Текст книги "Сердце Дайвера (ЛП)"

Автор книги: К. А. Найт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

РИГГС

Я услышал ее имя, но не поверил, пока не повернулся. Пейтон. Стояла здесь, у места погружения. Прошло три года, однако время, проведенное без нее, уплыло в никуда, и кажется, что только вчера мы ныряли вместе, смотрели фильмы и хихикали, как подростки.

Но это не так, прошло три года.

Все уходят, всегда уходят. Она ушла, и теперь она вернулась, стоит там, словно не прошло и минуты. Она так же прекрасна, как и раньше. У меня сжимается сердце, и я делаю вдох, прежде чем снова отвернуться, не в силах смотреть в эти изумрудные глаза.

Я делаю вид, что проверяю оборудование, когда Фин хлопает меня по плечу.

– Дыши, – шепчет он, когда я делаю отчаянный вдох. Он единственный, кто знал, что я чувствую к Пей… не то чтобы я когда-либо что-то предпринимал.

Она – девушка Тайлера.

Но это не помешало мне влюбиться в нее и захотеть, чтобы она была моей. Я не спал по ночам, слушая их хихиканье и стоны, и мечтал, чтобы рядом с ней был я, просыпался с ней в моих объятиях.

Каждая улыбка, которую она когда-либо посылала мне, каждый украденный момент, каждый раз, когда она гордилась мной… все накапливалось, пока я не смог отрицать свои чувства.

А потом она ушла.

Словно мы были ничем.

Словно она не была всем нашим миром, нашим сердцем…

Словно она никогда не любила нас по-настоящему.

ФИН

Пейтон Эндрюс.

Светловолосая красавица, которая когда-то была моей лучшей подругой, смотрит на меня. Она выглядит хорошо, на самом деле потрясающе. Годы благосклонны к ней. Когда мы с ней познакомились, она была молода, так молода, но сейчас она стала чертовски привлекательной женщиной. От ее изгибов у меня аж во рту пересохло, ее грудь почти вываливается из майки, а те же длинные, стройные ноги теперь загорелые и покрыты татуировками. Ее волосы собраны сзади и растрепаны, а лицо потное и усталое.

И все же никто никогда не сравнится с ее красотой. Никогда. Поверьте мне, я пытался.

Я никому не говорил о своих чувствах к этой нарушительнице спокойствия, даже себе, и это помогало мне так долго, но когда она ушла…

Это опустошило меня.

Я пытался понять, почему, одновременно удерживая свою семью вместе с помощью чистого, мать его, самообладания. Тайлер был сломлен, Риггс отстранился, Кален был зол… а я? Я старался изо всех сил, не в силах понять, почему мое сердце разрывается с каждым днем, когда она не возвращается.

Я действительно думал, что она вернется.

Я должен был знать лучше. Любовь – это гребаная ложь. Это всего лишь химическая реакция в нашем мозгу, с помощью которой мы заставляем себя чувствовать лучше. Я всю жизнь отбрасывал это понятие, слишком занятый учебой, а потом исследованиями. Но Пейтон? Пейтон была гребаным сюрпризом. Она просто появилась в один прекрасный день…

И с каждым прошедшим днем все, что я знал о любви, исчезало в облаке дыма.

Чертовски типично, что я осознал, что люблю ее, только когда она уехала… Блять, тогда это было нормально. Мне не нужно было никому говорить, особенно Тайлеру, но теперь она вернулась. И все четыре наших сердца на кону.

Эта девушка разбила их однажды. Но впредь ей это не удастся.

Они больше не принадлежат ей.

Наши сердца принадлежат дну океана, куда мы позволили им погрузиться после того, как она их разбила.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ПЕЙТОН

Когда я добираюсь до палатки, я накрываю рукой колотящееся сердце и пытаюсь отдышаться. Все четверо. И Тайлер, Боже, он был так зол, так полон ненависти. Я никогда не видела его таким, таким чертовски… холодным. Он теперь такой, или только со мной? Я не виню его, если это так. Но, Господи, мои трусики намокли от этого жесткого, доминирующего тона и от того, как он смотрел на меня.

