Текст книги "Сердце Дайвера (ЛП)"

Автор книги: К. А. Найт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ПЕЙТОН

Я хочу ударить его самодовольное лицо… а потом расцеловать.

Нет, блять, только ударить его. Никаких поцелуев.

Гребаный мудак, отвлекающий меня этими своими идеальными губами для поцелуев и прижимающийся своим твердым телом к моему, заставляя меня думать о всяких грязных штучках только затем, чтобы вырвать мое бьющееся сердце и раздавить его в своем кулаке. Я почти отпрянула назад, но я не хочу, чтобы он понял, что его слова попали в цель. Вместо этого я поднимаю ящик и несу его к складу, с трудом сдерживая слезы.

Я знала, что они ненавидят меня, но не понимала, как сильно это меня убьет, когда я увижу это наяву.

Кален всегда злился, и мы всегда спорили, но, несмотря на это, мы были друзьями. Семьей. Он бы сделал для меня все. Мне потребовалось много времени, чтобы преодолеть его барьеры и заслужить его доверие. И в один момент я разрушила это. И теперь все, что осталось – это злой, мстительный человек. Наши споры перестали быть прелюдией или поддразниванием, они стали жестокими.

Злыми.

Неужели так пройдут следующие четырнадцать дней?

Нет, я не позволю им разрушить все это для меня. Они не хотят разговаривать или ладить? Отлично, я буду профессионалом и холодной, и не позволю им нанести еще один удар, что бы они ни говорили и ни делали. Возможно, я и ушла, но и они не последовали за мной.

К тому времени, как мы разгрузили следующую партию оборудования, Фин уже спустился. Мы молчим, пока распаковываем все, вызывая у Фина понимающие взгляды. Затем спускаются Риггс и Тайлер, за ними Майкл и один из новых сотрудников Тайлера, имени которого я пока не знаю.

Мы продолжаем работать в тишине, а когда заканчиваем, собираемся у прохода, ведущего вниз. Тайлер заглядывает в затемненный вход, а затем оглядывается на нас.

– В костюмах, но пока без масок. Внизу слишком тесно, чтобы снаряжаться, так что делаем это по мере возможности. Я хочу, чтобы у каждого на бедре было по четыре дополнительных баллона. Кален, возьми с собой побольше деко и привязывай их к ориентирам по мере продвижения.

– Я иду первым, – заключает он.

Тайлер кивает и стискивает зубы, понимая, что у него нет другого выбора, кроме как послать меня тоже. Риггс лучше разбирается в компьютерах. Он отличный дайвер, но может быть слишком осторожным, в то время как Фин слишком безрассуден. Я – идеальное сочетание, и он это знает. Даже если он меня ненавидит, я – лучший выбор.

– Пейтон, ты пойдешь с ним. Сообщи нам, когда достигнете местности, где мы сможем организовать передовую базу, и как далеко она находится. Если пройдете три мили¹⁵ и все еще ничего не найдете, сообщите по рации.

– Поняла, – я киваю, в кои-то веки вежливо, пока влезаю в свое снаряжение. Он прав – там внизу будет слишком тесно, чтобы одеться. Я закрепляю основную и дополнительную маски на боку. Майкл помогает пристегнуть мои дополнительные баллоны и тросы, а также проверяет, надежно ли все привязано. Все должно быть надежно закреплено. Достаточно одной веревке зацепиться за зазубренный камень, и я труп.

Здесь, внизу, все – игра жизни и смерти, и каждый раз, когда мы занимаемся этим, мы бросаем кости.

Кален готов и ждет, а я ухмыляюсь Майклу.

– Скоро увидимся, старик.

Он треплет меня по голове и притягивает ближе, прижимаясь своим лбом к моему на мгновение – ритуал.

– Оставайся в безопасности, Минноу, – я киваю, глядя в эти отцовские глаза. Он отпускает меня, и я делаю шаг назад, а он смотрит на Калена.

– Мне насрать, что у тебя за проблема, ты присмотришь за ней, или я убью тебя, – предупреждает он. Усмехаясь, я похлопываю его по руке, когда прохожу мимо.

– Кален, может, и мудак, но он не настолько глуп, чтобы позволить мне умереть, – я смотрю на Калена. – Там внизу нет места для твоего дерьма, соберись и давай займемся делом.

В конце концов, здесь, в темноте, может случиться все, что угодно. Как бы я сейчас ни ненавидела его, а он меня, мы должны полагаться друг на друга. Мы должны оберегать друг друга и поддерживать в целости и сохранности.

