– Друзья, – моя сестра вмешивается, ее глаза столь же пронзительны, как и ее тон.

Губы Дмитрия сжимаются, как будто его не слишком волнует ее ответ, и, честно говоря, мне не очень важна его реакция.

– Правильно. Мы… друзья. Она позвонила мне, когда они ворвались, и я примчался, услышав, что происходит. Но к тому времени, как я приехал, Патрик уже уехал вместе с Роуз и ребенком. Я позаботился о мужчинах, которых он оставил, и отвез Габриэллу и Энцо в больницу.

– Я только что получил известие, что наши охранники, патрулировавшие сегодня вечером, были убиты, включая Дока. Судя по всему, они пытали его, чтобы получить код блокировки лифта пентхауса. Вот как они попали внутрь, – говорит папа, отвечая на мой следующий невысказанный вопрос.

Я склоняю голову и делаю пару глубоких вдохов, чтобы успокоить ярость, которая выходила из-под контроля в моем сознании. Док был хорошим человеком, который преданно служил нашей семье десятилетиями. Потребовалось бы много усилий, чтобы получить от него код, поэтому я могу только представить, какую боль он, должно быть, испытывал в конце.

– Энцо в операционной, – говорит Габриэлла, ее слова вытаскивают меня из красного тумана, застилающего мою голову. – Он потерял много крови, но врачи уверены, что с ним все будет в порядке.

Облегчение затопляет меня от новостей о моем друге, за которым следует чувство вины за его положение. Если бы я просто остановился и послушал Роуз, он бы никогда не отвёз ее домой. Он бы никогда не был в пентхаусе. Он был бы в безопасности, а не здесь, на пороге смерти в больнице.

– Это еще не все, – продолжает Дмитрий раздражающе спокойным голосом. – Патрик планирует выдать замуж Роуз за Игоря сегодня в полночь в церкви Святого Павла.

– И откуда, черт возьми, ты это знаешь? – требую я, мой гнев снова выходит на поверхность, толкая мое тело вперед. Мой нож раскрывается, и я готов вонзить его в живот Дмитрия, когда Габриэлла встает между нами, протягивая руки, как барьер, чтобы защитить ублюдка от моего подпитываемого демоном гнева.

– Уйди.

– Нет, – резко говорит Габриэлла, не испугавшись огня в моих глазах или ножа в моей руке.

– Почему ты защищаешь его? Потому что вы, блядь, друзья? – я шиплю.

– Нет, ты, придурок, – выплевывает слова Габриэлла.

Я поднимаю глаза на Дмитрия. Он обхватывает запястье Габриэллы, словно готов в мгновение ока оттащить ее. – За этим стоят русские?

– Непонятно, – отвечает Дмитрий. – Я был с Сергеем сегодня вечером, и он ничего не говорил о своем брате или О'Лири. Если он что-то и знает, то со мной не поделился.

Его тон немного меняется в конце, и я хватаюсь за него, как гончая за след. Кто-то расстроен мыслью остаться в стороне.

– Неприятности в раю, Волков?

Ледяные голубые глаза сужаются от намека. Я жду, что он выпустит свой гнев, ударит меня, сделает что-нибудь, но он молчит. Это невероятно раздражает. Однажды я прорвусь сквозь его ледяную оболочку и разберусь с этим придурком.

– Так откуда ты знаешь, куда они пошли? – спрашиваю я.

– Потому что отец Роуз хвастался этим перед тем, как они ушли, – отвечает мне Габриэлла.

– Этот ублюдок – не ее отец, – рычу я. – Отец не продает свою дочь в секс-индустрию, когда она больше не стоит для него ни цента.

Габриэлла опускает глаза. Она знает.

– Она тебе сказала?

Моя сестра кивает. – Она рассказала нам все сегодня вечером. Майкл, он собирался убить нас, если она не пошла бы с ним. Она не хочет выходить замуж за Игоря. Ты же знаешь это, да?

Скрытый намек в словах моей сестры не ускользнул от меня. Роуз действительно рассказала им все. Включая мое поведение на пляже и мои жестокие, наивные обвинения. Меня охватывает стыд, гасящий пламя и заставляющий покориться. – Я знаю.

Дмитрий встречается со мной взглядом за плечом Габриэллы. – Полночь будет меньше чем через два часа.