У нас никогда не было проблем с желанием друг друга, но, похоже, годы разлуки только усилили мое желание, и этот новый, извращенный, темный Тайлер возбуждает меня так, как милый, любящий Тайлер никогда не мог.

Боже, я сука.

А Кален? Черт, я не удивлюсь, если он попытается меня убить.

Риггс, черт, душевная боль на его лице была слишком явной. Мой милый мальчик всегда носил свои чувства на лице, и он даже не мог посмотреть на меня. Фин, ну, был Фином. Очаровательным, сексуальным, скрывающим все, что таится в его глубине. Когда-то он был моим лучшим другом, но я так и не ощутила, что знаю его по-настоящему. Как только я обнаруживала в нем другую сторону, он тут же менялся.

Словно пещерная система, его глубины неизведанны.

Но черт… если мне не хотелось их исследовать.

Нет.

Сосредоточься.

Я здесь не для воссоединения, у меня есть работа, и никакие воспоминания или боль не смогут остановить волнение от предстоящего погружения, и осознание того, что оно будет с ними… ну, черт. Тайлер прав – там, в пещерах, нужно доверять своему товарищу, и я беспокоилась о работе с незнакомыми людьми, которые будут прикрывать меня.

Я знаю этих ребят, и даже если они ненавидят меня и не хотят, чтобы я находилась здесь, они замечательные дайверы, самые лучшие. Там, внизу, будет невероятно, даже если я боюсь работать вместе с ними.

Я боюсь, что скажу что-нибудь не то или выдам какие-то свои секреты. Я не могу. Я сделала свой выбор, они – он больше не мой. Только бизнес, и чем скорее мы приступим к делу, тем лучше я смогу сосредоточиться и перестать думать обо всех этих кубиках пресса, выставленных напоказ.

О том, как Тайлер трахал меня, жестко и быстро. Обычно он был таким нежным, но в спальне… блять, на него словно что-то накатывало. Он заставлял меня кричать в считанные минуты, его кулак сжимал мои волосы, а его член входил в меня с диким напором.

Я провожу пальцем по губам, вспоминая вкус Калена в ту пьяную ночь. Твою мать. Я опускаю руку, распаковываю и снова упаковываю свою сумку с оборудованием, которое находится в моей палатке, благодаря Майклу. Затем я делаю то, что сказала, и пытаюсь поспать несколько часов.

Но зная, что они всего в нескольких футах от меня, сделать это трудно, и когда я наконец проваливаюсь в сон, в голове крутятся их имена.

Я просыпаюсь от того, что мою палатку трясут.

– Вставай, малыш, брифинг через десять минут.

Я поднимаюсь на ноги и потягиваюсь, заснув в своей одежде. Я подумываю переодеться, но потом вздыхаю. Я бы не переодевалась, если бы их здесь не было, а они видели меня и в гораздо худшем, поэтому я надеваю бандану и солнцезащитные очки и выхожу. Останавливаюсь в туалете, затем беру воду и яблоко и направляюсь в шатер для инструктажа.

Когда я прихожу, они уже здесь, и как только я вхожу в комнату, они сразу затихают и сердито переглядываются. Я опускаюсь на стул рядом с Майклом, снимаю с лодыжки нож и начинаю отрезать куски яблока, поедая его с лезвия, пока жду.

Фин наблюдает за мной с ухмылкой, а остальные намеренно игнорируют меня. Я не знаю остальных людей в комнате. Майкл наклоняется ко мне.

– Минноу, ты уже выводишь людей из себя? Обычно ты откладываешь это на второй день, по крайней мере, – его голос разносится по помещению, когда я смеюсь.

– Неа, был тот раз, когда мы спасали китов. Я выбесила тех охотников за два часа. Но возможно, я установлю новый рекорд, – он усмехается, когда я доедаю яблоко, очищаю нож и убираю обратно, прежде чем отпить воды.