Он скрежещет зубами и отворачивается, не говоря ни слова. Тайлер смотрит на меня и встает рядом с братом. Он что-то шепчет, заставляя Калена кивнуть, и тогда Тайлер отходит назад.

– Мне нужны постоянные обновления, это приказ, – требует он.

Кален первым проходит в отверстие, и я следую за ним. Я держусь в нескольких шагах позади него, пока он включает свой налобный фонарик. Я делаю то же самое, оставляя свой основной и дополнительный фонари выключенными, пока мы не погрузимся под воду.

Я делаю медленные и размеренные шаги, как и он, зная, что пещера может оборваться в любой момент, поэтому нам нужно идти медленно. Туннель небольшой, едва хватает места, чтобы стоять, и по мере того, как мы углубляемся, свет из входной камеры постепенно исчезает, пока мы не погружаемся в темноту. Наши фонари – единственный источник освещения здесь, внизу.

Наше дыхание ровное, но громкое, мы продолжаем идти, изредка до нас доносится капанье воды. Мы не разговариваем, и это меня огорчает. Раньше мы дразнились, разговаривали и общались. Наши нервы и волнение связывали нас – черт, только тогда он был по-настоящему добр ко мне.

Только тогда я могла разглядеть под этой злобной, закаленной войной внешностью человека. Человека, в которого я влюбилась.

Я смотрю на его спину, пока мы идем. Его широкие плечи почти задевают стены, и в какой-то момент ему даже приходится повернуться боком. Я нажимаю кнопку связи, которая встроена в мою маску, но когда мы их не носим, нам приходится пользоваться версией раций.

– Первый туннель достаточно высокий, чтобы пройти. Ширина едва достаточна, чтобы пролезть, с уклоном вниз и темный, понадобится освещение по всему туннелю. Все еще идем, – сообщаю я, прежде чем отключить связь.

Кален молчит. Он тот, кто должен выявлять любые проблемы, пока я о них сообщаю. Мы легко входим в привычный ритм, но на этот раз он наполнен напряженным молчанием и общей болью. Туннель начинает спускаться под более крутым углом, поэтому я слегка сгибаю ноги и слежу за тем, чтобы не поскользнуться.

– Впереди становится темнее, слышна вода, – отзывается он. Мгновение спустя я тоже слышу ее. Слабый, но определенно слышный шум воды. Это может быть течение, поток в системе или что-то другое. Волнение переполняет меня, и я улыбаюсь, зная, что Кален делает то же самое.

Вот почему я этим занимаюсь – ради неизвестности, ради волнения от того, что в любой момент туннель может измениться. Возможно, нам придется нырять, карабкаться, взбираться, спускаться или останавливаться. Повороты и изгибы всегда заставляют нас гадать, быть начеку и чувствовать себя живыми.

– Мы слышим воду. На десятой отметке уклон более крутой, – сообщаю я.

– Понял, – резко отвечает Тайлер.

Кален фыркает, а я закатываю глаза.

– Что? – спрашиваю я, не в силах сдержаться.

– Ничего, принцесса, совсем ничего, – мы оба замираем, когда он произносит свое прозвище для меня, но на этот раз оно звучит горько и пропитано ненавистью. Это не похоже на то, как он произносил его с нежностью. Это была единственная слабость, которую он когда-либо проявлял по отношению ко мне, даже перед другими… теперь в этом слове сквозит сожаление, боль и много гнева.

– Остановись, – огрызаюсь я, и он вздыхает и оглядывается на меня, его фонарь на мгновение ослепляет меня.

– Остановиться быть засранцем? – он придвигается ближе, почти касаясь меня, наше дыхание смешивается между нами. Мы одни в темноте, что только усиливает все наши эмоции.

– Не нравится, тогда, блять, возвращайся.

Я снова закатываю глаза.

– Я имела в виду остановись, я что-то почувствовала, – резко отвечаю я, и он замирает. Его глаза сужаются, он знает, что должен доверять мне в этом вопросе. Не зря я всегда была первым разведчиком, у меня есть чутье на всякие вещи.

Закрыв глаза, я прижимаю руку к стене и просто слушаю и чувствую, не обращая внимания на его тяжелый взгляд.

– Здесь, – бормочу я. – Воздух меняется, он менее затхлый. Дует обратно, и стена слегка вибрирует, – я открываю глаза и не могу сдержать ухмылку, которая кривит мои губы. – Кажется, впереди обвал.