– Майкл, нам нужно двигаться, – говорит папа, кладя руку мне на плечо и нежно сжимая его. – Подумай о Роуз и Лиаме.

Ему не нужно мне этого говорить. Они были единственными, о ком я думал с тех пор, как они снова ворвались в мою жизнь. Я защелкиваю нож и отступаю назад, делая глубокий вдох, чтобы снова сосредоточить свой разум и сосредоточиться на том, что будет дальше. – Габриэлла, оставайся здесь ради Энцо. Я пошлю людей охранять больницу, – я перевожу взгляд на сестру и прищуриваюсь на Дмитрия. – Тебе, наверное, тоже стоит остаться. Тебе не стоит быть в той церкви сегодня вечером. Я могу принять тебя за врага.

– Уверяю тебя, я кто угодно, но не такой.

– Это еще предстоит выяснить.

Мы поворачиваемся, чтобы выйти из больницы, когда папа останавливается и оглядывается через плечо на Габриэллу и Дмитрия.

– Волков? – русский выжидающе поднимает голову. – Не думай, что мы не поговорим о том, как именно ты дружишь с моей дочерью.

Роуз

– Вылезай из машины, – уставившись на охранника, я не сдвинулась с места.

– Пока не узнаю, все ли в порядке с Энцо и Габриэллой.

– Кто? – мужчина ухмыляется, словно ему только что рассказали анекдот.

Мое лицо искажается в хмуром ухмылке.

– Это не смешно.

Он пожимает плечами, и в этот момент в ночном воздухе раздается громкий голос моего отца. – Почему так долго?

– Она не выходит из машины, сэр, – кричит охранник через плечо.

– Розалин, немедленно вылезай из машины, или я позову своих людей и пристрелю Габриэллу!

И он это сделает. Потому что он достаточно сумасшедший, чтобы выполнить свою угрозу. Но, по крайней мере, я знаю, что Габриэлла не пострадала… пока.

Охранник смотрит на меня взглядом и приподнимает бровь, словно он действительно бросает мне вызов сделать другой выбор. Я отталкиваю его в сторону, вылезаю из машины и оглядываю пустую улицу и тротуар в поисках сына. Какой-то ублюдок-охранник отобрал его у меня, когда мы вышли из пентхауса, и я не знаю, куда он пошел. Насколько мне известно, он может быть уже на полпути из города или спать в другой машине, стоящей на обочине, совершенно не подозревая об опасности. В любом случае, он не у меня на руках и не во власти моего отца.

– Я хочу своего сына. Где он?

– В безопасности, – неопределенно отвечает папа. – Пока ты делаешь то, что тебе говорят, он останется таким.

– Откуда мне знать, что ты не лжешь?

– Потому что этот ребенок мне полезнее живым, чем мертвым. Но если ты не выполнишь свою часть сделки, ты больше никогда не увидишь этого мальчика. Ты меня поняла?

Он имеет в виду женитьбу на Игоре Михайлове. Такова была договоренность. Оставить пентхаус с ним, выйти замуж за этого больного старика, и он не причинит вреда моему сыну или моим друзьям.

– А как же Энцо и Габриэлла?

– Может, если ты поторопишься, я просто почувствую себя достаточно благодарным, чтобы прислать скорую помощь, – телефон папы зазвонил. Он проверяет его, а затем поворачивается к одному из своих людей. – Приехал Игорь. Давайте запустим это шоу в путь.

Папа загнал меня в угол, из которого нет выхода, и он это знает. Я совершенно беззащитна, когда все, что мне хочется делать, это сражаться. И я буду, потому что я не беспомощна. Я выжду свое время, и когда наступит подходящий момент, когда я буду знать, что мой сын и друзья в безопасности, я сбегу или пойду на дно, сражаясь, забрав с собой как можно больше этих придурков.

Когда я представляла свою свадьбу маленькой девочкой, я всегда представляла себе красивые цветы, развевающиеся ткани и комнату, полную наших самых близких друзей и семьи. Я шла по проходу, усыпанному лепестками роз, к любви всей моей жизни. Его лицо всегда было загадкой, но я помню его теплое присутствие. Спокойствие, которое окутало меня, было словно тяжелое одеяло комфорта. Мир от осознания того, что я именно там, где мне всегда суждено быть, с мужчиной, которого мне всегда суждено найти.