– Китобои¹⁴? – спрашивает Фин.

Ну, по крайней мере, хоть один из них со мной разговаривает. Риггс печатает, сосредоточившись на своем компьютере, который подключен к проектору на шатком металлическом столе. Тайлер сгорбился над какими-то картами, одетый лишь в обрезанные шорты. Кален сидит в самом конце, его руки скрещены, и он молча кипит от злости.

Веселые времена.

Майкл хихикает.

– Ага, видел бы ты ее. Христос, она запрыгнула на их лодку и залила выпивку прямо в двигатель. Ты никогда не видел столько разгневанных богачей.

– Я помню это, – смеется Стив, входя в комнату. – Вот так я тебя и встретил! Ты была такой крошечной штучкой в маленьком бикини против шести мужчин.

– Шансы равны, – я пожимаю плечами, заставляя его хихикать, когда он садится.

– Помню, я подумал, что любой, кто достаточно безумен, чтобы совершить подобное, достаточно безумен, чтобы работать на меня, – говорит он, заставляя меня улыбнуться еще шире.

– Какая прекрасная гребаная история, – рычит Кален, и я поднимаю на него бровь, когда он снова отворачивается.

– Достаточно. Теперь, когда мы все здесь, давайте начнем, – огрызается Тайлер, бросая на меня суровый взгляд. Я салютую ему и кладу ноги на стол, откинувшись назад, чтобы наблюдать. Его глаз дергается, но он отворачивается, ничего не говоря.

– Мы нанесли на карту лишь небольшую часть пещеры, – включается проектор, показывая его картографическую систему. Я хочу поздравить его с тем, что он наконец-то доделал ее, но не думаю, что это будет приветствоваться… хотя я знаю, как усердно он работал над ней.

Я горжусь им, я всегда знала, что он сможет ее реализовать.

– Входная палата имеет два прохода, отходящих от нее – один слишком узкий, чтобы через него могли пройти даже наши камеры. Другой мы осмотрели мельком, и он кажется уходящим вниз. Похоже, что это наш путь внутрь, – я киваю, следя за неполной картой на экране, пока она не сменилась картинками. – В данный момент оборудование спускается вниз. Средства связи будут установлены в этом туннеле, а также на передней и дальних базах. Мы берем с собой больше оборудования, чем нам нужно, и достаточно баллонов, чтобы продержаться месяц.

– Как долго мы будем находиться внизу? – спрашиваю я, позволяя ему контролировать процесс, так как он пробыл здесь дольше… и тогда он решит, что я веду себя хорошо.

Я вижу, что он не хочет мне отвечать, но знает, что мы должны работать вместе.

– Всего четырнадцать дней, потом мы перегруппируемся и отдохнем здесь. Если понадобится, мы спустимся обратно, но я бы хотел, чтобы мы уложились в эти четырнадцать дней.

В ответ на это я присвистываю, а он сужает глаза.

– Мы погружаемся и составляем карту посменно. Кален – первый разведчик, а Риггс отвечает за карту, камеры и оборудование. Мы назначим напарников для погружений. Никто не будет в воде дольше пяти часов, и никто не пойдет один, если не будет приказа. Не будем забывать, что это неисследованная пещера, так что у матушки-природы наверняка припасено несколько трюков в рукаве.

Черт, я едва не ломаюсь. Мой отец говорил так.

– Мы идем с умом и усердно трудимся. Это будет утомительно, долго, но мы работаем вместе, чтобы добиться результата, – затем он смотрит на Майкла. – Ты ныряешь, я полагаю?

– Да, но ему лучше оставаться на базе для поддержания связи и помощи с оборудованием и транспортировкой, – сообщаю я ему, не раскрывая информации о проблемах Майкла с легкими.

Тайлер хмурится, и я сужаю глаза.

– Он остается на базе, – заявляю я.