Он ухмыляется в ответ, возбуждение наполняет его глаза, прежде чем он вспоминает, что ненавидит меня, и хмурится.

– Отлично, идем медленно, держимся рядом.

Он поворачивается и снова начинает идти, выдвигая одну ногу вперед на случай внезапного обвала. Его ориентир волочится за ним, пока мы не находим место, где его можно закрепить в конце этого участка.

– Мы думаем, что слышим впереди обвал, возможно, это источник воды, идем с осторожностью, приблизительно в тридцати метрах, – говорю я Тайлеру, и он подтверждает мои слова.

Мы продолжаем движение. Идем медленно, но мое сердце ускоряется с каждым шагом. Звук текущей воды становится все громче и громче, пока не переходит в рев.

Она так близко, что я ощущаю на себе брызги. Кален замирает и присвистывает, я подхожу к нему, и у меня открывается рот. Мы стоим на краю уступа.

Это гребаный водопад.

Я разражаюсь смехом, и он эхом разносится над шумом разбивающейся воды, поэтому я обхватываю рот руками и издаю крик, слушая, как он звучит.

Я поворачиваюсь и вижу, что Кален наблюдает за мной. Его глаза потерянные, а губы слегка приподняты. Я втягиваю воздух, раздвигая губы, когда его темный взгляд голодно опускается на них. Воздух между нами искрится, и электрическая связь, которая всегда присутствовала между нами, возвращается с новой силой, пока мы оба почти не задыхаемся. Его руки упираются в бока, чтобы не дать ему… что? Потянуться?

Схватить меня?

Черт. Я сглатываю и смотрю, как он делает то же самое, его адамово яблоко подпрыгивает, прежде чем он отворачивается.

– Давай закрепим веревку там, – его голос хриплый и низкий.

– Конечно, – соглашаюсь я, растерянно моргая от его внезапной перемены в поведении.

Может быть, пребывание здесь пробуждает в нем воспоминания?

Может быть, о той ночи… ночи, когда я призналась в своих чувствах и поцеловала его?

С кислым привкусом во рту я молча помогаю ему закрепить ориентир, мои собственные сожаления и боль заставляют меня молчать. Черт, это будут сложные четырнадцать дней.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

КАЛЕН

– В шестидесяти футах¹⁶ – водопад. Ориентир закреплен прямо перед ним, скала скользкая. Мы собираемся закрепиться и посмотреть, есть ли путь вниз или вверх, а затем искать следующий туннель, – передает Пейтон.

– Понял… Будьте осторожны, – отзывается Тайлер.

Она опускает кнопку и проверяет ремни, прежде чем надеть шлем, пытаясь застегнуть его в темноте. Я вздыхаю, но делаю шаг вперед.

– Позволь мне, – рычу я.

Я не хочу находиться рядом с ней, но вот он я. Достаточно близко, чтобы прикоснуться… попробовать на вкус.

Она кивает и поднимает подбородок, ее зеленые глаза устремлены на вершину пещеры. Ее губы так близко, что я почти чувствую их сладость. Воспоминание о том, как пухлая плоть прижимается к моим собственным, заставляет меня поспешно застегнуть и проверить ее шлем, прежде чем отступить назад.

Она покачивает им и включает фонарь, прежде чем взглянуть через край, совершенно не подозревая о моих грязных, предательских мыслях. Как и тогда, когда мы нашли водопад, я был так искушен выплеснуть все на нее. На ее губы и тело, но мы оба знаем, что этого не произойдет.

Никогда снова.

Этого не случится. Пейтон – наваждение, и каждый вкус заставляет меня желать большего. Я не могу позволить этому повториться. Как только это погружение закончится, она исчезнет, и я не могу позволить этому разрушить меня снова.

Не тогда, когда она уже разрушила нас.

В моей жизни было много тяжелых моментов, особенно во время моей службы за границей, но ни один из них не был таким тяжелым, как видеть, как она уходит. Я не могу позволить ей снова приблизиться ко мне.

Не в этот раз. На сей раз я ожесточился против нее. Мы – лишь призраки друг для друга. Я подхожу к ней, игнорируя чувство, которое всегда приходит, когда я рядом с ней. Я до боли знаю, где она находится, чувствую каждый ее вздох, каждый шорох и улыбку.

Я ненавижу то, что я все еще нахожусь с ней на одной волне. Это помогает при погружениях, но сейчас это заставляет меня презирать ее еще больше.