И на короткое время мне приснилось, что Майкл был тем мужчиной. Несмотря на все секреты и неотвеченные вопросы, я все еще хочу, чтобы он был. Я хочу, чтобы Майкл ждал меня в конце прохода. А не этот кусок дерьма, извращенец, ухмыляющийся мне, как будто он выиграл приз. Кем, как я полагаю, я для него и являюсь. Потому что всю свою жизнь я всегда была такой. Чем-то, что можно купить, чем можно владеть, чем можно управлять. То есть, до Майкла. Он первый, кто увидит меня настоящую. Увидеть девушку, скрывающуюся за именем. Увидеть девушку, запертую в темной клетке, жаждущую освобождения и снова почувствовать себя живой.

– Двигайся, – рявкает папа, подталкивая меня вперед.

Я спотыкаюсь на несколько шагов по изношенному ковру и усмехаюсь через плечо отцу.

– Маме было бы стыдно за тебя.

Папа протягивает руку и хватает меня за волосы, одним резким рывком оттягивая мою голову назад. Я не могу не вскрикнуть, прежде чем проглотить боль. Его глаза бледны, а зубы стиснуты, когда он плюет мне в лицо: – Ты сама навлекла это на себя. Я практически плачу Игорю, чтобы он женился на тебе.

– Тогда зачем беспокоиться? – я вырываюсь из его хватки и поворачиваюсь к нему лицом. – Лучше выдай меня замуж за Майкла. Ты ведь этого хочешь, верно? Крепкий брак между семьями Высокого Стола? Кто лучше, чем ДиАнджело?

Папа рычит. – Ты думаешь, я хочу быть связан с этой семьей? ДиАнджело – тонущий корабль, они просто еще этого не знают. А теперь, когда твой сын у меня, они просто потонут быстрее.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

– Мы можем поторопиться, Патрик? – рявкает Игорь по проходу.

Папа крепко сжимает мою руку и практически тянет меня по проходу. Он толкает меня вперед перед Игорем и липким на вид, бледным священником. Очевидно, что он такой же заключенный здесь, как и я. Он прочищает горло, прежде чем взглянуть на дрожащую Библию в своих руках и продекламировать: – Дорогие возлюбленные, мы собрались здесь сегодня, чтобы…

– Сойдет и краткая версия, отец, – папа вмешивается, жестикулируя свободной рукой, чтобы не держать меня в плену перед алтарем.

Священник снова прочищает горло, дергая себя за воротник. – Хорошо. Конечно, мистер О'Лири. Берешь ли ты, Игорь Михайлов, Розалин О'Лири в законные супруги, чтобы быть с ней и быть с ней с этого дня и навсегда, в горе и в радости, пока смерть не разлучит вас?

Игорь облизывает губы, а его темные глаза скользят по моему телу. – Да.

– Да. Хорошо, – священник поворачивается ко мне с сочувственным взглядом, прежде чем отвести взгляд. – А ты, берешь ли ты, Розалин О'Лири, Игоря Михайлова в законные супруги, чтобы быть с ним и быть с ним с этого дня и навсегда, в горе и в радости, пока смерть не разлучит вас?

Папа сжимает мою руку так крепко, что я начинаю хныкать от давления. Я в ловушке. Даже если я скажу «нет», это ничего не изменит. Если что, мое упрямство только разозлит его и наверняка подвергнет опасности моего сына и друзей.

– Да, – шиплю я. Это единственное слово звучит так, будто лезвие гильотины обрушивается мне на шею.

– Превосходно. Тогда, властью, данной мне штатом Флорида и нашим всемогущим Господом, я объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать свою невесту.

Игорь делает шаг вперед, его мясистые, потные руки тянутся ко мне, но как раз перед тем, как он достигает меня, громкий взрыв нарушает тишину, и начинается ад.

Майкл

– Я все еще не могу поверить, что твоя Роза – Розалин О’Лири, – Доминик тихо свистит, пристегивая к груди связку светошумовых гранат. – Это как совпадение.

– Или судьба, – добавляет Рафаэль, засовывая две дополнительные обоймы в жилет и протягивая мне еще одну пару.