– Хорошо, – огрызается Тайлер. – Но если ты здесь, чтобы работать, то ты будешь нырять и выполнять свою часть работы, не более того. Я не потерплю никакой драмы или жалоб по этому поводу.

– Не вопрос, то же самое касается и тебя. Я не ваш сотрудник, я здесь по поручению моего друга, чтобы убедиться, что все пройдет гладко. Я совместный руководитель. Делай свою работу, и у нас не будет никаких проблем, – отвечаю я, разговаривая так же, как и с любым другим человеком. Я стараюсь говорить честно и не переходить на личности, потому что, похоже, он хочет именно этого.

Кален фыркает, и это резкий, сердитый звук.

– Никаких проблем?

Тайлер смотрит на него.

– Нет, – затем он смотрит на меня. – То же самое касается и тебя. Скажу честно, я совершенно не хочу, чтобы ты находилась там, внизу, я вообще не хочу, чтобы ты была здесь. Но мы должны работать вместе, так что пусть будет так.

– Ай, – Майкл смеется. – Жестоко.

Я с трудом сдерживаю свой гнев… и да, боль. Черт, в этих голубых глазах я вижу океан боли.

– Понятно, когда мы отправимся внутрь?

– Завтра, ровно в пять утра. Всем нужно выспаться и быть готовыми. Твое оборудование – твое собственное, так что обязательно проверь и перепроверь его. Я не собираюсь ни с кем нянчиться.

Затем он отворачивается, отпуская всех присутствующих.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ПЕЙТОН

Этим вечером состоится празднование по поводу завтрашнего погружения. После обеда мы работаем все вместе, спускаем оборудование в открытую камеру, хотя мне до сих пор не разрешено спускаться. Я просто должна донести оборудование до края, что я и делаю без жалоб, особенно когда замечаю, что Тайлер наблюдает за мной.

Он ждет любого предлога, чтобы избавиться от меня.

Я не собираюсь облегчать ему задачу.

Когда все готово, мы принимаемся за еду и напитки. Они держатся от меня как можно дальше, и как только они заканчивают есть, Тайлер возвращается в командную палатку, изучает карты и продумывает все до мельчайших деталей. Я знаю, потому что раньше мы занимались этим вместе. В ночь перед погружением мы садились с бутылкой и придумывали все, что может пойти не так, и что мы сможем сделать, чтобы предотвратить или спасти ситуацию. Теперь он занимается этим в одиночку.

Кален исчезает в своей палатке.

Риггс спешит уйти, вернуться к своим компьютерам, а Фин взбирается на гору и ложится на ее вершине под звездами. У каждого свой метод подготовки к предстоящему дню.

Раньше моим методом были они, просто быть рядом с ними.

Теперь я хватаю бутылку пива и иду сидеть на краю дыры, свесив ноги в темноту, потягивая свой алкоголь в одиночестве. Я позволяю себе расслабиться и подготовиться к завтрашнему дню, уставившись вниз на свое предстоящее приключение.

За моей спиной раздаются разговоры и смех, но я не оглядываюсь, чувствуя себя совершенно одинокой. Это то, что я ненавижу – быть одной. Меня всегда окружали мои парни, поскольку мы жили и работали в крошечных лодках и помещениях. Я привыкла находиться среди людей. Когда я ушла, у меня никого не было, пока я не нашла Майкла. Но даже тогда мы предпочитали держаться особняком от других.

Это одна из тех вещей, по которым я скучаю.

По смеху, по дружбе.

Теперь? Как правило, я работаю до потери сознания, чтобы не думать об этом сокрушительном одиночестве, или же теряюсь в объятиях незнакомцев и на дне бутылки.

Я слышу, как он вздыхает и стонет, прежде чем сесть.

– Черт, я старею. Мои мышцы стали жесткими, как член.

Я фыркаю и делаю глоток пива, откидывая голову назад и любуясь звездами.

– Так и есть, старик.

– Поменьше стариков, ты, нахальная задница, – отвечает Майкл, поглядывая на дыру. – Почему ты им не рассказала?