Она цепляется за стену и высовывает голову из проема, заставляя меня предупреждающе рявкнуть на нее, но она, как всегда, игнорирует. Она поворачивает голову, осматривая пространство над нами, а затем смотрит вниз.

– Так, наверху нет туннелей или признаков входов, но я вижу один внизу, может быть, в двадцати футах¹⁷. Мы могли бы спуститься по боковой стенке – будет скользко, но возможно – и затем привязать веревку для остальных.

Она оглядывается на меня с ухмылкой.

– Дробовик¹⁸.

– Пейтон, просто позволь мне, – требую я, но она смеется, и я знаю, что она не сделает этого, – никогда не делает. Она безрассудная, сильная и приводящая в ярость. Она может сделать все, что могу сделать я, и обычно даже лучше.

– Ставь меня на якорь. У тебя больше шансов удержать меня в вертикальном положении, если я упаду, чем у меня с твоей большой задницей, – дразнит она, заставляя меня хмыкнуть в ответ, когда она делает шаг назад. Снова стиснув зубы, я пристегиваю ее к себе и закрепляю нас, пока она надевает перчатки и разминает шею.

– Готова? – спрашиваю я.

– Готова, – отвечает она. – Не дай мне упасть, – она ухмыляется.

– Никогда, – автоматически отвечаю я, и это слово как камень ложится между нами, а она морщится и отводит взгляд.

Она отходит назад к выступу, а я расставляю ноги, держа веревку в руке, пока она переходит к левой стороне стены и, глубоко вздохнув, тянется через нее, чтобы ухватиться за опоры. Когда она зацепилась за них, она с размаху обрушилась на стену, со смаком ударившись о нее, что вызвало у меня ворчание при натяжении, пока я держал веревку натянутой.

– Ты в порядке?

– Да, камни острые, держи веревку натянутой, чтобы она не зацепилась и не порвалась, – пробормотала она. Ее тон ровный и незатронутый, несмотря на напряжение ее тела, она привыкла сообщать мне обо всем, пока мы работаем вместе. Наши действия всегда синхронизированы.

Я слышу ее дыхание и звук осыпающейся стены, когда она спускается по ней, двигаясь быстро, как обычно, находя точки опоры и поручни и раскачиваясь. Она всегда была самой быстрой в нашей группе. В воде она как гребаная рыба, да и скалолазка она потрясающая.

Это раздражает. Есть ли что-то, чего она не может сделать?

Когда-то мне нравилось в ней это, то, как легко она могла идти в ногу со всеми нами. Когда я впервые встретил ее, то ненавидел, что она работает с нами, думал, что она будет тормозить нас, мешать нам. Все оказалось наоборот. Она могла пролезть туда, куда мы не могли, забраться туда, куда мы не могли, и это делало нас неудержимыми.

После ее ухода нам пришлось изменить методы работы и даже отказаться от некоторых заданий – напоминание об этом заставляет меня рычать:

– Будь, блять, осторожна!

– Успокойся, Кал, – отвечает она, и я бросаю быстрый взгляд, заметив, что она уже спустилась более чем на половину. То, что она вскользь произнесла мое прозвище, ее даже не смутило. Думаю, она даже не поняла, что сделала это. Она всегда называла меня так, даже в самом начале, когда я сказал ей в лицо, что она не продержится и недели.

Она доказала, что я ошибался.

Доказывет и сейчас.

Это немного ослабляет мой гнев, но достаточно ей взглянуть на меня с ухмылкой, как я снова начинаю злиться. Она ведет себя так, будто все это легко, словно она не расстроена тем, что снова работает со мной, словно это не причиняет боли.

Словно она не скучала по этому.

Неужели мы так мало значим для нее?

Неужели я так мало значу?

Она затихает, но движение веревки говорит мне, что с ней все в порядке, и через две минуты она кричит:

– Я спустилась! Начинаю закреплять веревку.

Отступив назад, я жду сильного рывка веревки.

– Закрепила! – кричит она.

Я ослабляю хватку и пристегиваюсь. Пора испытать на прочность. Лучше пусть я получу травму, чем другие. Это работа первого разведчика – найти и закрепить. Хотелось бы, чтобы это не давалось мне так легко.

Но когда я вернулся из армии, Тайлер знал, что мне это нужно. Нужен способ почувствовать себя живым, выплеснуть желание умереть, которое у меня было. Хотя таким образом я бросаю кости, но это касается моей собственной жизни, которая защитит их.