Я убираю обоймы и игнорирую их обе, сосредоточившись на текущей задаче. А именно, вернуть Роуз и Лиама, целыми и невредимыми, и закопать Патрика О’Лири на шесть футов.

Рядом со мной папа тоже готовится, а дядя Лео стоит в дверях, скрестив руки на своей бочкообразной груди. Он расстроен, наблюдая за каждым из нас, как ястреб.

– Тебе нужна вся возможная помощь, Данте. Я не понимаю, почему ты не берешь меня.

Папа смотрит на брата. – Потому что мне нужно, чтобы ты здесь охранял Элис и поместье на случай, если у Патрика есть что-то еще в рукаве.

– Ты берешь с собой моего сына. Я должен быть там.

– Я беру и своих тоже.

Дядя Лео хмурится, но ничего не отвечает. Мама появляется за его плечом, и когда он видит ее, его хмурый вид становится еще серьезнее, прежде чем он уходит в раздражении. Папа смотрит ему вслед мрачным взглядом, но он мимолетен и исчезает в ту же секунду, как он поворачивается к жене.

Она поднимает руку и обхватывает его лицо.

– Ты вернешься ко мне сегодня вечером. Ты меня понял? Дьявол не владеет твоей душой. Я владею.

Папа притягивает маму ближе и продолжает пожирать ее рот таким образом, что Рафаэль и я обмениваемся неловкими взглядами. Но если мы с Роуз можем выглядеть такими счастливыми вместе, с такой страстью после десятилетий брака, то я тоже с радостью поцелую ее перед нашими детьми.

Дети.

Эта мысль заставляет мое сердце биться чаще при мысли о таком будущем с Роуз. Сегодня вечером мы боремся не только за настоящее. Мы боремся за будущее.

Как и ожидалось, Патрик и Игорь пришли не одни.

– Я насчитал по меньшей мере дюжину снаружи, – объявляет Доминик, осматривая передний двор церкви через бинокль ночного видения.

– Бронежилет? – спрашивает Рафаэль.

– Стандартная вещь, – отвечает Доминик. – Ничего такого, с чем мы не справимся.

– Патрик не глупый. Он знает, что мы идем. А это значит, что элемент неожиданности не на нашей стороне, – говорит папа. – Но все же скрытность – наш лучший вариант, пока мы не сможем пробраться внутрь церкви. Мы не хотим рисковать, чтобы Патрик навредил Роуз или Лиаму.

Мои глаза по-прежнему прикованы к церкви. Где-то внутри Роуз и наш сын. Я чувствую их рядом, как будто мое тело настроено на их. И, возможно, так оно и есть.

– Я вытащу его, брат, – заверяет меня Рафаэль, сжимая плечо.

Я киваю. Рафаэль должен найти Лиама и немедленно доставить его в безопасное место, пока папа, Доминик и я спасаем Роуз. Стратегия звучит достаточно просто, но ничего не идет по плану.

Я двигаюсь как тень в ночи, неся смерть каждому врагу в поле зрения.

Первый удар моего клинка по открытой шее ничего не подозревающего охранника освобождает демонов в моей душе, и я позволяю им бежать на свободу. Каждое убийство питает их безумием, сужая мое внимание до главной цели. Единственное, что имеет значение.

Добраться до Роуз.

Она – мое спасение. Теперь я это знаю. Я наркоман, и она – мой любимый наркотик. Она единственная, кто может успокоить моих демонов и успокоить мою душу. Единственная, кто может принести мне покой среди хаоса. Она, как глаз урагана, – то место, где я нахожу покой, когда снаружи бушует буря.

Последний ирландский солдат падает на землю. Я стою над ним, тяжело дыша, пока жизнь покидает его глаза. Мои руки мокрые от крови моих врагов, а душа темнеет еще больше от каждого убийства, но это не имеет значения. Я был обречен задолго до сегодняшнего вечера.

– Дверь заперта, – шепчет Доминик, когда мы подходим к дверям церкви.

Я смотрю на папу, который, кажется, глубоко задумался. У нас мало времени, и каждая секунда ожидания – это еще одна секунда, которую Роза должна провести в этих мучениях.