Я знаю, что он имеет в виду – почему я не упомянула о его повреждении легких после погружений? Они бы не пустили его туда, если бы узнали, а Майкл, как и мы, живет ради приключений. Когда он заболел, он пытался покончить с собой, потому что знал, что больше никогда не сможет нырять. Это было до того, как я его встретила. Когда я его встретила, он был пьяницей в Таиланде. Узнав его историю, я сразу же наняла его: мне нужен был капитан и кто-то, кто будет прикрывать мне спину. Он был в курсе всех деталей, поэтому я предложила ему работу с условием, что он останется трезвым. Я не возражаю против нескольких глотков, даже редкого пива, но с того дня он ни к чему не притрагивался. И вот уже три года он трезв, выполняя свое обещание.

Он круто перевернул свою жизнь, но без нашей работы, я знаю, он снова сорвется. Так что нет, я им не сказала.

– Это не их дело.

Он вздыхает, проводя пальцами по бутылке, в нервном жесте, поскольку он не делает ни глотка.

– Малыш… это они?

– Они что? – спрашиваю я, глядя на него. Я никогда не рассказывала Майклу о своем прошлом, и он никогда не спрашивал. У нас обоих имеются собственные демоны, которых предстоит победить.

– Те, кто разбили твое сердце так сильно, что ты носишься по миру, перескакивая с одной высоты на другую? – спрашивает он.

Я отворачиваюсь от его знающих глаз, глядя обратно в черную дыру.

– Нет… я разбила их сердца, – я допиваю пиво и поднимаюсь, вновь глядя на Майкла. – Это не будет проблемой, это просто очередное погружение.

– Очередной день, – он кивает, и я начинаю уходить. – Но что, если нет?

Не знаю, что ответить, поэтому молчу. Не дав ответа, я ухожу.

Я вернулась в палатку и залезла в спальный мешок, уставившись в тканевый потолок. Мне нужно поспать, мне нужна энергия для того, что предстоит, но я просто прокручиваю в голове наш первый разговор и выражение их глаз.

После того как все улеглись спать, я то погружаюсь в сон, то выныриваю из него, как вдруг замечаю возле палатки тень в форме человека. Он колеблется, а я сижу, нахмурившись. Человек крупный…

Один из парней?

Он колеблется еще мгновение, а затем внезапно исчезает, как ни в чем не бывало. Я не могу не задаться вопросом, кто это был. Майкл спит, я слышу его храп отсюда, и никто другой в лагере не знает меня так хорошо…

Это должен был быть один из них.

Вопрос в том, кто именно?

И почему?

Я поднимаюсь раньше всех, я всегда так делаю в день погружения. Мои нервы и волнение слишком сильны, чтобы позволить мне спать. В детстве я была такой же на Рождество и день рождения, а когда моя мама умерла и я переехала жить к отцу, я просыпалась рано утром, зная, что он отвезет меня на работу.

Думаю, что из-за своего горя я полюбила океан. Он был таким огромным, в нем легко потерять себя. Там, внизу, я могла быть кем угодно, и воде было все равно… Может быть, именно поэтому, когда я в очередной раз была сломлена, я снова вернулась к воде.

Я надела брюки и жилет. Мой термофлис готов к спуску, как и мой гидрокостюм. Я дважды проверяю свое снаряжение и отношу его к краю дыры, готовое к надеванию и погружению. Затем я потягиваюсь, разминаюсь и отправляюсь на завтрак, который, как я чую, готовится.

Все уже там, так что я усаживаюсь и пью воду, прежде чем взять тарелку и приступить к трапезе. Это одна из последних нормальных трапез на ближайшие две недели, поэтому я поглощаю еду с удовольствием.