И ее.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ПЕЙТОН

Я справилась! Я с улыбкой откидываю голову назад и смотрю на стену, по которой я свободно спустилась, мой спусковой крюк на месте, чтобы закрепить веревку. Я смотрю, как Кален подходит спиной вперед к краю, легко отталкивается и спускается по стене, словно это для него в порядке вещей. Для нас так оно и есть.

Он делает это так легко.

Его задница также выглядит потрясающе, поэтому я отворачиваюсь, чтобы не смотреть на нее, зная, что если он поймает меня, то, вероятно, выплеснет еще больше угроз в мою сторону.

Запыхавшись, я на мгновение расслабляюсь, освещая фонариком туннель, по которому мы, скорее всего, пойдем дальше. Я слушаю, как он спускается вниз, хотя вода здесь громче и обрызгивает мои руки и ноги. Когда я слышу, как он приземляется позади меня, я оборачиваюсь и вижу, как он отстегивает и закрепляет веревку, а также несколько баллонов.

– У подножия водопада есть крепление для спуска, баллоны закреплены у основания, а слева находится новый проход. Он достаточно большой, чтобы пройти через него, так что мы идем туда.

Мгновение спустя голос Тайлера заполняет пещеру. Несомненно, все они слушают, пока Риггс делает заметки и составляет карту, по которой мы должны следовать.

– Понятно, не дальше трех миль¹⁹, – напоминает он мне.

Ага, ага. Я не отвечаю ему, оглядывая туннель и гадая, что нас там ждет. Я слышу, как Кален подходит ко мне, готовый двигаться дальше.

Он останавливается рядом со мной, и я поднимаю взгляд и замечаю, что он смотрит на мою грудь острым взглядом. Следуя его взгляду, я смотрю вниз и вздрагиваю – мое ожерелье выскочило из-под костюма. Я быстро прячу его и отворачиваюсь от него, не желая видеть выражение его лица по поводу того, что я хранила ожерелье все эти годы.

Они очевидно живут дальше, забыли обо мне, ненавидят меня… но я застряла между прошлым и настоящим, и мое ожерелье – напоминание об этом.

– Я пойду первой, кажется, проход меньше, чем предыдущий, – я завязываю свой ориентир, соединяя его с другим, и, не оглядываясь на него, ныряю в туннель. Не хочу наблюдать его реакцию, гнев или, что еще хуже… жалость.

Этот тоннель темнее предыдущего, и постепенно они будут становиться все более темными, чем дальше вглубь земли мы продвигаемся. В некоторых будет кромешная тьма, вот почему у нас всегда так много фонарей. Никто не хочет оказаться под водой или в темной пещере без света, это может сыграть решающую роль между жизнью и смертью.

Шахта освещена вокруг, пока мы медленно пробираемся по ней. На вид шахта прямая, лишь с несколькими поворотами и изгибами, с некоторыми острыми краями, через которые нам приходится протискиваться. Кален сообщает обо всех, одновременно привязывая ориентир, пока мы идем.

Звук журчащей воды стихает, чем дальше мы заходим, и я замечаю что-то впереди, что вынуждает меня прищуриться. Только годы практики помогают Калену не врезаться мне в спину, но я чувствую, как он близок. Жар его твердого тела и его дыхание, обдувающее мою шею, заставляют меня дрожать.

– Что? – бормочет он.

– Похоже придется ползти, – говорю я ему, когда мы подходим ближе. Несомненно, перед нами препятствие – почти цельная скальная стена, сквозь которую нам придется проползти. Пространство достаточно широкое для оборудования и людей, что хорошо, так как ничего из этого не будет хорошей передовой базой.

– Я пойду первой, – я снимаю свое снаряжение и складываю впереди себя, Кален помогает мне пролезть в отверстие, его рука ложится на мою задницу. Я колеблюсь от его прикосновения, но не придаю этому значения и пробираюсь внутрь, отталкиваясь ногами. Я все еще в шлеме, мой фонарь ярко светит, пока я использую локти и колени, чтобы продвинуть себя и свою сумку вперед.

Мое дыхание громкое, пока я извиваюсь и продвигаюсь по пространству.

– В порядке? – зовет он.

– Отлично, – мгновенно отвечаю я. Ползу всего около двух минут, пока не открывается проход. Я останавливаюсь в конце, с ухмылкой проталкиваю свою сумку и вылезаю из отверстия, осветив фонариком пространство вокруг.

– Я вылезла! – кричу я и, оглянувшись через лаз, вижу, что он ждет. – Ты должен это увидеть, похоже, мы нашли нашу передовую базу.