– Рафаэль, ты идешь через черный ход и найдешь Лиама, – приказывает папа. – Тем временем мы устроим отвлекающий маневр, чтобы отвлечь от тебя внимание. Когда у тебя будет Лиам, ты уйдешь, несмотря ни на что. Ты понял?

Мой брат торжественно кивает. Ему не очень нравится идея оставить нас позади, но, зная моего брата, он пошлет кавалерию, чтобы помочь нам, если до этого дойдет.

– Что ты имел в виду? – спрашивает Доминик у своего дядю.

Папа тянется за спину и достает гранату. Подняв ее, он улыбается. – Давайте позвоним в дверь, хорошо?

В момент взрыва наступает хаос. Пули пролетают сквозь затянувшееся облако пыли и мусора, но мы этого и ожидали. Мы ждем перерыва в огне и проскальзываем внутрь, пока солдаты перезаряжаются. Теперь, когда наше присутствие известно, скрытность больше не нужна. Мы быстро расправляемся с горсткой солдат внутри, затем я стою посреди прохода с пистолетами в каждой руке, направляя их на двух мужчин, которых дьявол ждет, чтобы поприветствовать.

Роуз смотрит на меня, ее прекрасное лицо покрыто пятнами и покраснело, а в ее глазах каскад эмоций. Ужас, облегчение и гнев вспыхивают в ее изумрудных глазах. На ней простое белое платье, что только больше злит меня. Ее отец-ублюдок зашел так далеко, что даже подумал о платье для церемонии.

Быстро осмотрев собор, я понимаю, что Лиама нет в главном зале. Это значит, что его либо вообще нет, либо он находится в задней части, где, как я надеюсь, его уже нашел Рафаэль. – Ну, если это не ДиАнджело, – Патрик ухмыляется, его тон ровный и невозмутимый, как будто он не боится пистолета, направленного ему в голову. Так и должно быть. Мой палец на курке немного дергается этим вечером. – Пришел поздравить счастливую пару?

– Отпусти ее, Патрик, – приказывает папа, подходя ко мне.

– С радостью, – Патрик отпускает руку Роуз и толкает ее прямо в объятия Игоря. – Она больше не моя проблема.

Роуз вскрикивает, когда Игорь хватает ее, его мясистые руки по всему ее телу. – Я с нетерпением жду нашей первой брачной ночи, – я улавливаю его смысл, и затем все, что я вижу, – это краснота.

Я стреляю, и пуля попадает в плечо Патрика. С проклятием он отшатывается назад и быстро отвечает, выхватывая пистолет и стреляя. Я двигаюсь в последнюю секунду, но не раньше, чем из моего бедра вырывается жжение. Я падаю на землю, мое дыхание вырывается короткими шипящими звуками сквозь стиснутые зубы. Я уже теряю много крови. Я чувствую, как медленный, но ровный поток жизни вытекает из раны. Ублюдок, должно быть, ранил артерию. У меня мало времени, но я полон решимости закончить это. Потому что если я должен умереть сегодня ночью, это произойдет не раньше, чем Роуз и Лиам будут в безопасности. Дьявол может подождать, чтобы забрать мою душу.

– Ты гребаный ублюдок! – кричит Патрик, его сильный ирландский акцент эхом разносится по собору. Секунду спустя я слышу, как Роуз кричит и борется с болью, чтобы встать, немедленно направив свой пистолет на Патрика. Он держит Роуз перед собой, как щит, его неповрежденная рука крепко обхватывает ее шею, а другой рукой он изо всех сил пытается удержать свой пистолет у ее головы. – Сдавайся сейчас же, или я убью ее. Клянусь, что убью.

Даже с пистолетом, направленным ей в голову, Роуз яростно сопротивляется хватке отца. Я безумно горжусь ею и огнем, горящим внутри нее, но я также знаю, что ему достаточно одного прикосновения пальца, чтобы покончить с ее жизнью.

– Это не было частью сделки, Патрик, – выплевывает Игорь, его лицо краснеет от гнева. – Теперь она моя жена. Если ты убьешь ее, сделка расторгнута.

– Что за сделка? – спрашивает папа, направляя пистолет на русского.

Игорь настороженно смотрит на моего отца. Но прежде чем он успевает ответить, Патрик прерывает его.

– Я хочу твое место, Данте. Я хочу быть главой Высокого стола, и Игорь поможет мне его получить.