После того как мы поели, я собираю свои вещи и облачаюсь в остальную экипировку. Натягиваю каску, готовлю костюм и снаряжение, чтобы потом переодеться. Они сказали, что первая часть пути вполне проходима, но после этого мы можем оказаться под водой. Дотащив все до края, я жду остальных там. Я откидываю голову назад, чтобы в последний раз взглянуть на небо, запоминая тепло солнца на своем лице, которое греет мою кожу.

– Готова? – спрашивает Стив, приближаясь ко мне.

Я улыбаюсь ему и подмигиваю.

– Родилась готовой. Мы сообщим тебе, когда ты сможешь спуститься.

Он кивает и оглядывается по сторонам: все готовы приступить к работе.

– Ты точно уверена? Я знаю, что не имею права спрашивать…

Я фыркаю и толкаю его рукой.

– Лжец, ты знал, что я их знаю. Я заметила это по твоему лицу. Действительно подло, старик.

Он смеется, когда Майкл появляется со своими сумками на буксире.

– Ну что ж, давайте начнем вечеринку!

К нам присоединяются остальные, и атмосфера портится, когда Тайлер бросает на меня взгляд.

– Кален, ты первый, потом ты, – он кивает на меня. Ого, теперь я получаю только «ты», даже без Пейтон. Но я подхожу ближе и начинаю застегивать ремни. – Остальные следуют за мной. Мы доставим все оборудование в камеру входа и установим коммуникацию, прежде чем я отправлю первых разведчиков. Это будут медленные и долгие дни, надеюсь, вы готовы. Если нет, сейчас самое время повернуться и уйти.

Он намеренно смотрит на меня, и я мило улыбаюсь.

– Я не соглашусь ни на что меньше, чем на твои лучшие способности там, внизу.

Ворча, я закрепляюсь на веревке, Кален делает то же самое, и я встаю спиной к дыре.

– Ты же знаешь, я всегда выкладываюсь по полной… тем более что я самая лучшая, – я подмигиваю ему. – Увидимся внизу, – с этими прощальными словами я откидываюсь назад.

Я слышу ругательства и вздохи, пока смеюсь и свободно падаю.

Это будет удивительно, я просто чувствую это.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

КАЛЕН

Наблюдая за тем, как она переваливается через край, я с проклятием бросаюсь следом за ней. Сердце замирает от тревоги, но тут я слышу ее смех. Свет от ее фонаря отражается от стен пещеры, пока он снижается ниже меня. Она резко останавливается на веревке, и я останавливаюсь рядом с ней. Я сузил глаза, глядя, как мой фонарик освещает ее лицо.

– Это было безрассудно и глупо, не вздумай снова вытворять такое дерьмо, или ты вылетишь.

Она ухмыляется мне, как раньше, что было сигналом того, что она готовится дать отпор. Мой член твердеет, даже в ремнях безопасности, от одного этого простого выражения, напоминая, как сильно я любил наши споры.

– Как скажешь, Кей, но тебе следует научиться получать удовольствие. Будь осторожен, твое лицо может вот так застыть.

Затем, ухмыляясь, она начинает снижаться, и я следую за ней. Мы спускаемся бок о бок в дыру. Она огромная, почти шестьдесят метров в диаметре. В пещере темно, а стены серого цвета влажные от конденсата. До дна почти сорок метров, и, к счастью, Пейтон спускается в нормальном темпе, не выпендриваясь. Она уверена в своих действиях, когда мы опускаемся на дно, и отстегивается от ремней, прежде чем дернуть, чтобы отправить их обратно наверх. Я двигаюсь следом и наблюдаю за ней, пока она со свистом оглядывается по сторонам.

Есть что-то такое притягательное в женщине, уверенной в себе, как она. Раньше меня просто убивало, когда я смотрел, как она ныряет, как ее тело двигается в воде… как она справляется с давлением и волнением.

– Впечатляет, – говорит она, ее голос эхом разносится вокруг нас.

Я перевожу взгляд с нее на входную камеру, в которой мы находимся. Вчера мы установили здесь освещение и начали спуск по проходам. Пол под нами – сухой, твердый камень. Она ходит вокруг, осматривая каждый сантиметр пространства, поглядывая на еще один проход, через который мы не в состоянии пролезть.