– И как? Игорь не говорит от имени Михайловых. Если только ты не говоришь мне, что Сергей тоже замешан в твоей маленькой афере?

– Мой брат ни черта не знает, – признается Игорь.

– Так как же Игорь должен помочь тебе, Патрик? – спрашивает Данте.

Все это внезапно щелкает у меня в голове. Выдать свою дочь замуж за русского, дочь, у которой есть сын от старшего ДиАнджело.

– Лиам.

– Верно, – Патрик ухмыляется. – Использовать своего ублюдочного внука, чтобы заставить Данте отказаться от своего места.

– И что? Женитьба Роуз на Игоре была просто призом за примирение или что-то в этом роде? – он мог использовать моего сына, независимо от того, была ли Роуз замужем за свиньей или нет.

Патрик фыркает. – Игорю нужна была эта девушка.

– Часть сделки, – добавляет Игорь.

– И продать ее в секс-индустрию? – огрызаюсь я. – Это тоже было частью сделки?

Игорь прищуривается на Патрика. – Ты мне этого не говорил.

– Теперь это не имеет значения, – Патрик отмахивается от комментария, как от надоедливой мухи. – Тебе нужна была девственница. Она была грязным товаром, когда я нашел ее в Италии. Если бы я знал, что Майкл был отцом ребенка, мне бы не пришлось ее продавать.

– Тебе бы не пришлось выдавать ее замуж за Игоря, – говорит папа. – Мы могли бы обсудить свадьбу Майкла и Роуз.

Игорь прищуривается на нашего папу, но молчит.

Патрик усмехается. – Ты бы не уделил моим требованиям времени. Я хочу твое место. Ты что, не понимаешь? Как будто ты откажешься от него без небольшого… убеждения.

– Теперь я слушаю.

Патрик замолкает, похоже, действительно обдумывая предложение папы. Игорь замечает и рычит. – Какого черта ты думаешь, О'Лири? Девушка теперь замужем за мной.

Патрик наклоняет голову в сторону русского, но не отрывает взгляда от моего отца. – Пока это разрешение не будет подано, она не будет. Что ты задумал, Данте?

– Выдать Роуз за Майкла. Сделать их сына законным наследником обеих наших семей.

– А твое место?

Папа сжимает челюсти; боль на его лице ясна как день, и я знаю, что он скажет «да».

Но прежде чем папа успевает сдаться, Игорь бросается вперед, стальное лезвие ножа в его руке отражается во флуоресцентных лампах.

Время замедляется, и одновременно происходит несколько событий.

Роза издает крик, когда Игорь вонзает нож ей в бок. Я кричу и толкаюсь вперед, отчаянно пытаясь добраться до нее. Кровь мгновенно окрашивает ее белое платье. Патрик подсознательно отпускает ее, и она падает на землю, сжимая руками бок, где кровь просачивается сквозь пальцы, как вода сквозь бумагу.

Патрик замахивается пистолетом на Игоря и стреляет. Русский отступает назад, врезаясь в стол, на котором стоят десятки церемониальных свечей. Он падает на землю, и пламя поджигает кружевные занавески, поднимаясь высоко к потолку за считанные секунды.

Второй выстрел раздается в воздухе, и тело падает рядом со мной, но я не могу сказать, кто это. Я сосредоточен исключительно на Роуз, которая лежит всего в нескольких футах от меня. Я тянусь к ней. Она видит меня и тоже пытается дотянуться. Слезы каскадом льются по ее лицу, когда она произносит мое имя.

Края моего зрения темнеют.

Боже, я действительно люблю ее. Я хочу иметь возможность говорить ей это каждый день, если мне представится такая возможность, но для меня нет искупления. Никакого чуда, которое можно было бы даровать мне. Моя порочная жизнь подошла к концу. Мои темные решения всегда вели к этому моменту. Я просто счастлив, что на мгновение мне посчастливилось узнать ангела и быть любимым ею.

– Моя маленькая роза, – шепчу я на выдохе. Я люблю тебя, Роуз.

Моя душа чувствует себя умиротворенной. Даже мои демоны замолкают, когда тяжесть, которую я никогда не знал, наваливается на меня, крадя мое дыхание. Тьма налетает, тянет меня вниз, и я больше ничего не знаю.