– Даже не думай об этом, – рычу я, точно зная, о чем она думает.

– О чем? – усмехается она.

– О том, чтобы пролезть туда. Ты достаточно маленькая, а мы нет. Это глупый гребаный риск. Мы придерживаемся плана, – приказываю я.

В кои-то веки она меня слушает. Раньше она никогда не слушала. Мы часто были напарниками по погружениям, работали вместе в качестве первых разведчиков. Это подразумевало долгие часы в пещерах и под водой вместе, отрезанные от остальных. Она была безрассудной, сумасшедшей и смелой, доводя себя и свое тело до предела. Похоже, она по-прежнему такая, надеюсь, на этот раз она не пострадает… или хуже.

– Отлично, ты собираешься быть таким все время? – спрашивает она, приближаясь, пока мы наблюдаем, как опускается часть оборудования.

– Каким? – огрызаюсь я, намеренно не взглянув на нее. Когда я смотрю, я начинаю злиться. Мое тело все еще желает ее, но внутри я холоден как лед, когда дело касается ее. Она разбила сердце моего брата, и она не имеет права возвращаться обратно, словно все в порядке. Будь моя воля, я бы разорвал ее на части и оставил подбирать осколки.

Холодная сука.

– Как засранец, – она смеется, шевеля бровями. – Или заход в воду охладит тебя, как всегда?

Не знаю, из-за того ли, как хорошо она меня знает, или из-за того, что каждый раз, когда я смотрю на нее, все последние три года возвращается – предательство, боль, гнев – но я взбешен.

Действительно чертовски взбешен.

Я хочу отомстить, хочу, чтобы она знала, как сильно мы все ее ненавидим. Хочу увидеть, как она вздрогнет от боли и почувствует хотя бы чертову долю того, что пережили мы, когда она ушла.

Шагнув ближе, я наклоняю голову, почти прижимаясь губами к ее губам. Я наблюдаю, как она вдыхает, ее глаза расширяются, а язык выныривает, облизывая губы, когда она отчетливо вспоминает последний раз, когда мы были так близки.

Это была гребаная ошибка, самая большая в моей жизни.

Она – моя гребаная ошибка, и теперь она передо мной, похожая на овцу, ведомую на заклание. Думаю, она даже не понимает, что прижимается ко мне.

– Я не хочу тебя здесь видеть, никто из нас не хочет тебя здесь видеть, так что вбей это в свой эгоистичный мозг, Эндрюс. Мы не собираемся становиться друзьями, или семьей, или даже ладить друг с другом. Так что хоть раз держи рот на замке и просто выполняй свою работу, – рычу я и отступаю назад. Ухмылка наконец-то кривит мои губы, когда она вздрагивает, словно я физически ударил ее. Отлично. Я наблюдаю, как ее лицо опускается, а затем искажается в гневе.

Она делает шаг вперед и тычет пальцем мне в грудь, заставляя меня с презрением смотреть на нее.

– Пошел ты, Кален. Я даже не знала, что вы здесь, ребята, но я не собираюсь отказываться от своего слова, потому что ты мудак, который не может справиться с эмоциями. Ты меня ненавидишь? Отлично, я тоже тебя ненавижу, но нам придется работать вместе, так что смирись с этим и вытащи палку из своей задницы. Если нет, то это сделаю я, и я изобью тебя ею, долбаный дрочила.

Тут же рядом с нами опускается оборудование, и, не говоря ни слова, она поворачивается и начинает его отцеплять и оттаскивать. Мы сказали то, что должны были сказать, но она ошибается – я не ненавижу ее… не совсем.

И в этом проблема.

Если бы я хотел ее ненавидеть, это было бы куда проще. Вместо этого мои эмоции бурлят и противоречат друг другу, и я вымещаю их на ней, как всегда.

Думаю, некоторые вещи никогда не меняются.